Курсовая "ИСТОРИЗМЫ И АРХАИЗМЫ В РОМАНЕ И. С. ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ»

ВВЕДЕНИЕ

С течением времени меняется всё, в том числе и язык. Помимо различных исторических событий на его развитие так же влияет экономика, медицина, новые технологии и многое другое. Одни слова уходят в прошлое и вместо них появляются новые. Некоторые остаются в языке и постепенно приобретают дополнительные значения, а другие используются в течение очень короткого времени и быстро исчезают из употребления. Есть слова, которые обозначают предметы уже неактуальные в нашей жизни, но без них мы не сможем нормально общаться и понимать друг друга. Такие единицы речи, несмотря на тот факт, что они являются устаревшей лексикой, нельзя отрицать,  необходимо изучать данное языковое явление, как в рамках языкознания, так и литературоведения.

Вопросы классификации устаревших слов, их семантики, а также широта их применения в русской прозе были объектом исследования многих языковедов. Изучением занимались такие научные деятели, как Михаил Васильевич Никитин «Курс лингвистической семантики», Альберт Доза, Александр Николаевич Мороховский, Николай Максимович Шанский «Устаревшие слова в лексике современного русского языка», Виктор Владимирович Виноградов «Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика», «Избранные труды. Поэтика русской литературы, Ирина Владимировна Арнольд, Илья Романович Гальперин, Зинаида Яковлевна Тураева «Лингвистика текста», Маргарита Петровна Брандес «Позиция писателя и стиль литературного произведения», Ольга Сергеевна Ахманова «Очерки по общей и русской лексикологии».

Так же огромное количество филологов и литературоведов занимались изучением жизни и творчества Ивана Сергеевича Тургенева. Иccледованием занимались такие научные деятели, как Максим Алексеевич Антонович «Асмодей нашего времени», Василий Васильевич Голубков «Художественное мастерство И. С. Тургенева», Аполлон Александрович Григорьев «И. С. Тургенев и его деятельность», Галина Борисовна Курляндская «Концепция любви в творчестве И. С. Тургенева», Пётр Петрович Перцов «Литературные афоризмы Тургенева», Александр Григорьевич Цейтлин «Мастерство Тургенева-романиста», Николай Николаевич Страхов «И. С. Тургенев. "Отцы и дети"».

Однако, несмотря на достаточное количество научных работ в области изучения пассивного запаса русского языка и , интерес к архаической лексике не проходит.

Актуальность данной работы определяется тем, что изучаются архаизмы и историзмы в практическом их применении. Их функциональное предназначение и обоснованность использования в литературном произведении.

Цель данного исследования состоит в изучении особенностей историзмов и архаизмов, как в целом, так и на примере конкретного художественного произведения, в качестве которого мы взяли роман И.С. Тургенева «Отцы и дети».

Объектом исследования является устаревшая лексика, в частности представляющая собой историзмы и архаизмы. Данная цель предопределяет постановку следующих задач:

1.      изучить теоретическую литературу по данной теме и определить основные понятия;

2.      выделить историзмы и архаизмы в художественном тексте;

3.      определить, какие разновидности устаревших слов использует автор в своем произведении.

4.      Выявить функции устаревших слов в анализируемом произведении

Предметом исследования являются роль и стилистические функции историзмов и архаизмов в произведении.

Материалом работы послужили архаизмы и историзмы, выявленные в обозначенном литературном тексте.

 ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

ИСТОРИЗМОВ И АРХАИЗМОВ

Живой национальный язык в своем развитии не может быть законсервированным, и на разных этапах функционирования изменяется и лексический запас языка. Это связано с самой историей. Новые слова вытесняют прежние, изменяется их состав на всех языковых уровнях: фонетическом, морфологическом, грамматическом, лексическом, синтаксическом. Некоторые слова приобретают более современные эквиваленты, соответствующие эпохе и литературным нормам языка, иные выходят из употребления и вовсе исчезают. В первую очередь, это связано с историческими преобразованиями в быту, культуре, поведенческих особенностях, природе, то есть сама специфика существования определяет словарный запас носителей языка. Научно-технический прогресс, появление новых предметов, вещей, приборов, открытия в разных областях науки, заимствования из иных культур, явление ассимиляции и процессы завоевания приводит к появлению новых слов, в том числе путем замены уже существующих.

Исчезновение определенных предметов материального мира влечет за собой и исчезновение слов, их обозначающих. Можно сказать, что изменение состава языка - вполне «природный» процесс. Вместе с появлением неологизмов, часть активно используемой лексики переходит в разряд устаревших слов или вовсе выходит из употребления. Известно, что основу языка составляет активная и пассивная лексика. Как, собственно говоря, еще не укоренившиеся в речевом составе неологизмы, так и слова, постепенно выходящие из моды или утратившие свою семантику вместе с изменениями исторических реалий, относятся к пассивной лексике.

Устаревшая лексика, в свою очередь, представлена историзмами и архаизмами. Данное языковое явление подлежит тщательному изучению в диахронии языка, так как дает возможность ученым-лингвистам проследить изменение языка на всех уровнях, а также разобрать древние тексты. Писатели же используют маркированную лексику для передачи атмосферы изображаемой исторической эпохи. Также данная категория слов представляет собой интерес для историков, археологов, этнографов и культурологов, так как помогает во многом восстановить исторические реалии определенной эпохи. Даже психологи при изучении ментальных особенностей обращаются к языковедам за помощью в определении значения устаревших слов.

I.1. Историзмы

Под термином историзмы понимают слова пассивного словарного запаса, служащие единственным выражением соответствующих понятий. При необходимости назвать какое – либо уже исчезнувшее явление, предмет, вещь и т. д. мы волей – неволей прибегаем к историзмам, ибо в современном русском литературном языке они синонимов не имеют.

Историзмы – названия устаревших, не встречающихся в современной действительности вещей, явлений, понятий. Это могут быть названия предметов старого быта: армяк, камзол, летник, епанча («виды старинной одежды»), братина, ендова («виды посуды»), сбитень («род горячего напитка»), светец («подставка для лучины, освещающей жильё»); названия общественно-политических явлений прошлого, чинов, должностей и т.п.: земство, кравчий, крепостничество, мажордом, подьячий, стольник, титулярный советник и т.д.; наименование видов старинного вооружения, предметов воинского снаряжения: ботфорты, единорог («род пушки»), кираса, кольчуга, пищаль, шестопёр и т. д.

С тематической точки зрения классифицируются историзмы по следующим группам:

I. Наименования лиц.

1.      Должностные, официальные лица, чиновники, служащие: совбур, тиун, урядник

2.      Сословное положение, состояние господства, личная зависимость: белопашцы, мещанин, монастырские крестьяне

3.      Исполняемые обязанности, работа, дело: брадобрей, оператор, толмач

4.      Военная сфера: генерал от инфантерии, ефрейтор, камер-паж

II. Наименования административно-территориальных единиц, объединений, земельных владений, участков, наделов, домовладений, пожалований: вотчина, дворцовые земли, удельные земли

III.     Наименования органов власти, организаций, учреждений, ведомств, заведений: Собственная Его Императорского Величества канцелярия, казенка, монополька

IV. Наименования в торгово-экономической сфере.

1.      Платежные средства, деньги, ценные бумаги: ассигнация, грош, полушка

2.      Сборы, пошлины, налоги, повинности, взыскания:  оброчная подать, паспортный сбор, питейный сбор

V.      Наименования транспортных средств: дилижанс, дормез, конка

VI. Наименования одежды и ее деталей

1. Общие наименования: жупан, салоп, шушун

2. Форменная одежда: краги, репеёк, этишкет

3. Головные уборы:  волосник, горлатная шапка, кокошник

VII. Наименования предметов обихода: канитель, сбитень, светец

VIII. Наименования мер веса, длины, жидкостей: батман, золотник, лот

Историзмы употребляются в различных стилях литературного языка для обозначения понятий определённой эпохи.

I.2. Архаизмы

Название архаизмы произошло от греческого слова archaios – «древний» – это устаревшие названия современных вещей, явлений и т.д.     В словарном составе современного русского литературного языка рядом с ними обязательно должны существовать, и существуют синонимы, являющиеся словами активного употребления (ловитва – охота, вояж – путешествие, балтические – балтийские, пиит - поэт и т.п.)

Если причины ухода слов из активного употребления в состав историзмов всегда совершенно ясны и не требуют никаких особых разъяснений, то установление причин превращения слов из факта активного словарного запаса в архаизмы, причин вытеснения, замены одного слова другим является, как правило, делом весьма сложным.

В зависимости от того, устарело ли все слово, его значение, фонетическое оформление или отдельная словообразовательная морфема, Н.М. Шанский выделяет следующие группы архаизмов:

1. Собственно-лексические архаизмы – слова, целиком вышедшие из употребления и перешедшие в пассивный словарный запас. Например, аки – «как», око – «глаз», стихотворец – «поэт», тать – «вор».

2. Лексико-семантические архаизмы – слова, у которых устарело одно или несколько значений. Например: живот – «жизнь», истукан – «статуя», негодяй – «негодный к воинской службе», пристанище – «порт», глагол – «слово».

3. Лексико-фонетические архаизмы – слова, у которых в результате исторического развития изменилось звуковое оформление, однако значение сохранилось полностью, например, зерцало – «зеркало», ироизм – «героизм», осьмнадцать – «восемнадцать», пашпорт – «паспорт», штиль – «стиль».

4. Лексико-словообразовательные архаизмы – это слова, в которых устарели отдельные морфемы или словообразовательная модель, например, дол – «долина», дружество – «дружба», пастырь – «пастух», рыбарь – «рыбак», фантазм – «фантазия».

I.3. Сферы использования устаревшей лексики

Перейдем к рассмотрению феномена устаревшей лексики в литературных произведениях. К применению данной категории лексического запаса языка обращались писатели и поэты разных эпох. Мы встречаем, историзмы и архаизмы как у Пушкина, Жуковского, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Шолохова, Толстого, Достоевского, так и в творчестве современных писателей. Больше всего насыщены историзмами и архаизмами исторические романы и повести, так как маркированная лексика как нельзя лучше передает дух эпохи, отображает жизненные реалии, погружает читателя в атмосферу описываемого события. Если в сугубо исторических, научных трудах устаревшая лексика выполняет номинативную функцию, то в художественных произведениях функция такой лексики определяется уже как номинативно-стилистическая, так как она служит не только для того, чтобы дать четкое определение понятию, но и создает определенный колорит эпохи. Также устаревшие слова могут выполнять собственно стилистическую функцию, то есть служить выразительными средствами произведения, являться вспомогательным средством для придачи тексту особого патриотического звучания, торжественной наполненности. Часто используется в жанрах высокого стиля.

Таким образом, архаическая лексика широко применима во всех функциональных стилях речи. Историзмы и архаизмы применяются для стилизации эпохи, часто при описаниях интерьера, портрета и быта.

Для исследовательских работ в области литературоведения богатый материал дадут народно-поэтические тексты, песни, думы и былины, летописи и слова, канцеляристские документы периода феодализма и царской России. В сотрудничестве с историками и археологами можно получить интересные сведения из области этнографии, фольклористики и культурологи.

ГЛАВА II. ИСТОРИЗМЫ И АРХАИЗМЫ

В РОМАНЕ И. С. ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ»

2.1 Тургенев - великий мастер языка и стиля

Тургенев любил русский язык, предпочитал его всем остальным языкам мира и умел великолепно пользоваться его неисчерпаемыми богатствами. Как чуткий художник слова, тонкий стилист, он внес неоценимый вклад в развитие родного языка. Этот вклад можно ощутить, рассмотрев в общих чертах историю русского литературного языка первой половины XIX века.

В области языка Тургенев, как и другие писатели "натуральной школы", многому учился у Гоголя. Как известно, Гоголь смотрел на язык прежде всего как на средство выражения, включающее в себя кроме общенародной лексики, различные территориально-диалектные, фольклорные и профессиональные элементы, придающие повествованию особый колорит. Тургенев следовал этому принципу. Все территориальные и профессиональные диалектизмы в очерках и рассказах Тургенева художественно оправданы, не теряют своей самостоятельности и постоянно взаимодействуют с основной лексикой литературного языка.

Тургенев значительно расширил пределы употребления и функции просторечия. У него, как и у других писателей "натуральной школы", просторечие стало не только средством речевой характеристики определенных героев, но и превратилось в достояние всей системы литературного языка. Как указывает В. В. Виноградов, просторечные новообразования типа "резанул, захолонул" сначала употреблялись только в простонародных диалогах, а затем стали появляться и в авторской речи.

Тургенев придал русскому языку необыкновенную гибкость и выразительность. В его романах можно обнаружить целые системы определений, освещающие предмет или явление, чувство или переживание всесторонне. Конструкции с двойными или тройными эпитетами придают тургеневскому повествованию особую гармоничность. Цепь двойных и тройных определений обычно состоит из синонимов ("вырвались из чьих-то грозных, смертоносных когтей", "горькой, терпкой, бобыльной жизни"), которые образуют сильное экспрессивное средство - градацию. Цель ее - фиксировать внимание читателя не на самом предмете, а на его признаках, преломленных через писательское восприятие.

О том, что Тургенев придавал большое значение признакам предметов, роли определений при передаче внутреннего состояния героев, можно судить по следующему факту: когда один из друзей писателя недоумевал, почему умирающему Базарову мерещатся "красные собаки", Тургенев ответил: "... ты пойми: Базаров в бреду. Не просто "собаки" могут ему мерещиться, а именно "красные", потому что мозг у него воспален приливом крови". Описывая одиночество стариков Базаровых, автор видит не просто "дом", а "съежившийся и подряхлевший дом"; это субъективно окрашенное видение предмета передается и читателю. Лиризм тургеневского повествования достигается часто не только лексической градацией, но и ритмическими повторами одних и тех же определений к разным объектам, например, "Одинцова заснула вся чистая и холодная, в чистом душистом белье".

Когда речь идет об обычных человеческих эмоциях и их оттенках, Тургенев избегает резких, кричащих эпитетов. Напротив, он использует общеупотребительные отвлеченные определения, не бьющие в глаза своей новизной, благодаря своей однотипности не производят впечатления неожиданности и оригинальности, а создают лишь желаемый фон. Но на фоне именно таких словосочетаний контрастно выделяются другие, на которых хочет заострить внимание писатель. Например, благородное смирение - сочетание гармоничное и более или менее нейтральное, а на его фоне благородное кипение - сочетание преднамеренно дисгармоничное и явно сатирически окрашенное. Объединение обоих сочетаний в один ряд дает сильный экспрессивный эффект.

Когда же писателю необходимо выразить свое отрицательное отношение к герою, он прибегает к сатирическим определениям, весьма удаленным по значению от определяемых ими слов: "будет с него губернского фимиама", "прилизанное лицо", "чиновник в благонамереннейше-застегнутом вицмундире". Сатирическая окраска достигается здесь несоответствием сфер, к которым относятся определяемое и определяющее слова.

Характерологическая роль языка в романе Тургенева "Отцах и детях" есть классические примеры полного соответствия речевой манеры героев их характерам. Здесь салонная речь Павла Петровича Кирсанова и строгая, точная, афористическая речь его идейного антагониста Базарова дают ясное представление о двух разных обликах героев.

Павел Кирсанов употребляет особые термины и выражения, которые отчетливо выделяются своей искусственностью и вычурностью на фоне литературного языка. Вопреки грамматическому строю русского языка, вместо общепринятого "этим, это" Павел Петрович говорит "эфтим", "эфто", вместо "принцип" - прин-сип". Тургенев не только воспроизводит этот лексикон Павла Петровича как главное средство, характеризующее героя, но и объясняет его происхождение: "Павел Петрович, когда сердился, с намерением говорил: "эфтим" и "эфто", хотя очень хорошо знал, что "подобных слов грамматика не допускает. В этой причуде сказывался остаток преданий Александровского времени" (курсив Мой. - П. П.). Тогдашние тузы в редких случаях, когда говорили на родном языке, употребляли, одни - эфто, другие - эхто; мы, мол, коренные русаки, и в то же время мы вельможи, которым позволяется пренебрегать школьными правилами".

Павел Петрович очень часто прибегает к нарочито пространным, галантным оборотам речи, весьма характерным в обиходе между представителями дворянской аристократии, например, "А вот извольте выслушать. В начале вашего пребывания в доме моего брата, когда я еще не отказывал себе в удовольствии беседовать с вами...", "Ваши слова избавляют меня от некоторой печальной необходимости...", "Чувствительно вам обязан". Вместо "вы все шутите", Павел Петрович говорит Базарову: " - Вам все желательно шутить", вместо: "предупреждаю вас" - "считаю долгом предупредить вас...".

Такие выражения, как "извольте выслушать", "позвольте полюбопытствовать", "приличествует", "не имею чести знать", "не угодно ли пожаловать", "считаю долгом" и прочие, считались между дворянами признаком изысканности и учтивого тона. В речи Павла Петровича довольно часто встречаются французские слова и выражения, например: "Vous avez change tout cela" (вы все это изменили), "Mais je puis vous donner de l'argent" (но я могу вам дать денег), "А bon entendeur, salut!" (имеющий уши да слышит), "Couchez - vous" (ложитесь), "C'est de la merne famille" (это тот же тип), "Да и действительно, что за касты аи dixneuvieme siecle?" (в девятнадцатом веке), Quelle idee!" (Что за мысль?) и другие.

Сталкивая изысканного аристократа Павла Петровича с демократом Евгением Базаровым, Тургенев оттеняет противоположность их речевых манер.

Как естественник Базаров использует в речи научную терминологию. В отличие от Павла Петровича, который употребляет иностранные слова и выражения для шика или в силу старых дворянских традиций и причуд, Базаров прибегает к латинским выражениям как к необходимой принадлежности языка научного, как к обычной терминологии естественника-медика. Так, он по-латыни называет жука dytiscus marginatus, мускул - vastus externus. Но латинская лексика в устах Базарова выполняет и полемическую роль, например, когда он высмеивает французоманию Павла Петровича и других дворян. Не случайно в XXIV главе Базаров употребляет латинское выражение именно после французского изречения Павла Петровича "А bon entendeur, salut!" (имеющий уши да слышит!). Отвечая Павлу Петровичу, Базаров объясняет, почему он говорит по-латыни: " - О, я не сомневаюсь в том, что мы решились истреблять друг друга; но почему же не посмеяться и не соединить utile dulci (полезное с приятным). Так-то: вы мне по-французски, а я вам по-латыни". Базаров пародирует салонный стиль речи либералов старого времени: когда Павел Петрович, изъясняясь чиновничьим слогом Александровского времени, говорит Базарову: "Соблаговолите выбрать" (пистолеты), Базаров отвечает ему в тон: "Соблаговоляю".

Таким образом, характеры обоих противников раскрываются не только в их поведении, но и в речи. Язык выступает как главное характерологическое средство, создающее представление о внутреннем облике героя, выражающее основные взгляды автора на построение речи персонажей.

Широкий диапазон многочисленных речевых средств, которыми пользовался Тургенев: косноязычная речь, вульгаризмы и иностранная лексика, искусно вкрапленные в повествование и в диалоги, просторечно-фольклорные элементы, саморазоблачительные тирады героев, многочисленные виды повторов, риторических вопросов и восклицаний, перекрещивающиеся планы повествования, нагнетание местоимений, играющих роль усилителя, а также употребление смысловых антитез - все это дает основание утверждать, что Тургенев умножил и развил стилевое богатство русской художественной речи и всем своим творчеством блестяще доказал, что русский язык - это могущественное орудие, которое в руках умелых "в состоянии совершать чудеса" (С. XIV, 108). В статье "По поводу "Отцов и детей" писатель оставил молодым литераторам замечательный завет: "Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык, этот клад, это достояние, переданное нам нашими предшественниками, в челе которых блистает опять-таки Пушкин!" (С. XIV, 108). Тургеневский вклад в развитие русского литературного языка был не только высоко оценен, но и творчески использован писателями, продолжившими его линию в русской литературе. Такие крупные художники слова, как Короленко, Чехов, Бунин, Паустовский, опираясь на тургеневскую поэтику, обогатили русский литературный язык новыми средствами образности, в числе которых немалую роль играли лексика и фразеология, мелодика и ритмика. Эту преемственность классиков еще предстоит изучать как литературоведам, так и лингвистам.

2.1 Историзмы в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети»

I. Наименования лиц

1.      Должностные, официальные лица, чиновники, служащие

Губернатор [лат. gubernator] – начальник губернии.

Город***, куда отправились наши приятели, состоял в ведении губернатора из молодых, прогрессиста и деспота, как это сплошь да рядом случается на Руси.

Губернский предводитель –  выборный глава дворянства губернии.

Матвей Ильич был настоящим "героем праздника", губернский предводитель объявлял всем и каждому, что он приехал,

Дьяк [из ср.-греч. διάκος : διάκων «слуга»] –правитель канцелярии.

Особенно я, будущий лекарь, и лекарский сын, и дьячковский внук... Ведь ты знаешь, что я внук дьячка?..

Камердинер [нем. Kammerdiener] – комнатный служитель при господине в богатом дворянском доме.

 Он в самом деле вольный, – заметил вполголоса Николай Петрович, – но ведь он – камердинер.

Становой – полицейский чиновник, заведующий станом.

Самому драться невозможно, посылать за становым – не позволяют принципы, а без страха наказания ничего не поделаешь!

Тайный советник - гражданский чин 4-го класса в Табели о рангах. Лица, удостоенные этого чина, занимали высшие государственные должности. Название чина связано с изначальным смыслом слова «тайный» – «относящийся ко двору, достойный доверия.

Mathieu хочет показаться нам во всей своей славе; чёрт с ним! будет с него губернского фимиама, обойдется без нашего. И велика важность, тайный советник!

2.      Сословное положение, состояние господства, личная зависимость

Барин  [искон.] – человек высшего сословия, дворянин.

Что, Петр, не видать еще? - спрашивал 20-го мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин <…>

Господин [из общеслав. Gospodь] – владелец, держащий власть на месте или в доме; барин, помещик, хозяин; кому покорны домочадцы и слуги, или у кого есть подвластные.

?

Однодворец – поселяне, считающие себя дворянского рода и, отчасти, владеющие людьми.

Не хватало рук для жатвы: соседний однодворец, с самым благообразным лицом, порядился доставить жнецов по два рубля с десятины.

Помещик [от др.-русск. помѣстие «земельный надел, выданный за службу»] – землевладелец-дворянин.

<…> Он вообще всю жизнь свою устроил на английский вкус, редко видался с соседями и выезжал только на выборы, где он большею частию помалчивал, лишь изредка дразня и пугая помещиков старого покроя либеральными выходками.

3.      Исполняемые обязанности, работа, дело

Гувернер [франц. gouverneur] – надзиратель за детьми, воспитатель.

Николай Петрович <…> воспитывался до четырнадцатилетнего возраста дома, окруженный дешевыми гувернерами, развязными, но подобострастными адъютантами и прочими полковыми и штабными личностями.

Ключник [от ключ I] – служитель, заведующий съестными запасами в доме, погребом.

<…> Да помогала ему женщина с мужественным лицом и кривая, по имени Анфисушка, исполнявшая должности ключницы, птичницы и прачки.

Приказчик [от праслав. *kazati] – служащий в имении, управляющий помещичьим хозяйством и исполнявший различные хозяйственные поручения.

От чая до завтрака всякий делал что хотел, сама хозяйка занималась с приказчиком, с дворецким, с главною ключницей.

Тапер [из франц., где tapeur – суф. производное от taper «бренчать»] – пианист, играющий за плату на танцевальных вечерах.

И не говорите мне, что эти плоды ничтожны: последний пачкун, <…> тапер, которому дают пять копеек за вечер, и те полезнее вас, потому что они представители цивилизации.

Ямщик [древнерусское заимствование из тюрк. яз.] – крестьянин, для почтовой гоньбы на своих лошадях.

Аркадий приказал ямщику остановить расскакавшихся лошадей.

4.      Военная сфера

Адъютант [от лат. adjutans «помогающий»] – военный офицер  при генерале, для поручений и передачи приказаний.

В это мгновение подлетел к ней какой-то адъютант и пригласил ее на кадриль.

Генерал-адъютант  [нем. General,  лат. adjutans «помогающий»] – адъютант генеральского чина, при государе.

Если б я продолжал служить, тянуть эту глупую лямку, я бы теперь был генерал-адъютантом.

Секунд-майор [лат. Secundus – «второй», лат. Maior – «большой», «старший»] – младший штаб-офицерский чин.

Черт его знает. Секунд-майор какой-то. При Суворове служил и все рассказывал о переходе через Альпы. Врал, должно быть.

Штаб-ротмистр [через польск. rotmistrz – то же из нов.-в.-н. Rottmeister "капрал" или через ср.-нж.-нем. rotmester "предводитель, главарь"]–  Офицерский чин в кавалерии и жандармерии, соответствующий званию капитана в пехоте.

 Кто он был, твой дед? Секунд-майор какой-то. При Суворове служил и все рассказывал о переходе через Альпы.

II. Наименования административно-территориальных единиц, объединений, земельных владений, участков, наделов, домовладений, пожалований

Губернский город –  главный город губернии, резиденция губернатора.

Небольшой дворянский домик на московский манер <…> находился в одной из нововыгоревших улиц города ***; известно, что наши губернские города горят через каждые пять лет.

Слободка  [искон.] – село свободных людей; пригородное селенье.

Это и было Марьино, Новая слободка, или по крестьянскому наименованью, Бобылий Хутор.

Уезд [от др.-русск. уѣздъ]– низшая административная, судебная и фискальная единица.

Помилуй! в сорок четыре года человек, pater familias1, в ...м уезде – играет на виолончели!

III.     Наименования органов власти, организаций, учреждений, ведомств,

заведений

Кабак [от нж.-нем. kаbасkе «ветхий дом, хибара»] – питейный дом; откупной питейное заведение, место продажи водки, иногда пива и меду.

А это заведение твоего отца тоже нравственное явление? – промолвил Базаров, ткнув пальцем на кабак, мимо которого они в это мгновение проходили.

Казенная палата – губернское учреждение, ведающее государственной казной.

Слуга вошел и доложил о приезде председателя казенной палаты.

Министерство уделов – государственный орган, занимавшийся обеспечением деятельности императорского двора и выполнявший ряд других функций.

Он женился на ней <…> и, покинув министерство уделов, <…> блаженствовал со своею Машей <…>

Постоялый двор – помещение для ночлега с двором для лошадей и экипажей проезжающих, обычно с трактиром.

Что, Петр, не видать еще? – спрашивал, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора, барин лет сорока.

Трактир [нем. Tractier] – гостиница, харчевня, где пьют и едят за плату.

Он застал Базарова в трактире <…>

IV. Наименования в торгово-экономической сфере.

1.      Платежные средства, деньги, ценные бумаги

Ассигнация [через польск. asygnacja из лат. Assignatio] – бумажный денежный знак, взамен и для размена на звонкую монету.

Он [отец Алексей] сел за зеленый стол с умеренным изъявлением удовольствия и кончил тем, что обыграл Базарова на 2 рубля 50 копеек ассигнациями.

Грош  [нем. Groshen] – две копейки, медный двукопеечник.

Дуняша тихонько ставила на окно зажженную курительную свечку, подложивши под нее грош.

2.      Сборы, пошлины, налоги, повинности, взыскания (десятина, недоимка, оброк и другие).

Недоимка – не уплаченный в срок налог, сбор.

– О чем толковал? – спросил у него другой мужик <…>, присутствовавший при беседе его с Базаровым. – О недоимке, что ль?

Оброк – при крепостном праве одна из основных форм эксплуатации крестьян помещиками, при которой помещик взимал с крестьян натуральный или денежный сбор.

 Хлопоты у меня большие с мужиками в нынешнем году. Не платят оброка.

V.      Наименования транспортных средств Дрожки -  короткие дроги для легкой езды в городе.

Дрожки – легкий открытый рессорный четырехколесный экипаж, легкая повозка»

Они шли к себе домой от губернатора, как вдруг из проезжавших мимо дрожек выскочил человек.

Карета [польск. kareta c итал. karetta] – повозка с крытым кузовом на пружинах.

На двор его домика, запряженная четверней, въезжала двуместная карета.

Коляска [заимств. из польск. диал. kolosa "повозка", чеш. kоlеsа, koleska; также из ит. саlеssе, саlеssо, франц. саlѐсhе, нов.-в.-н. Kаlеsсhе]– барская ездовая повозка с половинчатым верхом и на пружинах.

Он молча отворил дверцу коляски и отстегнул фартук тарантаса.

Тарантас [тюрк] – дорожная повозка, на долгих, зыбучих дрогах.

Показался тарантас, запряженный тройкой ямских лошадей.

VI. Наименования одежды и ее деталей.

1.      Общие

Бурка [происходит от названия цвета «бурый», далее от формы, заимств., предположительно, из тюркск.]– войлочный, овечий круглый плащ.

<…> Ермолов, в бурке, грозно хмурился на отдаленные Кавказские горы <…>

Венгерка – гусарская куртка с нашитыми поперечными шнурами.

 Из проезжавших мимо дрожек выскочил человек, небольшого роста, в славянофильской венгерке.

Галун [происходит от франц. galon «нашивка»] – нашивка из золотой или серебряной мишурной тесьмы на форменной одежде.

Она надела на него красную рубашечку с галуном на вороте, причесала его волосики и утерла лицо <…>

Душегрейка – телогрейка, короткая женская одежда разного покроя, сборчатая и безрукавая.

А в маленькой задней комнатке, на большом сундуке, сидела, в голубой душегрейке и с наброшенным белым платком на темных волосах, молодая женщина, Фенечка <…>

Казакин [фрн. casaquin]– полукафтан с прямым воротником, без пуговиц, на крючках.

Я их боюсь, лягушек-то,– заметил Васька, мальчик лет семи, с белою, как лен, головою, в сером казакине с стоячим воротником и босой.

Кринолин [фр. сrinoline, лат. crinis, волосы] – ткань из конского волоса.

<…> даже самой Кукшиной, явившейся на бал безо всякой кринолины <…> он сказал: «Enchanté».

Мантилья [фрн. mantille, исп. mantilla] – женская нарядная бархатная, парчовая безрукавка.

Она вертела в пальцах тонкий стебелек полевого цветка, легкая мантилья спустилась ей на локти, и широкие серые ленты шляпы прильнули к ее груди.

Фуляр [фрн. Foulard]- шелковый носовой платок.

Василий Иванович вытащил из кармана новый желтый фуляр <…>

Чуйка – длинный, суконный кафтан, халатного кроя.

<…> неожиданно предстал перед Базаровым в своей коротенькой чуйке из толстого серо-синеватого сукна <…>

Шлафрок  или шлафор [нем. Schlafrock] – халат, спальная одежда.

Чудак был твой папа всегда, – заметил Колязин, побрасывая кистями своего великолепного бархатного шлафрока.

2.      Форменная одежда (вицмундир, ливрея и другие).

Вицмундир [от лат. vice «вместо, наподобие» + из франц. monture "снаряжение", возм., через нем. Мontierung]– форменный фрак гражданских чиновников.

Матвей Ильич обратился к молодому чиновнику в благонамереннейше застегнутом вицмундир.

Ливрея – форменная парадная одежда особого покроя, обычно с шитьем

и галунами для швейцаров, лакеев, кучеров.

Приятелей наших встретили в передней два рослые лакея в ливрее.

3.      Головные уборы

Ермолка, кипа [иврит: כִּיפָּה ки́па, мн.ч. кипот, идиш: יאַרמלקע я́рмолке] –  традиционный еврейский мужской головной убор.

Добро пожаловать еще раз! – промолвил Василий Иванович, прикладывая по-военному руку к засаленной ермолке, прикрывавшей его голову.

Картуз [голл. kardoes, нем. karduse, фрн. cartouche] – мужской головной убор с жестким козырьком, неформенная фуражка.

Вот мы и дома,– промолвил Николай Петрович, снимая картуз и встряхивая волосами.

Кичка, кика [общеслав.] – древнерусский женский головной убор с рогами.

Да, да,– говорил он какой-нибудь бабе в мужском армяке и рогатой кичке <…>

Фе́ска [тур. fes] – головной убор в восточных странах.

На нем был изящный утренний, в английском вкусе, костюм; на голове красовалась маленькая феска.

Шишак [заимств. из венг. sisak "шишак] – металлический шлем с острием, заканчивающимся шишкой»

Особенно замечателен своими округленными контурами был распростертый на первом плане смуглый воин в шишаке.

IX. Наименования предметов обихода

Мошна [от праслав. *mоšьnа] – мешок для хранения денег, карман.

За это я ручаюсь! Чем? Собственною головою. Лучше бы мошною батюшки.

Нагайка [от тюрк. племенного названия nоɣаi в Крыму и на Кавказе, казах., тат. nоɣаi «казанский татарин»] – средство управления лошадью, представляющее собой плеть.

<…> по стенам висели турецкие ружья, нагайки, сабля, две ландкарты, какие-то анатомические рисунки <…>

Несессер фрн. [nessaire] - шкатулка, чемоданчик с набором принадлежностей для туалета, шитья.

И те и другие считали его гордецом; и те и другие его уважали <…> за то, что он всюду возил с собою настоящий серебряный несессер и походную ванну <…>

Ридикюль  [от франц. réticule «решётка, сетка; дамская сумка] – ручная женская сумочка.

Арина Власьевна боялась с ним [Базаровым] заговаривать. «Енюшка!» – бывало, скажет она, – а тот еще не успеет оглянуться, как уж она перебирает шнурками ридикюля.

Чубук [из тур., крым.-тат., уйг., кыпч. čуbуk "прут, тонкая палочка]– полый стержень курительной трубки, через который курящий втягивает дым табака; а также длинная курительная трубка

Наконец пожаловал,— проговорил отец Базарова, всё продолжая курить, хотя чубук так и прыгал у него между пальцами.

X. Наименования мер веса, длины, жидкостей

Аршин [из тюрк. Aršyn]– мера длины, равная 0,71 м.

Он враг всех излияний; <…> но подобных ему людей не приходится мерить обыкновенным аршином, не правда ли?

Верста [общеславянское и образовано с помощью суффикса -т- от той же основы, что и слово вертеть] – русская мера длины, равная 500 саженям, немного более 1,06 километра.

У него [Николая Петровича] в пятнадцати верстах от постоялого дворика хорошее имение в двести душ.

Десятина [от числ. десять, из праслав. *desętь] – русская единица земельной площади, равная 2 400 кв. саженям или 1,09 гектара.

Когда Николай Петрович размежевался с своими крестьянами, ему пришлось отвести под новую усадьбу десятины четыре совершенно ровного и голого поля.

Четвертушка – уменьшительно-ласкательное к четвертка – четверть, четвертая часть целого.

Отец их [Николая Петровича и Павла Петровича] лишь изредка присылал сыновьям большие четвертушки серой бумаги, испещренные размашистым писарским почерком.

II.2. Архаизмы в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети»

Второй разряд устаревших слов представлен архаизмами.

В романе И.С. Тургенева представлены следующие группы архаизмов:

1.      Собственно-лексические (пасть, перст, сей, яство и др.).

Пасть – непроизвольным движением резко опускаться сверху вниз; опускаться, валиться на землю, книзу.

Арина Власьевна ,вся в слезах, повисла у мужа на шее, и оба вместе пали ниц.

Перст – в переносном значении – совсем один, одинок.

Бросил, бросил нас, – залепетал он [Василий Иванович], скучно ему [Базарову] стало с нами. Один, как перст теперь, один!

Сей, указат. местоим. – то же, что этот.

Кто сей? – спросил Павел Петрович.

Яство – еда, кушанье.

Арина Власьевна по-прежнему сидела возле сына, и вставала только затем, чтобы велеть подать какое-нибудь новое яство.

2.      Лексико-фонетические. В романе нами был зафиксирован только один пример данной группы.

Нумер – «предмет, обозначенный определенным числом по порядку»

Бумаги, письма, толстые нумера русских журналов, большею частью неразрезанные, валялись по запыленным столам.

3.      Лексико-словообразовательные (безвозбранный, возопить, возроптать, вопрошать, долженствовать и др.).

Безвозбранный, безвозбранно, нареч. – «ничем не стесняемый, беспрепятственный»

Овцы безвозбранно бродят по могилам.

 Вопрошать – то же, что спросить. Спрашивать, задавать вопрос.

Аркадий недоумевал и наблюдал за нею [Одинцовой], как молодые люди наблюдают, т.е. постоянно вопрошал самого себя: что, мол, это значит?

Долженствовать – «быть обязанным, должным что-нибудь сделать»

Эти статуи долженствовали собою: Уединение, Молчание, Меланхолию, Стыдливость и Чувствительность.

Функционирование устаревших слов в языке обусловлено их стилистическими функциями. В рамках данной статьи такие слова рассматриваются как средство воссоздания колорита конкретной исторической эпохи. Анализ романа «Отцы и дети», изобилующего архаичными элементами, в школьной практике должен сопровождаться историческим комментарием.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Язык как система находится в постоянном движении, развитии, и самым подвижным уровнем языка является лексика: она в первую очередь реагирует на все изменения в обществе, пополняясь новыми средствами. В то же время наименования предметов, явлений, не получающих более применения в жизни, выходят из употребления, переходят из активного словарного состава в пассивный - это устаревшая лексика. Среди устаревших слов выделяются историзмы - слова, обозначающие исчезнувшие предметы, явления действительности, и архаизмы - названия существующих в настоящее время предметов и явлений, по каким-либо причинам вытесненные другими словами, принадлежащими к активному лексическому запасу. Устаревшая лексика встречается в художественных текстах как средство выразительности языка.

Анализ поэм А.С. Пушкина "Руслан и Людмила", "Полтава" и "Медный всадник" позволил выявить определенные особенности употребления историзмов и архаизмов в этих произведениях.

Тематически историзмы, представленные в поэмах, разнообразны: историзмы, определяющие социальный статус людей (боярин, хан, холоп, чернь, челядь и др.), бытовые (терем, кафтан, тимпан, гусли, перо и др.), военные (латы, кольчуга, булат, сабля, меч и др.), историзмы общественно-политического порядка (гетман, сердюки, челобитчик, порфироносный и др.).

Большую часть историзмов составили историзмы стилистического употребления (слова, являвшиеся устаревшими уже во время написания поэм): латы, кольчуга, меч, чашник и др. Другую часть историзмов составили так называемые историзмы времени (устаревшие слова с точки зрения современного носителя языка): кучер, челобитчик, кафтан, перо и др.

Употребление историзмов помогает автору воссоздать колорит ушедшей эпохи.

Другой пласт устаревшей лексики - это архаизмы, которые представлены в поэмах следующими группами: архаизмы собственно лексические (око, десница, котомка, брашно, стогна, молвить, лобзать и др.), лексико-фонетические (злато, град, огнь, копие, полнощный и др.), акцентологические (призрак, музыка, холмы и др.), лексико-словообразовательные (волнованье, рыбарь, свирепство, державство и др.), лексико-морфологические (пламень, роля, волшебства, сыны, листы и др.), семантические (остов в значении "скелет", муж в значении "деятель на общественном поприще" и др.).

Среди архаизмов тоже выделяются архаизмы стилистические, составляющие значительную в количественном отношении часть: чело, перст, сеча, рать, брань, сонм, воспрянуть и др. и архаизмы времени: кров, сень, гривенник и др.

Анализируя архаизмы в функциональном ключе, мы пришли к следующим выводам: в поэме "Руслан и Людмила" архаизмы создают колорит эпохи Древней Руси и выступают средством создания иронии;

в поэме "Полтава" архаизмы употребляются для воссоздания реальной исторической обстановки и как средство создания торжественного стиля;

в поэме "Медный всадник" архаизмы придают речи торжественное звучание.

В заключение заметим, что в поэмах количественно преобладают устаревшие слова (как историзмы, так и архаизмы) стилистического употребления, причем преобладает эта лексика в более ранних поэмах ("Руслан и Людмила" и "Полтава"). Такое количественное неравновесие объясняется, во-первых, отдаленностью событий, описанных в произведениях, от времени их написания, во-вторых, тем, что автор, создавая поэмы, находился под влиянием классической поэтической традиции, для которой было характерно употребление большого количества устаревших слов в стилистических целях.

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что использование устаревшей лексики в художественном произведении является мощным средством создания картин исторического прошлого, средством образности и выразительности.

Часть лексем перешли в разряд пассивной лексики уже после создания романа, поэтому никакой особой стилистической нагрузки (за исключением назывной функции) указанные ниже лексемы не несут. В романе мы выделили 19 таких единиц (12,75 % от общего количества анализируемых  слов и выражений).

Переход в разряд устаревшей лексики вызван прежде всего экстралингвистическими причинами: резким изменением политического устройства, развитием техники, общества и т.д. Здесь с опорой на словари мы выделили 9 единиц, имеющих пометы «устар.», «дореволюц.», «истор.»: бобылий – «бедный, безземельный, бездомный, одинокий крестьянин», воротища – «створы ворот», ливрея – «форменная парадная одежда особого покроя, обычно с шитьем и галунами, для швейцаров, лакеев, кучеров», нумер – «номер», околоток – «район города», остзейский – «прибалтийский», постоялый дворик – «помещение для ночлега с двором для лошадей и экипажей проезжающих, обычно с трактиром», чуйка – «длинный суконный кафтан, армяк», ямской – «по значению связанное с перевозкой а лошадях почты, пассажиров и грузов и с организацией ямов»:

«… и покривившиеся молотильные сарайчики с плетеными из хвороста стенами и зевающими воротищами возле опустелых гумен…» (Тургенев, с. 16).

«Он держал в руках последний нумер Calignani, но он его не читал…» (Тургенев, с. 21).

«… по поводу модного в то время вопроса о правах остзейских дворян…» (Тургенев, с. 133).

«…в своей коротенькой чуйке из толстого серо-синего сукна…» (Тургенев, с. 88).

«Показался тарантас, заряженный тройкой ямских лошадей…» (Тургенев, с. 10).

В связи с неактуальностью в наше время явлений мы отнесли к устаревшей лексике лексемы коренная – «лошадь, впрягаемая в оглобли; средняя лошадь в тройке», разнуздать – «вынуть изо рта (лошади) удила, освободить от удил», тарантас – «дорожная, обычно крытая, повозка на дрогах, на уменьшающих тряску длинных продольных брусьях, к-рыми соединены передок с задком», жнец – «мужчина, жнущий в поле хлеб», тапёр – «пианист, играющий за плату на танцевальных вечерах», картуз – «головной убор с козырьком, неформенная фуражка», ермолка – «круглая шапочка, плотно прилегающая к голове», тулуп – «долгополая меховая шуба (преимущ. овчинная, заячья), обычно не крытая сукном», портер – «сорт крепкого и горьковатого черного пива», чубук – «полый деревянный стержень, на к-рый насаживается курительная трубка и через к-рый курящий втягивает дым табака» (10):

«Митюха только шапкой тряхнул и потащил вожжи с потной коренной» (Тургенев, с. 11).

«Несколько телег, запряженных разнузданными лошадьми, шибко катились по узкому проселку» (Тургенев, с. 13).

«… порядился доставить жнецов по два рубля...» (Тургенев, с. 131).

«… прикладывая по-военному руку к засаленной ермолке…» (Тургенев, с. 115).

«…велел подать несколько бутылок портера…» (Тургенев, с. 130).

Библиографический список

1.      Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957.

2.      Калинин А.В. Лексика русского языка. М., 1971.

3.      Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1990.

4.      Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2004.

5.      Словарь русских историзмов: Учеб. пособие / Т.Г. Аркадьева, М.И. Василь-ева, В.П. Проничев и др. М., 2005.

6.      Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1996.

 7.     Шанский Н.М. Устаревшие слова в лексике современного русского литера-турного языка // Русский язык в школе. 1954. № 3. С. 27–33.

8.      Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М., 1972.

1. Абрамович Г.А. Введение в литературоведение. М.: Высшая Школа, 1953.

 2. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М.: Учпедгиз, 1957.

3. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования - М., 1981. 4. Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. М.: Изд. Моск. Ун-та, 1962. 5. Лесных Е.В. К вопросу о классификации устаревшей лексики // Русский язык. Лингвистические наблюдения. - Липецк, 2000.

 6. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Русс, яз., 1970.

7. Реформатский А.А. Введение в языковедение - М., 1996. 8. Розенталь Д.Э. Современный русский язык. Том 2., М. Высшая школа, 1979.

9. Федоров А.И. Словарь устаревших слов и фразеологических оборотов (архаизмов и историзмов) русского литературного языка. - М., Русский язык, 1997.

10. Шанский Н.М. Устаревшие слова в лексике современного русского языка. М.: Изд. Моск. Ун-та, 1972.

1. Батюто А.И. Герцен, Белинский и идейная концепция романа Тургенева «Дым» // Русская литература. - 1987. - № 3.

2. Батюто А.И. Герцен, Белинский и идейная концепция романа Тургенева «Дым» // Русская литература. - 1987. - № 4.

3. Батюто А.И. Тургенев-романист. - М.: Наука, 1972.

5. Данилевский Р.Ю. Тургеневедение на родине писателя [Электронный ресурс]. - URL: http://portalus.ru

6. Курляндская Г.Б. И.С.Тургенев и русская литература. - М.: Просвещение, 1980.

7. Курляндская Г.Б. Структура повести и романа И. Тургенева 1850-х гг. - Тула: Приокск. кн. изд-во,

1977.                                                          

8. Курляндская Г.Б. Художественный метод Тургенева-романиста. - Тула: Приокск. кн. изд-во, 1972.

9. Муратов А.Б. И.С. Тургенев после «Отцов и детей». - Л.: Изд-во ЛГУ, 1972.

10. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т. - М.: Изд-во АН СССР, 1966. - Т.12.

11. Пумпянский Л.В. Статьи о Тургеневе (1929-1930) // Классическая традиция. - М.: Языки русской культуры, 2000.

12. Цейтлин А.Г. Мастерство Тургенева-романиста. - М.: Советский писатель, 1958.