Конспект театрализованного представления «Писатели и поэты в солдатских шинелях»

Театрализованное представление «Писатели и поэты в солдатских шинелях», посвящённое 70-летию Победы в Великой Отечественной войне Составила:   Зайцева Татьяна  Николаевна,                                      учитель русского языка и литератур      МКОУ Инзенская СШ № 2 имени    П.И.Бодина Ульяновской области 2015 год

          Первый ведущий: Прошло семьдесят лет со Дня Победы в самой страшной,  какую знало человечество, войне. Мы не являемся свидетелями той войны, однако хорошо знаем по произведениям художественной литературы, какой ценой завоёваны независимость нашей Родины и мир на планете.  

          Второй ведущий: Большинство писателей стали фронтовыми журналистами, а многие просто оказались в строю - воевали в пехотных частях, в ополчении, в партизанах: В.К.Кондратьев, В.О.Богомолов, К.Д.Воробьев, В.П.Астафьев, Г.Я.Бакланов, В.В.Быков, Б.Л.Васильев, Ю.В.Бондарев, Е.И.Носов, Э.Г.Казакевич, В.Быков, К.Симонов, Ю. Нагибин, Б.Ш.Окуджава, А.Солженицин, А.Фадеев, Б.Полевой, В.Гроссман - это далеко не все известные писатели-фронтовики. Всех перечислить сложно. 

            Первый ведущий: Произведения писателей-фронтовиков показывают всю сложность и трагизм войны: армия и тыл, партизанское движение и подполье, отдельные битвы, героизм и предательство, величие и драматизм Великой Победы. Литература отразила великое могущество духа, безмерное терпение и мужество народа и еще то, без чего наверно не было победы – необъяснимую любовь к своей Родине. 
            Второй ведущий: Поэты и прозаики фронтовики прошли эту войну. Войну с ее немыслимыми трудностями, лишениями. Прошли с честью. И память о тех днях, годах нашла отражение в их произведениях. Стихи, рассказы, повести, романы о войне – эта память.

Чтец (юноша):

Помните!
Через века́,
       через года, —
помните!
О тех,
кто уже не придёт
              никогда, —
помните!

Не плачьте!
В горле
     сдержи́те стоны,
горькие стоны.
Памяти
     павших
          будьте
               достойны!
Вечно
достойны!

Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
жизнью
     просторной,
каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте
достойны!

Чтец (девушка):

 Люди!
Покуда сердца́
          стучатся, —
помните!
Какою
ценой
завоевано счастье, —
пожалуйста,
     помните!

Песню свою
        отправляя в полёт, —
помните!
О тех,
кто уже никогда
          не споёт, —
помните!

Детям своим
          расскажите о них,
чтоб
запомнили!
Детям
    детей
расскажите о них,
чтобы тоже
запомнили!
Во все́ времена
       бессмертной
               Земли
помните!
К мерцающим звёздам
          ведя корабли, —
о погибших
помните!

Встречайте
          трепетную весну,
люди Земли.
Убейте
     войну,
прокляните
войну,
люди Земли!

Мечту пронесите
          через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придёт
               никогда, —
заклинаю, —
Вместе: помните!

            Первый ведущий: Эти строки из поэмы «Реквием» Роберта Рождественского звучат как заклинание, чтобы люди помнили о минувшей, самой страшной войне, потому что, если мы о ней забудем, вновь придет она.

            Второй ведущий: Поэзия была самым оперативным, самым популярным жанром военных лет. Именно поэзия выразила потребность людей в правде, без которой невозможно чувство ответственности за свою страну.

            Первый ведущий:  Уже на третий день войны была создана песня, ставшая символом единства народа в борьбе с врагом, - «Священная война» на стихи Василия Лебедева-Кумача.

Звучит песня «Священная война»

            Второй ведущий: Песня "Священная война" пробудила дух патриотизма, её торжественные, исполненные энергии слова и музыка поднимали народ на защиту родины, война названа народной и священной, песня призывала каждого к ответственности за судьбу страны.

            Первый ведущий: Поэзия обращалась к душе каждого человека, передавала его мысли, чувства, переживания, страдания, вселяла веру и надежду. Поэзия не боялась правды, даже горькой и жестокой. В стихотворении Владислава Занадворова, геолога и поэта, погибшего под Сталинградом, - неприкрашенная война:

Чтец:

Ты не знаешь, мой сын, что такое война!

Это вовсе не дымное поле сраженья,

Это даже не смерть и отвага. Она

В каждой капле находит своё выраженье.

Это – изо дня в день лишь блиндажный песок

Да слепящие вспышки ночного обстрела;

Это – боль головная, что ломит висок;

Это – юность моя, что в окопах истлела;

Это – грязных, разбитых дорог колеи;

Бесприютные звёзды окопных ночёвок;

Это – кровью омытые письма мои,

Что написаны криво на ложе винтовок;

Это – в жизни короткий последний рассвет

Над разрытой землей. И лишь как завершенье –

Под разрывы снарядов, под вспышки гранат –

Беззаветная гибель на поле сраженья.

            Второй ведущий: Поэзия военных лет уловила самую суть развернувшейся войны:

«Бой идёт святой и правый,

Смертный бой не ради славы,

Ради жизни на земле».

            Первый ведущий: Это слова известного поэта, военного корреспондента А.Твардовского. Всем хорошо известна его поэма «Василий Тёркин», героем которой является не офицер, а  рядовой солдат, сходный с типом русских былинных богатырей, в то же время балагур и весельчак, связанный с образом находчивого солдата из старинной бытовой сказки, удальца-умельца, мастера на все руки.

Инсценировка из «Василия Тёркина»

Автор: В поле вьюга-завируха,

В трех верстах гудит война.

На печи в избе старуха,

Дед-хозяин у окна.

Рвутся мины. Звук знакомый

Отзывается в спине.

Это значит — Теркин дома,

Теркин снова на войне.

А старик как будто ухом

По привычке не ведет.

Дед: — Перелет! Лежи, старуха.—

Или скажет:

— Недолет...

А старик, одевшись в шубу

И в очках подсев к столу,

Как от клюквы, кривит губы —

Точит старую пилу.

Дед: — Вот не режет, точишь, точишь,

Не берет, ну что ты хочешь!..—

Теркин встал:

— А может, дед,

У нее развода нет?

Сам пилу берет:

Теркин— А ну-ка... —

И в руках его пила,

Точно поднятая щука,

Острой спинкой повела.

Повела, повисла кротко.

Теркин щурится:

— Ну, вот.

Поищи-ка, дед, разводку,

Мы ей сделаем развод.

Посмотреть — и то отрадно:

Завалящая пила

Так-то ладно, так-то складно

У него в руках прошла.

Обернулась — и готово.

Теркин— На-ко, дед, бери, смотри.

Будет резать лучше новой,

Зря инструмент не кори.

И хозяин виновато

У бойца берет пилу.

Дед: — Вот что значит мы, солдаты,

Ставит бережно в углу.

А старуха:

— Слаб глазами.

Стар годами мой солдат.

Поглядел бы, что с часами,

С той войны еще стоят...

Автор: Снял часы, глядит: машина,

Точно мельница, в пыли.

Паутинами пружины

Пауки обволокли.

Осмотрев часы детально,—

Все ж часы, а не пила,—

Мастер тихо и печально

Посвистел:

Теркин— Плохи дела...

Автор: Но куда-то шильцем сунул,

Что-то высмотрел в пыли,

Внутрь куда-то дунул, плюнул,

Что ты думаешь,— пошли!

Крутит стрелку, ставит пятый,

Час — другой, вперед — назад.

Дед: — Вот что значит мы, солдаты.—

Прослезился дед-солдат.

Автор: Дед растроган, а старуха,

Отслонив ладонью ухо,

С печки слушает:

Старуха— Идут!

Дед: — Ну и парень, ну и шут...

Удивляется. А парень

Услужить еще не прочь.

Теркин— Может, сало надо жарить?

Так опять могу помочь.

Тут старуха застонала:

— Сало, сало! Где там сало...

Теркин:

— Бабка, сало здесь.

Не был немец — значит, есть!

И добавил, выжидая,

Глядя под ноги себе:

— Хочешь, бабка, угадаю,

Где лежит оно в избе?

Бабка охнула тревожно.

Завозилась на печи.

— Бог с тобою, разве можно...

Помолчи уж, помолчи.

Дед: А хозяин плутовато

Гостя под локоть тишком:

— Вот что значит мы, солдаты,

А ведь сало под замком.

Ключ старуха долго шарит,

Лезет с печки, сало жарит

И, страдая до конца,

Разбивает два яйца.

Эх, яичница! Закуски

Нет полезней и прочней.

Дед кипит:

— Позволь, товарищ.

Что ты валенки мне хвалишь?

Разреши-ка доложить.

Хороши? А где сушить?

Не просушишь их в землянке,

Нет, ты дай-ка мне сапог,

Да суконные портянки

Дай ты мне — тогда я бог!

Автор: Снова где-то на задворках

Мерзлый грунт боднул снаряд.

Как ни в чем — Василий Теркин,

Как ни в чем — старик солдат.

— Эти штуки в жизни нашей,—

Дед расхвастался,— пустяк!

Нам осколки даже в каше

Попадались. Точно так.

Попадет, откинешь ложкой,

А в тебя — так и мертвец.

Теркин— Но не знали вы бомбежки,

Я скажу тебе, отец.

Дед: — Это верно, тут наука,

Тут напротив не попрешь.

А скажи, простая штука

Есть у вас?

— Какая?

— Вошь.

И, макая в сало коркой,

Продолжая ровно есть,

Улыбнулся вроде Теркин

И сказал:

— Частично есть...

Дед: — Значит, есть? Тогда ты — воин,

Рассуждать со мной достоин.

Ты — солдат, хотя и млад.

А солдат солдату — брат.

И скажи мне откровенно,

Да не в шутку, а всерьез.

С точки зрения военной

Отвечай на мой вопрос.

Отвечай: побьем мы немца

Или, может, не побьем?

Теркин: — Погоди, отец, наемся,

Закушу, скажу потом.

Ел он много, но не жадно,

Отдавал закуске честь,

Так-то ладно, так-то складно,

Поглядишь — захочешь есть.

Всю зачистил сковородку,

Встал, как будто вдруг подрос,

И платочек к подбородку,

Ровно сложенный, поднес.

Отряхнул опрятно руки

И, как долг велит в дому,

Поклонился и старухе

И солдату самому.

Молча в путь запоясался,

Осмотрелся — все ли тут?

Честь по чести распрощался,

На часы взглянул: идут!

Все припомнил, все проверил,

Подогнал и под конец

Он вздохнул у самой двери

И сказал:

Теркин— Побьем, отец...

            Второй ведущий: Остро чувствовали эту ответственность и писатели: 941 из них ушел на фронт, 417 не вернулись. На фронте они были не только военными корреспондентами, они были рабочими войны: артиллеристами, танкистами, пехотинцами, летчиками, моряками. Умирали от голода в блокадном Ленинграде, от ран – в военных госпиталях.

            Первый ведущий: Ведущей темой прозы была, конечно, защита отечества. Война была показана писателями словно изнутри, глазами простого солдата, боевого офицера. Без лакировки, без романтики, откровенно говорилось о грубости и жестокости войны. Авторы-фронтовики, как сказал Твардовский, видели пот и кровь войны на своей гимнастерке, изображали то, что сами выстрадали, говорили кровавую правду

            Второй ведущий: Одним из лучших произведений военной прозы является повесть Вячеслава Кондратьева «Сашка». Своё произведение он предваряет  словами: «Всем павшим подо Ржевом – живым и мёртвым посвящена эта повесть». Судьба автора во многом сходна с судьбой его героя, с судьбой его боевых товарищей. Вячеслав Кондратьев был участником тяжёлых, изнурительных боёв подо Ржевом, был ранен и получил медаль «За отвагу».

            Первый ведущий: История Сашки – это история человека, оказавшегося в самое трудное время в самом трудном месте на самой трудной должности – солдатской. Характер Сашки – открытие Кондратьева. Пытливый ум и простодушие, жизнестойкость и деятельная доброта, скромность и чувство собственного достоинства – всё это соединилось в цельном характере героя.

Инсценировка эпизода из повести В.Кондратьева «Сашка»

Участвуют: рядовой Сашка, солдат-немец, комбат, солдат – 4 человека

Солдат: Вот тебе рапорт начальнику штаба. И веди немца. Да смотри, чтоб не случилось чего с ним. Он мне главного не сказал. Этот фриц, которого ты взял, прикрывал переводчика.

Сашка щёлкнул затвором автомата и скомандовал немцу «Комм».

Немец поёжился и пошел, часто оборачиваясь на Сашку, боясь, что тот может стрельнуть ему в спину. Сашка это понял и сказал: «Чего боишься? Мы не вы. Пленных не расстреливаем»

Сашка: Мы, - ударил он себя в грудь, - нихт щиссен тебя, - уставил палец на немца. -  Ферштеен?

Тот понял,  кивнул головой и пошел, поглядывая по сторонам.

Сашка поднял листовку и дал немцу: «Вот русские над пленными не издеваются, а кормят дай бог, не хуже своих.»

Немец прочёл и буркнул: «Пропаганда».

Сашка: Какая пропаганда! Правда это! Это у вас пропаганда! А у нас правда! Ведь мог я тебя прихлопнуть? Мог! А я не стал! А почему? Потому как люди мы! А вы фашисты!

Немец: Их бин кайн фашист, - сказал немец.

Сашка:  Ну да, рассказывай… Скажи Гитлер капут! Скажи!  (Немец молчит)

- Вот зараза так зараза! Значит, фашист, раз молчишь.

Немец: Их бин кайн фашист, - упрямо повторил немец. – Их бин айн дойчер зольдат.

Сашка: Заладил – зольдат, зольдат… А ну тебя! Что я, с тобой политбеседу проводить буду! Пропади ты пропадом!

Немец листовку, сложив аккуратно, положил в карман мундира.

Сашка Ты кем был? Арбайтер или бауэр?

- Штудент.

Сашка Выходит грамотный немец, а пошел с фашистами.

- Их бин кайн фашист, - перебил его немец.

Сашка: Это я уже слыхал. Пошли.

Солдат: … - Ты к комбату,  что ли?

Сашка:  К нему.

Солдат:  Нельзя! Не велел комбат никого пускать. Понял?

- Уж так и быть, проходите.

Комбат со спутанными волосами, в расстегнутой гимнастерке, уставший, взглянув на Сашку и немца мёртвыми, пустыми глазами приказал:  Докладывайте!

Капитан поднялся, вышел из-за стола и медленно надвигался на немца: Немец… Вот ты каков, немец… (от отступает назад) Сейчас ты мне все расскажешь, фашист, всё… Каков номер части? Расположения?.... Ничего, гад, не говорит…

Сашка: Он и ротному ничего не сказал. Такой немец…

Солдат: И чего с ним цацкаться…

Сашка: А ты бы заговорил, если бы в плен попал?

- Чего равняешь? Нельзя нас с ними равнять? Понял?

Сашка- Именно, Раз они гады, значит, и мы такими должны быть? Так, что ли по-твоему? Ты листовки наши для немцев читал?

Сашка: Нет.

Комбат:   То-то и оно. А там написано: обеспечена жизнь и возвращение на родину после войны.

Выходит капитан и приказывает Сашке: Немца – в расход. Выполняйте приказание! Об исполнении доложить.

Сашка: Товарищ капитан… Товарищ капитан… Я  же обещался ему. Я листовку нашу ему показывал, где все сказано… Где у тебя листовка?        - подался он к немцу. – Где папир, которую тебе дал? Покажи капитану!

Немец даже не шелохнулся.

Сашка рванул карман его мундира, выхватил оттуда  сложенную аккуратно бумажку и ринулся к комбату:

- Вот она, товарищ капитан! Там сказано…

Комбат листовку не взял, отстранил ее от себя будто брезгливо, и растерянный Сашка суну ее опять в карман немцу.

Комбат:  Сколько у вас в роте было человек? - спросил капитал, упершись в Сашку тяжелым взглядом.

Сашка:  150, товарищ капитан.

Комбат:  Сколько осталось?

Сашка: 16.

Комбат:  И ты этого гада жалеешь? – гаркнул капитан

Сашка: Я не жалею… Не могу я, капитан… Ну, не могу. Слово я ему давал.

Комбат:  Кому – фашисту!

Сашка: Он не фашист, - вырвалось у Сашки.

Комбат: Немца – в расход!

Сашка: Есть, немца – в расход

Комбат: О выполнении доложить!

Сашка: Есть доложить!

Комбат:  Выполняйте!

Сашка: Есть выполнять!

Комбат: Отставить!

Сашка:  Пошли, - обратился он к немцу.

            Второй ведущий: Повесть Бориса Васильева "А зори здесь тихие..." - одно из самых пронзительных по своей лиричности и трагедийности произведений о войне. Пять девушек-зенитчиц во главе со старшиной Васковым в мае 1942 года на далеком разъезде противостоят отряду отборных немецких диверсантов-десантников - хрупкие девушки вступают в смертельную схватку с крепкими, обученными убивать мужчинами. Светлые образы девушек, их мечты и воспоминания о любимых, создают разительный контраст с нечеловеческим лицом войны, которая не пощадила их - юных, любящих, нежных. Но и через смерть они продолжают утверждать жизнь и милосердие.

Инсценировка эпизода из повести Б.Васильева «А зори здесь тихие ..."

Участвуют: Федот  Евграфыч Васков, старшина, Рита Осянина, Соня Гурвич, Евгения Комелькова,  Галка Четвертак, Лиза  Бричкина,   Соня Гурвич

Рита Осянина: — Товарищ комендант!.. Товарищ старшина!..

Наконец открыли. Васков стоял на пороге — в галифе, тапочках на босу ногу, в нижней бязевой рубахе с завязками. Хлопал сонными глазами:

Васков: — Что?

Рита Осянина: — Немцы в лесу!

— Так... — Федот Евграфыч подозрительно сощурился: не иначе, разыгрывают... — Откуда известно?

Рита Осянина: — Сама видела. Двое. С автоматами, в маскировочных накидках...

Васков: - Нет, вроде не врет. Глаза испуганные...

— Погоди тут.

Старшина метнулся в дом. Натянул сапоги, накинул гимнастерку, второпях, как при пожаре.

Выскочил на улицу, затягивая ремень с наганом на боку. Осянина стояла на том же месте, по-прежнему держа сапоги за плечом. Старшина машинально глянул на ее ноги: красные, мокрые, к большому пальцу прошлогодний лист прилип. Значит, по лесу босиком шастала, а сапоги за спиной носила: так, стало быть, теперь воюют.

Васков: — Команду — в ружье: боевая тревога! Кирьянову ко мне. Бегом!

Бросились в разные стороны: деваха — к пожарному сараю, а он — в будку железнодорожную, к телефону. - Только бы связь была!..

Васков: — «Сосна»! «Сосна»!..

Связист: — «Сосна» слушает.

Васков: — Семнадцатый говорит. Давай Третьего.

В трубке что-то долго сипело, хрюкало, потом далекий голос спросил:

Третий: — Ты, Васков? Что там у вас?

Васков: — Так точно, товарищ Третий. Немцы в лесу возле расположения. Обнаружены сегодня в количестве двух...

Третий: — Кем обнаружены?

Васков: — Младшим сержантом Осяниной... Кирьянова вошла, без пилотки, между прочим. Кивнула, как на вечерке.

— Я тревогу объявил, товарищ Третий. Думаю лес прочесать...

Третий: — Погоди чесать, Васков. Тут подумать надо: объект без прикрытия оставим — тоже по голове не погладят. Как они выглядят, немцы твои?

Васков: — Говорит, в маскхалатах, с автоматами. Разведка...

Третий: — Разведка? А что ей там, у вас, разведывать?

— Чего молчишь, Васков? О чем думаешь?

Васков: — Думаю, надо ловить, товарищ Третий. Пока далеко не ушли.

Третий: — Правильно думаешь. Бери пять человек из команды и дуй, пока след не остыл. Кирьянова там?

Васков: — Тут, товарищ...

Третий: — Дай ей трубку.

Кирьянова говорила коротко: сказала два раза «слушаю» да раз пять поддакнула. Положила трубку, дала отбой.

Кирьянова: — Приказано выделить в ваше распоряжение пять человек.

Васков: — Ты мне ту давай, которая видела.

Кирьянова: — Осянина пойдет старшей.

Васков: — Ну, так. Стройте людей.

Кирьянова: — Построены, товарищ старшина.

Васков: - Строй, нечего сказать. У одной волосы, как грива, до пояса, У другой какие-то бумажки в голове. Вояки! Чеши с такими лес, лови немцев с автоматами! А у них, между прочим, одни родимые, образца 1891-го дробь 30-го года...

Кирьянова: — Вольно!

— Женя, Галя, Лиза... Сморщился старшина:

— Погодите, Осянина! Немцев идем ловить — не рыбу. Так чтоб хоть стрелять умели, что ли...

Осянина— Умеют.

Хотел Васков рукой махнуть, но спохватился:

— Да, вот еще. Может, немецкий кто знает?

Лиза Гурвич: — Я знаю.

Писклявый такой голосишко, прямо из строя. Федот Евграфыч вконец расстроился:

Васков: — Что — я? Что такое я? Докладывать надо!

Лиза Гурвич: — Боец Гурвич.

Васков: — Ох-хо-хо! Как по-ихнему — руки вверх?

Гурвич: — Хенде хох.

Васков: — Точно, — махнул-таки рукой старшина. — Ну, давай, Гурвич...

Выстроились эти пятеро. Серьезные, как дети, но испуга вроде пока нет.

Васков: — Идем на двое суток, так надо считать. Взять сухой паек, патронов... по пять обойм. Подзаправиться... Ну, поесть, значит, плотно. Обуться по-человечески, в порядок себя привести, подготовиться. На все — сорок минут. Р-разойдись!.. Кирьянова и Осянина — со мной.

Пока бойцы завтракали и готовились к походу, старшина увел сержантский состав к себе на совещание. Хозяйка, по счастью, куда-то уже смоталась, но постель так и не прибрала:две подушки рядышком, полюбовно... Федот Евграфыч угощал сержантов похлебкой и разглядывал старенькую, истертую на сгибах карту-трехверстку.

Васков: — Значит, на этой дороге встретила?

Осянина: — Вот тут, — палец Осяниной слегка колупнул карту. — А прошли мимо меня, по направлению к шоссе.

Васков: — К шоссе?.. А чего ты в лесу в четыре утра делала? Промолчала Осянина.

— Просто по ночным делам, — не глядя, сказала Кирьянова.

— Ночным? — Васков разозлился: вот ведь врут! — Для ночных дел я вам самолично нужник поставил. Или не вмещаетесь?

Насупились обе.

— Знаете, товарищ старшина, есть вопросы, на которые женщина отвечать не обязана, — опять сказала Кирьянова.

Васков: — Нету здесь женщин! — крикнул комендант и даже слегка пристукнул ладонью по столу. — Нету! Есть бойцы, и есть командиры, понятно? Война идет, и покуда она не кончится, все в среднем роде ходить будем...

         Первый ведущий: «У войны не женское лицо», - эти слова, точно передающие безжалостную, противоестественную суть любой войны, давно стали крылатыми. Вообще, война - явление не только не женское, но и не человеческое. Однако особенно ярко ее смертоносная сущность воспринимается в противопоставлении с женщиной, которая всегда являлась воплощением любви, тепла, материнства. 

Склонившись над погибшей Соней Гурвич, старшина горько думает: «… могла нарожать Соня детишек, а те бы внуков и правнуков, а теперь не будет этой ниточки. Маленькой ниточки в бесконечной пряже человечества, перерезанной ножом…» 

            Второй ведущий: И эта мысль -  один из важнейших посылов романа. Страшно, что гибнут женщины, потому что обрываются юные жизни, потому что женское предназначение - в созидании, а не в разрушении. Но не менее страшно и то, что, погибнув, героини не смогут дать продолжение русской нации и русской культуре. А это значит, что под угрозой существование всего народа. 

            Первый ведущий: Таким образом, роман Васильева «А зори здесь тихие», обнажив тему женщины на войне, показывает антигуманную и античеловеческую суть войны, грозящей уничтожением не только людей как отдельных личностей, но и наций, культур, всей человеческой цивилизации.

Юноши и девушки исполняют песню "Ах, война, что ты сделала, подлая"

Девушки (в форме рядового солдата): Ах, война, что ж ты сделала, подлая:

стали тихими наши дворы,

наши мальчики головы подняли,

повзрослели они до поры,

на пороге едва помаячили

и ушли за солдатом солдат...

До свидания, мальчики! Мальчики,

постарайтесь вернуться назад.

Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,

не жалейте ни пуль, ни гранат

и себя не щадите вы... И все-таки

постарайтесь вернуться назад.

Юноши (в форме рядового солдата): Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:

Вместо свадеб — разлуки и дым!

Наши девочки платьица белые

Раздарили сестренкам своим.

Сапоги... Ну куда от них денешься?

Да зеленые крылья погон...

Вы наплюйте на сплетников, девочки!

Мы сведем с ними счеты потом.

Пусть болтают, что верить вам не во что,

Что идете войной наугад...

До свидания, девочки! Девочки,

Постарайтесь вернуться назад!

Второй ведущий:  Мы живём, к счастию,  в мирное время, однако на нашей планете не так и спокойно, и чтобы сохранить мир, мы должны помнить о той войне, "если мы о ней забудем, вновь придёт война", - писал А.Твардовский. И закончить мероприятие хочется словами этого замечательного поэта

Читают участники инсенировок:

Сашка: Прошла война, прошла страда,

Но боль взывает к людям:

Давайте, люди, никогда

Об этом не забудем.

Рита Осянина: Пусть память верную о ней

Хранят, об этой муке,

И дети нынешних детей,

И наших внуков внуки.

Старшина Васков: Пускай всегда годину ту

На память нам приводит

И первый снег, и рожь в цвету,

Когда под ветром ходит.

Кирьянова: И каждый дом и каждый сад

В ряду – большой и малый.

И дня восход и дня закат

Над тёмным лесом – алый.

Комбат: Пускай во всём, чем жизнь полна,

Во всём, что сердцу мило,

Нам будет памятка дана

О том, что в мире было.

Василий Тёркин: Затем, чтоб этого забыть

Не смели поколенья.

Затем, чтоб нам счастливей быть,

А счастье – не забвенье!