Эссе "За рамками школьной программы"

Работа ученицы 10 класса ГБОУ СОШ № 605 Шамраевой Юлии

руководитель Абаева Римма Константиновна

Враги

 «Победи себя и выиграешь тысячи битв»

-Сиддхартха Гаутама

Такова уж человеческая особенность, с момента осознания самого себя ищет человек вокруг врагов, внутренних и внешних, видит перед собой препятствия, мнимые и настоящие, борется с многочисленными страхами, врождёнными и надуманными. Ничего не замечает человек, слепнет в лучах собственной гордыни или тонет в болотах горя, страха и ненависти. Он различает врагов в других людях, не замечая нередко демона в собственном отражении. Это борьба ведется с незапамятных времен, это сражение кровопролитнее любой войны, ведь пока жив хотя бы один представитель рода людского, не найдется ему ненавистника изощрённее и хитрее, чем он сам.

Теперь же на грудах поломанных душ и вырванных сердец строится мировой порядок, порядок в обществе и в головах людей. Это настолько же примитивно, насколько и эффективно. Тогда появляется вопрос, сколько же несчастий сможет выдержать человек? Скольких противников он победит и справится ли с самим собой, не сломавшись и не поддавшись спасительной, по его мнению, слабости? Обращаясь к русской классической литературе с этими вопросами, я не могла ожидать однозначного ответа, поэтому, мне показалось интересным обратиться к двум, на первый взгляд, совершенно различным жизненным ситуациям. Тем немногим, что связывало главных героев, оказалась не только их проблема, но и профессия. И хотя большой роли это не играло и к смыслу отношения не имело, разве что добавляло трагизма в обеих историях, эта общая черта двух рассказов кажется символичной и оттого не менее пугающей.

Врач Поляков из рассказа Булгакова "Морфий" пример врага из собственного отражения. Его работа, несомненно, трудна и невероятно тяжела, он вынужден сражаться с закостенелым невежеством и дикостью, которая причудливо отливает грязно-бурым, болотно-серым, болезненно-мутным, чем-то, от чего не спастись пыльным порошком из склянки. Он спасает людей, но спасение это - жестокая борьба во имя науки. Предыдущий его коллега смог выдержать этот напор панической трагичности, преследовавшей его каждую минуту во время многочисленных сложнейших операций. Но на такой подвиг способен далеко не каждый, ведь пациенты тут самые злейшие противники своего здоровья, на страже которого вынужден стоять сельский медик. В итоге надломлен его внутренний стержень, и теперь Поляков сам себе враг. Морфий здесь не причём, просто врач не вынес трудностей, постепенно становясь зверем, загнанным в свои же собственные сети. В конце этого небольшого рассказа он теряет свое лицо, поддавшись собственной слабости. Встретившись с самым безжалостным и сильнейшим из врагов, скрывающимся под сотнями масок, отражающих каждый миллиметр его же плоти, Поляков бессилен и жалок, пережёван жерновами гнетущей и давящей на личность реальности. Это история болезни от лица больного. Это история противоборства человека и его порока, война, которая заведомо проиграна, ведь одна из сторон уже распахнула объятия навстречу противнику и  ждет  только лишь пропитанных едким, сочащимся и пенящимся ядом стрел, которые вот-вот воткнутся в открытое, чуть подрагивающее от восхищения и яростного предвкушения сердце.

"В десятом часу темного сентябрьского вечера у земского доктора Кирилова скончался от дифтерита его единственный сын, шестилетний Андрей" Так начинается рассказ Чехова, название которого я помещаю вместо заглавия своих размышлений. Доктор Кирилов сталкивается с дикостью ничуть не меньшей, чем прошлый герой, однако в данной ситуации исходит она не от простого мужика, которому в какой-то степени даже простительно, а от холёного, окруженного удушающим ароматом духов барина. И дикость тут совершенно иная, это презрение к чужому горю, непростительно грубое отношение к другим людям, не стоящим, по его мнению, его внимания. Это и есть то самое ослепление гордыней, придающее лицу Абогина демонические черты. Способен ли доктор не сойти с ума от разрывающего душу несчастья, красок которому придает дьявольская усмешка, сверкающая на губах его врага. Так сколько же способен Кирилов вынести, если судьба сталкивает его с человеком, на которого не найдет он управы, которому не передаст он и капли той ноющей боли что точит его измученное сердце? Пройдет время - пройдет и горе, так пишет автор. Но не покинет его борьба и ненависть, которая дана нам для уничтожения собственного рода и которую так часто мы используем против самих себя.

Всё написанное настолько просто, потому что это живет рядом с нами, и при всём этом настолько же и сложно, потому что умело прикрыто показным благополучием. Со страхом и благоговением ожидаю я момент, когда смогу заглянуть своему врагу в лицо, но боюсь увидеть в нем собственные черты.