К 125 – летию
со дня рождения О.Э.Мандельштама
Литературная
гостиная
Составила учитель
русского языка и литературы
МБОУ ООШ№66
Танкова А.Н.
Учитель. Громкая,
и поистине всемирная слава пришла к этому едва ли не самому удивительному и
трагическому Мастеру отечественной поэзии прошлого века только спустя
десятилетия после страшной смерти в Гулаге. Но и при короткой своей жизни
бездомного скитальца, отрешённый от земной суеты, мало печатавшийся, он был в
кругах творческой интеллигенции фигурой почти культовой.
Вскоре после того, как в середине 50-х
годов на Западе выпустили большой однотомник стихов и прозы полузапрещённого
тогда в Советском Союзе Мандельштама, Анна Ахматова сказала: «Сейчас Осип
Мандельштам – великий поэт, признанный всем миром. О нём пишут книги, защищают
диссертации. Быть его другом – честь, врагом – позор». А выдающийся итальянский
кинорежиссёр Пьер Паоло Пазолини писал в 1972 году: «То, чем нас одарил Мандельштам,
- легконогий, умный, острый на язык… изысканный, жизнерадостный, чувственный,
всегда влюблённый, открытый, ясновидящий и счастливый даже в сумерках своего
нервного заболевания и политического кошмара, молодой…причудливый и утончённый…
улыбающийся и терпеливый, - принадлежит к числу самых счастливых поэтических
прозрений ХХ века».
Мандельштам всю жизнь казался
таинственно противоречивым даже друзьям и единомышленникам, потому что
мучительно искал близости с современностью и с ужасом отталкивался от неё.
Будущий поэт родился в семье купца первой гильдии, вырос в Петербурге, окончил
Тенишевское училище, эту «кузницу культурных народов» начало 20-го столетия,
учился в Сорбонне и в Гейдельбергском университете.
Ученик 1. Согласно
семейной легенде, предки Мандельштама были выходцами из Испании. А основателем
рода считался ювелир при дворе курляндского герцога Бирона, будущего фаворита
императрицы Анны Иоановны. Младший брат поэта, Евгений, с гордостью сообщал,
что их семья «дала миру известных врачей, физиков, переводчиков Библии и
знатоков Гоголя».
Отец перевёз семью сначала в
аристократический пригород столицы Павловск, а затем – в Петербург. Эти детские
впечатления через 20 лет нашли отражение в стихотворении «Концерт на вокзале».
Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит,
Но, видит Бог, есть музыка над нами,
Дрожит вокзал от пенья аонид,
И снова, паровозными свистками
Разорванный, скрипичный воздух слит.
Огромный парк. Вокзала шар
стеклянный.
Железный мир опять
заворожён.
На звучный пир в элизиум
туманный
Торжественно уносится вагон:
Павлиний крик и рокот
фортепьянный.
Я опоздал. Мне страшно. Это –
сон.
Оно перекликается с лермонтовским «Выхожу один
я на дорогу…»
Ученик 2. Образ
«родной» и «милой тени» в этом исповедальном стихотворении связан с матерью
поэта. «Детей воспитывала и вводила в жизнь мать… Матери мы обязаны всем,
особенно Осип», рассказывал самый младший из братьев.
Чувству бездомности и «хаосу иудейскому»
противостоял в сознании Мандельштама в юные годы ампирный имперский Петербург,
одновременно притягивавший и отталкивавший его. «Гранитные и торцовые кварталы…
с разливом площадей, с кудрявыми садами, островами памятников, кариатидами
эрмитажа… особенно же арку Генерального штаба, Сенатскую площадь и голландский
Петербург я считал чем-то священным и праздничным», - напишет он в «Шуме
времени».
В стихах же будет рождаться другой
чеканный облик-символ рокового Города, олицетворяющего для поэта российскую
державу.
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припёке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке, -
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой – посольства полумира.
Адмиралтейство, солнце, тишина.
И государства жёсткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Это стихотворение посвящено Николаю
Гумилёву. Судьбоносная встреча с ним Мандельштама произойдёт в 1910 году.
Ученик 3. Биография
поэта – его стихи. Мандельштамом они завладели ещё в дошкольном возрасте. Но к
азам поэзии его приобщил молодой Владимир Гиппиус, преподававший в училище
русскую литературу, выходец из того же старинного немецкого рода, что и
известная поэтесса серебряного века Зинаида Гиппиус.
Он всю жизнь казался таинственно
противоречивым даже друзьям и единомышленникам, потому что мучительно искал
близости с современностью и с ужасом отталкивал её. Отсюда поэтическое
признание в двадцатые: «Нет, никогда ничей я не был современник…»
* * *
Заблудился
я в небе – что делать?
Тот,
кому оно близко, - ответь!
Легче
было вам, Дантовых девять
Атлетических
дисков, звенеть.
Не
разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать
и сейчас же ласкать,
Чтобы
в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская
била тоска.
Ученик 4. К 1911
году семья начала неотвратимо разоряться, и дальнейшее обучение в Европе
сделалось невозможным. Манднльштам стал учиться в Петербургском университете,
учился достаточно безолаберно. Зато стал профессиональным поэтом, обратившим на
себя внимание мэтров Серебряного века. Он свёл дружбу с Гумилёвым и Ахматовой,
его стихи печатались в журналах «Аполлон», «Гиперборей», «Новый сатирикон» и
др. В 1912 году Мандельштам познакомился с Блоком и вступил в группу акмеистов.
В те годы он был увлечён поэзией Блока. Но Блок относился к нему прохладно, в
отличии от Ахматовой с Гумилёвым. Это были поистине счастливые годы в
многострадальной жизни Осипа Эмильевича.
***
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
Ученик 5. К осени
1911 года Гкмилёв и Городецкий создали поэтический кружок, объединивших молодых
подающих надежды стихотворцев, - «Цех поэтов», и вскоре Мандельштам стал там
«первой скрипкой».
В марте 1912 года Гумилёв и Городецкий
решили объявить о литературном направлении. якобы идущем на смену символизму.
Акмеизм – от греч. – «пик, максимум, цветущая пора». Мистицизму и туманности
символизма акмеисты противопостовляли чувственное восприятие окружающего мира.
Мандельштам примкнул к новому
направлению не сразу, а после раздумий в октябре 1912 года.
***
Бессонница. Гомер. Тугие
паруса.
Я список кораблей прочёл
до середины:
Сей длинный выводок, сей
поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то
поднялся…
И море, и Гомер – всё движется
любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер
молчит,
И море чёрное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к
изголовью.
Ученик 6. Согласно
семейной легенде, предки Мандельштама были выходцами из Испании. А основателем
рода считался ювелир при дворе курляндского герцога Бирона, будущего фаворита
Анны Иоановны. Младший брат поэта Евгений с гордостью говорил, что их семья
«дала миру известных врачей и физиков, переводчиков Библии и знатоков Гоголя».
В счастливые предреволюционные годы он
сблизился с литературно-артистической богеимой, заводил новые знакомства,
романтические связи. Стихи рождались непрерывно. И какие стихи! Однако любовная
лирика почти не встречалась, он ещё не научился писать о любви, в чём сам
смущённо признавался.
КАССАНДРЕ
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих,
Кассандра, глаз,
Но в декабре торжественного бденья
Воспоминанья мучат нас…
Когда в июле 1914 года Германия объявила войну
России, вслед за Гумилёвым Мандельштам тоже рвался на фронт, но не подлежал
призыву из-за сердечной астении.
Попытался получить место санитара, в чём было
отказано. Он был безумно расстроен, но, вернувшись в Петербург, он до конца
войны сотрудничал в Союзе городов – либеральной организации помощи действующей
армии.
Ученик 7. С
сёстрами Анастасией и Мариной Цветаевыми Осип познакомился летом 1915 года. В
начале января следующего года началась бурная, но недолгая любовь Марины
Цветаевой и Мандельштама.
***
На розвальнях, уложенных соломой,
Едва прикрытые рогожей роковой,
От Воробьёвых гор до церковки
знакомой
Мы ехали огромною Москвой…
В первых числах июня 16 г.в подмосковном
Александрове произошёл разрыв с Цветаевой, печально отозвавшийся в его стихах:
Нам остаётся только имя:
Чудесный звук на долгий срок.
Прими ж ладонями моими
Пересыпаемый песок.
Ученик 8. По
рекомендации А. Луначарского Мандельштам поступил на службу в Наркомпрос.
Мелкая должность завподотделом художественного развития учащихся высшей школы
была «нудная, канцелярская», но таила в себе возможность интересных
командировок по конфискованным помещичьим усадьбам для описания сохранившихся
библиотек.
7 августа 1921 года умер Блок, а 25-го был
расстрелян Гумелёв. На гибель друга Мандельштам отозвался потрясающей силы
стихотворением:
***
Умывался ночью на дворе,-
Твердь зияла грубыми звездами.
Звёздный луч – как соль на топоре,
Стынет бочка с полными краями.
На замок закрыты ворота,
И земля по совести сурова,-
Чище правды свежего холста
Вряд ли где отыщется основа.
Тает в бочке, словно соль,
звезда,
И вода студёная чернее,
Чище смерть, солёнее беда,
И земля правдивей и страшнее.
Мытарства и суровые испытания, выпавшие на
долю Мандельштама в годы гражданской войны, закалили его и подготовили к
гонениям 30-х годов. Короткий период относительного благополучия и
литературного трудоустройства сменился временем изоляции поэта.
Ученик 9. Днём
«спокойный» Мандельштам находился на службе. По ночам же «неистовый» поэт
диктовал Надежде Яковлевне (жене) свою «Четвёртую прозу», где доставалось и
комсомолу, и комсомольской газете. Книгу он закончил в начале 1930 года, и в
ней впервые появилась зловещая тень Сталина, названного «рябым чёртом», как
называли его и товарищи по революционному подполью. Спустя три года Мандельштам
напишет своё беспощадно обличительное стихотворение, посвящённое «кремлёвскому
горцу»:
***
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не
слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви,
жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в
глаз.
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.
ноябрь
1933г.
Учитель. На что
мог расчитывать поэт, читая во время начавшихся сталинских репрессий эти стихи
близким и не очень близким знакомым, среди которых попадались «стукачи»? За ним
уже следили, сообщали, что настроение поэта «резко окрасилось в антисоветские
тона». В ночь с 16 на 17 мая 1934 года у себя на квартире Осип Эмильевич был
арестован. Писать о четырёх последних годах жизни поэта тяжело и больно. Они
спрессованы в чердынскую ссылку, на полунищенское поселение в Воронеже с
потрясающим прощальным циклом стихов «Воронежские тетради». Завершилась
передышкой в подмосковной профсоюзной здравнице Саматиха, выхлопотанной
Бухариным. Там в ночь с 1 на 2 мая 1938 года поэта повторно арестовали и
отправили в Дальлаг. А 27 декабря он скончался в бараке от тифа. Тело его
бросили в смёрзшийся штабель мертвецов и лишь весной погребли вместе с
остальными в «братской могиле», то есть в общей яме у ограды. Место неизвестно.
Героически самоотверженная вдова не
просто сберегла поэтическое наследие мужа, большую часть его архива. Все (!)
неопубликованные стихи она выучила на случай, если при обыске найдут рукописи.
Умерла в 81 год, до последнего часа не переставая заниматься мандельштамовскими
изданиями.
Похоронили Надежду Яковлевну 29 декабря
1980 года на Старокунцевском кладбище. Сотни людей шли за гробом и чувствовали,
что не только провожают жену поэта, но и отдают дань памяти Мандельштаму.
Теперь поклониться гранитному камню рядом с дубовым крестом на могиле Надежды
Яковлевны приезжают со всех концов света.
Мандельштам предчувствовал свою
трагическую гибель. Ещё в 1921 году писал: «Когда я свалюсь умирать под забором
в какой-нибудь яме… Я вежливо тихо уйду. Незаметно смешаюсь с тенями».
Он ушёл незаметно. Но вернулся в
ореоле всемирной славы и продолжает приближаться к нам во Времени и
Пространстве.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.