Нравственно-эстетическая сущность стихотворений И.С.Никитина (lдоклад)

Нравственно-эстетическая сущность стихотворений И.С.Никитина

    Поэзия Никитина тесно связана с его личной жизнью - теснее, чем у всякого другого поэта. Влияние Кольцова и Некрасова на Никитина было непродолжительно и неглубоко. Сходство мотивов подсказывалось отчасти сходством жизненных условий, отчасти - родственностью талантов. Оригинальная и существеннейшая черта поэзии Никитина - правдивость и простота, доходящие до самого строгого непосредственного воспроизведения житейской прозы. Все стихотворения Hикитина распадаются на два больших отдела: одни посвящены природе, другие - людской нужде. И в тех, и в других поэт совершенно свободен от каких бы то ни было эффектов и праздного красноречия. В одном из писем Никитин называет природу своей "нравственной опорой", "светлой стороной жизни": она заменяла ему живых людей. У него нет ярких картин, пространных описаний; для него природа - не предмет чисто эстетических наслаждений, а необходимый и единственный источник нравственного мира и утешения. Отсюда у Никитина несложность и незамысловатость картин природы. В общественной поэзии он почти не выходит из круга действительной и народной жизни и изображает ее без малейших поползновений на чувствительность и заманчивость красок. "Вся прелесть - в простоте и правде", писал Никитин к своей корреспондентке. В течение всей жизни он возмущался громкими модными словами, вроде "разочарованности"; и невольно подозревал в искренности поэта или публициста, когда их речь отличалась особенной внешней красотой. Никитин затронул едва ли не все драмы, какие ежедневно совершаются в народной жизни: семейный раздор между родителями и детьми, разделы между братьями, деспотизм отцов над дочерьми, ненависть свекрови к невестке, жены - к мужу-деспоту и варвару, судьбу подкидышей. И нигде поэт не изменяет своему сдержанному, как бы бесстрастному настроению. Продаже дочери родителями-бедняками посвящено всего несколько строк, но поэт умеет мимолетным замечанием осветить страшную бездну нравственной отупелости под влиянием безысходной нужды. Стихотворение "Старый слуга" - простой, исторически точный рассказ о недавнем рабстве и его растлевающих влияниях. Лучшее произведение Никитина "Кулак" - одновременно и автобиография человека, и лирическая исповедь поэта. Вступление к поэме - лучшая характеристика таланта и творчества Ивана Никитина:

Не ради шутки, не от скуки,

Я как умел слагал свой стих,

Я воплощал боль сердца в звуки,

Моей душе была близка

Вся грязь и бедность кулака!

Основная идея поэмы - история человеческой души, загубленной нуждой и неразлучными с ней унижениями. Она в полном смысле выстрадана самим поэтом. Отсюда, при фотографической простоте картин - их глубокий драматизм, при совершенно прозаических героях - глубокий общественный смысл их истории. Никитин показывает, как "роковая сила нужды и мелочного зла" не убивает мгновенно, а душит свои жертвы постепенно, пока они не задохнутся в грязи и голоде. Сам поэт избежал этой участи, но спасение было куплено дорогой ценой: инстинктивным недоверием к людской правде и искренности, потерей лучших лет в борьбе за кусок хлеба и личную независимость. Никитин - один из бесчисленных русских талантливых людей по внешнему положению, но один из редких, сумевших отвоевать и талант, и свободу, и умереть с гордым и законным сознанием победы…»

    Истоки  грустной  никитинской  интонации  коренятся  в  самой биографии

поэта.   Иван   Саввич  Никитин    родился  в  семье  мелкого

воронежского  торговца.  Безрадостны  были  его  детство  и  юность.  Он сам

рассказал  об  этом  в  стихотворении "С суровой долею я рано подружился..."

(ему  автор  придавал  особое,  программное  значение, недаром оно открывает

сборник 1859 г.):

     Но  все, что грязного есть в жизни самой бедной, - " И горе, и разгул,

кровавый  пот  трудов,  Порок  и  плач  нужды, оборванной и бледной, Я видел

вкруг себя с младенческих годов.

     Он  рано  пристрастился к чтению, едва узнав от своего первого учителя,

сапожника  по профессии, что такое грамота. Еще раньше, когда летними ночами

убегал  к старику караульщику слушать сказки, полюбил природу. Она не только

спасала  юношу от постылой действительности, но и пробуждала дремавшую в нем

потребность творчества.

     Тернист  путь  Никитина  к  признанию.  Мало  кому  из  известных наших

писателей  довелось  перенести  столько  нравственных  терзаний,  прежде чем

утвердиться  в  себе..  Выросший  в мещанском сословии, Никитин вынужден был долго  таить  от  окружающих  свою  склонность  к литературе, чтобы не стать предметом  насмешек.  Еще  в 1849 году он отправил в "Воронежские губернские ведомости"    два    стихотворения,   подписанные   инициалами,   и   только

неуверенность   в   собственных   силах  помешала  тогда  их  опубликованию: сочинитель  так  и  не  откликнулся  на  призыв редакции раскрыть инкогнито.

Четыре  года  носил  Никитин  в душе мучительное бремя сомнений и колебаний, прежде чем вновь рискнул подать о себе весть.

     Посылая  в  ноябре  1853  года  редактору  "Губернских ведомостей" свои

новые  стихотворения,  Никитин  в  сопроводительном  письме  говорит:  "Я  - здешний  мещанин.  Не знаю, какая непостижимая сила влечет меня к искусству, в  котором,  может  быть,  я  ничтожный ремесленник! Какая непонятная власть заставляет   меня  слагать  задумчивую  песнь  в  то  время,  когда  горькая действительность   окружает   жалкою   прозою   мое   одинокое,   незавидное существование!.."

     Эти  строки  стали  почти  крылаты,  они  фигурируют  в  любой работе о

Никитине  - в них с предельной откровенностью выражен Драматизм положения, в котором находились русские литераторы, выходцы из социальных низов.

     Собственную   дорогу  в  поэзии  Никитин  обрел  не  сразу.  Отсутствие

упорядоченного  образования,  бессистемное  знакомство  с  книгами - все это мало  способствовало  выработке самостоятельной эстетической системы. Ранний период  творчества  (первые  дошедшие до нас стихи датированы 1849 г.), пора явного  ученичества, проходит под знаком разнородных влияний. Избитые штампы отмершей  романтической  школы  причудливо  сочетаются с образами природы, в которых  уже  проглядывает  будущий  мастер пейзажа; элегиям с искусственным

пафосом  приходят  на  смену  строки,  дышащие  подлинной  болью  за  судьбу "меньшого  брата".  Никитин  пытливо ищет свою тему и свой стиль, но пока их не  находит.  Он  еще  не  видит  предмет и смысл поэзии в изображении самой жизни.

     Вот  почему  на  первый  сборник его стихотворений (вышедший в 1856 г.)

"Современник"  откликнулся  отрицательной  статьей  Н. Г. Чернышевского. При этом  следует  помнить, что критик не мог знать о том, что рукопись сборника пролежала  у  издателя почти два года и сам автор к моменту ее опубликования на  многое  в  своем  творчестве  смотрел  иными  глазами.  В художественном сознании  Никитина  происходят  серьезные  сдвиги; он начинает понимать, что пел  отчасти  с  чужого  голоса.  Статья Чернышевского ускорила этот процесс поэтического  самоопределения.  С  1857  года для Никитина начинается новый, самый  плодотворный этап творческой эволюции, прерванный лишь ранней смертью поэта.

     "Современник"  не  остался равнодушным к дальнейшей судьбе воронежского стихотворца.  В  1858  году Н. А. Добролюбов благожелательно встречает поэму "Кулак",   в   1860  году  печатает  обширную  рецензию  на  второй  сборник стихотворений  Никитина (1859), где отмечается, что "мысль поэта возмужала и образовалась,   так   что   уже   не   нуждается  во  многих  схоластических отвлеченностях,  к которым прибегала прежде". За отдельными резкими оценками стоит  заинтересованное  отношение  к  Никитину, желание, чтобы тот навсегда

избавился   от   порока  подражательности.  Добролюбов  считал,  что  талант

Никитина   мог   бы   полностью   развернуться  на  воспроизведении  "уроков

житейского опыта".

    Печатным  первенцем  Никитина  явилась  знаменитая "Русь" (1853). И. А.

Бунин  вспоминает,  как  нравилось  ему  в  детстве  декламировать распевные никитинские стихи:

     Под большим шатром

     Голубых небес -

     Вижу - даль степей

     Зеленеется.

     И на гранях их,

     Выше темных туч,

     Цепи гор стоят

     Великанами.

     По степям в моря

     Реки катятся,

     И лежат пути

     Во все стороны...

    « Действительно,  когда  читаешь "Русь" - особенно вслух, - обжигает душу ощущение  кровной связи с каждой частичкой того великого целого, что зовется Россией.  Удивительно,  как  сумел начинающий поэт столь вдохновенно пропеть гимн  отчей  земле!»  У  Никитина  есть  немало замечательных строк о родине, которые  хочется  назвать  не  иначе  как  объяснением  в  любви, эта любовь заполнила  все  его  существо.  Краткие часы,  когда  удавалось усилием воли отвлечься  от  житейской  мерзости,  -  но  какой  искренностью дышало тогда пламенное слово Никитина:

     Глядишь  вокруг  - и на душе легко,

     И зреет мысль так вольно, широко,

     И сладко  песнь в честь родины поется,

     И кровь кипит, и сердце гордо бьется,

     И с радостью внимаешь звуку слов:

    "Я Руси сын! здесь край моих отцов!"

     Так  пишет  Никитин  в раннем стихотворении "Юг и Север". Исследователи считают,  что  здесь  заметно  влияние лермонтовской "Родины". Оно коснулось чисто  формальных  сторон,  отдельных  образов  -  это  правда!  Конечно, по глубине  и  изяществу  выражения идеи Никитину далеко до Лермонтова; в своих же помыслах они равны, потому что одинаково чисты.

     Главное   в   никитинской  поэзии  -  это  преданность  демократическим

идеалам, гуманизм поэта.

       Перепечатывая  "Русь", "Санкт-Петербургские ведомости" писали: "Неужели в  г.Никитине  суждено  воскреснуть  Кольцову?" Стихотворение в самом деле давало  пищу  для  подобных  прогнозов,  но  они  осуществились не вполне. В творчестве  Никитина  своеобразно пересеклись лучшие отечественные традиции.

Гражданственный  пафос  Рылеева,  лермонтовская  тяга  к духовности, интерес Кольцова   к   простонародному  быту  дополнились  современным  воздействием обличительной  некрасовской  поэзии.  Вместе  с  тем Никитин как художник не есть  механическая  сумма  разнородных  литературных  традиций.  Несмотря на перекличку  мотивов и пользование сходными приемами, из Никитина выработался не  слепой  подражатель,  но  оригинальный  мастер  со  своим кругом тем, со своими интонациями.

     Никитин   близок   к  Некрасову  по  свойствам  таланта.  В  нем  также

соседствовали   лирик,   эпический   рассказчик   и, наконец,  откровенный

публицист.   Иногда  эти  три  стихии  объединялись,  но  чаще  существовали

порознь,  и  для  каждой  из  них  имелся  свой  "контингент". Лирический дар

Никитина  выявился  преимущественно  в стихотворениях о природе; как эпик он силен  в  сюжетных стихотворных новеллах из народной жизни. Публицистический элемент  особенно  заметен в антикрепостнических произведениях Никитина. И в каждой сфере он был своеобразен.

    В раннем творчестве Никитин действительно проходит литературную школу А. С. Пушкина («Лес», 1849), А. В. Кольцова («Весна в степи», 1849; «Русь», 1851), М. Ю. Лермонтова («Ключ», 1850; «На западе солнце пылает», 1851), А. Н. Майкова («Вечер», 1850), Н. А. Некрасова («Рассказ ямщика», 1854; «Уличная встреча», 1855). Но и в зрелой поэзии Никитина часто ощущается эстетическая опора на тот или иной фольклорный или литературный источник — «текст-прототип». Заимствования в стихах Никитина свидетельствуют не столько об ученичестве, сколько об органической фольклорности его поэтического мышления, простодушно использующего чужое как свое. Никитин до конца дней сохранил такую свободу заимствований, равно как и свободу самоповторений. Все его пейзажи — вариации на тему утра или вечера на берегу озера или на берегу реки. Он не стыдится повторов или самоцитирований в той же мере, в какой не стыдится присваивать себе прекрасное или близкое его душевному настрою «чужое». Здесь он действует как сказитель, как народный поэт, творящий по законам коллективного творчества.

   Но в стихах Никитина гармоничный мир природы и крестьянского труда по-своему очеловечивает, казалось бы, безысходный драматизм ситуации. Социальная драма смягчается поэтической картиной солнечного утра на озере, теплого ветерка, разноцветных огней по водной глади. Есть тут и детство в его беспечной игривости, в звучном радостном смехе, когда «на песке затрепетали окуньки, линьки». Вся полнота и красота мира Божия стоит у Никитина на страже мировой гармонии, подтверждая, что злом и неправдой не исчерпывается эта жизнь.

Именно с таких глубоко народных, христианских позиций Никитин чувствует всю односторонность непримиримой борьбы, начавшейся в русской поэзии между «чистым искусством» и «некрасовским направлением». Синтезируя некрасовские и кольцовские традиции, Никитин не чуждается поэтических открытий Ап. Майкова и Фета. И если в «Утре на берегу озера» происходит лишь совмещение противоборствующих друг с другом эстетических школ, то в классическом стихотворении «Утро» (1855) поэт достигает их органического синтеза.

Никитин не принимает поэта, одержимого «личной скорбью», противопоставляя ему творца, «уязвленного страданиями человечества», коренными противоречиями земного миропорядка («Поэту», 1853). Раздумья Никитина о мировом зле и мировом добре принимают, как правило, религиозный характер и развивают традицию кольцовских дум («Дума», 1849, «Вечность», «Небо», оба между 1849 и 1853; «Молитва», «Новый завет», оба 1853). Религиозность помогает духовно преодолевать роковые противоречия земного бытия. Мотивы сомнений у него довольно редки. Поэт размышляет о бессмертии, возвеличивает духовную красоту христианского самоотвержения («Моление о чаше», 1854).

   Все им написанное пронизано изнутри светоносными лучами православной религиозности, которая никогда не звала человека к «примирению с душевной неустроенностью» и социальной несправедливостью. Напротив, Православие несло религиозную энергию, направленную сперва на внутреннее просветление человека, а потом и на одухотворение окружающего мира. Как в раннем, так и в позднем творчестве Никитин неизменно обращался к христианской тематике.

«Зимняя ночь в деревне» (1853) — первый рассказ в стихах о русском народе. В нем закладывается фундамент довольно устойчивой в поэзии Никитина традиции: формируется жанр поэтической новеллы, захватывающей «прозу» народного быта, включающей в лирику некрасовский эпический сюжет. Но мир дольний приобретает у Никитина отблеск мира горнего: сквозь убогий быт проступает вечность. Этот быт не оставлен при себе, при своей земной скудости: он высвечен изнутри лучами христианской правды. Преображение довершает в финале народная песня, как бы рожденная стихиями заснеженных пространств и дальних дорог: «И Бог весть отколе / Песенник лихой / Вдруг промчался в поле / С тройкой удалой. / И в морозной дали / Тихо потонул / И напев печали, / И тоски разгул».

   В ранних стихах Никитин создает целостный, романтически обобщенный образ живой природы. Поэт любит изображать ее в движении, в переходных состояниях: расцвет или наступление вечера, смена времен года. Как живое существо, степь у него помнит зимою о лете, о яркой зелени, о песнях залётных птиц. Эта память выводит степь из ее зимнего оцепенения, готовит приход весны («Весна в степи», 1849). Именно в природе ощущает поэт зримое присутствие благодатных сил. В стихотворении «Поле» (1849) она изображается как материнское, дающее жизнь существо. Человек — дитя природы, ее беспокойный младенец: чем ближе он к матери-природе, тем совершеннее и свободнее. Дыхание врачующей, целительной для человека стихии чувствуется в стихотворении «Лес» (1849): природа очищает душу человека от «горечи жизни обыденной», умиротворяет ее.

 Со  школьной  поры  нам памятны пейзажные зарисовки Никитина. Например, эта:

     Звезды меркнут и гаснут.

     В огне облака.

     Белый пар по лугам расстилается.

     По зеркальной воде, по кудрям лозняка

     От зари алый свет разливается.

     Дремлет чуткий камыш.

     Тишь - безлюдье вокруг,

     Чуть приметна тропинка росистая.

     Куст заденешь плечом - на лицо тебе вдруг

     С листьев брызнет роса серебристая.

     Михаила   Исаковского  изображение  утра  поразило.  Горячий  поклонник никитинской  музы, он размышляет в статье "О предмете поэзии": "Но ведь я же это  утро  видел  и  сам. Почему же я не мог написать о нем столь же хорошо, столь  же  поэтически убедительно? Да потому, что не мог приподнять его. Оно для  меня  сливалось со всем остальным, что я считал неинтересным, и оно мне поэтому  казалось не стоящим внимания. А вот нашелся человек, который как бы выделил  это  утро  и приподнял его, и оно заиграло для меня всеми красками. Он как бы заново открыл для меня это утро..."

     Стихотворения  Никитина  сулят проницательному читателю множество таких открытий.

     Иван  Бунин,  сам  тонкий, изысканный лирик, с восхищением писал О том, что  в  никитинских  картинах  природы  "была  та  неуловимая художественная точность  и  свобода,  та  даже  расстановка  слов,  тот  выбор их, которыми руководствуется  невольно  только  художник,  знающий природу всем существом своим...":

     В  синем  небе плывут над полями

     Облака с золотыми краями;

     Чуть заметен над лесом туман,

Теплый вечер прозрачно-румян. ,

 Вот  уж  веет  прохладой  ночною; 

Грезит  колос над узкой межою;

Месяц огненным   шаром  встает, 

Красным  заревом  лес  обдает... 

Как  музыкальны  великолепно инструментованные стихи!

     В синем небе плывут над полями  Облака с золотыми краями...

     Не  правда  ли, когда скандируешь эти строки, рождается особое ощущение воздушной  легкости, как бы парения? Сознательный фонетический подбор звуков усиливает смысловую сторону.

     Пейзаж  у  Никитина  физически  осязаем,  он  создается живыми, сочными мазками,   а  не  призрачными  полутонами,  его  легко  перенести  на  холст живописца.  В  воображении, будто наяву, возникает таинственный лес, облитый ослепительным     сиянием     ночного    светила.    При    своей    внешней безыскусственности,   никитинские   метафоры  достаточно  насыщены  энергией образности.  Выразиться  о  летнем  вечере "прозрачно-румян" способен только подлинный  поэт.  Валентин  Катаев  говорит,  что «обязан Никитину пониманием красоты  русской  природы,  которую  тот  умел  изображать  так  удивительно пластично»..

     Но  сказать  о  никитинском  пейзаже  только  то,  что он воспроизведен

кистью  мастера,  -  значит,  не сказать главного. Не очень приблизимся мы к

истине,  если  отметим и такую любопытную подробность: в отличие от степняка Кольцова,  Никитин,  как  истый  горожанин,  предпочитает  полевому простору тенистый кров задумчивого леса или сада.

     Главное  -  в другом,  в  совершенно особой роли природы для Никитина,

литератора и человека.

     Для   него  пейзажная  лирика  -  нечто  гораздо  большее,  чем  просто

поэтическая традиция.

     Никитин  не  раз  называл  природу  своим  другом  и  наставником, Даже

величал  высоким  титулом  матери.  Действительно,  природа  заменила  ему и материнскую   ласку,   и   советы  учителей,  она  стала  его  нравственными

университетами.

     К   пейзажным  зарисовкам,  особенно  в  начальный  период  творчества,

Никитин   обращался   из   необходимости  противостоять  убогой  реальности, эстетически  ее  преодолевать.  Позднее  два  состояния  мира демонстративно сталкиваются  друг с другом. "Посмотрите, как упоительно роскошна окружающая нас  природа,  -  словно  говорит поэт читателям, - и как убога человеческая жизнь!  Неужели  вы не замечаете оборванных мужиков, убитых несчастием вдов, ребятишек  с сумой через плечо?" Проходит какое-то время, и - странное дело! -  пейзаж,  не  исчезая вовсе, незаметно отступает в стихах на дальний план.

   Если  взглянуть  на  никитинскую лирику последних двух-трех лет, то нетрудно убедиться,  что  на  долю пейзажа приходятся теперь лишь скупые строки или - реже  -  строфы. Для такого целеустремленного поэта, как Никитин, эту резкую метаморфозу   вряд   ли  можно  считать  случайностью.  Всегдашняя  антитеза "природа"  -  "реальность" была сознательно решена им в пользу "реальности".

Поток  жизни  со  всеми  ее  противоречиями  властно  приковывал к себе взор художника.

    По мере творческого роста образ природы в лирике Никитина конкретизируется: сквозь дымку рассеивающегося тумана все чаще, все настойчивее проступают точные ее детали, зримые ее черты. В н. 1850-х в религиозно-философские стихи Никитина властно вторгается патриотическая тема, а вместе с нею и природа приобретает ярко выраженный русский колорит, участвует в создании целостного образа России, входит в национальный характер как формирующая и определяющая его стихия («Юг и Север», 1851).

   Патриотические мотивы в лирике Никитина еще более крепнут в годы Крымской войны. Он воспринимает эти события как праведный гнев и праведный порыв России к освобождению православных братьев-славян от многовекового турецкого владычества («Война за веру», 1853). В стихотворении «Донцам» (1854) поэт приветствует «воинственное племя» донских казаков, вспоминает их исторические подвиги от времен татарских набегов и покорения Сибири Ермаком до событий Отечественной войны 1812, благословляет их на «великую войну» за честь и славу православного воинства, за освобождение «страждущих славян».

    Патриотическая тема глубоко проникает и в собственно пейзажные стихи поэта. Такова классическая «Встреча зимы» (1854), в которой Никитин окончательно избавляется от романтически-обобщенного восприятия. В стихах передается сам процесс перехода осенней природы в зимнее состояние: «Поутру вчера дождь / В стекла окон стучал. / Над землею туман / Облаками вставал… / В полдень дождь перестал, / И, что белый пушок, / На осеннюю грязь / Начал падать снежок». Ночь довершает это чудесное преображение и дарит людям солнечное зимнее утро с легким чистым воздухом, с замерзшей рекой, с разноцветными огнями заснеженных полей, с алмазными капельками, застывшими на ветках берез. И затем, от конкретных штрихов и деталей, передающих трепетное мгновение природы, Никитин идет к созданию целостного образа русской зимы, устанавливая связь между ее суровыми стихиями и душевным укладом русского человека: «Да и нам ли подчас / Смерть не встретить, шутя, / Если к бурям у нас. / Привыкает дитя? / Когда мать в колыбель / На ночь сына кладет, / Под окном для него / Песни вьюга поет. / И разгул непогод / С ранних лет ему люб, / И растет богатырь, / Что под бурями дуб». В своих лирических новеллах из жизни народа и природы Никитин предвосхищает эпос Некрасова и, в частности, его поэму «Мороз, Красный нос». Поэтический строй «Мороза», созданного Некрасовым почти десять лет спустя, держится на тех же образах, выводящих бытовые факты к всенародному и всеприродному бытию. Предвосхищает Никитин и тему русского богатырства — ключевую в поэме-эпопее Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».

    На зрелом этапе творчества Никитина углубляются социальные мотивы, и красота все чаще открывается не вне, а внутри народной жизни с ее трудовыми основами, с удалью, поэтической силой народных характеров. Одновременно с Некрасовым и даже опережая его, Никитин изображает частного человека из народа с индивидуальной судьбой, неповторимым характером. На смену песенной стихии кольцовского творчества приходит повествовательная, разрастается новеллистический сюжет. В поэзии оживает разноголосый мир мещан, дворовых, лакеев, мастеровых, извозчиков, крестьян-пахарей, не похожих друг на друга, по-разному воспринимающих социальные беды, по-разному откликающихся на противоречия повседневного бытия («Ночлег в деревне», 1857—58; «Пахарь», 1856; «Пряха», 1858; «Купец на пчельнике», «Неудачная присуха», «Ночлег извозчиков», все — 1854). Обнажается антагонизм между народом и имущими сословиями, в стихах появляется фигура народного обидчика — барин, оклеветавший слугу («Старый слуга», 1859), самодовольный барский холуй, уверенный в своей безнаказанности («Староста», 1856—58), чиновники, наживающиеся на мужицком горе («Мертвое тело», 1858), купчик лихой, походя разбивающий девичью судьбу («Ехал из ярмарки ухарь-купец…», 1858).

    В превосходном стихотворении

"Нищий",    пользуясь    приемом    аллегории,    поэт   создает   эпически

монументальный, близкий к фольклорным канонам образ крестьянина-труженика:

     Спит в лачужке, на грязной соломе,

     Богатырь в безысходной беде,

     Крепче камня в несносной истоме,

     Крепче меди в кровавой нужде.

     По смерть зерна он в землю бросает,

     По смерть жнет, а нужда продает;

     О нем облако слезы роняет,

     Про тоску его буря поет.

     В  произведениях  Никитина не только "кровавая нужда" и тоска бедняков,

но  даже  -  от  всего этого - равнодушие к смерти. "Рад он жить, не прочь в

могилу - в темный уголок..." - говорится об одном из героев.

     Куда ни кинешь взор, всюду убогость - хоть плачь!

     Душный воздух, дым лучины,

     Под ногами сор,

     Сор на лавках, паутины

     По углам узор;

     Закоптелые полати,

     Черствый хлеб, вода,

     Кашель пряхи, плач дитяти...

     О, нужда, нужда…

    Вместе с тем социальная тема не является ни в лирике, ни в поэмах Никитина единственным источником драматизма народной жизни. Этот драматизм осмыслен поэтом более широко: беды народные часто связаны у него с капризами непредсказуемой русской судьбы, с прихотями природы, в т. ч. и греховностью природы человеческой. Обычно они неожиданны и непредотвратимы: раннее сиротство, внезапная смерть мужа, жены или детей, губительный град, уничтоживший колосистую рожь, падеж скота и др. Это отличает Никитина от Некрасова 1850-х, но сближает его с Некрасовым 1860-х, периода создания поэм из народной жизни: социальное обогащается у Никитина общенациональным, природным, вековым. Поэтому и отношение народа к невзгодам в творчестве Никитина более сдержанное и терпеливое: он мужественно принимает их как неизбежные испытания, сознавая бессмысленность ропота и изливая горе в песне («Внезапное горе», 1854). В лирике Никитина очень часто звучит свойственный русскому характеру мотив «веселия в грусти»: «Что за грусть, коли жив, — и сквозь слезы смейся!» Сила русского человека не в гневе, не в ярости, не в бунтарских порывах, а в умении мужественно нести свой крест. Внимание Никитина сосредоточено на внутренних силах, которые помогают народу одолевать свою судьбу. Для героя «Бурлака» (1854) спасительный исход открывается в порыве к свободе и воле: «И пошел в бурлаки. Разгуляли тоску / Волги-матушки синие волны!..»

    С усложнением народных характеров у Никитина возникает потребность выхода за рамки лирических миниатюр к большому эпическому повествованию. Она и реализуется в поэмах из народной жизни («Кулак», 1857; «Тарас», 1860), а завершается в прозе «Дневником семинариста» (1860). В поэме «Тарас» есть попытка создать новый крестьянский характер. Главный герой ее — человек неспокойный, непоседливый, тянущийся в путь-дорогу на поиски лучшей доли. Здесь предчувствуются уже некрасовские странники, мужики-правдоискатели «Коробейников», «Кому на Руси жить хорошо».

    Некоторые  критики  упорно  именовали  Никитина  "печальником народного горя".  В подобной аттестации, безусловно, есть доля правды. Нота утешения и жалости  к  "меньшому  брату"  звучит  в ряде стихотворений. Слова "печаль", "тоска",  "грусть",  "горе"  -  едва  ли не наиболее распространенные в речи Никитина   (случай,   когда  богатства  родного  языка  вызывают  отнюдь  не радостные эмоции!).

     Но  нельзя  не  почувствовать  и  того, что никитинская скорбь при виде

"униженных  и  оскорбленных" сочетается с утверждением нравственных идеалов. Положительные  ценности поэт находит не только в прекрасном мире природы, но и  в  самом  народе,  его  характере. Основная черта народного характера, по мнению  Никитина,  -  полнота  жизненных  ощущений, способность, невзирая на каверзы  судьбы,  не  пасть в грязь, возвыситься духом над обстоятельствами.

Замечательны   в  этом  смысле  поэма  "Тарас",  стихотворения  "Деревенский бедняк" и "Песня бобыля".

     Ни кола, ни двора,

     Зипун - весь пожиток...

     Эх, живи - не тужи,

     Умрешь - не убыток!

     Богачу-дураку

     И с казной не спится;

     Бобыль гол как сокол,

     Поет-веселится.

     Он идет да поет,

     Ветер подпевает;

     Сторонись, богачи!

     Беднота гуляет!

     ("Песня бобыля")

     Духом  воинствующего  гуманизма  пронизаны никитинские стихи, названные Добролюбовым "превосходными":

     ...Но пусть, как мученик сквозь пламень,

     Прошел ты, полный чистоты,

     Остановись, поднявши камень

     На жертву зла и нищеты!

     Корою грубою закрытый,

     Быть может, в грязной нищете

     Добра зародыш неразвитый

     Горит, как свечка в темноте!

     Быть может, жертве заблужденья

     Доступны редкие мгновенья,

     Когда казнит она свой век

     И плачет, сердце надрывая,

     Как плакал перед дверью рая

     Впервые падший человек!

   В 1859 году, скопив долгими трудами необходимую сумму денег и воспользовавшись благотворительностью известного в России купца-мецената В. А. Кокорева, Никитин приобрел книжную лавку, ставшую культурным центром Воронежа. В этом же году Никитин издает второй сборник зрелых, реалистических произведений. В лирике поэта все более и более нарастали критические мотивы, с беспощадной иронией обличал он болтливых русских либералов и не обольщался относительно реформ «сверху», ожидая подъема народных сил. Но жизнь, полная лишений и невзгод, драматическая любовь, подкосившая душевные силы, не прошли бесследно для здоровья Никитина. Вскоре он тяжело заболел и умер от чахотки 37 лет от роду.

Никитин был учителем И. 3. Сурикова и С. Д. Дрожжина. О нем с любовью отзывались М. В. Исаковский и А. Т. Твардовский. На слова Никитина создано около 60 романсов и песен: «На старом кургане» В. С. Калинникова, «Встреча зимы» Н. А. Римского-Корсакова, «Песня бобыля» С. Монюшко, «Русь» Э. Ф. Направника и др. Некоторые стихотворения Никитина, положенные на музыку, стали популярными народными песнями. Наиболее известен «Ухарь-купец» («Ехал на ярмарку ухарь-купец...…»), подвергшийся в народной версии сокращению и переделке, которые совершенно изменили нравственный смысл стихотворения.
    В 2009 году композитор Александр Шарафутдинов записал на стихи Никитина альбом песен «Радость и кручина».
    Лев Николаевич  Толстой  сказал,  что «Никитин переживет многих, даже более крупных поэтов»...  Предвидение  это  сбывается.  Давно  ушла  в  прошлое крестьянская, лапотная  Русь.  Но  не померкли в памяти общества никитинские образы, ибо в них  отразилась правда жизни и душа честного художника-демократа. Мы дорожим творчеством Никитина как частичкой нашей национальной славы.

1.Брокгауз Ф. А., Эфрон И. А. "Энциклопедический словарь"