Исследование «Историография войны 1812 года»

I. Введение

2012 год объявлен в нашей стране годом истории. Мы будем отмечать 400-летие Ополчения К.Минина - Д.Пожарского, изгнания интервентов и восстановление русской государственности. 

Особое место в военной летописи нашего Отечества заняла война 1812 года. Победа россиян над объединенными силами крупнейших держав Европы стала предметом национальной гордости для современников и до настоящего времени пробуждает высокие патриотические чувства у их потомков. 

       Интерес к войне 1812года  ни когда не ослабевал. Основные пики научных работ, публикаций, телевизионных передач и выступлений политиков приходятся обычно на юбилеи. Так же и в этом году у нас отмечалась 200-летие Отечественной войны 1812 года.

 Поражение Наполеона в России во многом было предопределено тем, что вооруженная борьба приняла всенародный характер. Вместе с генералами, офицерами и солдатами свой личный вклад в разгром врага внесли патриотически-настроенные представители дворянства, купечества, крестьянства. Тем самым был создан уникальный исторический прецедент, когда сильнейшая армия мира, не проигравшая к началу своего отступления ни одного крупного сражения, в короткий срок оказалась фактически полностью уничтоженной. Наверное, поэтому крах русской кампании Наполеона у многих, в первую очередь зарубежных аналитиков, не находит в достаточной мере аргументированного объяснения.

 

Война 1812 года, закончившаяся крушением наполеоновской империи и радикальным изменением всей политической обстановки в Европе, оставила неизгладимый след в мировой истории. До сих пор по многим вопросам истории эпопеи 1812 года ведется полемика. Поэтому эта тема остается актуальной в истории. Ныне история наполеоновского нашествия на Россию насчитывает тысячи работ советских и российских историков - монографий, коллективных трудов, брошюр, статей, рецензий, документальных публикаций.

Есть необходимость подведения некоторых итогов большой и плодотворной работы, проделанной отечественными историками, публицистами по изучению Отечественной войны1812 года.

Чем дальше уходят грозные события Отечественной войны 1812 года, тем с большим вниманием и повышенным интересом возвращаются специалисты-историки к изучению этого периода истории Российского государства. Нашествие Наполеона на Россию превратилось в неисчерпаемую исследовательскую проблему, актуальность которой можно объяснить следующими обстоятельствами:

Во-первых, эпохальностью исторических событий. 1812 год стал переломным в судьбе русского народа. Именно в этот относительно небольшой исторический отрезок времени определялись пути дальнейшего развития русского общества.

Во-вторых, масштабностью и противоречивостью событий 1812 года, объективно создающих трудности в их изучении. Накопление фактов, их систематизация и обобщение осуществлялись постепенно. Этот процесс не завершен и в настоящее время. В-третьих, спорным и дискуссионным характером исследуемой научной проблемы. В-четвертых, интернациональным характером войны. Прямо или косвенно в нее были втянуты другие европейские государства. По данной причине история похода Наполеона в Россию представляет интерес не только для отечественных, но и зарубежных историков. В-пятых, огромным морально-нравственным потенциалом, заключенным в примерах высокого патриотизма, проявленного армией и народом в борьбе с завоевателями.

Для меня побудительным стимулом данного исследования стал проблемный вопрос, который возник на уроке истории " Гроза 12 года настала – кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский Бог?

Захотелось узнать; где помимо учебника можно дополнительно прочитать о наполеоновском нашествии? Как на протяжении многих лет шло описание войны с различных взглядов? Что такое историография?

В рамках моей небольшой работы я провела исследование, которое в некоторой мере  позволяет ответить на выше указанные вопросы. Кроме этого материал данного исследовательского проекта может быть использован на уроках  истории, а также во внеклассной работе при проведении классных часов и бесед.

Объектом исследования является поход Наполеона в Россию. Отечественная война 1812года. Оценки военных потерь с обеих сторон.

Предметом исследования выбрана историография с XIX по начало XXI века  по Отечественной войне 1812 г..

Цель и задачи работы. Целью работы является анализ комплекса историографических и источниковедческих работ, изданных в XIX - начале XXI вв. Реализация этой цели потребовала решения комплекса взаимосвязанных задач:

1. Дать периодизацию историографии войны 1812 года, выделить основные этапы ее развития.

2. Определить вклад ученых в изучение темы в целом, а так же ее узловых проблем.

3. Определить дискуссионные вопросы по теме.

4. Проследить изменения взглядов историков на тему.

 

 

Методы исследования:

1.     Сбор информации (Библиотека, СМИ, Интернет- ресурсы).

2.     Сравнительный анализ.

3.     Научное исследование.

4.     Оформление результатов.

 

II.Историография войны 1812года

 

Историографические обзоры литературы в научных исследованиях впервые появились во второй половине XIX в. Одним из первых, кто сопроводил свой труд обстоятельным историографическим комментарием, стал военный историк М.И. Богданович. (2) Он дал характеристику наиболее известным русским и иностранным сочинениям, которые использовал при подготовке своего научного труда. Авторские оценки положительных и отрицательных сторон этих работ легли в основу указанного разбора. Со второй половины XIX столетия они приобрели критическую направленность. Наиболее типичным примером в этом отношении могут служить отклики И.П. Липранди на публикуемые монографии и статьи. Например, рецензент довольно скептически относился к зарубежной военной историографии, объяснявшей поражение наполеоновской армии географическими и климатическими особенностями театра военных действий. Как непосредственный участник войны, И.П. Липранди критически оценивал современные ему официальные истории А.И. Михайловского-Данилевского и М.И. Богдановича за фактические неточности, содержащиеся в их трудах. Критический анализ  военной литературы характерен также для трудов Б.М. Колюбакина и Н.П. Поликарпова. (9)

В дальнейшем, в начале XX в., историографические обзоры начинают приближаться к самостоятельным историографическим исследованиям. В некоторых из них отмечается тенденция к более глубоким обобщениям и выводам. Показательна в этом отношении вводная часть работы Ю. Карцова и К. Военского, в которой они предприняли попытку создать научную периодизацию историографии темы. Одновременно историки попытались выявить определенные тенденции в развитии историографии и показать её зависимость от социальных факторов. (7)

Рецензии приобретают характер критики в начале XX столетия, для которых таковая являлась уже обязательным элементом. Их отличительная особенность состояла в том, что оценке стали подвергаться авторские воззрения на социальную сторону войны. Наиболее показательны в этом отношении аналитические разборы новых публикаций С.П. Мельгунова и М.Н. Покровского. (12)

О начале специального и целенаправленного научного изучения отечественной историографии войны 1812 года можно говорить лишь применительно к началу XX столетия, когда вся совокупность посвященной этой теме литературы выделилась в особый предмет исследований. Одной из первых работ подобного плана стала публикация В.П. Алексеева «Отечественная война в русской исторической литературе», в которой автор наряду с аналитическим разбором основных научных трудов попытался доказать прямую зависимость историографии темы от окружающей социокультурной среды.

Война 1812 года в советской историографии

В советский период традиция характеристики предшествующей историографии была продолжена и фактически стала нормой для монографических работ. Анализ работ, вышедших в 50 —60-е гг. прошедшего столетия, свидетельствует о том, что историография Отечественной войны 1812 года постепенно начинает оформляться в самостоятельное научное направление.

Наиболее распространенной формой историографического анализа являются рецензии на печатные издания. Первоначально в историографии исследуемой проблемы рецензии представляли собой своеобразные расширенные аннотации к новым книгам. В советский период практика рецензирования сочинений о 1812 годе также получила широкое распространение.

В начале 60-х гг. в качестве ведущего историографа войны 1812 года заявил о себе Л.Г. Бескровный. Выполненный им в монографии «Отечественная война 1812 года» историографический обзор, представлял собой самостоятельную научную работу. Бесспорное достоинство труда состояло в привлечении к историографическому анализу широкого круга литературы. На фоне общего развития исторической науки историк обстоятельно проследил развитие темы, затронув эволюцию взглядов на историю похода Наполеона в Россию не только в отечественной, но и в зарубежной историографии. Однако многие его выводы подгонялись под заранее разработанную схему, в которой с узкоклассовых позиций не учитывалась многофакторность развития исторической науки. Поэтому значительная часть авторских суждений предвзято отражала реальное положение дел в историографии. Субъективизм исследователя проявился и в характеристиках советской историографии, особенно в односторонних оценках взглядов К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина на войны наполеоновской эпохи. (2) (4)

 

В дальнейшем, как показал опыт изучения литературы второй половины 80-х 20 века , острые полемические рецензии помогали утверждению новых взглядов на историю 1812 года. Наиболее ярко такая тенденция проявлялась в критических статьях Н.А. Троицкого, который первым из советских историков встал на путь кардинального пересмотра концепции войны, сложившейся в 50 — 80-е гг. Историк решительно выступил против односторонних подходов к объяснению причин военного конфликта между Россией и Францией. На основе архивных документов он критиковал распространенные в литературе субъективистские суждения о силах и средствах, потерях противоборствующих сторон, итогах сражений и по некоторым другим вопросам. (14)

Изучению военной публицистики посвятил свои первые историографические работы А.Г. Тартаковский, в которых он обстоятельно рассмотрел развитие этого вида литературы, издаваемой в годы войны типографией при Главной квартире русской армии. Изучив архивные материалы и литературу, историк указал на относительную самостоятельность и прогрессивную направленность летучих изданий армейской типографии в потоке публицистики. (14)См. приложение.

Среди последних работ историографического плана особо выделяется монография Б.С. Абалихина «1812 год: актуальные проблемы истории», в которой историк выступил против развития конъюнктурных, по его мнению, подходов к изучению Отечественной войны 1812 года, обозначившихся в современной исторической науке. Одновременно ученый попытался более доказательно обосновать ряд собственных, ранее уже высказываемых, положений. (1)

Особого внимания из специальных исследований темы заслуживает работа М.А. Бойцова и В.В. Ильина, посвящённая проблеме восприятия событий Отечественной войны российскими современниками. (М.А. Бойцов, В.В. Ильин. (Отечественная война 1812 года в эпистолярном наследии современников) В постсоветский период появилось всего одно монографическое исследование, специально посвященное российскому обществу в 1812 г. (А.Ю. Андреев).

Плодотворным результатом стало использование опыта западной исторической науки (в частности работ К. Грюнвальда (К. Grunwald) и П.Б. Остина, целиком посвященных человеческому измерению истории кампании 1812 г., создание аналогичных трудов о русской армии 1812 г. Это стало настоящим прорывом для историографии; принципиально новый взгляд на эпоху 1812 г. содержится в работе JI.A. Вестлинга (L.A. Westling), посвященной теме Наполеона в русской культурной мифологии.

По-прежнему малоисследованной остаётся история боевых действия 1812 г. на северном и юго-западном направлениях. Историки всё чаще стали заострять внимание на ошибках, допущенных русским командованием (в частности  и М.И. Кутузовым), стали признавать высокую боевую эффективность, продемонстрированную армией Наполеона и т. д. Особое внимание постсоветских историков привлекает история Бородина. Относительно итогов битвы историки по-прежнему ведут активные споры, вызванные часто личными пристрастиями авторов. Наиболее основательно из военных тем 1812 г. рассмотрена история народной войны и партизанского движения 1812 г.

 

Наиболее дискуссионной темой в историографии войны 1812 г. Является оценка военных потерь, на чём я хочу также заострить некоторое внимание.

IV.Оценки военных потерь в бородинском сражении.

Численность потерь русской армии неоднократно пересматривалась историками. Разные источники дают разные числа:

38−45 тысяч человек, в том числе 23 генерала. Надпись «45 тысяч» выбита на Главном монументе на Бородинском поле, возведённом в 1839 году, указана на 15-й стене галереи воинской славы храма Христа Спасителя.

58 тысяч убитыми и ранеными, до 1000 пленными. Данные о потерях приведены здесь на основании сводки дежурного генерала 1-й армии сразу после сражения, потери 2-й армии оценены историками XIX века совершенно произвольно в 20 тысяч. Эти данные перестали рассматриваться как достоверные ещё в конце XIX века, они не приняты во внимание, где указано количество потерь «до 40 тысяч».

42,5 тысяч человек указываются потери русской армии в книге С. П. Михеева, изданной в 1911 году. (11)

Согласно сохранившимся ведомостям из архива РГВИА, русская армия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 39 300 человек (21 766 в 1-й армии, 17 445 во 2-й армии), но с учётом того, что данные ведомостей по разным причинам неполны (не включают потери ополчения и казаков), историки обычно увеличивают это количество до 44-45 тысяч человек. Согласно Н. А. Троицкому, данные Военно-учётного архива Главного штаба дают цифру 45,6 тысяч человек. (13)

Большая часть документации Великой армии погибла при отступлении, поэтому оценка потерь французов чрезвычайно затруднительна. Вопрос об общих потерях французской армии остаётся открытым. Наиболее распространённое во французской историографии число потерь наполеоновской армии в 30 тысяч основывается на подсчётах французского офицера Денье, служившего инспектором при Главном штабе Наполеона, который определил общие потери французов только за 3 дня сражения при Бородино в 49 генералов, 37 полковников и 28 тысяч нижних чинов, из них 6 550 убитых и 21 450 раненых. (16) В российской литературе часто приводилось число французских потерь 58 478 человек. Это число основано на ложных сведениях перебежчика Александра Шмидта, якобы служившего в канцелярии маршала Бертье. В дальнейшем эта цифра была подхвачена патриотическими исследователями, указана на Главном монументе. (10)

 

Для современной французской историографии традиционная оценка французских потерь — 30 тысяч при 9-10 тысяч убитыми(14) Российский историк А. Васильев указывает, в частности, что количество потерь в 30 тысяч достигается следующими методами подсчёта- сопоставлением данных о личном составе сохранившихся ведомостей с вычетом потерь в авангардных делах и примерного количества больных и отсталых.

В. Земцов пытается поставить под сомнение исчисления П. Денье-младшего. Однако в его распоряжении оказались в основном лишь вторичные исследования и мемуары, включая и справочник Мартиньена, которому Земцов отдает предпочтение, считая, например, что цифра потерь по рапорту - официальному документу - командира 57-го линейного полка Ж.-Л. Шарьера (1215 человек) «явно завышена»(14)

По мнению Васильева, точно известно (33 854 человека, в том числе 42 генерала и 1 820 офицеров; при Бородино, по мнению Васильева, считается потерь командного состава 1 792 человека, из них 49 генералов).

Потери генералитета сторон убитыми и ранеными составили у французов — 49 генералов, в том числе убитых 8: 2 дивизионных (Огюст Коленкур и Монбрен см. приложение) и 6 бригадных. У русских выбыло из строя 23 генерала, однако следует отметить, что в  бородинском сражении участвовало 70 французских генералов против 43 русских.

Однако В. Н. Земцов показал, что расчёты Васильева ненадёжны, так как опираются на неточные данные. Так, согласно составленным Земцовым спискам, " было убито и ранено 1 928 офицеров и 49 генералов", то есть всего потери командного состава составили 1 977 человек, а не 1 792, как полагал Васильев. Проведённое Васильевым сопоставление данных о личном составе Великой армии  также, по мнению Земцова, дало неверные результаты, так как не были учтены ранены. Васильев учёл не все части французской армии.

Следует отметить, что к нескольким тысячам убитых следует прибавить умерших от ран, а их число было огромно. В Колоцком монастыре, где находился главный военный госпиталь французской армии, по свидетельству капитана 30-го линейного полка Ш. Франсуа, за 10 следующих за сражением дней скончалось 3/4 раненых. Французские историки считают, что к нескольким тысячам убитых следует прибавить умерших от ран, а их число было огромно.  (См приложение)

Заключение

Исследовав степень научной разработанности проблемы, можно сделать следующие выводы:

1. За 200-летний период, прошедший со времени окончания Отечественной войны 1812 года, историки уделяли большое внимание её историографии и достигли в этом позитивных результатов. Сегодня историографические работы отражают различную степень обобщения научного знания об истории нашествия Наполеона на Россию. Однако большинство из них ограничено по хронологии или имеет узкую тематическую направленность.

2. Как правило, исследователи темы свое отношение к анализируемым сочинениям определяли в связи со складывавшейся в стране политической конъюнктурой. В сочетании с недостаточной оснащенностью исследований, узостью источниковой базы это зачастую приводило к схематизму и поверхностному теоретическому анализу, формулировкам обобщений и выводов, подгоняемым под требуемые идеологические установки.

3. Изучение историографических работ последнего десятилетия показывает, что в настоящее время в исторической науке складывается принципиально новое отношение к научному наследию предшествующих поколений историков. Заметны новые, более объективные подходы в освещении темы войны.                                                                                  

В настоящее время можно констатировать, что дальнейшее развитие историографии войны 1812 г. будет базироваться на изучении и интерпретации мемуарных произведений современников и участников войны, изменении отношения к самим источникам как к носителям разноплановой информации. Этот огромный пласт (всего более 700 наименований) обладает колоссальным информационным потенциалом и фактически до сих пор не освоен в мировой историографии.

         Итак, таким образом, я выяснила, что историография играет важную роль в процессе изучения истории. Изменения, происходящие в современном обществе, предполагают формирование новых направлений совершенствования исследований. Большое место в этом процессе занимает работа с источниками знаний, прежде всего с фрагментами текстов, мемуарной отечественной и зарубежной литературой.

Изучение истории немыслимо без документов, исторических первоисточников, произведений выдающихся историков.

Самостоятельная работа учащихся с источниками знаний является более успешной, если в ее основе лежит конкретная программа действий, выстроенная в соответствии с определенной задачей и содержанием учебного материала, с учетом подготовленности и компетентности.

Подбор источников должен вестись таким образом, чтобы они отражали различные взгляды на проблему. Работа с историческими источниками приближает нас к изучаемому событию, создает особый эмоциональный фон восприятия. Это позволяет выработать свое собственное отношение к рассматриваемой проблеме. Учебный процесс приобретает исследовательский характер.

 

 

 

 

 

              

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                              

Список использованной литературы.

1.Абалихин Б. С. 1812 год: актуальные проблемы истории. Элиста, 2000. С. 10.

2. Сочинение генерал-майора М.И Богдановича: В 3 т. СПб., 1859-1860. Т. 3. С. 529-5412.

3. Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 года. С. 7-104 

4. Бескровный Л.Г. Некоторые вопросы истории Отечественной войны 1812 года // Вопросы истории. 1962. № 10. С. 50-60; Его же. Отечественная война 1812 года: некоторые итоги изучения и задачи дальнейших исследований // Вестник АН СССР. 1962. № 9. С. 97-103.

5. Василевская М. Отечественная война 1812 года на страницах русских журналов первой четверти XIX в. (1802-1825 гг.): Дис. . канд. филол. наук. М., 1950.

6. .Жилин П.А. Контрнаступление Кутузова в 1812 году. М., 1950. С. 6-30.

7. Карцов Ю., Военский К. Причины войны 1812 года. СПб., 1911. С. V-XIV.

 Бородинское поле: история, культура, экология. Бородино, 2008.

8.  Ильин В.В. Классика неклассика - неоклассика: три эпохи в развитии науки //Вестник МГУ. 1993. № 2. С. 16-34. (Сер. «Философия»)

9. Липранди И.П. Некоторые замечания по поводу двух сочинений, вышедших под заглавием «Малая война». СПб., 1851. «История Отечественной войны 1812 г». ген.-майора М. Богдановича. СПб., 1859. Кн. 3. С. 165-221

 10. Надпись на Главном монументе. 6-я грань:”Европа оплакала падение храбрых сыновей своих на полях Бородинских - Неприятеля: Генералов Убито – 9 Ранено – 30 Воинов Убито – до 20000 Ранено - 40000

11.  Михеев С.П. История русской армии. – М.: издание С. Михеева и А. Казачкова, 1911

12. Покровский М.Н. К отчету о деятельности Академия наук за 1926 год // Звенья: Исторический альманах. М., 1992. Вып. 2. С. 552-589.

13. Троицкий Н.А. Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты. М., 2002. С. 11-50

5.М. [Рецензия] // Сын Отечества. 1813.

14. Троицкий Н.А. Кладезь ошибок: О книге О.В. Орлик «Гроза двенадцатого года.» // В мире книг. 1988. № 4. С. 86—87. Повторение пройденного // Вопросы истории. 1989. № 2. С. 155-162

15. Тартаковский А.Г. Из истории русской военной публицистики 1812 года // 1812 год: к 150-летию Отечественной войны: Сб. ст. М., 1962. С. 233-16.Русская армейская публицистика Отечественной войны 1812 года: Дис. . канд. ист. наук. М., 1965

17. Отечественная война 1812 года: Энциклопедия. – М, 2004..  

www.museum.ru/museum/1812

 adjudant.ru/fr-march

www.patrio.ru/borodino.ht

 

Приложение№1

 

 

      

Поликарпов Николай Петрович. К истории Отечественной войны 1812 года.

 

 

          

         

Приложение№2

                            СОСТАВ И ПОТЕРИ ВЕЛИКОЙ АРМИИ

НАПОЛЕОНА В БОРОДИНСКОМ СРАЖЕНИИ

(по материалам французских архивных данных)[i]

 

 

Г. Сен-Сира, принимал, как член штаба, участие в работе комиссии Национальной обороны и по роду своей деятельности часто навещал Военное депо при министерстве обороны Франции (Depot de la guerre). С 1820 по 1830 г. Пеле активно работал с документами, собранными в депо, в результате чего появились исследования кампании маршала Массена на Дунае (1809), вошедшие затем в четырехтомник его мемуаров[ii]. Создав вместе с бывшими однополчанами (и финансируемый частным образом) журнал Le Spectateur militaire, Пеле предполагал, что новое издание будет посвящено славным событиям войн Революции и Первой империи. В одном из выпусков Пеле опубликовал тактическое исследование о Бородинском сражении, переведенное затем и на русский язык[iii].

В своей работе Пеле указал на общий состав армии перед Бородинским сражением, а также ее численность на 2 сентября 1812 г. По его подсчетам, «по перекличке налицо», в строю находилось 123 662 солдат и офицеров[iv], а с учетом прибывших 3-6 сентября соединений (и произошедших потерь) численность главных сил Великой армии, принявших участие в генеральном сражении 7 сентября, вполне могла превышать 130 тыс. человек. Однако в своем дневнике, изданном в 1842 г. бароном Пьером Денье-младшим, Пеле приводит цифру 140 тыс. человек[v].

Наибольший интерес в этой группе первоисточников представляют два отдельных документа, посвященных непосредственно Бородинскому сражению, - результаты «выписок состава различных корпусов» на второе и третье сентября 1S12 г.[vi] Эти данные, собранные вместе и составленные в виде таблицы, никому конкретно не адресованы и не подписаны. «Выписка» на 2 сентября выглядит как наспех составленный черновой набросок и представляет собой прошнурованную брошюру из трех листов плотной желтоватой бумаги формата А4. Это и есть те самые цифры расчетов, приложенные к статье Пеле, которые присутствуют, так или иначе, в большинстве изданий. Однако при повторном пересчете «Выписки» на 2 сентября были выявлены математические ошибки; разница, впрочем, невелика -итоговая сумма составляет 131 026 солдат и офицеров против цифры 130 580, отраженной в архивном документе[vii].

Наиболее полной информативностью отличаются «полумесячные» рапорты корпусных командиров - в SHD/DAT имеются полные данные (situation des troupes), представленные начальниками штабов 4-го и 5-го армейских корпусов на 1 сентября и 8-го корпуса на 15 сентября 1812 г

Чтобы представить картину делопроизводства, рассмотрим для примера рапорт 4-го армейского корпуса вице-короля, составленного начальником его штаба, бригадным генералом А.-Ш. Гийемино[viii]. Корпус состоял из штаба (49 человек, включая офицеров и генералов разных рангов, их адъютантов, а также служащих военной администрации); сил 13-й, 14-й, 15-й пехотных дивизий, Итальянской королевской гвардии, дивизии легкой кавалерии, резервной артиллерии и большого парка. Рапорт вобрал сведения о наличном составе на период от 15 августа до 1 сентября 1812 г. и включает, по подсчетам на 15 августа, 43 286 человек в пехоте (в том числе Итальянскую гвардию), а на 1 сентября - 43 275 солдат и офицеров; в легкой кавалерии, соответственно 2786 на 15 августа и 2787 на 1 сентября 1812 г. В отдельную таблицу сведены данные по дивизионной и резервной артиллерии (108 орудий), боеприпасам и материальной части. Всего, согласно рапорту, на 1 сентября 1812 г. силы корпуса насчитывали 48 649 солдат и офицеров при 8187 лошадях.

Однако при переложении на «выписку» от 2 сентября состав корпуса уменьшился чуть ли не вдвое (25 021 человек)! Здесь можно предположить, насколько осведомлен был штаб корпуса о реальном положении вещей с личным составом в полках и дивизиях. Невзирая на скрупулезно собранные данные, приведенные Гийемино на 1 сентября, настоящая картина представляется совсем иной, что косвенно подтверждается данными «выписки» дополнительно и за 3 сентября (22 416 человек). Аналогичная картина прослеживается по рапорту начальников штабов 5-го армейского корпуса (20 августа - 1 сентября), и 8-го корпуса (31 августа - 15 сентября).

Далее, в том же издании 1842 г. на с. 186-188 приводится «Именной список генералов и полковников, убитых и раненных пятого и седьмого сентября 1812», составленный 21 сентября в Москве, также за подписью Денье. В переиздании 1997 г. эти сведения помещены на с. 40 (потери при Бородине) и с. 80-83 («Именной список...») соответственно. Данные, составленные в виде таблицы, никому конкретно не адресованы, кроме упоминания внизу, что этот «"Именной список..." конфирмован его сиятельством князем и Генеральным штабным начальником на основании данных, предоставленных начальниками штабов армии».

Оригинал рапорта в архивах пока обнаружить не удалось. Однако вместе с Денье в списках Главного штаба (на период Бородинского сражения) присутствует и некто барон Дюфрен (Dufrense), ответственный за общую численность армии (inspecteur aux revues le personnel des corps). Никаких документов, составленных этим военным чиновником, также пока не обнаружено.

Но, как известно, рапорт, даже самый общий, нельзя составить сразу после сражения. Армия приходила в себя, собиралась c силами, множество команд было отряжено за продовольствием, на поиски раненых и пр. Документы стекались к начальникам штабов корпусов медленно. Например, в 1-м пехотном корпусе маршала Л.-Н. Даву новый начальник штаба Л.-Ф. Лежен (вместо погибшего Ж. Ромефа) был назначен на должность лишь 23 сентября, т.е. когда Денье уже сдал свои списки.

28 сентября 1812 г. штаб маршала Бертье подал рапорт на имя императора Наполеона, где были приведены данные о состоянии войск на 20 сентября; этот рапорт также приведен в работе Шамбре[ix]. Уцелевшие архивные данные 2-го корпуса резервной кавалерии указывают на то, что такая перекличка имела место[x] (так же как и последующая перекличка от 25 сентября - по сохранившемуся рапорту 5-го пехотного корпуса).

Этот же рапорт Бертье, только с отдельным учетом офицерского состава (там, где он фигурирует), приводит в своей работе военный писатель генерал В.-Б. Дерекагэ в книге «Маршал Бертье»[xi]. Общая численность армии, находящейся в Москве, составляет 95 585 человек, включая 2373 офицера (в эту ведомость не вошли части корпуса Жюно, артиллерия, обозы и Главная императорская квартира).

Двумя днями ранее, 26 сентября, свой список подал генерал О.-Д. Бельяр, начальник штаба резервной кавалерии Великой армии. Данный список опубликован все тем же генералом В.-Б. Дерекагэ в его новой работе «Дивизионный генерал граф Бельяр»[xii]. Однако при сопоставлении с вышеуказанной его работой о Бертье оказывается, что по кавалерии эта сводка имеет все те же численные показатели. Вероятно, цифры взяты у Шамбрэ (только на этот раз без учета офицерского состава). Таким образом, налицо явное переписывание известных фактов, а не аналитический подход.

И наконец, последний поименный список потерь офицерского и генеральского состава при Бородине от 11 октября 1812 г., также составленный в Москве за подписью Денье. Он опубликован в работе Э.-М. Сент-Илэра «История похода в Россию»[xiii]. Сохранившийся рапорт 1-го армейского корпуса маршала Даву от 10 октября за подписью начальника его штаба генерала Лежена подтверждает эту перекличку[xiv].

Не являются вполне состоятельными и попытки подсчитать общие потери по убыли офицерского состава, сделанные с использованием известного справочника А. Мартиньена «Списки... убитых и раненых офицеров»[xv], составленного спустя почти столетие после описываемых событий. Так, например, согласно полковой истории 9-го линейного полка, в русской кампании (со ссылками на архивные документы 8НБ/Е)АТ), по прибытии в Москву 15 сентября 1812 г., 4-й корпус Великой армии (куда входил 9-й линейный полк) насчитывал в своих рядах 1331 офицера и 26 996 унтер-офицеров и солдат[xvi].

По этим же архивным данным, потери в офицерском составе по 9-му линейному полку составили 38 человек (включая четверых убитых и четверых смертельно раненных). Однако, согласно справочнику Мартиньена, их насчитывается 44 (число убитых и смертельно раненных соответствует, но раненых на шесть больше); иначе говоря, не вызывает сомнения поименное расхождение между оригиналом рапорта и данными французского исследователя[xvii].

Расхождение со справочником Мартиньена подтверждено и при изучении рапорта офицерских потерь 15-го легкого полка в Русской кампании, составленного в июле 1813 г. и скрепленного печатью административного совета полка (расхождение потерь при Бородине составляет шесть офицеров в меньшую сторону)[xviii].

В известной работе о Бородинском сражении В. Земцов справедливо пытается поставить под сомнение исчисления П. Денье-младшего. Однако в его распоряжении оказались в основном лишь

Приложение№3

 

Рапорт

О ВЫБЫТИИ И ПРИБЫТИИ ГЕНЕРАЛОВ И СТАРШИХ ОФИЦЕРОВ ВСЕХ ЗВАНИЙ, ПРИПИСАННЫХ К ШТАБУ И ВСЕМ ДРУГИМ РОДАМ ВОЙСК

8-й [армейский] корпус [под командованием дивизионного генерала А. Жюно, герцога д'Абрантес] достойно проявил себя в сражении 7-го сентября, в котором потерял 13 офицеров убитыми и 117 ранеными; в этом же деле убито 294 и ранено 1676 солдат и унтер-офицеров.

Убиты

Бригадный генерал Дама

Командир батальона ла Грав, адъютант его сиятельства [герцога д'Абрантес]

Капитан [помощник при штабе] Лауманн

Капитан Сен-Сернэ, адъютант [бригадного] генерала Хаммерштайна

Ранены и временно не могут нести службу

Дивизионный генерал барон Тарро

Полковник Хессберг, [командир] 2-го гусарского полка

Майор Мюльднер, гренадерского [батальона] гвардии

Командиры эскадрона Черницки, Штокхаузен, 1-го гусарского полка

Капитаны [помощники при штабе] де Куази, де Лойвен, Барбару

Капитан [помощник при штабе] 23-й пехотной дивизии де Вульф

Соответствие сего по штатам отдельных подразделений удостоверил 16 сентября 1812 г. в штаб-квартире г. Можайска аджюдан-командан, начальник штаба 8-го [армейского] корпуса [Жан] Реве

 

SHD/DAT C2 529. Situation des troupes composant

 8 Corps d'armée, 15 September 1812 (Mojaisk).

 

 

 

 

Приложение№4

 

Документ 1

 «Местных жителей не было видно; пленных не удавалось взять; отставших по пути не попадалось; шпионов мы не имели. Мы находились среди русских поселений, и тем не менее, если мне позволено будет воспользоваться этим сравнением, мы были подобны кораблю без компаса, затерявшемуся среди безбрежного океана, и не знали, что происходит вокруг нас. Наконец, от двух захваченных нами крестьян мы узнали, что русская армия ушла далеко вперед и что она начала свое движение еще четыре дня тому назад».

 А.Коленкур, адъютант Наполеона

 

                                                                       Документ 2

 

    «Здесь приходит конец таким местам, где население за нас; все готовы либо защищаться, либо бежать; везде меня встречали неприязненно, с упреками и бранью. Никто ничего не хотел давать; мне приходилось брать самому, насильственно и с риском, меня отпускали с угрозами и проклятьями. Мужики вооружены пиками, многие на конях; бабы готовы к бегству, и ругали нас так же, как и мужики. Верховые разъезжают от места до места, сообщают о том, что делается; есть у них доски для подачи сигнала, а распоряжаются ими помещики».

Французский офицер Роос.

Документ 3

    «Въезд Наполеона в Смоленск был еще более зловещ, чем это было даже в Вильне, несмотря на то, что наше вступление в Вильну сопровождалось ее полным разорением. Вся армия считала Смоленск концом своего утомительного похода. Войска, утомленные тяжелым и гибельным походом, видя, как цель этого похода все удаляется и удаляется от них, начали беспокоиться, вспоминая огромное расстояние, отделяющее их от Франции; было решено остановиться в Смоленске, но теперь это стало невозможным. Немудрено, что войска упали духом! Теперь этот город представлял из себя лишь огромный костер, покрытый трупами и ранеными».

Французский офицер Жомини

 

 

 

 

Документ 4

 

     «Утром мы были изумлены: русская армия исчезла. Какое грустное зрелище представляло поле битвы! Никаккое бедствие, никакое проигранное сражение  не сравняется по ужасам с Бородинским полем, на котором мы остались победителями. Все потрясены и подавлены. Армия неподвижна, она теперь больше походит на авангард. Многие солдаты отправляются в окрестности искать пропитания или дров.

     Решительно ни на одном поле сражения я не видел до сих пор такого ужасного зрелища. Куда не посмотреть, везде трупы людей и лошадей, умирающие, стонущие и плачущие раненые, лужи крови, кучи покинутого оружия; то здесь, то там сгоревшие или разрушенные дома».

Французский офицер Боссе

 

Документ 5

 

      «Многие батареи до десяти раз переходили из рук в руки. Бомбы, ядра и картечи летали здесь так густо, как обыкновенно летают пули: а сколько здесь пролетело пуль!.. Вечер наступал, и неприятель начал уклоняться. Русские устояли… Они сражались под отечественным небом и стояли на родной земле».

                                                                                             Русский офицер Ф.Н. Глинка

Документ 6

 

     «Французская армия расшиблась о русскую армию».

                                                                                           А.П. Ермолов.

 

 «Из всех моих сражений самое страшное то, которое я дал под Москвой. Французы показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми».

                                          Наполеон

 

 

Документ 7

 

    «Мы стоим теперь на Калужской дороге в 63 верстах от Москвы.

Партии наши в несколько дней взяли около 3 тысяч человек в плен, сожгли пропасть их обозу и несколько со снарядами ящиков ... С Дону идут 20 полков казачьих и уже начинают соединяться с армиею. Неприятель терпит большой недостаток во всем, наша же армия все имеет ...

... Теперешнее положение нашей армии имеет все выгоды. Продовольствием армия наша снабжена по 1 ноября, неприятель же, лишенный всех способов снабжения, терпит во всем недостаток, питается лошадьми и не имеет в виду получить хлеба ниоткуда. Крестьяне, оживляемые любовью к родине, забыв мирную жизнь, все вообще вооружаются против общего врага. Всякий день приходят они на главную квартиру и просят ружей и пороха. То и другое выдают им без малейшего задержания, и французы боятся сих воинов более, чем регулярных, ибо озлобленные разорениями, делаемыми неприятелем, истребляют его без всякой пощады».

                                                                                              Русский офицер С.Н. Марин

Документ 8

 

    «С 23 сентября по 1 октября армия наша при селе Тарутине пришла в грозное могущество через присоединение к ней резервов, рекрутских депо, партий и команд выздоровевших от ран и болезней ... »

Полковник М. М. Петров

 

Народный характер войны

Документ 9

    «А война против вторгшегося Наполеона была истинно народной войной. Наполеон подсчитывал в своей стратегии количество своих войск и войск Александра, а сражаться ему пришлось с русским народом, о котором Наполеон позабыл. Рука-то народа и нанесла величайшему полководцу всемирной истории непоправимый, смертельный удар».

Историк Е. В. Тарле

Документ 10

    «Крестьяне одной Калужской губернии с того времени, как неприиятель коснулся их границ, будучи вспомоществуемы казаками Быхалова, убили и взяли в плен с лишком 6000 человек неприятелей; ежедневно приходят они просить оружие, умоляют начальников отрядов дать им случай к поражению врага, и просьбы их по возможжности выполняются .

... Артиллерии капитан Фигнер,  равно как и полковник князь Кудашев и гвардии капитан Сеславин, до сих пор наносят повсюду отборным войскам неприятельским в самом их тылу и во флангах большое поражение доставлением множества пленных; истреблением его запасов, где бы он ни собирал, и отнятием сокровищ святотатски ограбленных храмов наших. Генерал-адьютант барон Винценгероде, находящийся с отрядом легких войск на дорогах С.-Петербургской, Ярославской и Владимирской, в течение последних трех недель взял в плен до 50 штаб - и обер-офицеров и до 3000 нижних чинов ... » лова, убили и взяли в плен с лишком 6000 человек неприятелей; ежедневно приходят они просить оружие, умоляют начальников отрядов дать им случай к поражению врага, и просьбы их по возможности выполняются» .

Из листовок времен Отечественной войны 1812 г.

 

Документ 11

 

   «Еще одна такая победа,- говорили солдаты, - и у Наполеона не будет больше армии». Вторая истина была та, что мы должны были отказаться от похода на Калугу и Тулу, и этим мы теряли последнюю надежду на более спокойное отступление, так как неприятель, опередив нас после этого сражения, не только мешал нашим колоннам отступать по дороге через Ельню,  предоставляя нам, таким образом, печальную необходимость вернуться к Можайску ».

                                                                        Француский офицер Лабре

Документ 12

   «К столь многочисленным бедствиям следует присоединить еще сонмы казаков и вооруженных крестьян, которые окружают нас. С каждым днем становится все холоднее, и вскоре мороз должен соединиться с голодом, чтобы уничтожить нашу армию, эту армию, которая была столь прекрасною при переходе через Неман!»

Французский офицер Франсуа

Документ 13

« ... Кроме лошадиного мяса, им есть нечего. По оставлении Москвы и Смоленска они едят человеческие тела ... Они погибли больше от голода, изнурения, беспорядка, грабительств и потери всякой дисциплины, а кавалерия - от тех же причин и от весьма дурной и безрассудной ковки лошадей».                         

                                                                                                                 Русский генерал Крейц