Министерство образования и науки Российской Федерации
Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение
Кумарейская средняя общеобразовательная школа
Районная научно-практическая конференция школьников
«В мир поиска, мир творчества, мир науки»
Секция «Литература»
Образ огня
в русской литературе.
Автор: Решетникова Елена Алексеевна, обучающаяся 8 класса Муниципального бюджетного общеобразовательного учреждения Кумарейская средняя общеобразовательная школа
Руководитель: Москалева Екатерина Юрьевна, учитель русского языка и литературы МБОУ Кумарейская СОШ
Адрес учреждения: 666 397 Иркутская область, Балаганский район, с. Кумарейка, Школьная,1
МБОУ Кумарейская СОШ
Контактный телефон: Моб. 89247092853
e-mail: mou-kumar@ yandex.ru
c.Кумарейка, 2014
Оглавление.
1. Введение……………………………………………………………………………………с.3
2.Стихия огня и ее функции………...……………………………………………………….с.5
3. Образ огня в русской литературе…………………………………………………………с.11
3.1. Образ огня в повести «Тарас Бульба»...................................................................с.11
3.2. Образ огня в повести В.Г. Распутина «Прощание с Матерой»............................с.18
5. Заключение…………………………………………………………………………………с.21
6. Библиографический список………………………………………………………………..с.22
7. Приложение………………………………………………………………………………....с.23
1. Введение
Огонь – одна из четырех стихий, правящих миром. Огонь является неотъемлемой частью нашей жизни. Без огня нет жизни. Образ огня интересен по своей природе и часто используется писателями, но по-прежнему остается мало изученным, именно в этом и состоит новизна и актуальность данной работы.
Материалом для данной исследовательской работы послужили художественные тексты Н.В. Гоголя и В.Г. Распутина, а также материалы, собранные в процессе изучения соответствующей литературы.
Цель работы заключается в определении роли огня в русской литературе через интерпретацию текста.
При выполнении работы выдвигается рабочая гипотеза: образ огня образует символический план целого произведения.
Для достижения цели служит постановка следующих задач:
собрать материал о представлениях об огне в разных культурных традициях;
изучить и проанализировать собранный материал;
раскрыть художественную символику огня в повести Н.В.Гоголя «Тарас Бульба»
выявить стилевые проявления огня в повести В.Г. Распутина «Прощание с Матерой»;
доказать или опровергнуть рабочую гипотезу.
Объектом исследования явились повести Н.В.Гоголя «Тарас Бульба» и В.Г. Распутина «Прощание с Матерой».
Предметом исследования в работе выступает каждая повесть в отдельности.
Цель и задачи исследовательской работы определяют основные методы исследования:
метод сплошной выборки;
наблюдения;
аналитический;
описательный;
сравнительно-сопоставительный;
интерпретации художественного текста.
обобщение;
систематизация.
Методологической и теоретической основой работы послужили художественные тексты Н.В.Гоголя «Тарас Бульба» и В.Г. Распутина «Прощание с Матерой», справочные материалы научно-популярных статей.
Структура работы определена ее целью и задачами. Исследовательская работа состоит из введения, двух глав, заключения, приложения и библиографического списка, в котором насчитывается 8 наименований.
Во введении кратко обосновывается выбор темы, определяются цель и задачи исследования, коротко освещается содержание работы.
В основной части работы отображены представления об огне в разных культурных традициях. При этом выделены именно те особенности, которые нам понадобятся для дальнейшего анализа. Здесь же мы непосредственно приступаем к исследованию образа огня через его интерпретацию текста. Она необходима, для того чтобы показать, как происходит проникновение огненных мотивов в повестях на всех уровнях повествования.
После чего сделаны промежуточные выводы по главе.
В заключении обобщаются результаты исследования, подведены итоги, сделаны выводы.
Приложение состоит из компьютерной презентации, выполненной в программе Microsoft PowerPoint.
Предложенный материал может быть использован как на уроках, кружках и факультативах по истории, так и на внеклассных занятиях по краеведению, истории и географии.
Стихия огня и ее функции.
В народных представлениях огонь воспринимался как стихия, наделенная двойственной символикой. С одной стороны, со стихией огня связывались свет и тепло, важные для жизни человека, подобно тому, как для роста и жизни растений были необходимы свет и тепло солнца. Древние славяне считали огонь и солнце родственно связанными – через отцовско сыновние отношения Сварога и Дажь бога, божеств огня и солнца. С другой стороны, стихия огня осознавалась как опасная сила, несущая разрушение и смерть.
В языческих культах огонь выступал и как объект непосредственного поклонения, и как посредник между человеком и божеством. В архаичном сознании огонь одухотворялся, наделялся характеристиками живого существа: способностью есть, пить, спать. В древние времена огонь во время праздничных трапез кормили, бросая в него кусочки пищи и отливая часть напитков. Отголоски этих представлений сохранялись и в довольно позднее время. Так, в Подольской губернии на ночь оставляли в печи горшок с водой и полено, чтобы для огня были пища и питье. Уважительное отношение к стихии огня и ее олицетворение очевидно в принятом на Вологодчине именовании огня «батюшкой». Когда гасили огонь на ночь, обращались к нему: «Спи, батюшка огонек».
Из древнерусских письменных источников известно, что язычники в святилищах своих богов возжигали костры и поддерживали постоянный огонь перед кумирами. В этом случае огонь являлся посредником, соединяющим человека с божеством и, соответственно, с иным миром. В христианской культуре аналогичным по значению можно назвать обрядовое зажигание свеч во время службы в храме и моления в доме и вне строения [5;45].
Стихия огня как посредник
Представления о посреднической функции стихии огня нашли отражение в погребальной обрядности древних славян в форме сожжения покойников: по мысли язычника, огонь переносит души умерших на тот свет. Отголоски языческих погребальных обрядов сохранялись в некоторых местах у русских еще в XX веке. Имеется в виду обычай «греть покойников», носящий поминальный характер и воспринимавшийся как форма общения с предками. В южнорусских губерниях – Курской, Воронежской, Орловской, Тамбовской – обычай приурочивался к святочному периоду: к Рождеству, Новому году, Крещению или их канунам, – к тому времени, когда, по народным представлениям, размывались границы между мирами и был возможен контакт с потусторонними существами. В Тамбовской губернии, например, хозяин ранним утром, взяв горшок с огнем и куль соломы, отправлялся на огород; здесь он совершал три поклона на восток, затем зажигал солому с ладаном и приговаривал: «Ты, святой ладонок и серенький дымок, несись на небо, поклонись там моим родителям, расскажи им, как все мы здесь живем». Возжигать костры могли также на дворе около дома, а присутствовать при этом мог не только хозяин, но и все домочадцы, а иногда – и чужие люди. В некоторых местностях считали, что от зажженного огня на том свете согреваются «родители» предки, в других – верили, что они незримо стоят рядом с живыми вокруг горящих костров. Подобные обряды в XIX – начале XX века бытовали также кое-где на Русском Севере и у других славянских народов.
Таким образом, согласно сознанию наших предков, место огня было между двумя мирами. Эти архаичные представления о стихии огня как границе между миром живых и миром мертвых воплотились в образе огненной реки или моря в русских сказках, где они разделяют тридесятое царство и царство сказочного героя, которому, чтобы не погибнуть, необходимо перепрыгнуть на волшебном коне через бушующее пламя. Близкие представления долгое время бытовали у украинцев, белорусов и поляков, что видно из обычая класть в печь после приготовления еды одно или два полена, по которым, соответственно поверьям, на том свете можно перейти через огненную реку или канаву с кипящей смолой.
Пограничную символику в традиционной культуре имела и печь как объект, связанный со стихией огня. По поверьям, через печную трубу осуществлялось сообщение с внешним миром, в том числе и с «тем светом». Она являлась особым «выходом» из дома, предназначенным в основном для сверхъестественных существ и для контактов с ними: по поверьям, через нее в дом проникают несущие смертельную опасность огненный змей и черт, а из него вылетают наружу ведьма, душа умершего, болезнь. При приближении грозы трубу закрывали, чтобы черт или другая нечистая сила не могли туда спрятаться и гром не ударил в избу. Через трубу обычно звали пропавший в лесу скот, чтобы хозяин леса услышал и отпустил животных. Когда кто-нибудь уходил из дома, печь закрывали заслонкой, чтобы в пути не было никаких неприятностей. В поминальные дни, приуроченные к установившимся в традиции календарным датам, было принято отворять печную трубу, чтобы через нее могли проникнуть души умерших [5;45].
Стихия огня в похоронной обрядности
В похоронной обрядности печь символизировала дорогу в загробный мир, а иногда и само царство смерти. В этой связи показательно, что, например, в Брестской области при тяжелой смерти колдуна держали открытой печную трубу. Данный обычай сопоставим с широко распространенным повсеместно у русских открыванием печной заслонки во время трудных родов: согласно мифологическим представлениям, дети появляются на этот свет из иного мира. Роль печи как границы между мирами прослеживается в магических действиях, направленных на избавление от страха перед покойником и тоски по нему: для этого после похорон заглядывали в печь – то есть, как бы заглядывали в иной мир, что обеспечивало переживание и затем уход нежелательных эмоций.
У русских, как и у многих народов мира, огонь как животворная стихия, а соответственно, и очаг, печь воспринимались как местопребывание душ предков. Отсюда особое почитание домашнего очага, печи и стихии огня, выражавшееся в строгом соблюдении запретов и правил поведения около них. Так, разжигание огня сопровождали крестным знамением, направленным на устье печи, и молитвой или заговором: «Встань царь огонь! Царю огню не иметь воли в моем доме, а иметь волю в одной вольной печи». Для выметания золы из печи существовало специальное помело, поскольку пользоваться при этом веником, которым мели пол, как предметом, связанным с сором и грязью, было запрещено. Широко был известен запрет ругаться около огня. Вот как о наказании тех, кто не почитает огонь, сообщается в одном мифологическом рассказе:
«Зажглись на чужом дворе два огня и стали разговаривать:
-Ох, брат, погуляю я на той неделе! – говорит один.
- А разве тебе плохо? – спрашивает другой.
-Чего хорошего: печь затапливают – ругаются, вечерние огни затепливают – опять бранятся.
-Ну, гуляй, если надумал, только нашего колеса на вашем дворе не трогай. Мои хозяева хорошие: зажгут с молитвой и погасят с молитвой.
Не прошло и недели, как двор у плохих хозяев сгорел, а чужое колесо, которое валялось на том дворе, осталось целым».
Как и в воду, в огонь запрещалось плевать и мочиться. По поверьям, огонь может иссушить человека, если тот нарушит запрет. Из уважения к стихии огня его никогда не гасили, затаптывая ногами. Существовали запреты зажигать огонь для освещения избы в определенные дни и периоды, что связано с мифологическими представлениями об изменениях в природе, приходящихся на некоторые календарные даты, а также с количественными изменениями дневного света в течение года. Так, например, ни в коем случае не зажигали огонь в доме и даже не готовили еду в печи в Благовещенье – день, когда «просыпалась» и «открывалась» земля. Это также один из дней в году, когда, по народным поверьям, на восходе «играет» солнце, то есть переливается разными цветами. Чтобы не обидеть праздник, в который к тому же было запрещено работать, избы оставляли без освещения. Зато в Благовещенье зажигали на улице костры, считавшиеся защитой от болезней, нечистой силы, сглаза. Широко распространенным в крестьянской среде еще в XIX веке оставался запрет освещать огнем избу в летнее время, когда было достаточно дневного света. Этот период длился от момента окончания весной женских домашних работ по тканью холстов до Семенова дня. В этот день, который вплоть до 1699 года являлся праздником встречи новолетия и с которого начинался цикл женских работ по обработке льна, совершали зажигание «нового» огня в доме. Для этого во всех избах накануне Семенова дня гасили весь огонь, кроме лампадного, а на утренней заре зажигали огонь, добытый с помощью трения дерева об дерево в присутствии всей крестьянской общины. От этого общего огня каждая семья брала «новый» огонь домой.
Домашний огонь непрерывно поддерживали в печи и сохраняли ночью в виде горячих углей. Их старались не давать в другой дом, особенно накануне больших праздников, так как вместе с домашним огнем семью могли покинуть достаток и благополучие. При переходе на новое место жительства переносили с собой угли из старого жилища.
В народной традиции различали несколько видов стихии огня. Это, прежде всего, природный, или небесный, огонь, возникший от удара молнии и, по поверьям, поражающий нечистую силу. Этот огонь с глубоких времен внушал человеку страх, и поэтому его традиционно никогда не вносили в жилище. Второй вид стихии огня – домашний, культурный, то есть добытый самим человеком. Связь и противостояние природного и культурного огня нашли отражение в некоторых запретах и обычаях, которые соблюдались еще в XIX – начале XX века. Так, нарушение запрета зажигать в избе огонь в Благовещенье грозило бедой, происходящей от удара молнией: пожаром, смертью самого нарушителя или кого-либо из его родственников. В некоторых местностях, например в Тамбовской губернии, бытовало убеждение, что вечером накануне Благовещенья не следует тушить огня в избе, так как от этого лучше уродится лен, а если не соблюсти этого, то посевы сожжет молния. Вместе с тем домашний огонь иногда использовали, чтобы противостоять стихии небесного огня: так, чтобы устрашить грозу, в Вологодской губернии специально затапливали печь. Защитная функция домашнего огня обусловливается, вероятно, его связью с предками, наделяемыми в народном сознании могущественной силой[5;45].
Культурный огонь различался по способу его добывания. Особым считался «живой» огонь, добываемый, как и «новый» огонь Семенова дня, с помощью трения дерева об дерево. Это самый древний способ добывания огня, а само выражение «живой огонь» известно всем славянским и многим другим индоевропейским народам. Живой огонь использовали в своей практике коновалы при лечении больных животных. Для этого у них был специальный переносной станок небольшого размера. Живой огонь признавался самым действенным средством для прекращения эпизоотий – повальных болезней и мора скота. В таких ситуациях в каждом доме гасили весь огонь, и мужчины селения совместными усилиями вытирали живой огонь. От него разводили костер, через который прогоняли стадо, а также перешагивали сами жители, чтобы предохранить себя и скот от болезни. После очистительного действа от этого же пламени зажигали огонь в доме. Подобным образом лечили людей при эпидемиях: через живой огонь перешагивали все, кто мог, а больных через него переносили.
Непростым почитали и огонь, который высекали с помощью огнива. Об этом свидетельствует, например, белорусский обычай специально высекать огонь для приготовления свадебных блюд. Такой огонь, как наделенный магической силой, использовали колдуны. В русских сказках огниво выступает в роли особого предмета, который герой использует для того, чтобы появились его волшебные помощники.
Самым обыкновенным считался огонь, зажженный спичками. Он добывался легче всего, но и не наделялся какими-либо магическими свойствами, в отличие от стихии огня, добытого другими способами. Поэтому не считалось опасным отдать чужому человеку спички. Верили также, что огонь от спички был бессилен при использовании его в колдовстве.
Очистительные и целебные свойства стихии огня.
Подобно воде, огонь воспринимался как очистительная стихия. Вероятно, что отчасти именно с очистительной силой стихии огня были связаны архаичные погребальные обряды, совершаемые посредством сожжения покойных, которые не могли вступить в иной мир неочищенными. С принципиальным изменением погребальной обрядности, исключающим трупосожжение, очищение покойного осуществлялось с помощью воды: перед положением в гроб умершего обязательно обмывали. Однако с принятием христианства представления об очищающей силе огня продолжали существовать: сожжению подвергались люди, подозреваемые в колдовстве и ереси разного толка, как требующие нравственного очищения. Эта же идея, вероятно, лежит в основе представления об аде, где души грешников, совершивших смертный грех, вечно горят в огне.
Сила стихии огня, которой приписывали очистительное, а также целебное и продуцирующее значение, использовалась в обрядах, приуроченных к дням, имеющим значение временного рубежа и связанным с культом солнца и природного огня. Так, на Рождество, Ивана Купалу, Масленицу, в Благовещенье, Великий четверг, Ильинскую пятницу было принято возжигать костры и прыгать через них для обретения здоровья. В некоторых местностях сохранялся также обычай прыганья через огонь в рамках свадебной обрядности.
Со стихией огня, столь необходимой человеку, всегда вели себя осторожно, поскольку одна незамеченная искра могла привести к пожару, а в деревнях, где деревянные строения стояли практически бок о бок, возгорание одной постройки грозило исчезновением в пламени всего селения. Разбушевавшаяся стихия во время пожара была страшна и воспринималась как самое большое бедствие. На уровне взаимоотношений людей это отражалось в традиционно принятом особом участии и безоговорочной помощи погорельцам, отказ в которых считался грехом и осуждался односельчанами. В связи с большой степенью возможности возникновения пожаров в русских поселениях жители старались соблюдать правила безопасности: издавна в деревнях на случай стихийного бедствия было принято держать в каждом доме приспособления для тушения пожара: ведра, багры, песок. Постройки, непосредственно связанные с использованием огня, – кузницы, гончарные печи, бани – всегда ставили в значительном отдалении от жилых строений, чаще всего близ реки или около другого водоема. Особенно опасным считался пожар, вызванный ударом молнии, так как, по поверьям, его невозможно затушить простой водой. Чтобы остановить такой пожар, огонь заливали молоком или давали пасхальное яичко благонравной девушке или вдове, чтобы она трижды обежала дом со словами: «Xристос воскресе!» – после чего яйцо бросали в пламя. Крестьяне верили, что эти меры заставят огонь утихнуть. А если они не помогали, то яйцо бросали в ту сторону, откуда дул ветер, полагая, что ветер исчезнет или изменит направление и пламя не достигнет других строений.
Негативное начало стихии огня воплощалось в архаических мифо поэтических представлениях славян в образах змея и дракона, имеющих огненную природу. Эти образы сохранились в сказках, былинах и мифологических рассказах. До сих пор жители деревень верят в то, что к вдове, долго тоскующей по умершему мужу, прилетает нечистая сила в виде огненного змея, который, ударившись о землю, принимает облик покойного супруга и живет с женщиной до тех пор, пока она не иссохнет и не умрет. Спастись от такого змея можно, лишь закрестив все окна и двери избы, чтобы не пускать его в дом, и не поддаваясь на уговоры мнимого мужа.
Со стихией огня связывались также некоторые болезни, вызывающие сильный жар и покраснение человека. Так, хозяйке, которая не оставила в печи на ночь «еду» для огня, грозило наказание болезнью, которая в народе называется «вогник» или «летучий огонь» и проявляется в виде красной сыпи на лице. «Огневицей» именовали одну из двенадцати сестер лихорадок; ее представляли в облике женщины, жгущей и палящей, как огонь, тело больного человека.
Двойственное отношение у крестьян вызывали люди, чья профессиональная деятельность была связана со стихией огня: кузнецы и гончары. С одной стороны, они были чрезвычайно уважаемы, так как продукты их труда были широко востребованы в каждом деревенском хозяйстве. С другой стороны, эти профессионалы, как имеющие отношение к стихии огня, наделялись в народном сознании магической силой и знанием, недоступным обычному человеку, а потому считались опасными.
Со стихией Огня связаны небесные светила и явления (солнце, молния), золото, красный и желтый цвета; устремленность. Стремление огня вверх, неподвластность земному притяжению сближают его с ветром и душой человека.
Огонь и горение как метафоры любовного акта провоцировали развитие любовно-брачной темы в обычаях, связанных с возжиганием Костра. В Полесье, например, удачный прыжок через Костер предвещал девушке, что она раньше своих подруг выйдет замуж; если во время прыжка с девушки спадал венок, а парень успевал подхватить его, то он получал право на брак с этой девушкой; в Банате парни переносили через костер своих девушек. У южных славян любовно-брачная тема получила особое развитие в обрядах, связанных с факелами, огненными стрелами и «шайбами» (небольшими деревянными дощечками, надетыми на длинный прут, который вращали в воздухе, чтобы «шайба» отлетела как можно дальше). В Словении парень, пуская деревянную шайбу, загадывал: куда она упадет, оттуда он возьмет невесту. Болгары, запуская стрелы, выкрикивали имена девушек, к которым собирались посвататься, тем самым оглашая свои брачные намерения.
В заговорах-присушках восточных и южных славян любовь насылается в Сердце как огонь, отчего Сердце должно гореть, таять или кипеть, например: «Как горит щепка в огне, так бы горело сердце (имярек) по мне (имярек)»; «Коль жарко в сем горне золотом уголье дубовое, толь бы жарко таяло сердце у... рабы (имярек) по мне, рабы (имярек)» (Олонецкая губ., XVII в.); «... так бы обо мне - муже - у красной девицы серцо кипело кровью горечей...» (Пермская губ., нач. XX в.). В заговорах на охлаждение влюбленных, наоборот, ледяной царь студит Сердце. В вятской присушке девушка насылает на мужчину тоску, а потом запирает его Сердце 12-ю ключами и замками: «Заперла его сердце, а ключи взяла к себе».По некоторым сказаниям, Боги сотворили Мужчину и Женщину из двух палочек, между которыми разгорелся Огонь - самое первое пламя любви [5;45].
3. Образ огня в русской литературе.
3.1. Образ огня в повести «Тарас Бульба»
Военная эпопея «Тарас Бульба» в свою очередь продолжает романтическую традицию изображения огня во всех его ипостасях. Нанизывая на себя целый комплекс мотивов, огнь становится доминантой характера героев, движущей силой повествования, вырастает до небес и властно проникает во все элементы повествования, становясь без сомнения самой сильной, разноплановой и вместе с этим четко обозначенной стихией по сравнению с остальными в повестях цикла.
Гераклит говорил: “Из смерти земли рождается воздух, из смерти воздуха - огонь”. Именно поэтому воздух убегает от огня, а огонь, для того, чтобы жить, догоняет воздух. В «Тарасе Бульбе» по выражению М.Ю. Лотмана пространство носит принципиально безграничный характер. Запорожская сечь - фокус пространственной конструкции повести - не имеет закрепленного места, там также нет постоянных жилищ, заборов. Теперь, учитывая присущие повестям стихии, можно заметить, что в Тарасе Бульбе огонь нуждается в открытом пространстве, в месте, где нет границ и правил. В то же время огонь без воздуха существовать не может, поэтому в цикле повести даются Гоголем в паре. На первом уровне огонь выполняет наряду с другими стихиями циклообразующую функцию[6;522].
Вместе с этим огонь в «Тарасе Бульбе» выполняет сюжетную, стилистическую и композиционную роли, образует символический план. Огонь выступает в повести как символ души, гнева, битвы, любви, синонимично соотносится со светом, золотом, сердцем, верой, истиной, приобретает демонический, сакральный и космический характер. В то же время следует четко разграничивать источники огненного начала у Гоголя: европейский мистицизм, романтическая традиция, античность, славянские языческие поверия.
Само казачество, история и обычаи которого отрывает перед нами Гоголь, как бы овеяно дыханием огня. «Когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух…»[6;522]. . Стоит обратить внимание на то, что автор представляет казаков подобно огненному народу, который перемещается, распространяясь по земле, как пламя. Но пламя это внутри, и готово в любой момент вырваться наружу, уничтожить и сжечь все кругом. «это было, точно, необычайное явление русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед»(с.66). В случае опасности огонь из домашней печи, из очага вырастает до запредельного уровня, опаляет небо, неся хаос и смерть. Любое посягательство на русскую землю или христианскую веру зажигало в казаке огонь праведного мщения, носящий сакральный, языческий характер. Многие разрушительные действия казаков носят языческий оттенок. Картина сожжения напоминает своеобразное жертвоприношение огненной стихии: «Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам…жестокие казаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя» Война для запорожцев - это путь к самоуничтожению, стремление разжечь необъятное пламя и самим в нем погибнуть. Истребительный порыв распространяется с опустошенной земли на самое небо: «Пламя спокойно и величаво стлалось по небу…вырывавшись вихрем, свистело и летело вихрем под самые звезды, и оторванные хлопья его гаснули под самыми дальними небесами».
С большим пренебрежением относятся казаки к материальному миру. Самые дорогие вещи, великолепные памятники культуры они способны пропить или осквернить, ничего не жалеют они и не ценят кроме оружия. Такое же пренебрежение испытывают они к женщине: «А видите вот эту саблю? Вот ваша матерь!» Уподобляясь огню, чьим проводником они являются в повести, казаки ни к чему не испытывали жалости. Вне ратных дел огонь прячется в густом дыме люльки казака, отражаясь в его глазах. Рвется на волю в лихом танце, разжигаемый горилкой, и клокочет внутри громогласным храпом во время сна. Люлька для казака - это символ его огненной души. Это казаки только зажигают и раскуривают свои трубки.
И скоро величественное аббатство охватилось сокрушительным пламенем, и колоссальные готические окна его сурово глядели сквозь разделявшиеся волны огня». Огонь в люльке - это своего рода место хранения боевого духа, разрушительная мощь, скрытая в вещи, которая всегда с хозяином. В связи с этим гоголь уже не стремится к идеализации казачество, называя их «порождением грубого…свирепого века, когда человек вел еще жизнь одних воинских подвигов и закалился в не душою, не чуя человечества». Языческая жестокость - одна из главных движущих сил гоголевского огня.
Картины свирепости казаков связаны с главным героем повести Тарасом Бульбой, который ярче всех воплощает в себе концепт огня и огненного человека. Черты присущие всему казачеству усиливаются в этом герое до чрезмерной силы. При раскрытии характера героя Гоголь использует прием градации: увеличение степени проявления чувства «горячился, горячился, наконец, рассердился совсем», что образно сопоставимо с разгорающимся пламенем. К концу повести огонь в Тарасе Бульбе вознесся неба, а голос «его вырос, подымался выше и, принял неведомую силу» и пророческие свойства.
Женщин он ненавидел лютой ненавистью, жену по выражению Гоголя была в его доме создание совершенно ничтожное. Полячку же, причаровавшую его сына, он «вытащил бы ее за густую, пышную косу, поволок бы ее за собою по всему полю, между всех казаков. Избил бы о землю, окровавившись и покрывшись пылью, ее чудные груди и плечи … разнес бы по частям ее пышное, прекрасное тело». Ненависть к женскому началу можно объяснить так же тем, что именно вода является женским началом. При описании полячки основной эффект, который стремится создать автор - это покрыть ее исключительным блеском. «Черноглазую и белую, как снег…смех предавал сверкающую силу ее ослепительной красоте» «Полное чувство выражалось в ее поднятых глазах… Еще слезы не успели в них высохнуть и облекли их блистающею влагою, проходившею душу». Подобными эпитетами Гоголь показывает причастность женщины к стихии воды, лишь она в повести способна плакать, только она слаба и податлива. Мать же Остапа и Андрия днем терпела огненный характер своего мужа Тараса Бульбы, а ночью «она расчесывала их молодые, небрежно всклокоченные кудри и смачивала их слезами…говорила она и слезы остановились в морщинах, изменивших ее когда-то прекрасное лицо». Казаки подобны язычникам. Им словно необходимо все время что-либо разрушать[8;240].
В начале повести Тарас Бульба бьет горшки в своей хате, а к концу он уже предавал огню целые поселения вместе с женщинами и детьми. Его образ обрастает демоническими характеристиками: «она выражалась пожирающим пламенем в его глазах» (С.142), «Только огонь да виселицу определяла седая голова его, и совет его в войсковом совете дышал одним истреблением».Он соединяет в себе черты демонической личности и сакрального персонажа, который в свою очередь окрашен богатырскими чертами, олицетворяет собой могучего вождя, воина христова и мудрого наставника. О демоническом начале в Тарасе Бульбе автор намекает с самого начала повествования: « Да когда на то пошло, то и я с вами поеду! Ей-богу еду! Какого дьявола мне здесь ждать?» Все в нем все Бешеное: и горелка «бешеная», и конь его Черт - «бешеный», и бешеной веселостью полыхает Сечь. В слове «бешеный» корень «бес»; «бешеное» то, в чем угнездился нечистый дух, что подчинилось бесу. С этой точки зрения и пляски запорожцев носят характер одержимости, так как никто из их не может остановится… «Нельзя было видеть без внутреннего движения, как все отдирало танец самый вольный, самый бешеный, какой только видел когда-либо свет». Пустая выжженная земля, которую оставляют после себя запорожцы сравнимы с дьявольскими пустотами в «Вечерах».
Следует также напомнить еще один языческий мотив. Дерево, в которое ударила молния считалось особенным. Ему приписываются живительные свойства, какие приписываются весеннему дождю и громовой стрелке. В тоже время Тарас Бульба умирает на таком на этом дереве, распятый подобно Христу. Здесь Гоголь смешивает языческие и христианские мотивы.
На стержень, формируемый огненными мотивами, нанизываются вспомогательные, вне контекста с которыми разговор об огне не представляется полным. Большинство из них носит христианский, библейский характер. Одним из таких мотивов является мотив слова. Слово казачества имеет материальное действие, оно способно нести разрушение, способно воодушевлять, излечивать и объединять людей. «И слова эти были как искры, падавшие на сухое дерево». Действие его в комплексе с вином дарует героям повести чувство единства, укрепляет их ратный дух, благословляет на смерть. Мотивы хлеба, вина и слова связаны не столько с поглощением пищи героями, но и с ключевыми моментами их духовной жизни или же ключевыми событиями сюжета. Андрий пробирается в город через проход, напоминающий жерло печи, беря с собой хлеб. В походе ему попадаются кости старцев, которые от одного прикосновения могут превратиться в муку. Поляки той же ночью входят в город, взяв в плен атамана по имени Хлиб. На поле боя Андрий падет от руки своего отца «как хлебный колос, подрезанный серпом» [4;176].
Создается впечатление, что стихия огня управляет, играет жизнями героев, полностью подчиняет себе ход действия, способна убить или помиловать. Стихии также либо взаимодействуют, либо борются друг с другом. Вот пример взаимодействия стихий: «-У берега стоят челны, все забирайте, чтобы не было погони! В частности вода - это Днепр, земля - это его берег, огонь - гибель Тараса Бульбы в пламени, воздух - ветер. Дружественная огню стихия (ветер) помогла перенести слова, которые стали спасительными для казаков. Человеческая душа в мифологии народов разных народов сближается с ветром и огнем в своем стремлении ввысь. В данном эпизоде душа самого Тараса Бульбы в момент его смерти донеслась по ветру до казацкого войска. В кульминации повести стихии сливаются благодаря смертям героев.
«Жар в крови» - фраза эта стала метафорой. Однако еще в XVIII в. эти слова были не метафорой, а объяснением, согласно которому в крови имеется животворящий огонь, благодаря которому человек существует. Температура человеческого тела, ее повышение при болезни прямо связывалась с возобладанием нечистого огня или огня, связанного с любовным чувством.
Любовный огонь, т.е. романтический концепт, олицетворяет Андрий. Его любовь к полячке повсеместно сопровождаема огненной символикой. «Много всяких чувств вспыхнуло в молодой груди казака», «Сверкающий огонь пробежал по жилам его от сего прикосновения», «загорелые щеки блистали всей яркостью девственного огня…» (С.109) . Если Тарас Бульба - это огонь разрушения, то Андрий - возрождения и жизни. С его появлением в Дубно приходит весть о приходе подмоги. Огонь его по природе своей созидательный, что связано с образом печи, через которую дважды проходит герой. И оба раза печь связана с путем к полячке, но если в первом случае сюжет имеет явно авантюрный характер, то во втором (лаз, похожий на отверстие «хлебной печи») - это уже своего рода переход к католичеству, так как Андрий попадает непосредственно в католическую церковь. Дубно же представляется в этом случае читателю загробным миром с чертами Вавилона.
Огонь в повести выступает как средство обновления окружающего мира. «Оглянулся он (Тарас Бульба) теперь вокруг себя: все новое стало на Сечи, все перемерли старые товарищи. Ни одного из тех, которые стояли за правое дело, за веру и в братство» [3;331]. Всех поглотила в себя огненная стихия, объединившись с героями, она даровала им путь в небесное царство.
Свет является продолжением, огня, его неотъемлемой частью. В момент движения Андрия в подземном ходе мы наблюдаем четко обозначенное, последовательное усиление света: от слабого светильника до католического храма, где свет ослепителен. Этот путь приводит героя к полячке, чья красота ослепляет его еще больше. Атрибуты полячки - драгоценности и золотые вещи. Она своего рода отражения собственного света Андрия, преломление его огненного начала. Она полностью подчиняет его себе. Далее огонь из его описания отнюдь не исчезает, напротив обрамляется дополнительным светом. Связано это с золотым убранством героя. Золото и «золотой» как атрибут и признак в традиционной культуре имеют непосредственное отношение к Богу, Богородице, ангелам и святым. В Андрие же закрепляется образ жертвенного агнца, падшего по воли Бога - отца.
Андрий, помимо библейской функции жертвенного агнца, вносит в свою очередь романтическую струю. Черты европейского мистицизма в рамках повести можно проследить на примере противопоставления женского начала (вода) и мужского (огонь) в лице полячки и Андрия [2;730].
3.2. Образ огня в повести В.Г. Распутина «Прощание с Матерой»
Русский писатель Валентин Распутин с гражданской прямотой поднял самые насущные проблемы своего времени, затронул болевые его точки. Но только ли своего времени?
В своих произведениях писатель Распутин раскрывает такие понятия как нравственность, человечность, искренность…
У каждого человека есть своя маленькая родина, тот кусочек земли, который останется на вечную память в сердце человека. В повести “Прощание с Матёрой” Распутин касается многих нравственных вопросов, но всё же ведущая тема этого произведения – судьба Матёры.
Триста лет обживали этот уголок Земли русские крестьяне. Неторопливо, без спешки идёт жизнь на этом острове, и за те триста лет многих людей сделала счастливыми Матёра. Всех принимала она, всем становилась матерью и заботливо ухаживала за детьми своими, вскармливала их, и дети отвечали ей любовью.
Но уходит Матёра. Уходит и душа этого мира. Остров, имя которого срослось с землёй, должен уйти под воду. А это смерть, перед лицом которой раскрывается человек, его истинная суть.
Многое повидала на своём веку деревня за три с половиной сотни лет, знала и наводнения. Когда пол-острова уходило под воду. Но такое было впервые.
С окончанием строительства плотины для электростанции вода осенью поднимется, а перед этим деревню пустят под огонь, остров очистят. Все знали об этом. Знать – одно, а поверить – другое.
Страна принимала грандиозные планы строительства: заводы, электростанции, а люди… люди не в счёт…
Кто мы на это земле – хозяева или временные пришельцы: пришли, побыли и ушли. Взяли всё, что смогли, а там хоть потоп. А беда не заставила себя долго ждать: первой вспыхнула мельница, верой и правдой служившая людям немало лет. Дарья, прибежавшая вместе со всеми проститься с мельницей-кормилицей, увидела. Как приезжие “как с ума посходили: прыгали, кричали, бросались под жар – кто дальше забежит, дольше продержится”.
“Пойдем простимся с ей. Там, поди-ка, все чужие. Каково ей середь их — никто добрым словом не помянет... Помешала она им. Сколь она, христовенькая, хлебушка нам перемолола! Собирайся, хошь мы ей покажемся. Пускай хошь нас под послед увидит”[9;59].
Рушится Матёра со всех сторон. “О-ох, нелюди мы, боле никто”,- произносит свой приговор старуха Дарья, которая не может пережить гибель родной деревни, затопление дорогих могил. Затопление деревни, переезд для кого-то пустяк, а для кого-то трагедия. Трагедия для старушек, проживших всю жизнь на этой земле, собравшихся здесь и умирать. Поэтому становится понятна решимость Дарьи и её подруг не расставаться с Матёрой (землёй) и разделить её судьбу.
Особо знаменательна сцена прощания Дарьи с избой. «А избу нашу ты прибрала? Ты провожать её собралась, а как? Али просто уйдёшь и дверь за собой захлопнешь? Прибрать надо избу. Мы все в ней жили”[9;59].
В повести особое место отводится именно избам. Они предчувствуют свою судьбу, они дышат. Дарья белит избу, подмазывает печь, моет подоконники, пол. Окна. Всю ночь оплакивала Дарья свою избу, и изба словно понимала. Что с нею делают. Этот поступок вызвал уважение даже у пожёгщиков (дом они собирались сжечь завтра). «Все, — сказала она им. — Зажигайте. Но чтоб в избу ни ногой...”.
Сама же Дарья, простясь с домом, помнила только, что шла и шла, сама не зная куда – до вечера старухи не могли найти её.
Когда-то для избы Дарьи огонь был символом тепла и уюта, а теперь он символизирует гибель «души» дома, да и души самой Дарьи.
Петруха, поджёгший свой дом, чтобы поскорее получить за него денежную компенсацию, не станет долго думать, за что платят деньги, а жечь – не строить, много труда не надо. Сжёг и сердце не дрогнуло, как будто не рос в этой избе. Единственное, что взял, - гармошку. А то, что мать без крыши и без корки хлеба, что любимый её самовар превратился в оплавленный слиток, - это его не касается.
Кладбище. Когда старухи добрались до расположенного за деревней кладбища, работники санэпидемстанции “доканчивали своё дело, стаскивая спиленные тумбочки, оградки и кресты в кучу, чтобы сжечь их одним огнём”. Для них это чужое, приказали – выполняют. Им и в голову не приходит, что для старух – это святое. Не зря даже сдерживающаяся Дарья “задыхаясь от страха и ярости, закричала” и ударила одного из мужиков палкой и снова замахнулась: “А ты их тут хоронил? Отец, мать у тебя тут лежат? Ребяты лежат? Не было у тебя, поганца, отца с матерью. Ты не человек. У какого человека духу хватит!”[9;45]. Её поддерживает вся деревня. Огонь в этой сцене выступает как средство осквернения памяти усопших.
Царский листвень, ему отведена отдельная глава в повести. Это глава-притча. Огромная лиственница. Но это ОН – листвень, без него нельзя представить Матёру, “так вечно, могуче и властно стоял он на бугре в полверсте от деревни, заметный почти отовсюду и знаемый всеми”. С ним связана вся жизнь Матёры. Вот и до него добрались люди, которым приказано очистить остров. Они рубили листвень топором – но топор отскакивал обратно, пытались пилить – не брала его пила, обливали бензином и поджигали – но огонь не приставал, «только мазал его сажей». Люди вошли в азарт, им хотелось победы, злились, придумывали новые способы. Но на голой и обезображенной уже в этом месте Матерее продолжал властвовать “царский листвень”.
Небесный огонь, возникший от молнии, издревле считался поражающим нечистую силу. Может поэтому он и выстоял, но не смог защитить Матеру.
Появившаяся за несколько лет до начала обсуждения проекта поворота рек, повесть Валентина Распутина воспринимается как предупреждение. Пострадают не только десятки и сотни подобных островов и деревень, главное, что пострадают тысячи человек.
В повести огонь - это и символ души, гнева, любви к родной земле. Кроме этого огонь представлен В.Г. Распутиным как средство обновления окружающего мира.
4. Заключение
Таким образом, анализируя образ огня в русской литературе, приходим к выводу, что огонь представляется прежде всего соединением созидательного и разрушительного начала. В мифологии древних народов он считался сосредоточением истребительной энергии, источником благополучия и бед одновременно. Так созидательное и разрушительное начало парадоксально сочетается в образах двух главных героев повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба» самого Тараса Бульбы и его сына Андрия. Один - олицетворение беспощадности стихии, другой - любви и обновления. А распутинский огонь – это еще и средство обновления окружающего мира.
Взаимопроникновение стихии огня в «Тарасе Бульбе» достигает наивысшей точки. Действие в этой повести насыщено, богато сюжетными поворотами. Не случайно автор избрал для этого произведения самую агрессивную и изменчивую из стихий. Следствием этого явилось богатство мотивов и истоков гоголевского огня. Его огонь - это стихия, вмещающая в себя огромный культурный пласт.
Все представления о стихии огня легли в основу мощного эпического повествования анализируемых нами произведений. Эти традиции настолько переплетены, что стихия огня представляется нам совершенным, универсальным образом человеческого существования. Простота образа бесконечно усложняется обилием художественных средств.
Христианские и языческие мотивы настолько проникают друг в друга и усложняются, а огонь в повестях настолько вездесущ и многообразен, что понять всю глубину авторской мысли не представляется возможным.
Все представления о стихии огня легли в основу мощного эпического повествования анализируемых нами произведений. Огонь проникает во все уровни повествования, выполняет сюжетную, стилистическую и композиционную роли, образует символический план.
Таким образом, выдвинутая нами ранее гипотеза о том, что образ огня образует символический план целого произведения нами доказана.
5. Библиографический список.
Белый А. Мастерство гоголя / А.Белый; М.-Л.,1994г.- 324с.
Вайскопф. М. Ю. Сюжет Гоголя. Мифология. Идеология.М.: Радикс, 1993.-730с.
Гоголь Н.В. Повести. Рассказы. М.: Художественная литература, 1984.- 331с.
Ермина Л.И. О языке художественной прозы Н.В.Гоголя. М.: Слово, 1987.- 176с.
Забылин М.С. Русский народ. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1992. –34с.
Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе. М.: Просвещение, 1988. - 522с.
Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. М.: Советский писатель, 1985.- 317с.
Осипенко В.Г., Козлова А.В. Художественные функции мотива огня в повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба».Томск: 2004.-240стр.
Распутин В.Г. Повести. Иркутск, Восточно-Сибирское книжное издательство, 1992. – 59 с.
Приложение.
Приложение состоит из компьютерной презентации, выполненной в программе Microsoft PowerPoint.
Рецензия
на исследовательскую работу по литературе
Решетниковой Елены Алексеевны, обучающуюся 8 класса
МБОУ Кумарейская СОШ
Тема исследовательской работы «Образ огня в русской литературе».
Работа написана в полном соответствии с требованиями к написанию исследовательских научно-практических работ. Имеется правильно оформленный титульный лист, все страницы пронумерованы, в конце работы имеется библиографический список, а также приложение.
Актуальность данной темы заключается в том, что материал, касающийся роли огня в русской литературе более детального изучения.
Материалом для данной исследовательской работы послужили материалы художественных текстов Н.В. Гоголя и В.Г. Распутина, а также материалы, собранные в процессе изучения соответствующей литературы.
Новизна исследования заключается в том, что до настоящего времени никто еще не пытался собрать и изучить информацию о роли огня в русской литературе.
Материалом для данной исследовательской работы послужили художественные тексты Н.В. Гоголя и В.Г. Распутина, а также материалы, собранные в процессе изучения соответствующей литературы.
Цель работы заключается в определении роли огня в русской литературе через интерпретацию текста.
Объектом исследования явились повести Н.В.Гоголя «Тарас Бульба» и В.Г. Распутина «Прощание с Матерой».
Предметом исследования в работе выступает каждая повесть в отдельности.
Цель и задачи исследовательской работы определяют основные методы исследования: метод сплошной выборки; наблюдения; аналитический; описательный; сравнительно-сопоставительный; интерпретации художественного текста; обобщения и систематизации.
Методологической и теоретической основой работы послужили художественные тексты Н.В.Гоголя «Тарас Бульба» и В.Г. Распутина «Прощание с Матерой», справочные материалы научно-популярных статей.
Структура работы определена ее целью и задачами. Исследовательская работа состоит из введения, двух глав, заключения, приложения и библиографического списка, в котором насчитывается 8 наименований.
Во введении кратко обосновывается выбор темы, определяются цель и задачи исследования, коротко освещается содержание работы.
В основной части работы отображены представления об огне и его функциях в разных культурных традициях. При этом выделены именно те особенности, которые нам понадобятся для дальнейшего анализа. Здесь же мы непосредственно приступаем к исследованию образа огня через его интерпретацию текста. Она необходима, для того чтобы показать, как происходит проникновение огненных мотивов в повестях на всех уровнях повествования. После чего сделаны промежуточные выводы по главе.
В заключении обобщаются результаты исследования, подведены итоги, сделаны выводы.
При выполнении работы выдвигается рабочая гипотеза: образ огня образует символический план целого произведения, которая, в конечном счете, доказана.
Приложение состоит из компьютерной презентации, выполненной в программе Microsoft PowerPoint.
Предложенный материал может быть использован как на уроках, кружках и факультативах по истории, так и на внеклассных занятиях по краеведению, истории и географии.
Руководитель: ___________/Москалева Е.Ю./
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.