Исследовательская работа "Православно-христианское прочтение "Повестей Белкина" А. С. Пушкина".

ОГЛАВЛЕНИЕ

Ведение

2

Обзор литературы

5

1. Герой – «богочеловек» и герой - «человекобог»

в «Повестях Белкина» А. С. Пушкина.

7

2. Бог, Провидение, Судьба и Случай в цикле повестей.

10

3. Проблема жизни, смерти и бессмертия.

12

Выводы

15

Литература

16

ВВЕДЕНИЕ

Современные исследователи активно используют новый подход, согласно которому литература рассматривается как «христианская словесность», например, об этом пишет М.М. Дунаев (1996). Его основа – изучение влияния православно-христианской культуры на создание и дальнейшее существование художественного произведения.

Это позволяет обратить особое внимание учёных и обычных читателей не на отношение писателя или поэта к Православию (то есть к религии, к Богу), а на изучение православно-христианской основы конкретного произведения. Такую основу можно обнаружить и в тех художественных произведениях русской литературы, в которых она была использована автором несознательно.

В дореволюционной России духовное самоопределение писателя имело огромное значение, потому мы вправе исследовать православно-христианскую основу произведений А.С. Пушкина.

Об отношении Пушкина к религии писали многие исследователи и почитатели его творчества, в том числе и представители церкви. Так, священник Иоанн Малинин (1997) отмечает любовь Пушкина к богослужению. Митрополит Анастасий (1991) пишет о долгом и трудном пути писателя к Богу.

В настоящее время некоторые пушкинисты говорят о творчестве писателя как об «антихристианском». Есть и такие, которые, отмечая лишь суеверность поэта, пишут о его частом «равнодушии», например, В. Барзас (1993), к Богу и вере в него, в особенности в 1830-е годы.

Действительно, мы не находим в творчестве Пушкина яркой религиозности. Писатель очень деликатно подходил к теме Бога и веры, потому мы будем писать не о религиозном, а о духовном мире пушкинских произведений.

Духовные искания и сомнения подтверждают интерес писателя к главным православным понятиям: вера, совесть, соборность, закон, благодать.

Изображение новой эпохи – 1830- годы, которому посвящён цикл «Повести Белкина» Пушкина, приводит к возникновению проблем, также связанных с православием: отношение человека к власти, духовные ценности, проблема веры, духовная объединённость и разъединённость людей.

Всё это говорит об актуальности данной научно-исследовательской работы и о необходимости изучения православно-христианской основы «Повестей Белкина» Пушкина.

Предметом исследования является цикл «Повести Белкина» А.С. Пушкина.

Цель работы: осуществление православно-христианского прочтения «Повестей Белкина» Пушкина.

Задачи работы:

1. Описать характер и поведение героев «Повестей Белкина» в православно-христианском ключе.

2. Определить Высшую Силу, которая руководит жизнью героев повестей.

3. Проанализировать отношения героев повестей к жизни и смерти.

Основные положения работы:

1. Всех героев «Повестей Белкина» А.С. Пушкина, согласно их поведению и образу жизни, мы можем разделить на два типа: «человекобог» и «богочеловек».

2. Высшей Силой, которая распоряжается жизнью героев повестей, является Провидение, его орудием – Случай.

3. Единственной целью героев является не физическая жизнь или смерть, а духовное бессмертие.

Научно-практическая значимость: данная работа позволяет по-новому подойти к прочтению достаточно изученного в пушкиноведении цикла «Повестей Белкина» и в целом к личности А.С. Пушкина. Результаты работы можно использовать на уроках литературы в старших классах, а также на факультативных, элективных и кружковых занятиях.

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Изучение творчества А.С. Пушкина в православно-христианском ключе началось не так давно.

В настоящее время этот вопрос активно рассматривается в пушкиноведении. Так, исследователи В.Г. Томилов (1994), М. Новикова (1995), М.М. Дунаев (1996), Л.Е. Хворова (2000) пишут о необходимости и плодотворности изучения православно-христианской основы классической литературы, в частности произведений А.С. Пушкина.

Особый интерес литературоведов вызывает проза Пушкина 1830-х годов: «Капитанская дочка», «Пиковая дама», «Повести Белкина» и другие.

Исследованию цикла «Повестей Белкина», с точки зрения православия, посвящены работы: И.А. Есаулова (1994), Л.А. Кравель (1994), С.Н. Пяткина (1995, 1999), И.В. Вольфсон (1998), Т. Андрейченко (1999) и другие.

С.Н. Пяткин предлагает схему православно-христианского прочтения пушкинского цикла, на которую мы основываемся в данной научно-исследовательской работе.

Рис. 1. Повести расположены по степени важности в них идей физической смерти – нравственного воскресения: 1 – «Станционный смотритель», 2 – «Выстрел», 3 – «Метель», 4 – «Гробовщик», 5 – «Барышня-крестьянка» (по Пяткину, 1999, с изменениями).

Таким образом, православно-христианское прочтение «Повестей Белкина» А.С. Пушкина представляет несомненный исследовательский интерес, вследствие своей недостаточной изученности, и позволяет по-новому подойти к пониманию этого произведения.

1. Герой – «богочеловек» и герой – «человекобог» в «Повестях Белкина» А.С. Пушкина

Полученные результаты исследования героев цикла «Повести Белкина» в православно-христианском ключе позволяют их «разделить» на два типа.

Большинство из них путём нравственного «воскресения» стремится осуществить переход. Другие, не развиваясь духовно, заканчивают свою жизнь трагически.

Творчество Пушкина 1830-х годов – период, отмеченный особым интересом русского общества к вопросам веры и мистики.

Поэтому изображение демонической личности в произведениях писателя, а также его внимание к герою-«человекобогу» становится актуальной. Демонические черты мы можем увидеть в образе Сильвио из повести «Выстрел».

Он с самого начала окружён потусторонней таинственностью. Это ощущение всё более усиливается по мере движения повести к окончанию и достигает пика в рассказе графа о второй части дуэльной встречи.

Основой демонического в тексте «Выстрела» становится злоба Сильвио, переходящая из зависти в ненависть, из безмерной злости в многолетнее вынашивание плана мести: «Я вышел в отставку и удалился в это местечко. С тех пор не прошло ни одного дня, чтоб я не думал о мщении» (А.С. Пушкин, 1978, с. 64).

Главный герой впадает в грех обожествления себя, который в православно-христианском понимании есть сотворение гордым и тщеславным человеком из самого себя идола: «Гордый и тщеславный человек чрезмерно высокого мнения о своих достоинствах – уме, красоте, богатстве. Свои понятия и желания он считает выше верховной силы самого Бога. С презрением и насмешкой относится он к мнениям и советам других людей и откажется от своих взглядов, как бы ни были они ложны», так говорится об этом в Законе Божьем (1993).

Понимание, что невозможно покушаться на право Бога, - вот основа отказа Сильвио от своего выстрела.

Среди «Повестей Белкина» проблему демонического раскрывает ещё одна повесть А.С. Пушкина – «Гробовщик»: немцы-ремесленники и чухонец Юрко видят в Андриане Прохорове не русского гробовщика, а демона, существо, связывающее земной и загробный мир.

В сцене повести, посвящённой общению главного героя с миром мертвецов, и сам читатель представляет Андриана Прохорова демоном. Сон сглаживает это ощущение: «Как ты заспался, батюшка, Андриан Прохорович», - сказала Аксинья, подавая ему халат» (с. 87).

Всё в повести разрешается благополучно: гробовщик радуется православному исцелению.

В «Повестях Белкина» есть герои, живущие по православно-христианским законам. Вера определяет их нравственные ценности, нравственный выбор, поведение человека.

В связи с этим в «Повестях Белкина» возникает тип героя-«богочеловека», сердце которого заполнено чувствами милосердия, правосудия, милости к падшему.

Не всегда пушкинский герой уже в самом начале повести стремится к образу «богочеловека». Нередко это происходит путём страдания, искупления, воскресения.

Таковы в целом герои цикла «Повести Белкина» Пушкина. Во всех повестях важны процессы духовного умирания и воскресения. Поэтому каждая повесть интересно построена: первая её часть – духовное угасание героя, вторая – его духовное преображение.

Сильвио в «Выстреле» уже в самом начале повести – мертвец. Гордость человека, который свои понятия и желания считает выше верховной воли Самого Бога, равнозначна смерти его души.

Воскресение главного героя начинается в момент, когда он отказывается от законного выстрела, заменяя ненависть прощением.

В «Метели» Марья Гавриловна и Владимир, ослеплённые страстью, собираются венчаться без благословения родителей. Этим поступком они отвергают священное таинство брака.

Спустя некоторое время, на смену ложному чувству приходит истинная любовь, верность героини вознаграждается – в финале повести Марья Гавриловна соединяется с любимым.

Гробовщик в одноимённой повести Пушкина из чувства гордости совершает грех, пополнивший ряд других, уже существующих. Он втягивается в святотатство, но, благодаря сну, понимает весь ужас происходящего. Из страха Божьего начинается его преображение.

В повести «Станционный смотритель» Дуня, покинув отца, разрушает не только семью, но и нарушает связь поколений. В итоге, смерть Самсона Вырина приводит к покаянию дочери.

Таким образом, 1830-е годы приводят к возникновению типа людей, находящихся в состоянии духовного кризиса, но ещё способных на нравственное воскресение и, путём искупления греха и покаяния, обретающих Божью благодать.

2. Бог, Провидение, Судьба, Случай в цикле повестей

«Повести Белкина», согласно С.А. Кибальнику (1998), - это отражение веры русского человека в Бога, которую можно определить, как: душевное здоровье и равновесие, … жизнерадостное отношение к жизни и в пределах земного существования.

При таком понимании православия интересны, например, финальные слова мальчика из повести «Станционный смотритель», вызывающие светлое настроение на фоне трагической смерти смотрителя: «Как не знать! Он выучил меня дудочки вырезывать. Бывало (царство ему небесное!), идёт из кабака, а мы-то за ним: «Дедушка, дедушка! Орешков!» - а он нас орешками и наделяет».

Наряду с темой Бога и веры, в «Повестях Белкина» важны понятия Случая, Провидения и Судьбы.

Случай часто вмешивается в жизнь героев повестей. Он может быть орудием Судьбы, или Провидения, или Судьбы-Провидения.

Провидение, в отличие от жестокой Судьбы-Рока, справедливо к человеку и обычно воздаёт каждому по заслугам.

В «Барышне-крестьянке», благодаря «внезапному» падению с лошади Григория Ивановича Муромского, слывшего отменным наездником, Случай позволяет соединить жизни искренне влюблённых молодых людей.

В «Метели» тот же случай (в образе метели) разлучает романтически влюблённых Владимира и Марью Гавриловну. В начале возникает ощущение, что Случай – орудие слепой Судьбы: «Но едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер и сделалась такая метель, что он ничего не взвидел. В одну минуту дорогу занесло; окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую летели белые хлопья снегу; небо слилося с землёй» (с. 73).

На самом деле Случай осуществляет справедливость Провидения. Во-первых, фактом служит сон Марьи Гавриловны – знак, поданный Провидением: «То казалось ей, что в самую минуту, как она садилась в сани, чтоб ехать венчаться, отец её остановил её, с мучительной быстротою тащил её по снегу и бросал в тёмное, бездонное подземелье … и она летела стремглав с неизъяснимым замиранием сердца, то видела она Владимира, лежавшего на траве, бледного, окровавленного. Он. Умирая, молил её пронзительным голосом поспешить с ним обвенчаться …» (с. 71 – 72).

Во-вторых, семейное счастье приходит к героям в тот момент, когда они начинают испытывать ответственность за свои поступки.

Случай в «Барышне-крестьянке» и «Метели» оказывается орудием Провидения, которое расставляет всё по своим местам.

3.Проблема жизни, смерти и бессмертия.

Мысль о том, что вся русская классическая литература основывается на традиционную в православии идею бессмертия и вечной жизни, позволяет по-новому взглянуть на проблему жизни и смерти в «Повестях Белкина» А.С. Пушкина.

Примечательно, что полное название цикла – «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» - таит в себе противоречие: в нём жизнь и смерть соединяются.

Это противоречие сохраняется на протяжении всех повестей: герои переживают моменты физической жизни, похожей на духовную смерть, и телесного умирания, равнозначного обретению бессмертия души.

Повесть «Выстрел» - это ситуация «игры» со смертью. Герои повести нисколько не дорожат своей жизнью и даже провоцируют её Величество Смерть.

Исследование текста «Выстрела» с православно-христианской точки зрения позволяет говорить о том, что Сильвио в начале повести духовно мёртв, так как гордость в церковных книгах называется просто «смертью души»: «Характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду это было во мне страстию». (с. 62). Молодой граф, наоборот, полон жизни и нравственно чист.

В финале повести всё изменяется. Граф совершает поступки безнравственные: он соглашается на выстрел, которые ему не принадлежит, и даже пытается совершить ещё более тяжкий грех – убийство человека. Таким образом, в православно-христианском понимании поведение этого героя можно рассматривать как нравственную смерть, да и он сам очень осознаёт случившееся: «Граф указал пальцем на простреленную картину; лицо его горело как огонь; графиня была бледнее своего платка: я не мог воздержаться от восклицания» (с. 68).

Итак, в повести Сильвио воскресает духовно. Он отказывается от убийства противника: «Мне всё кажется, что у нас не дуэль, а убийство: я не привык целить в безоружного» (с. 68). За этим благородным поступком следует искренне христианский шаг: герой оставляет жизнь своему сопернику, отказываясь от мщения. Гибель героя в конце повести – окончание духовного возрождения: герой погиб, защищая Грецию от 15 тысячной турецкой армии, а по сути дела, защищая Европу и христианство.

В «Метели» жизнь заменяется игрой: Марья Гавриловна и Владимир исполняют роли влюблённых, согласно тексту любовного романа. Согласно православному пониманию, если жизнь – творение Божье, то игра имеет дьявольское начало. Таким образом, герои, физически существуя, нравственно погибают. Кульминация духовного умирания – отказ от священного таинства брака. Потому героическая смерть Владимира – самый лучший финал для героя.

В повести «Гробовщик» Андриан Прохоров, как и Сильвио, нравственно мёртв. Полное приближение героя к смерти души – приглашение на пир мертвецов, а также обвинение гробовщика одним из бывших «клиентов» во лжи: «Помнишь ли ты отставного сержанта гвардии Петра Петровича Курилкина, того самого, которому в 1799 году, ты продал первый свой гроб – и ещё сосновый за дубовый?» (с. 87). Возможное начало будущей «христианской жизни» - понимание героем всего ужаса своей души и тяжести последнего, почти осуществившегося греха.

«Станционный смотритель», с нашей точки зрения, прежде всего повесть о нравственной смерти Самсона Вырина, так и не простившего свою блудную дочь. Дуня, покинувшая престарелого отца и обрекшая его на одиночество, нравственно погибает. Этим объяснимы её последующие страдания, которые подтверждаются сценой покаяния на могиле отца.

Покаянием она не только очищает собственную душу, но вымаливает небесное прощение отцу. В итоге, в своей смерти Вырин обретает бессмертие души, которое в тексте подтверждается фактом приезда Дуни и добрыми воспоминаниями о смотрителе сельского мальчишки.

«Барышня-крестьянка» на фоне общего настроения цикла – при молодости, любви и счастья. Лиза и Алексей «играют» в жизнь, и поэтому утверждение о том, что они живут по христианским принципам, сомнительно. Молодые герои скрывают свою любовь и обманывают родителей – это основная причина их душевных мучений, которые, благодаря Провидению, заканчиваются. Нравственно воскресшие влюблённые обретают истинную жизнь с Богом.

Таким образом, согласно точке зрения А.С. Пушкина, высшая идея на земле лишь одна – идея бессмертия души человеческой, ибо все остальные «высшие» идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из одной её вытекают (Франк, цит. по хрестоматии, 1990).

ВЫВОДЫ

1. В настоящее время активно применяется новый подход в изучении отечественной литературы как продукта православно-христианского восприятия мира.

2. Православно-христианское прочтение «Повестей Белкина» А.С. Пушкина поднимает проблему рассмотрения подтекста произведения.

3. Решая данную проблему, мы «разделили» героев цикла на два типа: герои, стремящиеся к нравственному воскресению, и герои, духовно погибающие.

4. Герои повестей относятся по-разному к Богу и вере в него. Одни представляют себя «человекобожествами» (Сильвио), другие стремятся к жизни с Богом (Марья Гавриловна, Бурмин, Дуня).

5. К нравственному исцелению героя приводит осознание своей греховности, а также Высшая справедливая Сила – Провидение, орудием которого является Случай. Провидение приводит душу героя и окружающий его мир в равновесие.

6. Духовно здоровый человек в «Повестях Белкина» А.С. Пушкина по-другому относится к жизни и смерти. В православно-христианском понимании эти понятия своеобразно взаимосвязаны: физическая жизнь часто сопровождается духовным умиранием, а телесная смерть – нравственным Воскресением. Конечной же целью пушкинского героя-христианина является обретение бессмертия души.

Литература

1.Андрейченко Т. «Капитанская дочка» Пушкина. Евангельские реминисценции // Всемирная литература. 1999. № 7. С. 105 – 109.

2. Барзас В. Суевер //Нева. 1993. № 5 – 6. С. 379 – 384.

3. Буланов А. М. Художественная феноменология изображения «сердечной жизни» в русской классике (А. С. Пушкин, М. Ю. Лермошов, И. А. Гончаров, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой): монография. Волгоград : Перемена, 2003. -191 с.

4. Вольфсон И.В. Случай и предопределённость в картах (на материале русской литературы XIX – XX веков) // Лотмановские чтения / Отв. ред. Л.Е. Герасимова. – Саратов: Издательский центр Саратовской государственной экономической академии, 1998. С. 62 – 70.

5. Гачев Г. Д. Национальные образы мира: Коемо-Психо-Логос. М.: Академический проект, 2002. - 511 с.

6. Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. 1-ая. – М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1996. – 220 с.

7. Есаулов И.А. Категории соборности в русской литературе. – Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. – 287 с.

8. Жирунов П.Г., Пяткин С.Н. Бинарные знаковые пространства «церковь» - «кабак» в структуре повести «Станционный смотритель» А.С. Пушкина // Пушкин на пороге XXI века: Провинциальный контекст / Отв. ред. Б.С. Кондратьев. – Арзамас: Изд-во АГПИ, 1999. С. 97 – 109.

9. Закон Божий для семьи и школы. / Сост. Протоирей Серафим Слободской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра: Типография преп. И. Почаевского. Holy Trinity Monastery, Jordanville, N. Y. U. S. A., 193 – 723 с.

10. Кибальник С.А. Художественная философия Пушкина. – СПб.: Дмитрий Буланин. 1998. – 199 с.

11. Краваль Л.А. «Профиль Наполеона, а душа Мефистофеля» // Пушкинская эпоха и христианская культура: По материалам традиционных пушкинских чтений. Вып. V. / Сост. Э. Лебедева. – СПб.: Центр православной культуры, 1994. С. 42 – 47.

12. Лотман Ю. М. Пушкин. СПб. : Искусство-СПб, 2003. - 847 с.

13. Митрополит Анастасий Пушкин и его отношение к религии и православной церкви // Москва. 1991. № 6. С. 175 – 197.

14. Мир человека. Хрестоматия. М.: Молодая гвардия, 1990. – 238 с.

15. Новикова М. Пушкинский космос. Языческие и христианские традиции в творчестве Пушкина. – М.: Наследие, 1995. – 354 с.

16. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10-ти томах. Т. 6. Художественная проза. – Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1978. – 575 с. В исследовательской работе тексты «Повестей Белкина» будут цитироваться по этому изданию.

17. Пяткин С.Н., Суздальцева Н.В. Проблема России и Запада в «Повестях Белкина» А.С. Пушкина // Пушкин на пороге XXI века: Провинциальный контекст / Под ред. Б.С. Кондратьева. – Арзамас: Изд-во АГПИ, 1999. С. 122 – 134.

18. Священник Иоанн Малинин Дом священника в богоспасаемой крепости // Христианская культура: По материалам традиционных христианских пушкинских чтений / Ред.-сост. Э.С. Лебедева. – СПб.: Санкт-Петербургский Центр Православной Культуры, 1997. С. 3 – 9.

19. Томилов В.Г. Александр Пушкин как выразитель и олицетворение отечественной духовности // Пушкинская эпоха и христианская культура … Вып. V / Сост. Э.С. Лебедева. – СПб.: Центр православной культуры, 1994. С. 26 – 29.

20. Хворова Л.Е. Сила распятой правды … К истокам самобытности русской классической литературы. – Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2000. – 52 г.