Материал для использования на уроке история

Мишунькина Мария Сергеевна

Учитель истории и обществознания

МАОУ СОШ № 2, г.Курганинска

Эл.почта: [e-mail]

Т.: 8-928-849-04-87

Роковой 1917 год для кубанского казачества.

Рубежным и судьбоносным для казачества стал 1917 год. События Февраля имели серьёзные последствия: отречение императора, помимо всего прочего, разрушило централизованное управление казачьими войсками. Основная масса казачества длительное время находилась в неопределённом состоянии, не принимала участия в политической жизни - сказалась привычка к повиновению, авторитет командиров, слабое понимание политических программ. Между тем, политики имели своё видение позиций казаков, скорее всего обусловленное событиями первой русской революции, когда казаки привлекались к несению полицейской службы и пресечению волнений. Уверенность в контрреволюционности казачества была свойственна и левым, и правым. А между тем, капиталистические отношения всё глубже проникали в казачью среду, разрушая сословие «изнутри». Но традиционное осознание себя как единой общности несколько консервировало этот процесс.

Для кубанского казачества 1917 год не был Великим событием в его жизни, это рубеж, окрашенный багровым цветом крови. Русская революция и последовавшая Гражданская война 1917-1920 гг. характеризуются, прежде всего, происшедшим расколом. Расколом сложного, «многослойного» неоднородного российского общества на прямолинейную систему идентификации «свой - чужой». Сословная и конфессиональная принадлежность, политические взгляды, социальная активность или индифферентность – все это уступило место делению на «красных» и «белых».

Трещина раскола неумолимо прошлась и по кубанскому казачеству, разделив его на сторонников новой Советской власти и тех, кто отстаивал завещанный предками уклад жизни, обычаи и традиции. На первоначальном этапе Гражданской войны основная масса казачества старалась соблюсти нейтралитет, не оказывая явной поддержки ни одной из сторон политического противостояния.

Однако после первых декретов Советской власти, земельного передела в пользу иногородних, принудительной реквизиции продовольствия, позиция основной середняцкой части казачества претерпела изменения, и неумолимый маховик революционного противостояния разбросал представителей кубанского казачества по разные стороны баррикад разгоравшейся Гражданской войны[1].

В память современного кубанского общества эти события впечатаны как «красный» и «белый» террор, кровь и пламя пожарищ, потеря близких людей. 1 марта 1918 г. красные войска вступили в Екатеринодар. В тот же день было арестовано 83 человека, всех задержанных зарубили или расстреляли без суда и следствия. Трупы зарыли в трех ямах в городе, в ряде случаев люди оставались еще живыми, что подтвердили затем свидетели и врачи. В числе убитых находились дети 14-16 лет и старики свыше 65 лет; над жертвами издевались, отрезали пальцы рук и ног и обезображивали лица..[2]. 1 апреля 1918 г. в станицу Елизаветинскую после отхода из нее Добровольческой армии вступили отряды красных. В приспособленных под лазареты станичных училищах и школах оставались тяжелораненые и больные (всех вывезти не удалось) с врачами и сестрами милосердия[3]. 2 апреля в станице появился карательный отряд большевиков. В женском училище большевик, бывший там до прихода карательного отряда, указал на нескольких раненых – офицеров. Красные начали расстреливать и рубить всех подряд; один из них достал топор и действовал им. Заведующий двухклассным Елизаветинским училищем и казаки, жившие рядом, удостоверились, что большевики выгнали всех «вольных» из помещения и, поставив к дверям и воротам стражу, вошли в училище, откуда скоро послышались стоны и крики раненых. Через какое-то время большевики начали выходить из училища, измазанные кровью, отмывали себя и свое оружие, топоры и лопаты от крови в стоявших на дворе корытах, а затем возвращались продолжать свое кровавое дело. 31 мая из Екатеринодарской областной тюрьмы вывели и расстреляли из пулеметов казаков станицы Новотитаровской  лиц, всего 76 человек. Часть трупов зарыли в яму, а не поместившихся в яме сбросили в реку Кубань..[4].

...В феврале 1918 г. красные вошли в Армавир и первым в городе убили командира 18-го Кубанского пластунского батальона. Шесть дней труп офицера лежал на улице, собаки рвали его на части. Спустя два месяца толпой солдат казнены 12 офицеров; 79 арестованных офицеров, переданных в распоряжение командира советского саперного батальона, пропали без вести. Более 500 мирных армавирских жителей закололи штыками, изрубили шашками и расстреляли... До сентября 1918 г. красными убито в Армавире 1342 человека... И такое творилось в каждой станице и в каждом городе на Кубани...

Собрали свой «налог на смерть» красные победители и после завершения Гражданской войны на Кубани. Части Кубанской армии белых, сдавшиеся в плен в районе Адлера весной 1920 года, и поверившие заверениям красного командования об амнистии, были цинично обмануты. Рядовой состав вместо родных семей отправился на советско-польский фронт, а офицерство на Соловки, и жить им оставалось не очень долго[5].

Кровавую дань принесло кубанское казачество после неудачного десанта генерала Улагая из Крыма в августе 1920 года. Части генерала Улагая ушли назад в Крым, а в кубанских станицах начались расправы красных с местным населением. 6 тысяч офицеров и военных чиновников Кубанского казачьего Войска, большевики гнали через Москву в Архангельскую губернию эшелоны с урядниками – за Урал. Прибывших в Архангельск в августе-сентябре 1920-го, партиями грузили в закрытые баржи, вывозили вверх по Северной Двине и расстреливали на пустырях из пулеметов. Затем баржи возвращались, в них грузили следующих и так – пока не уничтожили все шесть тысяч[6].

Историки до сих пор спорят о цифрах потерь кубанского казачества в это страшное, а не великое время. И цифры эти разные, от 330 000 до 1,5 миллионов казаков, но разве в них дело? А как измерить горе, которое вошло почти во все кубанские семьи? А разве возможно измерить страх, ненависть, ожесточение, которые воцарились в душах кубанских казаков?

Но, безусловно, и другое: 1917 год кардинально изменил жизнь кубанского казачества. Революция и Гражданская война 1917-1920 гг. являются причинно-следственным механизмом всех последующих трансформаций в жизни кубанского казачества в ХХ веке. Последовавшая после поражения Белой армии на Юге России эмиграция стала следующим испытанием на твердость казачьего духа.

Эмиграция с ее бытовой и материальной неустроенностью, статусно-гражданской неопределенностью, вошла в судьбу кубанского казачества как время лишений и испытаний. Вместо зримого врага приходилось противостоять голоду, безработице, изматывающей тоске по Родине. Таким образом, Революция 1917 года и последовавшая в 1920 году эмиграция кубанского казачества связаны одной исторической нитью.

Для той части кубанского казачества, которая осталась на Кубани и пыталась интегрироваться в новые условия жизни после Гражданской войны, Имя и Образ Революции 1917 года вбивались в память безапелляционными действиями, резолюциями и политикой Советской власти. В 20-30 гг. ХХ века на территориях традиционного проживания казачьего населения, в том числе и на Кубани, проводилась политика «расказачивания»[7].

Можно говорить только о приблизительных цифрах подвергшихся репрессиям кубанских казаков в период расказачивания на Кубани, разброс данных составляет от 42 до 58 тысяч человек. По неполным данным, только по линии карательных органов (ОГПУ, НКВД) было репрессировано в 1930-е гг. свыше 42 тыс. человек, в подтверждение этого говорит тот факт, что за 1989-2005 годы в Краснодарском крае пересмотрено 41 700 уголовных дел, заведенных на 57 950 человек (43 650 реабилитировано; в реабилитации отказано 14 300 осужденным)[8].

От имени и во имя Революции 1917 года кубанское казачество, как и другие российские казачьи образования, уничтожалось физически, стирались людские судьбы, выкорчевывалась казачья ментальность.

Эхо Революции и Гражданской войны 1917–1920 гг. вернется через два десятилетия, обернувшись язвой коллаборационизма кубанского казачества в период Второй мировой войны. Среди множества причин такого сложного явления, как отечественный коллаборационизм, будут ярко выделяться две: идейно-политическая непримиримость с Советской властью проигравших в Гражданской войне и оказавшихся в эмиграции, в том числе и кубанских казаков, и желание предъявить свой счет к Советской власти тех, кто пострадал от нее в период 1920-1930-х гг. Обе указанные причины участия кубанских казаков в коллаборационистком процессе, помимо объективных исторических факторов, основываются еще и на эмоционально-чувственной сфере. В данном случае на исторический процесс оказывали влияние социально-психологические механизмы трансформации казачества из жертвы Советской власти в участника противостояния этой власти[9].

Широкомасштабные агрессивные действия в отношении себя, своей исторической памяти, своего места в жизни страны, которые были вызваны Русской революцией и Гражданской войной 1917–1920 гг., кубанское казачество не могло забыть или воспринять как несущественные. На духовном плане бытия кубанского казачества продолжал функционировать механизм сохранения исторической памяти, особенности культуры, менталитет.

В период существования советского государства представители кубанского казачества, несмотря на процесс формирования человека новой советской формации, сумели сохранить сведения об историческом прошлом, о своем жизненном опыте и передать их своим потомкам. В условиях открытости и доступности архивных источников современной России семейные предания и рассказы получили документальное подтверждение непростой, а иногда трагической судьбы кубанского казачества, сложившейся в силу революционных трансформаций 1917 года и последующих десятилетий.

Поэтому, несмотря на страстное желание «власть придержащих» представить Революцию 1917 года как Великое Событие в жизни страны. Трагедия 1917 года еще долго будет напоминать о себе багровыми бликами беды и горя, которые пережило кубанское казачество. В то же время казачество понесло невосполнимые потери - было выбито почти полностью офицерство, погибла значительная часть казачьей интеллигенции. Множество станиц было уничтожено. Значительное количество казаков оказалось в эмиграции. Политическое подозрение в отношении казаков осталось надолго. Причастность, хотя бы косвенная, к белому казачеству или повстанческому движению оставляла клеймо на всю оставшуюся жизнь. В ряде районов большое число казаков было лишено избирательных прав. На долгие годы под запрет попало все, что напоминало о казачестве.

---

[1] Борьба за власть Советов на Дону. - Сборник документов.-Ростов-на-Дону: Книжн. изд-во, 1957.-527с.

[2] Венков А.В., Водолацкий В.П. история казачества России. Ростов/Д, Изд-во РГУ, 2001, 504 с.

[3] Великая Октябрьская социалистическая революция.- Хроника событий.- В 4-х т.- Т.З.- М.: Изд-во АН СССР, I960.- 590 с.

[4] Борьба за власть Советов на Дону. - Сборник документов.-Ростов-на-Дону: Книжн. изд-во, 1957.-527с.

[5] Венков А.В., Водолацкий В.П. история казачества России. Ростов/Д, Изд-во РГУ, 2001, 504 с.

[6] Борьба за Советскую власть на Кубани в 1917-1920г.г.-Сборник документов и материалов.-Краснодар: Книжн. изд-во, 1957.-436с.

[7] Там же. С. 444

[8] Великая Октябрьская социалистическая революция.- Документы и материалы.- Триумфальное шествие Советской власти,- В 2-х частях. Часть первая,- М.: Изд-во АН СССР, 1963 .-473с.

[9] Скорик А.П., Тикиджьян Р.Г. Казачий Дон. Очерки истории. Ростов/Д., Изд-во облИУУ., 1995, 192 с.