Научная статья "Дифференциальные признаки дискурса".

Дифференциальные признаки дискурса.

Магистрант ИнЕУ, учитель русского языка и литературы

Алимсуренова А.А.

Особенности и закономерности использования тех или иных стилистических приемов в газетных заголовках и эффективность их использования во многом зависят от того, к какому типу принадлежит данная газетная статья или заметка.

Как правило, публицистическое творение создает некий своеобразный образ, выражает свою точку зрения с целью воздействия на публику (метонимическая и метафорическая связь).

Любой газетный текст содержит также различные структурные элементы - основной текст и самое главное – заголовок, основное средство привлечения внимания читателей.  Кроме указанных элементов, следует упомянуть подзаголовок, иллюстрации, и средства воздействия на публику (риторические вопросы, риторические восклицания и многоточия, которые дают возможность читателям самим додумать, дофантазировать основное содержание статьи или заметки)

Заголовок наряду с изображением считается самой важной частью газетного текста (именно заголовок привлекает внимание читателя, и от степени его выразительности зависит, насколько потенциальный читатель либо слушатель заинтересуется в прочтении основного текста). Одно из его определений гласит, что заголовок вбирает в себя важнейшее обращение и аргумент. Заголовки подразделяются на несколько типов:

- заголовки, сообщающие о полезных свойствах;

-  провоцирующие;

-  информативные;

- вопросительные;

- содержащие команду.

Заголовок имеет первостепенную важность для привлечения внимания публики.

Основная функция заголовка (и изображения) определяется достаточно легко. Через взаимодействие и взаимосвязь этих двух элементов (они попутно являются и константами газетного текста) необходимо отразить суть газетного сообщения т.к. в редких случаях мы можем надеяться на то, что будет прочитан весь текст статьи.

Основной текст публицистического творения может быть повествовательным, изобразительным, трюковым (оригинальным); он может быть написан в форме монолога или диалога.

Исключительное разнообразие газетных  заголовков дает неисчерпаемые возможности создания различных типов классификации. Один из гармоничных способов классификации различает заголовки в зависимости от их содержательных и формальных характеристик, другой способ предлагает классификацию тех же заголовков с содержательной точки зрения, а именно:
- заголовок-приказ;
- заголовок-новость;
- заголовок-лозунг;
- рациональный заголовок;
- эмоциональный заголовок;
- заголовок, возбуждающий любопытство;
- притягивающие внимание заголовки.

В современной антропоцентрической па­радигме гуманитарного знания с неизбежно­стью актуализируется идеологическая приро­да речевой деятельности. Р. Барт высказал мысль о том, что «любой политический ре­жим располагает своим собственным пись­мом, чью историю еще предстоит написать.   Письмо представляет всякую власть и как то, что она есть, и как то, чем она ка­жется, оно раскрывает и то, какой эта власть является на самом деле, и то, какой бы она хотела выглядеть...». Идеология  оп­ределяет языковую картину мира. Она является текстообразующим фактором публици­стического, политического, газетного дис­курса. «Всякая власть тогда законна, - заме­чает Э. Лассан, - когда опирается пусть на провозглашенные ею, но законы, установле­ния, пропагандируемые идеи, т.е. тексты. Одно и то же общественное событие стано­вится стимулом к созданию ряда текстов». Любая власть выражается в языке - энкратическом - языке «доксы», который жи­вет, развивается, получает свои характерные черты под воздействием государственных, социальных и идеологических установок; политика «есть не что иное, как кодифициро­ванные знаки, развертываемые при помощи акта высказывания в социально-семиотический процесс - дискурсию», а средст­ва массовой информации с помощью языка становятся инструментом, который передает информацию, одобренную властью, проводит интересы определенных властных структур, а информация о фактах действительности получает аксиологическую оценку, соответ­ствующий комментарий. Любая власть или все власти играют в свои «языковые игры».

Несомненно, что идеология определяет и науку, которая изучает такие явления, как газетный, публицистический, политический дискурс, предопределяет особенности взаи­модействия типов общественного сознания, выкристаллизовывает определенный тип языковой личности, который овладевает пра­вилами господствующей игры. Обобщенная языковая личность создает ту или иную тек­стовую парадигму. «Поскольку любая обще­ственная активность проявляет себя прежде  всего через текст, дискурс»  (черта по­стмодернистского мышления), то можно ска­зать, что «общественное сознание опреде­ленного периода материализуется в совокуп­ности «парадигм текстов», т.е. реализует себя через смысловые инварианты, которые под­вергаются разнообразному перефразирова­нию в конкретных членах парадигмы» средств массовой информации. Вербализо­ванные в виде текстов в средствах массовой информации ценностные ориентации уже представляют собой некоторую зафиксиро­ванную установку, благодаря чему субъекты через средства массовой информации или осознают свою аксиологическую близость, или не принимают декларируемые ценности.

Публицистический, газетный текст, вы­полняющий идеологическую функцию, опи­рается на ряд бинарных оппозиций (по тео­рии деконструкции Ж. Дерриды), где одна составляющая имеет позитивный, маркиро­ванный характер, а другая - негативный. Та­кой структурой создается механизм власти в дискурсе, поскольку признается большая важность позитивной составляющей. Как представляется, в газетных текстах совре­менной постмодернистской парадигмы про­исходит в какой-то мере снятие или десакрализация оппозиции: бинарная оппозиция, с одной стороны, как бы продолжает сущест­вовать, но, с другой стороны, она деконструируется. Суть оппозиционного существо­вания состоит в ценностном отношении, в выявлении значения объекта действитель­ности для субъекта, и это ценностное отно­шение должно быть осмыслено. С одной сто­роны, «в восприятии реального объекта - от­мечает С.И. Сметанина, - субъект исходит из сложившихся представлений о ценностях, и оценка объекта становится определением его места в системе ценностей. Но, с другой стороны, так как ценностное отношение предполагает и осмысление факта, а всякий факт допускает многообразие форм его осмысления, журналист неизбежно добавляет в концептуальную модель тот конкретный смысл, который объект имеет для него». Каждый читатель газет­ного текста осмыслит его по-своему, в соот­ветствии с собственными взглядами, с собст­венным миропониманием, и «чем сложнее данное явление, и чем большее значение оно имеет в нашей жизни, тем более широкий спектр смыслов оно имеет, возбуждая посто­янные споры об адекватности того или иного в процессе интерпретации. Поскольку объект сам по себе, в своем «в-себе-и-для-себя-бытии», смысла не имеет и обретает тот или иной смысл лишь в постижении и оценке его субъектом, поскольку для разных субъектов один и тот же объект может иметь разные смыслы».

Постмодернистский дискурс включает в себя публицистику как форму общественного сознания. И поэтому правомерны различные аспекты осмысления публицистического, га­зетного дискурса в широком контексте постмо­дернистских философских интерпретаций.

Современные газетные тексты освоили основную философскую категорию постмо­дернистской культурной парадигмы - декон­струкцию, которая позволила отойти от од­нозначной оценки, представленной в тексте действительности, прийти к плюрализму мнений, к демократическому восприятию событий. Анализируя прессу, У. Эко заметил, «что (за исключением прогноза погоды) объективной информации не существует и существовать не может. Даже при педан­тичном отделении комментария от сообще­ния сам по себе подбор сообщений и их рас­положение на полосе несут в себе имплицит­ное суждение». Современность с но­вой культурной, научной, философской пара­дигмой предполагает признание приоритета творческой личности, самостоятельной в суждениях, оценках, выборе жизненных идеа­лов, подачи материала и использовании все­возможных языковых средств. Изменяется характер отношений между автором газетно­го текста и читателем: автор не навязывает свою точку зрения, а убеждает в своей право­те, обращаясь не столько к эмоциям и чувст­вам читателя, сколько к разуму, культурному опыту, способности проанализировать ситуа­цию и выработать свою позицию. Меняется речевое построение текста, развивается по­лемическое начало, даже монологический текст строится как внутренний диалог с во­ображаемым собеседником. Автор публици­стического текста - это живая, конкретная языковая личность со своим мировоззрением, жизненным опытом, поэтому такому тексту свойственна субъективная окраска, исповедальность, эмоциональность.

В современных публицистических произ­ведениях можно отметить усиление личност­ной тенденции. Авторское «я» становится раскованным, раскрепощенным, эпатажным, скандальным и  в какой-то мере циничным. Позиция журналиста - это позиция человека наблюдающего, оценивающего. Каждой эпо­хе присущ свой тип автора, со своим отно­шением к действительности, поэтому катего­рия автора публицистического текста «опре­деляет не только стиль конкретных текстов, но и стиль эпохи, того или иного периода. Каждое время характеризуется общим, сово­купным представлением об авторе»,  «обобщенным автором» - идеальным обра­зом автора, вобравшим «в себя черты множе­ства конкретных авторов данного периода». Современным публицистическим текстам свойствен «автор - частный чело­век», который стремится выглядеть близким читателю, «чурающийся высоких слов, пафо­са человек, часто ироничный, скорее инфор­матор, чем аналитик». Автор рассмат­ривается как функция текста, прослеживается тождество между автором, повествователем и персонажем. Как представляется, в публи­цистическом тексте постмодернистская уста­новка «смерть автора» в силу его жанровых особенностей реализуется не полностью, скорее автор превращается в маску, служа­щую «камертоном, который настраивает и организует реакцию имплицитного чита­теля, обеспечивая тем самым необходимую литературную коммуникативную ситуацию, гарантирующую произведение от "коммуни­кативного провала"».

В современном тексте позиции автора (реальная личность) и повествователя (вымышленный образ) со­вмещаются, и действительность, отраженная в тексте, принимает иллюзионистский харак­тер. Реальность предстает как игровая ком­бинация различных языков, культур, текстов. В постмодернистском публицистическом тексте смешиваются культурные языки, ко­ды, происходит карнавал культур, и уже не­возможно «изолировать игру, выделив «серь­езное» измерение, хотя в «историческом кар­навале» смех необходим для обновления серьезных, сакральных категорий. В таком тексте, совмещающем позиции автора-повествователя-персонажа, все подвергается пародированию, выворачиванию наизнанку, снижению - в том числе и сами законы по­строения текста, сами правила игры, которые в результате этой трансформации теряют аб­солютные значения, релятивизируются». В публицистическом тексте, основан­ном на постмодернистском миропонимании, действительность разыгрывается, она становится как бы представленной, а как бы - это кажимость, которая, по словам Н.Д. Арутю­новой, «не предполагает достоверности». Наверное, не все так одно­значно с «как бы»: дело не в отсутствии дос­товерности, а, скорее, в многомерности, не­однозначности объекта, ситуации. Кажимость освобождает автора и сам текст от обоснова­ния, аргументации. Ослабевает аналитич­ность публицистического текста, но возрас­тает его условность, «театральность». Автор, публицистический текст, читатель вступают в диалог и увлекательную игру с формой, со смыслами, участвуют в игре, иногда «даже не понимая ее, воспринимая ее совершенно серьезно». Реальность в публици­стическом тексте имитируется, проявляет себя как симулякр, как виртуальная реаль­ность. Ж. Бодрийар в статье «Войны в заливе не было» заметил, что «война, превратив­шись в информацию, перестает быть реаль­ной войной и становится войной виртуальной». Современный публици­стический дискурс не отражает действитель­ность, а моделирует ее с помощью различных языковых средств и стратегий, он как бы производит реальность второго порядка - симуляционную, т.е. отражение «глубинной реальности сменяется деформацией, затем маскировкой ее отсутствия и, наконец, - ут­ратой какой-либо связи с реальностью, заме­ной смысла - анаграммой, видимости - симулякром». Такое представление дей­ствительности в публицистическом тексте связано не только с эстетикой постмодерни­стского мировидения, но и со спецификой газетного текста: в современных условиях жизни газета не может в полной мере конку­рировать с телевидением, радио, интернетом в быстроте передачи информации. Авторы газетного текста сознательно обращаются к постмодернистской манере письма.

Современные газетные тексты в новой культурной парадигме, в новых обществен­ных условиях выполняют не только инфор­мативную функцию, но еще и рекламную.

Публицистические тексты связаны с но­выми типами творческого сознания, харак­терными для постмодернистской культурной парадигмы с ее пристальным вниманием к языку как источнику получения новой ин­формации о мире. Они переносят акцент с осмысления своей роли как социального института на текстовую деятельность, на способы своего формирования, на использо­вание приемов эстетики постмодернизма. Основой текстовой деятельности является язык - своеобразный код, состоящий из осо­бых знаков, которые связывают мир с чело­веком и человека с миром. У. Эко заметил, что языком «следовало бы назвать систему, которая объясняет себя путем последова­тельного разворачивания все новых и новых конвенциальных смыслов». В ходе текстовой деятельности возникают новые смыслы и оценки, которые ориентируют в процессах, событиях, происходящих в ре­альном мире, дают новые знания о языке и о мире.

Особенность текстовой деятельно­сти публицистики заключается в том, что при использовании знаков, адекватных информа­ции в тексте, слово может трансформиро­ваться, оригинальное значение высказывания исказиться, а значит, может увеличиться  ко­личество интерпретаций, смысловых полей, может измениться понимание текста, возник­нут так называемые «шумы» (непредусмотренные автором варианты понимания), что приведет к неадекватному, ино­гда противоположному, восприятию текста и коммуникативному провалу.

Публицистический текст в современной культурной и общественной парадигме изме­нился. «Характер этих изменений определя­ется сегодня полилогом разных культурных языков, контрастными стилистическими ре­гистрами, столкновением нормативного и аномального, разными типами сознания, в том числе и художественными».

Обращение прессы к новым темам, к но­вым жанрам, к новым источникам информа­ции дали толчок к созданию принципиально иных текстов, к поиску новых языковых эк­вивалентов, передающих новое содержание. В современных публицистических текстах нет жесткой функциональной соотнесенно­сти: стандарт выполняет информационную функцию, экспрессия - воздействующую; для них характерно чередование разных по окра­ске языковых средств, в их отношении к вы­полнению основных функций - информиро­вания и воздействия, эмоционально-экспре­ссивный аспект, «наслаиваясь на объективно коммуникативный аспект высказывания (то есть на его номинативный аспект), подкреп­ляет его». Медиа-текст, используя диалектику формы и ее открытости для реа­лизации собственных творческих интенций и вовлечение в творческий процесс адресата, побуждает вступить в диалог с миром. Созданные подобным образом публицисти­ческие тексты не дают оснований для одно­значного отнесения используемых речевых явлений к стандарту или экспрессии, а сами фрагменты текста к информационным или воздействующим. По мнению С.И. Сметаниной, такой «нефиксированный в этом отношении смысл и является стилеобразующей чертой современного публицистического текста». Необходимо отметить, что снижаются представления о нейтральном, стилистически не маркированном в текстах публицистических произведений.

В современных текстах понятие нормы - языковой, этической - становится нулевым, а язык «средоточием тех процессов, которые происходят в разных сферах русского языка, от областей высоких и нейтральных до сни­женных, даже грубых, пронизанных элемен­тами жаргона и просторечия».  Поэто­му современные газетные тексты неодно­значно оцениваются исследователями, журналистами, читателями. Одни считают, что исчезли критерии этических оценок, нередко игнорируются моральные и языковые нормы, непозволительным способом ведется поле­мика. Пресса старается удержаться за счет эпатажности, сенсационности, иногда развяз­ности, которые выражаются не только в со­держательном плане, но и предполагают со­ответствующее языковое наполнение. По мнению других исследователей, происходит постепенное становление и формирование новых норм, оценок, языковых средств. По­стмодернистский публицистический дискурс начинает вырабатывать собственные стан­дарты и клише, но этот процесс только на­чался. В 90-х годах XX века исследователи постмодернистских текстов начали говорить о кризисе метода, который проявился в автор­ских самоповторах, в использовании одних и тех же вторичных текстов. «В журналистике же, - замечает С.И. Сметанина, - подобные повторы, переходя из текста в текст, становят­ся естественным для газетного языка строи­тельным материалом (клише) и способствуют тиражированию метода». Появилось множество клишированных выражений, ис­пользуемых как в заголовках, так и в самом тексте, основанных на цитатном мышлении. Такие клише часто используются в современ­ных публицистических текстах, при этом они утрачивают новизну восприятия, поэтому в тексте чаще всего различные заготовки (клише) подвергаются определенной модифи­кации. При этом модификация, с одной сторо­ны, не должна лишать текст узнаваемости, а, с другой стороны, должна вводить элемент непредсказуемости, разрушая устоявшийся образ; цель такого ввода - выбить человека (читателя) из стереотипа восприятия.

В новом культурном пространстве снима­ется идея контраста, на смену ей приходит масштабное осмысление, которое проявляет­ся и в публицистическом тексте. Новое со­держание, новые смыслы создаются за счет оригинального использования языка как зна­ка. «Причем это новое возникает не только как результат игры автора с существующими знаками, но и читателя, осваивающего пра­вила игры: сознательно «закладывая» в текст возможности возникновения новых смыслов, мастера слова надеются на обнаружение их читателем».

 Поэтому современный публицистический текст повышенно интерпретационен, порождает новые смыслы, уве­личивает текстовые значения, и это увеличе­ние происходит не за счет объема информа­ции, а в результате игровых соотношений между разными структурами текста.

Литература:

1.     Николаева Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики. – М.: Прогресс, 1978. – 480 с.

2.     Борботько В.Г. Элементы теории дискурса. – Грозный: Изд-во Чечено-Ингуш. гос. ун-та, 1981. – 113 с.

3.     Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена, 1999. – С. 5-19.

4.     М. Макаров. «Основы теории дискурса». – М.: 2003.