Разработка практической работы по литературе "Проблема личности и государства в поэме А.С.Пушкина "Медный всадник"""

ПРАКТИЧЕСКАЯ РАБОТА №3

Тема: Проблема личности и государства в поэме «Медный всадник»

Цели работы: прочитать и проанализировать поэму «Медный всадник»; сделать выводы о решении проблемы личности и государства в поэме

Время: 1 час.

Оборудование: карточки-задания, презентация, текст поэмы «Медный всадник»

Теоретический  материал:

…Да, эта поэма – апофеоза Петра Великого, самая грандиозная…

В.Г.Белинский. Сочинения Александра Пушкина.

…Я по-прежнему уверен, что не вечен «кумир с медною главой…

В.Я.Брюсов. Медный всадник. Идея повести, 1909г.

…Пушкин стремился к гармонии и хотел видеть ее во всем, и прежде всего в отношениях личности и государства.

Н.А.Соснина. «Медный всадник» Пушкина, 1997г.

Пушкин в «Медном всаднике» …стремился изобразить трагическую коллизию современной ему России…

М.Пьяных. «Медный всадник» Пушкина, 2000г.

В литературоведении принято выделять три «группы» толкователей «Медного всадника».

1. В первую группу интерпретаторов вошли представители так называемой «государственной» концепции, основателем которой считается Виссарион Григорьевич Белинский. Среди его последователей неожиданно оказался и его духовный антагонист Дмитрий Мережковский, а также Григорий Александрович Гуковский, Леонид Петрович Гроссман, Борис Михайлович Энгельгардт и др.). Они делают «смысловую ставку» на образ Петра I, полагая, что Пушкин обосновал трагическое право государственной мощи (олицетворением которой и стал Петр I) распоряжаться жизнью частного человека.

В 11—ой статье «Сочинений Александра Пушкина» В.Г.Белинский обратился к толкованию «Медного всадника» А.С.Пушкина. он был первым интерпретатором петербургской повести. Благодаря своему эстетическому чутью, критик сразу определил неясность смысла: «медный всадник» многим кажется каким-то странным произведением, потому что тема его, по-видимому, выражена не вполне». Дело в том, что Белинский оценивал текст подготовленный Жуковским. В частности, из произведения были изъяты слова Евгения, обращенные к Медному Всаднику. Так родился вывод: «поэма – апофеоза Петра Великого», поэт изобразил «торжество общего над частным». Пушкин оправдывает Петра – «бронзового гиганта», который «не мог уберечь участи индивидуальности, обеспечивая участь народа и государства».

2. Среди сторонников «государственно концепции» оказался и Дмитрий Мережковский, поэт, писатель, философ начала XX века.

Надо отметить, что его оценка конфликта героя – Медного Всадника и «маленького человека» Евгения очень резкая. Он замечает: «Какое дело гиганту до гибели неведомых? Не для того ли рождаются бесчисленные, равные, лишние, чтобы по костям их великие избранники шли к своим целям?»

По мнению Мережковского, Евгений – «дрожащая тварь», «червь земли», он, как «малый мира сего» не равен великому – Петру, воплотившему в себе сверхчеловеческое, героическое начало. Правда, Мережковский замечает, что «в простой любви Евгения может открыться бездна, не меньшая той, из которой родилась воля героя», он полагает, что Пушкин воспел героическое и сверхчеловеческое начало Петра и опасается, что после Пушкина вся последующая литература будет «демократическим и галилейским восстанием на того гиганта, который «над бездной Россию вздернул на дыбы».

3. Развитие «государственной» линии в истолковании «Медного Всадника» было предпринято Монидом Петровичем Гроссманом в 1939 году. Литературовед поддерживает мысль Белинского. Он идеализирует и возвеличивает Петра, при этом дискредитирует Евгения, обвиняет его в эгоизме, ничтожности и неуемной дерзости. «Он (Евгений) беден, лишен дарований, ему не хватает «ума и денег». Евгений не носитель новаторских идей, как Петр, не строитель, не борец… Слабосильному мятежнику, кончившему безумием, противостоит в «Медном Всаднике» государственный зодчий, полный «великих дум».

4. Среди губернаторов XX века приверженцем «государственной концепции» считается и Григорий Александрович Гуковский. Он писал: «Собственно тема «Медного всадника» - это, как известно, конфликт личного и государственного начала, символизированного образом Фальконетова памятника». Конфликт поэмы – это конфликт «единичного человеческого бытия, частных целей человека с общими коллективными целями массы». Гуковский считает, что Евгений в этом конфликте побежденный. «Личность подчинена общему, и это закономерно и необходимо. Частные цели и индивидуальное счастье Евгения при столкновении с целями государственными должны быть принесены в жертву… И этот закон благ», - заключает литературовед.

1. Представители второй «группы» - Валерий Яковлевич Брюсов, Георгий Пантелеймонович Макогоненко, А.В.Македонов, Ю.Б.Борев, И.М.Тоймин и др. стоят на стороне «бедного» Евгения. Эта концепция именуется «гуманистической».

Начало этой концепции положило истолкование «Медного Всадника» поэтом-исследователем Валерием Брюсовым в 1909 году. Брюсов подчеркивает гуманизм Пушкина, манифестом которого и был «Медный всадник». Исследуя пушкинское отношение к Петру I, в различных произведениях, Брюсов доказывает двойственный характер восприятия Пушкиным царя-преобразователя. Два лика Петра в поэме – открытие Брюсова. С одной стороны, Петр – гениальный преобразователь, «работник на троне», «мощный властелин судьбы», с другой – «самовластный помещик», деспот, «презиравший человечество».

Брюсов показывает и эволюцию образа Евгения. Евгений – «малый и ничтожный» чиновник – внезапно почувствовал себя равным Медному Всаднику, нашел силы и смелость грозить «державцу полумира». Чудесное превращение Евгения определено именно его бунтом. В мятеже выросла сильная личность. Бунтуя, Евгений выступает как соперник «грозного царя», о котором должно говорить тем же языком. Как и о Петре.

В заключение Брюсов делает вывод о том, что Евгений побежден, но «не вечен и кумир с медною главою», ибо «свобода возникает в глубинах человеческого духа, и «огражденная скала» должна будет опустеть».

2. Гуманистическая концепция «Медного всадника», предложенная Брюсовым, получила признание многих исследователей. В 1937 году была напечатана статья А.Македонова «Гуманизм Пушкина», в которой содержится и интерпретация «Медного всадника». Исследователь замечает, что «настоящий низовый человек, как бы он ни был мал», не может в той или иной степени не бунтовать в защиту своего человеческого достоинства, не противопоставлять его Медному всаднику. Кроме законов судьбы, есть еще закон человечности, который так же необходим, как «судьба». Симпатии Пушкина на стороне «человечности».

3. Гуманистическую позицию Пушкина отстаивают многие исследователи. Так, Григорий Пантелеймонович Макогоненко считает, что Пушкин рассматривал в 30-е годы 19 века государство конкретно-исторически, «в 18 – 19 веках российское государство – это империя, царское самодержавие, политическое правление, открыто антинародное и античеловеческое». Против такого государства и «вызревает протест в сердце простого человека, оказавшегося его жертвой». По мнению Маконенко, Пушкин «гениально показал, как этот мятеж преображает человека, поднимая его к высокой, но отмеченной печатью гибели цели».

Подобную точку зрения поддерживает и литературовед Красухин Г.Г.: «Симпатии Пушкина всецело на стороне героя, духовно возвышенного, вознесенного на неколебимую духовную высоту над самым мощным властелином судьбы».

Третья группа:

С 60-х годов XX века зарождается еще одна концепция – интерпретация «Медного Всадника» - концепция «трагической неразрешимости конфликта». Если верить ее сторонникам, Пушкин, как бы самоустранившись, предоставил самой истории сделать выбор между двумя «равновеликими» правдами – Петра или Евгения, то есть государства или частной личности.

Такой точки зрения придерживаются литературоведы С.М.Бонди, Е.М.Майлин, М.Н.Эйпштейн.

В чем же великий смысл пушкинского «Медного Всадника»? для чего было написано это произведение? Чем она волнует и потрясает нас и до сегодняшнего дня? Почему Пушкин так стремился ее опубликовать, но отказался изменить хоть одно слово?

Е.А.Майлин так отвечает на все эти вопросы: «Как и в маленьких трагедиях, ни одна из сил, противопоставленных в поэме друг другу, не одерживает в конечном счете победы. Правда на стороне Евгения в такой же мере, как и на стороне Петра и его великого дела». «Вся его поэма – это великая загадка жизни, это великий о жизни вопрос, над которым, читая «Медного всадника», задумывались и размышляли и после Пушкина многие поколения читателей.

Четвертая группа:

1. Среди интерпретаций не могут не привлечь и истолкования «Медного всадника» писателями и философами XX века. Так, например, философ русского зарубежья Георгий Петрович Федотов, рассматривая сложное взаимодействие в творчестве А.С.Пушкина темы Империи, воплощенной в статуе Медный Всадник, и темы свободы, взаимодействие государства и личности, особое внимание уделяет теме стихии. Он пишет, что «в «Медном всаднике» не два действующих лица (Петр и Евгений) … Из-за них явственно встает образ третьей, безликой силы: это стихия разбушевавшейся Невы, их общий враг, изображению которого посвящена большая часть поэмы». Эти слова из статьи «Певец Империи и свободы», 1937г.

В это же время, в 1937 году, вышла статья писателя Андрея Платонова «Пушкин – наш товарищ», в отличие от Федотова, Платонов с глубокой симпатией отнесся к бедному Евгению, которого он воспринял как личность, как «великий этический образ – не менее Петра».

2. Существуют точки зрения на петербургскую повесть «медный всадник» часто резкие, противоположные всем известным интерпретациям.

Так, Терц-Синявский, автор книги «Прогулки с Пушкиным» высказывает такое мнение: «Но, сострадая Евгению, Пушкин был беспощаден. Пушкин вообще был жесток к человеку, когда дело касалось интересов поэзии…» В облике Евгения, по мнению Терц-Синявского, был создан «нелестный и неутешительный портрет».

Интересная интерпретация «Медного всадника» была дана Даниилом Александровичем Граниным в очерке «Два лика», опубликованным в 1968 году в журнале «Новый мир». В произведении Пушкина писатель увидел новые грани ее таинственного смысла, а именно двойственность всей образной системы «медного Всадника», двоение чувств, двоение мысли. «Два Петра: Петр живой и Петр-Медный Всадник, кумир на бронзовом коне. Два Евгения: заурядный бедный чиновник, покорный судьбе, и Евгений, безумный, взбунтовавшийся, поднявший руку на царя, даже не на царя – на власть… Два Петербурга: Петербург прекрасных дворцов, набережных, белых ночей и бедных окраин «под морем». Две Невы.

Порядок выполнения работы:

1. Внимательно прочитайте  инструкцию к работе.
2. Подберите необходимый дидактический материал.
3. Прочитайте художественный текст.
4. Выполните задания практической работы
5. Сделайте вывод о проделанной практической работе в письменной форме.

Задание:

1.      Каков пафос вступления в поэме? Подтвердите свои мысли текстом.

2.      На какие композиционные части его можно разделить? 3.      В чем видит Пушкин заслугу Петра в строительстве Петербурга (стихи 1--43)? Как в первой части вступления противопоставлены прошлое и настоящее?

4.      Какова авторская позиция в авторском гимне городу Петра (стихи 44--84)? Какой смысл выявляется в многократном повторении слова "люблю"? Что и почему любит поэт?

5.      Найдите во вступлении старославянизмы и слова высокого стиля. Какую роль они выполняют в тексте?

6.      Как в третьей части вступления ("Красуйся, град Петров...") закладывается основной конфликт поэмы? Почему в пожелании городу стоять непоколебимо автор упоминает "финские волны"? Какую характеристику стихии он дает? Почему в последних строках вступления происходит контрастный слом настроения?

7.      Индивидуальное задание. Выявите ключевые образы вступления, которые построены на контрасте? Что это дает для понимания конфликта поэмы?

 8.      Какой смысл в том, что поэма "Медный всадник" открывается гимном Петербургу? Докажите, что город Петра -- это не только место действия поэмы, но и её главный герой.

В конце занятия необходимо  сдать практическую работу на проверку! 

Поставьте себе оценку за работу_________

Оценка преподавателя_________________

Литература:

 Литература: учебник для студ. сред. проф. учеб. заведений / под ред Г.А. Обернихиной. – М.: Издательский  центр «Академия», 2008. – 656 с.