ЖИЗНЬ ВНЕ ТВОРЦА И НЕ ОТ ТВОРЦА
(на примере образа Родиона Раскольникова в романе
Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание»)
Полянская Татьяна Игоревна,
преподаватель русского языка и литературы
ОБПОУ «Курский автотехнический колледж», г.Курск.
Роман Ф.М.Достоевского
«Преступление и наказание» воспитывает душу ребенка или же сеет в ней раскол?
Это вопрос, который задавал себе, наверное, не один преподаватель, и ответ у
каждого был однозначен – роман не только способен воспитать, он способен
возродить душу, вернуть ее на путь христианства. Работая с романом, важно
помнить о том, что позиция главного героя требует объяснения авторского
отношения к ней, а объяснение это можно отыскать только исходя из своеобразия
православного менталитета. Концепция личности у Достоевского, по сути,
христианская, и его роман, в котором он размышляет о природе личности,
выстраивается таким образом, что и развитие действия в целом, и какие-то
частные его детали могут быть поняты и объяснены исключительно в рамках этой
концепции.
«Болезненное» состояние
Раскольникова – бунт, направленный против человеческого и против Божьего начал
в мире: первое направление сводится к отрицанию патриархальных законов
человечества, второе – к отрицанию мира, созданного Творцом. Именно второе
манит иллюзией стать, «яко бози»[4], т.е. творить свое бытие от себя вне Творца
и не от Творца, что означает грех, болезнь сознания. В романе Раскольников
творит мир и самого себя по слову своему, он с первых же страниц романа
предстает творцом некоего призрачного мира «необыкновенного человека»[3], по
его мнению, лишь в этом мире он способен обрести истинное – стать властелином
над «материалом», т.е. стать собственно человеком.
Но величие «слова»
Раскольникова уничтожается при встрече с Соней Мармеладовой, с ужасом осознает
герой Достоевского безобразие своей мечты и дела: «Ужас ее вдруг сообщился и
ему». Знаменательно, что Соня вообще не слышит и не понимает Раскольникова, его
мечты, ведь она стремится сквозь преграду слов разума услышать и понять голос
души, и ей это удается. Бессловесность Сони – некий символ мира,
противостоящего миру слова Раскольникова. В финале воскрешение души
Раскольникова изображается как утрата им «слова», его теперешнее объяснение с Соней
происходит без слов: «…он мельком и быстро взглянул на нее, ничего не
выговорил и опустил свои глаза в землю…Они хотели было говорить, но не могли»[3].
Ведь тот, кто произносит собственное «слово», убежденный, что творит им мир,
тот, на самом деле, творит лишь его призрак, существуя не в реальной жизни, а в
собственном бреду и кошмаре. Чем глубже погружается Раскольников в свой
призрачный мир, который существует на совершенно «новых» основаниях, тем ближе
он к «смерти»; чем более старается доказать свою правоту «словом», тем более
правыми оказываются его «бессловесные» оппоненты. Но вместе с тем без «смерти»
герою Достоевского и не «воскреснуть».
Христианские образы и
мотивы сопровождают героя весь его путь к очищению, помогая преступнику
вознестись над собой. Крест, который он снял с убитой им Лизаветы, притчи,
сопровождающие героя в его жизненном пути, дающие поддержку, люди-христиане, с
которыми столкнула жизнь героя, — неоценимая помощь на тернистом пути познания.
И благодаря символам, посланным небом в поддержку Родиону Раскольникову,
возрождается к жизни его душа, которая имеет силы принести свою долю добра на
землю. Эта душа — душа некогда убийцы, возрождающаяся к совершенству.
Книга, которую заметил на
комоде в комнате Сони Раскольников, оказалась Новым Заветом в русском переводе.
Евангелие принадлежало Лизавете. «Мы с ней читали и … говорили»[3], - объясняет
ему Соня, не решаясь поначалу выполнить его просьбу – прочесть о воскресении
Лазаря, когда же решается, то Раскольников, слушая чтение по книге Лизаветы,
как бы внимает им обеим – Лизавете и Соне. Это ощущение подчеркивается
удивительным внутренним сходством той и другой. Соня, узнавшая в Раскольникове
убийцу, всем напоминает ему Лизавету: и выражением лица, и каждым своим
движением – он смотрел на нее и вдруг, в ее лице, как бы увидел лицо Лизаветы.
Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда с
топором, а она отходила от него к стене, выставив вперед руку, с совершенно
детским испугом в лице. Почти то же самое случилось теперь и с Соней: «так же
бессильно, с тем же испугом, смотрела она на него…»[3].
В романе важно не только,
к кому приходит с признанием Раскольников, не только, как происходит признание
убийцы в содеянном, но и где это происходит – в квартире у портного
Капернаумова, где Соня снимает комнату. В «Преступлении и наказании» в комнате
Сони сходятся грешники и страдальцы, сироты и убогие – все больные и жаждущие
исцеления: сюда приходит Раскольников, чтобы сознаться в преступлении; «за тою
самою дверью, которая отделяла квартиру Сони…простоял господин Свидригайлов и,
притаившись, подслушивал»; сюда и Дунечка приходит, чтобы узнать о судьбе
брата; сюда приносят умирать Катерину Ивановну; здесь Мармеладов на похмелье
просил и последние тридцать копеек у Сони забрал. Как в Евангелие главное
местопребывание Христа – Капернаум, так и художественном пространстве романа
Достоевского центром становится квартира Капернаумова. Как люди в Капернауме
внимали истине и жизни, так и главный герой романа внимает им в квартире
Капернаумова. Как жители Капернаума в большинстве своем не покаялись и не
уверовали, несмотря на то, что открыто им было многое, так и Раскольников
все-таки здесь пока от своего «нового слова» не отрекается, еще не в силах
преодолеть в себе раскол.
Выздоровление сознания
героя, проявившееся в романе как отказ от убеждения в истинности собственного
«нового слова», происходит путем возвращения героя к людям, в непосредственную
жизнь. В этом аспекте особо показателен финал романа, где раскрывается
разрешение внутреннего конфликта Раскольникова: едва только герой утрачивает
свою позицию, отрекается от вопроса «Тварь ли я дрожащая или право имею...»[3],
произведение заканчивается, ибо как «творец» он может существовать лишь в
романной действительности, им же творимой, но, обретя истинное существование –
«непосредственное», а не сознательно творимое, - он покидает произведение. «Но
тут уж начинается новая история, - пишет Достоевский, - история постепенного
обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного
перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно
неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но
теперешний рассказ наш окончен»[3]. Герой больше не творит, следовательно, в
романе он уже не существует.
Изучение русской
классической литературы должно происходить в контексте христианской
православной культуры, тем более, когда речь идет о таком художнике, как
Достоевский. Преподавателю, трактующему произведения писателя, рассматривающему
авторскую точку зрения вне системы ценностей православия, труднее выявить всю
глубину философского содержания романа и донести ее до ученика. Достоевский не
писал философских трактатов, он писал романы, но когда говорил в героях своих
художественных произведений, то старался изобразить «человека в человеке»,
пытаясь проникнуть в глубины его природы.
Ссылки на
источники
1.
Белкин А.
«Роман Ф. Достоевского «Преступление и наказание». Русская классическая
литература. Разборы и анализы. – М ., 1989.
2.
Белов С.В.
«Роман Ф. Достоевского «Преступление и наказание». Комментарий. Книга для
учителя. Под редакцией Д.С. Лихачева. М., 1971.
3.
Достоевский
Ф.М. Роман «Преступление и наказание». М.,1981.
4.
http://bible.optina.ru/old:gen:03:05
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.