Классный час, посвященный Сталинградской битве "Письма любви и верности"

 

Цели мероприятия:

Ознакомить детей с героическими страницами истории России –  с письмами Петра Алексеевича Фомина, летчика 312-го штурмового авиаполка, воспитанника Сталинградского военного авиационного училища, 23 февраля 1944 года героически погибшего в фашистском концлагере «Дахау»;

способствовать формированию положительной нравственной оценки подвига во имя Родины, воспитанию чувства патриотизма;

пробуждать у детей интерес к общественным явлениям, стремление узнать историю своей страны;

воспитывать уважение к людям старшего поколения.

Ход мероприятия.

1. Слово учителя.

Перед нами письма Петра Алексеевича Фомина, летчика
312-го штурмового авиаполка, воспитанника Сталинградского военного авиационного училища. 72 года назад, 23 февраля 1944 г., он героически погиб в фашистском лагере «Дахау». Его письма с фронта пронизаны любовью к Родине и жене, они – свидетельство беспримерного подвига русского защитника.

Ведущий.

Он родился в грузинском городке Манглиси в далеком 1906 году. Как и тысячи советских людей, с первых дней войны защищал Родину. 25 июня 1942 г. он был сбит под Москвой. Летчики его эскадрильи видели, как в разгар схватки с «мессерами» самолет замкомэска вспыхнул факелом и стал падать в лес - на территорию, занятую немцами. Капитан Фомин не смог выпрыгнуть из машины с парашютом, так как был ранен. Когда немцы подбежали к месту падения самолета, летчик был без сознания, с обгоревшим лицом и руками, но еще дышал. Судьба его была предрешена: плен, затем концлагерь - самая горькая на войне.

Ведущий.

Его отправили в лагерь в польском городе Лодзь. Там была собрана большая группа пленных летчиков. Петр Фомин создал группу сопротивления, вскоре ему удалось помочь бежать трем товарищам-авиаторам. Потом стали готовить массовый побег, но он не удался. Один из конвоиров обнаружил подкоп, вырытый из-под барака за забор лагеря. 100 летчиков-заложников были направлены в глубь Германии, в концлагерь «Дахау» - ад с газовыми камерами, изощренными пытками и медицинскими опытами.

Ведущий.

Для летчиков оставался единственный шанс спастись - выпрыгнуть на ходу из поезда. Заключенным сильно мешали наручники, усиленная охрана, и все-таки по команде Петра Фоменко они набросились на охранников и стали бить их связанными руками. Выбросившись из поезда, летчики пытались добраться до фашистского аэродрома, захватить самолет.

Беглецов разыскивали с помощью военной техники и собак. Следуя по трупам погибших в пути, фашисты настигли оставшихся в живых 33 бойцов всего в пяти километрах от аэродрома «Шляхсгейм». В «Дахау» их поместили в камеру смертников №27. Среди пленников были 16 летчиков - воспитанников Сталинградского училища. Через много лет после окончания войныот чудом уцелевших узников «Дахау» Н.Ятченко и В.Бикташева была восстановлена картина последних часов их жизни.

Ведущий.

23 февраля 1944 г., в День Советской Армии, 33 советских офицера повели на казнь. Избитые, искалеченные летчики шли и громко пели: «Это есть наш последний и решительный бой!» Лагерь пришел в движение, люди в знак солидарности с храбрыми пленниками выражали открытое неповиновение. Последнее столкновение с охраной произошло у печей крематория, где летчики с честью приняли страшную смерть. В ту ночь долго не спали все бараки, узники разных стран пытались понять, откуда в России берутся солдаты, готовые ТАК умирать.

Учитель.

Казнь 33 русских офицеров стала одним из обвинительных пунктов на Нюрнбергском процессе. В память о подвиге летчиков в 1986 г. на берегу Волги у Дома молодежи высадили 33 березки и установили памятный знак. В фондах Музея-панорамы «Сталинградская битва» хранятся письма Петра Фоменко к его жене Анне Ивановне. Они потрясают своей простотой и искренностью. Вот строчки из них.

23 марта 1942 г.

«Здравствуй, милая Анечка, сооб­щаю, что я здоров, чувствую себя хо­рошо. Нюсечка, ты не волнуйся, рана заросла хорошо, сейчас поправляюсь потихонечку. Вот наберусь сил, а то  ведь я иссох, видела бы своего мужа, но мясо нарастет, это ерунда. Милая крошка, фото послал, и тебе можно фототелеграмму послать, адрес я со­общил. Твой Петр».

5 апреля 1942 г.

«7 марта летал громить гадов. Должен похвалиться: сжег две ав­томашины, цистерну с бензином. И, когда уже закончил атаку, они меня поймали из зенитного пулемета. Раз­рывная пуля ударилась в кабину и сри­кошетила, угодила мне в плечо с левой стороны.

Прилетел домой. Сел хорошо. Ма­шина в нескольких местах пробита зениткой, но исправна. Рану я сра­зу зажал рукой, крови потерял мало. Фельдшер перебинтовала и отправила в лазарет в Чертаново. Не волнуйся, пулю из шеи уже достали. Правда, руб­чик так и останется, но небольшой. Я поправился.

Анечка, привет всем родным, ска­жи, здоров. Твой Петр».

9 мая 1942 г.

«Здравствуй, родная моя Анечка!

Вот сегодня хорошая погода, нагу­лялся, а вернее, наработался я здоро­во. Ты, конечно, будешь смеяться, но я расскажу.

Около дома отдыха открыли ле­сопилку — пилят доски вручную. От нечего делать мы с ребятами пошли, посмотрели. Вижу: один берется, по­махал — ничего не получается, другой – та же история, а третий взялся – у него хорошо пошло. Старик пиль­щик говорит: «Эх, мне бы ваши годы, я бы рубанул». Я тогда не выдержал, вспомнил прошлое, как с отцом когда-то пилил, влез на козла и как жахнул! Сразу вспотел, потом втянулся.  Ребята внизу говорят: «Ты нас загонишь или сам выдохнешься».

Поспорили, кто выдержит — прой­дет восемь шнуров без отдыха. Я пред­ложил им двоим работать поперемен­но против меня одного. Ну и пошло. Скоро первый отказался, а второй не дотянул последний шнур. «Ну тебя к черту, — говорит. — Пусть и моя пропадает! Я устал». А я закончил все бревно и закурил. «Ребята, — говорю, — а все же вы слабаки, с вас литр». Хоть его и трудновато было достать,
достали — выпили втроем.

Милая, здоровье, у меня сейчас хо­рошее, нервишки укрепил. 12 мая вые­ду. Вновь потопаю громить гадов. Твой родной Петр».

16 мая 1942 г.

«Здравствуй, милая Анечка. Дол­жен сказать, что вот уже второй день в части, влился в семью боевых друзей. Ну, насчет дорогой твоей посы­лочки — откушали вместе с соседом, а вторую часть я с лучшими ребятами-истребителями жахнул...

Будь здорова и береги себя, Нюсеч­ка, ни на кого не обращай внимания, береги себя, не отказывай себе ни в чем (сохрани здоровье, разобьем гадов, заживем дружно и любя, лишь бы были живы). Привет всем родным и знако­мым, так все хорошо, ты только не отчаивайся, будь здорова. Целую тебя крепко, твой родной Петечка».

19 мая 1942 г.

«Анечка, пришли фото, что-то я чертовски соскучился. Черкни, как дела с одеждой. Я беспокоюсь, зная, в чем ты поехала. Наверное, и туфель­ки уже сдают? Сообщи, как получа­ешь деньги... Аня, вот тебе маленький стишок.

Душистый воздух голубой,

Любовным воздухом нельзя напиться.

Лишь может закружиться голова,

А сердце хочет вылететь, как птица.

И губы шепчут нежные слова: Любимая, хорошая, родная...

Не знаю, как еще назвать тебя. Все ласковые слова припоминая,

Смеюсь и заикаюсь я.

Да что слова! У лучшего поэта

Для милых глаз едва ли хватит слов —

От кончика ботинка до самого берета

Я нежностью тебя объять готов.

Целую крепко, Петя».

21 мая 1942 г.

«Здравствуй, милая, Анечка!

Сообщаю, что здоров, вчера был на задании, а сегодня отдыхаю. И  вот сижу около окошечка, на дворе погода классная: играет солнце и на ветке поет соловей (надо сказать, их здесь много, и так приятно они поют, особенно на заходе солнца). Анечка, когда слушаешь вечером, да соловей еще тревожит, думаешь: эх, какая жизнь хорошая! И вдруг вспом­нишь — война... Хочется сейчас же  идти в бой и громить гадов, мстить им за все, не считаясь ни с чем, даже со своей жизнью.

Милая Анечка, в  такой вот ве­черок хотелось бы посидеть вдвоем, поболтать, как когда-то на берегу Волги. Ну ничего, будем жить еще лучше и дружнее. Твой  Петечка».

Учитель. Послесловие.

Письма перестали приходить к Анне Фоминой в июле 1942 года. Неизвестность длилась 40 лет. Только в 1982 году она узнала, что Петр Фомин погиб в «Дахау». Все это время Анна Ивановна Фомина не теряла надежды вновь увидеть мужа. Их любовь оказалась сильнее времени и разлуки.