Методические материалы по произведению Н.В.Гоголя " Шинель"

Библейский контекст повести Н.В.Гоголя « Шинель».

В процессе преподавания литературы в старших классах одной из важных методических задач является умение донести до учащихся мысль о том, что основным свойством классического художественного произведения является его  многослойность, принципиальная смысловая неисчерпаемость. Художественное произведение живет во времени, его текст заключает в себе множество смысловых интенций, вероятностных прочтений, которые, находясь в пассивной позиции в одну эпоху, в другое время – в благоприятной познавательной ситуации – вдруг переходит из сферы тайного, подспудного в область явного, осознанного. В качестве такого художественного произведения, таящего в себе неисчислимые ресурсы нескончаемого откровения, я представляю вашему вниманию повесть Н.В.Гоголя « Шинель» .

Долгое время главный персонаж этого произведения представлялся не иначе как объектом крайнего авторского уничижения и насмешки, за которыми прочитывалась в том числе и насмешка над самим собой. однако поэтическая структура « Шинели» свидетельствует о недостаточности подобного прочтения. И хотя к настоящему времени появилось уже немало работ, в которых сделана попытка расширения смыслового поля этого произведения, я попыталась обратиться прежде всего к библейскому контексту повести.

Еще В.В.Розанов в своей работе 1891 года « Легенда о великом инквизиторе Ф.М.Достоевского. Опыт критического комментария» писал:      « Мертвым взглядом посмотрел Гоголь на жизнь, и мертвые души только увидел он в ней.» А несколько ранее в той же работе читаем: « Он был гениальный живописец внешних форм и изображению их…придал…такую жизненность, почти скульптурность, что никто не заметил, как за этими формами ничего в сущности не скрывается, нет никакой души, нет того, кто носил бы их…». Но авторская прорисовка образа Акакия Акакиевича Башмачкина, на мой взгляд, свидетельствует как раз об обратном. А именно о том, что Гоголь обладал великим даром видеть даже в самых « маленьких людях» живую, от природы чистую душу.

Если обратиться к значению имени Акакий, то помимо традиционного его значения как « незлобивый», оно имеет и еще одно – « невинный». Но Гоголь назвал своего героя не просто Акакием, а Акакием Акакиевичем, то есть « дважды незлобивым», « дважды невинным» или « незлобивейшим»,    « невиннейшим». Немаловажен при этом тот художественный факт, что герою якобы « никак нельзя было дать другого имени… это случилось совершенно по необходимости». Таким образом, автор дает нам понять, что сам выбор имени героя носит сакральный характер, в его процессе угадывается Божественное предназначение. И герой действительно соответствует нареченному ему имени: он чист сердцем и кроток, он напоминает ребенка, которого может сделать счастливым любая мелочь и который не запятнан грязью земной жизни. В характеристике Акакия Акакиевича автору важно отметить, что тот никогда ни на что не смотрел на улице, а « если и глядел на что, то видел на всем свои чистые… строки». Мотив чистоты возникает здесь отнюдь не случайно. Именно он-то и отсылает нас ко второму значению имени героя: « Невиннейший». В такой детской невинности Акакия Акакиевича содержится отсылка к словам Нагорной проповеди: « Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю…Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» ( Мф.5,5,8), а также и еще к одному евангельскому отрывку: « Иисус, призвав дитя, поставил его посреди их и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» ( Мф. 18, 2-3). Получается, что душа Акакия Акакиевича была изначально готова для райского блаженства, ей с рождения были открыты двери в Царство Небесное. В то же время в обращенности взгляда героя на « свои чистые…строки» угадывается символическое указание на то, что он как будто пишет книгу собственной жизни. Таким образом рассказ о жизни Акакия Акакиевича строится как жизнеописание, у которого есть два автора: Н.В.Гоголь и сам герой.

                        

Акакий Акакиевич Башмачкин в департаменте.

Художник Б. Кустодиев

Своей крайней незлобивостью и терпением герой Гоголя, как верно указывают исследователи « Шинели», действительно напоминает преподобного Акакия, прославившегося среди подвижников христианства подвигом послушания и незлобия. Стоит вспомнить фрагмент, в котором описывается, как молодые чиновники забавлялись, сыпя на голову Башмачкину бумажки и говоря ему разные гадости, и как он не отвечал на это ни словом и продолжал заниматься « своим делом». И только в слишком невыносимой ситуации Акакий Акакиевич отвечал: « Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?». Но эти слова произносились голосом, в котором слышалось что-то такое « преклоняющее на жалость», а никак не злоба и не гнев.

При всем при том, однако, Гоголь не склонен жалеть своего героя, на что, в первую очередь указывает ироническая интонация произведения. Излагая историю Акакия Акакиевича, автор часто говорит о нем колким, язвительным языком, языком тех молодых чиновников, которые                       « подсмеивались и острили над ним». На первый взгляд кажется, что именно авторская ирония провоцирует формирование в сознании читателя отношения к Акакию Акакиевичу как к мизерной личности, как к человеку, имеющему только « внешнюю форму» без ее внутреннего содержания. Именно она мешает нам увидеть за стареньким капотом Акакия Акакиевича живую душу.

Почему же Гоголь так немилосерден к своему герою? Почему столько горькой иронии слышится в его авторских характеристиках? Ведь не из-за     « маленькости» Акакия Акакиевича. Ведь люди приходят в этот мир разными: одному уготована судьба императора, другому – полководца, а кому-то …- коллежского регистратора. Выходит, что исполнить свое предназначение человек способен на любом жизненном поприще, независимо от его масштабов. Эта мысль о равенстве людей перед Богом звучит в финальной части гоголевского произведения, когда автор описывает смерть Акакия Акакиевича и ставит судьбу своего героя в один ряд с судьбами « царей и повелителей мира…». Более того, Гоголь представляет смерть Башмачкина как потерю для Петербурга: « И Петербург остался без Акакия Акакиевича…» Такой взгляд на присутствие человека в мире тесно переплетается с библейской традицией, и прежде всего с Псалтырью. В нем отражается мысль о том, что масштаб человеческого бытия измеряется не внешними достижениями, а внутренними горизонтами души. И хотя смерть Башмачкина остается незамеченной в городе ( « как будто бы в нем его никогда и не было»), сама сочувственная интонация автора, появляющаяся в этом фрагменте текста, свидетельствует о значимости для него этой потери. Тем более, что гоголевский герой, не был бесталанным.   

Акакий Акакиевич Башмачкич

Рис. П.Боклевского

Но можем ли мы в полной мере назвать Акакия Акакиевича Башмачкина личностью? По-моему, этот вопрос является ключевым для понимания достаточно не простого отношения автора к своему герою. Из авторского повествования видно, что внутренняя структура героя повести не лишена важнейшего свойства: самосознания. Но создавая книгу своей жизни, Башмачкин делает это «вслепую», бессознательно. Именно здесь происходит разделение компетенций автора и героя: Гоголь понимает, что происходит с его героем, - герой же не осознает того, что происходит с ним.

Для того чтобы построить свою судьбу, реализовать « чистые строки» собственной Книги жизни, Акакий Акакиевичу необходимо было сохранить первозданное ангелоподобие своего духовного мира, пронеся нетронутым через жизненные испытания: промозглость петербургского климата, внешнюю скудость существования и прочее. Но в том – то и дело, что гоголевский герой не осознает себя обладателем ценнейшего дара, за который он должен держать ответ перед Дарителем. Этого-то и не прощает автор своему герою. Отсюда и возникает та авторская ирония, которая звучит укором Башмачкину  в том, что он, будучи человеком, не имеет права не осознавать свою ответственность за сохранение душевного богатства, которое даровано Творцом каждому от рождения. Если же не понимать ценности того, что имеешь, очень легко все потерять, так и не осознав степени понесенной утраты. То есть авторская ирония, на мой взгляд, является свидетельством не уничижительного, а предельно серьезного  отношения автора к своему герою, которому он предъявляет большой счет по евангельскому принципу: кому много дано, с того много спросится ( Лк. 12,48).

Мысль об ответственности человека за собственную судьбу является сквозной для гоголевского творчества в целом. Попробуем проследить, как автор художественно демонстрирует эту ключевую мысль повести.

Акакий Акакиевич был « маленьким человеком», поэтому предметом искушения, которое впоследствии привело его к падению, оказалась всего лишь шинель. Однако, как отмечает Гоголь, эта вещь, хотя и довольно незначительна, все же необходима петербургским чиновникам, « получающим четыреста рублей в год жалования или около того», из-за северного мороза, царящего в северной столице. Именно суровость климата заставила Акакия Акакиевича заметить, что его старый капот уже ни на что не годится. Отметим особо, что герой Гоголя очень долго сопротивлялся самой мысли о пошиве новой шинели. Даже после « приговора» портного Петровича, который сказал, что старую шинель нельзя починить ни при каких стараниях и что необходимо купить новую, Акакий Акакиевич упорно не оставляет мысль о починке старого капота, как будто интуитивно предчувствуя, что появление в его жизни этого « светлого гостя» повлечет за собой разрушение того особого мира, в котором он пребывал все прежнее время.

            

Акакий Акакиевич Башмачкин.

Кадр из мультипликационного фильма « Шинель»

И действительно, постепенно новая шинель стала занимать все больше и больше места, незаметно овладев всем его внутренним существом и переменив весь уклад его жизни.

                                   

Для того, чтобы иметь возможность заказать новую шинель, Акакию Акакиевичу оказалось необходимо накопить немалую для него сумму денег – 80 рублей. С этой целью он решает « уменьшить обыкновенные издержки… изгнать употребление чаю по вечерам, не зажигать по вечерам свечи…» и лишить себя множества других бытовых « излишков». Среди запретов, которые наложил на себя Акакий Акакиевич, особо тяжким является голодание: « даже он совершенно приучился голодать по вечерам». Согласно христианской традиции человек, готовящийся к какому-то важному духовному событию : причащению, великому церковному празднику – подготавливает себя к нему постом и молитвой. В этом контексте голодание Акакия Акакиевича ради приобретения шинели предстает как пародия на христианское подвижничество, как его инверсия: « но зато он питался духовно, нося в своих мыслях вечную идею будущей шинели». В приведенной фразе можно обнаружить произведенную автором подмену, где вместо идеи о Жизни Вечной возникает идея шинели.

        

Последующие несколько строк повести немаловажны в контексте христианской традиции: « С этих пор как будто самое существование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился…как будто … какая-то приятная подруга жизни согласилась с ним проходить вместе жизненную дорогу, - и подруга эта была не кто другая, как та же шинель…». Здесь ключевой деталью является параллель « шинель – невеста», свидетельствующая о том, каким образом в сознании гоголевского героя совершается неосознанная подмена ценностей, ибо Невестой в христианских текстах часто именуется Богоматерь ( « Радуся, Невесто Неневестная…»).

Далее в повести предельно детализировано описывается , как каждый день Акакий Акакиевич ходил к Петровичу советоваться о выборе сукна, о том, какой мех поставить на воротник, и прочее. Любопытна здесь авторская характеристика Петровича, в которой достаточно символично просматривается образ змея-искусителя, а конкретнее – « одноглазого черта», искусившего невинную душу Акакия Акакиевича. Из скудных сведений о жизни портного, приведенных в тексте повести, мы узнаем, что живет он        « где-то в четвертом этаже по черной лестнице» и что иметь с ним дело можно только после того, как « осадился сивухой, одноглазый черт». И еще в двух местах повести Гоголь упоминает нечистую силу, и оба эти упоминания связаны с характеристикой Петровича: « В другой раз ни за что возьмет работать, а теперь разнесла его нелегкая запросить такую цену; « Но при всем том, как только узнал, в чем дело, точно как будто его черт толкнул».

Из сказанного видно, что, « взбираясь по лестнице, ведшей к Петровичу», Акакий Акакиевич, образно говоря, совершал схождение вниз. Ведь с каждой новой ступенькой он все ближе и ближе подступал к своему духовному падению. Мотив лестницы отсылает нас к ьогословскому труду преподобного Иоанна Лествичника « Лествица», где духовный путь человека представлен как восхождение по ступеням добродетелей все выше и выше до достижения святости. Надо отметить, что в гоголевском тексте данная отсылка является двойной, так как в « Лествице» содержится житие преподобного Акакия. То есть через мотив лестницы автор символически дает понять, насколько жизненный путь героя оказывается диаметрально противоположным пути святого, имя которого он носит. Движение по лестнице жизни Акакия Акакиевича по существу представляет собой нисхождение, падение с « лествицы», растрату первоначальной невинности, добродетельности, цельности характера.

Появление в сознании Акакия Акакиевича мысли о новой шинели повлекло за собой то, что он уже гораздо меньше думал о « своем деле» - переписывании бумаг – и один раз даже чуть не сделал ошибку, что ранее было для него недопустимо. Такая перемена в герое очень важна в плане эволюции его характера. Акакий Акакиевич – всего лишь переписчик. Даже составление бумаги представляет для него непосильный труд и все-таки переписывание документов изначально было для героя повести почти творчеством, где он – Поэт, творящий особый мир. Акакий Акакиевич влюблен в свою работу, у него даже есть буквы-фавориты, написание которых доставляет ему наибольшее удовольствие. В свободные часы « Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению», как это делали многие служилые люди, а « написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне», который опять будет посвящен любимому делу. После проникновения в сознание героя мысли о новой шинели вся жизнь его словно пошла вверх дном. Размышления об обнове « чуть не навели на него рассеянность», а сердце Акакия Акакиевича, « вообще весьма покойное», вдруг « начало биться». То есть строй его внутренней жизни переменился, а от этого и внешняя жизнь стала неспокойной, лишилась установленного ритма.

Наконец новая шинель сшита, и Акакий Акакиевич, сменив свой всегдашний наряд, идет в департамент « в самом праздничном расположении всех чувств».

                          

Чрезвычайно важно пронаблюдать, насколько изменилась природа этих самых « чувств», а также манера поведения героя. Его теперь радует возможность в своей обнове пройтись по петербургским улицам и даже стать участником светского вечера, куда до той поры его никогда не приглашали. Поначалу теряясь и стыдясь оттого, что он стал вдруг центром внимания, Акакий Акакиевич вскоре начинает испытывать удовольствие , « когда вспомнил, что он будет иметь чрез то случай пройтись даже и ввечеру в новой шинели». После обеда, во время которого он чувствовал себя « весело», Акакий Акакиевич « уж ничего не писал…  а так немножко посибаритствовал на постеле..». путь героя на вечеринку и обратно отмечен многими знаковыми деталями и подробностями, неожиданными не только для читателя, но и для него самого. То он вдруг « остановился с любопытством» перед витриной, где была картина, изображающая красивую женщину, « которая скидала с себя башмак, обнажив таким образом всю ногу, очень недурную», то, возвращаясь домой, он « даже побежал было вдруг, неизвестно почему, за какою-то дамою…у которой вся часть тела была исполнена необыкновенного движения». Акакий Акакиевич подивился при этом « неизвестно откуда взявшейся прыти и пошел дальше».

Из сказанного видно не только то, как меняется характер поведения гоголевского героя, но также и то, что ему оказывается приятны эти внешние перемены собственной жизни. Однако именно тут-то и подстерегает героя главное испытание: кража его бесценного сокровища – новой, только что сшитой шинели. Смерть героя как результат этой потери свидетельствует о том, насколько переменились его жизненные ценности. Но еще в большей степени об этом свидетельствует так называемый « фантастический»  конец повести.

                   

Если иметь в виду, что смерть есть граница между жизнью земной и жизнью вечной, то незавидной представляется посмертная участь героя Гоголя. Душа его, изначально предназначенная раю, оказывается навеки прикованной к земле и не находит себе покоя за гробом, потому что главной ее задачей теперь является поиск пропавшей шинели. В финале можно обнаружить несколько параллелей с текстами Священного Писания. Первая из них восходит к ветхозаветной истории о первородстве Исава, променянном им на чечевичную похлебку.

Вторая, наиболее значимая параллель связана с фрагментом из Евангелия от Матфея: « Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» ( Мф. 6, 19-21).

В тексте повести нет непосредственных указаний на данные евангельские стихи, однако изложенная в ней история может быть представлена как их художественная интерпритация. « Замыслив пошить шинель, предавшись мечтам о ней, Башмачкин не возрождается, а падает – более того, попадает во власть злых сил». Перед нами разворачивается трагическая история человеческого сердца, изначально чистого, но постепенно заражающегося идеей собирания земных сокровищ и претерпевающего дезориентацию,  доведенную до своего логического конца: абсолютно противоположному пути.

Можно также провести параллель  уже с притчей о блудном сыне. Ее вариант в гоголевском произведении представляет собой проекцию канонического текста, ограниченную временем  ухода из Дома Отца. То есть вся жизнь героя повести укладывается в одной фразе притчи и может быть обозначена как отпадение. Беспросветность посмертной участи героя повести заключена в том, что жизнь свою он проживал бессознательно. Этапа покаяния такая жизнь не предполагает потому, что неосознанным является сам факт ухода из жизни.

Такие интерпритации финала повести позволяют перевести его из области « фантастических»  в зону реального. Однако в этом случае мы имеем дело с Реальностью высшего порядка, очерченной рамками религии, обязательными составляющими которой являются плоть, душа и дух в их нераздельном единстве. При этом в данном триединстве существует жесткая иерархия, за нарушение которой, по установленному Создателем закону, приходится платить очень дорого. Непреходящей ценностной константой является здесь духовная составляющая. Если ради нее человек способен отказаться от собственных телесных или душевных надобностей, он не только сохраняет, но бытийно возвышает себя как личность. Если же интересы души и тела ставятся человеком выше интересов духа, то это непременно приводит к падению, утрате человеком его высочайшего в среде земных существ статуса. Именно к такому выводу приводит нас Н.В.Гоголь в финале представленного нам жизнеописания Акакия Акакиевича.

Начинаясь рождением героя, повествование охватывает всю жизнь данного персонажа и заканчивается его смертью. В христианской традиции так строится описание жизни святого, которая представляет собой преодоление « низких»  проявлений человеческой природы, нравственное совершенствование и достижение на исходе земного бытия высшей степени духовного совершенства – святости. В этом контексте текст « Шинели» может быть прочитан как антижитие, так как в нем начало и конец как бы переставлены местами: начинаясь с ангельски чистого состояния души героя, он заканчивается картиной его падения.

В гоголевских текстах связи с библейскими текстами не имеют прямого, на поверхности лежащего характера, а всегда завуалированы. И возможность их обнаружения зависим от читателя, который становится соавтором Гоголя. Поэтому я думаю, что цепь соответствий с библейскими текстами не обрывается на тех, которые удалось обнаружить и предложить вашему вниманию, потому что повесть Н.В.Гоголя настолько многогранна и глубока, что чес больше над ней размышляешь, тем сильнее ощущаешь бездонность ее смысла.

Литература:

1.     Бухаркин П.Е. Об одной евангельской параллели к « Шинели» Гоголя ( к проблеме внетекстовых факторов смыслообразования в повествовательной прозе). СПб.,1996.

2.     Розанов В.В. Мысли о литературе. М., 1989.с. 52,51

3.     «Православный церковный календарь». Изд. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1996. С. 72.

4.     Гоголь Н.В. Шинель  // Избранные сочинения: В 2 тт. Т.1. М., 1994

5.     Преподобного отца нашего Иоанна Лествичника Лествица.СПб.,1995. С. 63-64.

6.     Давыдова Н.Е. Евангелие и древнерусская литература: Учебное пособие для учащихся среднего возраста. М.: МИРОС,1992. С. 200.

7.     Долгушин  Димитрий, священник. Еще раз о святоотеческих мотивах в «Шинели» Н.В.Гоголя// Сибирский филологический журнал. 2007. № 4. С. 30-35

Творческая работа на тему:

«Библейский контекст повести Н.В.Гоголя

« Шинель»

                                                  Борисюк

Наталия Николаевна,

учитель русского языка

и литературы МБОУ

« Веселовская СОШ»

Судак

2015