Доклад «Матренин двор» А. Солженицына и «Изба» В. Распутина сравнительно-сопоставительный анализ.

«Матренин двор» А. Солженицына и «Изба» В. Распутина: сравнительно-сопоставительный анализ.

          Чувство Родины – большой и маленькой, чувство, дающее духовную силу человеку, чувство, избавляющее от ощущения бездомности – в широком смысле этого слова дают рассказы  А.И.Солженицына «Матрёнин двор» (1959) и В.Г.Распутина «Изба» (1999). Рассказы разделяют сорок лет, однако между ними существует внутренняя связь, их сближают социально-публицистическая заостренность проблематики, реалистически-достоверная основа повествования.

Уже в первых своих произведениях Солженицын «выдвинул новую шкалу ценностей, новый язык» открыл необыкновенные характеры – праведников, стоиков, «рыцарей». Героиня Солженицына Матрёна выступает как «символ самоограничения, выживания нетронутой и потаённой народной культуры». Эти же слова следует отнести к героине Распутина – Агафье.

Как известно, поначалу рассказ Солженицына назывался «Не стоит село без праведника». Это заглавие непосредственно связывало читательские ожидания с образом Матрёны, но заглавие «Матрёнин двор» переключало читательское внимание на конфликт произведения и основной сюжетный мотив утраты дома. Образ Матрёны (в переводе с латыни – «матушка», «мать семейства») раскрывается в произведении постепенно, усложняясь и обретая цельность и завершенность.  В портрете Матрёны читательское внимание акцентируется на таких деталях «кругловатого лица», как улыбка (добрая, «лучезарная улыбка») и глаза («блекло-голубые глаза», в момент болезни «замутнённые», простодушный взгляд). Не внешней красотой славится Матрёна, а внутренним светом и добротой. После неприятностей «лоб её недолго оставался омрачённым, – замечает повествователь. – У неё было верное средство вернуть себе доброе расположение духа – работа», после которой возвращалась в избу Матрёна «уже просветлённая, всем довольная, со своей доброй улыбкой. Она не боится тяжелой физической работы, безотказная, с готовностью откликается на просьбы о помощи.

          В рассказе «Изба» Распутина уже в самом начале мы узнаем, что Агафья (в переводе с греческого «добрая», «хорошая») от «боли и работы рано потускнела и состарилась». Ее портрет предельно прост и скуп, глаза – самая важная деталь внешности героини: «Была она высокая, жилистая, с узким лицом и пытливыми глазами». Когда же пришло время переселяться в леспромхоз из Криволуцкой – деревни, в которой она родилась и прожила более пятидесяти лет, Агафья заболела: «еще больше похудела, на лице не осталось ничего, кроме пронзительных глаз, руки повисли как плети». И только в конце августа, вернувшись из больницы, она перевозит разобранную избу «на новопоселенье» и начинает заново собирать ее по бревнышку, доведя себя до изнеможения. «Лицо еще больше заострилось и в то же время разгладилось, доболела она до кости, на которой морщины не держатся».  Изработанная Агафья рано состарилась. «Лицо у нее… потемнело и выткалось бисером частых и тонких морщинок, по которым, умей кто читать, прочитались бы однообразные подробности жизни». 

Если Агафья непритязательна в одежде и постоянна в своем выборе: «Ходила в темном, по летам не снимала с ног самошитые кожаные чирки, по зимам катанки. Ни зимой, ни летом не вылезала из телогрейки, то и Матрена не гналась за нарядами, не выбивалась,  чтобы купить вещи  и  потом беречь их больше своей жизни, через детали портрета и изменения во внешности передается внутреннее состояние героинь. 

           Рано овдовевшие, героини рассказов Солженицына и Распутина стойко переносят свое одиночество и болезни: «Была она одинокая кругом, а с тех пор, как стала сильно болеть – и из колхоза её отпустили…», – читаем о Матрёне. В рассказе Распутина: «…К сорока годам осталась Агафья в родительском доме одинешенька». В жизнь Матрёны, «густую заботами, ещё врывалась временами тяжёлая немочь, Матрёна валилась и сутки-двое лежала пластом. Она не жаловалась, не стонала, но и не шевелилась почти… не пила, не ела и не просила ничего». О болезни Агафьи в рассказе говорится, что была одна болезнь у нее – «надсада», «от других она выкрепилась в кремень». «Вот это была надсада так надсада». Привыкшие рассчитывать только на себя, они самостоятельно управляются с тяжелой крестьянской работой и домашними заботами. День Матрёны начинался в четыре-пять утра. «…Помимо стряпни и хозяйства, на каждый день у неё приходилось и какое-нибудь другое немалое дело; закономерный порядок этих дел она держала в голове и, проснувшись поутру, всегда знала, чем сегодня день её занят».

Труженицы, Матрёна и Агафья, справляются с тем, что не каждому мужику под силу. В разговоре с «квартирантом» Матрёна вспоминает: «– Это ты меня прежде не видал, Игнатич…. Все мешки мои были, по пять пудов тѝжелью не считала». А как-то конь Волчок, военный, здоровый, «с испугу сани понёс в озеро, мужики отскакивали, а я, правда, за узду схватила, остановила».

         Образ Агафьи подробно раскрывается именно в ее отношении к труду, в каждодневных будничных занятиях, в тяжелой, не женской работе по возведению родительской избы, которая стала для нее смыслом жизни. «Умела она справлять любую мужскую работу – и сети вязала, и морды для заездков плела, беря в Ангаре рыбу круглый год, и пахала, и ставила в сенокосы зароды, и стайку могла для коровы срубить».

          Отстраивая заново свою избу, Агафья перепутала дни, наползающие один на другой, «она не могла припомнить, спала ли и где спала, и какая работа была вчерашней, какая сегодняшней». Тело ее «затвердело в грубое и комковатое орудие для работы…». «Нигде не болело, внутри была одна пустота, не держали ноги, нечувствительными плетями повисли руки». Савелий, пытаясь вразумить ее, называет «бабой храброй, но неуемной, алчной до работы. Расплачивается Агафья за это утратой своего женского предназначения («Рано она плюнула на женщину в себе». Она признается Савелию, который зовет ее замуж: «Я выхолостилась уж не знай когда». Жадная до работы, она «не успевала закончить одно дело, а руки уже просили другое, и чувствовала она, как придвигается к ней новая мера работы».

Объединяет героинь рассказов «Матрёнин двор» и «Изба» их привязанность к дому, в котором прошла вся их жизнь. «Знал я, что замуж Матрёна вышла ещё до революции и сразу в эту избу», где жили теперь она и её «квартирант» Игнатич. У избы и ее хозяйки – общая участь: «Гнила и старела когда-то шумная, а теперь пустынная изба – и старела в ней беспритульная Матрёна». Так же сроднившаяся со своей избой Агафья стареет вместе с ней. У каждого дома своя судьба. Он может стать жертвой чужого произвола, он переживает то же, что и любящий его хозяин. Дом становится главным героем в рассказах, где нераздельными оказываются и судьбы, и образы дома и человека.

           Объединяет эти произведения мотив особой связи героинь Солженицына и Распутина со своим домом. В своем доме прожила сорок лет Матрёна, в своей избе прошла вся жизнь Агафьи.  В рассказе Солженицына первое описание дома Матрёны сюжетно связано с поиском жилья и знакомством Игнатича с Матрёной: дом «стоял тут же, неподалёку, с четырьмя оконцами в ряд на холодную некрасную сторону, крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком. Дом не низкий – восемнадцать венцов. Однако изгнивала щепа, посерели от старости брёвна сруба и ворота, когда-то могучие, и проредилась их обвершка».  Тут же сообщается, что построен дом был давно и добротно из расчета на большую семью, «а жила теперь одинокая женщина лет шестидесяти». Участь разрушенного дома разделит и Матрёна, поэтому в рассказе подробно воссоздается облик избы с описанием деталей бесхитростного интерьера и жизнью населяющих его живых созданий. «Просторная изба и особенно лучшая приоконная её часть была уставлена по табуреткам и лавкам – горшками и кадками с фикусами. Они заполнили одиночество хозяйки безмолвной, но живой толпой. Они разрослись привольно, забирая небогатый свет северной стороны». 

Тот же мотив особой связи героини со своей избой (почти мистический) станет ведущим в рассказе Распутина: жить в избе после смерти Агафьи уже никто не сможет: уж слишком наполнена была изба хозяйкиным духом. Последующих жильцов Распутин называет пришельцами, квартирантами, съемщиками, чужаками, но не хозяевами. Все они несчастливы в этой избе. Последние жильцы пытаются, спалить избу, но та сама справляется со своей бедой, и раны на ней, как на живом человеке, затягиваются. Она оказывается сильнее чужаков-пришельцев, она продолжает жить, несмотря на все невзгоды, она становится памятником Агафье. “Стоит живое окликнуть, и оно покажет свою силу”, - эти слова Распутина свидетельствуют об оптимистическом настрое писателя, не утратившего веры в читателя.

       Образ Дома, ставший мерилом духовности современного человека: его способности жить в нынешнем мире, его умения быть причастным к судьбе родной земли, символизирует связь со своей хозяйкой. Агафья «возродила» избу, вложив в неё всю душу и силы: «Можно сказать, что зачали её, голубушку, оставалось выносить да родить». И изба, словно «другая» ипостась героини («вся в хозяйку»), живет ее жизнью. Агафья ощущает избу как живое существо: как хорошо «потом, насадив на свое законное место венец, сесть без сил подле, прислонясь спиной к бревешкам, и чувствовать, как тукает-тукает в спину легкими толчками: оживали бревешки, врастая в одну плоть, начинали дышать».

        Объединяет героинь анализируемых рассказов и общий сюжетный мотив утраты дома, реализующийся в разрушении избы, которая для Матрёны и Агафьи – как хранительниц домашнего очага – становится с годами второй их сущностью. Художественный конфликт в рассказе «Матрёнин двор» придает повествованию особый драматизм и связан с решением вопроса о наследстве для воспитанницы Матрёны Киры – дочери Фаддея: «Страдая от недугов и чая недалёкую смерть, тогда же объявила Матрёна свою волю: отдельный сруб горницы, расположенный под общею связью с избою, после смерти её отдать в наследство Кире». Еще при жизни Матрёны захотели родственники во главе с Фаддеем заполучить свою часть наследства. Ей не жалко было «саму горницу, стоявшую без дела, как вообще ни труда, ни добра своего не жалела», но жутко было «начать ломать ту крышу, под которой прожила сорок лет». Для Матрёны это стало «концом её жизни всей».  

          Распутин в конце ХХ века остро ощущает распад самих основ жизни, что символически выражается в мотиве разрушения дома в повестях «Прощание с Матёрой», «Пожар», рассказе «Изба». Место действия в рассказе «Изба» – недостроенный поселок, «пугающий своей бесформенностью», куда после затопления ангарского берега, кроме Криволуцкой, сгрузили еще пять береговых деревушек». Говорящие названия улиц поселка – Сбродная, позже переименованная в Канаву, на которой селились случайные «отделенцы», – свидетельствуют, что у переселенцев нет будущего. Именно поэтому Агафье так важно перевезти на новое место свою прежнюю избу. 

Агафья, восстановившая по бревнышку избу, чувствует ее, разговаривает с ней: «Ночью она лежала без сна, слушала, как кряхтят в углах набирающие тепло стены, как тяжко отдыхивается после топки печь». Изба в рассказе очеловечена,  наделена душой. После смерти Агафьи «изба осталась сиротой, наследников у Агафьи не оказалось. Зиму простояла она безжизненной – ни дымка, ни огонька, с закрытыми наглухо окнами, оцепеневшая, безуходная, холодная, скорбная». Изба продолжает ощущать связь со своей хозяйкой: она «по-прежнему коченела всё в той же неподвижности. Она и на избу перестала походить – так, строение, выпятившееся на глаза, неуместное, отягощенное собою, вызывающее неловкость. После того, как открыли ставни, изба «задышала», «очнулась, натянулась вся, подставила солнцу маленькие ослепшие глаза, заслезилась, принимая тепло, и за два дня скинула с себя смертный вид.  – Господи! – крестились бабы, оборачиваясь на избу. – Будто Агафья воротилась». Почему? Потому что хозяйка умерла, а жизнь в этом доме продолжается. Распутин пишет: «…все так же, как при хозяйке, лепили ласточки гнезда по застрехам и напевали-наговаривали со сладкими протяжными припевками жизнь под заходящим над водой солнцем».

Онтологический смысл образа избы в рассказе раскрывается в оппозиции уход / возвращение: если в материально-реальном плане уход Агафьи из дома связан с ее смертью, то в религиозно-мифологическом плане этот мотив благодаря семантике образа избы символизирует воскрешение, возвращение домой, восстановление связи с родом. «Считалось, что за избой доглядывает сама хозяйка, старуха Агафья…». «По теплу» заходили на подворье старухи, «усаживались на низкую и неохватную, вросшую в землю чурку и сразу оказывались в другом мире. Ни гука, ни стука сюда, за невидимую стену, не пробивалось, запустение приятно грело душу, навевало покой и окунало в сладкую и далеко уводящую задумчивость, в которой неслышно и согласно беседуют одни только души».

           Судьба навсегда связала героинь Солженицына и Распутина с избой, ставшей и последним их пристанищем. Не случайно Агафье в больнице снится сон, «поразивший ее на всю оставшуюся жизнь: будто хоронят ее в ее же избе, которую стоймя тянут к кладбищу на тракторных санях и мужики роют под избу огромную ямину», но изба не помещается. Торчащая из-под земли «от конька до половины ската» крыша, по заверениям мужиков, станет «памятником ее жизни», с чем Агафья во сне соглашается. Этот сон оказывается вещим: после ее ухода к ней идут не на кладбище, как ко всем остальным, отошедшим в мир иной, «а в те же ворота, что и при жизни. Почему так сложилось, и сказать нельзя».

          Матрёна так же, как и Агафья, «прозревает» будущее, словно предчувствует свою смерть. В середине последней своей зимы она зашивает в подкладку «нового» пальто, перешитого из ношеной железнодорожной шинели, двести рублей себе на похороны. «Боялась она пожара, боялась молоньѝ, «а больше всего почему-то – поезда», под колесами которого ей и предстояло погибнуть.   Матрёна уже после смерти открывается Игнатичу в новом свете: жила она на свой лад, ни под кого не подстраиваясь и ни по чьим-то меркам: «за обзаводом не гналась», была не бережливая, «даже поросёнка не держала, выкармливать почему-то не любила; и, глупая, помогала чужим людям бесплатно». Ее сердечность и простота не вызывают понимания и сочувствия у родственников. Заканчивается рассказ словами: «Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша».

         Солженицын в финале рассказа раскрыл кодовый смысл образа Матрёны, что стало художественным открытием автора, запечатлевшего тип героини, характерный для русской деревенской прозы второй половины ХХ века.  «…По Солженицыну, праведник – это тот, в ком воплотился высокий этический идеал русского народа, совпадающий по своим основным "параметрам" с идеалом христианским». Матрёна жила с Богом в душе, всякое дело она начинала «С Богом!» Герой-повествователь предполагает, что, может быть, она и молилась, «но не показно, стесняясь меня или боясь меня притеснить». «Только грехов у неё было меньше, чем у её колченогой кошки. Та – мышей душила…». Такт, совестливость и доброта, свойственные Матрёне, определяют ее отношение к людям: «У тех людей всегда лица хороши, кто в ладах с совестью своей.

         Совестливость отличает и героиню рассказа «Изба». Агафья рассказывает Савелию о том, как решила проведать свою корову Марту, которую на время сдала в леспромхоз, потому что одной «дом и корову в один обхват» ей не осилить. «…Перед коровой уж стыдно, что избавилась и глаз не кажу». Но Марта, узнавшая голос хозяйки, не откликается на него, не идет к ней. «Голову к земле пригнула, набычилась, в характер уперлась и никак, осердилась на меня, что я с хозяйства ее сняла.  Я к ней с лаской, а она отвернулась и пошла от меня в дальний угол. Вот какая честная корова!». Вместо огорчения у Агафьи возникает восхищение своей коровой, и слово «честная» определяет сущность самой героини: она уважает характер, достоинство, суровость по отношению к предательству.

Мотив Дома в литературе XX века является одним из главных. И образ родного Дома в творчестве Распутина и Солженицына прочно ассоциируется с Россией, ее укладом, ее обустройством, ее судьбой. Именно русскому человеку присуще единение с миром, включенность его в бытие Природы, Семьи, Дома, Народа, Истории, Вселенной, Космоса. Образ дома – любимый образ литературы последних лет. И будь это крестьянская изба или городской дом, это все равно жилище, пристань, а не место временного обиталища человека. Это не химера, не стойкая башня, на этажах которой люди пожирают людей, а согретый материнским теплом угол, очаг, где голоса стариков и детей не противоречат друг другу. Дом – почка, дом – зерно, дом – завязь на ветви жизни – вот что сегодня для нашего сознания дом.

А.И. Солженицын и В.Г. Распутин выделяют в своих героинях основополагающее свойство народного характера – их совестливость. «Праведницы», они живут по совести, много и тяжело трудятся, жертвуют собой, не осознавая это как жертву, несут в мир добро и веру в незыблемые основы бытия.