Педагогический этюд – «Школьный коридор.»

Педагогический этюд – «Школьный коридор.»

Урок истории был интересным и после звонка десятиклассники столпились вокруг Натальи Владимировны. Она наслаждалась этими минутами. Вокруг теснятся ученики, сыпятся вопросы. И вдруг где-то справа раздалось басовитое: «Ну что лезешь, дура?»

Она мгновенно повернулась к покрасневшему с нарочито невинными глазами юноше, стоявшему рядом. Грубость сказал он. Обида, досада за то, что вот так одной фразой нарушено хорошее настроение, созданное уроком, дорогое сердцу общение с учениками.

Все слилось в желание наказать грубияна, и она ледяным тоном сказала:

- «Васильев, сейчас же иди в учительскую!

Они вышли в школьный коридор. Васильев впереди, довольно бодро, улыбаясь, подмигивая направо и налево ученикам: вот, мол, ведут… За ним грозно следовала она, молча шли десятиклассники, товарищи Васильева.

Глядя на широкие плечи независимо, вразвалочку шагающего Васильева, мне кажется, Наталья Владимировна думала: Ну подожди, сейчас зайдешь в учительскую и гонор спадет! Она уже видела его опущенную голову и то, как он виновато топчется на месте, не знает куда деть свои большие руки, словом, полное торжество ее учительского гнева. Но что это!? Она прислушалась к шумному школьному коридору и почувствовала, что пока они шли, настроение ребят изменилось. Впереди Васильева, перебегая ему дорогу, пронеслось несколько пятиклассников- забияк с возгласами: «Ведут! В учительскую ведут!» Но чьи-то руки их оттащили, кто-то цыкнул, а затем послышался досадливый шепот: Саньку… в учительскую!» Его поддерживают, ему сочувствуют, а на нее, учительницу, смотрят насмешливо-весело, ее осуждают и не скрывают этого! Она посмотрела, далеко ли дверь до учительской… Какой же длинный школьный коридор!

А Васильев уже победоносно поднял голову, идет дурачась…И тут Наталья Владимировна вспомнила, как он хмурится, отворачивается от класса, когда отвечает, стесняется, краснеет у доски. Ребята рассказывали, что он хочет стать летчиком. Он себя закаляет и тренирует. А когда дежурит в коридоре, его буквально облепливают малыши, и он им что-то рассказывает, наверное, о планерах, самолетах. И вот его, такого большого и умного … ведут в учительскую наказывать!?Они зашли. Саша готовясь к нотации, со снисходительной насмешливостью посмотрел на нее, окинул взглядом учителей, вероятно представляя, как сейчас они все разом повернутся, услышав слова Натальи Владимировны, и начнут припоминать все его провинности…Враждебное ко всему этому чувство кривило губы и плавилось в глубине его глаз. Послушай, Васильев, сказала она, я, конечно, неправильно вот так тебя, как маленького, в учительскую…Ты, если можешь, извини меня…Он растерянно отстранился от нее, не веря, не понимая, как такое может быть?! Извини меня, - твердо повторила она и тут же воскликнула: Только, как ты мог! Ты, юноша, на девушку? От тебя я никак не ожидала. Это омерзительно! сказала она брезгливо. Грубость вообще, и в особенности в отношении женщины, это…гадко! Немужественно, наконец! Но чем больше гневалась она, тем доверчивее, добрее становился Васильев. Да, я понимаю, да я… я больше никогда, ни разу в жизни слова –то такого не скажу! И перед Наташкой извинюсь… Да чтобы я … бормотал он радостно улыбаясь. Поверю, иди! -сказала она сердито.Васильев,красный и вспотевший, выскочил из учительской, возле которой его поджидали одноклассники. Я услышала: «Что? Как? Сашка, ты там, конечно, себя показал?! А она как, злилась? окружили они товарища.

-Ну, вы, ребята, ни слова о ней… она…во! -сказал он деловито спросил? - Где Наташка?

А Наталья Владимировна все еще стояла в уголке учительской, прижимая к себе карту по истории и, вероятно, думала: «Как хорошо, что школьный коридор такой длинный!»