Курсовая работа " Русская православная церковь на Дону".

Содержание 1.     Введение 2.     Историография 3.     Русская Православная Церковь на Дону в 20-е годы 3.1  Православная церковь Дона после принятия  Декрета об отделении церкви от государства и Кампании по изъятию церковных ценностей 3.2  Развитие обновленчества на Дону в 20-е годы 3.3 Активизация антирелигиозной борьбы и централизация закрытия приходов на Дону к началу 1930-х годов 3.   Взаимоотношения советской власти и Русской православной Церкви на Дону в 1930-е годы 3.1 Закон 1929 года « О религиозных объединениях» и усиление антирелигиозной политики в Донской области       3.2 Состояние церковной жизни на Дону в 1930-х годах 4.   Заключение 5.   Список использованных источников

Стр.

ВВЕДЕНИЕ

Территория Ростовской области и Нижнего Дона представляет собой крайне разнообразный в религиозном и конфессиональном отношении регион России. Из-за этого религиозный и конфессиональный вопрос приобретает здесь особое значение для нормального функционирования государственных структур и социальных отношений. Поиск оптимальной модели государственной политики в сфере отношений с церковью одна из актуальных проблем современного российского общества.

В современной России происходит исторический процесс формирования новой политической системы, и поэтому необходимо осмыслить роль и место в ней религиозных объединений, определить их правовую и идеологическую составляющую в отношении государства к религии и конфессиональным объединениям. Особенное значение приобретает поиск диалога и сотрудничества власти и Церкви в ХХІ веке с целью защиты интересов граждан России.

Одной из новых тем российской историографии стало исследование места Русской Православной Церкви в истории российского общества и государства. В последние годы была достаточно подробно исследована проблема взаимоотношений советского государства и Русской православной церкви, особенно — проблема государственной политики в отношении Церкви и реакции на эту политику Церкви как институции. В то же время вопрос о последствиях государственной антицерковной политики для других составляющих церковной жизни (монашеских и приходских общин, церковного образования, благотворительности и т.д.) еще не был исследован с должной полнотой.

История России свидетельствует, что Церковь способствовала развитию государственности и ее укреплению, а также нередко содействовала ослаблению социальных и политических конфликтов в обществе.

Объект исследования в работе: взаимоотношения советской власти с Русской Православной Церковью в 20-30-е годы ХХ века в Донском регионе.

Целью работы: рассмотрение и анализ отношений советской власти и Русской православной церкви на Дону в 20-40-е годы ХХ века.

Задачи работы:

·        Изучение советских, современных российских и зарубежных источников, посвященных взаимоотношениям Церкви и государства на Дону.

·        Анализ основных черт взаимоотношений власти и Церкви в 20-е годы ХХ века, определенных особенностями истории и культуры Дона и установившихся в результате Гражданской войны

·        Периодизация антирелигиозной политики Советской власти на Дону

·        Выявление основных причин развития обновленческого раскола в Русской церкви на Дону в 20-40-е годы, как одного из методов религиозной политики советской власти.

·        Исследование форм правовой борьбы Православной церкви на Дону с антирелигиозной политикой советской власти.

·        Описание состояния церковной жизни на территории юга России в 30-х годах ХХ века.

Методологическую основу курсовой работы составляют как чисто исторические методы (хронологический, историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный) базирующиеся на принципах объективности и историзма, так и междисциплинарные универсальные методы.

Хронологический метод позволил проследить время, причины и условия происхождения событий, изучаемых в научной работе. Данный метод помог исследовать эволюцию взаимоотношений государственной власти и РПЦ в Советской России, на примере Донского региона.

Историко-генетический метод продемонстрировал органическую связь развития российского и донского духовенства РПЦ с эволюцией отношений светской власти и церкви.

Проблемный метод помог рассмотреть роль различных видов источников в восстановлении фактов и событий, и создании на их фундаменте концепции развития истории России и Донского края.

Сравнительно-исторический анализ показал общее и особенное в религиозно-конфессиональном и религиозно-политическом развитии Донского края в данном историческом этапе.

Историко-типологический метод дал возможность определить основные события и направления развития отношений государственной власти и РПЦ на Дону.

ИСТОРИОГРАФИЯ

Анализ историографии в работе проводится следующим образом:

1.                 Советская историография (1920-1990) г.

1)                     Источники 1920х годов.

2)                     Работы 1930-1940 года.

3)                     Работы военного периода 1941-1945

4)                     Источники 1953-1988

5)                     Источники 1988-1991

2.                 Современная российская историография

3.                 Зарубежные источники

Советская историография. В историографии советского периода любая церковь рассматривалась не иначе, как идеологический враг государства, имеющий антисоветскую сущность. Согласно этим воззрениям отношения государства к церкви строились на принципе противостояния двух систем. Деятельность РПЦ и прочих конфессий подвергалась постоянной и некорректной критике. Политика же государственных органов в отношении Церкви была вне всякой критики и обсуждению не подлежала. Преследования духовных лиц и вандализм в отношении храмов представлялся «стихийным движением масс», а роль коммунистической партии в этом процессе умалчивалась. Преследования верующих отрицались, а изъятия церковных ценностей представлялись в виде меры, необходимой для борьбы с голодом.

Первыми авторами работ по данной проблеме были высокопоставленные члены партии большевиков, исполняющие политический заказ советского руководства: И.И. Скворцов - Степанов, В.Д. Бонч -Бруевич, Е.М. Ярославский, П.А. Красиков, Н.К. Крупская, А.В. Луначарский.[1] Эти авторы выполняли личное поручение Ленина, имеющее задачу создания и планирования государственной церковной политики.

Для этих работ была характерна малая источниковедческая база, поверхностный анализ, отсутствие плюрализма мнений, повышенная идеологизация и т.н., «бытовуха» - пересуды, слухи и явно нереальные истории (описание якобы имеющего место регулярного пьянства, дебошей, драк, внебрачных связей священников и т.п.). К примеру, из одного издания в другое кочевали рассказы о драках священников друг с другом при дележе ценностей или денег прихода. Либо не менее стойкий миф о том, что попы расставляли пулеметы на колокольнях и стреляли из них в красноармейцев. Настойчиво внедрялся образ священника в виде карикатурной личности: полный, с большой бородой и волосами, неопрятный, малограмотный и алчный. Внушалась идея о том, что поп – это злейший враг Советской власти, который всегда был и будет им по определению. Таким образом, историография 20-х годов носила поверхностный и крайне нарицательный характер. Работы носили более агитационный и полемический характер, нежели глубокую научную основу. Важно заметить, что в начале 20-х гг. было крайне малое количество работ по истории РПЦ, и те носили более идеологический, нежели исторический характер.

В связи с активным ростом и развитием обновленческого движения в России появилась потребность в его идеологическом оправдании. Для этого один из лидеров раскола А.И. Введенский получил политический заказ на разработку научной концепции обновленчества, как новой ступени в эволюции православия. Таким образом требовалось доказать естественный процесс перехода от реакционной монархическо-буржуазной Церкви к новой фазе эволюции - коммунистической церкви. В своих работах Введенский попытался обосновать причины ареста и низложения Патриарха Тихона, а также раскрыть контрреволюционную сущность курса РПЦ.
Идеология работ Введенского была полностью разработана усилиями сотрудников ОГПУ и РКП (б), несмотря на то, что сам автор был весьма способным мыслителем и оратором.В 30-х гг. в советской историографии произошли перемены[2]. Во-первых, работы начали носить научный и аналитический характер. Начался период фундаментальных исследований с использованием работ зарубежных исследователей проблем атеизма таких как: Ф. Энгельса, К. Маркса, Л. Фейербаха, Б. Спинозы, Д. Дидро, К. Гельвеция, Ж. Ламетри, С. Морешаля, П. Вольнея, Ж. Мелье. В 1932 году в СССР издавалось 10 антирелигиозных газет и 23 религиозных журнала, не считая различных брошюр, агитационных листовок и монографий.

Большое значение в качестве источника имеют материалы региональнойпечати. Это – газеты «Советский Юг», «Трудовой Дон», «Коммунист», «Хлебороб» и др. Они широко освещают антицерковную кампанию 1922 г. на Дону и в областях Северного Кавказа. Достаточно содержательными оказались газеты «Советский Юг» – орган Югвостбюро ЦК РКП и Краевого Экономического Совета Юго-Востока и «Трудовой Дон» – почти в каждом номере названых газет в период кампании помещались агитационные материалы. Газета «Советский Юг» посвятила кампании около 50 номеров, а «Трудовой Дон» – порядка 80. Освещение судов в газетах при всей тенденциозности представляется ценным и пока единственным источником. Редакции пользовались точными сводками о ходе кампании по изъятию церковных ценностей.

В конце 1930-х годов появилась работа бывшего обновленца, митрополита Н.Ф. Платонова. Книга восхваляла религиозную политику Советского государства и носила явно заказной характер. Несмотря на все попытки автора убедить читателя в естественности появления и развития обновленчества в России между строк просматривался явно срежиссированный Советской властью оправдательный памфлет.
            В 1938 году в Москве вышел сборник «Двадцатилетие отделения Церкви от государства» составленный из статей Ярославского Е.М., Шейнмана М., Путинцева. Ф. и других авторов, где были сформулированы основные положения взаимоотношений Советской власти и Церкви, выработанные за двадцать лет. Церковь представлялась в образе верного союзника монархии Романовых, которая призывалась последними для борьбы с вольнодумством и инакомыслием в России. Революция 1917 года была встречена РПЦ крайне враждебно, а вскоре духовенство полностью перешло на сторону контрреволюционных сил[3]. Авторы полагали, что в борьбе с революцией все религии и конфессии сплотились в единую силу, забыв о внутренних разногласиях. Изъятия церковных ценностей рассматривались как естественная мера борьбы с голодом, а суды над священниками - как справедливое возмездие за поддержку белых. Обновленчество представлялось в виде революционного преобразования в лоно Церкви, идущего от стремления          народа и прогресса общества[4].

Необходимость приоткрыть завесу церковной истории была так актуальна, что появилось огромное количество околонаучных статей. Как справедливо отмечает И. В. Соловьев в предисловии к составленному им сборнику, посвященному обновленческому расколу, «на церковно-исторические темы стали писать не профессиональные историки, знакомые с методологией исторических исследований, а журналисты, писателиили специалисты других отраслей знаний (например, геологии, физики, математикии т. д.). Это предопределило общий уровень полемики, которая приобрела публицистический характер. К тому же во внутрицерковную дискуссию стала вторгаться политика». Сборник И. В. Соловьева «Обновленческий раскол» заслуживает особого внимания. Составитель включил в него замечательные с научной точки зрения труды. Это вышеупомянутая работа С. В. Троицкого «Что такое Живая Церковь», труд А. И. Кузнецова «Обновленческий раскол в Русской Церкви» и, наконец, «Каталог русских архиереев-обновленцев» митрополита Мануила (Лемешевского). Что касается «Каталога», то при пристальном изучении биографий представителей епископата всплыло множество несоответствий и «белых пятен». Так, у некоторых архиереев отсутствуют мирское имя и отчество, ошибочно указаны год рождения и данные послужных списков.

         Период 1941 – 1945 гг. для советской историографии по данной теме был очень сложным. РПЦ в этот период рассматривалась как союзник Советской власти, и поэтому вся атеистическая пропаганда была приостановлена. Однако эту тему взялись активно разрабатывать германские оккупационные власти и советские граждане, перешедшие на сторону фашистов. Воинствующий атеизм большевиков стал весомым козырем в руках противников советской власти на Дону. В периодических изданиях оккупантов: «Голос Ростова», «Таганрогский вестник», « Освобождение» (Миллерово) и прочих газетах и журналах регулярно печатались статьи о разрушениях церквей, убийствах священников и репрессиях верующих в СССР. Издатели сопровождали статьи фотографиями и иллюстрациями на данную тему. Пропаганда велась на высочайшем уровне, с привлечением талантливых авторов из местного населения. Издания активно пропагандировали курс германского командования направленный на сохранение и развитие РПЦ на оккупированных территориях СССР. Однако характер публикаций имел двойственный характер. С одной стороны авторы описывали действительно имевшие место факты воинствующего атеизма Советской власти. С другой стороны эти факты порой часто искажались и фальсифицировались. Несмотря на то, что большую роль в антисоветской пропаганде на Дону играли казаки-эммигранты во главе с П.Н. Красновым, в конечном итоге пропаганда строилась на позициях атеистического германского национал - социализма.

Интересы РПЦ полностью игнорировались, и использовались оккупационными властями в своих интересах.

В послевоенный период, особенно после смерти Сталина, началась новая волна репрессий в отношении РПЦ, продолжавшаяся вплоть до времен Перестройки второй половины 80-х гг. ЦК Политбюро потребовало свернуть прежние отношения государства с РПЦ и взять курс она продолжение построения атеистического государства. Произошла реставрация репрессивного курса в отношении религии в духе 20-30 – х. гг. ХХ съезд КПСС и Пленум ЦК КПСС в июнь 1957 года постановили о начале новой кампании борьбы с религией в СССР[5]. В связи с этим началась активизация исследований в области атеизма и взаимоотношений РПЦ и Советской власти в СССР. В это время было выпущено большое количество атеистической литературы, в том числе посвященной и Донскому региону, однако, на период 1917-1923 гг. было наложено табу. Тема фактически была закрыта для изучения по причине особой остроты и драматизма. Доступ к архивным документам был практически запрещен, а сама тема была явно «не политкоррекктной и не актуальной»[6].

Из общесоюзных следует отметить работы С.В. Бахрушина, Е.С. Варичева, Ф.И. Гарковенко,  Н.С. Гордиенко,  Б.Д. Грекова, К. Зайцева В.Ф. Зыбковца, А.И. Иванова, И.К. Лобазова, И.А. Крывелева, В.А. Куроедова, И.А. Макатова, Р.Ю. Плаксина.

Авторы использовали в своих работах идеологически выверенные за предыдущие десятилетия шаблоны и штампы советской историографии, не вводя в научный оборот архивные источники и новый фактический материал.

Характер церковно-государственных отношений грубо искажался и фальсифицировался, а РПЦ по сложившейся традиции рассматривалась только как реакционная и контрреволюционная организация.
Активно использовался тезис об «антинародной сущности» РПЦ и полного кризиса её авторитета в народном сознании. Положительным аспектом того периода стало изучение обновленческого раскола, как левой оппозиции внутри РПЦ и вопросов атеизма в СССР в региональном аспекте, что выразилось в написании целого ряда научных работ.[7]

Таким образом, к началу Перестройки в советской историографии наметился явный всплеск интереса к данной тематике. В 1988 году после празднования тысячелетия крещения Руси и начала диалога М.С.Горбачёва с патриархом Пименом начался новый этап взаимоотношений власти и РПЦ в СССР. Заявленный правительством курс на гласность и плюрализм мнений побудил исследователей к изучению данной проблематики без прежних идеологических штампов. Однако, отсутствие доступа к архивам не позволило сделать прорыв в изучении проблем отношений власти и Церкви. Положительным явлением стало прекращение противостояния Советской власти и РПЦ, и начало активного поиска путей диалога между ними. Основным достижением стало признание особой роли РПЦ в СССР, имеющей  для истории советского государства важнейшее значение. Это подтвердилось прекращением любых преследований со стороны КПСС и КГБ, что привело к массовому росту числа верующих в СССР. Отношения ученых разделились на несколько течений. Одни продолжали по инерции преподносить деятельность РПЦ как антисоветскую и реакционную, вторые рискнули кардинально пересмотреть историю взаимоотношений власти и Церкви в СССР, воспользовавшись периодом перемен. Однако, большая часть исследователей заняла выжидательную позицию, ограничиваясь изучением либеральной темы крещения Руси и её итогов. По этой причине вклад в изучение данной темы в период 1985 - 1991 гг. был весьма скромным, за исключением роста интереса к истории РПЦ. Лишь в некоторых работах того времени затрагивались глубинные процессы отношений власти и церкви в 1917-1923 гг. Наиболее характерными работами того периода были работы Гордиенко Н.С., Вострышева М.И., Барменкова А.И., Бабинова Ю.А., Алексеева В.А., Одинцова М.И., Емелях Л.И..

Постсоветская   историография.При исследовании отношений власти и церкви в Советской России автором были использованы труды современных донских и российских исследователей: С.В. Римского, Н.А. Решетовой, Л.Ф. Волошиной, В. Вареника, Беликовой Н.Ю. В.Сидорова, В.С. Кукушина, Т. Фетисова, А.В.Венкова, Е.И. Малаховского и Г.Ф. Лаптева, Н.А. Кривовой.

Период 1994 - 2012 гг. явился самым плодотворным для изучения проблемы власти и церкви в Советской России. Благодаря практически полному доступу к архивным документам КПСС и КГБ, работы исследователей стали наиболее содержательными и глубокими, базирующимися на источниковедческой базе[8]. Большим положительным фактором стало стремление современных исследователей избегать идеологической подоплеки и личных политических пристрастий. Работы стали чрезвычайно интересны в силу развития регионального характера исследований, и синтеза истории, источниковедения и теологии. В этом большую роль сыграла политика РПЦ, активно идущей на контакты с учеными с целью совместного изучения трагического этапа истории религии в СССР. Благодаря открытым границам и глобализации стран на Земле, ученые на современном этапе используют данные иностранных архивов, частных фондов, возможностей «Интернет» и т.п. средств коммуникации, что позволяет получать максимально разнообразный и объективный материал для своих исследований.

Зарубежная историография В период 1917 – 1991 гг. зарубежную историографию темы исследования разрабатывали русские эмигранты и иностранные ученые. Здесь пальму первенства, несомненно, занимает культовая фигура Белой армии и русской эмиграции – А.И. Деникин.Его работа «Очерки русской смуты»[9], написанная на основе огромного архива генерала в период 1921 – 1925 гг., содержала сведения об отношении власти и РПЦ на Юге России в период 1917 – 1920 гг.Историю репрессий советской власти против РПЦ затрагивает и классик истории Дона – П.Н. Краснов. Указанную нами тему исследовал известный русский философ - идеалист, идеолог богоискательства - Н.А. Бердяев[10], эмигрировавший в 1922 году.

Известный историк С.П. Мельгунов, написавший работу «Красный террор» по истории большевистского террора в России в 1917 – 1924 гг. в которой затронута тема отношений власти и РПЦ в Советской России. Автор прямо указывает, что политика красного террора и военного коммунизма была направлена и против РПЦ со всеми вытекающими последствиями. Заслугой данного труда является попытка установления количества жертв среди духовных лиц и анализ мотивации репрессий против данной социальной группы. Однако сведения, предоставленные Мельгуновым по Донскому краю, крайне скудны и носят обобщающий характер.
Из других работ зарубежных авторов необходимо отметить следующие: Г. Рар, Григория (Граббе), Н. Зернова, А.И. Валентинова, П.А. Струве, В. Мосса, Д.В. Поспеловского, А. Левитина, В. Шаврова, Л. Регельсона, Р. Реслера, И. Хризостомуса, Э. Тальберга.

Работы, вышедших из - под пера участников Революций и Гражданской войны, как правило, субъективны, пристрастны и односторонни, с ярким негативным оттенком. Основные положения построены на личных умозаключениях и впечатлениях, нежели на глубоком документальном анализе. Факты, излагаемые в данных работах, за редким исключением (Деникин), малодоказуемы документальным путем. Основные ссылки делаются на белогвардейскую, либо советскую периодическую печать (Мельгунов), которая не может быть объективной и абсолютно правдоподобной. Нередко авторы грешат фальсификациями событий и даже явными вымыслами[11]. Большой объем информации, сообщаемый в этих книгах, получен от третьих лиц, т.е. косвенных свидетелей. В результате, материал более подходит под определение «легенды», «мифы», но не настоящие факты. Объясняется это тем, что реального делопроизводства, отвечающего всем нормативам, практически не было. Исключения составляли документы Добровольческой армии Деникина и делопроизводство органов юстиции, армейских и духовных институтов Всевеликого Войска Донского. Однако в ходе катаклизмов 1917-1921 гг. большой массив документации был утрачен навсегда. Законодательные и исполнительные акты советской власти также были недоступны белогвардейцам в силу особенно развитой системы конспирации большевиков. Редкое исключение составляли документы, захваченные у пленных, либо убитых, либо захваченные агентами контр – разведки. По этой причине белые располагали лишь редкими документами. Большую же часть составляли записки, письма, листовки и протоколы показаний пленных. Основная информация о взаимоотношениях Советской власти и РПЦ подчерпывалась белогвардейцами из официальных советских источников. По этой причине данные взаимоотношения могли быть известны белогвардейцам только на основе своих личных взглядов и наблюдений. Вопросы отношений власти и Церкви в России после 1921 года (изъятия ценностей, суды над духовенством, обновленческие расколы) и вовсе были не доступны изучению эмигрантам по причине их выезда за пределы страны. Все данные о происходящих процессах в Советской России в 1922-1923г.г. получались только из советской прессы, строго соблюдавшей советскую идеологию. Такая информационная блокада привела к негативным тенденциям в зарубежной историографии[12].

Авторы занимали враждебную позицию, подвергая критике все происходящие в Советской России процессы, полностью игнорируя общеевропейские атеистические настроения и кризис истинной религиозности в христианском мире. Объяснялось это личной неприязнью данных авторов. Достоинством данных работ является внутренняя свобода авторов в выражении своих взглядов, хотя зачастую переходящая во вседозволенность.

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ НА ДОНУ В 20-Е ГОДЫ ХХ ВЕКА

Территория Войска Донского в начале ХХ века была больше, чем современная Ростовская область, и поэтому использованы материалы по землям, которые либо были временно исключены из пределов Донской области (город Таганрог и его округ, Неклиновский район на Юго-западе Ростовской области, которые были в 1920 – 1924 гг. частью украинской территории; и территории, ныне относящиеся к Волгоградской (Царицынской) области, которые раньше принадлежали Донскому краю (2-й Донской, Усть-Медведицкий, Хоперский, часть 1-го Донского округа) на северо-востоке Ростовской области. Таким образом, территориальные рамки исследования ограничиваются территорией Всевеликого войска Донского по состоянию на 1917 год (рис.1; рис.2).

Рис.1 Карта Области Войска Донского (Карта…, 1883)[13]

После установления на Дону Советской власти в 1920 году область была переименована в Донскую с центром в г. Ростове-на-Дону. Спустя некоторое время, в ноябре 1924 года, был образован Северо-Кавказский край с центром в г. Ростове-на-Дону. В январе 1934 г. Северо-Кавказский край был преобразован в Азово-Черноморский. Спустя три года, 13 сентября 1937 г. Азово-Черноморский край разделен на Ростовскую область и Краснодарский край.

Следует сказать об особенностях церковно-административного устройства данной территории (Донской области и последующих соответствующих образований). Накануне революционных событий существовала Донская и Новочеркасская епархия с центром в г. Новочеркасске, а города Ростов-на-Дону, Таганрог и Азов с прилегающими территориями относились к Екатеринославской епархии, из них в 1919 г. была образована Ростовская и Таганрогская епархия с центром в г. Ростове-на-Дону (рис. 2). Лишь в 1948 году на территории этих двух епархий была образована единая Ростовская и Новочеркасская епархия.

Рис.2 – Администрантивно-территориальное деление Области Войска Донского

Работа позволяет выделить специфику процессов, происходящих на Дону в указанный период времени в сфере отношений власти и церкви. При изучении данной проблематики на Дону в 1920 – 1940 гг. проведен сравнительный анализ с аналогичными отношениями власти и РПЦ на Дону и на территории всей Советской республики.

В течение 1917 года РПЦ на Дону сохраняла нейтралитет в отношении большевиков. Однако после начала закрытий храмов, вскрытия святых мощей, изъятия церковных ценностей и вандализма в отношении РПЦ, донское руководство РПЦ (епископ Митрофан и архиепископ Гермоген) открыто осудило Советскую власть и поддержало Добровольческую и Казачью армии. С 26 ноября 1917 года епископ Гермоген заявил о том, что РПЦ на Дону не признаёт законов и декретов Советской власти и разрывает с неё любые отношения. С этого момента РПЦ на Дону входит в тесные связи с Белой армией, и, вплоть до конца Гражданской войны всемерно поддерживало её интересы. Духовенство РПЦ Дона признало власть Добровольческой и Донской армий и образовало с ними союз, который имел чёткую антисоветскую направленность. Прямая поддержка РПЦ Дона антисоветских военных формирований в годы Гражданской войны привела к широкому применению большевиками политики красного террора в отношении духовенства региона.

Православная церковь Дона в условиях Декрета об отделении церкви от государства и Кампании по изъятию церковных ценностей

За период 1917 - 1921гг. в Донском крае было уничтожено как минимум пятьдесят три духовных лица и прихожанина. Причиной казней в абсолютном большинстве было сопротивление Декретам Советской власти и активная поддержка белогвардейских военных формирований Юга России. Точное количество убитых, раненых, и получивших телесные повреждения не известно, по причине отсутствия данной статистики[14].

В 1920 г. при отделе Юстиции Доноблисполкома была создана Комиссия для решения межведомственных вопросов по введению декрета «Об отделении церкви от государства» в действие, которая состояла из представителя отдела юстиции, представителя отдела управления Донисполкома и представителя отдела записей актов гражданского состояния. Возглавил ее заместитель заведующего отдела юстиции Карагичев. Комиссия занималась юридическим сопровождением и общим надзором за введением положений декрета в действие. Переписка с церковными советами говорит о спокойном, деловом характере отношений. Решения принимались Комиссией исходя из действующего законодательства. Известны эпизоды, когда ей приходилось даже отстаивать соблюдение законных прав церковных общин перед представителями местной власти. В ответ на жалобу председателя Донского епархиального совета, находящегося в г. Новочеркасске, протоиерея В. Чернявского была вынесена следующая резолюция: «Указать всем окрисполкомам и всем отделам Донисполкома на необходимость строжайшего исполнения всех узаконений Советской власти в отношении церковных учреждений всех исповеданий, отнюдь не принимая самочинных мер, расходящихся с законодательством в сем деле РСФСР и могущих вызвать волнение в среде верующего населения». В этот период были закрыты, главным образом, домовые церкви и часовни при учебных заведениях, как того требовал декрет. Комиссия заключила договоры со всеми религиозными общинами городов Ростова и Нахичевани-на-Дону – это 21 православная, 2старообрядческих, 1 римско-католическая, 1 лютеранская, 2 баптистских, 11 еврейских, 1 караимская, 1 мусульманская и 8 армяно-григорианских общин.

В период 1918-1920 гг. в Донском крае было ликвидировано большинство бесприходных храмов, а так же изъяты все банковские активы РПЦ Дона. Изъятия проводились с нарушением норм делопроизводства и учета. В результате часть средств и ценностей была присвоена и растрачена самими экспроприаторами. Общих данных о количестве изъятого в этот период в храмах не имеется, как и не имеется большинства актов изъятия ценностей по конкретным храмам[15].

В ответ на декрет о насильственном изъятии ценностей высшая церковная иерархия, руководствуясь своей христианской совестью и каноническими принципами, заявила протест, обращая внимание власти на то, что Церковь по-прежнему готова жертвовать, однако, богослужебные предметы являются достоянием Божиим и изъятие их из церквей, даже в качестве добровольных пожертвований, запрещено канонами Вселенской Церкви и рассматривается как акт святотатства (рис. 3).

Рис.3 – снятие драгоценного оклада с иконы во время изъятия ценностей из храмов (Бирюкова, 2010)

Установить количество изъятого в период 1918-1922 гг. не представляется возможным, т.к. документы были намеренно уничтожены. Изъятия церковных ценностей 1922-1923 гг. имели косвенное отношение к борьбе с голодом 1921-1922 гг. В основном вырученные средства пошли на саму кампанию по изъятию ценностей, на разжигание «мировой революции» и финансовое обеспечение советских партийных и силовых структур[16].
           Суды над донскими священниками в 1922 году превратились из уголовных в политические и стали отсроченной расправой за активную поддержку белогвардейских формирований Юга России и противодействия законам Советской власти. Смертной казни подвергли шестерых второстепенных священников, выбранных «по списку» совершенно произвольно. «Князья Церкви» Дона получили небольшие тюремные сроки. Судебные процессы на Дону стали частью общесоюзной кампании 1922 года, проводившейся с целью окончательного уничтожения института РПЦ.

            В Ростове-на-Дону было первое выступление против изъятий церковных ценностей в Советской России (11 марта 1922 года). Только после этого (15 марта 1922 года) произошло трагическое выступление в Шуе, положившее начало второй волны террора в отношении церкви (начатой после письма В.И. Ленина от 19 марта 1922 года)[17]. Количество изъятых церковных ценностей по Донскому краю сознательно скрыто. Все итоговые документы переданы в центральные архивы НКВД-КГБ и РКП (б) и засекречены. Сохранились только фрагментарные сведения о количестве изъятого в храмах, которые вызывают сомнения в объективности.

Письмо Ленина в Политбюро от 19 марта 1922 г. о событиях в Шуе - это план уничтожения Церкви, изъятия церковных ценностей и ликвидации духовенства. Вместо борьбы с голодом Ленин постановил бороться с духовенством. Советская власть пыталась на примерах противодействия изъятию церковных ценностей сформулировать стандартное обвинение в контрреволюционных действиях, необходимых для судебного преследования и вынесения высшей меры наказания. Члены РПЦ во главе с Патриархом Тихоном обвинялись в подготовке свержения Советской власти, что предусматривало высшую меру наказания. Однако фактов для вынесения расстрельных приговоров явно не хватало, и тогда Советская власть стала применять расширенное толкование законов. В середине 1922 года были приняты новый Уголовный кодекс, Уголовно-процессуальный кодекс и Положения о прокурорском надзоре, которые значительно расширили полномочия судов и ужесточили ответственность за правонарушения. Новые положения статей законов были в полной мере применены для расправы над духовенством РПЦ[18].

По неполным данным, в течение 1922 года было уничтожено 8100 духовных лиц, кроме того, тысячи людей погибли, защищая имущество храмов от комиссий по изъятию церковных ценностей. На территории Донского края абсолютное большинство приходов РПЦ подверглись изъятию церковных ценностей. Пока на сегодняшний день можно утверждать, что точной цифры изъятых церковных ценностей нет. Есть только приблизительные цифры, указанные в газете «Трудовой Дон» и в докладе ответственного за изъятие ценностей по Донскому краю товарища Минченко. Всего к маю 1922 года по данным ответственного за изъятия по Донскому Краю - Минченко было изъято:

1.                 золота – 25ф. 75 зол.с долями

2.                 серебра – 505 п. 28 ф. 53 зол.с долями

3.                 рубинов – 2571 шт.

4.                 изумрудов – 2262 шт.

5.                 жемчуга крупного – 809 шт.

6.                 жемчуга весом в каратах – 1п.35 ф.68 зол.с долями

7.                 разных камней – 1547 шт.

8.                 бриллиантов – 1773 шт.

9.                 алмазов – 3340 шт.

Кроме этого документа в архивах Ростовской области точных описей изъятого по Донскому краю не имеется. Вероятнее всего такие документы имелись, но затем были изъяты и переданы на хранение в архивы КГБ (ФСБ) и Политбюро. Кроме того, в Таганрогском уезде, временно отошедшем в состав Украины, в период между 26 апреля по 21 июля 1922 года по Таганрогскому уезду (19 церквей города, 64 церкви в уезде) было изъято:

1.                 серебра - 124 пуда 12 фунтов.

2.                 золота - 1 фунт 44 зол. 64 доли.

3.                 бриллиантов - 170 штук.

4.                 рубинов – 1шт.

5.                 алмазов – 20 шт.

6.                 изумрудов – 4 шт.

7.                 жемчуга – 10 шт.
Всего по Советской республике по состоянию на 1 ноября 1922 года было изъято:

1.                 золота – 33 п. 32 ф.

2.                 серебра – 23997 п. 23 ф.

3.                 бриллиантов35670 шт.

4.                 жемчуга 14 п.32 ф.

5.                 прочих драгоценных камней – 71762 шт.

6.                 золотых монет – 3115 руб.

7.                 серебряных монет – 19155 руб.

8.                 различных драгоценных предметов – 52 п. 30 ф[19]

Развитие обновленчества на Дону в 20-е годы

Созданный в апреле 1922 года Ростовский – на - Дону «живоцерковный» исполнительный Ко­митет по делам Православной Церкви под явной защитой ГПУ и ВКП (б) само­чинно возглавил управление Церковью в Донской области, низложив прежнюю епархиальную власть. Упразднение прежней епархиальной власти происходило на Дону с большими трудностями т. к. духовенство в большинстве не желало подчиниться обновленцам «Живой церкви»[20]. Только после того, как ОГПУ пригрозило арестами, и священники оценили эти угрозы как реальный факт, узнав об аресте патриарха Тихона и его сподвижников, духовенство Дона решило капитулировать. В силу особой религиозной обстановки на Дону была особенная часть духовенства и прихожан, поддержавшая обновленцев. Это были старообрядцы. Когда же советская власть начала репрессии против всех конфессий и религий, и старообрядцы убедились в том, что обновленческая церковь-продукт государства, созданный ОГПУ - ВЧК для разгрома церкви, всякая поддержка прекратилась.

Таким образом, по всему Донскому краю прошло триумфальное шествие новой «коммунистической Церкви». Простые прихожане зачастую принимали обновленчество, как должное не понимая и не вдаваясь в подробности происходящего. Духовенство, на местах также получая указания «сверху» о переходе на обновленческий обряд, тоже не осмеливалось перечить власти.

Основной оппозицией в Донском крае была инициативная группа религиозного союза (Православное русское народное движение) «Единая Святая Соборная Апостольская Церковь» (ЕССАЦ) во главе с семью священниками: А.К. Трифильев; Ф.В. Гринёв; И.Д. Чехранов; Д.С. Новочадов; А.П. Шишкин; В.И. Вологурин; И.Я. Артемьев. Эти священники открыто выступили против обновленчества и продолжали подчиняться

опальному Патриарху Тихону[21].

            Епископ Митрофан, уходя в отставку, передал свою должность новому Епископу Донской Епархии Лобову Захарию Петровичу 5 октября 1923 года. Лобов был единственным епископом, не примкнувшим к обновленцам, и открыто противостоял им. Этот человек возглавил вторую мощную группу церковной оппозиции. Вокруг него сформировалась группа единомышленников, т. н. «лобовцы»: свящ. Критский; свящ. Захаревич Модест; свящ. Кузьма Сердюков; свящ. Митрофан Ковалев; иеромонах Логвин. «Лобовцы» вступили в открытое противостояние с обновленцами. За яростное сопротивление обновленчеству и отказ от сотрудничества с ОГПУ и Советской властью, шестеро участников подверглись заключению на Соловецких островах в знаменитом концлагере «С.Л.О.Н.».  Захарий Лобов был отстранён от чина епископа и отправлен на Соловки, а затем и в мордовские лагеря.

Чтение молитв на современном русском языке выхолостили литератур­ную и духовную сущность обрядности. Пропо­веди и благословения в честь Советской власти отдавали лицемерием и услужливостью. Прихожане с ненавистью встречали священников-обновленцев в своих храмах: бывали многочисленные случаи оскорблений и избиения новых пасторов.

Уничтожив старый фундамент Православия, обновленцы не смогли по­строить новое строение религии. Прихожане начинали пропускать богослужения, а священники насильно втянутые в обновленчество уже самостоятельно начали избегать церковных служб, а то и увольняться из приходов. Советская власть со временем все более отмежевывалась от расколь­ников.

27 июня 1923 года Святейший Патриарх Тихон вышел на свободу. Как только Тихон признал Советскую власть, обновленчество начало терять поддержку со стороны государства. РПЦ фактически стало лояльным к большевикам. Тихон покаявшись, снял с РПЦ обвинения в контрреволюционности, и получил возможность противостоять обновленцами. Лишенное государственного покровительства обновленчество постепенно начало разрушаться.

Обновленцы просуществовали в СССР до 1946 года, когда его последние приходы перешли в ведение Московской патриархии. В Ростовской области в 1946 году насчитывалось всего шесть священников - обновленцев. Они подвергались преследованиям так же, как и священники всех прочих конфессий СССР[22].

Активизация антирелигиозной борьбы и централизация закрытия приходов на Дону к началу 1930-х годов

Было признано, что верующие на территории Донской области составляют «громадное большинство» населения страны, и практикующиеся грубые методы борьбы с общинами на местах восстанавливают против неё значительную часть общества. В результате произошел пересмотр тактики, перенос акцента на идеологические методы борьбы, централизацию процесса закрытия приходов.

Постановление президиума ВЦИК от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях» доводило до логического конца все прежние законодательные действия власти, ещё более жёстко очерчивало и сужало пределы существования церковных общин. Постановление стало законодательной опорой для сворачивания любой жизнедеятельности и ликвидации приходов в законодательном порядке, оно способствовало дальнейшему разрушению церковного института, облегчая регистрацию новых раскольнических обществ, и служило для органов власти на местах удобным инструментом давления на церковные советы с целью скорейшего сворачивания их деятельности. Общины оказались в условиях выживания.

Двойственность требований центральной власти – с одной стороны запрещалось закрывать церкви без законных оснований, с другой – прежний курс на ликвидацию приходов – порождали на самых нижних уровнях власти чисто формальное отношение к соблюдению законности в деле закрытия церквей, давление на общины, различные фальсификации и манипуляции. В результате к концу тридцатых годов количество действующих церквей на территории Ростовской области резко сократилось до почти полного их исчезновения[23].

Таким образом, период  20-х годов в системе отношений между Русской православной Церковью и советской властью можно характеризовать, как  период контрольно-ограничительной политики, ориентированной на советские законы (в частности Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви).

Его особенностями являлись ограничение деятельности приходов по комплексу причин, в частности экономических, политических и коммунальных. В 20-е годы большое число приходов существовало благодаря широкой поддержке прихожан, в частности в материальном плане. Отдельно стоит развитие обновленческого раскола на Дону, и репрессии в сторону противников обновленчества.

Духовенство и миряне в 20-е годы активно пытались найти легитимные формы диалога с советской властью и сопротивления антицерковной политике на Дону. В то же время насаждение обновленчества в храмах и приходах Донского края наталкивалось во многом на неприятие и отрицание.

Массовая ликвидация религиозных общин на Дону шла под давлением местной власти, его основу составило существующее законодательство. Принадлежащее местным властям право на регистрацию оказалось инструментом скорейшего свертывания деятельности прихода и закрытия храма.  Процесс нередко сопровождался нарушениями закона и фальсификациями.

Судебные процессы над духовенством резко ухудшили международное положение Советской России. Негодование стали выражать даже страны-сторонники советского государства. Срывались выгодные займы и контракты за рубежом. Советская власть открыто обвинялась в религиозных преследованиях. Внутри самой страны недовольство граждан грозило перерасти в массовые беспорядки[24]. По этой причине большинство приговоров было смягчено, а высшую меру наказания применили к второстепенным участникам процессов. Руководство Советской России в лице Политбюро и ВЦИК под давлением иностранных государств пошло на относительное смягчение репрессий в отношении духовенства РПЦ[25]. Но этот период завершился к началу 1935 года. Когда в СССР была развернута очередная волна политических репрессий, в значительной степени захлестнувшая мирян и духовенство Дона.

Взаимоотношения советской власти и Русской Православной Церкви на Дону в 1930-е годы

Закон 1929 года « О религиозных объединениях» и усиление антирелигиозной политики в Донской области в 30-е годы

С апреля 1929 года с момента вступления в силу постановления «О религиозных объединениях» начался новый этап развития отношений между Русской Православной Церковью и советской властью на Дону. Он характеризуется репрессивно-ликвидационными мерами как в отношении религиозных объединений, так и в отношении духовенства. Массовые репрессии в отношении духовенства и верующих  сменили методы трансформации религиозности, власти ориентируются на массовое   физического устранение носителей православной веры.

В тот же период напряжение протестного движения, существенной составляющей которого был протест по религиозным мотивам, в казачьих районах Северного Кавказа, в том числе на Дону, достигло одного из самых высоких показателей. Однако, эти протесты были подавлены радикальными способами, включая применение армейских формирований, химическое оружие и артиллерию.

Сельские районы Донской области, оказавшиеся в условиях сплошной коллективизации реагировали массовыми крестьянскими выступлениями. Нередко поводом к выступлению являлись именно религиозные мотивы. Из 11 крестьянских выступлений 1930 года 10 носило явный религиозный характер[26].

Однако Ростовская и Таганрогская епархия в этих  условиях старались отстаивать свои права и права верующих в сложившихся условиях. В частности 17.04.29 был организован Епархиальный съезд духовенства и мирян, на котором присутствовало 47 депутатов.

В протоколах съезда была сформулирована и записана следующая неотложная задача возрождения религиозного сознания верующих через:

а) принципиальное осуждение войны и национальной вражды;

б) признание нравственной правоты социального идеала русской революции;

в) совершенное освобождение церкви от всякой политики (государственной и контрреволюционной);

г) религиозное на основании слова Божия и при свете науки просвещение верующих низов масс;

д) одухотворение культа в сознании;

е) поднятие нравственности и насаждение деятельной христианской любви путем постоянных сборов в приходских храмах, добровольных пожертвовании на «Красный крест», голодающим, безработным и на другие начинания государственной власти, в области социального обеспечения...» и другие задачи, связанные с внутренней реорганизацией церковного управления.

Однако большинство решений Епархиального съезда воплотить в жизнь не удалось.

В 1929 году в ЦК ВКП (б) было подготовлено специальное письмо «О мерах по усилению антирелигиозной работы», подписанное его секретарем Л. Кагановичем. После этого религиозные организации, несмотря на лояльность большинства из них к советской власти, причислялись официальной пропагандой к стану «врагов трудящихся». Во многих выступлениях партийных и советских лидеров стали приравниваться «антирелигиозный фронт» и «фронт классовой борьбы». После этого были закрыты многие храмы в разных городах России[27].

На территории Донской области к 1940 году действующим оставался один храм – Спасо-Преображенская церковь в селе Обуховка (Миллеровский район Ростовской области).

Православные общины оказались в условиях выживания. Постановление обеспечило возможность так сказать «законного» закрытия приходов. Необходимо было произвести перерегистрацию общин в соответствии с установленной процедурой. Документы Шахтинского округа дают представление об этом периоде. Условия имущественных договоров, обязательной регистрации священнослужителей стали средством способным парализовать жизнь прихода. Власти формируют комиссии по проверке церковного имущества, которые навязывают общинам срочные дорогостоящие ремонты храмов. Все предписания данных комиссий зачастую выполнить было просто невозможно. Если же ремонт удавалось произвести, его предписывали вновь. Другие общины испытывали трудности с регистрацией священнослужителей. Верующим приходилось либо отчаянно бороться за храм, либо оставлять его[28].

На протяжении 1930-х гг. происходит массовое закрытие приходов. Работа велась с каждым из них в отдельности. Очевидно, что власти стремились закрыть их максимальное число любой ценой. Основанием служили отсутствие ремонта, ветхость помещения, отсутствие верующих или даже их желание закрыть храм, хотя это, как правило, не соответствовало действительности. Отношение к соблюдению законности со стороны местных властей было чисто формальным, использовался и подлог документов. По политическим обвинениям разворачиваются самые широкие репрессии духовенства всех течений, без различия. Таким образом, радикальное мировоззренческое расхождение между государством и церковью не могло остаться на уровне философских рассуждений и дискуссий. Утвердившаяся в России власть пришла к осознанию необходимости уничтожения церкви как оппозиционного института. И советская политика выработала комплекс мероприятий, направленных против нее. В советском государстве не было осуществлено последовательного проведения закона «Об отделении церкви от государства», как не было никогда свободы совести. Церковь устранялась не только из политической жизни, но и из жизни страны вообще. Однако государство не устранялось от вмешательства во внутреннюю жизнь церкви.

Состояние церковной жизни на Дону в 1930-х годах

В 1929 году в ЦК ВКП (б) было подготовлено специальное письмо «О мерах по усилению антирелигиозной работы», подписанное его секретарем Л. Кагановичем. После этого религиозные организации, несмотря на лояльность большинства из них к советской власти, причислялись официальной пропагандой к стану «врагов трудящихся». Во многих выступлениях партийных и советских лидеров стали приравниваться «антирелигиозный фронт» и «фронт классовой борьбы». После этого были закрыты многие храмы в разных городах России.

Рассмотрим историческую судьбу кафедрального собора г. Ростова-на-Дону в честь святого благоверного князя Александра Невского.

Кафедральный соборный храм в честь святого Александра Невского, разрушенный в 1930 году, возвышался на Новой Базарной площади, на пересечении Большой Садовой улицы и Большого Столыпинского проспекта (ныне – Ворошиловский проспект). До своего разрушения собор был самым высоким зданием города. В 1875 году в память избавления от покушения на жизнь императора Александра II 4 апреля 1866 года на месте будущего Александро-Невского собора, по эскизу архитектора С. Загоскина, была заложена временная церковь. В 1887 году городская дума во главе с городским головою А. М. Байковым решила построить величественный и большой храм. Проект Александро-Невского собора разработал архитектор-академик А. А. Ященко — зодчий Новочеркасского войскового Вознесенского собора. В 1891 году Екатеринославская духовная консистория разрешила строить собор и в мае того же года состоялась закладка камня. Строительство собора продолжалось 16 лет и завершилось в 1908 году. 17 августа того же года собор был освящён. Вскоре после революции в храме перестали совершаться богослужения[29].

Площадь собора составляла около тысячи квадратных метров, что позволяло вместить до 1500 человек. Собор был украшен фресками, сделанными по эскизам братьев Васнецовых.С установлением в Ростове советской власти храм, по рассказам очевидцев, много раз сопротивлялся взрывам. Кресты на соборе были заменены на красные звёзды, а над входом появился советский герб (рис.4). В 1930 году Александро-Невский собор был разрушен. На его месте возникла площадь Советов и здание исполкома Ростовского областного Совета депутатов трудящихся.

Рис.4- Здание кафедрального собора Александра Невского в 20-е годы (г. Ростов-на-Дону)

Стоит отметить отдельные события, посвященные антирелигиозной борьбе.

02.02.30 – Интервью заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия: «...нет гонений на Церковь».

05.12.31 – Взорван в Москве кафедральный храм Христа Спасителя.

По данным ПСТГУ в 1930 и 1931 годах проведено около около 60000 арестов и 5000 казней.

Гонения 1932–36 годов. «Безбожная пятилетка», названная так по поставленной цели: уничтожение всех храмов и верующих.

05.12.36 – принятие Конституции СССР.

22.12.36 – Акт о переходе прав и обязанностей Местоблюстителя патриаршего престола к Заместителю патриаршего Местоблюстителя митр. Сергию, так как советские власти объявили о кончине в тюрьме патриаршего местоблюстителя митрополита Петра, хотя он был жив (Митрополит Петр будет расстрелян в 1937 году на Бутовском расстрельном полигоне).

Несмотря на репрессии, сравнимые по силе с 1922 годом, провал «Безбожной пятилетки» – в переписи населения 1937 года православным верующими назвали себя 1/3 городского населения и 2/3 сельского, то есть более половины населения СССР[30].

05.03.37 – завершение работы Пленума ЦК ВКП(б), санкционировавшего массовый террор.

10.10.37 – расстрел после восьмилетнего пребывания в одиночной камере патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра.

В 1937 году председатель Союза воинствующих безбожников Ем. Ярославский (Губельман) заявил, что «в стране с монастырями покончено».

В 1937 году количество расстрелов в отношении мирян и духовенства резко возросло, до 45% от всех обвинительных приговоров.

К 1929 г. на Северном Кавказе, как и в других районах страны, усилилось протестное движение казачьего и крестьянского населения против хлебозаготовок и коллективизации, которое поддержало и каноническое духовенство края. Народ и духовенство в протестных акциях действовали совместно. Такое положение объяснялось органами власти в духе сталинской теории об обострении классовой борьбы по мере продвижения социализма и стало поводом для широкого развёртывания в стране репрессий. Наряду с «кулаком» как основным классовым недругом партии и правительства данного периода, репрессиям подверглись и «попы». С 1930-го г. целью репрессий стала «историческая» задача полной ликвидации враждебных сил в районах сплошной коллективизации, к которым относился и Северокавказский край[31].

С 1929 г. борьба с религией и Церковью становится существенной составляющей социальной политикигосударственной власти по коллективизации сельского хозяйства. Бедняцкие слоикрестьянства, на которые большевики стремились опереться в реализации своейполитики, имели низкий уровень культуры и образования и как показал опыт, былидовольно пассивны. Даже кадры партии и советской власти в деревне не отличались в этом особыми достижениями. Успех коллективизации был поставлен в прямую зависимость от культурного и политического перевоспитания бедняцко-батрацкой части села. В связи с этим антирелигиозная пропаганда должна была проникнуть во все сферы общественной, хозяйственной и политической жизни, поэтому в антирелигиозной работе власть стремилась объединить усилия общественных и профессиональных организаций, добровольных обществ. Но значительныхрезультатов по антирелигиозному перевоспитанию населения достичь так и не удалось, что было характерно для сельского населения Юга России, часть которого составляло казачье население, сопротивляющееся слому его традиционной культуры. На протяжении 1930-х гг. «союз воинствующих безбожников» не раз пытался активизировать антирелигиозную деятельность в крае, однако после развала к 1933 г. его организаций на Дону он так и не смог переломить ситуацию. В сознании народа в значительной мере сохранялось уважительное отношение к религиозным ценностям, как например, почитание икон и церковных праздников, что в отдельных случаях сочеталось с признанием новой советской символики.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе работы были решены поставленные задачи и сделаны следующие выводы:

1.                 Проведен анализ источников различных периодов советского, постсоветского и также отдельно проанализированы русские зарубежные источники.

2.                 Исследованы основные черты взаимоотношений советской власти в 20 годы, после Гражданской войны и принятие Декрета об отделении Церкви от государства и школы от церкви, отмечены закрытием бесприходских и домовых храмов, Судами над донскими священниками в 1922 году превратились из уголовных в политические и стали отсроченной расправой за активную поддержку белогвардейских формирований Юга России и противодействия законам Советской власти.в системе отношений между Русской православной Церковью и советской властью можно характеризовать, как  период контрольно-ограничительной политики, ориентированной на советские законы (в частности Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви).

3.                 Выявлены основные периоды развития антирелигиозной политики. С 1923 года было организована более гибкая религиозная политика, результате произошел пересмотр тактики, перенос акцента на идеологические методы борьбы, централизацию процесса закрытия приходов. К 1929 году было трансформировано в систему административного контроля над церковью и закрытия приходов.

4.                 Обновленчество, на Дону прихожанами в  начале 20-х годов принималось как должное, люди не понимали  и не вдавались в подробности происходящего. Духовенство, на местах также получая указания «сверху» о переходе на обновленческий обряд, тоже не осмеливалось перечить власти. Однако уже к середине 1920-х годов обновленчество потеряло поддержку власти и к 1940-м годам распалось окончательно.

5.                 Принадлежащее местным властям право на регистрацию оказалось инструментом скорейшего свертывания деятельности прихода и закрытия храма.  Процесс нередко сопровождался нарушениями закона и фальсификациями. Однако, многие приходы продолжали существовать и развиваться благодаря поддержке верующих.

Массовая ликвидация религиозных общин на Дону шла под давлением местной власти, его основу составило существующее законодательство. Принадлежащее местным властям право на регистрацию оказалось инструментом скорейшего свертывания деятельности прихода и закрытия храма. Процесс нередко сопровождался нарушениями закона и фальсификациями. Борьба с религией стала одной из составляющих политики коллективизации сельского хозяйства. Сельское население Дона, как и других регионов страны, сопротивлялось слому его традиционной культуры. Сопротивление решительно подавлялось с помощью репрессий.

Таким образов в ходе работы сделаны следующие выводы.

Восстановление советской власти в регионе позволило зимой 1919–1920 гг. приступить к реализации декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Антицерковные кампании по вскрытию святых мощей, изъятию церковных ценностей, антирелигиозной пропаганде, поддержке раскола в РПЦ являли собой открытое вмешательство атеистической власти во внутреннюю жизнь церкви. Однако духовенство региона при помощи верующих в это сложное время сумело сохранить главное – систему епархиального управления.

В 1929 г. заканчивается второй этап проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Далее взаимоотношения РПЦ и советского государства была призвана регулировать новая законодательная база, вводившая более жесткие условия существования церковного организма. Следствием этого стало повсеместное закрытие церквей и их конфискация. Разрушается система епархиального управления. Для всех периодов истории РПЦ в условиях советской политической системы на территории Зауралья характерно применение административных методов борьбы с религией. С одной стороны, они были следствием неразвитости местных административных учреждений и неквалифицированности низшего управленческого персонала, в результате чего была велика вероятность ошибочной трактовки и искажения смысла правительственных постановлений, с другой стороны, центральные власти изначально инспирировали ситуацию неразберихи, отправляя в регионы постановления и инструкции, изобилующие недосказанностями и противоречиями. Зная общую линию партии на уничтожение религиозного мировоззрения и церковной организации, местные власти предпочитали переусердствовать в этом деле и сделать даже больше, чем того требовали инструкции.

Таким образом, РПЦ на Дону оказалась практически под всеохватывающим контролем государства. Её влияние на население было максимально ограничено, что способствовало дальнейшему распространению атеистических взглядов. К 1940 году в Ростовской области оставался действующим один храм – Спасо-Преображенская церковь в селе Обуховка. Однако, как показала история, истинно верующие люди не отошли от религии, сохранив её в быту скрытой от посторонних глаз.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1.     Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943. М., 1994.

2.     Алексеев В.А. О характере антирелигиозного движения в СССР в 1920-1930-е гг. // Научный коммунизм. - 1989. - №2. - С.98-103

3.     Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990

4.     Бирюкова Ю.А. Донское духовенство и кампания по изъятию церковных ценностей в 1922 г. // Журнал Московской Патриархии. 2012. №12.

5.     Бирюкова Ю.А. Избранные документы по истории приходов Шахтинского округа в 1920–1930 годах // Донской архив. Альманах Ростовской областной организации Российского общества историков-архивистов. – Ростов н/Д., 2009. –Вып. 5. С. 40–64.

6.     Бирюкова Ю.А. Изъятие церковных ценностей на Дону в 1922 г. // Известия АМИ. – Ростов-на-Дону, 2011. – Вып. 6. С. 6–11.

7.     Бирюкова Ю.А. Обновленческий и григорианский расколы на Дону и

8.     Бирюкова Ю.А. Правовые формы сопротивления ростовского духовенства антицерковной политике советской власти в 1920–1921 гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, №6(12), 2011. С. 37–41.

9.     Бирюкова Ю.А. Советская власть и православные общины Дона в 1920-30-х гг. Характер отношений на местах. – Ростов-на-Дону, 2012.

10. Бирюкова Ю.А. Советское государство и Церковь в 1920–1930-е годы:Характер отношений на местах (На материалах архивов Ростовской области) // Гуманитарные и социально-экономические науки: [электронный журнал]. – Ростов-на-Дону. 2009. №6.

11. Бирюкова Ю.А. Церковь и власть: приходы Шахтинского административного округа Донской епархии в документах 1920-1930 годов. – Ростов-на-Дону, 2010.

12. Бонч-Бруевич, В. Д. Живая церковь и пролетариат / В. Д. Бонч-Бруевич. – М., 1927.

13. Всесоюзная перепись населения. 1937 г. Краткие итоги. М., 1991.

14. Гидулянов П. В. Церковь и государство по законодательству РСФСР. М., 1923.

15. Горбачев Д.А. Государственный атеизм и социально-нравственный портрет молодежи 20-30 гг. ХХ века (На примере Ростовской области).// Молодежь Юга России: положения, проблемы, перспективы. / Под редакцией В.В. Черноуса / Южнороссийское обозрение центра системных исследований и прогнозирования ИППК РГУ и ИСПИ РАН. Выпуск 31, Ростов н/Д-2005-с.63-78.

16. Горбачев Д.А. Церковный раскол и обновленчество в РПЦ в начале ХХ века.//Научная мысль Кавказа/специальный выпуск №6. – изд-во СКНЦ ВШ. Ростов н/Д-2006.

17. Давидюк Г.П. Несовместимость религиозной идеологии и коммунизма. Минск, 1963.

18. Деникин А.И. Очерки русской смуты - М.: Айрис - пресс, 2003-734 с.

19. Елисеев А. Л. Государственно-церковные отношения в 20-е годы XX столетия // Сборник Орловского церковного историко-археологического общества. Вып. 2(5). Орел, 2001. С. 92-97.

20. Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн.5. Тверь, 2001. С.14-16.

21. Карта земли войска Донского, рисунки: воинской и домашней одежды донских казаков и регалий, всемилостивейше пожалованных войску Донскому: К Статистическому описанию Земли войска Донского. , [1883]

22. Кашеваров А. Н. Православная Российская Церковь и Советское государство (1917-1922) // Материалы по истории Церкви. М.: Изд-во Крутицкого подворья, 2005. Кн. 35.

23. Китер Н. Православная Церковь в СССР в 1930-е годы // Церковно-исторический вестник. 1998. № 1. С. 44-61.

24. Ковырзин К. В.Поместный собор 1917-1918 годов и поиски принципов церковно-государственных отношений после Февральской революции // Отечественная история. 2008. № 4.

25. Красиков, П. А. На церковном фронте / П. А. Красиков. – М., 1923

26. Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М., 1997. 321 с.

27. Курдюмов М. Православие и большевизм /Православие: proetcontra. СПб.: РХГИ, 2001. С. 332, 566

28. Луначарский, А. В. Христианство или коммунизм. Диспут А. В. Луначарского с митрополитом А. Введенским / А. В. Луначарский. – М., 1926.

29. Макаров Ю. Н. Советская государственная церковная политика и органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД СССР (окт. 1917-го - конец 1930-х годов): дисс. … докт. ист. наук. СПб., 2007.

30. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. - М., 1994. Т. 2. Ч. 1.

31. Одинцов М.И. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) // На пути к свободе совести. - М., 1989. - С.29-71

32. Отделение церкви от государства: Полный сборник декретов, ведомственных распоряжений и определений Верховного суда РСФСР и других социалистических республик /Ред. сост. П.В. Гидулянов. - М., 1926

33. Плаксин Р.Ю.  Тихоновщина и ее крах: позиция православной церкви в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. — Л., 1987

34. Плаксин Р.Ю. Крах церковной контрреволюции. 1917-1923 гг. - М., 1968

35. Поспеловский Д. В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР: Учеб.пособие. М., 1996.

36. Регельсон М.В.  Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. - М., 1996; Римский C.B. Российская церковь в эпоху великих реформ (Церковные реформы в России 18601870-х годов). - М., 1999;

37. Римский C.B.: Церковное землевладение в казачьих войсках юга России //Казачество в истории России. - Краснодар, 1993. - С.131-135;
3 Николин А., священник. Церковь и государство. - М., 2000.

38. Римский С. В. Верховский [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия. URL: http://www.pravenc.ru/text/158208.html (дата обращения: 01.10.2010).

39. Рожков А. Ю.Народное сопротивление антирелигиозной политике Советской власти на юго-востоке в 1918-1929 гг. // Голос минувшего. 1997. № 2.

40. Русская православная церковь и коммунистическая государство. 1917-1941: документы и фотоматериалы. М., 1996.

41. Скворцов-Степанов, И. И. О Живой церкви / И. И. Скворцов-Степанов. – М., 1922

42. Слезин А. А. Государственная политика в отношении религии и политический контроль среди молодёжи в начале 1920-х годов // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2009. № 2. С. 92-98.

43. Цыремпилова, И.С. Русская православная церковь и государство: история взаимоотношений в 1917-1930-е гг.  (на материалах Байкальского региона)/ И.С. Цыремпилова. –  Улан-Удэ: ИПК ВСГАКиИ, 2008. –  300 с.

44. Цыремпилова, И.С. Современная российская историография проблемы  взаимоотношений государства и Русской Православной церкви в 1920-1930-е гг. /И.С. Цыремпилова // Мир Центральной Азии: тезисы докл. II междунар. науч. конф. – Улан-Удэ, 2007. – С.85-87.

45. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М.: Вече; Лепта, 2010. 480 с.

46. Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999; Носов С. Обновленчество 20-х и 90-х годов: неразрывная преемственность // Москва. - 1995. - №8. - С.191-204.

47. Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века.-СПб., 1999. - С.5.

48. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). -M., 1999.

49. Hauptmann P. Die OrthodoxeKirche in Russland. Dokumenteihrer Geschichte (860 - 1980 gg.) Gottingen; 1988

50. Pospielovsky, D. The Russian Church in the Soviet regime 1917–1982 / –N.-Y., 1984.

51. Stricker, G. Religion in Russland. Darstellung und Datenzu Geschichte und Gegenwart – Gutersloh, 1993.

---

[1]Бонч-Бруевич, В. Д. Живая церковь и пролетариат / В. Д. Бонч-Бруевич. – М., 1927.

Красиков, П. А. На церковном фронте / П. А. Красиков. – М., 1923

Луначарский, А. В. Христианство или коммунизм. Диспут А. В. Луначарского с митрополитом А. Введенским / А. В. Луначарский. – М., 1926.

Скворцов-Степанов, И. И. О Живой церкви / И. И. Скворцов-Степанов. – М., 1922

[2]Алексеев В.А. О характере антирелигиозного движения в СССР в 1920-1930-е гг. // Научный коммунизм,1989.

Гидулянов П. В. Церковь и государство по законодательству РСФСР. М., 1932.

Китер Н. Православная Церковь в СССР в 1930-е годы // Церковно-исторический вестник, 1998.

[3] Плаксин Р.Ю. Крах церковной контрреволюции. 1917-1923 гг. - М., 1968

Плаксин Р.Ю.  Тихоновщина и ее крах: позиция православной церкви в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. — Л., 1987

Поспеловский Д. В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР: Учеб.пособие. М., 1996.

[4]Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999; Носов С. Обновленчество 20-х и 90-х годов: неразрывная преемственность // Москва. - 1995. - №8. - С.191

Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века.-СПб., 1999. -С.5-8.

Бирюкова Ю.А. Обновленческий и григорианский расколы на Дону и Северном Кавказе в 1920–1930-х годах. (В документах архивов Ростовской области) //Екатеринбург, 2010. С. 290–295

[5]Цыремпилова, И.С. Современная российская историография проблемы  взаимоотношений государства и Русской Православной церкви в 1920-1930-е гг.  //Улан-Удэ, 2007.

[6]Давидюк Г.П. Несовместимость религиозной идеологии и коммунизма. Минск, 1963.

[7] Одинцов М.И. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) // М., 1989. - С.29-71

[8]Бирюкова Ю.А. Избранные документы по истории приходов Шахтинского округа в 1920–1930 годах // Донской архив. Альманах Ростовской областной организации Российского общества историков-архивистов. – Ростов н/Д., 2009. Вып. 5. С. 40–64.

Бирюкова Ю.А. Церковь и власть: приходы Шахтинского административного округа Донской епархии в документах 1920-1930 годов. Ростов-на-Дону, 2010.

[9]Деникин А.И. Очерки русской смуты - М., 2003-734 с

[10] Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990

[11]Hauptmann P. Die OrthodoxeKirche in Russland. Dokumenteihrer Geschichte (860 - 1980 gg.) Gottingen; 1988

[12]Pospielovsky, D.The Russian Church in the Soviet regime 1917–1982 / –N.-Y., 1984.

[13]Карта земли войска Донского, рисунки: воинской и домашней одежды донских казаков и регалий, всемилостивейше пожалованных войску Донскому: К Статистическому описанию Земли войска Донского. , [1883]

[14]Рожков А. Ю.Народное сопротивление антирелигиозной политике Советской власти на юго-востоке в 1918-1929 гг. // Голос минувшего. 1997. № 2.

[15]Русская православная церковь и коммунистическая государство. 1917-1941: документы и фотоматериалы. М., 1996.

[16]Бирюкова Ю.А. Изъятие церковных ценностей на Дону в 1922 г. // Известия АМИ. – Ростов-на-Дону, 2011. – Вып. 6. С. 6–11.

[17]Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним.Тверь, 2001.

[18]Гидулянов П. В. Церковь и государство по законодательству РСФСР. М., 1923.

[19]Бирюкова Ю.А. Изъятие церковных ценностей на Дону в 1922 г. // Известия АМИ. – Ростов-на-Дону, 2011. .

Бирюкова Ю.А. Донское духовенство и кампания по изъятию церковных ценностей в 1922 г. // Журнал Московской Патриархии. 2012.

[20]Скворцов-Степанов, И. И. О Живой церкви– М., 1922

[21]Горбачев Д.А. Церковный раскол и обновленчество в РПЦ в начале ХХ века.//Научная мысль Кавказа. Ростов н/Д., 2006.

[22]Бирюкова Ю.А. Обновленческий и григорианский расколы на Дону и

Северном Кавказе в 1920–1930-х годах. (В документах архивов Ростовской области) Екатеринбург, 2010.

[23]Макаров Ю. Н. Советская государственная церковная политика и органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД СССР (окт. 1917-го - конец 1930-х годов) СПб., 2007.

[24]Рожков А. Ю.Народное сопротивление антирелигиозной политике Советской власти на юго-востоке в 1918-1929 гг. // Голос минувшего. 1997. № 2.

[25]Бирюкова Ю.А. Правовые формы сопротивления ростовского духовенства антицерковной политике советской власти в 1920–1921 гг. // Тамбов, 2011.

[26]Бирюкова Ю.А. Советское государство и Церковь в 1920–1930-е годы:Характер отношений на местах (На материалах архивов Ростовской области) Ростов-на-Дону. 2009.

[27]Горбачев Д.А. Государственный атеизм и социально-нравственный портрет молодежи 20-30 гг. ХХ века (На примере Ростовской области), Ростов н/Д, 2005

[28]Бирюкова Ю.А. Церковь и власть: приходы Шахтинского административного округа Донской епархии в документах 1920-1930 годов. – Ростов-на-Дону, 2010.

[29]Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М.:  2010.

[30]Всесоюзная перепись населения. 1937 г. Краткие итоги. М., 1991

[31]Китер Н. Православная Церковь в СССР в 1930-е годы // Церковно-исторический вестник. 1998. № 1. С. 44-61.