Историография Февральской революции : анализ мнений как анализ "динамики мышления" в 20-21 в

Историография Февральской революции

В советской историографии тема Февральской революции получила освещение с марксистско-ленинских позиций. Революция рассматривалась как результат революционной ситуации, порожденной противоречиями между пережитками феодализма – полуфеодальной монархии и помещичьим землевладением. Специфика революции усматривалась советскими историками в значительной зрелости противоречий буржуазного общества, когда существовали условия и для буржуазно-демократической, и социалистической революции: высокая степень обобществления производства, высокая концентрация труда и капитала, наличие выражающей интересы рабочего класса партии. Либерализм в России оценивался в советской историографии как идеология буржуазии. Классовый подход к оценке политических процессов не позволял историкам выделять общечеловеческие компоненты либеральной теории, такие как свобода и защищенность прав человека. Либеральные партии уже на этапе буржуазно-демократической революции относились Лениным к контрреволюционным силам, поэтому мнения лидеров российского либерализма оценивались как классово чуждые интересам пролетариата. Буржуазные интересы не должны приниматься во внимание, поскольку носителем общественного прогресса является только рабочий класс. Позиция лидеров Прогрессивного блока в IV Государственной думе, определяемая, с точки зрения советских историков, классовыми интересами буржуазии, интерпретировалась исключительно сквозь призму идей Ленина о российском либерализме. В советской историографии не было дано оценки думской оппозиции в контексте либеральной культуры.

Советская историография Февральской революции представлена крупными монографическими исследованиями И.З. Минца[1], В.И. Старцева[2], Л.М. Спирина[3], И.М. Пушкаревой[4]и других авторов. Идеологизация исторического процесса советскими историками выразилась в преимущественном внимании к освещению рабочего движения, степени организованности и политизации которого явно преувеличивались, в создании мифа о высокой популярности большевиков в России уже накануне Февральской революции. В советской историографии недооценивалась психология народного движения, позиция либералов характеризовалась как контрреволюционная, соглашательская в отношении царизма, предательская в отношении народа.

В советской историографии утверждалось, что решающую роль в революции сыграли большевики, особое внимание уделялось роли В.И Ленина в организации и определении направления деятельности большевиков. Утверждалось, что их деятельность была целенаправленной, хорошо продумана, а их основной социальной опорой выступил пролетариат. Революция для советских историков - это  борьба классов против самодержавного гнета. Историки создали концепцию перерастания Февральской революции в Октябрьскую социалистическую революцию.

Наиболее основательное освещение февральских событий в контексте марксистско-ленинской теории дано в работе В. Старцева. Главное достоинство этой работы – насыщенность фактическим материалом, цитирование многочисленных источников, однако в книге отсутствует научно-справочный аппарат, кроме того, заботясь о популярности книги и доступности информации для широкой публики, автор нередко трансформировал сведения из источников в прямую речь, что снижает научную ценность данного труда. В соответствии с принятой в советской историографии концепцией, В. Старцев писал о высокой грамотности питерских рабочих – «главном условии вовлечения пролетариата в революционную борьбу»[5]. Старцев дал анализ социальной структуры питерских рабочих, доказывая их способность стать опорой большевиков. Историк тщательно воспроизводит все виды контактов социал-демократов с рабочими, убеждая читателя, что партия контролировала российский пролетариат, умело формировала нужные настроения и направляла его борьбу на свержение самодержавия. По мнению Старцева, главная причина революции заключалась в возмущении рабочими продолжением войны и антинародной политикой царского правительства. Царское правительство он обвиняет в «элементарном невежестве в социальных вопросах»: «…правительство в своем остервенении бросалось на всех. И тем только увеличивало общую озлобленность и свою изоляцию»[6]. Старцев, как и другие историки советской школы, воспроизвел ленинские оценки событий Февраля. Либералы заклеймены как соглашатели, стремившиеся к переделу власти, меньшевики и эсеры – пособники либералов, так как хотели привести в правительство представителей буржуазии. Старцев писал, что меньшевики плясали «под дудку буржуазных либералов»[7]. Расстановка сил в ходе революции – один из основных вопросов создаваемой советскими историками концепции свержения самодержавия. Утверждалось, что царское правительство и буржуазная оппозиция объединились в борьбе против общего врага – рабочего класса[8].

В работе В. Старцева поднимается проблема «сочетания организованности и стихийности», характерное для развития Февральской революции[9]. Автор стремится создать впечатление «запланированности» большевиками забастовок, но их размах даже большевики не предвидели. В этом проявилась стихия народного гнева против правительства. Работа Страцева выявляет все черты советской концепции Февральской революции.

А.Я. Аврех дал обширный анализ деятельности, а фактически «бездеятельности» правящей элиты в годы первой мировой войны. В его работе представлена глубокая характеристика персонального состава российского правительства, объяснены причины «министерской чехарды», падения авторитета царской власти и последнего самодержца. Марксистский подход к определению причин политического кризиса в годы войны – выявление основных интересов ведущих социальных и политических сил – позволил А.Я. Авреху создать убедительную концепцию несостоятельности царской власти в последний период войны, когда экономический кризис привел к взрыву недовольства массами тяжелыми последствиями войны, страна была расколота, резко обострился конфликт интересов всех классов и социальных слоев. Основная причина быстрого крушения монархии, по Авреху, сужение социальной опоры власти. Историк дал свое объяснение неспособности Николая II и его правительства обеспечить решение насущных общественных проблем. Одна из причин низкой эффективности деятельности власти – слабый учет общественного мнения, ориентация на государственные интересы: «…Как государственная система абсолютизм представляет собой конструкцию, лишенную обратной связи, в результате чего в экстремальных условиях… он теряет целиком или в значительной мере способность ориентации и реальной оценки обстановки»[10]. Невосприимчивость к требованиям времени, разных социальных слоев – важнейшее обстоятельство слома народными массами старой государственной системы. Достоинство работы Авреха – анализ работы государственного аппарата в годы первой мировой войны, основанный на огромном фактическом материале. Его работа не потеряла исторической ценности, однако следует учитывать особенности интерпретации политического режима в России.

Е.Д. Черменский в книге «IV Государственная дума и свержение царизма в России» отмечал напряженные отношения между властью и Думой. Главная причина революции - нерешенность политических задач еще в годы первой русской революции, а война углубила политический кризис. Как и все советские историки, он отмечал решающую роль масс в свержении самодержавия. Черменский дал анализ работы Прогрессивного блока, отмечая его неспособность повлиять на политику царизма и вывести страну из социально-политического кризиса.

В работе И.П. Лейберова «Революция и Хлеб» изучается история продовольственного кризиса в годы войны, доказывается, что чашу терпения народа переполнила продовольственная политика власти, не способной обеспечить стабильную доставку хлеба в столицу. Отмечается значительная роль большевиков в «демократической борьбе за хлеб».

Таким образом, в советской историографии сложилась концепция Февральской революции как пролога Октябрьской революции, давшей питерским рабочим опыт борьбы за власть, усилившей влияние партии большевиков в массах, дискредитировавшей либералов. Историографическая конструкция Февральской революции была втиснута в прокрустово ложе формационной теории, определявшей исторический процесс как однолинейный, а социалистический этап более высокой ступенью общественного развития. Победоносная Февральская революция связывалась историками со всеми нерешенными социально-экономическими и политическими проблемами в России, которые было не в состоянии разрешить царское правительство. Кризис политической, социально-экономической системы – исторические обстоятельства и главная причина народного движения в Феврале 1917 г. Отмечалось, что рабочие имели значительной опыт политической борьбы, приобретенный ими в дни первой революции, они имели представление об интересах различных классов, что позволило им быстро решить основной вопрос революции – вопрос о власти. Февральская революция рассматривалась как подготовительный этап на пути к Октябрю.

Современная историография. В современной историографии, освобожденной от догматов марксизма-ленинизма, осуществлено переосмысление Февральской революции, сформировались различные концепции развития России в 1917 году. В постперестроечный период российские историки отмечали, что ранее они не имели возможности, используя в полном объеме источники, дать самостоятельную интерпретацию февральских событий. В современной отечественной исторической науке (с конца 1980х гг.), отказавшейся признавать марксизм-ленинизм как единственно верную идеологию, применяется цивилизационный подход, предполагающий осмысление всех социокультурных процессов, типов культуры, систем ценностей, психологии личности, масс. Интерпретируя цивилизационный процесс как политический, социальный, культурный прогресс, историки стремятся выявить особенности становления правового государства и гражданского общества в позднеимперский период, определить причины слабой укоренности либеральных ценностей и идей в России и глубокого социокультурного раскола общества. Вырос интерес к либеральной альтернативе движения России. Появился ряд фундаментальных работ о либеральных политических партиях.

Н.Д. Ерофеев отмечает расширение точек зрения на Февральскую революцию. Он выделяет три направления в современной историографии Февральской революции. Консервативная концепция российского исторического процесса, где главной чертой, по его мысли, является вера в особый путь развития России и идеалом считается дореволюционная монархическая страна, отрицаются неизбежность революции и наличие для нее внутренних причин. Историки этого направления, по мнению Ерофеева, рассматривают революцию как катастрофу. Представители  либеральной  историографии признают самобытность России, которая, по их мнению, вступив на путь европеизации, не смогла завершить процесс создания правового государства и гражданского общества[11].

Историки социалистической ориентации воспроизводят основные идеи советской концепции Февральской революции. В этой группе историков выделяются сторонники ортодоксального марксизма и сторонники реформистской концепции, считавшие возможным безреволюционный исход событий.

Причины революционного кризиса в вышеуказанных направлениях рассматриваются по-разному.

Представители консервативного направления в историографии рассматривают революцию как случайное, катастрофическое событие, спровоцированное Западом. В России, полагают они, не было необходимых политических и социокультурных условий для разрушения государственности.

Представители либерального и социалистического направлений в историографии признают причинную обусловленность и закономерность революционных событий, вызванных сознательной деятельностью человека.

К рационалистическим теориям относятся попытки объяснить революцию с точки зрения психологии, этот подход в наименьшей степени представлен в историографии.

Дискуссионными являются мнения историков о последствиях Февраля.

Представители консервативного направления негативно оценивают итоги Февраля. Так, А. Боханов, вслед за П.Б. Струве, называет революцию национальным позором.

Представители социалистического направления подчеркивают позитивные последствия Февральской революции – гибель самодержавия.

Историки либерального направления объясняют важность демократических перемен, но считают, что достижения Февраля были ликвидированы Октябрем. По мысли Ерофеева, в ходе Февраля были ликвидированы за короткий срок препятствия для ускоренной модернизации общества. По мнению политолога Никонова, Февраль стал печальной датой в истории России. Один из представителей этого течения в историографии Иоффе полагает, что в Феврале 1917 года столкнулись две России – «старая и новая». Он признает, что все предшествующее развитие России создавало социальное напряжение, вызванное сложным процессом модернизации, а война умножила его многократно. Иоффе рассматривает самодержавие как архаизм, однако подчеркивает, что в феврале 1917 года никто из серьезной политической элиты не поддержал царя.

Современная историографии Февральской революции представлена текстами А.Н. Боханова, Ю.А. Буранова, О.В. Будницкой, В.П. Булдакова, А.М. Буровского, Б.С. Илизарова, А.А. Искендерова, Г.Н. Кочешкова, В.Г. Кошкидько, А.М. Лушникова, А.Н. Медушевского, ЮА. Мухина, М.А. Рутковского, Е.Л. Сараевой, С.С. Секиринского, В.П. Федюка, А.С. Ходнева, В.В. Шелохаева и других авторов. Для современной историографии характерно расширение проблематики исследования, плюрализм мнений. Политический кризис в России рассматривается в контексте первой мировой войны. Отрицается тезис советской историографии об исчерпанности потенциала российского самодержавия, не способного преодолеть системный кризис. А.А. Искендеров считает необходимым расширить анализ февральских событий, осмыслить ее обусловленность «в контексте всей российской истории»[12]. Противопоставление Октябрьской революции Февральской он считает искусственным, поскольку это ведет к недооценке демократического потенциала последней.

С.В. Тютюкин и В.В. Шелохаев в работе «Марксисты и русская революция», анализируя причины революции, акцентируют внимание на негативных последствиях неудачной войны, вызвавшей экономический, социальны, политический кризис. Главные деятели в революционном процессе - народные массы, руководимые большевиками. Падение царизма воспринято как «судьбоносное» событие.

Г.Н. Кочешков исследовал влияние революционного кризиса Февраля 1917 г. на деятельность Временного правительства. Он выявил истоки проблем, с которыми столкнулось Временное правительство. Важнейшим из них была социальная специфика Февральской революции, актуализировавшая проблемы рабочих и крестьян. Г.Н. Кочешков отметил радикализацию настроений масс, что побуждало власть к принятию радикальных решений, на что не могли пойти либералы[13]. В монографии «Россия в 1917 году: выбор модели общественного развития» Г.Н. Кочешков отмечал изменение методологических парадигм. Он акцентирует внимание на декларативном характере существующей в советской историографии концепции «организующей роли большевистской партии» в период февральских событий: «…исторические факты опровергают подобную точку зрения». Существуют многочисленные свидетельства современников тех дней, в том числе и самих большевиков, убедительно подтверждающих стихийный характер Февральской революции»[14]. Основные положения воззрения Г.Н. Кочешкова на Февральскую революцию: она положила начало демократическим преобразованиям в стране, революция оказалась внезапной и неожиданной как для революционеров, так и для либеральной оппозиции, ни одна политическая партия не была готова к столь стремительным переменам. Застигнутые врасплох представители большевиков, меньшевиков, эсеров и других политических организаций были не в состоянии обеспечить руководство борьбой и создать штаб революции. Движение масс носило стихийный характер[15].

А.С. Ходнев исследовал международный контекст Февральской революции, дав современное объяснение основных тезисов коллективной концепции внешней политики царского и Временного правительств. А.С. Ходнев отмечает, что первая мировая война была Великая не только по масштабам военных действий, но и по глубине экономического кризиса в европейских странах. Война привела к изменению представлений о роли государства в экономическом развитии стран, о методах мобилизации ресурсов нации для ведения длительной и истощающей войны. Исключительно интересна мысль автора о том, что использование новых методов концентрации ресурсов привели к отказу от соблюдения прав человека. Важный аспект изучаемой автором темы – восприятие Февральской революции правительствами стран Антанты: это «борьба за дело демократии». Царский режим оценивался в европейских странах как «тирания». Вопрос о продолжении войны, наиболее актуальный в дни Февральской революции, как отмечает А.С. Ходнев, неверно решенный Временным правительством, породил новый кризис, которым воспользовались большевики[16].

Исследованием взглядов думских деятелей на причины народного движения в Феврале 1917 г. занималась Е.Л. Сараева. Она проследила влияние народного движения по изменение позиции Прогрессивного блока в дни революции, выявила причины создания им Временного комитета, особенности восприятия движения масс думскими деятелями[17].

В.П. Кошкидько подчеркивает оппозиционность Государственного Совета императору в последние кризисные годы самодержавия. А.М. Лушников, изучив социальный состав российской армии в годы первой мировой войны, пришел к выводу о ее крестьянской характере, что влияло на настроения солдат, интересы которых были связаны с землей. Даже младший состав офицер пополнялся за счет выходцев из крестьян: 80% новых офицеров на фронте к февралю 1917 г. -  выходцы из крестьян.

В.П. Федюк дал свою интерпретацию причин взлета авторитета А.Ф. Керенского, а затем крушения его политической карьеры. В дни Февральской революции страна ждала сильного лидера, способного совершить чудо, и Керенский играл роль сильного человека: «Но это была только игра, ибо по причине личных качеств, ни в силу обстановки помешать надвигающемуся ужасу он не мог»[18].

Ю.А. Мухин отмечал, что даже в советской традиции изучения революционной проблематики возможны были некоторые инварианты трактовки исторического процесса. Неизбежно шло преодоление принципа линейной поступательности, в том числе линейно-ступенчатой, и объяснение причин революций гораздо более сложными комбинациями факторов[19]. «Раздогматизация» отечественных исследователей, по мнению Ю.А. Мухина, позволила утверждать, что во-первых, революционеры не создают силы разрушения, а только высвобождают их. Во-вторых, ключевую роль в революции играют верхи, терявшие чувство меры, живущие иллюзиями, ведущими к их дисквалификации. Причину революции Ю.А. Мухин видел «в отчуждении по многим линиям: отчуждение государства от общества, верхов от основной массы, одной социальной группы от другой… Чем сильнее взаимное отчуждение, тем больше линий раскола, чем навязчивее иллюзии, которыми пробавляются верхи, низы и революционеры, тем страшнее  и разрушительнее революционный взрыв и тем длительнее и мучительнее возвращение к норме»[20].

По мнению историков Буранова Ю.А. и Хрусталева В.М. причинами политического послужили интриги  в правящей элите , но главным его катализатором стала первая мировая война.

Все историки отмечают полное бездействие власти в февральские дни 1917г. По мнению историка и философа А.М. Буровского, причинами Февральской революции стали поражения в войне нерешенность аграрного вопроса, изоляция монарха от народа, е последствием революции - анархия.

Специалистом в области Февральской революции был Г.М. Катков, представитель русской эмиграции. По его мысли, причинами революции стали дискредитация власти либералами, непонимание всеми представителями политической элиты глубины сложившегося кризиса, самоизоляция трона от жизни народных масс. Война привела страну к кризису. Нехватка продовольствия в столице – основная причина народного недовольства и движения. Катков выделяет два этапа в развитии народного движения. Народные выступления 23-28 февраля 1917 г., по его мнению, стали предтечей революции, они еще не означали революции. Он считал эти события беспорядками.

Второй этап – события 1 - 2 марта. Произошло обострение ситуации по причине агрессивности народных масс и непонимания ими происходящего.

По мнению А. Янова, Февральские события 1917 г - апогей драмы патриотизма в России. Патриотические идеи, на которых держалась власть, не работали, не воодушевляли массы, не поднимали авторитет монархии. Патриотические идеи – источник влияния на массы, однако последние не желали больше связывать свою судьбе с монархией. Рухнула идея монархии.

Интересна трактовка В.П. Булдакова революционного кризиса в феврале 1917 года, считавшего революцию «социальным помешательством». Историк выделяет наличие духовного, политического, идеологического, военного, хозяйственного кризисов, которые обострились к годы неудасной войны. По мнению историка, главной причиной революции стала десакрализация власти, обусловленная социальной напряженностью в обществе.

По мнению Г. Н. Кочешкова  Февральская революция положила начало формированию в России правового государства, но не была завершена вследствие  Октябрьских событий. Историк отмечает, что движение народных масс носило стихийный характер и не было силы, которая могла его остановить и управлять им. Сложность Февраля , по мысли Кочешкова , состояла в том , что революционные события происходили на фоне  войны, радикализовавшей общество и приведшей к экономической катастрофе. Г.Н. Кочешков отметил, что дискредитировавшая себя власть была слаба, не имела возможности решить насущные социальные проблемы.

В работе А.Я. Искендерова осмыслена политика реформ правительства последнего самодержца. По его мысли, решающую роль в революционном кризисе сыграл человеческий фактор, который выражался в чрезмерной радикализации общества. А.А. Искендеров дал глубокую оценку революционного кризиса, проследил его развитие, выявил позиции разных политических сил. Его работа имеет основательную документальную основу.

На наш взгляд, следует обратить внимание на социально-психологический фактор возбуждения народной толпы. Основываясь на концепции Франка, модифицированной Марцинковской, носители индивидуального сознания вследствие длительного бесправия, в условиях слабости власти попытаются ее свергнуть. Если толпа будет многочисленной, настроение быстро радикализируется, толпа становится агрессивной. Агрессивно настроенная толпа способна разрушать символы, материальные ценности, связанные с длительным неудовлетворением ею своих потребностей.

В марте 2007 г. В Институте российской истории РАН состоялась за «круглым столом» дискуссия на тему: Февральская революция 1917 г. в российской истории. Участники дискуссии актуализировали такие проблемы, как причины революции, соотношение Февраля и Октября 1917 года[21]. Историки выделили такие причины Февральской революции, как военно-политический и финансово-экономический кризис монархического строя, его неспособность адекватно реагировать на угрозу со стороны более развитых стран, что стало следствием банкротства самодержавного государства (С.М. Исхаков); оскудение веры, страдания и ожесточение народа от страшной войны, которая не стала народной, измена высшего генералитета (В.М. Лавров); конфликт новых социальных условий и архаичной политической надстройкой (А.Н. Медушевский). А.Н. Медушевский предлагает искать причины Февральской революции в русле институциональных подходов и рассматривать ее как первую массовую демократическую революцию XX в.

12 марта 2011 года Фонд «Единство во имя России» и журнал «Стратегия России» провели круглый стол на тему: «Февральская революция 1917 года: уроки истории»[22]. С докладом выступил Вячеслав Никонов, президент Фонда «Единство во имя России», Главный редактор журнала "Стратегия России". В работе круглого стола приняли участие известные политики, политологи, общественные деятели, историки, публицисты: Константин Затулин, Виктор Кувалдин, Андраник Мигранян, Сергей Марков, Юрий Пивоваров, Виталий Третьяков, Александр Ципко.

В. Никонов заявил, что не разделяет традиционную точку зрения на причины революции, якобы она была неизбежна, поскольку Россия - слабое государство, терпела поражение в первой мировой войне, российская экономика рухнула, армия развалилась, людские ресурсы иссякли, свирепствовал голод, а недееспособное самодержавное правительство некомпетентного Николая II вело страну путем измены. По мнению Вячеслава Никонова, подобная точка зрения весьма далека от истины. Автор доклада приводит подробные доказательства того, что накануне революции Россия была одной из великих держав. Она была достаточно подготовлена к продолжению боевых действий. Голод и разорение России зимой 1916-1917 года также не грозили. Было достаточно продовольствия, промышленность росла. Что касается голода и экономического коллапса, то они начались позже - как результат деятельности революционного правительства. «Российская империя пала жертвой не каких-то непреодолимых обстоятельств, а под давлением нескольких разрушительных потоков, которые сошлись в двух точках - на улицах столицы, где произошел бунт запасных батальонов, решивший исход революции в пользу оппозиции, и в Ставке, - делает вывод Вячеслав Никонов. - Эти потоки носили форму малоскрываемых заговоров, которые вынашивались в узких аристократических, военно-промышленных, интеллигентских, социалистических кругах. Свою роль сыграл и внешний фактор, причем он присутствовал как со стороны стран, противостоявших России в войне, так и со стороны союзников».

Как считает автор доклада, «тогда все эти силы – и внутренние, и внешние – объясняли свою деятельность по существу одним: необходимо спасти Россию от прогерманских изменников в лице императрицы и распутинского кружка, которые вели страну курсом в лучшем случае на сепаратный мир, а в худшем – на поражение. революция была подготовлена олигархической бизнес-элитой и российской интеллигентской элитой, которая поставляла основные эмоциональные аргументы для свержения царя и основные кадры революционеров, причем во всем политическом спектре. Эта элита пользовалась трудностями войны для установления собственной власти, но при этом плохо понимала природу власти и природу той страны, которой намеревалась управлять после свержения Николая II.

Отцы революции не вполне отдавали себе отчет в последствиях разрушения российской государственности, выпуска на волю «раскрепощенной энергии масс» в условиях тяжелейшей войны. Воевавшей стране была предложена крайняя форма политического либерализма. Существовало полнейшее убеждение, что представители действующей власти по определению являются некомпетентными, антинародными силами, склонными к предательству. Окончательный вывод Никонова: «Я бы рассматривал это как печальную дату российской истории, когда в течение нескольких дней была разрушена российская государственность, а вместе с ней и великая страна».

Участники обсуждения основное внимание уделили исследованию темы ответственности интеллигенции за революционные события – как начала, так и конца прошлого века.

По мнению политолога А. Ципко, «ничего фатального в стране не происходило. Но сам факт, что феномен случайности и настроения интеллигенции играет столь трагическую роль в русской истории, по его мнению, требует углубленного анализа». «Можно критиковать недостатки либерального типа мышления, но этого мало. Надо детализировать специфику этого видения интеллигенции, которое, как мне кажется, приводит к катастрофам. Оно очень узкое и плоское. Оно рассматривает все проблемы национально-государственного бытия только под одним углом – под углом взаимоотношений индивида и власти. В рамках такого видения характерное русское всевластие рассматривается как основной источник зла. Весь прогресс, все социальное развитие, все видение своей страны рассматривается только с этой точки зрения. А все, что это разрушает, рассматривается как благо. Анализируя все это, мы должны стать способными к более широкому взгляду, к осознанию ценности национального бытия, ценности власти и управляемости, ценности социального мира, проблем духовного и нравственного здоровья общества, ценности национальной памяти».

Еще более критичен был публицист Виталий Третьяков: «Наблюдая за поведением интеллигенции многие годы, все больше прихожу к убеждению, что это самый зловредный слой российского населения. Наши революции показывают, что профессиональные революционеры, т.е. наша интеллигенция, и уголовники сходятся во время революции и получают от нее максимальные плоды. Понятно, что потом интеллигенцию всего лишают, профессиональные революционеры друг друга убивают, деля командные посты. Кто остается в выигрыше?».

Директор ИНИОН РАН Юрий Пивоваров попытался более детально рассмотреть и роль интеллигенции в революции и саму структуру этого социального слоя: «Действительно, интеллигенция виновата, но интеллигенция была разная и невозможно инкриминировать эту вину всему сообществу. Целые отряды интеллигенции работали с царским режимом и внутри этого, фактически уже демократического, режима. В России уже до февраля была революция 1905-1907 годов, и она окончилась успешно. И Россия 1917 года родилась в форме компромисса по результатам первой революции. Конституция 1906 года зафиксировала этот компромисс – между общественными силами и самодержавным порядком. Видимо, ни общественники, ни бюрократия до конца не поняли, что надо было работать в рамках этого режима.

В какой-то определенный момент интеллигенция почувствовала – власть вот она, близко. Думаю, заработали очень сильные социальные процессы. На самом деле, скажи царь «нет», ничего бы не было. У него были силы. Царь сказал «да». Система очень центрична, и как только центр вырубается, все рушится. Между тем, царь сам приложил немало усилий, чтобы децентрализовать власть. Это и подготовило почву. Февраль не сам по себе страшен, страшно то, что последовало за Февралем».

Свою точку зрения на события высказал депутат Государственной думы Константин Затулин: «Проблема была в том, что настоящего диалога между умными и образованными людьми, с одной стороны, и властью, с другой стороны, не существовало. Власть постоянно сбивалась на то, чтобы взять какой-то реванш за манифест 1905 года, каким-то образом пойти вопреки общественному мнению. Это заводило всю ситуацию. Революция - это не праздник. И вообще мы когда-нибудь должны придти к единому мнению – гражданские катаклизмы, кончающиеся победой одной стороны над другой, не должны быть праздниками в нашем Отечестве».

По мнению политолога А. Миграняна, «все вопросы, которые затрагивает 1917 год, связаны с проблемами модернизации, изменения институциональной системы, изменения социальной структуры общества, формирования новых политических институтов, нахождения компромисса и взаимодействия между ними - для стран и народов, которые не имели этой культуры».

Итак, участники дискуссии предложили изучать Февраль 1917 г. в контексте модернизационных процессов, взаимоотношений власти с политической и культурной элитой, деятельности интеллигенции, проследить влияние фактора случайности. Аксиологической основой интерпретации революционных событий должны стать ценности национального бытия, ценности власти и управляемости, ценности социального мира, проблем духовного и нравственного здоровья общества, ценности национальной памяти.

---

[1] Минц И.З. История Великого Октября. Свержение самодержавия. М , 1967. Т. 1.

[2] Старцев В.И. 27 февраля 1917. М 1984.

[3] Спирин Л.М. .Россия 1917 год.

[4] Пушкарева И.М. Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года в России. М., 1982.

[5] Старцев В. 27 февраля 1917… С. 73.

[6] Там же. С. 89-90.

[7] Старцев В. 27 февраля… С. 96.

[8] Старцев В. 27 февраля… С. 95.

[9] Там же. С. 101.

[10] Аврех. А.Я. Царизм накануне свержения. М., 1989. С. 245.

[11] Ерофеев Н.Д. Современная отечественная историография русской революции 1917 // Новая и новейшая история. 2009. .№5. С. 92-108.

[12] Искендеров А.А. Закат империи. М., 2001. С. 588.

[13] Кочешков Г.Н. Итоги деятельности Временного правительства (март – октябрь 1917 г.) // Ярославский педагогический вестник. 1997. №3. С, 67 – 71.

[14]Он же. Россия в 1917 году: выбор модели общественного развития. Ярославль, 1996. С. 5.

[15] Там же. С. 4-6.

[16] Ходнев А.С. Февральская революция 1917 года в России в контексте международных отношений // Яросалавский педагогический вестник. 1997. № 3. С. 92 – 98.

[17] Сараева Е.Л. Народное движение февраля 1917 года в оценках лидеров Думского комитета // Ярославский педагогический вестник. 1997. №3. С. 84-88.

[18] Федюк В.П. А.Ф. Керенский и крушение «эпохи надежд». // Ярославский педагогический вестник. 1997. №3. С. 88 – 92.

[19] Мухин Ю.А. Власть и революция // Ярославский педагогический вестник. 1997. № 3. С. 78.

[20] Там же.

[21] Февральская революция 1917 года в российской истории // Отечественная история. 2007. №5. С. 3-30.

[22] Февральская революция 1917 года: уроки истории [Электронный ресурс] http://www.fondedin.ru/article116.php