Своеобразие пьесы «Вишневый сад» Идейные особенности
А. П. Чехов стремился заставить читателя и зрителя «Вишневого сада»
признать логическую неизбежность совершающейся исторической «смены» социальных
сил: гибель дворянства, временное господство буржуазии, торжество в недалеком
будущем демократической части общества. Драматург более ясно выразил в своем
произведении веру в «свободную Россию», мечту о ней.
У демократа Чехова были резкие обличительные слова, которые он бросил
обитателям «дворянских гнезд.Поэтому избрав для изображения в «Вишневом саде»
субъективно не плохих людей из дворян и отказавшись от жгучей сатиры, Чехов
посмеялся над их пустотой, бездельем, но полностью не отказал им в праве на
сочувствие, и тем самым несколько смягчил сатиру.
Отсутствие связи с революционными силами в стране помешали Чехову
воспроизвести точно процесс исторической борьбы. Изображая Раневских и Гаевых
лишь безвольными, слабыми, уступающими без сопротивления дорогу новым силам, он
вызывал невольно сочувствие к ним у определенной части зрителей, и тем самым
ослаблял удар по паразитирующим классам.
Хотя в «Вишневом саде» нет открытой острой сатиры на дворян, но
несомненно есть (скрытое) обличение их. Разночинец демократ Чехов не питал
иллюзий, он считал невозможным возрождение дворян. Поставив в пьесе «Вишневый
сад» тему, беспокоившую в свое время Гоголя (историческая судьба дворянства),
Чехов в правдивом изображении жизни дворян оказался наследником великого
писателя. Разоренье, безденежье, праздность владельцев дворянских имений --
Раневской, Гаева, Симеонова-Пищика -- напоминают нам картины оскудения,
праздного существования дворянских персонажей в первом и втором томах «Мертвых
душ». Бал во время торгов, расчет на ярославскую тетушку или на другое
случайное благоприятное обстоятельство, роскошь в одежде, шампанское при
элементарных нуждах в доме -- все это близко к гоголевским описаниям и даже к
отдельным красноречивым гоголевским реалистическим деталям, имевшим, как
показало само время, обобщающее значение. «Все основывалось, -- писал Гоголь о
Хлобуеве, -- на потребности достать откуда-нибудь вдруг сто или двести тысяч»,
рассчитывали на «трехмиллионную тетушку». В доме Хлобуева «куска хлеба нет, а
шампанское есть», а «детей учат танцованию». «Все кажется, прожил, кругом в долгах,
ни откуда никаких средств, а задает обед».
Однако автор «Вишневого сада» далек от конечных выводов Гоголя. На
грани двух веков сама историческая действительность и демократическое сознание
писателя яснее подсказали ему, что возродить Хлобуевых, Маниловых и прочих
невозможно. Чехов понял также, что будущее не за предпринимателями типа
Костонжогло и не за добродетельными откупщиками Муразовыми.
В самой общей форме Чехов угадал, что будущее за демократами,
трудящимися. И к ним он апеллировал в своей пьесе. Своеобразие позиции автора
«Вишневого сада» заключается в том, что он как бы ушел на историческое
расстояние от обитателей дворянских гнезд и, сделав своими союзниками зрителей,
людей иной -- трудовой -- среды, людей будущего, вместе с ними из «исторического
далека» смеялся над нелепостью, несправедливостью, пустотой ушедших из жизни, и
не опасных уже, с его точки зрения, людей. Этот своеобразный угол зрения,
индивидуальный творческий метод изображения Чехов нашел, возможно, не без
раздумий над произведениями своих предшественников, в частности, Гоголя,
Щедрина. «Не погрязайте в подробностях настоящего, -- призывал Салтыков-Щедрин.
-- Но воспитывайте в себе идеалы будущего; ибо это своего рода солнечные
лучи... Вглядывайтесь часто и пристально в светящиеся точки, которые мерцают в
перспективе будущего» («Пошехонская старина»).
Хотя Чехов сознательно не пришел ни к революционно-демократической, ни
к социал-демократической программе, но сама жизнь, сила освободительного
движения, воздействие передовых идей времени вызывали у него потребность
подсказать зрителю необходимость социальных преобразований, близость новой
жизни, т. е. заставляли не только улавливать «светящиеся точки, которые мерцают
в перспективе будущего», но и освещать ими настоящее.
Отсюда и своеобразное сочетание в пьесе «Вишневый сад» лирического и
обличительного начала. Критически показать современную действительность и в то
же время выразить патриотическую любовь к России, веру в ее будущее, в большие
возможности русских людей -- такова была задача автора «Вишневого сада».
Широкие просторы родной страны («дали»), люди-великаны, которые «были бы так к
лицу» им, свободная, трудовая, справедливая, творческая жизнь, которую они
создадут в будущем («новые роскошные сады») -- вот то лирическое начало,
которое организует пьесу «Вишневый сад», та авторская норма, которая
противопоставлена «нормам» современной уродливой несправедливой жизни
людей-карликов, «недотеп». Это сочетание в «Вишневом саде» лирического и
обличительного элементов и составляет специфику жанра пьесы, точно и тонко
названной М. Горьким «лирической комедией».
3.2 Жанровые особенности
«Вишневый сад» -- лирическая комедия. В ней передал автор свое
лирическое отношение к русской природе и негодование по поводу расхищения ее
богатств «Леса трещат под топором», мелеют и сохнут реки, уничтожаются
великолепные сады, гибнут роскошные степи.
Гибнет «нежный, прекрасный» вишневый сад, которым умели только
созерцательно любоваться, но который не смогли сберечь Раневские и Гаевы, по
«чудесным деревьям» которого грубо «хватил топором Ермолай Лопахин». В
лирической комедии Чехов пропел, как в «Степи», гимн русской природе,
«прекрасной родине», высказал мечту о созидателях, людях труда и вдохновения,
думающих не столько о своем благополучии, сколько о счастье других, о будущих
поколениях. «Человек одарен разумом и творческой силой, чтобы приумножать то,
что ему дано, но до сих пор он не творил, а разрушал», -- эти слова произнесены
в пьесе «Дядя Ваня», но мысль, в них выраженная, близка к мыслям автора
«Вишневого сада».
Вне этой мечты о человеке-творце, вне обобщенно-поэтического образа
вишневого сада нельзя понять пьесу Чехова, как нельзя по-настоящему
почувствовать «Грозу», «Бесприданницу» Островского, если останешься
невосприимчивым к волжским пейзажам в этих пьесах, к русским просторам, чуждым
«жестоким нравам» «темного царства».
Лирическое отношение Чехова к Родине, к ее природе, боль за разрушение
ее красоты и богатств составляют как бы «подводное течение» пьесы. Это
лирическое отношение выражено то в подтексте, то в авторских ремарках.
Например, во втором действии о просторах России говорится в ремарке: поле,
вдали вишневый сад, дорога в усадьбу, на горизонте город. Чехов специально
обращал снимание режиссеров Московского Художественного театра на эту ремарку:
«Во втором акте Вы дадите мне настоящее зеленое поле и дорогу, и необычайную
для сцены даль».
Полны лиризма ремарки, относящиеся к вишневому саду («уже май, цветут
вишневые деревья»); грустные нотки звучат в ремарках, отмечающих приближение
гибели вишневого сада или саму эту гибель: «звук лопнувшей струны, замирающий,
печальный», «глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно». К этим
ремаркам Чехов относился очень ревниво, беспокоился, что режиссеры не совсем
точно выполнят его замысел: «Звук во 2-м и 4-м актах «Вишневого сада» должен
быть короче, гораздо короче, и чувствоваться совсем издалека...».
Выражая в пьесе свое лирическое отношение к Родине, Чехов осуждал все,
что мешает ее жизни, развитию: праздность, легкомыслие, ограниченность. «Но он,
-- как справедливо заметил В. Е. Хализев, -- был далек от нигилистического
отношения к былой поэзии дворянских гнезд, к дворянской культуре», опасался
потери таких ценностей, как сердечность, доброжелательство, мягкость в
человеческих отношениях, без восторга констатировал наступающее господство
сухой деловитости Лопахиных.
«Вишневый Сад» задумывался как комедия, как «смешная в пьеса, где бы
черт ходил коромыслом». «Вся пьеса веселая, легкомысленная», - сообщал автор
друзьям в пору работы над нею в 1903.
Это определение жанра пьесы комедия было для Чехова глубоко
принципиальным, недаром он был так огорчен, узнав, что на афишах
Художественного театра и в газетных объявлениях пьеса была названа драмой.
«Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс», - писал чехов. Стремясь
придать пьесе жизнерадостный тон, автор около сорока раз в ремарках указывает:
«радостно», «весело», «смеется», «все смеются».
3.3 Композиционные особенности
В комедии четыре действия, при этом нет деления на сцены. События
происходят в течение нескольких месяцев (с мая по октябрь). Первое действие
является экспозицией. Здесь представлена общая характеристика персонажей, их
взаимоотношения, связи, а также здесь мы узнаем всю предысторию вопроса
(причины разорения имения).
Действие начинается в усадьбе Раневской. Мы видим Лопахина и горничную
Дуняшу, ожидающих приезда Любови Андреевны и ее младшей дочери Ани. Последние
пять лет Раневская с дочерью жили за границей, в имении же оставались брат
Раневской, Гаев, и приемная дочь ее, Варя. Мы узнаем о судьбе Любови Андреевны,
о смерти ее мужа, сына, узнаем подробности ее жизни за границей. Имение
помещицы практически разорено, прекрасный вишневый сад должен быть продан за
долги. Причины тому - расточительность и непрактичность героини, ее привычка
сорить деньгами. Купец Лопахин предлагает ей единственный выход спасения
усадьбы - разбить землю на участки и сдать их в аренду дачникам. Раневская и
Гаев же решительно отвергают это предложение, им непонятно, как можно вырубить
прекрасный вишневый сад, самое «замечательное» место во всей губернии. Это
противоречие, наметившееся между Лопахиным и Раневской - Гаевым и составляет
сюжетную завязку пьесы. Однако эта завязка исключает как внешнюю борьбу
действующих лиц, так и острую внутреннюю борьбу. Лопахин, отец которого был
крепостным Раневских, лишь предлагает им реальный, разумный, с его точки
зрения, выход. Вместе с тем первый акт развивается в эмоционально нарастающем
темпе. События, которые происходят в нем, необычайно волнуют всех действующих
лиц. Это ожидание приезда Раневской, которая возвращается в родной дом, встреча
после длительной разлуки, обсуждение Любовью Андреевной, ее братом, Аней и
Варей мер по спасению усадьбы, приход Пети Трофимова, напомнивший героине о
погибшем сыне. В центре первого действия, таким образом, - судьба Раневской, ее
характер.
Во втором действии надежды владельцев вишневого сада сменяются
тревожным ощущением. Раневская, Гаев и Лопахин вновь спорят о судьбе имения.
Внутреннее напряжение здесь нарастает, герои становятся раздражительны. Именно
в этом акте раздается «отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны,
замирающий, печальный», словно предвещающий грядущую катастрофу. Вместе с тем в
этом акте всесторонне раскрываются Аня и Петя Трофимов, в своих репликах они
высказывают свои взгляды. Здесь мы видим развитие действия. Конфликт внешний,
социально-бытовой здесь кажется предрешенным, известна даже дата - «на двадцать
второе августа назначены торги». Но одновременно здесь продолжает развиваться и
мотив загубленной красоты.
Третий акт пьесы содержит кульминационное событие - вишневый сад продан
на торгах. Характерно, что кульминацией здесь становится внесценическое
действие: торги происходят в городе. Туда отправляются Гаев и Лопахин. В их
ожидании остальные устраивают бал. Все танцуют, Шарлотта показывает фокусы.
Однако тревожная атмосфера в пьесе нарастает: нервничает Варя, Любовь Андреевна
нетерпеливо ждет возвращения брата, Аня передает слух о продаже вишневого сада.
Лирико-драматические сцены перемежаются с комическими: Петя Трофимов падает с
лестницы, Яша вступает в разговор с Фирсом, мы слышим диалоги Дуняши и Фирса,
Дуняши и Епиходова, Вари и Епиходова. Но вот появляется Лопахин и сообщает о
том, что он купил имение, в котором отец и дед его были рабами. Монолог
Лопахина - это вершина драматического напряжения в пьесе. Кульминационное
событие в пьесе дано в восприятии главных героев. Так, Лопахин имеет личную
заинтересованность в покупке имения, однако счастье его нельзя назвать полным:
радость от совершения удачной сделки борется в нем с сожалением, сочувствием к
Раневской, которую он любит с детства. Любовь Андреевна расстроена всем
происходящим: продажа имения для нее - это потеря крова, «расставание с домом,
где она родилась, который стал для нее олицетворением привычного уклада жизни
(«Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед, я люблю этот дом,
без вишневого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно продавать, то
продавайте и меня вместе с садом…»)». Для Ани и Пети продажа имения не является
катастрофой, они мечтают о новой жизни. Вишневый сад для них - это прошлое, с
которым «уже покончено». Тем не менее, несмотря на разницу мироощущений героев,
конфликт нигде не переходит в личное столкновение.
Четвертое действие - это развязка пьесы. Драматическое напряжение в
этом акте ослабевает. После разрешения проблемы все успокаиваются, устремляясь
в будущее. Раневская и Гаев прощаются с вишневым садом, Любовь Андреевна
возвращается к своей прежней жизни - она готовится к отъезду в Париж. Гаев
называет себя банковским служащим. Аня и Петя приветствуют «новую жизнь», не
сожалея о прошлом. Одновременно разрешается любовная коллизия между Варей и
Лопахиным - сватовство так и не состоялось. Варя тоже готовится к отъезду - она
нашла место экономки. В суматохе все забывают о старом Фирсе, которого должны
были отправить в больницу. И снова слышится звук лопнувшей струны. А в финале
слышится звук топора, символизируя грусть, смерть уходящей эпохи, конец старой
жизни. Таким образом, мы имеем в пьесе кольцевую композицию: в финале вновь
возникает тема Парижа, расширяющая художественное пространство произведения.
Основой же сюжета становится в пьесе авторская мысль о неумолимом ходе времени.
Чеховские герои как будто потеряны во времени. Для Раневской и Гаева подлинная
жизнь словно осталась в прошлом, для Ани и Пети она заключена в призрачном
будущем. Лопахин, ставший владельцем имения в настоящем, также не испытывает
радости и сетует на «нескладную» жизнь. Да и сами глубинные мотивы поведения
этого персонажа лежат не в настоящем, а тоже в далеком прошлом.
В самой композиции «Вишневого сада» Чехов стремился отразить
бессодержательный, вялый, скучный характер существования своих дворянских
героев, их бедную событиями жизнь. Пьеса лишена «эффектных» сцен и эпизодов,
внешнего разнообразия: действие во всех четырех актах не выносится за пределы
усадьбы Раневской. Единственное значительное событие -- продажа имения и
вишневого сада -- совершается не на глазах зрителя, а за сценой. На сцене же --
будничная жизнь в усадьбе. Люди говорят о житейских мелочах за чашкой кофе, во
время прогулки или импровизированного «бала», ссорятся и мирятся, радуются
встрече и огорчены предстоящей разлукой, вспоминают о прошлом, мечтают о
будущем, а в это время -- «слагаются их судьбы», разоряется их «гнездо».
Стремясь придать этой пьесе жизнеутверждающую, мажорную тональность,
Чехов убыстрил темп ее, в сравнении с предыдущими пьесами, в частности,
уменьшил количество пауз. Особенно заботился Чехов, чтоб финальный акт не был
растянут и происходящее на сцене не производило бы, таким образом, впечатления
«трагичности», драматизма. «Мне кажется, -- писал Антон Павлович, -- что в моей
пьесе, как она ни скучна, есть что-то новое. Во всей пьесе ни одного выстрела,
кстати сказать». «Как это ужасно! Акт, который должен продолжаться 12 минут
maximum, у вас идет 40 минут».
3.4 Герои и их роли
Сознательно лишая пьесу «событий», Чехов направлял все внимание на
состояние действующих лиц, их отношение к основному факту -- продаже имения и
сада, на их взаимоотношения, столкновения. Учитель должен обратить внимание
учащихся на то, что в драматическом произведении авторское отношение, авторская
позиция оказывается наиболее скрытой. Чтобы выяснить эту позицию, чтобы понять
отношение драматурга к историческим явлениям жизни родины, к персонажам и
событию, зрителю и читателю нужно быть очень внимательным ко всем компонентам
пьесы: тщательно продуманной автором системе образов, расстановке действующих
лиц, чередованию мизансцен, сцеплению монологов, диалогов, отдельным репликам
героев, авторским ремаркам.
Порою Чехов сознательно обнажает столкновение мечты и действительности,
лирического и комического начала в пьесе. Так, работая над «Вишневым садом» он
внес во второе действие после слов Лопахина («И живя тут мы сами должны бы
по-настоящему быть великанами ...») ответную реплику Раневской: «Вам
понадобились великаны. Они только в сказках хороши, а так они пугают». К этому
Чехов добавил еще мизансцену: появляется в глубине сцены уродливая фигура
«недотепы» Епиходова, явно контрастирующая с мечтой о людях-великанах. К
появлению Епиходова Чехов специально приковывает внимание зрителей двумя
репликами: Раневская (задумчиво) «Епиходов идет». Аня (задумчиво) «Епиходов
идет».
В новых исторических условиях Чехов-драматург, вслед за Островским,
Щедриным, откликнулся на призыв Гоголя: «Ради бога, дайте нам русских
характеров, нас самих дайте нам, наших плутов, наших чудаков! На сцену их, на
смех всем! Смех -- великое дело!» («Петербургские записки»). «Наших чудаков»,
наших «недотеп» стремится вывести Чехов на осмеяние публики в пьесе «Вишневый
сад».
Намерение автора вызвать смех зрителя и в то же время заставить его
задуматься над современной действительностью наиболее ясно выражено в
оригинальных комических персонажах -- Епиходове и Шарлотте. Функция этих
«недотеп» в пьесе очень значительна. Чехов заставляет зрителя уловить
внутреннюю связь их с центральными персонажами и тем самым обличает этих
глазных лиц комедии. Епиходов и Шарлотта не только смешны, но и жалки со своей
полной несообразностей и неожиданностей несчастливой «фортуной». Судьба, в самом
деле, относится к ним «без сожаления, как буря к небольшому кораблю». Эти люди
изуродованы жизнью. Епиходов показан ничтожным в своей грошовой амбиции, жалким
в своих несчастьях, в своих претензиях и в своем протесте, ограниченным в своей
«философии». Он горд, болезненно самолюбив, а жизнь поставила его в положение
полулакея и отвергнутого влюбленного. Он претендует на «образованность»,
возвышенные чувства, сильные страсти, а жизнь «уготовала» ему ежедневные «22
несчастья», мелочные, неэффектные, оскорбительные».
Чехов, мечтавший о людях, в которых будет «все прекрасно: и лицо, и
одежда, и душа, и мысли», видел пока еще много уродцев, не нашедших своего
места в жизни, людей с полной сумятицей мыслей и чувств, поступки и слова
которых лишены логики и смысла: «Конечно, если взглянуть с точки зрения, то вы,
позволю себе так выразиться, извините за откровенность, совершенно привели меня
в состояние духа».
В речи Епиходова Чехов передал хаотичность сознания этого персонажа,
что вполне обусловлено его положением в жизни. Конторщик Епиходов оторван от
трудовой, крестьянской и рабочей среды, но он не пристал и к дворянской,
буржуазной, интеллигентской среде. Его место где-то между слугами и барами. В
соответствии с этим и в речи его смешаны бытовые, просторечные обороты («на
пару слов», «понятное дело», «Фирс ... в починку не годится») с
официально-деловыми, чиновничьими конструкциями и выражениями («смею нас
уверить», «приеду-с», «хорошо-с»), с подчеркнуто учтивыми («я желаю
побеспокоить вас», «извините за выражение»), с книжными выражениями,
недостаточно органически вошедшими в лексикон его, потому часто искаженными
(«позвольте вам выразиться», «за границей все давно уже в полной комплекции»).
Большое количество вводных слов, паразитизмов в языке Епиходова («собственно
говоря», «между прочим», «допустим», «к примеру сказать») загромождают речь и
также служат средством передачи убожества духовного мира Епиходова, сумятицы
его мыслей. Он заражен «умственным стремлением», гордится тем, что приобщился к
«культуре», считает необходимым, повидимому, для большего сходства с
интеллигентным» людьми, принять вид мрачного пессимиста: «Я развитой человек,
читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне
собственно хочется, жить мне, али застрелиться, собственно говоря, но тем не
Менее, я всегда ношу при себе револьвер». Чехов высмеивает здесь, кстати, не
только Епиходовых, но и тех, кому они подражают. Автор заставляет нас понять,
что поза угрюмого скептика -- модна так же, как чтение Бокля, тяготение к
«утонченным» чувствам. Упадочно-декадентские настроения, распространяясь, дают
такой комический и жалкий эффект: Епиходовы становятся их адептами. Они
схватывают внешние проявления этих настроений и именно в них видят патент на
интеллигентность.
Источник комизма Епиходова в пьесе также в том, что он все делает
некстати, не во-время. Нет соответствия между природными его данными и
поведением. Недалекий, косноязычный, он склонен к пространным речам,
рассуждениям; неловкий, бездарный, он играет на биллиарде (при этом ломает
кий), поет «ужасно, как шакал» (по определению Шарлотты), мрачно аккомпанируя
себе на гитаре. Не во-время объясняется он в любви Дуняше, некстати задает
глубокомысленные вопросы («Вы читали Бокля?»), некстати употребляет многие слова:
«Про то могут рассуждать только люди понимающие и старшие»; «а так глядишь,
что-нибудь в высшей степени неприличное, вроде таракана», «с меня взыскивать,
позвольте вам выразиться, вы не можете».
Функция образа Шарлотты в пьесе близка к функции образа Епиходова.
Нелепа, парадоксальна судьба Шарлотты: немка, цирковая актриса, акробатка и
фокусница, она оказалась в России гувернанткой. Все неопределенно, случайно в
ее жизни: случайно и появление в имении Раневской, случаен и уход из него.
Шарлотту всегда ждут неожиданности; как определится дальше ее жизнь после
продажи имения, ей неизвестно, как непонятны цель и смысл ее существования:
«Все одна, одна, никого у меня нет и... кто я, зачем я -- неизвестно».
Одиночество, несчастье, растерянность составляют вторую, скрытую подоснову
этого комического персонажа пьесы.
Знаменательно в этом отношении, что, продолжая работать над образом
Шарлотты во время репитиций пьесы в Художественном театре, Чехов не сохранил
ранее намеченные дополнительные комические эпизоды (фокусы в I, III, IV актах)
и, напротив, усилил мотив одиночества и несчастливой судьбы Шарлотты: в начале
II акта все со слов: «Так хочется поговорить, а не с кем ...» до: «зачем я --
неизвестно» -- внесено Чеховым в окончательную редакцию.
«Счастливая Шарлотта: поет!» -- говорит Гаев в финале пьесы. Этими
словами Чехов подчеркивает и непонимание Гаевым положения Шарлотты и
парадоксальность ее поведения. В трагический момент своей жизни, даже как будто
сознавая свое положение («так вы, пожалуйста, найдите мне место. Я не могу
так... В городе мне жить негде»), она показывает фокусы, напевает. Серьезная
мысль, осознание одиночества, несчастья сочетается у нее с шутовством,
буффонадой, цирковой привычкой забавлять.
В речи Шарлотты такое же причудливое сочетание различных стилей, слов:
наряду с чисто русскими -- искаженные слова и конструкции («Я желаю продавать.
Не желает ли кто покупать?»), иностранные слова, парадоксальные словосочетания
(«Эти умники все такие глупые», «Ты, Епиходов, очень умный человек и очень
страшный; тебя должны безумно любить женщины. Бррр!..»).
Чехов придавал большое значение этим двум персонажам (Епиходову и
Шарлотте) и беспокоился о том, чтобы они были правильно и интересно истолкованы
в театре. Роль Шарлотты казалась автору самой удачной, и он советовал артисткам
Книппер, Лилиной взять ее, а об Епиходове писал, что это роль короткая, «но
самая настоящая». Этими двумя комическими персонажами, автор, в самом деле,
помогает зрителю и читателю понять не только положение в жизни Епиходовых и
Шарлотт, но и распространить на остальных действующих лиц те впечатления,
которые он получает от выпуклого, заостренного изображения этих «недотеп»,
заставляет увидеть «изнанку» жизненных явлений, заметить в одних случаях
«несмешное» в комическом, в других случаях -- угадать смешное за внешне
драматическим.
Мы понимаем, что не только Епиходов и Шарлотта, но и Раневская, Гаев,
Симеонов-Пищик «существуют неизвестно для чего». К этим праздным обитателям
разоряющихся дворянских гнезд, живущим «на чужой счет», Чехов присоединил еще
не действующих на сцене лиц и тем усилил типичность образов. Барин-крепостник,
отец Раневской и Гаева, развращенный праздностью, морально потерянный второй
муж Раневской, деспотичная ярославская бабушка-графиня, проявляющая сословное
высокомерие (она до сих пор не может простить Раневской, что ее первый муж был
«не дворянин») -- все эти «типы», вместе с Раневской, Гаевым, Пищиком, «уже
отжили». Чтобы убедить в этом зрителя, по мнению Чехова, не нужно было ни злой
сатиры, ни презрения; достаточно было заставить посмотреть на них глазами
человека, ушедшего на значительное историческое расстояние и не
удовлетворяющегося уже их жизненными нормами.
Раневская и Гаев ничего не предпринимают, чтобы сохранить, спасти
имение и сад от гибели. Напротив, именно благодаря их праздности,
непрактичности, беззаботности разоряются так «свято любимые» ими «гнезда»,
разрушаются поэтические прекрасные вишневые сады.
Такова же цена любви этих людей к родине. «Видит бог, я люблю родину,
люблю нежно», -- говорит Раневская. Чехов заставляет нас столкнуть эти слова с
поступками и понять, что слова ее импульсивны, не отражают постоянной
настроенности, глубины чувства, расходятся с действиями. Мы узнаем, что
Раневская уехала из России пять лет тому назад, что из Парижа ее «потянуло
вдруг в Россию» лишь после катастрофы в личной жизни («там он обобрал меня,
бросил, сошелся с другой, я пробовала отравиться ...»), и видим в финале, что
она все же покидает родину. Как ни жалеет Раневская о вишневом саде и имении, но
она довольно скоро «успокоилась и повеселела» в предчувствии отъезда в Париж.
Напротив, Чехов всем ходом пьесы говорит, что праздный антиобщественный
характер жизни Раневской, Гаева, Пищика свидетельствует о полном забвении ими
интересов родины. Он создает впечатление, что при всех субъективно неплохих
качествах они бесполезны и даже вредны, так как способствуют не созиданию, не
«преумножению богатств и красоты» родины, а разрушению: бездумно сдает Пищик
англичанам на 24 года участок земли для хищнической эксплуатации природных
русских богатств, гибнет великолепный вишневый сад Раневской и Гаева.
Поступками этих персонажей Чехов убеждает нас в том, что нельзя
доверять их словам, сказанным даже искренне, взволнованно. «Проценты мы
заплатим, я убежден», -- вырывается у Гаева безо всяких на то оснований, и он
уже возбуждает себя и других этими словами: «Честью моей, чем хочешь, клянусь,
имение не будет продано! .. Счастьем моим клянусь! Вот тебе моя рука, назови
меня тогда дрянным, бесчестным человеком, если я допущу до аукциона! Всем
существом моим клянусь!» Чехов компрометирует своего героя в глазах зрителя,
показывая, что Гаев «допускает до аукциона» и имение, вопреки его клятвам,
оказывается проданным.
Раневская в I акте решительно рвет, не читая, телеграммы из Парижа от
оскорбившего ее человека: «С Парижем кончено». Но Чехов в дальнейшем ходе пьесы
показывает неустойчивость реакции Раневской. В следующих актах она уже читает
телеграммы, склонна примириться, а в финале, успокоенная и повеселевшая, охотно
возвращается в Париж.
Объединяя этих персонажей по принципу родства и социальной
принадлежности, Чехов, однако, показывает как черты сходства, так и
индивидуальные черты каждого. При этом он заставляет зрителя не только взять
под сомнение слова этих персонажей, но и задуматься над справедливостью,
глубиной отзывов о них других лиц. «Она хорошая, добрая, славная, я ее очень
люблю», -- говорит о Раневской Гаев. «Хороший она человек, легкий, простой
человек, -- говорит о ней Лопахин и с восторгом высказывает ей свое чувство:
«Люблю вас, как родную... больше, чем родную». К Раневской притягиваются, как к
магниту, и Аня, и Варя, и Пищик, и Трофимов, и Фирс. Она равно добра,
деликатна, ласкова и с родной, и с приемной дочерью, и с братом, и с «мужиком»
Лопахиным, и с прислугой.
Раневская сердечна, эмоциональна, душа ее открыта для прекрасного. Но
Чехов покажет, что эти качества, сочетаясь с беззаботностью, избалованностью,
легкомыслием, очень часто (хотя и независимо от воли и субъективных намерений
Раневской) превращаются в свою противоположность: жестокость, равнодушие,
небрежность по отношению к людям. Последний золотой Раневская отдаст случайному
прохожему, а дома прислуга будет жить впроголодь; она скажет Фирсу: «Спасибо,
мой родной», поцелует его, участливо и ласково справится о его здоровье и...
оставит его, больного, старого, преданного слугу, в заколоченном доме. Этим
заключительным аккордом в пьесе Чехов сознательно компрометирует в глазах
зрителя Раневскую и Гаева.
Гаев так же, как и Раневская, незлобив и восприимчив к красоте. Однако
Чехов не разрешает нам полностью доверять словам Ани: «Тебя все любят,
уважают». «Какой ты хороший, дядя, какой умный». Чехов покажет, что нежное,
мягкое обращение Гаева с близкими людьми (сестрой, племянницей) сочетается у него
с сословным пренебрежением к «чумазому» Лопахину, «мужику и хаму» (по его
определению), с презрительно-брезгливым отношением к слугам (от Яши «курицей
пахнет», Фирс «надоел» и т. п.). Мы видим, что вместе с барской
чувствительностью, изяществом, он впитал в себя барскую чванливость, спесь
(характерно словечко Гаева: «кого?»), убежденность в исключительности людей
своего круга («белой кости»). Он больше, чем Раневская, чувствует сам и дает
почувствовать другим свое положение барина и связанные с этим преимущества. И
при этом кокетничает близостью к народу, утверждает, что «знает народ», что его
«мужик любит».
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.