Доклад по Истории России 8 класс

 «Судьба французского солдата на Саратовской земле»

        Россия – страна с героическим прошлым, стабильным настоящим и процветающим будущим. В истории нашей страны есть известные факты, которые до сих пор интересуют великие умы и заставляют биться наши сердца в унисон, такие как Отечественная война 1812 года. В 2012 году отмечается 200-летие со Дня Бородинского сражения. В связи с этой датой многие историки вновь вспоминают и освещают великие подвиги русской армии и народного ополчения в ходе войны с Наполеоном.  

       Цель моей работы: представить картину послевоенных действий, а именно рассказать о Саратовском крае в период Отечественной войны 1812 года, выявить тот факт, что большое количество военнопленных французской армии проживало и работало в Саратовской  губернии, обозначить отношения между пленными и нашими земляками в самобытной, нелегкой жизни.

Изгнание солдат "Великой армии" из российских пределов сопровождалось захватом огромного количества военнопленных. Всего с октября 1812 по январь 1813 года в нашу губернию прибыло 9 партий военнопленных по 200-300 человек в каждой. По большей части они прибывали в наш регион пешим ходом через Тамбовскую губернию и размещались в Аткарске, откуда уже шло их распределение – в основном в Камышин, Вольск и Царицын (Волгоград). Так как на дворе была зима, многие из них замерзли или тяжело заболели, пленных косили болезни.

«Мои лазареты были заполнены, главным образом, людьми с тяжелейшими обморожениями, но было и немало больных, страдавших от заболеваний кишечника и тифа», – писал о том непростом времени в своих мемуарах польский врач Пешке, попавший в плен вместе с другими солдатами армии Наполеона.

  «В Саратов еще прислали пленных французов. Жалостное их состояние: не обуты и не одеты! Гибнут чрезвычайно», – жалел пленных в своем дневнике 18 ноября 1812 года протоиерей Скопин. «Тем только и занимаются в городе, что выгоняют пленных. Гибель народа страшная. Сильный дул со снегом ветер и было чрезвычайно холодно. И в сей день, кажется, выгоняли поляков из Саратова на линию. Где человечество?.. Метелица была страшная», –  
  пишет он через месяц, в декабре.

В то же время историки любят приводить другие данные – письма французских военнопленных своим родственникам во Францию.

 «С нами обходятся в высшей степени гуманно. Нам посчастливилось в лице губернатора Панчулидзе  найти великодушного и гуманного человека...», – писал французский пленный Кудрэ в письмах своему брату. Карл фон Ведель также отмечал, что пленные французские офицеры  практически не ограничивались в передвижении.

Первые партии военнопленных прибыли в Саратов в начале сентября 1812 года и продолжали поступать вплоть до октября 1813 года. В канун 1813 года гражданские губернаторы по всей России получили из Петербурга запросы о количестве пленных на вверенных им территориях по состоянию на 15 февраля: сколько их проследовало через губернию, сколько умерло и осталось в живых. Последнюю категорию надлежало расписать подробно: офицеров поименно, а нижних чинов - по национальностям. Список, приведенный Н..Ф. Хованским, насчитывал 238 офицеров самых разных национальностей. Около двух третей в нем составляли французы, далее поляки, пруссаки и представители различных германских государств, итальянцы, голландцы, австрийцы, португальцы и даже иллирийцы (жители словенских и хорватских земель, отошедших к Франции). Львиная доля офицеров была в скромных чинах, но среди них встречались и генералы и лица королевской крови. Таковым был полковник вюртембергской службы принц Гогенлоэ, взятый в плен в первые дни войны гвардейскими казаками под командою саратовского землевладельца генерал-адъютанта В. В. Орлова-Денисова.

Но всех их впоследствии затмил «скромный саперный офицер, а в будущем генерал и член Парижской и Петербургской академии наук Жан Виктор Понселе. Попав в плен под Красным, он с марта 1813 года по июнь 1814 года прожил в Саратове. В плену Понселе написал шесть толстых тетрадей (по самым скромным подсчетам не менее 600 страниц, из которых около 400 содержат оригинальные и глубокие геометрические исследования), положивших начало проективной геометрии. Эти записи легли в основу классического труда Понселе «Трактат о проективных свойствах фигур», вышедшего в 1822 году.

В Саратове офицеры жили в специально выделенной казарме, но по желанию им можно было снимать и частную квартиру. Они свободно передвигались по городу и даже выезжали на несколько верст за его пределы, а с разрешения губернатора могли совершать поездки и в пределах Саратовской губернии, однако при «надзоре со стороны полиции» и без права переписки. Все военнопленные получали «жалованье, полагающееся каждому по чину...». Всем пленным было установлено денежное довольствие «на пропитание» из расчета 5 копеек в день на каждого рядового, унтер-офицера или нестроевого, 50 копеек – на обер-офицера, 1 рубль – на майора, 1,5 рубля – на подполковников и полковников и 3 рубля – на генерала. Женам пленных также выплачивалось такое же жалование, которое они получали в армии Наполеона Бонапарта.
  «Выдаваемого нам жалованья было даже больше чем достаточно для удовлетворения всех насущных потребностей», – вспоминал Мерсье. «Жизнь была очень дешевая, так что десяти пятаков нам вполне хватало», – вторит ему в своих воспоминаниях офицер Вюртембергского полка Христоф фон Йелин. 
Содержание военнопленных тяжелым бременем легло на русскую казну. Поэтому уже 29 сентября 1812 года М. И. Кутузов предложил управляющему военным министерством А. И. Горчакову в связи с тем, что «число пленных столь значительно ныне стало», и «во избежание скопления оных в большом количестве», «пленных поляков отсылать на Кавказскую линию, где и можно бы употребить их в полки на службу...». Александр I утвердил предложенную меру, о чем были уведомлены все начальники губерний. А в декабре того же года министр финансов Д. А. Гурь­ев предложил привлечь поляков для несения службы не только в полках Кавказа, но и Грузии и Сибири, а мастеро­вых и работников определить на фабрики и заводы. «Про­чим, взятым из класса землевладельцев, - писал он, - можно бы, казалось, также предложить поселение между колони­стами Саратовской и Екатеринославской губерний». Реа­лизация этой программы началась практически сразу же. Уже 24 декабря 1812 года Н. Г. Скопин записал в своем дневнике: «...В сей день, кажется, выгоняли поляков из Са­ратова на линию». Согласно распоряжению А. И. Горча­кова от 15 января 1813 года пленные из Саратовской губер­нии отправлялись только в Георгиевск на Кавказскую ли­нию.

В этом же году саратовский губернатор объявил, что желающие могут взять к себе для работы «пленных, знавших то или иное ремесло, а равно художников». По свидетельству Ф. Мерсье, многие офицеры «стали давать уроки французского языка, другие брались за преподавание математики, фехтования, рисования и т. п.», большинство солдат также «нашло себе кое-какой заработок своим мастерством».

Между тем, по мере распада Французской империи, раз­вертывалась широкая репатриация: уже в январе 1813 года последовали манифесты о прощении поляков, которых, впро­чем, продолжали отправлять на Кавказ, и пруссаков, а в начале февраля «пленные прусские офицеры отправлены из Саратова в Ригу. Велено отправить также испанских, ган­новерских, вестфальских, прусских и португальских солдат рядовых - туда же». В мае того же года последовало пред­писание выслать в отечество саксонцев и гесенцев.

С  июня 1814 года началась отправка французов  на Родину.

Русское правительство было заинтересовано, чтобы какая-то часть военнопленных осталась в России на постоянное жительство.

17 июля 1814 года из Саратова была отправлена последняя партия освобожденных французов. Однако многие после заключения мира отказались вернуться на родину. В Саратове военнопленные поселились во 2-м и 3-м кварталах Немецкой слободы (ныне улица Немецкая). Большинство из них было занято в ремесленно-промышленном производстве или в сфере обслуживания.

Имена некоторых дошли до нас. Итальянец из Милана Петр Иванович Кайро попал в историю Саратова, открыв в конце 1815 года первую в городе лавку курительного и нюхательного табака. Военный лекарь Иван фон Теин, оказавшийся в плену после выхода армии Наполеона из Москвы, стал известен как врач крупных помещиков Юрьевича, Бахметева и других. После отмены крепостного права он имел частную практику в Саратове, где умер в возрасте 90 лет.

Но самым знаменитым стал, благодаря своему долголетию, бывший лейтенант 2-го Гусарского полка, кавалер, ордена Почетнего легиона и медали Святой Елены Жан Батист Николя Савен (Николай Андреевич Савен). Попав в плен на Березине, длительное время проживавал в Хвалынске, а после переезда в 1839 году в Саратов нашел заработок, давая уроки фехтования офицерам местного гарнизона. Позднее, выдержав экзамен при дирекции училищ, Савен получил диплом на право преподавания французского языка и целиком посвятил себя воспитанию детей саратовских дворян. В числе его учеников был и Н. Г. Чернышевский. В небольшом домике на улице Грошовой (ныне Дзержинского) ветеран умер в возрасте 107 лет.

    Память о пребывании пленных солдат Наполеона на территории нашего края сохранилась в фамилиях - Французовы - и в названиях населенных пунктов. Так, в словаре А. Н. Минха отмечено существование в Камышинском уезде сел Французы и Гусары. Плодами их же труда, по словам местного дореволюционного историка А. И. Шахматова, являются также сад и роща на даче Саратовского губернатора А. Д. Панчулидзе, позднее перешедшей институту благородных девиц (ныне часть городского парка им. А. М. Горького). В позднейших публикациях об этом появилось немало разночтений: роща становилась то дубовой, то липовой, и к тому же аллеей.

Саратовцы проявили великодушие и гуманность к побежденным, так свойственные русскому народу. Они приняли в свою среду всех, кто пожелал остаться в России.

         С тех пор память об Отечественной войне 1812 г. в Саратове все больше стиралась и к нашему времени практически совсем исчезла под более поздними историческими слоями. Справедливо ли это? Может ли военная слава потерять значимость по прошествии лет? Ответом на эти вопросы мог бы стать памятник нашим землякам, офицерам и солдатам и меценатам-дворянам, не посрамившим Россию в той  войне. Когда-то таким памятником был Александро-Невский кафедральный собор, построенный в память о войне в 1826 году. Однако молодая советская власть величественное сооружение снесла, а на его месте был построен стадион «Динамо».

        Сегодня с уверенностью можно говорить, что некоторые коренные жители Саратова могут отыскать в своем генеалогическом древе французские, бельгийские и даже итальянские корни. Метрические книги могут помочь в их выявлении и еще раз подчеркнуть глубокую связь истории Саратова  с мировой историей. На основании проанализированного исторического материала можно сделать вывод о том, что пребывание военнопленных Великой армии в саратовской  губернии хоть и не оказало существенного влияния на региональные и общероссийские исторические процессы, но оставило заметный след в общественной и культурной жизни Саратовского края, создав яркую страницу местной истории.

Список источников и литературы

1.ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 766. Л. 1-15

2.ГАСО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 740; Ф. 407. Оп. 1. Д. 1661; Ф. 179. Оп. 1. Д. 34.

3.ГАСО. Ф. 407. Оп. 1. Д. 1629. Л. 29.

4.ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 15. Л. 212, 229; Ф. 180. Оп. 1. Д. 77. Л. 402-403.

5.ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 15. Л. 295.

6.М.В.Булычёв, А.В.Воронежцев, Е.К.Максимов «История Саратовского края», Саратов, из-во «Детская книга», 2000.с.106-112.