Политическая функция религии в историческом аспекте (на примере христианства).

Политическая функция религии в историческом аспекте

(на примере христианства).

Религия – неотъемлемый элемент духовной культуры любого общества, один из важнейших универсальных социальных институтов человечества, оказавших огромное влияние на ход его цивилизационного развития. История и культура не знает ни одного народа, у которого нет веры и религии. Все социальные, культурные и политические институты общества в те или иные периоды своего развития основывались на религиозных верованиях или идеях, вырастали из них, а часто и погибали вместе с ними.

Среди самых важных функций религии в отношении общества необходимо выделить политическую функцию, которая отражает отношение религии к государству и вла­стным структурам.

Государство возникает как средство закрепления и реализации политических и правовых ценно­стей. Значение этих ценностей в истории человечества двойственно — они и объединяют, и разъединяют людей. Поэтому взаимоотношения религии и государства также носят двойственный характер, полны противоречий. Нельзя не видеть, что политические и правовые ценности имеют локальную сферу действия, апеллируют к разуму и рационально сформулированы. Религия же относится к сфере иррациональных побуждений человека, ориентируется на переживание и образное мышление, отражающие опыт взаимоотношений с трансцендентным. Поэтому между религией и государством существует дистанция, которую преодолевает универсализм и максимализм мировых религий,  требующих осмысления всего мира без изъятия, в том числе и политико-правовой сферы. С другой стороны, тесные взаимоотношения государства и религии обусловлены фактом социальности самой религиозной деятельности.

Это привело к тому, что религия заимствовала у государственной власти форму учреждения, а у права — систему органов наказания, что превратило ее в мощную, разветвленную и крепко взаимосвязанную организационную структуру, обеспечившую ей длительное господство в общественной жизни[1].

Тем не менее, модели взаимоотношений между религией и государством, политической властью вообще были различными.

Индийско-индуистский религиозно-культурный комплекс никогда не имел сколько-нибудь организованной и тем более иерархически структурированной церкви, но опирался на общинно-кастовую структуру индийского общества и санкционировал ее. Светская власть находилась в руках военного сословия — кшатриев, в то время как духовная власть была монополизирована брахманами. Все это приводило к политической и социальной индифферентности индуистов. Интегрирующая функция индуизма ограничивалась социально-религиозными и социально-культурными ее аспектами, тогда как в социально-политической она не действовала.

Буддизм как мировая религия не связан с общинно-кастовой системой Индии и поэтому в национальном плане индифферентен. Политический же аспект, хотя и не играл значительной роли, тем не менее, влиял на формы сплочения населения, формируя в целом сдержанность и умеренность в политике.

         Что же касается ислама, то здесь мы видим и социальную активность, и неразрывную связь с политикой. Это предопределено обстоятельствами возникновения ислама: в свое время он был движущей силой социальной революции и требовал установить через умму (общину) единство религии, общества и государства. Посредством религиозного закона (шариат) ислам охватывает все сферы общественной жизни, направляет жизнь своих приверженцев, не проводя явного различия между «светским» и «священным». Уже в период своего формирования ислам становится государственной религией.

       Формула соотношения религии и государства в христианстве разделяла духовную и светскую власть: «кесарю кесарево, и Божие Богу». Одной из особенностей христианского  отношения к государству является отделение принципа власти от носителей власти; оно оставляет за христианином  право вынесения нравственного суда  и самостоятельного принятия решений в тех областях деятельности, где государство затрагивает совесть верующего. В учениях апостолов Петра и Павла власть предстает как Божественное установление, регулирующее отношения добра и зла на основе права и закона, причем признается право государства на применение упорядоченной силы «в наказание делающим злое»[2]. Но осуществление добра государством (т.е. поддержание порядка) не носит религиозного оттенка, поэтому и подчинение человека власти не распространяется на религиозную сферу жизни. Христианство «…отрицает за государством право полновластно распоряжаться всей совокупностью жизни граждан, …рассматривает государство как существующую помимо церкви форму общежития, необходимую для защиты от внешних врагов и поддержания внутреннего порядка в обществе… По сути дела, церковь в своих идеальных воззрениях склоняется в сторону предпочтения правового государства».[3]

         Историю церкви как организационной формы религии обычно подразделяют на внутреннюю и внешнюю. Под внутренней историей подразумевают развитие богословской мысли, иерархического устройства, усвоение религиозного учения обществом и становление его нравственной жизни. Внешняя история включает в себя распространение религии «вширь», историю взаимоотношений церкви с государством и обществом. На всем протяжении своей истории христианская церковь последовательно пыталась осуществить свое догматическое учение об отношениях с государством.

       Начальный этап этих отношений для христианской церкви выразился в гонениях на нее со стороны римского общества и государства. Причем до гонения императора Декия в 250 г. инициатором преследований выступало римское общество в лице граждан, а государственной власти приходилось иногда сдерживать требования толпы, а с середины III в. инициатива гонений окончательно переходит в руки самой власти. Вместе с тем столкновение церкви и государства, явившееся следствием кризиса античного полиса, было и противостоянием двух универсальных систем – римской имперской и церковной христианской. Христианский универсализм, преображая все проявления человеческой жизни, осуществлял это на путях личной свободы. Универсализм Римской империи, претендовавший на контроль всех сторон жизни граждан, в том числе и религиозной веры, делал это на путях государственного насилия.^[4] Государственная религия Рима была скорее идеологией, и исполнение языческих обрядов рассматривалось не как акт веры, а как признание установленного в империи порядка и солидарности с ним. Церковь же государство никогда не отрицала и молилась о вразумлении возглавлявших его правителей, что и стало первоначальной нормой отношения христианства к власти.

         По мере роста христианских общин и распространения веры христианство было объявлено равноправной религией по Миланскому эдикту 313г. Постепенно церковь вошла в империю,  а христианство стало государственной идеологией. Это объясняется тем, что империя имела теократическую природу, проистекавшую из сакральной власти императора, являвшегося одновременно и главным жрецом. Крах языческой идеологии потребовал создания новой системы, новой государственной религии как источника и обоснования самой государственности. Не последнюю роль сыграла и жизнеспособность христианской церковной общины, руководимой епископом, которая в условиях полисного кризиса явилась единственной стабильной организацией, к которой естественным образом тянулись горожане.

       Дальнейшая история взаимоотношений церкви и государства на Востоке обычно рассматривается как подчинение церкви государственной власти (т. наз. цезарепапизм). Западный вариант носит в публицистике название папацезаризма, т. е. стремления Папы Римского подчинить себе светскую власть. Интересно, однако, рассмотреть существующий в православной церковной науке собственный взгляд на проблему  церковно-государственных отношений.

        Со времени отречения римского императора Диоклетиана в 305 г. и особенно с V в. происходило постепенное обособление Западной и Восточной Римских империй, сказавшееся и на взаимной изоляции церквей. Различным было культурное окружение, не совпадали и модели взаимоотношений с властью.

       На Востоке начиная с императора Константина (306-336), который объявил себя «епископом внешних дел» церкви[5], призванном заботиться о внешнем благополучии христианской общины, охраняя догматы веры и канонический строй церкви от ересей и расколов, складывается так называемый «догматический союз» церкви и империи. К середине VI века восточно-христианская мысль выработала формулу, характеризующую эти отношения, которая заключается в понятии «симфония». Свое юридическое выражение она нашла в 6 новелле императора Юстиниана (527-565), где священство и царство названы величайшими дарами Бога человеку, помогающими друг другу в осуществлении своего предназначения и  сохраняющими автономию в своих областях. В Эпанагоге – памятнике церковного права IX в. это единство уподобляется единству человека, состоящего из души и тела: власть императора управляет телом общества, власть патриарха - его душой[6]. При этом государство мыслится средством в распоряжении церкви, при помощи которого она и преображает общество. Если же император нарушает религиозные законы, то он теряет свое священное достоинство. Постоянные попытки византийских императоров нарушить границы внешнего церковного права и вторгнуться в область собственно догматических и литургических полномочий церкви иногда вызывали рабское угодничество православного епископата (сервилизм), иногда противостояние. В целом же восточная церковь принимала как промыслительное данное то положение вещей, которое создавало государство своей политикой, правом и идеологией и в отсутствие условий для осуществления симфонии руководствовалось догматическими нормами церковно-государственных взаимоотношений.

      В Западной Европе в раннее средневековье создается совершенно иная ситуация. Рим пережил несколько разграблений, со всех сторон войска империи теснили варвары, кроме того, в Риме язычники еще долгое время составляли большинство граждан (и их глухая оппозиция парализовала на время власть христианского императора). И церковь буквально принимает из рук слабеющей власти заботу о единстве не только духовном, но и мирском. Епископы IV-V вв. часто выступают в роли светских администраторов и судей, дипломатов и организаторов военной защиты государства (ярчайший пример — св. Амвросий, епископ Медиолана). В самом же Риме община христиан во главе со своим епископом одна сопротивляется засилью язычников. Все это приводит к утверждению в церкви мысли о превосходстве авторитета (а затем и власти) Папы над авторитетом императора. Законченную форму идея господства церкви приобретает в трудах ученика св. Амвросия Медиоланского — Августина Блаженного, епископа Гиппонского (353-430), которого можно признать отцом западного христианства. В 494 г[7].

      В послании папы Геласия (492-526) к императору Анастасию (491-518) формируется римская теория «двух властей», созвучная византийской симфонии. В ней утверждается происхождение священства и царства из одного Божественного источника и предусматривается их взаимное соподчинение в соответствующих сферах, а император рассматривается как сын церкви. ( Император франков Карл Великий (768-814)  представлял себе разграничение императорской и церковной властей следующим образом: «Пока император сражается, Папа воздевает руки к небу...»^[8]). Од­нако впоследствии, когда римские епископы оказываются в зависимости от франкских королей в VI1I-IX вв., отно­шения церковной и светской властей начинают приобре­тать формы борьбы за политическую автономию Папы.( Сравните с утверждением папы св. Николая I (858-867) : «Святейший Престол, опираясь на помощь Божию, должен мудрыми решениями вносить порядок во все части света и во все дела»^[9]).  У ис­токов такой идеологии стоит фальсификация середины VIII в., созданная около 756 г. в связи с образованием госу­дарственно-политической территории римского епископа Папской области и известная под названием «Константино­ва дара». Согласно ее положениям, в результате разруше­ния Римской империи светская власть целиком переходит к римскому епископу.

       Около 1075 г. во время понтификата Папы Григория VII (1073-1085) издается особый документ «Dictatus papae», который провозглашал примат римского первосвященника не только в церковной, но и в политиче­ской области. Иногда этот принцип называется теорией «двух мечей», светского и духовного, оба из которых при­надлежат Папе. По сути дела, церковь подменяла собой государство. В результате этого церкви на Западе пришлось взять на себя государственные функции, что противоречило евангельскому принципу раз­деления Божьего и кесарева. Она превратилась в самостоя­тельную политическую организацию, своеобразное государ­ство на политической карте Европы, которое имело дипло­матические отношения и заключало договоры с другими государствами — конкордаты. Внутри национальных госу­дарств римско-католическая иерархия, подчинявшаяся прежде всего Папе, оказывалась на положении государства в государстве. Все это привело к ожесточенной политиче­ской борьбе европейских обществ против неестественного положения церкви в государстве, которая завершилась со­зданием протестантской системы государственного управ­ления церковью и провозглашением отделения церкви от государства.

       Реформация в Европе XVI в. помимо вероисповедных вопросов остро поставила и проблему взаимоотношения цер­кви и государства. Протестантские общины, получившие на Шпеерских сеймах 1526-1529 гг. поддержку местных гер­манских князей, превращаются в государственные церкви, а местные князья — в фактических глав таких местных церквей, получающих при этом епископские права. Церковно-политический принцип «cujus est regio, illius et religio» — «чья власть, того и вера», принятый Аугсбургским религиозным миром 1551 г. как нельзя лучше соот­ветствовал новым религиозным установкам, исходившим из отрицания прежних принципов церковно-государственных отношений. В ведение местных правителей стали вхо­дить такие вопросы, как назначение на церковные должно­сти, церковное законодательство и суд, проведение соборов духовенства и управление имуществом. В дальнейшем эти права были переданы так называемым консисториям. Толь­ко после революции в Германии в 1848 г. наблюдается стрем­ление к независимости церковной организации от государ­ства. Протестантизм впервые в истории церкви сознательно пере­доверил верховные религиозные права высшему государственному чиновнику, подчинив тем самым церковь госу­дарству.

        В этом принципиальное отличие трех христиан­ских систем церковно-государственных взаимоотношений, среди которых православие, проводя четкую границу меж­ду церковью и государством, допускает их сотрудничество, римский католицизм, переступая эту границу, требует под­чинения государства церкви, а протестантизм, не видя этой границы вообще, подчиняет церковь государству.[10]

---

[1] Васильев Л. С. История Востока: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 73-74.

[2]  Послание к римлянам ап. Павла 13: 1-8

[3] Диакон, к.и.н., богосл. А. Мусин. Христианская церковь и государство//Религиоведение. Учебное пособие. – СПб., М., Краснодар, 2004. С.723.

[4] Мусин А. История взаимоотношений государства и церкви в христианском мире.// Религиоведение. Учебное пособие. – СПб., М., Краснодар, 2004. – С.724.

[5] Там же. – С.726.

[6] Там же  - С.727.

[7] Рожков В. Очерки по истории Римско-Каторлической церкви. М.,1993. С.38.

[8] Козлов С.Г., Мендельхол У. Католичество.// Религиоведение. Уч. пособие.  – С.387.

[9] Там же.

[10] Мусин А. История взаимоотношений государства и церкви в христианском мире.// Религиоведение. Учебное пособие. – СПб., М., Краснодар, 2004. – С.737.