Опыт прочтения романа Захара Прилепина "Обитель"

Волченко  Наталья Алексеевна,

учитель русского языка и литературы

МОУ Полетаевской СОШ

«…Умеющие разрешить загадку жизни…»

Ментальность русского человека

в романе Захара Прилепина «Обитель»

Русский человек неизменен —

в этом и есть залог его существования.

Захар Прилепин

В одном из интервью с писателем Захаром Прилепиным прозвучал  такой диалог:

-  У вас главный герой — такой человек без свойств, мы про него почти ничего не знаем.

- Да, это голый человек, без идеологии, без четко проявленных черт — и доведенный при этом до некой крайности. Я это сделал осмысленно. Герой должен был быть голым человеком, но при этом русским. [8, vozduh.afisha.ru]

Эти слова обусловили для нас – да и, скорее всего,   не только для нас - актуальность обращения к роману: какой он, русский человек, что делает его русским.  Сегодня, когда обострилась международная обстановка, когда Россия балансирует на грани холодной и просто войны, этот диалог вызвал закономерный интерес: а действительно, какой он – русский, можем ли мы, сегодняшние, выдержать то, что довелось вынести нашим предкам в крайне экстремальных условиях войны или лагерей. И, естественно, мы обратились к произведению респондента: роману Захара Прилепина «Обитель». Кроме того, опыт нашего прочтения, несомненно,  интересен и потому, что произведение увидело свет только в 2014 году и не получило еще фундаментальных обобщающих литературоведческих оценок.

Заха́р Приле́пин (настоящее имя — Евге́ний Никола́евич Приле́пин; родился  7 июля 1975, село Ильинка, Скопинский район, Рязанская область) — русский писатель.  Как писатель З. Прилепин  становится широко известен в 2005-2006 гг. : он является финалистом премий «Национальный бестселлер»  за роман «Патологии», «Русский букер»  - роман «Санькя», им созданы такие яркие произведения, как роман «Грех», сборник рассказов «Ботинки, полные горячей водкой», сборник эссе «Я пришёл из России», сборник эссе «Terra tartarara»,  книга интервью с современными писателями «Именины сердца. Разговоры с русской литературой»,  роман-исследование «Леонид Леонов: Игра его была огромна» и многие другие.

В 2014 году стал лауреатом премии  «Большая книга» за роман «Обитель» — о жизни   Соловецкого лагеря особого назначения в  1920-х годах.  Популярность романа растет буквально с каждым днем, отзывы на «Обитель» порой противоречивые, но большая часть их о том, насколько правдиво изображен быт лагерников. Проблема нашего исследования пока не затронута критиками, но тематически близкими ей  являются  статья  Дмитрия Быкова « О новом романе Захара Прилепина» и курсовая работа студента БГПУ Максима Голева «У нас власть не советская, у нас власть соловецкая», размещенная на официальном сайте писателя.

Оба критика отталкиваются от сравнения прилепинского романа с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича»:

1.                 - «Обращение Прилепина к теме лагерей вызвало волну сопоставлений «Обители» с произведениями, ставшими классическими, и прежде всего с книгами Солженицына» [5, zaharprilepin.ru],

2.                 -  «Дюжинный малый, как будто не без совести и даже не без вкуса, — он готов и предать, и подставить, и отступиться; и относится к нему Прилепин так же, как Солженицын — к Ивану Денисовичу. Иван Денисович — главный, но не любимый герой: мы глядим на мир его глазами, но понимаем, что от авторского идеала он бесконечно далек». [4, zaharprilepin.ru]

Но если Быков акцентирует внимание читателей  на понятии «создание сверхчеловека» в «Обители», то Голев останавливается на рассмотрении образа  «сломанного человека в условиях бесчеловечных», что, как он считает,  можно увидеть и в «Одном дне…», и в «Обители»: «В описании Соловков Прилепин, как и Солженицын, затрагивает самые «проблемные» места, места, где, собственно, и происходит уничтожение в человеке человека» [5, zaharprilepin.ru].    Быков отмечает  сходство главных героев  Солженицына и Прилепина: «Авторский идеал — кавторанг или Алешка, люди с убеждениями и правилами. А Иван Денисович выбран в герои потому, что представляет большинство: таких «терпил» на свободе — каждый второй, кабы не чаще. И таких, как Горяинов, много» [4, zaharprilepin.ru ].  Голев же усматривает некий  литературный диалог между писателями: «… для Солженицына Соловки – это место Советского парадокса, где соединяются формально озвученные гуманистические интенции (Горький) и антигуманное, бесчеловечное отношение к заключённым, а также это исток будущего ГУЛАГа. У Прилепина Соловки – это место исправления через покаяние. Писатель не ищет оправдания своим небезгрешным героям, не ищет оправдания русской истории, Соловкам. На первом месте здесь человек и тайны его души, которая становится главным объектом изучения писателя».[5, zaharprilepin.ru ]

На наш взгляд, Захар Прилепин, скорее, спорит с А.И.Солженицыным, противопоставляя его Ивану Денисовичу своего Артема Горяинова, и в этом споре он выбирает, скорее, в свои союзники Ф.М. Достоевского, создавая свой образ, свой национальный характер.  В русской ментальности, как правило, в первую очередь, все отмечают  соборность как фактор, влияющий не столько на умение, сколько на желание жить сообща (на  миру и смерть красна); признается ведущей особая, странная, необъяснимая «религиозность-неверие», двойственность, своеобразный дуализм мировосприятия (Л.Андреев, Ф.Тютчев, герои Достоевского);  отзывчивость, переходящая в жертвенность (герои Н.Лескова, Л.Толстого);  ощущение ответственности и вины, доведенные до стремления самому себя наказать (Л.Толстой, А.Чехов); сострадательность, умение претерпеть страдание (А. Солженицын);  наконец, национальная терпимость, толерантность (А.Приставкин, Ф.Достоевский) – таковы основные черты русского менталитета.

Особенно ярко они проявляются, конечно же, в трудных, экстремальных условиях. Мы предположили, что справедливо для сравнения  взять произведение, в основе которого лежат события, примерно сходные с событиями в романе «Обитель» - «Записки из Мертвого дома» Ф.М.Достоевского.

Критерии сопоставления	Ф.М.Достоевский «Записки из Мертвого дома»	З.Прилепин «Обитель»
Место событий	Сибирь, Омский острог, городок К., 50-е годы 19 века	СЛОН (Соловецкие лагеря особого назначения), 20-е годы 20 века
Герой	Александр Петрович Горянчиков, дворянин, ссыльнокаторжный на поселении, отказался от общения с семьей	Артем Горяинов, недоучившийся студент, 27 лет, отказался от общения с матерью
Преступление	Убийство жены - уголовное	Убийство отца - уголовное
Окружение	Театр, оркестр, добрый доктор, тараканы, вши, каторжные животные, «бесполезная жестокость», воровство, предательство, многонациональность, церковь, Библия	Театр, оркестр, добрый доктор, научно-исследовательская, широкая хозяйственная деятельность, школа,  тараканы, вши, каторжные животные, «бесполезная жестокость», воровство, предательство, многонациональность, храм, Библия

 Мы не ставили задачу описать лагерные ужасы, о них сказано еще Достоевским: «Весь этот народ работал из-под палки, - следственно, он был праздный, следственно, развращался: если и не был  прежде развращен, то в каторге развращался. Все они собрались сюда не своей волей; все они были друг другу чужие». [7. с.19]  Любая каторга, что царская, что советская,  в любом государстве – это не место для благоденствия. И Достоевский, и Прилепин уходят от оценки существующего строя при описании жизни каторжан. Нам тоже показалось интересным  рассмотреть национальные черты человека вне политических, идейных пристрастий.

 «Вернись, Господи»  Артем Горяинов – заключенный не политический, он как бы идеологически «чистый» - просто русский человек. Тем интереснее было наблюдать за внутренним конфликтом, развивающимся на фоне многоголосия представителей разных социальных слоев, разных политических и нравственных убеждений ( Мезерницкий: «…Россия уже сто лет живет на две веры. Одни – в молитвах, другие окормляются Пушкиным и Толстым» [9, с.319]; «Здесь все понемногу звереют, - еще помолчав, сказал Василий Петрович. – Страшно – душа ведь»  [9, с. 151]).  Герой попадает в неслучайное место, автор его олицетворяет, рисует  как живое существо: «Обитель…Тело ее выгорело, остались сквозняки, мшистые валуны стен». [9, с.19]  Автор возлагает на название огромные надежды: обителью чего станет место жизни Артема – души, нового мышления, добра, зла…

Если у Достоевского в названии повести своеобразный оксюморон «мертвый дом», ведь дом – это место жизни, то у Прилепина  обитель не столько бывший монастырь, сколько место обитания, жизни живой, противоречивой, жизни  как физической, так и духовной. Разрушенная церкви, поруганная обитель – в этом тоже есть некая символическая  оксюморонность: церковь разрушена, но души людей «живы»: «…впрочем, он пока не видел никаких причин, чтобы умереть, - жили и здесь» [9, с.63]. И  Артем понимает, что вера, жизнь – они внутри человека, и ничто не сможет его заставить отречься, если он сам того не захочет:«Крестились бы… на храм… Что вам разница – звезда, не звезда, храм-то стоит» [9, с.19].

Автор заставляет своего героя размышлять, трудно, но не истово, не фанатично, как герои, например, Достоевского, прийти к своей истине. Вот люди уничтожают кладбище: «Будто бы восторг святотатства отражался порой в лицах». [9, с. 35] Вот Артем обнаруживает лик святого на стене в самом страшном месте Соловков – Секирке и очищает его от грязи, но, не выдержав мук, выпавших на долю даже не его, а других,  «поспешил к  своим нарам… - вытащил ложку и за несколько взмахов исполосовал на части  лицо своему князю…» [9, с. 568]. Символической становится фигура главного героя после монолога: «Бог отец. А я отца убил. Нет мне теперь никакого Бога. Только я, сын. Сам себе Святой Дух.

«Пока есть отец – я спрятан за его спиной от смерти. Умер отец – выходишь  один на один… куда? К Богу? Куда-то выходишь. А я сам, я сам спихнул со своей дороги отца и вот вышел – и где тот, кто меня встретит? Эй, кто здесь? Есть кто?..»

Прислушался сквозь ночной, дремучий сон: никого.

«Бог не мучает. Бог оставляет навсегда. Вернись, Господи. Убей, но вернись». [9, с. 665]

После этого внутреннего монолога герой воспринимается уже не как конкретный  человек, убивший своего отца, а как некий символ – олицетворение России, отказавшейся сегодня от ВЕРЫ во всякие идеалы – религиозные, социалистические…,  - оставшейся без БОГА – ОТЦА – ДУХОВНОСТИ. Самым ярким символом этой бездуховности, на наш взгляд, становятся чайки, сопровождавшие героя в самые страшные,  кульминационные моменты. Мы видим их в самом начале, при описании самой «обители»:  «чем ближе монастырь – тем громче чайки»,  как предвестие  чего-то страшного; в эпизоде убийства беспризорника: «соловецкое небо стало тяжелее и ближе -   чайки вздымались вверх как бы с усилием». [9, с. 118]

 В отчаянии герой вопрошает: «Бог есть, но Он не нуждается в нашей вере. Он как воздух… Разве воздуху нужно, чтоб мы  в него верили?» [9, с. 689] – может, это шаг к обретению веры.

Федор Иванович Тютчев так охарактеризовал свой ХIХ век:

              Безверием палим и иссушен,

              Невыносимое он днесь выносит…

              И сознает свою погибель он,

              И жаждет веры - но о ней не просит… [11, с. 36]

 Эти строки актуальны и сегодня. И не удивительно, что  проблема национальной идеи, идейного фундамента страны  столь остро стоит в наши дни: из истории мы знаем, чтобы прийти куда-нибудь, нужно хотя бы знать, куда идти. А двигаться в направлении только живота  русский человек не может – ему еще душу накормить надо! Федор Михайлович Достоевский в середине «преступного и постыдного» ХIХ века писал: «Я - дитя  века, его неверия и сомнения. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем больше во мне доводов противных». Русский  человек «отчаянно тоскует», желая обрести душевный покой, ему важно  обрести хоть какую-то веру. Вопрос  во ИМЯ чего все – это вопрос,  требующий  для него немедленного решения. Должно быть впереди что-то светлое, к чему идти нестрашно, что притягивает святостью. И книги многих наших современников (например, В. Пелевина «t», «Любовь к трем цукербринам», Д.Глуховского «Будущее») поражают обнаженностью именно этой проблемы: проблемы  поиска нравственного ориентира в мире, который внезапно обрушился, основа ушла из-под ног, а опереться оказалось не на что. В.В.Розанов, анализируя творчество Ф.М.Достоевского, писал: «Удивительно:  в эпоху совершенно безрелигиозную, в эпоху, существенным образом разлагающуюся, хаотически смешивающуюся, - создается ряд произведений,  образующих в целом  что-то  напоминающее  религиозную эпопею, однако со всеми чертами кощунства и хаоса своего времени» [10, с.213]. 

Наверное, самым важным в этом плане и отчасти тоже символическим становится эпизод расстрела в финале романа, когда строй в оцепенении ждет, на кого падет жребий «десятого»:  «Артем поднял глаза и посмотрел на Галю.

Галя глядела вокруг словно незрячая, … совсем одна, как на льдине…

- Иди на мое место. Слышь? Останешься живым, - вдруг велел Артем Захару…

Он вышел вперед.

Галя дрогнула и прозрела: увидела его…

Артем улыбнулся Гале». [9, с. 694]

Автор предельно кратко, как-то даже протокольно и почти без эмоций описывает эту сцену, отдавая ее на откуп воображению читателя. И мы видим, как сломленный, казалось бы, ставший незаметным, безликим, переселившимся на «средние» нары, «обезличностный» герой вновь становится Человеком: он понимает, что эта женщина ему дорога, что главное – оставаться Человеком, что единственное, что сейчас может спасти Галю, да и Россию – человечность, слияние душ.  Может, мы очень смело предположили, что эпитет «незрячая» и метафора «прозрела» относятся к душе, но контекст,  эмоциональный настрой финала романа и история России позволяют сказать, что именно духовность спасает русского человека от обыдления, придает ему силы противостоять смерти во всех испытаниях.  Да и Артему это дается очень трудно. Писатель постоянно ставит своего героя перед выбором. Например, еще в начале мытарств Артем  «…если что и боялся потерять, так это присланную матерью домашнюю подушечку – отчего-то она была ему дорога: он даже и не клал ее под голову, а куда-то спрятал под сердце и так спал на ней; да и то не всегда». [9, с.234], а уже после возвращения из побега он  «почувствовал к этой подушке что-то человеческое, проколовшее сердце, - и вскоре выгодно обменял ее». [9, с.689] Почему? Чтобы вытравить из себя все человеческое? Чтобы стать существом без души, без сердца, раствориться в лагерной жизни и досуществовать до окончания срока.

Точно так же герой Достоевского в своих записках напоминает себе: «…живого человека нельзя сделать трупом: он останется с чувствами, с жаждой мщения, с страстями…» [7,  с.69],  он уверен, что в любом человеке должно пробудиться  «тоскливое, судорожное проявление личности, инстинктивная тоска по самом себе…» [7, с.106], что «…никакими клеймами, никакими кандалами не заставишь забыть его, что он человек» [7, с.146]. Какими бы ужасными, запредельно жестокими ни были условия физического, внешнего существования, убеждает Достоевский, внутренняя  свобода,  духовная, которую нельзя отобрать у человека, позволяет выжить в любых условиях. Ведь внешняя свобода – всего лишь атрибут перемещений, с которым смириться можно. Если же нет внутренней свободы – нет личности. Именно она позволяет человеку чувствовать себя частью человеческого рода, ощущать «рифмованность» мира, позволяет войти в человеческое сообщество и обрести веру, дающую силы жить. 

 «Дотерпеть, дожить…» Александр Петрович Горянчиков, бывший дворянин, оказавшись в Мертвом доме, уверен: «Примириться с этой жизнью было невозможно, но признать ее за свершившийся факт давно пора было» [7, с.124] , - и именно это примирение, смирение помогло ему дождаться свободы, причем, он даже видит в своем положении  важный момент воспитания души - «Да, в этом месте можно было научиться терпению» [7, с.13], хотя «нужно много равнодушия, чтобы к этому привыкнуть» [7, с.48].

Герои «Обители», казалось бы, похожи на героев А.Солженицына, пытающихся выжить любой ценой. Но нет. Шухов именно любой ценой – унижаясь, исхитряясь, пытается спасти свое тело. Герой Солженицина – смирный, смирившийся. Герои Прилепина  - смиренные, как Александр Петрович Горянчиков. Огромная разница. Вот Артем говорит: «…Самое важное – не считать дни, а он перестал их считать на третьи сутки, приняв все, как есть. Осталось малое – дотерпеть, дожить…» [9, с.63]  «Все как есть» – совершил грех, нужно покаяться и принять наказание, принять, а не исхитриться избежать или уменьшить его. И Артем не одинок в этом смирении:

- Сивцев: «За свой грех не всякий раз накажут, можно и за чужой пострадать, видать, очередь дошла!» [9, с.487]

- Отец Иоанн:  « Я сам, - признавался владычка, - воспринял Соловки как суровую школу добродетелей – терпения, трудолюбия, воздержания». [9, с.520]

Именно поэтому Артем получает право быть великодушным: « Рыжего? За что? За  то, что он святцы мне подкинул? Да я его сразу простил… А за что еще, Господи?.. Господи, ты есть?» [9, с.535] – он способен оценить свой поступок, осознать его и свободно принять наказание как данное.

Стоит отметить, что образ отца  Иоана является важным образом в романе – олицетворение  смиренной духовности, веры. Не зря Прилепин описывает его такими эпитетами, как «ласковый», «нежный», сам он обращается  к людям «милый», что говорит, наверное, о его чистоте, духовной чистоте: «Как твое здоровье, милый? – спросил владычка просто и ласково»… [9, с.144]

Александр Петрович Горянчиков тоже отмечает подобное христианское смирение у каторжан: «…тот передавал все услышанное им об арестантах майору. У нас все это знали, и никто никогда даже и не вздумал наказать или хотя бы укорить негодяя».[7, с. 56] 

    «Это можно назвать жертвенностью» Артем не размышляет о том, как должна быть устроена правильная жизнь, что нравственно, а что безнравственно, он, кажется, даже никогда и не думал об этом, а просто  «отбирал щенков у дворовой пацанвы, издевавшейся над ними, или вступался за слабых гимназистов не из жалости, а потому что это нарушало его представление о том, как должно быть. Артем вспомнил Афанасьева и его словами завершил свою мысль: «…Это не рифмовалось!»  [9, с. 113]

Слова Крапина «Тебе надо сточить свои углы. Шар катится – по жизни надо катиться» [9, с.126] рождают ассоциацию с мыслями Платона Каратаева из «Войны и мира» Л.Толстого о правильности жизни, о необходимости стать «единым шаром»,  как во сне Пьера Безухова, пытающегося понять философию Каратаева. Близким ему в этом  становится другой герой Прилепина: «Захар искал сближения с понятным ему человеком в надежде, что в трудную минуту тот, быть может, пособит» [9, с.284]. Хотя дальше идет фраза «Зато Артем давно уже ни с кем сближения не искал, оттого что догадался: помочь не может никто», - мы знаем, что сам-то Артем все равно поможет и увидит других, способных помочь.  Галя,  спасая себя и Артема, организует побег из лагеря, но, встретив в пути несчастных, беспомощных людей  –  женщину и ее умирающего мужа, понимая, что обрекает себя, возможно, на казнь, спасает иностранцев, нуждающихся в помощи: «То, что они двинутся на Соловки, Артем не сомневался». [9, с.627]  И это «не сомневался» говорит гораздо больше, чем пространные объяснения о широкой русской душе, о жертвенности, о человеколюбии… - словоблудие, а у автора все гораздо проще - «не сомневался». Лишь потом мельком даст услышать: «Артем объяснял себе: в меня возвращается человек – я так и не озверел. Наверное, это оттого, что мы спасли чужеземцев, не дали им умереть, - доброе дело сберегло мою душу…» [9, с.680]  Герой живет общиной, единством с людьми,  и именно это единение с другими спасает его.

 «Я не юродствую, нет. Я пою!» Обостренное чувство вины, стремление искупить мировые грехи, принести себя в жертву – это мы, с загадочной русской душой. Мы казним себя за Ивана Грозного и Петра Первого, за репрессии или, скажем,  оплошности малыша. Никто, кроме нас, не вынесет нам более сурового приговора, чем мы сами: Артем отказывает себе в общении с матерью, лишая себя этого (а как дорога ему переданная ею подушка!), сам себя отрезая от нее; Александр Петрович Горянчиков (герой Достоевского) тоже наказывает себя: все самое родное, бывшее целью и смыслом жизни отторгается им самим; и если Артем просто не успевает выйти на свободу, то Горянчиков и после освобождения из острога, будучи поселенцем, продолжает казниться совершенным убийством. И Прилепин  в Послесловии к роману признает за ними это право на собственную казнь, на само убийство: «…Мы наказываем себя очень скоро и собственными руками…

Русскому человеку себя не жалко: это его главная черта.

В России все Господне попущение. Ему здесь нечем заняться.

Едва Он, утомленный и яростный, карающую руку вознеся, обернется к нам, вдруг сразу видит: а вот мы сами уже, мы сами – ребра наружу, кишки навыпуск, открытый перелом уральского хребта, голова раздавлена…

«Не юродствуй хотя бы, ты, русский человек».

Нет, слышишь, я не юродствую, нет. Я пою!» [9, с.704]

И мы, действительно, не рисуемся этим, а вполне искренне считаем, что человек сам в ответе за все, что происходит, и главный судья над человеком – он сам. Может, оттого мы так легкомысленно относимся к закону и законопослушанию: больше, чем сам себя, человека никто не накажет – уверен русский человек.

         «Мы связаны незримой пуповиной»  З.Прилепин очень скупо говорит о том, что ждет его героев впереди: это буквально  три строчки – в предисловии «От автора» правнук бывшего заключенного Захара вскользь упоминает о прошедшей войне («…я думал,… однополчане прадеда…» [9,  с.10]), в гневной отповеди Эйхманиса («А чего вы хотите – вся страна так живет! Страну ждет война!...» [9, с.273])  да при разгроме  монастырского кладбища Артема посещает случайная мысль,  которая невольно и однозначно вовлекает читателя в диалог:

- «Некуда бежать – вся жизнь впереди, ее не обгонишь… Что там у нас будет в 1943-м?» [9, с.34]

- А там будет война, жестокая, страшная, и кто не погибнет здесь, наверное, погибнет там, погибнет, но спасет страну, потому что…

И если включиться в этот диалог, то по-особому будут звучать слова отца Иоанна: «Ты обязан защищать святую Русь – оттого, что Русь никуда не делась: вот она лежит под нами и греется нашей слабой заботой. Лишь бы не забыть нам самое слово: русский, а все иное – земная суета… Не ропщите, терпите до конца – безропотным перенесением скорбей мы идем в объятия начальнику жизни…»  [9, с.44]

З.Прилепин уходит от однозначных оценок  событий, в которые вовлечены его герои, мы видим, герой, действительно, «голый» - это человек и в первую, и во вторую очередь. И, продолжая этот воображаемый диалог, мы можем с уверенностью, опираясь на созданные им характеры, сказать: только такая нация и смогла бы устоять против фашизма.

Становится очевидным, что человек Прилепина останется русским в любых условиях, а потому он непобедим, ведь он ощущает себя частью огромного целого, которое нуждается в защите, с одной стороны, но с другой, - само служит надежным тылом для своей частички. То, что это утверждение справедливо, можно увидеть и у нашего современника, погибшего в горячей точке:

             С тобой, Россия, - проклятой, любимой

             Мы связаны незримой пуповиной.

             Как факел поджигающий, сгорая,

              Мы, русские, - от края и до края,

             Кощунствуя  и поднимаясь против,

             Мы, русские, мы – плоть твоя от плоти.

             Мы скованы, обручены, едины

             И неслиянны, и неразделимы… [1, с.403]

Русскость как нравственный стержень поддерживает героя в критической ситуации, на грани жизни и смерти – как некое заклинание он произносит: «Я русский человек, Горяинов Артем» [9, с.677]

Анализ ситуаций, рассмотренных в контексте романа, позволил нам создать некую схему «голого» человека Прилепина, выстроить основы ментальности русского человека:

- Русский  человек «отчаянно тоскует», желая обрести душевный покой, ему важно  обрести хоть какую-то веру. Должно быть впереди что-то светлое, к чему идти нестрашно, что притягивает святостью. Именно духовность спасает русского человека от обыдления, придает ему силы противостоять смерти во всех испытаниях. «…Никакими клеймами, никакими кандалами не заставишь забыть его, что он человек».

- Принимает «все как есть» – совершил грех, нужно покаяться и принять наказание, принять, а не исхитриться избежать или уменьшить его.

- «Доброе дело сберегло … душу…» Человек живет общиной, единством с людьми,  и именно это единение с другими спасает его.

- Русскому человеку себя не жалко: это его главная черта.

- «Не ропщите, терпите до конца – безропотным перенесением скорбей мы идем в объятия начальнику жизни…»

- Русскость (соборность, ощущение себя частью целого) как нравственный стержень поддерживает героя в критической ситуации, на грани жизни и смерти.

Таким образом, ментальность русского человека как обобщенного национального типа действительно сохраняет свои основные черты независимо от исторического времени, от условий их проявления.

Вернемся к  интервью с З.Прилепиным:

-  У вас главный герой — такой человек без свойств, мы про него почти ничего не знаем.

- Да, это голый человек, без идеологии, без четко проявленных черт — и доведенный при этом до некой крайности. Я это сделал осмысленно. Герой должен был быть голым человеком, но при этом русским.

А черты русского характера — это какие?

Равнодушие к собственной судьбе. Такая амбивалентность, когда страсть и бесстрастность, богохульство и внутренняя религиозность существуют одновременно — и в разных обстоятельствах проявляется разное. Мир не является объектом его рефлексии, он просто в нем существует. Русский человек как типаж не пребывает в том состоянии, которое описано в романах Достоевского. Люди — они… плывут. И ведь никакого перерождения русского человека вследствие этой чудовищной гулаговской истории не произошло. Это же один из самых страшных воплей либеральной общественности: гребаный народ, ты столько пережил, тебя гнобили в лагерях, били, кромсали, а ты снова пребываешь в тех же иллюзиях и не собираешься меняться. Я думаю, что русская история статична. Русский человек неизменен — в этом и есть залог его существования. И в бессердечии, направленном в первую очередь к самому себе. Это можно назвать жертвенностью, если ты любишь русских людей, если не любишь — можно назвать нецензурным словом. [8, vozduh.afisha.ru]

В чем-то мы совпали с З.Прилепиным, в чем-то нет, но не это главное. Важно, что можем утверждать: русские – это люди, стремящиеся или «…умеющие разрешить загадку жизни …» [7,  с.5],  понимающие, что  «человек темен и страшен, но мир человечен и тёпел» [9, с.746].  И парадокс этот понятен каждому русскому человеку, и пояснять ничего не нужно -  в этом сила наша.

Литература и Интернет – ресурсы

1.                 Банников Илья  «Баллада пепла» -  Челябинск, 1996г.

2.                 Биография [Электронный ресурс] – http://ru zaharprilepin.ru / официальный сайт писателя

3.                 Большой толковый словарь[Электронный ресурс]  - http://ru [e-mail]

4.                 Быков Дмитрий « О новом романе Захара Прилепина» - «Новая газета» [Электронный ресурс] -  http://ru_bykov.livejournal.com

5.                 Голев Максим  курсовая работа студента БГПУ «У нас власть не советская, у нас власть соловецкая» (Специфика раскрытия лагерной темы в творчестве А. Солженицина и  З. Прилепина)  - http://ru zaharprilepin.ru / официальный сайт писателя/ Научные работы

6.                 Гудзенко А.И. Русский менталитет. - М., ПАИМС, 2001г.

7.                 Достоевский Ф.М « Записки из Мертвого дома» -  Сакт-Петербург, Азбука, 2013г.

8.                 Книги. Захар Прилепин. [Электронный ресурс]  - http://ru vozduh.afisha.ru / Отзывы

9.                 Прилепин, Захар «Обитель» - Москва, АСТ, 2014г.

10.             Сахаров В.И., Зинин С.А.   «Литература XIX века» - Москва, 2005г.

11.             Тютчев Ф.И. «Избранное» - Москва, 1995г.

 

Краткое описание документа:

В одном из интервью с писатель Захар Прилепин сказал о своем герое: «…Это голый человек, без идеологии, без четко проявленных черт — и доведенный при этом до некой крайности. Я это сделал осмысленно. Герой должен был быть голым человеком, но при этом русским».

Сегодня, когда обострилась международная обстановка, когда Россия балансирует на грани холодной и просто войны, этот диалог вызвал закономерный интерес: а действительно, какой он – русский, можем ли мы, сегодняшние, выдержать то, что довелось вынести нашим предкам в крайне экстремальных условиях войны или лагерей. И, естественно, мы обратились к произведению респондента: роману Захара Прилепина «Обитель». Кроме того, наш опыт прочтения, несомненно, интересен и потому, что произведение увидело свет только в 2014 году и не получило фундаментальных обобщающих литературоведческих оценок.

Практическая значимость работы состоит в том, что материалы данного исследования можно использовать на уроках литературы, так как есть насущная необходимость изучения в школьном курсе литературы произведений современных авторов; а также рекомендовать читателям для более глубокого осмысления произведений русских писателей при осознании себя частью Русского Собора. Произведения Захара Прилепина должны занять достойное место в читательском активе как школьников, так и взрослого населения России.