Министерство науки, образования и молодежи
республики Крым
МБОУ «Перовская школа-гимназия»
Разработала и провела
Зав.библиотекой
Ромашкина А.В.
2015
Про детство Пушкина пишут редко и мало.
Некоторые ученые считают даже, что у него в сущности не было детства, что оно
для него очень мало значило, что вся его поэзия началась с Царскосельского
лицея, что именно там ему явилась муза, богиня песнопений, какой ее
представляли себе древние греки и римляне.
Но с тех пор, как артист В.С.Якут
подарил Московскому музею А.С.Пушкина миниатюру с портретом Пушкина-ребенка,
все чаще стали задумываться о детстве Пушкина, о том, что значило оно в его
поэзии.
В книге советского писателя
И.А.Новикова «Пушкин в изгнании», приоткрывается завеса над легендой Пушкиных.
В доме родителей поэта встречали сразу и Новый год, и новый, девятнадцатый
век. В самую торжественную минуту, разбуженный праздничным шумом и весельем, на
пороге появился малыш чуть больше полутора лет, и его мать Надежда Осиповна
Пушкина предложила гостям полюбоваться на человека нового столетия, человека,
только что переступившего порог XIX века.
В память об этом событии мать Пушкина
заказала художнику портрет рыжеватого малыша с блестящими голубыми глазами, в
ночной рубашонке с кружевным воротом, сползшим на левое плечо. Есть в этом
портрете какая-то значительность. Наверное и художник, и заказчица думали о
заре нового века. Не мог же художник разглядеть в двухлетнем малыше гения! А
впрочем, именно в этом возрасте. Как доказал Корней Иванович Чуковский в своей
книге «От двух до пяти», мы все до единого гении, то есть неутомимые
исследователи языка и пламенные поклонники поэзии. Но мы подрастаем и забываем
об этом. А Пушкин не забыл свои детские впечатления.
Первым в мировой литературе он
изобразил музу, вечно юное божество поэзии, в виде бабушки в старинном русском
наряде. Пушкин, оказывается, помнил себя еще с колыбели:
Я ждал тебя в вечерней
тишине
Являлась ты
веселою старушкой
И надо мной сидела
в шушуне,
В больших очках и
резвою гремушкой
В наши дни
такую же плетеную гремушку привезли из Захарова, где поэт провел лучшие годы
своего детства.
Ты, детскую качая
колыбель,
Мой юный слух
напевами пленила
И меж пелен
оставила свирель,
Которую сама
заворожила.
А в
стихотворении «Муза», где богиня песнопений является уже в своем
древнегреческом образе и наряде, Пушкин пишет:
В младенчестве
моем она меня любила
И семиствольную цевницу
мне вручила… (цевница – свирель)
Тут уже и сам маленький человек играл
на завороженной свирели, которую, чтобы поучить и порадовать его, иногда брала
у него и играла на ней сама муза. Что-то таинственное есть в этих стихах:
С утра до вечера в
немой тени дубов
Прилежно я внимал
урокам девы тайной…
«Тайной»,
то есть воображаемой. «В немой тени дубов…» Это восприятие малого ребенка. Он
поражен, что дуб полон звуков, шелестит и шумит от ветра, на ветках поют птицы,
а тень дуба, хотя и движется, но молчит. Кстати, не эти ли картины детства
навеяли поэту образ сказочного зеленого дуба у лукоморья?
Если
когда-нибудь кто-нибудь из вас будет заниматься Пушкиным, попробуйте вникнуть в
стихи «Наперсница волшебной старины» и «Муза». Что имел в виду поэт? Значит ли
это, что и тогда сочинял стихи, еще до Лицея? Сочинял, когда и записать их не
мог? Или же, как голос музы, звучавший в его душе, воспринимал он песни няни,
народные сказки, прибаутки? А может и те стихи по- русски и по- французски,
что читались в доме его родителей? Предположим, увалень Саша занят своими
играми в уголке, и вдруг приходят Карамзин, или Жуковский, или веселый поэт
Василий Львович Пушкин, родной дядя мальчика, вот кто-нибудь начинает читать
свои или чужие замечательные стихи (без этого дом Пушкиных и представить
нельзя). И мальчик отрывается от игрушек, слушает, как зачарованный. А может,
до Лицея он сочинил не одну французскую комедию «Похититель» да забавную
эпиграмму на себя, подражателя Мольера, о чем вспоминает сестра поэта? Может,
была и тетрадка, исписанная крупным почерком?
Да. Лицей с его
друзьями поэтами, с его учителями, с его дивными садами, где поэту являлась
муза, значил для него необыкновенно много. Муза являлась ему в воображении даже
в «углах лицейских переходов». Но и в Лицее на экзамене в присутствии самого
Державина прозвучали строки о детстве московского мальчика:
Края Москвы, края
родные,
Где на заре
цветущих лет
Часы беспечности я
тратил золотые,
Не зная горести и
бед…
А еще раньше в
«Послании к Юдину» он вспомнил свое детство, свое Захарово с такой силой. Что
захотел, став взрослым, вернуться туда и жить там жизнью поэта, чуждого суеты.
В том же послании к лицейскому другу поэт как бы простился с детством, пожалел
о нем:
Но быстро день за
днем умчался;
Где ж детства
ранние следы?
Прелестный возраст
миновался,
Увяли первые
цветы!
Юный
Пушкин боялся, что сердце охладеет, что, как он выразился в письме к одному
поэту, проза жизни одолеет поэзию души. И это беспокойство, эта печаль
проявились у шестнадцатилетнего лицеиста в удивительной форме:
Уж сердце в
радости не бьется
При милом виде мотылька,
Что в воздухе
кружит и вьется
С дыханьем легким
ветерка…
Кто
и когда так горевал о подобной утрате? Все радуются, что растут. Иные считают
детство чем-то таким, чего надо стесняться, особенно в 16 лет. И все же где
детства ранние следы? Везде, во всем творчестве Пушкина. Есть там и тот мотылек
из «Послания к Юдину»:
Так бедный мотылек
и блещет
И бьется радужным
крылом,
Плененный школьным
шалуном…
Кого сравнивает
поэт с мотыльком своего детства? Татьяну Ларину, когда после своего влюбленного
письма она ждет Онегина.
Вообще в романе
«Евгений Онегин» можно найти немало строк, связанных с детством.
Попробуйте
отыскать эти строки и увидеть не только шалуна. Отморозившего пальчик, и «
мальчишек радостный народ», который «коньками звучно режет лед». При
внимательном чтении вы увидите и девочку Ольгу. Для которой собирали «на
широкий луг всех маленьких ее подруг», и Ленского, на коленях у ее отца играющего
медалью, и Татьяну, «что в семье своей родной казалась девочкой чужой», и Онегина
– ребенка. Который «резов, но мил», и Пушкина – отрока.
Как бесконечно
дорого для всех нас чуть ли не каждое мгновение его жизни. В том числе и те,
которые он не прожил. Вспоминаются строки Маршака:
И все же тех
десятилетий.
Что отнял
вражеский заряд
У лучшего певца на
свете,
Тысячелетья не
простят.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.