Лекция по истории на тему "Раскол Европы. Увертюра к Великой войне"

Лекция №1

Раскол  Европы.

Увертюра  к  Великой  войне

Оглавление

Введение

Это знаменитое изречение принадлежит одному из самых глубоких писателей по военным вопросам прусскому генералу и военному теоретику К. фон Клаузевицу (1780-1831), который произвел переворот в теории и основах военных наук. В своем многотомном исследовании «О войне» (1832-1837) Клаузевиц выступил как пророк, предвосхитив природу, сущность, характер и масштабы будущих войн – бескомпромиссных, до победного конца, с участием огромных масс живой силы и техники, требующей от солдат и офицеров полного самопожертвования и поглощающей колоссальные ресурсы в виде вооружений, техники и сырья. XX век при всех своих удивительных свершениях породил две таких войны, которые вошли в историю как мировые.

Мировые войны – феномен всемирной истории XX века. Они положили начало принципиально новому этапу человеческой истории. От всех предшествующих войн они отличались масштабами. Если в XIX веке войны и военные конфликты унесли 5 млн. жизней, то XX веке – 140 млн. Войны приобрели тотальный характер, поставив на службу фронтам экономику воюющих стран, весь потенциал нации без остатка. Мировые войны сконцентрировали в своем происхождении узловые противоречия экономики, политики, социальной и духовной жизни.

1 августа 2014 г. исполнилось 100-летие с начала Первой мировой войны – глобального конфликта, охватившего 38 государств, где проживало свыше 1,5 млрд. человек, или три четверти населения земного шара. Война длилась 4 года, 3 месяца и 10 дней (с 1 августа 1914 г. до 11 ноября 1918 г.). В военных действиях принимали участие многомиллионные армии, оснащенные новейшими техническими средствами борьбы. Общее число мобилизованных достигало 73,5 млн. человек. Только прямые военные расходы воюющих государств составили 208 млрд. долларов, что в 10 раз превышает стоимость войн с 1793 по 1907 год.

Неисчислимые бедствия и ужасы принесла война народным массам. В огне сражений, от ран и лишений погибли десятки миллионов людей. Потери составили 10 млн. убитых – это столько, сколько погибло во всех европейских войнах за тысячу лет, и 20 млн. раненых. С лица земли были стерты сотни цветущих городов и деревень, перестали существовать четыре некогда могущественные империи. Такие гигантские потери потрясли человечество, но не смогли предотвратить через 20 лет начало новой еще более кровавой и разрушительной драмы. Итогом событий 1914-1918 гг., оказавших колоссальное влияние на дальнейший ход российской и всемирной истории, стало складывание предпосылок второй мировой войны.

В 1937 г. в предисловии к работе «Социальная и культурная динамика» Питирим Сорокин писал: «Если бы в 1913 году кто-нибудь всерьез предсказала хотя бы малую часть того, что впоследствии произошло на самом деле, его сочли бы не иначе, как сумасшедшим…». В этих словах очень точно подмечена суть Первой мировой войны – масштабность изменений, произошедших в России и мире.

Первую мировую войну, которую на Западе называли и именуют сейчас Великой, а в дореволюционной России – не иначе как Второй отечественной, в советской России характеризовали как «империалистическую», «несправедливую», объявляя архаической борьбой за ложные и враждебные «трудящимся» интересы. После десятилетий идеологической обработки память об этой войне в значительной мере стерлась и занимает незаслуженно скромное место в российском историческом сознании.

Только сегодня мы начинаем осознавать, что трагическая суть Первой мировой неотделима от ее героического подтекста, и даже больше – понятия о героической эпохе, ибо русская армия и народ дали тогда невиданное число примеров самоотверженности и истинного патриотизма. Изучение Первой мировой войны как никогда актуально в наши дни, ибо непосредственно связано с решением одной из самых жгучих проблем современности – проблемой войны и мира. Вот почему выяснение «корней» и «истоков» этой глобальной катастрофы еще долгое время будет будоражить умы не только историков, но и простых обывателей во многих странах мира.

1. Истоки Первой мировой войны

Первая мировая война вызревала в течение многих десятилетий. Ее глубокие исторические корни уходили во времена наполеоновских войн, которые по своему масштабу так же потрясли современников и существенным образом изменили политическую карту мира. Утратила свои ведущие позиции в Европе Франция, была ослаблена ее традиционная соперница в борьбе за лидерство Австрия, выпали из числа «великих держав» Голландия, Испания, Португалия, а из числа «мировых банкиров» – итальянцы. Англия, лишившись главных своих конкурентов на море, в торговле, в промышленной и финансовой сфере, получила невероятное преимущество в мире. В раздробленной Германии французская оккупация вызвала мощный всплеск национального самосознания, которое в итоге приведет к усилению тенденции к государственному объединению немецкой нации. Наконец, победа над Наполеоном выдвинула на роль самой сильной континентальной державы Россию, получившую, таким образом, право стать одним из главных арбитров в послевоенном устройстве Европы.

На Венском конгрессе 1814-1815 гг., который вырабатывал условия мира, при активной инициативе русского императора Александра I был создан Священный Союз государей, входивших в коалицию победителей (России, Пруссии и Австрии). Священный союз явился первой в истории попыткой образовать международный коллективный орган для поддержания мира, стабильности и правопорядка, став прообразом международных организаций XX века.

Решения Венского конгресса, который дипломаты того времени именовали «европейским концертом», и Священного союза создали в Европе так называемую венскую систему (систему «европейского концерта»), «дирижером» которого стала Россия. Благодаря усилиям Российской империи после Венского конгресса в Европе наступил самый продолжительный период мира за всю ее историю. В течение сорока лет не было ни одной войны с участием великих держав, а после Крымской войны военных конфликтов всеобщего характера не было еще лет шестьдесят.

Однако противоречия между ведущими европейскими державами не были исчерпаны и являлись достаточно острыми. Усиление России вызвало озабоченность западных держав, и уже на самом Венском конгрессе против нее был заключен тайный союз Англии, Австрии и Франции, что предопределило на будущее не коллективную, а коалиционную политику, а условия мира удовлетворили не всех.

Недовольной осталась Пруссия, претендовавшая на гегемонию в германском мире в соперничестве с Веной. Берлин не получил приращений, на которые рассчитывал, а тенденции немцев к объединению остались нереализованными. Неудовлетворение вызвали условия мира у Италии, болезненно воспринявшей оккупацию страны австрийцами, которые утвердились здесь при изгнании наполеоновских ставленников и возвращении прежних правителей. Недовольной осталась Польша, раздел которой окончательно подтвердил Венский конгресс. Не все устраивало и грезившую о былой славе Францию, которая возмущалась что ей не оставили всех ее завоеваний. Так возникли «германский вопрос», «итальянский вопрос», «польский вопрос» и другие... Британия, эффективно проводившая уже тогда политику двойных стандартов, успешно лавировала в котле европейских противоречий, под ее политическое и экономическое влияние попадали, и новые государства, и ослабленные старые.

Возникали коалиции, отличавшиеся чрезвычайной нестабильностью. Например, в «польском» и «итальянском» вопросах Россия, Австрия и Пруссия выступали солидарно, а Англия и Франция им противодействовали, а в «испанском» Франция выступала в союзе с Россией и Австрией против Англии и т.д. Вскоре добавился и сложнейший «восточный вопрос», заключавшийся в борьбе европейских держав за раздел распадающейся Османской империи, который завяжет «гордиев узел» неразрешимых балканских противоречий. В середине XIX в. попытки развязать этот узел привели Россию к полосе тяжелейших кавказских войн, международной изоляции и, в последующем, в борьбе за черноморские проливы к неизбежным военным столкновениям с Оттоманской Портой, за которой стояли великие западные державы, не желавшие усиления Российской империи.

В Крымской войне 1855-1856 гг. против России открыто выступили в коалиции с Турцией Англия и Франция, за что последняя расплатилась унизительным поражением в конфликте с прусской короной. Разгром Пруссией империи Наполеона III в войне 1870-1871 гг. не состоялся бы без дипломатической помощи Петербурга, позволившей Бисмарку провозгласить объединенную Германскую империю, а России – объявить об отказе от ограничений, ущемлявших ее права и интересы по условиям Парижского мирного договора 1856 г., которым завершилась неудачная для Российской империи Крымская война.

Франко-прусская война и ее последствия внесли глубокие изменения в систему международных отношений в Европе. В центре Европейского континента появилась мощнейшая Германская империя, созданная «железом и кровью» канцлером Отто фон Бисмарком, которая сформировала абсолютно новую геополитическую ситуацию в регионе.

2. Международные отношения в конце XIX – начале XX вв.

Образование военно-политических блоков

Франкфуртский мир 10 мая 1871 г. не только не решил всех проблем между Францией и Германией, но и углубил пропасть между двумя странами. Каждая статья мирного соглашения таила опасность новой войны, порождая реваншистские настроения во Франции и, в то же время, стремление Германии избавиться от этой опасности окончательным разгромом западного соседа. Мирный договор совершенно очевидным образом показал французским политикам самых разных взглядов, что без поддержки России Франция в любой будущей войне против объединенной Германии будет разгромлена ровно столько раз, сколько того захотят в Берлине. Ослабленная после войны, она стремилась выиграть время для восстановления военного потенциала и активно искала союзников на континенте.

Последствия войны и франко-германские противоречия оказали довольно заметное влияние на взаимоотношения других европейских государств. Австро-Венгрия желала ограничить активность России на Балканах при поддержке Германии, вместе с тем, договориться с Россией о разделе сфер влияния в этом регионе. Германия, стремившаяся предотвратить сближение Санкт-Петербурга и Парижа, возможное при нарастании германской политической мощи, вместе с родственной Австрией была заинтересована в улучшении отношений с Россией. Правительство Бисмарка учитывало, что в случае конфликта Германии с любым европейским государством Франция непременно воспользуется случаем для реванша, и потому стремилось оставить ее в международной изоляции. «Железный» канцлер любил повторять: «Весь восточный вопрос не стоит костей одного померанского гренадера». С другой стороны, обострение англо-русских противоречий в Средней Азии и на Ближнем Востоке толкало Россию, обеспокоенную нараставшим влиянием Германии, к закреплению с ней дружественных отношений и к сближению с Австро-Венгрией.

Используя идею монархической солидарности в сохранении «порядка» в Европе, в 1873 г. Бисмарку удалось создать «Союз трех императоров» – Германии, Австро-Венгрии и России. Соглашение носило консультативный характер, но роль Германии в международных отношениях сразу же возросла. Тем не менее, «Союз» не был, да и не мог быть стабильным. Слишком существенными были противоречия между его участниками. И хотя в 1881 г. соглашение было возобновлено, причем уже в форме договора о нейтралитете, к середине 1880-х гг. «Союз» полностью исчерпал свои возможности.

После русско-турецкой войны на Берлинском конгрессе 1878 г. Германия не поддержала притязания России на Балканах. В свою очередь, Россия отказывалась хранить нейтралитет в случае войны Германии и Франции. Это трижды (в 1875, в 1885 и 1887) удерживало Бисмарка от нового нападения на Францию. Ко всему, после взаимного повышения таможенных пошлин на ввоз товаров между Германией и Россией в конце 70-х гг. началась настоящая таможенная война.

Ухудшение отношений с Россией обусловило военно-политическое сближение Германии и Австро-Венгрии. В 1879 г. правительства двух стран заключили секретный союзный договор, который предусматривал взаимопомощь в случае нападения России на любое из этих государств и доброжелательный нейтралитет во время войны с любой другой европейской страной, если только к ней не присоединится Россия. Оборонительный по форме, договор имел агрессивный характер, так как предусматривал реальную ситуацию, в которой при военном конфликте Германии и Франции, в случае оказания помощи последней со стороны России, Германия получила бы австрийскую поддержку, а война приобрела бы европейский масштаб.

Со временем, использовав итало-французское колониальное соперничество, Бисмарку удалось привлечь к коалиции Италию. В 1882 г. Германия, Австро-Венгрия и Италия заключили секретный союзный договор о взаимопомощи в случае войны с Францией и общем выступлении в случае нападения на одного из участников двух или больше европейских стран. Так возник Тройственный союз Германии, Австро-Венгрии и Италии, который положил начало расколу Европы на враждующие военные группировки.

Ловко играя на разногласиях европейских государств, Тройственному союзу вскоре удалось привлечь на свою сторону Румынию и Испанию. Тем не менее, все попытки Бисмарка и его преемников добиться участия в союзе Англии оказались бесплодными. Несмотря на острые колониальные противоречия с Францией и Россией, Англия, как и прежде, не хотела связывать себя договором с любым европейским государством, оставаясь верной политике «блестящей изоляции».

Однако вероятное присоединение Англии к немецко-австрийскому блоку ускорило военно-политическое сближение Франции и России. В 1891 г. франко-российский союз был оформлен консультативным пактом, а в 1892 г. представители генеральных штабов обеих стран подписали секретную военную конвенцию о совместных действиях в случае войны с Германией. Конвенция, которая должна была оставаться в силе на все время существования Тройственного союза, была ратифицирована в конце 1893-начале 1894 гг.

Данные соглашения положили начало формированию на европейском континенте военных коалиций, военно-политических группировок внутри стран, что в свою очередь стимулировало гонку вооружений и еще более усиливало напряженность в международных отношениях. Относительно спокойная полоса мировой истории сменилась, как писал В.И. Ленин «...более порывистой, скачкообразной, катастрофичной, конфликтной...».

На рубеже XIX – XX вв. происходит резкое обострение международных отношений между ведущими странами мира. Геополитические устремления великих держав привели к необычайно острому соперничеству. Противоречия между крупнейшими европейскими державами во многом усиливала все более нарастающая колониальная экспансия. В эпоху капитализма колонии приобрели значение источников сырья и рынков сбыта, став одним из важнейших факторов экономического развития метрополии, что и обусловило борьбу за них. Мировой кризис 1877 г. активизировал конкуренцию между развитыми промышленными странами в мировой торговле, что побуждало европейцев искать новые рынки сбыта. Раньше всего к такому умозаключению пришли во Франции и Англии.

К 1890-м гг. мир оказался окончательно поделен между «старыми» европейскими державами, которые первыми вступили на путь активной колониальной экспансии[1]. Англия превратилась в самую крупную и могущественную колониальную империю. Ее мировые владения даже после потери США равнялись 1/6 части всей суши земли, на которой проживало 1/5 часть населения всей планеты. Россия же в эпоху колониальных захватов была занята освоением бескрайних просторов на Востоке, американцы покоряли Дикий Запад. Германия, долгое время занятая процессом объединения своих земель, позднее всех на фоне мощного экономического подъема приступила к осуществлению своих колониальных планов. Ей удалось захватить несколько колоний на юго-западе Африки, но передел мира к этому времени уже приближался к своему завершению.

Молодые колониальные державы были недовольны таким положение и активно включились в борьбу за «передел мира». Наиболее агрессивной оказалась Германия, открыто предъявлявшая претензии на свое «место под солнцем». В немецких политических кругах, выражавших свое недовольство сложившейся ситуацией, громогласно заявляли о желании сделать Германскую империю еще одной колониальной державой, заговорили о пересмотре территориального устройства мира, что привело к резкому ухудшению англо-германских отношений на фоне усиливающегося соперничества двух держав на море в конце XIX – начале XX вв.

На изменение расклада сил в Европе самым непосредственным образом сказывались и события, происходившие за многие десятки тысяч километров от ее столиц. В 1904 г. на Дальнем Востоке разразилась русско-японская война, вызванная борьбой двух стран за экономическое и политическое преобладание в Китае и Корее. Великие державы, стоявшие за спиной России и Японии, были недовольны все более активной политикой России на Дальнем Востоке. Японию поддерживали американское и английское правительства, которые финансировали все ее военные приготовления. Петербург на борьбу с Токио подталкивала Германия, рассчитывавшая, что Россия, надолго завязнув в тихоокеанском регионе, будет отстранена от европейских дел.

Русско-японская война повлияла на соотношение сил не только на Дальнем Востоке, но и в Европе. Французские политики, осознавая, что на восстановление союзной России, погрязшей в конфликте с Японией, потребуется достаточно долгое время, начали интенсивно искать сближения с Лондоном. Это привело к подписанию 8 апреля 1904 г. договора о Сердечном согласии (Антанте) между Францией и Великобританией[2]. Договор, состоявший из открытой и секретной частей, разграничивал сферы влияния и разрешал другие споры по колониальным вопросам между двумя странами. Например, в открытой декларации Франция отказывалась от любого противодействия Англии в Египте, а в ответ Лондон предоставлял Парижу свободу действий в Марокко; в секретных протоколах предусматривалась возможность ликвидации власти марокканского султана и самого этого государства.

Создание Антанты, ударив по интересам Германской империи, привело к кардинальным сдвигам в расстановке сил на международной арене. В Берлине поняли, что допустили непростительную ошибку, придерживаясь антирусской тактики, в недрах немецкого имперского министерства иностранных дел созрела идея начать настоящую войну против Франции. Неудачный ход событий для Санкт-Петербурга во время войны с Японией подвел немцев к мысли о возможности восстановить двусторонние дружеские отношения.

Под давлением Берлина 15 октября 1904 г. Австро-Венгрия заключила с Россией договор о «лояльном и абсолютном нейтралитете» в случае «неспровоцированной войны» со стороны третьей державы. По инициативе немецкой стороны 24 июля 1905 г. был заключен Бьеркский договор – союзное соглашение между Россией и Германией, подписанное на личной встрече Николая II и Вильгельма II, проходившей на яхте русского императора в Финском заливе у острова Бьерке, близ Выборга. Бьеркский договор, предусматривавший взаимную помощь двух стран в случае нападения третьей державы, противоречил русско-французскому союзу и в силу не вступил[3].

Планы Германии, направленные на раскол Антанты, потерпели полный крах. Англия в период марокканского кризиса[4] проявила себя как верная и надежная союзница Франции, а в сложных отношениях Петербурга и Лондона[5] началось потепление.

Разгромом российского флота и поражение России в русско-японской войне[6], в которой Токио активно поддерживал Лондон, притупили дальневосточные проблемы между Россией и Англией, заставили российскую дипломатию задуматься о бесперспективности дальнейшей конфронтации с «владычицей морей». С другой стороны, резкое обострение англо-германских противоречий, безудержная гонка вооружений на море, начатая Берлином, подтолкнули и британские правящие круги на сближение с Петербургом. Оживлению отношений российской и британской короны способствовало и появление на Ближнем Востоке общего врага у обеих держав в лице Германской империи, и целый ряд экономических факторов.

Первые свидетельства о намечаемом русско-английском сближении относятся к Альхесирасской конференции 1906 г.[7], через год после которой Лондон заявил о своем желании вместе с Францией поучаствовать в предоставлении России крупного финансового займа. Двусторонние контакты еще больше оживились после назначения на должность министра иностранных дел сэра Э. Грея, который сразу заявил о своем желании решить все проблемы в русско-английских отношениях, о чем и уведомил своего коллегу в Санкт-Петербурге В.Н. Ламздорфа. Ответным знаком из России стало назначение на пост министра иностранных дел сторонника сближения с Англией А.П. Извольского.

Русско-английские переговоры особенно интенсифицировались, начиная с мая 1906 года. Ревизии был подвергнут весь комплекс двусторонних отношений – раздел сфер влияния в Персии, Афганистане, Юго-Западном Тибете, режим мореплавания в черноморских проливах, обсуждались и многие другие проблемы, представлявшие взаимный интерес. Итогом русско-английских консультаций стало подписание 31 августа 1907 г. двустороннего соглашения, регламентировавшего разграничение сфер влияния Англии и России в Персии, Афганистане и Тибете. Так были заложены основы согласия между Россией, Англией и Францией.

Таким образом, в конце XIX – начале XX вв. Европа раскололась. Противоречия, сложившееся не только между великими державами, неизбежно должны были привести к общему переделу уже поделенного мира, то есть к мировой войне. На международной арене образовались два противостоящих друг другу союза: в начале 1880-х гг. сформировался Тройственный союз, куда вошли Германия, Австро-Венгрия и Италия, а в первые десятилетия XX в. появился союз, в который вошли Англия, Франция и Россия, – Антанта. Однако, вплоть до начала Первой мировой войны отдельные участники противоборствующих сторон предпринимали попытки изменить расклад сил на континенте и сблизиться то с одним, то с другим из участников коалиций[8].

3. Балканский «узел» международных противоречий

В череде локальных войн и конфликтов, которые потрясали Европу в конце XIX – начале XX века, особняком стоят те, что происходили на Балканах. Балканский полуостров уже несколько десятилетий именовали не иначе, как «пороховым погребом Европы». Дипломатическая борьба в этом районе крайне осложнилась в связи с национально-освободительным движением балканских народов против Османской империи и Австро-Венгрии. В этом регионе Старого Света сталкивались интересы слишком многих государств. При всей многогранности балканских конфликтов их суть заключалась в борьбе великих держав за «наследство больного» – Османской империи. Это соперничество накладывалось на крайне непростые отношения между самими странами Балкан.

Именно на Балканах в крайне острой форме столкнулись интересы Англии и Германии, стремившихся завоевать доминирующее положение в Турции, а также России и Австро-Венгрии, пытавшихся поставить под свой контроль национально-освободительное движение славянских народов. До поры до времени это соперничество проходило в определенных рамках, пока Вена не решила нарушить сложившееся в регионе положение.

Агрессивные устремления Вены на Балканах активно поддерживал Берлин, пытавшийся еще раз проверить на прочность Антанту. Потепление в русско-английских отношениях сильно удручало немецкого кайзера. После подчеркнуто дружественной встречи в Ревеле в июле 1908 г. русского государя Николая II и английского монарха Эдуарда VII в высших европейских кругах появились слухи о совместном русско-английском вмешательстве в события младотурецкой революции, которая в это время сотрясала Османскую империю. Германия стала подстрекать своего ближайшего союзника – Австро-Венгрию вмешаться в новый европейский конфликт.

5 октября 1908 г. австро-венгерский император заявил о распространении своего суверенитета на Боснию и Герцеговину. Россия, дав свое согласие на аннексию, тем не менее, предложила вынести этот вопрос на международное обсуждение и заявила о необходимости компенсации для целого ряда государств. Не выполнив данные Петербургу обязательства, Вена предприняла попытку уничтожения своего злейшего врага – Сербии, являвшейся историческим союзником России. План разделения Сербии между Австро-Венгрией, Болгарией и Румынией поддержал немецкий кайзер. 29 марта 1909 г. в Австро-Венгрия объявила мобилизацию пяти корпусов. В воздухе запахло войной. В этих условиях ослабленная в войне с Японией Россия не стала обострять отношения с Веной и стоявшим за ее спиной Берлином, признав аннексию Боснии и Герцеговины и отказавшись от требований созыва международной конференции.

События 1908-1909 гг. до предела накалили международную обстановку. Боснийский кризис, после которого призрак военной опасности постоянно стал витать над Европой, с одной стороны, крайне обострил отношения между Петербургом и союзными Германией и Австро-Венгрией, а с другой, – способствовал дальнейшему укреплению военных и политических связей России с Антантой. Все попытки руководства Германии посеять раздор в стане «сердечного согласия» в очередной раз потерпели крах.

Не успел разрешиться один дипломатический скандал, как тут же возник другой. 5 октября 1911 г. итальянские войска вторглись в североафриканские провинции Османской империи – Триполитанию и Киренаику (современную Ливию), началась итало-турецкая война. После года боевых действий между двумя противниками в Швейцарии был подписан договор, по которому к Риму переходил полный контроль над спорной территорией. Однако итало-турецкая война послужила стимулом для объединения ряда балканских государств в союз против Стамбула.

Утром 9 октября 1912 г. против турок боевые действия начала маленькая Черногория, а неделю спустя войну Турции объявили Сербия, Болгария и Греция. В этой войне турки потерпели быстрое и сокрушительное поражение. В начале ноября болгарская армия стояла у стен Константинополя, а 3 декабря было подписано перемирие. В феврале 1913 г. боевые действия возобновились, но поражение Османской империи было безусловным. Согласно Лондонскому договору почти вся территория европейской части Турции переходила к союзникам, и, таким образом, для балканских стран закончилось многовековое османское иго.

Разгром османской армии объединенными силами славянских государств и Греции нанес жестокий удар по интересам центральных держав. Стремясь расколоть блок балканских государств, Австро-Венгрия сделала все, чтобы посеять раздор в стане победителей. Сделать это было не так трудно – между балканскими странами постоянно вспыхивали споры по поводу проблем, связанных с разделом «наследства» Османской империи. Вене и Берлину удалось привлечь на свою сторону русофобский режим болгарского царя Фердинанда из немецкой династии Кобургов. Несмотря на все попытки российской дипломатии уладить конфликт на Балканах, ее усилия сохранить единство славянских государств успехом не увенчались. Польстившись на обещания Австро-Венгрии предоставить Софии кредиты и обширные территории на счет ее соседей, Болгария 29 июня 1913 г. вероломно напала на Сербию и Грецию. Так началась братоубийственная вторая балканская война.

Встав на путь предательства национальных интересов, прогерманский болгарский режим рассчитывал на то, что Германия и Австро-Венгрия сумеют убедить Румынию сохранить нейтралитет в этом конфликте. Однако румыны пришли на помощь сербам и грекам и 10 июля ввели свои войска в Южную Добруджу. Ситуацией воспользовалась Турция, которая присоединилась к своим недавним противникам, отбив у Болгарии Андрианополь. В этих условиях Австро-Венгрия отказалась предоставить какую-либо помощь еще недавно столь активно подстрекаемым ею болгарам, разгром которых стал неизбежен. 10 августа 1913 г. в Бухаресте между балканскими государствами был подписан мир, по которому Болгария потеряла не только недавно завоеванные у Турции территории, но и часть своих исконных земель.

Вторая балканская война имела очень важные геополитические последствия. В регионе сложилась новая расстановка сил, вместо единого союза православных государств под эгидой России фактически образовались две группировки: Сербия, Греция и Румыния, с одной стороны, Болгария и Турция – с другой. Такая ситуация была крайне выгодна центральным державам. Дипломатическая борьба двух главных противоборствующих в Европе группировок после второй балканской войны только обострилась: одни пытались примирить со своими христианскими соседями Болгарию и тем самым восстановить прежний блок балканских государств, другие, наоборот, желали к болгаро-турецкой коалиции присоединить еще и Румынию. Если к этому прибавить проблему черноморских проливов, обладание которыми было исконной мечтой русского правительства, то неудивительно, что летом 1914 г. мир вступил в стадию в ожидания, для начала военных действий нужен был повод. И он был найден.

4. Сараевское убийство и июльский кризис

28 июня 1914 г. в городе Сараево, столице Боснии и Герцеговины, произошло событие, послужившее формальным началом европейского политического кризиса, были убиты наследник австро-венгерского престола, племянник императора Франца Иосифа, эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга герцогиня София Гогенберг. Эта трагедия не стала случайностью. В начале XX века в Австро-Венгрии получило развитие националистическое движение славянских народов, вдохновителем которого являлась Сербия, небольшое христианское государство, завоевавшее независимость в результате долгой борьбы с Оттоманской империей и стремившееся к объединению всех балканских славян. Идея такого объединения оказывала большое влияние на славянское население Австро-Венгрии. Данная идея у наиболее радикальных ее приверженцев породила экстремистские взгляды, в результате чего эти люди встали на путь террора.

В конце июня 1914 г. на территории Боснии, бывшей турецкой провинции, сначала оккупированной (в 1878 г.), а затем и аннексированной (в 1908 г.) Австро-Венгрией, проходили маневры австрийских войск. С 25 июня за учениями наблюдал Франц Фердинанд, являвшийся генеральным инспектором армии. На следующий день после завершения маневров, 28 июня, эрцгерцог отправился вместе с супругой на машине в Сараево с официальным визитом к местному губернатору. Их торжественный въезд в боснийскую столицу пришелся на Видов день («Видовдан), траурный в истории югославян, ибо 28 июня 1389 г. в битве на Косовом поле турки нанесли поражение сербским войскам, и страна потеряла независимость.

Сербские националисты, жаловавшие австрийцев не больше турок, заранее расценили появление австрийского престолонаследника в центре Боснии как сознательное оскорбление всех балканских славян. К его приезду участники тайной организации «Млада Босна» подготовили покушение, расставив несколько террористов на пути следования кортежа автомобилей эрцгерцога в городскую ратушу. Первая попытка закончилась неудачно – бомба взорвалась среди охраны. Франц Фердинанд не внял совету отменить церемонию. Городской голова от имени жителей прочел заранее составленную речь, в которой выразил исключительную радость по поводу приезда его высочества, что в создавшихся условиях звучало издевательски. При возвращении из ратуши на одном из городских перекрестков эрцгерцог и его супруга были поражены несколькими выстрелами из пистолета.

Убийцей считается сербский националист гимназист Гаврило Принцип. Можно ли считать этот инцидент специально спланированным убийством, чтобы развязать в войну?

По мнению одного из участников убийства в Сараево югославского историка Васы Чубриловича, который, как и Гаврила Принцип, принадлежал к сербской молодежной революционной организации «Млада Босна», «…Первая мировая война началась бы и без Сараевского убийства…». В 1987 г. на конференции «Процессы по обвинению в государственной измене в годы Первой мировой войны» в Баня-Луке В. Чубрилович подвел итог своим многолетним размышлениям о Сараевском убийстве, заявив что не только сербская национальная интеграция противостояла австро-венгерской балканской политике, а все южнославянские народы включились в борьбу за создание самостоятельного государства. Для достижения этой цели молодежь революционных организаций видела один способ – индивидуальный террор.

Очевидно, что Сараевское убийство не было провокацией или специально спланированным убийством, с целью развязывания большой войны. Цель «Млады Босны» не была столь глобальна, как думали многие другие. Они добивались объединения Боснии с Сербией, как и сербская тайная организация «Объединение или смерть», известная больше как «Черная рука». Нет оснований говорить и о связях заговорщиков с правительством и официальными властями Сербии. Сербское правительство, хотя и догадывалось о заговоре, но не одобряло его, ибо страна была истощена двумя балканскими войнами, понеся тяжелые людские и материальные потери.

Тем не менее «сербский след» можно было использовать для развязывания войны. В Австро-Венгрии сформировалась влиятельная и сильная группа государственных и военных деятелей, выступавших за проведение жесткой политики в отношении Сербии. К войне правящие круги толкала охватившая их навязчивая идея доказать таким неоригинальным способом жизнестойкость и устойчивость империи.

В дни сараевского кризиса представители «военной партии», в том числе и австрийский премьер граф Карл фон Штюргк, были убеждены, что связь между славянами империи Габсбургов и славянами зарубежья может быть разорвана только войной, которая является единственным средством спасения Дунайской монархии. Начальник генерального штаба австро-венгерской армии и один из самых ярых приверженцев войны Конрад фон Гетцендорф писал: «Два принципа были в резком конфликте друг с другом: либо сохранение Австро-Венгрии как конгломерата национальностей, который должен выступать в виде единого целого перед внешним миром и видеть свое общее благо под властью одного государя, или же рост отдельных независимых национальных государств, притязающих на свои этнические территории Австро-Венгрии и таким путем вызывающих разрушение монархии. Конфликт между двумя этими принципами, нараставший давно, достиг высшей стадии вследствие поведения Сербии. Его разрешения нельзя было откладывать».

Провоцировала мировой пожар и общая атмосфера беспокойства и тревожного ожидания надвигавшейся развязки, которая царила в столицах всех великих держав. Психологическое состояние ожидания беды и готовности к ней историк М. Раухенштайнер обозначает термином беллицизм – более объемное понятие, чем просто милитаризм или воинственность. Обстановка в мире была накалена до такого предела, что малейшее международное столкновение могло привести к началу войны. Борьба за сферы влияния на Балканах, где непосредственно сталкивались интересы России и Австро-Венгрии, сыграла роковую роль в судьбах обеих стран. После Сараевского убийства Европа замерла в ожидании, стоял вопрос: воспользуются ли австро-венгерские и германские правящие круги убийством как поводом для того, чтобы развязать войну?

Еще в 1920-х гг. на эту тему было опубликовано достаточное количество документов, говорящих о том, что в дни июльского кризиса в Вене царила обстановка сомнений и нерешительности. Колебался по поводу ответных мер престарелый император Франц Иосиф. Австрийский монарх не был заинтересован в раздувании сараевского конфликта, так как было известно, что со своим племянником Францем Фердинандом он находился в неприязненных отношениях[9].

Нагнетала всеобщую истерию и австрийская печать: «Кровь эрцгерцога и его супруги взывает к небу!». Под давлением общественности 4 июля Франц Иосиф направил письмо германскому императору Вильгельму II: «Покушение на моего бедного племянника – прямой результат агитации сербских и русских панславистов, единственной целью которых является ослабление Тройственного союза и разрушение моей империи». Нити заговора, утверждал австрийский монарх, «тянутся в Белград». Следует устранить Сербию «как политический фактор на Балканах». Это был запрос на санкцию большой войны.

С момента сараевского убийства в течение двух полных напряжения и ожидания недель австро-венгерские политики, дипломаты, военные занимались судорожными поисками адекватного ответа на сербский вызов. Генерал Конрад воспринял теракт как «объявление Сербией войны Австро-Венгрии… на который может быть один ответ – война!». Он потребовал всеобщей мобилизации и объявления войны Белграду. В противном случае, по его убеждению, престижу монархии будет нанесен непоправимый ущерб и она перестанет существовать в качестве великой державы. К военному решению после недолгих колебаний стал склоняться и министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Леопольд фон Берхтольд.

Только влиятельный венгерский премьер-министр граф Иштван Тисса выступал против решительных действий в отношении Сербии. Он попытался бороться против охватившего австро-венгерскую верхушку военного психоза, но к середине июля под давлением правителей Австро-Венгрии и Германии отказался от своей позиции и дал добро на войну. Радикальная перемена во взглядах И. Тиссы произошла после его обмена мнениями с Францем Иосифом и германским послом в Вене Г. фон. Чиршки.

Воинственная аргументация посла была подкрепленная результатами миссии начальника канцелярии австро-венгерского МИД графа А. Хойоса, который 4 июля отправился в Берлин, чтобы запросить мнение главного союзника по вопросу воевать или нет?

Немецкая сторона без колебания дала положительный ответ, зная, что нападение на Сербию на 90% означало европейскую войну. Откладывать решение нельзя, заявил кайзер: «Россия, несомненно, займет враждебную позицию: она готова к этому, и, если разразится война между нею и Австрией, Германия выполнит свои союзные обязательства».

Таким образом, Россия явилась одним из важнейших факторов в принятии решения. Ее неготовность к войне сознавалось и учитывалось в Берлине. Министр иностранных дел Германии Готлиб фон Ягов в письме к немецкому послу в Лондоне князю К.М. Лихновскому рассуждал: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия тоже не хотят сейчас войны. Спустя несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия будет готова к войне. Тогда она задавит нас количеством своих солдат, тогда она построит свой балтийский флот и свои стратегические дороги. Тем временем наша группировка будет становиться все слабее. В России это хорошо знают и поэтому безусловно хотят еще на несколько лет покоя...». Австро-Венгрию он считал «распадающимся подобием государства», которое ненароком может и развалиться. 7 июля А. Хойос привез в Вену согласие Германии поддержать союзницу всеми силами и средствами вплоть до войны.

У союзников России по Антанте убийство наследника австрийского престола особой тревоги не вызвало. 20 июля в Россию приехали с государственным визитом президент Франции Раймон Пуанкаре и председатель совета министров Рене Вивиани, которые подтвердили свои союзнические обязательства в случае войны России с Германией. Именно поэтому уже готовый австрийский ультиматум Сербии решено было не вручать правительству Н. Пашича до тех пор, пока французская делегация не отбудет на родину, – таким образом, союзники лишались возможности проконсультироваться по этому вопросу.

Австрийский ультиматум был вручен сербскому правительству только после того, как Россию покинул французский президент – 23 июля. Для ответа Белграду был дан срок в 48 часов. Ультиматум начинался со слов о попустительстве сербского правительства антиавстрийскому движению в Боснии и Герцеговине и обвинений официального Белграда в организации террористических актов. Далее следовали десять конкретных требований[10]. Этот документ фактически являлся провокацией, особенно в той его части, в которой требовалось предоставить австрийским властям право провести следствие по делу об убийстве наследника австрийского престола на территории Сербии, и был составлен таким образом, чтобы ни одно уважающее себя независимое государство не могло его принять. Сербское правительство тотчас же обратилось за помощью к России.

Когда 24 июля телеграмма о событиях на Балканах легла на стол российского министра иностранных дел С.Д. Сазонова, тот воскликнул в сердцах: «Это европейская война!» В тот же день состоялось заседание Совета министров, на котором сербам предлагалось в ответе на австрийскую ноту проявить умеренность. Одновременно министр встретился с германским послом Ф. Пурталесом в надежде побудить Берлин миротворчески воздействовать на австрийцев.

Характерна при этом политика, какую вел официальный Лондон. Сразу же после убийства наследника австрийского престола глава британской дипломатии сэр Э. Грей выразил Вене глубокие сожаления, а затем на долгое время замолчал. Лишь 6 июля на встрече с германским послом в Лондоне Грей намекнул, что Англия не допустит уничтожения Франции, а о России не было сказано ни слова. Еще через три дня Э. Грей заявил все тому же князю Лихновскому, что Англия не связана какими-либо союзными обязательствами ни с Россией, ни с Францией. При этом он излучал оптимизм. Интересно, что и австрийскому послу в Лондоне Грей говорил об ущербе мировой торговли, который может нанести война между четырьмя великими европейскими державами – Австро-Венгрией, Германией, Россией и Францией. О вероятном участии пятой великой державы – Англии – ни слова. Таким образом, у Берлина сложилось стойкое убеждение, что Лондон не будет вмешиваться в балканский конфликт, и это только придавало агрессивности немцам. Этому способствовала и непростая внутриполитическая обстановка в самой Великобритании, где все еще сильно было влияние пацифистов.

В назначенный срок Сербия подготовила ответ на австрийский ультиматум. Ответная нота была составлена в крайне примирительных и дипломатичных тонах. Из десяти пунктов требований Вены было принято девять, сербы отказались только допустить, чтобы следствие по убийству Франца-Фердинанда вели австрийские чиновники, так как это было бы расценено всем миром как отказ Сербии от собственного суверенитета. Тем не менее, австрийский посланник в Белграде барон В. Гизль, убедившись, что сербы не принимают один пункт ультиматума, затребовал свои паспорта и покинул Белград. Далее события развивались по нарастающей.

В ответ на объявление Австро-Венгрией войны Сербии 28 июля и обстрела Белграда Россия объявила мобилизацию в приграничных с Австро-Венгрией районах. На следующий день англичане открыли карты, заявив Лихновскому, что Англия будет оставаться безучастной только до тех пор, пока конфликт будет ограничен Австро-Венгрией и Россией, если же в него окажется втянута и Франция, Лондон долго оставаться в стороне не намерен. Это заявление произвело в Берлине шок, а кайзер был просто взбешен. Вместо войны только против России и Франции немцам теперь предстояло воевать и против Англии, полностью господствовавшей на море и имевшей за счет обширных колоний практически неограниченные людские и сырьевые ресурсы. Вдобавок к этому воевать на стороне центральных держав отказалась и участница Тройственного союза Италия. В Берлине уже начали поговаривать о том, что Англия могла бы, чисто гипотетически, выступить посредницей в балканском конфликте, и призвали Вену ограничиться лишь занятием Белграда в качестве залога на будущих переговорах.

Ход событий, однако, остановить уже было невозможно. 30 июля был подписан указ Николая II о всеобщей мобилизации в России. Германия потребовала от России прекратить мобилизацию, но, получив отказ, 1 августа объявила войну Российской империи. 1 августа 1914 года, используя совершенно надуманный предлог о провокациях со стороны французских пограничников и мнимых налетах французской авиации на спящих бюргеров, немецкий канцлер составил текст объявления войны Франции. Нота была вручена французской стороне под вечер 3 августа.

Германии необходимо было объяснить миру, почему они вероломно напали на Бельгию, чей нейтралитет давно был признан всеми ведущими европейскими державами, в том числе и самой Германией. Для начала канцлер Т. Бетман-Гольвег публично назвал международный договор о нейтралитете Бельгии «клочком бумаги», а затем официальные лица Германии заявили о якобы готовящемся в эту страну вторжении французской армии и 2 августа ультимативно потребовали пропустить в Бельгию для отражения агрессии немецкие войска. На размышление бельгийцам давались сутки. Руководство Бельгии не подчинилось диктату вероломного соседа и обратилось за помощью к странам Антанты. 4 августа 1914 г. под благородным предлогом защиты нейтралитета Бельгии на стороне своих союзников по Антанте выступил Лондон вместе со всеми своими доминионами. Так война приняла подлинно мировой характер.

5. Стратегические цели, вооруженные силы и планы сторон

Несмотря на глобальный характер международных противоречий, приведших мир к всеобщей войне, основным театром военных действий стала именно Европа. Причиной тому было не только главенствующее положение в обеих противоборствующих коалициях крупнейших европейских держав, но и господствовавшая в то время стратегическая концепция ведения военных действий. Основной смысл ее сводился к нанесению сокрушающего удара в ходе одного или нескольких решающих фронтальных сражений с уничтожением максимального числа живой силы армии противника. Военный разгром враждебной коалиции рассматривался как достаточное основание для выгодного пересмотра самих основ мирового политического и экономического порядка с решением стратегических задач стран-победительниц. Таким образом, соперничество нескольких держав приобретало судьбоносный характер для всего человечества.

Правящие круги капиталистических держав готовились к войне на протяжении многих лет и создали мощную военную промышленность, основу которой составляли крупные государственные заводы – оружейные, пороховые, снарядные, патронные, судостроительные и другие. К производству военной продукции привлекались частные предприятия: в Германии – заводы Круппа, в Австро-Венгрии – Шкода, во Франции – Шнейдер-Крезо и Сен-Шамон, в Великобритани – Виккерс и Армстронг-Уитуорт, в России – Путиловский завод и другие.

Враждебные коалиции энергично укрепляли свои вооруженные силы. Готовясь к решающей схватке, страны Антанты[11] и Четверного союза[12] сосредоточили невиданные человеческие и материальные ресурсы. В мобилизационных запасах находилось более 16 млн. винтовок, 24,6 тыс. пулеметов, почти 25 тыс. артиллерийских орудий, около 10 млрд. патронов и 26,6 млн. снарядов. Причем этих запасов хватило лишь на первые месяцы войны, и впоследствии вся мощь индустрии воюющих стран была использована для военных нужд.

На службу войне были поставлены достижения науки и техники, что привело к новому рывку в разработке, производстве и практическом использовании новейших видов оружия. Появилось более совершенные магазинные скорострельные винтовки, пулеметы, минометы, ручные гранаты, намного повысившие огневую мощь пехоты; в артиллерии резко возросло количество нарезных орудий новейших систем. Большое стратегическое значение имело развитие железных дорог, позволявших значительно ускорить сосредоточение и развертывание крупных войсковых масс на театрах военных действий и осуществлять бесперебойное снабжение действующих армий людскими пополнениями и всеми видами материально-технического обеспечения. Широкое применение в военных целях получила телефонная, телеграфная связь, радиоаппаратура, что облегчало организацию управления войсками. Все более важную роль начал играть автомобильный транспорт. Быстро увеличивалась численность армий и обученного запаса (табл. 1).

Возникла военная авиация, которая, несмотря на техническое несовершенство, постепенно приобретала важное стратегическое значение. За годы войны количество самолетов выросло с 1 до 10 тысяч. Уже в годы войны зародились новые виды войск – бронетанковые и химические. В составе военно-морских флотов шла ускоренная подготовка новых более мощных типов военных кораблей, которые получили название дредноутов (сооружались с 1905 г.), развертывалось строительство подводных лодок, морской авиации, производство новейшего минного и торпедного оружия.

Согласно теории «морской силы», разработанной в конце XIX в. офицером флота США и военно-морским теоретиком Алфредом Тайером Мэхэном (1840-1914), военно-морскому флоту принадлежала решающая роль в любой войне, а завоевание господства на море рассматривалось как единственная цель, достижение которой означало не только победу над противником, но и мировое лидерство. Руководствуясь концепцией адмирала А.Т. Мэхэна в качестве официальной доктрины, английский парламент в 1889 г. принял закон, по которому флот этой страны должен был превосходить по своей мощи флоты двух наиболее сильных стран. В марте 1898 г. в Германии был принят «Закон о флоте», который предусматривал строительство целой серии мощных современных боевых судов, в том числе 11 эскадренных броненосцев. Так началась новая фаза гонки вооружений на море и подготовки к очередному переделу мира.

К началу XX столетия увлечение маринизмом в Европе и Америке приняло такой характер, что гонка морских вооружений, по сути, не столько обеспечивала обороноспособность страны, сколько поддерживала национальный престиж. Особенно это хорошо видно на примере такой сухопутной страны, как Россия, которая с 1907 по 1914 год на 173,9 % увеличила свои расходы на строительство флота.

К 1914 г. германский флот прочно занял второе место в мире после флота Великобритании. Другие государства также стремились к усилению своих ВМФ, но финансово-экономические возможности не позволили им осуществить принятые кораблестроительные программы. Непомерная гонка вооружений требовала огромных финансовых средств, что ложилось тяжелым бременем на плечи населения индустриальных стран.

Германия превосходила в военном отношении любую из стран обеих коалиций. Ее основными преимуществами была более длительная и целенаправленная подготовка к войне, развитая железнодорожная сеть, обеспечивавшая быструю переброску резервов, готовность к массовому внедрению новейших технических изобретений и видов вооружений (например, тяжелых гаубиц, пулеметов, подводных лодок, химического оружия), великолепные профессиональные качества офицерского корпуса, передовая система комплектования, основанная на всеобщей воинской повинности и эффективной работе с резервистами, мощная пропагандистская машина. Однако ее союзники оказались подготовлены гораздо хуже.

Австро-венгерская и турецкая армии уступали германской и по уровню технического оснащения, и по подготовке офицерского корпуса, и по моральным качествам. Поэтому в целом баланс сил к началу войны явно складывался в пользу Антанты. Если страны германского блока имели в составе армий более 3 800 тыс. человек, то их противники – более 5800 тыс. Соотношение орудий было 9383 к 12294, самолетов – 311 к 597, линейных кораблей – 53 к 101, крейсеров – 62 к 156, подводных лодок – 35 к 174. Суммарный экономический потенциал Антанты, сырьевая и продовольственная база, человеческие ресурсы также превосходили соответствующие показатели стран германского блока.

Широкий размах приобрела идеологическая подготовка войны, для которой использовались все средства пропаганды: печать, литература, искусство, церковь. Народам старались внушить мысль о неизбежности вооруженных столкновений, всячески насаждали милитаризм, разжигали шовинизм. Правительства всех стран, играя на патриотических чувствах народов, оправдывали гонку вооружений, маскировали захватнические цели лживыми рассуждениями о необходимости защиты отечества от внешних врагов.

Задолго до начала мировой войны с учетом складывающегося соотношения сил генеральные штабы великих держав разрабатывали свои стратегические планы, которые обусловливались военно-экономическим потенциалом каждой страны, ее стратегическим положением и теми целями, которые, данное государство стремилось достичь в мировой войне. Геополитические цели определялись, главным образом, положением стран в мировой колониальной системе, соперничеством за влияние в регионах, выгодных в качестве рынков сбыта промышленной продукции и источников сырья[13]. Все стратегические расчеты ориентировались на кратковременность и скоротечность будущей войны.

Германский стратегический план – план Шлиффена, подготовленный начальником генерального штаба Шлиффеном, был ориентирован на проведение кратковременной и энергичной военной кампании с последовательным разгромом Франции и России двумя молниеносными ударами. Он предусматривал быстрые и решительные действия против Франции и России. Предполагалось в течение 6-8 недель разгромить Францию, после чего всеми силами обрушиться на Россию и победоносно окончить войну. Основная масса войск (4/5) развертывалась на западной границе Германии и предназначалась для вторжения во Францию. Им ставилась задача нанести главный удар правым крылом через Бельгию и Люксембург, обойти левый фланг французской армии западнее Парижа и, отбросив ее к германской границе, заставить капитулировать. Против России выставлялось прикрытие (одна армия) в Восточной Пруссии. Военное командование Германии считало, что оно успеет разгромить Францию и перебросить свои войска на Восток до перехода русской армии в наступление. Главные силы германского флота (т. н. флот Открытого моря) предполагалось расположить в базах Северного моря и действиями легких сил и подводных лодок ослабить британский флот, а затем уничтожить его главные силы в генеральном сражении. Несколько крейсеров выделялось для операций на морских сообщениях Великобритании. На Балтийском море ставилась задача не допускать активных действий русского флота.

Австро-венгерское командование планировало военные действия на двух фронтах: в Галиции – против России и на Балканах – против Сербии и Черногории. Не исключалась возможность образования фронта против Италии, которая была ненадежным членом Тройственного союза и могла перейти на сторону Антанты. Это обусловило составление трех вариантов плана войны и деление сухопутных сил на три оперативных эшелона (группы): группу «А» (9 корпусов), предназначавшуюся для действий против России, «минимальную группу Балкан» (3 корпуса) – против Сербии и Черногории и группу «Б» (4 корпуса), которая являлась резервом верховного командования и могла быть использована как для усиления первых двух групп, так и для образования нового фронта в случае выступления Италии.

Генеральные штабы Австро-Венгрии и Германии поддерживали между собой тесную связь, координируя свои стратегические планы. Австро-венгерский план войны против России предусматривал нанести главный удар из Галиции между Вислой и Бугом на Северо-Восток навстречу германским войскам, которые должны были одновременно развивать наступление из Восточной Пруссии на Юго-Восток к Седлецу в целях окружения и разгрома группировки русских войск в Польше. Австро-венгерский флот на Адриатическом море имел задачу оборонять побережье.

Русский Генеральный штаб разработал два варианта плана войны, носившие наступательный характер. Вариант «А» предусматривал развертывание главных сил русской армии против Австро-Венгрии, вариант «Г» – против Германии, если она будет наносить главный удар на Восточном фронте. Осуществленный в действительности вариант «А» планировал концентрические наступления в Галиции и в Восточной Пруссии в целях разгрома противостоящих группировок противника, а затем общее наступление в пределы Германии и Австро-Венгрии. Для прикрытия Петрограда и Юга России выделялись две отдельные армии. Создавалась также Кавказская армия на случай вступления в войну Турции на стороне Центральных держав. Балтийскому флоту ставилась задача оборонять морские подступы к Петрограду и не допускать прорыва германского флота в Финский залив. Черноморский флот не имел утвержденного плана действий.

Французский план войны против Германии («план № 17»), разработанный начальником генерального штаба генералом Жоффром, носил «оборонительно-наступательный» характер. Он предусматривал переход в наступление силами правого крыла армий в Лотарингии и силами левого крыла против Меца. Возможность вторжения германских войск через Бельгию вначале не учитывалась, т.к. нейтралитет Бельгии был гарантирован великими державами, в том числе и Германией. Лишь 2 августа был утвержден вариант к «плану № 17», который содержал уточнение: в случае наступления германских войск через Бельгию развивать боевые действия на левом крыле до рубежа р. Маас от Намюра до Живе.

Французский план отражал неуверенность французского командования в борьбе с более сильной Германией и фактически ставил действия французской армии в зависимость от действий германских войск. Флот на Средиземном море должен был обеспечить перевозку колониальных войск из Северной Африки во Францию, блокировав австро-венгерский флот на Адриатическом море; часть сил французского флота выделялась для обороны подступов к Ла-Маншу.

Великобритания в расчете на то, что военные действия на суше будут вестись армиями ее союзников – России и Франции, не планировала операций сухопутных войск. Она обязалась только направить на континент в помощь французам экспедиционный корпус. Флоту были поставлены активные задачи – установить дальнюю блокаду Германии на Северном море, обеспечить безопасность морских коммуникаций, разгромить германский флот в генеральном сражении.

Содержание стратегических планов великих держав показывает, что все они строились из расчета на короткую войну, в которой потребности фронта обеспечивались бы за счет накопленных мобилизационных запасов и работы военных предприятий. Ставка «на молниеносную войну» была выражена и в намеченной всеми планами группировке сил. Все страны развертывали свои силы в один стратегический эшелон. Широкое развертывание стратегических резервов не предусматривалось, поскольку каждая страна планировала завоевание победы в короткие сроки, путем разгрома противника в одном или нескольких генеральных сражениях.

Несмотря на наличие военных союзов и коалиционный характер войны, ни одна из военных коалиций не создала единый стратегический план и единое командование. Планы союзных стран были весьма слабо согласованы. Более того, империалистические державы всячески уклонялись от выполнения союзнического долга, опасались больших успехов своих союзников.

Авторы стратегических планов не учитывали опыт первых военных конфликтов начала ХХ века. Они не заметили, что условия ведения войны коренным образом изменились. В частности, недооценивалась возросшая роль экономического и морального факторов.

6. К вопросу о причинах Первой мировой войны

Поиск причин, которые привели к Первой мировой войне остается актуальным и в настоящее время. Несовпадения взглядов в понимании тайн и загадок, которые окружали дипломатическую, социально-политическую и военную историю Первой мировой войны, не стало меньше за почти 100 лет исследовательского поиска.

Несмотря на многочисленность трудов, посвященных тем или иным аспектам истории Первой мировой войны, в ней по-прежнему немало спорных вопросов и разноречивых суждений. Прежде всего, это касается целей войны – было ли у России стремление к захвату Константинополя и проливов или она, как и другие страны Антанты, имела намерение сокрушить военно-политическое могущество Германии и не допустить торжества пангерманизма в Европе.

Существуют также различные интерпретации вопроса о достаточности средств, которыми располагало российское правительство для достижения целей войны. Традиционным для историографии является признание общей экономической и политической отсталости России, а ее военного потенциала, как крайне недостаточного для ведения новой по техническим условиям и психологическим последствиям войны. Но наряду с ним в последние годы сложилась довольно положительная оценка проведенной царским правительством в конце ХIХ – начале ХХ вв. модернизации экономики и на этой основе обновления флота и вооружения сухопутной армии.

По мнению историков А.Ф. Киселева и Э.М. Щагина, русская военная мысль во многих отношениях превосходила западные представления о специфике современной войны, предсказывая ее затяжной и позиционный характер. Русская армия являлась одной из сильнейших в Европе и во многих отношениях подготовленной лучше своих противников. Благодаря огромной работе флотоводцев, Россия успешно противостояла врагу на море в течение всей войны.

Первая мировая война явилась большим испытанием для российского общества, изменив его экономику, политику, общественную психологию и индивидуальное сознание людей. Большинство историков придерживаются мнения о том, что существует прямая связь между событиями 1 августа 1914 г. и гибелью монархии в феврале 1917 г. в России, ноябрьской революцией в Германии, мартовской – в Венгрии. В этом смысле война разделила всемирную историю на две эпохи, открыв совершенно новую ее страницу, наполненную социальными взрывами и потрясениями. Однако является ли отмеченная связь событий исторической закономерностью? Не следует ли признать, что механизм вызревания революции в условиях войны зависит от комбинации ряда факторов – социально-экономического «запаса прочности» существующего режима, гибкости и дальновидности правительственной политики, силы патриотических чувств народа, позиции либеральных и революционных партий и других?

Решить эту проблему, ответить на дискуссионные вопросы каждый может попытаться самостоятельно, обратившись к соответствующим историографическим и конкретно-историческим источникам.

Некоторые исследователи придавали большое значение субъективным факторам. Так, американский историк С. Фей исходит из того, что «войну вызвала система тайных союзов, создававшихся людьми, находившихся у власти». Немецкий теоретик К. Каутский утверждал, что война была вызвана тем обстоятельством, что система управления в Германии привлекала к государственному руководству элементы, настолько к этому неспособные, легкомысленные или карьеристские, что они безрассудно втянули страну в авантюру, из которой оказался только один выход – объявление войны России и Франции. В центре внимания немецких историков оказались агрессивные цели Антанты.

По мнению немецкого историка Г. Онкена, Германия преследовала перед 1914 г. только мирные цели. Согласно его концепции, стремление Парижа к установлению границ по Рейну было одной из решающих причин возникновения войны. Британия же занималась подстрекательством к войне, что привело к коренному перевороту в англо-германских отношениях. Крах созданной Отто фон Бисмарком империи и провал мировой политики изображался немецкими историками как неизбежное следствие «заговора» других держав против находившейся на подъеме молодой нации.

По мнению отечественного историка Ю.А. Писарева, в Европе имелись могущественные силы, вершившие ее судьбу, главными среди которых являлись Германия и Великобритания. Принципиально важным шагом в трактовке Первой мировой войны явилось исследование немецкого ученого Ф. Фишера. Он убедительно показал, что целью германской мировой политики было превращение Германии в мировую державу. Германия планомерно подготавливала войну и сознательно ее развязала в июне 1914 года. Однако всеми исследователями признается одна из причин первой мировой войны – столкновение великодержавных интересов ведущих в ту пору государств, монополистических спрутов. Международная обстановка была настолько накалена, что в воздухе чувствовался запах пороха.

Начало XX столетия отмечено в истории межгосударственных отношений чрезмерной интенсивностью различных соглашений, договоров и других видов отношений политического и военного характера. Эта суета не могла не вызывать тревожного ощущения, а военная направленность письменных договоренностей усиливала это. Во всех письменных документах идет речь о территориях, территориальном положении договаривающихся сторон.

Одна из ведущих мировых тенденций, которая привела к войне 1914-1918 гг., воплотилась в милитаризации мышления, экономики, общественных институтов, науки. Уже довоенный период характеризовался необычным ростом расходом на армию. «Военная культура» превратилась в доминирующий элемент цивилизованного развития. Идеи военного превосходства отравляли атмосферу контактов между государственными деятелями и простыми людьми.

Первая мировая война возникла в результате начавшегося глобального системного кризиса, в который вступило западное индустриальное общество, который охватил практически все сферы его жизни. Общепризнанно, что эта война стала следствием экономического и политического соперничества великих держав, обострения противоречий между ними, раскола Европы на два враждебных блока – германо-австрийский союз и Антанту. Это противостояние держав обострялось неравномерностью развития капитализма и ожесточенной борьбой за господство на мировом рынке, осуществление захвата чужих территорий и установление своего экономического господства. Ключевым в этом направлении стал балканский «узел» противоречий, явившийся одной из важнейших причин Первой мировой войны.

*     *     *

К августу 1914 г. «пороховой погреб» Европы, каким считались Балканы, взорвался. Локальный конфликт, вспыхнувший в этом репгионе, перерос в первую в истории всеобщую, мировую войну. Исходной ступенью в подготовке мировой войны как средства разрешения внешних и внутренних противоречий явилось создание системы военно-политических блоков. По своему характеру эта война представляла собой открытый конфликт между двумя группировками капиталистических стран, борющихся за военно-политическое господство на европейском континенте, передел сфер колониального влияния, за источники дешевого сырья и рынки сбыта своих товаров. Первая мировая война была порождена внутренней трансформацией индустриальной цивилизации, попытками найти выход из нарастающего социально-экономического, политического и духовного кризиса на путях внешней экспансии. Она стала закономерным итогом развития мира на рубеже XIX – XX столетий.

Литература

1.     «Круглый стол». Первая мировая война и ее воздействие на историю XX века // Новая и новейшая история. – 1994. – № 4-5. – С. 34-68; С. 74-112.

2.     Всемирная история: В 24 тт. – Т. 19. Первая мировая война / А.Н. Бадак, И.Е. Войнич, Н.М. Волчек и др. – Мн.: Литература, 1997. – 512 с.

3.     За Балканскими фронтами Первой мировой войны / Отв. ред.В.Н. Виноградов. – М.: Индрик, 2002. – 504 с.

4.     Игнатьев А. В. Внешняя политика России 1907-1914. Тенденции. Люди. События. М., 2000. С. 70.

5.     Игнатьев А.В. Последний царь и внешняя политика: Николай II // Вопросы истории. – 2001. – № 6. – С. 3-24.

6.     История дипломатии / Под ред.А. А. Громыко. - 2-е изд. – Т. 3. – М.: Политиздат, 1965. – 397 с.

7.     История первой мировой войны 1914-1918 гг. Т. 1-2 / Под ред. И.И. Ростунова. – Т.1. – М.: «Мысль», 1975. – 326 с.

8.     Козенко Б.А. Отечественная историография первой мировой войны // Новая и новейшая история. – 2001. – № 3. – С. 12-37.

9.     Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918. – Т. 1. – М.: Соцэкгиз, 1923. – 456 с.

10.на Балканах. – Монреаль, 1983. – 397 с.

11.Первая мировая война и международные отношения. – СПб., 1995. – 608 с.

12.Первая мировая война. Пролог XX века. – М.: Наука, 1999. – 698 с.

13.Писарев Ю.А. Сербия на Голгофе. – М.: Наука, 1992. – 503 с.

14.Писарев Ю.А. Тайны первой мировой войны: Россия и Сербия 1914-1915 гг. – М.: Наука, 1990. – 218 с.

15.Полетика Н.П. Возникновение первой мировой войны. – М.: Наука, 1964. – 348 с.

16.Сазонов С.Д. Воспоминания. – М.: Международные отношения, 1991. – 398 с.

17.Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг. М.;Л., 1928.

18.Шамбаров В.Е. За Веру, Царя и Отечество. – М.: Алгоритм, 2003. – 655 с.

19.Шацилло В.К. Первая мировая война 1914-1918. Факты. Документы. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. – 480 с.