Классный час на тему "День адыгов"

Указ об установлении Дня адыгов подписал сегодня временно исполняющий обязанности главы Кабардино-Балкарии Юрий Коков. Представители черкесских организаций надеются, что День адыгов также будет учрежден в Карачаево-Черкесии и Адыгее.

В этническую общность "адыги" входят черкесы, адыгейцы, кабардинцы и шапсуги, представители которых на территории России в основном живут в Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Краснодарском крае.

Согласно указу Юрия Кокова, Днем адыгов (черкесов) объявлено 20 сентября. «В связи с многочисленными обращениями граждан Кабардино-Балкарской Республики и с учетом пожеланий адыгских (черкесских) общественных организаций, 20 сентября объявляется Днём адыгов (черкесов)», - говорится в указе и.о. глав Кабардино-Балкарии.

20 сентября устанавливается праздничным (нерабочим) для всех народов, проживающих в республике. Указ вступил в силу со дня его подписания, сообщается на сайте главы республики.

«Адыги в этот день (20 сентября) должны оценить, кто они, чего они достигли. Мы должны проанализировать прошлое, и посмотреть в будущее. А то мы сейчас прошлое беспокоим, а о будущем не думаем», - сказал Желяби Калмыков.

Адыгам есть, чем гордиться, отметил руководитель общественной организации «Конгресс кабардинского народа» Аслан Бештоев.

«У адыгов из-за трагичности их истории много поводов для скорби и мало поводов для радости. Это постепенно накладывает негативный отпечаток на наш народ. Между тем, у адыгов есть, чем гордиться, чему радоваться и ради чего стоит жить», - сказал Аслан Бештоев.

По словам Бештоева, идея об учреждении Дня адыгов впервые была озвучена десять лет назад, на одном из заседаний Международной черкесской ассоциации (МЧА). «И только сейчас временный исполняющий обязанности главы КБР Юрий Коков, по обращению президента МЧА Хаути Сохрокова, издал соответствующий указ, за что ему отдельное спасибо», - сказал Бештоев.

Вице-президент Международной черкесской ассоциации Мухамед Хафицэ считает, что «такой день был нужен давно».

«Адыги ежегодно 21 мая отмечают скорбную дату. И не имеют другого дня - для радости», - сказал Мухамед Хафицэ.

Международный день адыгов (черкесов) был учрежден в марте этого года на заседании МЧА, сообщил Хафицэ. «Я думаю, что такие же решения (об учреждении Дня адыгов) будут приняты в Карачаево-Черкесии и Республике Адыгея», - считает Хафицэ.

По мнению Мухамеда Хафицэ, в праздничный день «все адыги будут подводить итоги своей деятельности в производственной сфере, науке, культуре, искусстве».

10 сентября прошло заседание организационного комитета, на котором были определены даты и места проведения праздничных мероприятий.

По словам президента Международной черкесской ассоциации Хаути Сохрокова, идея создания Дня адыгов существует еще со времен Бетала Калмыкова. «На протяжении всего этого времени никак не могли решить, когда проводить этот праздник. И вот в 2013 году на выездном заседании МЧА в Майкопе было решено выбрать именно эту дату. Так уж исторически сложилось, что в сентябре происходило много событий, повлиявших на судьбу адыгов. К тому же это время уборки колосовых и начало сбора кукурузы. Люди запасали припасы на зиму и поклонялись богу урожая», - добавил Х. Сохроков.

Адыгский флаг. Откуда он?

Популярное сегодня среди адыгов знамя с изображе­нием 12 пятиконечных звезд и трех перекрещенных стрел принято выводить из 74 тысяч  из истори­ческой ситуации девятнадца­того века. Историк Р. Трахо в своей книге «Черкесы», которая вышла в свет в Мюн­хене в 1956 году, пишет: «… Петербургская Конвен­ция 1834 года подтвердила и уточнила статью трактата. Как раз в этот период черке­сы подчинились «Великому свободному собранию». Вся страна была разделена на 12 округов. Правительство послало во главе с Исмаилом Зеушем посольство в Тур­цию, Францию и Англию и объявило всеобщую мобили­зацию. Символом черкесского единства служил националь­ный флаг 1830 года зелено­го цвета с тремя скрещен­ными стрелами и 12 звезда­ми по количеству основных племен и округов Объединен­ной   Черкесии…».

Нам кажется, будет инте­ресно читателям узнать о том, как было встречено зна­мя адыгами, тем более имея под рукой воспоминание ан­гличанина Эдмунда Спен­сера «Путешествие в Черкесию», которое, вышло отдельной книгой в Лондоне в 1839 году. На первой стра­нице книги есть цветная ил­люстрация черкесского зна­мени. Автор пишет: «…После ружейных залпов, которые обычно возвещают приезд вождя, тысячи великолеп­ных, красивых, статных воинов поскакали навстречу, и через несколько секунд мы были окружены сотнями славных патриотов Черкесии. Некоторые из них были одеты в простые крестьянские одежды, другие в сверкающие доспехи. Затем мужест­венный вождь Херсис Султун-оглу развернул велико­лепное национальное знамя, которое он получил из Стам­була, разрисованное прек­расными руками черкесской княжны, занимавшей высо­кое положение в Турецкой империи. При виде этого, столь долго ожидаемого на­ционального флага, тысячи мечей взлетели в воздух, и единый, несмолкаемый воз­глас радости исторгся из душ этой огромной массы людей. Никогда не было такого ве­личайшего выражения энту­зиазма, ни столько твердой решимости, выраженной на­родом, защищать их отече­ство. Их общая опасность пробудила в их душах впер­вые осознание  необходимости, союза, этого первого и столь необходимо­го элемента нужного им успеха победы. Каждый мужчина перед всей своей страной поклялся никогда не подчиняться русским, не вхо­дить с ними ни в какие-либо торговые отношения, не под­держивать никакие отноше­ния с ними ни под каким предлогом».

Символы, которые  обозначены на национальном флаге адыгов, трактуют по-разному. Одни объясняют исходя из исламской символики (зеленый фон и звездочки), другие считают  связанной с политической организацией адыгских племен в первой половине девятнадцатого века (12 адыг­ских племен и стрелы — их боевое единство). Некоторые в трех стрелах видят три метко бьющие стрелы нарта Тлепша, достающие врага в небе, под водой и под зем­лей. Но мы склонны видеть в национальном флаге более глубокий смысл, для объя­снения которого мы обратим­ся к истории.

Знакомство с малоазийскими археологическими ма­териалами эпохи бронзы (вре­мя хеттского царства) дает возможность предположить, что композиционная и смыс­ловая основа «эдыге бэракъ» (флага) была возрождена черкесами девятнадцатого века из древней адыгско-хетской  символики. Медные,  бронзовые и золотые хеттские штандарты в виде овальных ажурных дисков культуры Аладжа-Гуюк 11- го тысячелетия до н. э., ко­торую археологи производят с Северо-Западного Кавказа от Майкопской культуры, и более усложненный, как мож­но предположить, герб с солярно-решетчатой основой периода Хеттского царства 11-го тысячелетия до н. э., послужили исходным материалом для творческой пе­реработки      адыгами    герба девятнадцатого века.

Семантика штандарта, изображенного на рисунке (современная сувенирная плакетка из Турции), может быть такова: овал по гори­зонтали, помещенный между концами двузубой вилки, это солнечный диск в солнечной ладье. Сюжет солнца в ладье в древности был распростра­нен среди солнцепоклонни­ков всего земного шара. Основу сеточного заполнения внутреннего пространства овала составляет прямоу­гольная решетка с тремя вертикальными и горизон­тальными   пересечениями.

Двенадцать пилообразных окончаний диагональных ли­ний, проведенных через пе­рекрестия прямоугольной ре­шетки (11-ое обломано в древности) символизируют 12 месяцев солнечного кален­даря. То же повторяется в решетке: перекрестия дают 9 восьмилучевых звездочек, плюс три подвешенных ро­зетки в виде прямоугольных крестов, вписанных в окруж­ность. Подвески прикреплены на кольцах под тремя цент­ральными верховыми «пика­ми», у которых вместо ост­рия – антропоморфные фи­гурки- с зооморфными голо­вами.

Геральдически хаттско-хеттский штандарт можно истолковать как царский скипетр, соединяющий в се­бе племенные гербы древних народов, составивших еще в энеолите (IV тысячелетие до н. э.) ядро союза май­копских племен. Овал сол­нечного диска – символ атыхов, древнейших горных ско­товодов – солнцепоклонников Северо-Западного Кавказа. Неслучайно и имя главного языческого бога «Тхашхо»  и само слово бог по-адыгски «тхьа» и этнонимы «адыгэ» (атыгэ, атхьэ) лингвисты производят от «тыгъэ» -  солнце.

Двенадцать пик по внеш­ней дуге овала выражают ха­рактер племени ариев (вер­нее, протоариев), известных своей воинственностью и пришедших из Западной Европы еще в IV тысячеле­тии до н. э. на Северный Кавказ.

Какое – же отношение имеет сюжет «Адыгэ бэракъ» XIX века к скипетру древнехаттского царя? От овала сол­нечного диска оставлена лишь внешняя дуга, по ко­торой оставлены 9 звез­дочек, соединяющих в себе шаро-крестообразные  фигуры с копьевидными окончаниямии восьмилучевые звездочки в центре по внутренней дуге -  напоми­нание о трех языческих бо­жествах и одновременно за­вершение солнечного кален­даря. Перекрестие из трех стрел есть максимальное упрощение сложной решет­ки древнего скипетра, в которой прямоугольная, из­начально хаттская мирная земледельческая часть опу­щена, но, напротив, в силу военно-политической ситуа­ции подчеркнута воинствен­ная «арийская» часть и да­же прямолинейно обозначе­на в виде оперений и нако­нечников  стрел.

Пятиконечные звездочки – это графическое реше­ние скульптурной формы 12 пикообразных оконча­ний древнего герба.

Остается догадаться о том, как древняя геральди­ка майкопцев Кавказа и Алиджевцев Анатолии по­пала к черкесам XIX века. Для этого есть несколько способов, но главными из них явились палеография (древние письмена), в част­ности, иероглифическая над­пись плиты из Кархемиша (находка начала XX века), где сообщается о переселе­нии атхов и хаттов с Север­ного Кавказа в Малую Азию, и, конечно, археоло­гия. На речке Хатыпс (пра­вый верхний приток Псекупса) найдена позднечеркесская керамика с майкопско-хаттскими решетками, наре­занными    под    основаниями ручек амфор и кувшинов. Эту символику «шитхальцы» (т.п. Белореченская архео­логическая культура поздне-средиевековых адыгов) по­заимствовали из более глу­боких слоев эпохи бронзы этого же памятника.

Мы знаем из различных источников, что знамен у адыгов было много, от обще­национальных до этнических групп. Но, несомненно, са­мым дорогим было и остает­ся первое, объединяющее знамя 1830 года, именно под этим флагом адыги защища­ли свое отечество. Прошло более  160 лет со дня принятия первого национального флага и мы, адыги, вновь стоим перед исторической проблемой объединения. По­этому сейчас национальное знамя зеленого цвета с тре­мя скрещенными стрелами и12 звездами вновь попу­лярно среди адыгов и в Адыгее, и в Кабарде, и в Черкесии, и в Шапсугии, а также у нашей диаспоры за рубежом. Поэтому нам ка­жется, что не было никакой необходимости         объявлять конкурс на «изобретение» нового национального знаме­ни. Существует единое, объединяющее знамя для всех адыгов мира и хватит. Мы, конечно, считаем, что над Адыгеей, Кабардой, Черкесией и Шапсугией должен развеваться только единый флаг черкесов 1830 года. А любые попытки водрузить над нашими республиками иной флаг, мы расцениваем как неуважение к памяти пред­ков, которые отдали жизни за свободу своего отечества под этим флагом.

История адыгов в период раннего средневековья является на сегодняшний день одной из самых малоизученных и сложных для научного исследования. Это объясняется тем, что письменные источники, содержащие информацию об адыгах в этот период, исключительно малочисленны и, как правило, фрагментарны. Современное обращение к этой теме диктуется острой потребностью в выявлении максимально полной картины исторического развития адыгских общностей, которые, как и многие другие народы, не обладали своей собственной письменностью и поэтому восстановление их истории в значительной степени зависит от учета и изученности письменных памятников, оставленных другими, владевшими письменной культурой, народами.

 Однако, если идти вслед за скудными источниками, посвященными этому времени, реконструируя только то, что может быть установлено с той или иной степенью достоверности, то и тогда мы не гарантированы от недопонимания истории, так как историческая жизнь, несомненно, богаче, чем это можно представить по источникам. В свою очередь, самое строгое следование источникам невозможно без элемента реконструкции.

 Сведения арабских и византийских авторов, которыми мы располагаем, содержат информацию не равнозначную как по объему, так и по содержанию.

 Одни авторы дают нам ценные материалы по исторической географии, другие по этнографии, топонимике и антропонимике Северо-Западного Кавказа. Наиболее полную информацию содержат труды арабского путешественника и географа 1-ой половины X в. Аль-Масуди, византийского императора Х в. Константина Багрянородного и арабского географа, сицилийца, жившего в XII в. Ал-Идриси. Фрагментарную информацию об адыгах в данный период содержат работы Прокопия Кесарийского, ал-Хваризми (VIII-IХ вв.), Ибн Сарабийуна и ал-Баттани. При сопоставлении византийских и арабских источников обнаруживаются, хотя и не столь очевидные, нор весьма интересные совпадения отдельных положений.

 Народы, населявшие территорию Северо-Западного Кавказа, были известны византийским авторам под этнонимами – зихов и сагинов у Прокопия Кесарийского, зихов, папагов и касахов у Константина Багрянородного. Этноним «зихи» появляется еще в «Географии» страбона (I в до н.э. – I в. н.э.). Его знают Клавдий Птоломей, Дионисий, Арриан и Стефан Византийский. Позднее Зихию упоминают византийский авторы Епифаний и Феофан Исповедник (VIII-IX вв.).

 Раннесредневековые зихи – одно из адыгских племен или племенных объединений, возможно, давших свое этническое имя всему адыгскому массиву. Более сложно отождествление сагинов с адыгами. Прокопий Кесарийский прямо указывает: «За сагинами осели многие племена гуннов». В его построении сагины занимали ту территорию, которую позднее Константин Багрянородный отвел касогам (Касахия), поместив их на границе с аланами за зихами в глубине материка. Впервые этноним «касог» в форме касогдиане упоминаются в «Хождении Епифания» (VIII в.).

 Приведенные факты позволяют допустить вероятность отождествления сагинов – касогдианов – касогов. Касоги представляли группу адыгских племенных объединений, имя которых в ряде источников X-XII вв. покрыло собою весь адыгский этнический субстрат Северо-Западного Кавказа.

 Арабо-персидская традиция, в отличие от византийской, не знает этнонима зихов, название каса или кашак подразумевало все адыгские общности («все живущие в стране Каса»). Хотя в самых ранних арабских географических сочинениях ал-Хваризми, Ибн-Сарабийна и ал-Баттани даются координаты Страны ал-Йатиз, или Йазугус, находящейся на Черноморском побережье и граничащей с полуостровом Таукийа.

 Систематическое описание Кавказа и его племен мы находим в главе XVII знаменитого историко-географического труда Мас’уди, носящего название «Луга золота и рудника драгоценных камней». Мас’уди помещает кашаков за царством аланов, и называет их прибрежной нацией.

 Константин Багрянородный, сведения которого о Северо-Западном Кавказе в основном восходят к информации, полученной правительством империи в первой половине Х в., делит страну на три области: Зихию, Папагию и Касахию. Однако Папагия не является самостоятельным владением, а представляет часть Зихии.

 Как следует из другого фрагмента того же сочинения Константина, данные области делятся по византийсчкой терминологии на фемы. Он называет фемы Дерзинес и Чиляперт. Здесь ему были известны некоторые поселки (населенные пункты): Поселок Сипакси (Сапакия) означает «пыль»; поселок Хумух, названный по имени древнего мужа, основавшего его; поселок Епискомий.16 Все эти места, по Константину, отстоят на день конного переезда от моря и знамениты своими источниками, которые производят о рту сыпь. Вероятно, здесь идет речь о минеральных источниках, находящихся в районе Горячего Ключа.

 Масуди особенно подчеркивает разрозненность кашаков, которые подвергаются нападениям алан и сохраняют независимость благодаря приморским крепостям. О набегах алан на эти территории сообщает и Константин Багрянородный, поясняя, что морской берег Зихии имеет острова, населенные и возделанные. На одном из них, о. Атех, наиболее недоступном и спасаются зихи во время нападений алан. Слабость кашаков перед аланами Мас’уди видит в том, что «они не допускают назначить над собой царя, который объединил бы их».

 Оба автора дают ценные сведения о торговой деятельности адыгов в Х в. В силу объективных обстоятельств, обусловленных в первую очередь географическим фактором, торговля занимала одно из самых важных мест в жизни средневековых адыгов. Одним из крупнейших торговых центров того времени являлась Таматарха (Тмутаракань). Константин Багрянородный как-то обходит вопрос, кому принадлежала Таматарха. Последняя у него выглядит не только как город, но и как самостоятельная область, простирающаяся на 18-20 миль до р. Укрух, в которой обычно видят Кубань.

 Более полные сведения о Таматархе или Матрахе дает нам арабский автор XII в. Ал-Идриси. Ряд историков считает, что сведения Идриси заимствованы из недошедших до нас источников XI – пер. пол. XII вв. и относятся к Тмутараканскому периоду.

 По свидетельству ал-Идриси Матраха является древним городом, со множеством жителей и четкой системой управления: «Владыки города властвуют над теми, кто соседствует с ними. Мужественные, благоразумные и решительные».

 Рынки и ярмарки Матрахи, как большого торгового города, собирали множество людей как из ближайших округов, так и из самых дальних стран. Путь из Константинополя до Матрахи был наиболее важным и освоенным торговым маршрутом. Об этом говорит относительная точность и полнота информации Ал-Идриси.

 Необходимо отметить, что сам факт изучения арабскими учеными адыгов в раннем средневековье весьма примечателен, так как по традиции арабов интересовали преимущественно крупнейшие политические деления и объединения. Таким образом, адыгское сообщество в раннем средневековье было целостным этнополитическим образованием, представлявшим собой мощный союз племен, объединенных общностью территории и единым языком, имевший широкие политические, торговые и этнокультурные связи с окружающим их внешним миром.

                                Традиции адыгов, связанные с пищей

Традиции, связанные с пищей, имеют у адыгов свою этническую специфику, которая определяется различными аспектами общественной и экономической жизни народа, его религиозными воззрениями обычаями, традициями, правилами этикета. Отношение к пище у адыгов никогда небыло легкомысленным или бонально-потребительским. Напротив, оно всегда имело глубокии сокральный смысл. Колективное принятие пищи и напитков считается ритуалом, скреляющим узы дружбы, исключительно важным и даже богоугодным делом. Бестактным считается отвергнуть угощение, нужно с благодарностью принять его. Всякая пища считается как божья благодать- запрещается наступать или садиться на нее, выбрасывать на пол или землю. Клятва пищей считается нерушимой. Национальная кухня любого народа основана на природных рессурсах и климатических условиях территории, на которой он проживает, от наличия исходного сырья и, конечно пищевых предпочтений, в свою очередь, зависит от культурных и религиозных традиций. Адыги, как и все народы, соблюдают определенный порядок приема пищи. Наличие распорядка приема пищи подтверждается присутствием в адыгском языке слов для обозначения завтрака (пчэдыжьышх), обеда (щэджэгъуашх) и ужина (пчыхьэшъхьашх). На завтрак обычно подается легкая, небольшая по объему, но калорийная пища-калмыцкий чай, пышки(щэлям), свежий или жареный сыр (куае), яичница, иногда подается отварное мясо. Обед состойт преимущественно из мясных блюд и птицы, которые подаются с соусом (щипс), хлебом, различными овощами, кислым молоком (щхыу), фруктовыми напитками. На ужин подаются мясные блюда, но чаще-молочные, крупяные и мучные, а также сладости, мед и чай. К одним  из распространенным мясных блюд относиться шашлык, который служит как бы принадлежностью  и адыгской кухни. Одним из основных блюд является каша (пIаста), заменяющая печеный хлеб.                       

В гости к кабардинцу мог пожаловать даже злейший враг, но пока он находился в кунацкой, ему не могло быть причинено вреда: его угощали и старались обеспечить всем необходимым. При приеме гостя забывалась обычная умеренность в еде и подавалось все, что только было в доме. Самый почетный гость обычно ел один, и лишь после его настойчивых просьб хозяин принимал участие в трапезе. Если гость был равен по возрасту и положению хозяину, они ели вместе, а потом оставшаяся еда передавалась остальным присутствующим. Тот, кто оскорблял человека, находившегося в гостях, уплачивал хозяину штраф в размере нескольких десятков голов крупного рогатого скота. В случае убийства гостя штраф возрастал в пять раз, не считая расплаты за само преступление.

У кабардинцев было широко распространено «аталычество» –  прием в семьи на воспитание мальчиков. Воспитатель-аталык и его жена называли своего воспитанника «мой сын». По достижении воспитанником совершеннолетия аталык должен был «снарядить» его для возвращения в родной дом, то есть обеспечить конем, оружием и богатой одеждой. Приезд воспитанника в родительский дом обставлялся весьма торжественно, а аталык возвращался к себе с подарками, в число которых входили скот, оружие и иногда рабы. При своей женитьбе воспитанник делал ценный подарок аталыку.

На воспитание отдавались также и девочки. Во время пребывания в доме воспитательницы они обучались различным женским работам и рукоделиям, руководству хозяйством. По окончании воспитания до замужества девушки жили в доме родителей. Калым (выкуп) за невесту отдавался аталыку.

Усыновление считалось приемом в род.  На усыновленного возлагались  все  обязанности и права по отношению к роду в целом и к принявшей его семье. Согласно установленному обряду, усыновляемый должен был публично трижды коснуться губами обнаженной груди своей названой матери.

Таким же образом закреплялся братский союз между двумя мужчинами. Выполнить соответствующий обряд должна была жена или мать одного из них. Прикосновение губами к груди женщины служило достаточным основанием для прекращения кровной мести. Если убийца любым способом – силой или хитростью – касался груди матери убитого, то становился ее сыном, членом рода убитого и не подлежал кровной мести.

У кабардинцев долгое время сохранялся обычай похищения невесты. Умыкание неизбежно вызывало ссоры между родными девушки и похитителями и зачастую приводило к убийствам.

Свадебный обряд растягивался в прошлом не на один год. Выбрав невесту, жених через своих родных делал предложение. В случае получения согласия стороны договаривались о сумме калыма и порядке его выплаты. Спустя некоторое время происходили смотрины невесты и обручение молодых. По прошествии определенного срока жених вносил большую часть калыма. Через несколько месяцев совершался обряд вывода невесты из ее дома. При этом группа приятелей жениха отправлялась за невестой и вела долгий торг. Девушку для проведения церемонии одевали в национальное платье. Выходу невесты из дома по обычаю противились ее родные и подружки, но получив выкуп, невесту отпускали.

Новобрачный находился у кого-либо из своих друзей и мог посещать свою супругу, жившую в другом доме, только ночью и тайно. Отношения его с хозяином дома, где он проживал, считались установлением родства, равного кровному. По окончании определенного периода  новобрачную на арбе перевозили в усадьбу мужа. Ее помещали в специально подготовленную комнату, которая затем становилась жилищем молодоженов. Традиции требовали совершения новобрачным обряда «примирения» со своими родными, который по обычаю проводился ночью. До этого момента жених избегал встречи с родственниками и стариками аула. Обряд состоял в том, что он, явившись в родной дом, получал от отца и старших мужчин селения угощение. Через два-три дня для жениха, его матери и других женщин устраивался обед. Только спустя неделю совершался обряд выхода молодой супруги в общую комнату. При этом ее  угощали смесью из масла и меда, а также осыпали орехами и сластями, «чтобы жизнь была богатой и сладкой». Спустя некоторое время после свадьбы жена уезжала погостить в родительский дом. Затем она возвращалась к мужу (в старину только после рождения ребенка), меняла девичий головной убор на платок замужней женщины и получала право участвовать во всех хозяйственных работах под руководством своей свекрови.

Муж имел право на развод без объяснения причины. Жена формально могла требовать развода по некоторым причинам (измена мужа, неспособность к «брачному сожительству»), но случалось это очень редко. После смерти мужа вдова по обычаю иногда выходила замуж за его брата. При разводе или при выходе вдовы замуж за постороннего дети оставались в семье мужа.

В то же время, кабардинский этикет часто ставил женщину в предпочтительное положение. Например, сидящие мужчины, даже если это были седобородые старики, всегда вставали при появлении женщины или юной девушки. Всадник, повстречавшись с женщиной, обязан был спешиться; провожая женщину, мужчина уступал ей почетную правую сторону.

Рождение мальчика отмечали игрой-состязанием – «подвязыванием копченого сыра». Во дворе вкапывали два высоких, до восьми метров, столба с крепкой перекладиной. К ней привязывали копченый сыр, а рядом промасленную кожаную веревку. Соревнующиеся должны были добраться по веревке до сыра, откусить кусочек и получить за это приз – кисет, чехол, уздечку.

Через несколько дней после рождения ребенка устраивался обряд «завязывания ребенка в люльку». Считалось, что самые счастливые дети вырастали из колыбели, стойки которой были сделаны из боярышника, причем не перенесенного через реку. По мнению горцев, боярышник обладал большой жизнеспособностью, крепостью и «добротой».

Погребение у кабардинцев совершалось по мусульманскому обряду. На могильных памятниках изображались предметы, которые могли понадобиться покойному в загробной жизни. Раньше на могилы клались деревянные изображения этих предметов.

Поминки устраивались в гостевом доме. Там же до истечения года нах