"Политический портрет Николая 1"

Оглавление.

Введение …………………………………………………………………………		3
ГЛАВА I.	Николай I: путь к престолу
1.1.	Детские и юношеские годы……………………………………..	8
1.2.	Восхождение на престол…………………………………………	14
ГЛАВА II .	Николай I – российский император
2.1.	Влияние личностных качеств Николая I на процесс реформирования Российского государства…………………….	25
2.2.	Николай I и внешнеполитический курс России второй четверти XIX века ……………………………………………….	34
2.3.	Культурные пристрастия Николая I…………………………….	46
Заключение ……………………………………………………………………...		51
Список использованных источников и литературы ……………………		53

Введение

Николай I – русский император второй четверти XIX века. Его личность и вклад в историю вот уже почти два столетия является предметом исследования историков, политологов, общественных деятелей. Интерес  данной проблематики обуславливается, прежде всего, противоречивостью характера императора, его взглядов и убеждений, что нашло непосредственное отражение во внутреннем и внешнеполитическом курсе России второй четверти XIX века.  С одной стороны правление Николая I называют периодом «мрачной реакции», «апогеем самодержавия», с другой – в это время было подготовлено и реализовано в жизнь много реформаторских начинаний, плоды которых мы пожинаем и по сей день. 

Целью данной работы является попытка рассмотреть исторический портрет Николая I и определить его влияние на развитие внутренней и внешней политики Российской империи второй четверти XIX века.

Для выполнения цели необходимо решить следующие задачи:

-       рассмотреть детские и юношеские годы жизни Николая I;

-       охарактеризовать восхождение на престол будущего императора;

-       определить степень влияния личностных качеств Николая I на процесс реформирования Российского государства;

-       выделить роль Николая I в решении проблем внешнеполитического курса России второй четверти XIX века;

-       рассмотреть культурные пристрастия Николая I.

Объектом исследования является исторический портрет Николая I.

Предмет исследования – процессы, явления, события, преобразования, происходящие во внутренней и внешней политике России второй четверти XIX века, на основании которых можно охарактеризовать личностные качества, взгляды и убеждения Николая I.

Источниковая база исследования очень обширна. Все источники условно можно разделить на две группы. Первая группа – записки, речи, манифесты, воспоминания Николая I. Вторая группа представлена мемуарной литературой, воспоминаниями и свидетельствами современников Николая I.  Использование этих источников в общем контексте позволяет воссоздать более объективный исторический портрет Николая I.

Историография.

Официальная дворянская историография положительно отзывалась о правлении Николая I. В работах М. А. Корфа, Н. К. Шильдера, И. Ильина, К. Леонтьева идеализировалась как личность Николая, так и его внутренняя политика[1]. Апологетом его правления считается Н. К. Шильдер (1842—1902), который высоко оценивал государственную деятельность Николая I. Русский философ К. Н. Леонтьев называл Николая I «истинным и великим легитимистом», который «был призван задержать на время всеобщее разложение», то есть революцию. 

         Либеральная историография (В. О. Ключевский, А. А. Кизеветтер, А. А. Корнилов, С. Ф. Платонов)[2] говорила о «разрыве власти с обществом» при Николае I. В то же время А. А. Корнилов считал, что «правительственная система Николая I была одной из самых последовательных попыток осуществления идей просвещенного абсолютизма».

А. Е. Пресняков стал одним из первых историков называть этот период «апогеем самодержавия». Историк писал: «Время Николая I — эпоха крайнего самоутверждения русской самодержавной власти в ту самую пору, как во всех государствах Западной Европы монархический абсолютизм, разбитый рядом революционных потрясений, переживал свои последние кризисы»[3].

Советская историография (Б. Г. Литвак, Н. М. Дружинин, Н. П. Ерошкин) критически относилась к правлению Николая, подчеркивалось возросшее значение Третьего Отделения и чиновничьей бюрократии в годы его царствования. Вся его деятельность представлялась как подготовительный этап Крымской катастрофы, а все попытки николаевского правительства решить крестьянский вопрос назывались «пустыми хлопотами». Главную причину этого советские историки видели в боязни правительства недовольства со стороны дворянства и в надежде Николая I, что русские помещики сами «созреют» и предложат провести реформу[4].

В современной историографии произошло определенное переосмысление эпохи правления Николая I.

 В 1997 г. редакция журнала «Родина» провела специальный круглый 72 стол об эпохе правления Николая. В нем приняли участие ведущие специалисты по истории России первой половины XIX в. С. В. Мироненко, В. А. Федоров, А. В. Левандовский, Д. И. Олейников, С. С. Секиринский, Ю. А. Борисенок. Современные историки по-разному оценивают результаты деятельности Николая I.

Имеется немало исследователей, придерживающихся традиционных взглядов на Николая I и эпоху его правления. Т. А. Капустина пишет: «Вряд ли найдется в российской истории более одиозная фигура, чем Николай I. Историки единодушно считают его царствование периодом самой мрачной реакции»[5]. В. Я. Гросул правление Николая I по-прежнему называет «апогеем самодержавия[6]. По словам Н. А. Троицкого, «выражая интересы господствующего класса дворян-крепостников, Николай I вместе с тем сводил государственную власть к личному произволу на манер военного командования. Россия представлялась ему воинским соединением, в котором царит воля его командира, то бишь государя»[7].

А. Б. Каменский указывает, что было бы неверным «представлять Николая как тупого солдафона, бесчувственного и жестокого гонителя и реакционера». Историк проводит параллели в судьбах Николая I и его старшего брата императора Александра I: и тот и другой пытались провести необходимые обществу реформы, но натолкнулись на непреодолимые трудности, связанные с консервативным общественным мнением, отсутствием в обществе тех политических сил, которые могли бы поддержать реформаторские усилия императоров. Поэтому, по словам Каменского, главным вопросом в правление Николая I стал вопрос «о сохранении политического режима и государственной безопасности»[8].

Профессор В. А. Федоров полагает, что Николай I «отчетливо осознавал необходимость преобразований. По мнению Федорова, Николай I принимал в преобразованиях живейшее участие и искренне хотел отменить крепостное право, однако ему мешали обстоятельства, преодолеть которые в то время было не под силу даже самодержавному монарху[9].

С.С. Секиринский обращает внимание на тот факт, что вопреки распространенному мнению «раскол» между властью и обществом в России произошел не в эпоху Николая I, а при его преемниках[10].

По оценке некоторых современных исследователей, правление Николая I сопровождалось прямым продолжением консервативного курса конца александровского царствования. С. В. Мироненко пишет: «Именно Александр I начал реакционный курс, а Николай I лишь продолжил начатое старшим братом»[11].

По словам Д. И. Олейникова, «трагедия императора Николая I в том, что на его царствование пришелся крупнейший разлом новой истории, как бы его ни называли: сменой феодально-крепостнического строя капиталистическим или традиционного общества индустриальным. Или промышленной революцией, или эпохой раскрепощения сословий»[12].

По мнению же Б. Н. Миронова, государственный строй продолжал эволюционировать в сторону «правомерной монархии» благодаря тому, что самодержавие самоограничивалось законом и делало все возможное для развития правомерного бюрократического управления, действующего на основании закона. В итоге Миронов делает вывод о трансформации сословной монархии в бюрократическую монархию[13].

Несомненно,  изучение николаевской эпохи будет продолжаться. Анализ уже накопленного опыта и знаний, новые мировоззренческие позиции по данной проблеме позволят в ближайшем будущем сформировать иные подходы и теории.

Глава I. Николай I: путь к престолу

1.1.         Детские и юношеские годы

Жизнь Екатерины II клонилась к закату, когда 25 июня (6 июля) 1796 г.

она была извещена о рождении третьего внука. У великого князя Павла Петровича и великой княгини Марии Федоровны родился сын Николай. С первых дней он удивлял окружающих своим физическим развитием: «Голос у него бас; и кричит он удивительно; длиною он - аршин без двух вершков, а руки немного поменьше моих. В жизнь мою - в первый раз вижу такого рыцаря», - сообщала Екатерина своему постоянному корреспонденту барону Гримму о новорожденном. В тех же письмах она, точно предугадывая будущее Николая, говорит: «Я стала бабушкой третьего внука, который, по необыкновенной силе своей, предназначен, кажется мне, также царствовать, хотя у него и есть два старших брата»[14].

В отличие от своих старших братьев - Александра и Константина, воспитание которых целиком взяла на себя бабушка, Николай и его брат Михаил росли в атмосфере чинного двора своей матери - императрицы Марии Федоровны. По свидетельству современников, женщина добрая и неглупая, она, однако, была чрезвычайно строга, по-немецки педантична и требовала от своих детей соблюдения всех тонкостей придворного этикета. В раннем детстве встречи с матерью вызывали у Николая чувство страха и стеснения, и только позже, в годы юности, между ними установились теплые, сердечные отношения. Напротив, император Павел, лишенный в детстве родительской ласки, находясь в детской комнате, сбрасывал с себя обычную строгость и превращался в отца, страстно привязанного к своим младшим детям. Он баловал сыновей, называл их «мои барашки, мои овечки». Но 11 марта 1801 г. заговорщики убили Павла. В это время Николаю шел уже пятый год и в его душе остались смутные воспоминания о страшном конце отца.

Первые 7 лет жизни Николая его няней была англичанка Е. В. Лайон, которую он называл «няня-львица». Женщина смелого и решительного характера, вместе с тем нежная и добрая, она оказала большое влияние на формирующийся характер великого князя. Под ее неусыпным наблюдением Николай вырастал настоящим богатырем, поражая окружающих здоровьем и решительным характером.

С 1802 г. началась пора учения великого князя, и он переходит из рук женских в ведение гувернеров или, как их тогда называли, «кавалеров». Главным его воспитателем становится М. И. Ламсдорф, не имевший ни педагогического опыта, ни каких-либо общеобразовательных взглядов. Это был суровый служака, имевший жесткий характер и черствое сердце, типичный представитель бытовавшей тогда системы воспитания, широко применявшей телесные наказания. Впоследствии в своих записках Николай откровенно рассказывал о себе и брате Михаиле: «Граф Ламсдорф умел вселить в нас одно чувство - страх, и такой страх и уверение в его всемогуществе, что лицо матушки было для нас второе в степени важности понятий. Сей порядок лишал нас совершенно счастия сыновнего доверия к родительнице, к которой допущаемы были редко одни, и то никогда иначе, как будто на приговор. Беспрестанная перемена окружающих лиц вселила в нас с младенчества привычку искать в них слабые стороны, дабы воспользоваться ими в смысле того, что по нашим желаниям нам нужно было и, должно признаться, что не без успеха. Граф Ламсдорф и другие, ему подражая, употребляли строгость с запальчивостью, которая отнимала у нас и чувство вины своей, оставляя одну досаду за грубое обращение, а частию - и незаслуженное. Одним словом, страх и искание, как избегнуть от наказания, более всего занимали мой ум. В учении я видел одно принуждение, и учился без охоты. Меня часто и, я думаю, не без причины, обвиняли в лености и рассеянности, и нередко граф Ламсдорф меня наказывал тростником весьма больно среди самых уроков»[15]. Иногда Ламсдорф, не ограничиваясь тростником, пускал в ход линейку и даже оружейный шомпол. Великий князь находился постоянно как бы в железных тисках, не смея свободно ни встать, ни сесть, ни ходить, ни говорить. Он не смел, как обыкновенный ребенок, резвиться и шалить в присутствии взрослых. Обладая вспыльчивым, живым характером, Николай с трудом переносил такое обхождение. Он становился грубым, заносчивым. Журналы его воспитателей пестрят сведениями о том, что «в своих играх он почти постоянно кончает тем, что причиняет боль себе и другим", что ему свойственна «страсть кривляться и гримасничать»[16].  Подстрекая остроумного Михаила к насмешкам в отношении окружающих, он, когда доходило дело до него лично, не сносил никакой шутки, казавшейся ему обидною. Поэтому его игры с товарищами часто переходили в драку. Раз Николай, испуганный пушечной пальбой, спрятался за альков, и когда товарищ его игр Владимир Адлерберг, отыскав его там, стал насмехаться над ним, как над трусом, он с такой силой ударил своего друга ружейным прикладом, что у того остался шрам на всю жизнь.

Однако в детской душе Николая стремление повелевать, настойчивость и упрямство сочетались с сердечной добротой, прямотой и честностью характера. Ему был свойствен дух товарищества, выразившийся впоследствии в верности своим союзникам. Крепкая дружба соединяла его с младшим братом Михаилом и сестрой Анной. Любимым занятием младших Павловичей были военные игры: солдатики, постройка крепостей. Из всех музыкальных инструментов Николай отдавал предпочтение барабану. Среди ночи великие князья вскакивали с постели и часами стояли с игрушечными ружьями на карауле.

Борьба с воинственными наклонностями младших сыновей составляла одну из главных забот Марии Федоровны. Она настаивала, чтобы дети носили штатское платье и как можно больше занимались науками. Но из всех учебных занятий Николай предпочитал уроки полковника Джанотти - военного инженера, а также уроки физики и рисования, к которому у великого князя была особенная склонность. Позднее он настолько усовершенствовался в этом искусстве, что научился гравировать свои рисунки.

К гуманитарным наукам великий князь не испытывал никакого влечения. Написать сочинение было для него совершенно непосильным трудом. Неприязнь к греческому и латыни настолько внедрилась в его сознание, что, став отцом семейства, он исключил эти предметы из программы воспитания своих детей.

С 1809 г. императрица-мать удаляет от своих сыновей их товарищей и решает отправить их в Лейпцигский университет. Но этому воспротивился Александр I, учредивший в Царском Селе Лицей, в котором могли бы завершить свое образование и его младшие братья. Однако эта идея не осуществилась, и Николай с братом были заперты в Гатчинском дворце, где им преподавали науки в рамках университетского курса. Мария Федоровна старалась загрузить день сыновей до предела, чтобы отвлечь их от военных занятий. Но этим достигался обратный эффект. Натура Николая противилась такому насилию, а науки вызывали у него отвращение. Став императором, он сохранил печальные воспоминания о том времени:

«Нас мучали отвлеченными предметами два человека, очень добрые, может статься, и очень ученые, но оба - несноснейшие педанты: Балугьянский и Кукольник. Один толковал нам на смеси всех языков, из которых не знал хорошенько ни одного, о римских, немецких, и Бог знает, еще каких, законах, другой - что-то о мнимом «естественном праве». В прибавку к ним являлся еще Шторх, с своими усыпительными лекциями о политической экономии, которые читал нам по своей печатной французской книжке. На уроке этих господ мы или дремали, или рисовали какой-нибудь вздор, иногда - собственные их карикатурные портреты, а потом, к экзаменам выучивали кое-что вдолбяшку, без плода и пользы для будущего»[17].

Отечественная война 1812 г. оказала огромное влияние на мировоззрение будущего императора. В патриотическом воодушевлении он не подвергал ни малейшему сомнению близость победы, даже когда французы находились в Москве. Николаю исполнилось 16 лет, и он рвался в армию, мать решительно воспротивилась этому. Наконец в 1814 г. мечта великого князя осуществилась - Александр I разрешил своим братьям прибыть в действующую армию. Но принять участие в боях им не довелось.

Встреча с Александром I состоялась уже в занятом союзниками Париже, где внимание великого князя привлекли, прежде всего, военные учреждения: казармы, госпитали, Дом инвалидов. На обратном пути в Россию в жизни великого князя произошло знаменательное событие - в Берлине он познакомился с принцессой Шарлоттой, дочерью прусского короля Фридриха - Вильгельма III, друга и союзника Александра I. Юная принцесса понравилась Николаю, но Мария Федоровна считала, что он еще слишком молод для брака.

Вернувшись в Петербург, Николай посвящает себя занятиям военными науками: стратегию изучает на примере военных кампаний 1814 и 1815 годов. Впоследствии, вступив на престол, Николай I лично руководил составлением планов военных действий. Строительство и инженерное искусство также привлекало его, зато уроки юриспруденции и политэкономии вселяли в него скуку и на всю жизнь утвердили в нем отвращение к «отвлеченностям». «Лучшая теория права, - говорил Николай I, - добрая нравственность, и она должна быть в сердце независимо от этих отвлеченностей и иметь своим основанием религию»[18]. Образование Николая Павловича завершалось, как это было принято в то время, путешествием по России и Европе. Он побывал в Лондоне, где менее всего интересовался прениями в парламенте, а все время проводил в общении с офицерами британской армии.

В 1817 г. свершилось давно ожидаемое Николаем событие - в июле состоялось его бракосочетание с принцессой Шарлоттой, нареченной в православном крещении Александрой Федоровной. «Я почувствовала себя очень, очень счастливой, когда руки наши, наконец, соединились; с полным доверием отдавала я свою жизнь в руки моего Николая и он никогда не обманул этой надежды»[19], - вспоминала на закате жизни императрица. Александра Федоровна, женщина незаурядная, стала для Николая поистине ангелом - хранителем: примерная супруга и нежная мать. За 38 лет супружества у них родилось семеро детей: Александр (в 1818 г.), Мария (в 1819 г.), Ольга (в 1822 г.), Александра (в 1825 г.), Константин (в 1827 г.), Николай (в 1831 г.), Михаил (в 1832 г.). Императрица осталась в воспоминаниях современников несколько легкомысленной, но чуждой всякого стремления к личному господству, доброй и мягкой женщиной. Она не имела никакого политического влияния и не добивалась его, целиком посвящая себя семье и благотворительности. «После смерти государыни по бумагам ее оказалось, что ею тратилось ежегодно 2/3 ее личных сумм на пенсии, раздаваемые неимущим и больным, на содержание богадельни, учрежденной ею на Васильевском острове, на случайные пособия, оказанные ею по случаю пожаров или иных бедствий»[20].

А. Ф. Тютчева - дочь поэта Ф. И. Тютчева, фрейлина двора, в своих «Воспоминаниях» пишет: «Император Николай питал к своей жене, этому хрупкому, безответственному изящному созданию, страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому, единственным властителем и законодателем которого он себя чувствует. Для него это была прелестная птичка, которую он держал взаперти в золотой и украшенной драгоценными каменьями клетке, которую он кормил нектаром и амброзией.., но крылья которой он без сожаления обрезал бы, если бы она захотела вырваться из золоченых решеток своей клетки. Но в волшебной темнице птичка не вспоминала даже о своих крылышках»[21].

Таким образом, Николай – будущий император, уже с детства показал себя противоречивой натурой, в которой сочеталось доброта и жестокость, нежность и грубость. Его с детства тянуло ко всему военному. Он был упрям, добивался своего, шел к намеченной цели. Все эти качества и интересы впоследствии нашли выражение в его деятельности.

1.2.         Восхождение на престол

С бракосочетанием окончились юношеские занятия Николая. Брат-император назначает его генерал-инспектором по инженерной части и шефом лейб-гвардии саперного батальона. Николай с рвением приступил к исполнению своих обязанностей. Всю свою энергию, всю властность он сосредоточил на муштровке вверенных ему частей. Ветераны наполеоновских войн оказались во власти молодого офицера, не имевшего никакого боевого опыта. Гатчинская система, превращавшая солдата в механизм, не встречала сочувствия у боевых генералов, которым по роду службы подчинялся Николай. «Я начал взыскивать, - вспоминал он, - но взыскивал один, ибо, что я по долгу совести порочил, позволялось везде, даже моими начальниками. Положение было самое трудное»[22].

Александр I подарил молодым супругам Аничков дворец, который великий князь называл раем. В 1818 г. в Москве у него родился первенец - будущий царь-освободитель Александр II. К этому времени относится выразительный портрет Николая Павловича, оставленный его современником: «Природа наделила его одним из лучших даров, какие она может дать тем, которых судьба поставила высоко: у него самая благородная наружность. Обыкновенное выражение его лица имеет в себе нечто строгое и даже неприветливое. Его улыбка есть улыбка снисходительности, а не результат веселого настроения или увлечения. Привычка господствовать над этими чувствами сроднилась с его существом до того, что вы не заметите в нем никакой принужденности, ничего неуместного, ничего заученного, а между тем, все его слова, как и все его движения, размеренны, словно перед ним лежат музыкальные ноты. В великом князе есть что-то необычное: он говорит живо, просто, кстати; все, что он говорит, умно; ни одной пошлой шутки, ни одного забавного или непристойного слова. Ни в тоне его голоса, ни в составе его речи нет ничего, что обличало бы гордость или скрытность; но вы чувствуете, что сердце его закрыто, что преграда недоступна и что безумно было бы надеяться проникнуть вглубь его мысли или обладать полным доверием»[23].

К 1819 г. Николай командовал 2-й гвардейской бригадой и, по-видимому, был доволен своим положением. Но вскоре его семейная идиллия была нарушена. Александр I, с молодых лет тяготившийся престолом и мечтавший об отречении, после победы над Наполеоном под влиянием возраставших в нем религиозных настроений все чаще возвращался к этой мечте. Необходимо было подумать о наследнике. Дочери императора умерли в младенчестве. У Константина Павловича, женатого вторым браком на полячке, детей также не было. Наиболее реальным претендентом на престол становился в этой ситуации Николай.

Летом 1819 г. в Красном Селе после смотра войск 2-й бригады Александр I обедал у своего брата. Тогда и состоялась их знаменательная беседа, запечатленная в записках великой княгини Александры Федоровны: «Император Александр... беседуя дружески, переменил вдруг тон и, сделавшись весьма серьезным, стал в следующих... выражениях говорить нам, что он «остался доволен поутру командованием над войсками Николая и вдвойне радуется, что Николай хорошо исполняет свои обязанности, ибо на него со временем ляжет большое бремя, так как император смотрит на него, как на своего наследника, и это произойдет гораздо скорее, нежели можно ожидать...».  Мы сидели словно окаменелые, широко раскрыв глаза, и не были в состоянии произнести ни слова. «Что же касается меня, - продолжал император, - то я решил отказаться от лежащих на мне обязанностей и удалиться от мира...» Видя, что мы готовы разрыдаться, он постарался утешить нас, и в успокоение сказал нам, что это случится не тотчас, и пожалуй пройдет еще несколько лет прежде, нежели будет приведен в исполнение этот план; затем он оставил нас двоих. Можно себе представить, в каком мы были состоянии. Никогда ничего подобного не приходило мне в голову даже во сне. Нас точно громом поразило; будущее показалось нам мрачным и недоступным для счастья. Это была минута памятная в нашей жизни!»[24].

Сам Николай в своих записках сравнивает свое состояние с положением путешественника, у которого «вдруг разверзается под ногами пропасть, в которую непреодолимая сила ввергает его, не давая отступить или воротиться»[25]. Несмотря на то, что некоторые биографы Николая, например, Г. И. Чулков, считали, что едва ли разговор с императором был неожиданностью для великого князя, тайно мечтавшего о престоле, можно утверждать, что Николай осознавал свою неготовность к роли самодержца. Александр I ничего не предпринял для того, чтобы ввести брата в курс государственных дел, и тот продолжал служить, как заурядный генерал, все знакомство которого со светом, по словам самого Николая, «ограничивалось ежедневным ожиданием в передних или секретарской комнате, где... собирались ежедневно... знатные лица, имевшие доступ к государю... В то же время вся молодежь, адъютанты, а часто и офицеры, ждали в коридорах, теряя время или употребляли оное для развлечения... и не щадили ни начальников, ни правительство. Время сие было... драгоценной практикой для познания людей и лиц, и я сим воспользовался»[26]16 . Постепенное знакомство с порядками, царившими в гвардии, где «подчиненность исчезла и сохранилась только во фронте», привело Николая к мысли, что за вольностью тогдашнего военного быта таилось нечто более важное - заговор против правительства.

Между тем летом 1823 г. Александр I пожелал облечь силой закона свое решение о передаче престола Николаю и поручил митрополиту Филарету составить соответствующий манифест. Этот важнейший государственный акт не был, однако, обнародован, и в церквах продолжали молиться за Константина Павловича как наследника престола. Один экземпляр манифеста от 16 августа 1823 г. был помещен в Успенском соборе Московского Кремля, другой - в Сенате, Синоде и в Государственном совете в Петербурге. До сих пор остается спорным вопрос, почему Александр I решил держать в тайне акт о престолонаследии, но вероятнее всего, его оглашение было бы напрямую связано с готовящимся отречением императора. Однако тайна не была до конца соблюдена прежде всего самим Александром I, сообщившим о своих распоряжениях брату Александры Федоровны - принцу Вильгельму, который, конечно, говорил об этом со своей сестрой. Более того, в придворном берлинском календаре за 1824 г. Николай назван уже наследником русского престола[27].

В первых числах сентября 1825 г. Александр I и императрица Елизавета Алексеевна выехали из Петербурга в Таганрог, а с 18 ноября в столицу стали поступать сведения о болезни императора, принявшие с 25 ноября тревожный характер. Узнав в этот день, что на выздоровление государя нет почти никакой надежды, Николай Павлович, посовещавшись с генерал-губернатором Петербурга М. А. Милорадовичем, предложил при получении известия о смерти Александра I немедленно провозгласить императором Константина, заверяя, что первым принесет ему присягу. 27-го утром во время торжественного молебна в Зимнем дворце прибыл курьер из Таганрога, сообщивший о смерти Александра I. Пораженный, но сохраняющий самообладание, Николай тут же присягнул Константину Павловичу и привел к присяге роту лейб-гвардии Преображенского полка. Вслед за этим начали присягать лица свиты и придворные сановники. Императрица Мария Федоровна, крайне встревоженная этим, поспешила сообщить Николаю, что существует акт, по которому он - наследник престола. На заседании Государственного совета пакет с завещанием Александра I был распечатан, вызвав сомнения вельмож, присягать ли Константину. Но Николай проявил упорство, заявляя свою непреклонную волю, что законный государь для него - старший брат. К вечеру того же дня вся гвардия присягнула Константину.

Однако вскоре пришло письмо из Варшавы от Константина Павловича, в котором он заявил, что уступает свои права Николаю, ссылаясь при этом на рескрипт Александра I. Но Николай не сдавался. На совещании членов царской фамилии было решено, что, так как письмо Константина было написано до получения им известия о присяге, оно не может иметь решающей силы. Вопрос о престолонаследии все более запутывался. Из Петербурга в Варшаву и обратно скакали курьеры. Константин, испытывавший всю жизнь, по его словам, «природное отвращение к трону», заявлял, что его решение непоколебимо, отказывался приехать в столицу и грозил, что «удалится еще далее, если все не устроится согласно воле покойного нашего императора»[28].

12 декабря положение дел еще более осложнилось. Николай получил от генерала Дибича из Таганрога пакет с подробным донесением о заговоре тайных обществ с целью свержения императорской власти в России. В тот же день поручик егерского полка Я. И. Ростовцев, знавший лично многих декабристов, явился в Зимний дворец и предупредил великого князя о заговоре, не называя, однако, имен участников. Позднее прибыло из Варшавы письмо с решительным отказом Константина. Все это заставило Николая отступить и решиться на небывалый в истории России шаг - изменение присяги. 13 декабря был составлен манифест о ходе последних событий, об отказе Константина Павловича от престола и о принятом Николаем решении наследовать трон. Манифест был составлен М. М. Сперанским, основные положения диктовал сам Николай. Вечером состоялось экстренное заседание Государственного совета: не дожидаясь опаздывавшего великого князя Михаила Павловича, Николай в первый раз занял председательское место и прочитал манифест о своем воцарении. Первым, кто поклонился в ноги новому государю, был адмирал Н. С. Мордвинов - тот самый, которого декабристы видели главой временного правительства.

Междуцарствием воспользовались члены Северного и Южного тайных обществ. План действия в обществах до самого последнего момента выработан не был. Арест некоторых видных членов (в том числе П. И., Пестеля) заставлял их торопиться. Слухи о готовящейся вторичной присяге создавали, как казалось, благоприятный момент для восстания. Заговорщики решили, что офицеры будут отговаривать в своих частях солдат от присяги Николаю и, выведя их на Сенатскую площадь, заставят Сенат провозгласить конституцию. В гвардии Николай не был любим за свой гордый и вспыльчивый нрав, грубость и жестокость по отношению к солдатам и офицерам. Гораздо больше симпатий вызывал Константин - взбалмошный, но отходчивый, прошедший военную закалку в Альпийском походе Суворова и кампаниях 1805 - 1814 годов. Декабристы пошли на обман, доказывая солдатам, что они защищают права законного престолонаследника от посягательств Николая.

14 декабря стало самым черным днем в жизни Николая I. С утра собрались для присяги Сенат и Синод, одновременно стали приводиться к ней и войска. Во время церемонии в лейб-гвардии Московском полку офицеры Д. А. Щепин - Ростовский, М. - А. и А. А. Бестужевы уговорили часть солдат не присягать. Пытавшиеся вмешаться полковой командир П. А. Фредерике, генерал-майор В. Н. Шеншин и полковник Хвощинский были тяжело ранены. Полк был выведен из казарм на Сенатскую площадь. Одновременно с этим поднялся ропот в лейб - гвардии Гренадерском полку, и часть солдат примкнула к восставшим. Наконец, на Сенатскую площадь вышел Гвардейский экипаж. Собравшиеся войска построились в каре. Но объявленный диктатором восстания князь С. П. Трубецкой на площадь не явился, что в значительной степени лишило восставших инициативы. Узнав, что часть столичного гарнизона вышла из повиновения, Николай I довольно быстро выработал план действий. Настроен он был решительно. За день до этого, получив известие о готовящемся заговоре, он писал П. М. Волконскому: «Четырнадцатого числа я буду государь или мертв»[29]. Не будучи по натуре трусом, Николай в дни юности тщетно искал случая участвовать в сражении, но не мог предположить, что судьба предназначает ему рисковать своей жизнью в собственной столице.

Среди всеобщей растерянности Николаю I пришлось с первых же часов царствования взять дело подавления восстания в свои руки. Обозревая мысленно расположение противоборствующих сил, он учел то обстоятельство, что наибольший резерв верных правительству войск был в его распоряжении в районе Миллионной улицы, Литейного проспекта и Таврического сада. Поручив преображенцам и саперам охрану Зимнего дворца, в покоях которого бились в истерике его жена и мать, Николай спустился в дворцовую гауптвахту к дежурившей там роте лейб-гвардии Финляндского полка и обратился к солдатам: «Ребята! Московские шалят; не перенимать у них и делать свое дело молодцами!», велел заряжать ружья и сам скомандовал: «Вперед, скорым шагом марш!»

Выйдя за дворцовые ворота, он обнаружил, что вся площадь усеяна волнующимся народом. «Надо было мне выиграть время, - сообщает он в своих записках, - дабы дать войскам собраться. Нужно было отвлечь внимание народа чем-нибудь необыкновенным - все эти мысли пришли ко мне как бы по вдохновению, и я начал говорить, спрашивая, читали ли мой манифест. Все говорили, что нет. Пришло мне по мысли самому его читать... Я начал тихо и протяжно, толкуя каждое слово. Но сердце замирало, признаюсь, и единый Бог меня поддержал»[30]. В течение всего дня Николай I, занимая место во главе 1-го батальона Преображенского полка, на виду у мятежного каре, подвергал свою жизнь ежеминутной опасности. «Самое удивительное, - говорил он впоследствии, - что меня не убили в тот день».

Часть дня прошла в нерешительных действиях обеих сторон; правительство не сразу применило силу. Для увещевания восставших были направлены митрополит Серафим, великий князь Михаил Павлович, но безрезультатно. После того, как Милорадович был смертельно ранен П. Г. Каховским, Николай I понял, что предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, и приказал заряжать пушки. Первый залп был дан холостыми, но восставшие не дрогнули. Тогда второй залп ударил картечью в середину каре. Начались паника и бегство. Восстание было подавлено. На следующий день Николай I в письме брату в Варшаву, подводя итог первого дня своего царствования, с горечью писал: «Дорогой, дорогой Константин! Ваша воля исполнена: я - император, но какою ценою, Боже мой! Ценой крови моих подданных»[31] .

14 декабря навсегда врезалось в память Николая I, оставив неизгладимый отпечаток на его характере и мировоззрении. Наблюдательный путешественник де Кюстрин, автор знаменитого памфлета «Россия в 1839 г.», замечает: «Из молчаливого, меланхоличного и мелочного, каким он был в дни юности, он превратился в героя, как только стал монархом»[32]. Николай поверил в себя, в то, что провидение предназначило ему быть государем. Кроме того, с первых минут своего царствования у него сложилось убеждение; что ему не на кого рассчитывать. Он сам стал вести следствие по делу декабристов, допрашивая арестованных, то угрозами, то лицемерным сожалением об их участи добиваясь откровенных показаний. Вникая в столь чуждый ему строй мысли, вчитываясь в показания декабристов, Николай открывал для себя картину российской действительности со всеми ее противоречиями. Он приказал составить для себя сводку суждений декабристов о различных сторонах положения дел в государстве. Но политические взгляды императора не стали от этого менее консервативными.

Для проведения следствия по делу декабристов 17 декабря был учрежден Особый комитет, который завершил свою работу к 30 мая 1826 года. 1 июня был назначен Верховный уголовный суд из членов Государственного совета, Сената и Синода, под председательством князя П. В. Лопухина: его членами Николай I назначил государственных деятелей, имевших либеральную репутацию: Сперанского и Мордвинова. Суду был предан 121 человек. Он проходил так быстро и формально, не подвергая подсудимых ни допросам, ни очным ставкам, что многие из декабристов не поняли даже, что их судят.

Все виновные были разделены на 11 разрядов, причем отнесенные к первому разряду (31 человек) были приговорены к смертной казни отсечением головы. Пять человек (П. И. Пестель, К. Ф. Рылеев, П. Г. Каховский, С. И. Муравьев - Апостол и М. П. Бестужев-Рюмин) были поставлены вне разрядов и приговорены к мучительной казни четвертованием. Таким образом, судьи оказались более жестокими, чем император. Доклад о приговоре был подан Николаю I, который указом от 10 июля 1826 г. даровал жизнь декабристам первого разряда, смягчил всем остальным степень наказания, а поставленных вне разрядов предал «решению Верховного уголовного суда», который приговорил их к повешению. Говорят, когда Николай I узнал об этом, он заметил, что офицеров не вешают, а расстреливают, но на этом позорном виде наказания настоял А. Х. Бенкендорф.

В ночь на 17 июля казнь декабристов свершилась. Она произвела очень тяжелое впечатление на общество, так как после подавления восстания Е. И. Пугачева в 1775 г., в России не было публичных смертных казней.

В современной исторической науке всерьез обсуждается вопрос: почему Николай I не захотел «опереться на привилегированную социальную

группу», которую составляли дворянские революционеры, чтобы осуществить предлагаемую ими программу реформ. Некоторые исследователи считают, что «если бы была принята программа Тургенева или ей подобная, то уже к 1840-м годам ее могли бы осуществить, и Россия оказалась бы конституционным государством со свободным крестьянством»[33]. Но, во-первых, в лице декабристов Николай I столкнулся не с либеральной оппозицией существующему правительству, не с мирными реформаторами, какими их иногда хотят представить, а с военным заговором, имевшим целью истребление императорской фамилии и расчленение России. Кроме того, он всегда чувствовал нестерпимую фальшь в положении конституционного монарха, передающего свою власть в руки правительственной олигархии. Николай I говорил, что признает только две формы правления: или неограниченную монархию, или республику.

События 14 декабря научили его крайне недоверчиво относиться к любой форме дворянской оппозиции. Ведь не дворянство спасло в 1825 г. на Сенатской площади династию Романовых, а, по выражению М. Н. Покровского, «мужики в гвардейских мундирах». Выводы, к которым пришел Николай I под влиянием трагических обстоятельств своего восшествия на престол, нашли отражение в манифесте, обнародованном по завершении суда над декабристами, который «очистил отечество от следствий заразы, столько лет среди его таившейся». Николай I призывает все сословия соединиться в доверии к правительству, но особо напоминает дворянину о его значении «ограды престола». Он обещает, что потребность в преобразованиях получит удовлетворение «не от дерзостных мечтаний, всегда разрушительных», а путем постепенных правительственных реформ. Общество может этому способствовать, выражая перед властью «всякое скромное желание к лучшему, всякую мысль к утверждению силы законов...», что будет «принимаемо с благоволением»[34].

Таким образом, восшествие на престол Николая I было нелегким, отягощено разного рода сложностями: династическими противоречиями и декабристским восстанием. Все это, но в больше мере, последнее оказало на личность, мировоззрение новоиспеченного императора большое воздействие. Он быстро возмужал, стал решительнее, почувствовал ответственность за принятые решения.

ГЛАВА III. Николай I – российский император

2.1. Влияние личностных качеств Николая I на процесс реформирования Российского государства

Первым шагом на пути осуществления «консервативной реакции» Николая I на события, сопровождавшие начало его царствования, стала деятельность Комитета 6 декабря 1826 г., в котором должны были быть рассмотрены проекты реформ, намечавшихся при Александре I, - разработаны неотложные преобразования в устройстве государственных учреждений, а также в положении и правах отдельных сословий. При рассмотрении всех этих вопросов встала роковая для России проблема крепостного права. Ко времени вступления на престол Николая I уже выявились как несовместимость крепостничества с понятием гражданского равноправия, так и меньшая продуктивность крепостного труда в сравнении с вольнонаемным. Крестьянский вопрос во внутренней политике Николая I занимал ведущее место, но результаты, достигнутые на путях его решения, не соответствовали затраченным усилиям. Причину этого следует искать как в личных взглядах императора, так и в условиях, в которых ему приходилось проводить свою политику в жизнь.

Лично сам император относился к крепостному праву отрицательно, вынеся такое мнение из непосредственных впечатлений молодости, когда он путешествовал по России, сталкиваясь с неприглядными сторонами крепостного быта. Знакомство с делом декабристов только укрепило его убеждения. Однако Николай I вовсе не был сторонником полного освобождения крестьян, то есть перехода к бессословному строю. Его взгляды в крестьянском вопросе вытекали из его общих воззрений на сословные отношения. Если за дворянством не признается политическая независимость, поскольку она противоречит принципу абсолютизма, то за ним не может быть признано и право владеть другим сословием - крестьянством как видом собственности. Эта мысль, как и мнение, что такое владение нарушает экономические интересы государства, отчетливо осознавались Николаем I. Отсюда его стремление вернуть крестьянам их гражданские права, придав им особое государственное состояние.

Однако, по-видимому, Николай I вообще не представлял себе такой государственный строй, где народ был бы свободен от государственной опеки. Он смотрел на дворянство как на агента правительственной власти

над крестьянством. В этих взглядах следует искать объяснение нерешительности мер по крестьянскому вопросу, предпринятых в царствование Николая I, которые сводились лишь к частным поправкам и изменениям. Но и на этом пути император не находил себе достаточной поддержки даже среди наиболее близких к нему лиц. Теоретик николаевской правительственной системы, один из образованнейших людей той эпохи, граф С. С. Уваров утверждал, что «вопрос о крепостном праве тесно связан с вопросом о самодержавии». Это две параллельные силы, которые развивались вместе, у того и у другого одно историческое начало, и законность их одинакова, «поэтому отмена крепостного права неминуемо приведет к краху самодержавия»[35].

Практические мероприятия по крестьянскому вопросу в 30-летнее царствование Николая I свелись к следующему. В 1833 г. вышел указ о запрещении продажи крестьян с торгов и продажи отдельных членов семьи, запрещалось выплачивать частные долги крепостными без земли. В марте 1835 г. был учрежден «Секретный комитет для изыскания средств к улучшению состояния крестьян разных званий», видную роль в котором играли М. М. Сперанский и Е. Ф. Канкрин. Но, так как деятельность комитета не привела к значительным результатам, Николай I поручает это дело генералу П. Д. Киселеву - умеренному реформатору александровского царствования, лично знавшему многих декабристов. Киселев в 1834 г. провел реформу управления в Дунайских княжествах и этим хорошо зарекомендовал себя в глазах императора. Было учреждено специальное Пятое отделение Е. И. В. канцелярии, которому были переданы все дела, относящиеся к управлению государственными крестьянами.

Все дальнейшие мероприятия правительства Николая I шли по двум направлениям: устройство быта государственных крестьян и упорядочение положения помещичьих. Облагаемые податью казенные крестьяне считались лично свободным сельским сословием. На практике правительство рассматривало их как своих крепостных: Министерство финансов, которому было поручено их устройство, считало государственных крестьян лишь источником доходов бюджета. По настоянию Киселева в 1837 г. было создано Министерство государственных имуществ для «попечительства над свободными сельскими обывателями» и заведования сельским хозяйством. Правительство занялось также скупкой в казну помещичьих имений с освобождением крестьян от крепостной зависимости (всего было куплено 178 имений), учреждены «вспомогательные ссуды», выдававшие ежегодно до 1,6 млн. руб., было обращено внимание на медицинскую часть, устройство училищ[36]. Эти меры дали свои положительные результаты: платежеспособность государственных крестьян к концу царствования Николая I возросла, сократились недоимки.

Хуже обстояло дело с решением вопроса о частновладельческих крестьянах, для обсуждения которого был создан Секретный комитет 1839 года. Киселев высказался против безземельного освобождения крестьян, видя в нем источник постоянных смут. Он подал Николаю I записку, где отстаивал право крестьян получить у помещика личный надел, за который они обязаны выполнять повинности, но могут договориться и о полном выкупе. Обсуждение «Проекта об обязанных крестьянах» заняло два года. Поскольку он встретил мощную оппозицию в кругах высшей дворянской бюрократии, Николай I вынужден был отступить. На обсуждении проекта в Государственном совете 20 марта 1842 г. он выступил с речью, в которой отразились его взгляды по крестьянскому вопросу. Император признал, что «крепостное право, в нынешнем положении, есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к оному теперь было бы злом, конечно, еще более гибельным». Его компромиссная программа выразилась в словах, что «не должно давать вольности, но должно открыть путь к другому, переходному состоянию, связав с ним ненарушимое охранение вотчинной собственности на землю»[37].

Возражая князю Д. В. Голицыну, предложившему ограничить власть помещиков над крестьянами составлением так называемых инвентарей, Николай I признался: «Я, конечно, самодержавный и самовластный, но на такую меру никогда не решусь, как не решусь и на то, чтобы помещикам заключать договоры; это должно быть делом их доброй воли, и только опыт укажет, в какой степени можно будет перейти от добровольного к обязанному»[38] . В проект, поданный в Государственный совет, были внесены существенные изменения, и он потерял свой смысл в оговорке, что его проведение в жизнь предоставлено на волю тех помещиков, которые сами того пожелают. Первоначальный проект Киселева, таким образом, превратился из меры государственного характера в новый вид отпуска крестьян на волю по желанию помещика.

Попытки решить крестьянский вопрос в царствование Николая I показывают, что даже царь, пытавшийся быть самодержцем в полном смысле этого слова, не мог проявить неуступчивости по отношению к дворянству, вопреки своим собственным взглядам. В рамках устаревшего строя жизнь шла своим путем в полном противоречии с охранительными началами николаевской политики. Экономика империи выходила на новые пути развития. Возникали новые отрасли промышленности: свеклосахарная на юге, машиностроение и ткацкая промышленность в центральной части страны. Выделяется Средне-русский промышленный район, который все больше кормится закупкой хлеба в земледельческих губерниях. Наперекор правительственным мерам усиливается разночинный состав учащихся в университетах, крепнут средние общественные слои. Властям приходилось считаться с новыми потребностями страны. Эти новые окрепнувшие тенденции отразились в личных интересах Николая: он серьезно увлекался вопросами техники, предпринимательства и финансовой политики. На его правление приходится строительство половины всей сети шоссейных дорог, проложенных в России до 1917 года. Первая железная дорога от Петербурга до Царского Села была построена в 1837 г.; дорога Петербург - Москва - в 1851 году.

Успешно развивалась отечественная научная мысль. Славу русской химической науки составили труды Г. И. Гесса, Н. Н. Зинина, Х. А. Воскресенского; в 1828 г. впервые была получена очищенная платина. В 1842 г. К. К. Клаус открыл ранее не известный металл, получивший, в честь России, название «рутений». В 30-е годы XIX в. была открыта Пулковская обсерватория. Выдающимся русским математиком Н. И. Лобачевским была создана теория неевклидовой геометрии. В области физики и электротехники замечательные результаты были достигнуты Б. С. Якоби. Расширялась сеть медицинских учреждений, отечественная хирургия в лице Н. И. Пирогова достигла мировой известности.

И все это происходило на фоне углублявшегося кризиса крепостного хозяйства. В царствование Николая I окончательно разлагаются экономические и общественные основы, на которых взросло самодержавие. В остром недоверии общественным силам: к консервативным - за их вырождение, к прогрессивным - за их революционность, царская власть пыталась жить самодовлеющей жизнью, доведя самодержавие до личной диктатуры императора. Он считал управление государством по своей личной воле и личным воззрениям прямым делом самодержца. Этот принцип выражался в строе центральной власти благодаря первенствующему значению Собственной Е. И. В. канцелярии - органа личной власти императора.

В первый же год царствования Николай I взял в ведение своей канцелярии все законодательные дела, учредив для этого особое Второе ее отделение. В его недрах под руководством Сперанского к 1832 г. был исполнен колоссальный труд по кодификации российского законодательства. Впервые после Соборного уложения 1649 г. законы, рассеянные во многих тысячах актов, были собраны вместе и приведены в строгую систему, результатом чего явились два издания: Полное собрание законов Российской Империи в 47 томах, включающее в себя законы с 1649 по 1825 г., и Свод законов Российской Империи - действующее законодательство в 15 томах.

Выбор Николая I не случайно пал на Сперанского. Император понимал, что труд по составлению свода законов требует большого опыта и громадных знаний, чем обладал опальный министр либерального периода царствования Александра I, державшийся в своих планах государственного преобразования взглядов, противоположных мнению Николая I. Он, без сомнения, знал о планах декабристов включить Сперанского во временное правительство и поэтому вначале относился к нему недоверчиво. Впоследствии, после смерти Сперанского, со «свойственной ему прямотой Николай говорил барону М. А. Корфу: «Михаила Михайловича не все понимали и не все умели довольно ценить: сперва я сам в этом более всех, может статься, против него грешил. Мне столько было наговорено о его превратных идеях, о его замыслах... но потом время и опыт уничтожили во мне действие всех этих наговоров. Я нашел в нем самого верного и ревностного слугу, с огромными сведениями, с огромной опытностью, с не устававшею никогда деятельностью»[39] . Однако в 1826 г. Николай I думал иначе; отзываясь о Сперанском чрезвычайно резко. Но в интересах успеха дела он не усомнился поручить его Сперанскому, так как в то время это был единственный человек, способный довести кодификацию законов до конца.

Успехи внутренней политики в первую половину царствования Николая I были связаны с именами государственных деятелей александровских времен: М. М. Сперанского, П. Д. Киселева, М. С. Воронцова, С. С. Уварова, Е. Ф. Канкрина. В кампаниях 1828 - 1829 и 1831 гг. русскими войсками предводительствовали генералы времен Отечественной войны 1812 г. И. И. Дибич, И. Ф. Паскевич. По словам Б. М. Чичерина, Николай I «получил от своего предшественника целую фалангу людей, если не с высокими характерами, то умных и образованных. Он ценил их, старался сделать их покорными орудиями своей воли, в чем не трудно было успеть; они составили славу его царствования. Но чем более он привыкал к власти и исполнялся чувством собственного величия, тем более он окружал себя раболепными ничтожествами»[40].

Наибольшую известность из всех государственных учреждений николаевского времени получило Третье отделение и корпус жандармов при нем, созданные в 1826 г. под началом графа Бенкендорфа как орган тайной полиции и личного осведомления императора о событиях, происходящих в стране. Николай I вникал в донесения не только о крупных происшествиях, но и о проделках и похождениях отдельных лиц, попавших в сферу жандармского наблюдения. Третье отделение призвано было осуществлять непосредственную связь между самодержавной властью и обывателями. На этом скользком пути, порождавшем практику доносительства, искал Николай I популярности и доверия. Под его личным руководством велась борьба с общественным недовольством. Делалось это двумя способами: суровым подавлением всех его проявлений и некоторым смягчением его причин. Подавляя крестьянские волнения, Николай I требовал рассмотрения жалоб крестьян на жестокости помещиков, в крайних случаях приказывал ссылать злодеев-помещиков в Сибирь, а имения их брать в опеку. Эти случаи производили сильное впечатление, но вместе с тем вызывали большое недовольство в дворянской среде.

Николай I стремился сохранить маску бесстрастного судьи, отца своих подданных. В своей роли самодержца он шел до конца, подчас рискуя собственной жизнью. В 1830 г. из Средней Азии в Москву и Петербург проникла холера. Эпидемия распространилась среди всех слоев населения. От холеры умерли великий князь Константин Павлович с супругой, фельдмаршал Дибич. Меры, принимаемые против эпидемии, оказались малоэффективными и сводились к изоляции очагов заразы, а также к насильственному водворению людей в больницы, иногда без достаточных на то оснований. Все это вызывало озлобление населения и ряд бунтов. Николай I лично находился в местах, охваченных эпидемией. В 1830 г. при получении известий о холере в Москве, он тотчас же поспешил туда. В Москве он едва не заразился. В Петербурге 22 июня 1831 г. холерный бунт достиг угрожающих размеров. На Сенную площадь, где собралась 5-тысячная толпа, были вызваны войску, но действовали они вяло. Тогда Николай, находившийся в то время в Петергофе, немедленно приехал в столицу, появился среди бушевавшей толпы и своею решительной речью в значительной степени содействовал успокоению. Этот эпизод запечатлен на барельефе памятника Николаю I скульптора Клодта.

С воцарением Николая I большие изменения произошли и в области народного просвещения и образования. Одним из первых его шагов было закрытие в 1825 г. Библейского общества. Космополитический мистицизм, свойственный последним годам александровского царствования, не вызывал симпатий Николая I, защищавшего и опекавшего традиционное православие. Сам он был горячо верующим человеком. В его царствование в 1832 г. был канонизирован епископ Митрофан Воронежский. Прислав на раку святителя золотой покров, Николай I приехал в Воронеж для поклонения святому. Царь был озабочен положением сельского духовенства, видя в нем опору народной нравственности. При Николае I правительство вело борьбу с сектантством: с 1827 г. уход в раскол признается уголовным преступлением.

В царствование Николая I была окончательно сформулирована идейная доктрина монархического государства. В 1832 г. товарищ министра народного просвещения С. С. Уваров в докладе императору о Московском университете формулирует знаменитую триаду: «Православие, Самодержавие, Народность», называя ее «последним якорем нашего спасения и вернейшим залогом силы и величия нашего Отечества»[41]. Эта формула сразу пленила Николая I, поскольку провозглашала новый принцип: опору монархической власти непосредственно на патриархальное крестьянство, минуя дворянство, скомпрометировавшее себя на Сенатской площади.

Новые идеи проводились в жизнь прежде всего в области народного образования. Оно было проникнуто принципом сословности. Еще в 1827 г. царским рескриптом к учебным заведениям было предъявлено основное требование, «чтобы повсюду предметы учения и самые способы преподавания были, по возможности, соображаемы с будущим предопределением обучающихся, чтобы каждый вместе со здравыми, для всех общими понятиями о вере, законах и нравственности, приобретал познания, наиболее для него нужные... и не быв ниже своего состояния, также не стремился через меру возвыситься над тем, в коем по обыкновенному течению было ему суждено оставаться»[42]. Выполнение этих требований легло в основу нового устава средних и низших учебных заведений 1828 г., который предназначал приходские училища для лиц «самых низших состояний», уездные - для горожан, гимназии - для детей дворян и чиновников.

К охранительным мерам первых лет царствования Николая I относится издание в 1826 г. нового цензурного устава, состоявшего из более чем 200 параграфов, значительно превосходившего по строгости цензурные правила александровского времени. В обществе этот устав получил название «чугунного». Однако уже в 1828 г. он был заменен более умеренным, в котором цензорам рекомендовалось рассматривать прямой смысл речи, не позволяя себе произвольно толковать его. Одновременного жандармскому ведомству было сделано негласное распоряжение, по которому лица, подвергшиеся цензурной каре, попадали под негласный надзор полиции. Все эти меры служили для борьбы с тем «духом вольномыслия», который распространился в царствование Александра I.

2.2. Николай I и внешнеполитический курс России

 второй четверти XIX века

 Вступив на престол, Николай I получил в наследство от своего предшественника не только огромной международный престиж России, но и две нерешенные политические проблемы: Восточный вопрос (т. е. необходимость получения свободного выхода из Черного моря и судьба христианских подданных Турции) и наличие в империи чуждого ей конституционного государства - Царства Польского. Присоединение к России герцогства Варшавского создало для царского правительства множество трудностей. По мнению Николая I, западная граница империи не усилилась, а ослабилась с присоединением столь ненадежного соседа. Существование в Царстве Польском конституционного строя было несовместимо с воззрением Николая I, считавшего его создание ошибкой, «достойной сожаления». Но, унаследовав от Александра I польскую конституцию, он считал своим долгом ее соблюдать и не отступал от обязанностей конституционного монарха до разрыва с Польшей в 1831 году.

Весной 1829 г. Николай I короновался польской короной, но при этом отказался от совершения этой церемонии в католическом соборе и только по настоянию Константина Павловича присутствовал в нем на молебне после того, как она прошла в королевском замке. На 1830 г. был назначен созыв сейма, не собиравшегося с 1825 года. Внешне заседания его прошли благополучно, но показали, что оппозиция с ее идеалом национальной независимости жива и имеет сильное влияние среди шляхты и офицерства. Полученные в Варшаве известия о революции во Франции подействовали на них возбуждающе. 17 ноября 1830 г. толпы студентов и воспитанников военной школы ворвались в Бельведер - резиденцию великого князя Константина, разгромили арсенал. Варшава, а за нею и все Царство Польское были охвачены восстанием. Повстанцы избрали временное правительство, которое направило в Петербург делегацию для переговоров с Николаем I. Основным требованием ее было присоединение к Польше отошедших к России восточных земель Речи Посполитой и сохранение конституции. Польское, крестьянство, угнетенное шляхтой, не поддержало восстания. По замечанию Н. Данилевского, «восстание ничем другим не объяснялось, как досадою поляков на неосуществление их планов к восстановлению древнего величия Польши»[43], созревавших в польском обществе со времени наполеоновских войн и демагогически поддерживавшихся Александром I.

Известие о восстании Николай I получил 25 ноября. Главнокомандующим армии, направляемой в Польшу, он назначил И. И. Дибича. 12 декабря правительством был выпущен манифест к польскому народу, в котором восставшим было обещано прощение при условии, что они немедленно вернутся к исполнению своего, долга и отпустят пленных. Однако сейм в своем обращении к народу заявил, что не сложит оружия, пока не завоюет независимости. 13 января 1831 г. сейм объявил династию Романовых лишенной польского престола. В ответном манифесте Николая I от 25 января говорилось: «Сие наглое забвение всех прав и клятв, сие упорство в зломыслии исполнило меру преступлений; настало время употребить силу против незнающих раскаяния». В одном из писем Николая I Константину Павловичу говорилось: «Кто из двух должен погибнуть - так как погибнуть, видимо, необходимо, - Россия или Польша? Решайте сами». Те же настроения выразил Пушкин в своем стихотворении «Клеветникам России»

Начались военные действия. Под Гроховым Дибич разбил повстанцев, но не использовал результатов своей победы и вместо того, чтобы штурмовать Варшаву, приказал войскам отойти. Вскоре вместо умершего от свирепствовавшей тогда холеры Дибича был назначен И. Ф. Паскевич. Его войска перешли Вислу и к июлю стояли у Варшавы. Прежде, чем начать штурм, Паскевич обещал амнистию и сохранение конституции полякам при условии сдачи города, но его предложение было отклонено. 26 августа 1831 Варшава пала.

После подавления польского восстания мысль об исправлении исторической несправедливости разделов Речи Посполитой в XVIII в., которую отчасти разделяли Павел I и Александр I, была надолго похоронена. В политике России возобладало противоположное мнение о глубокой пропасти, разделявшей интересы Польши и России. Царское правительство стало рассматривать Царство Польское исключительно как западную часть империи. Николай I отнял у Польши конституцию. Нескрываемая радость звучала в его словах, обращенных к Паскевичу: «Я получил ковчег с покойницей конституцией, за которую благодарю весьма, она изволит покоиться в Оружейной палате»[44]. В 1832 г. Николай I издал «Органический статут», определивший государственный строй Польши: название «Царство Польское» сохранялось, коронование царя польской короной, особое польское войско и сейм упразднялись.

Посетив Варшаву в 1835 г., Николай I обратился к представителям польской знати с предупреждением: «Если вы будете лелеять мечту о... независимой Польше и все эти химеры, вы только накличете на себя большие несчастия. По велению моему воздвигается здесь цитадель, и я вам объявляю, что при малейшем возмущении я прикажу разгромить ваш город; я разрушу Варшаву и уж, конечно, я не отстрою ее снова».

В политике русификации Царства Польского правительство Николая I старалось опереться прежде всего на крестьянство. Были приняты меры для

ограничения там крепостного права. Наиболее крупной из них было введение в Западном крае в 1846 г. инвентарей, которые законодательным путем определяли норму крестьянских повинностей. Борьба царизма с польским национально-освободительным движением вылилась и в меры ограничительного и реакционного характера в области народного просвещения и вероисповедания. Была введена цензура, затруднен выезд за границу, в 1839 г. учрежден Варшавский учебный округ и введено преподавание в средних учебных заведениях на русском языке. Варшавский университет был закрыт. Притеснялось католичество, закрывались монастыри. Эта реакционная политика еще более осложнила непростые, полные противоречий русско- польские отношения и не смогла предотвратить нового революционного взрыва в Царстве Польском в 1863 году.

Характер Николая I, его взгляды и убеждения оказали большое влияние на внешнеполитический курс Российской империи. В первые годы своего правления он проявлял в своих дипломатических заявлениях большую осторожность. Не имея опыта, он чувствовал себя скованно среди послов и во время докладой министра иностранных дел К. В. Нессельроде. Но император быстро разглядел в нем простого канцеляриста, который сможет написать по- французски то, что ему прикажут, но который совершенно не способен подать самостоятельный совет. Оставив Нессельроде у руля внешней политики, Николай I полностью подчинил себе эту отрасль государственного управления, и вскоре она сделалась одним из любимейших его занятий.

В отличие от Александра I, никогда не забывавшего, что он - монарх европейской державы, и болезненно относившегося к мнению Запада о российских делах, Николай I буквально с первого дня царствования проявил себя иначе: 14 декабря на Сенатской площади, когда к нему подошел представитель дипломатического корпуса, выражая готовность поддержать авторитет молодого царя своим присутствием в его свите, Николай I ответил, что «эта сцена - дело семейное, и в ней Европе делать нечего».

Господствующей мыслью в дипломатической деятельности Николая I было убеждение в необходимости неустанной борьбы с революцией, где бы и в чем бы она ни проявлялась. В этом он был последователен, заступаясь даже за турецкого султана от восставших христиан, не допуская агитации в пользу славян ни в Османской империи, ни в Австрии. Он не желал позволить, чтобы вассалы и подданные (хотя бы и православные) восставали против законной власти». На первый взгляд такая постановка вопроса кажется противоречащей интересам России. Но К. Н. Леонтьев считал заслугой Николая I то, что он «постигал в то время, что эмансипационная политика и за пределами своего государства есть дело, хотя бы и выгодное вначале, но по существу крайне опасное и могущее при малейшей неосторожности обратиться на собственную главу эмансипатора»[45].

Первым шагом Николая I во внешней политике стало соглашение с Англией по греческому вопросу. 4 апреля 1826 г. был подписан Петербургский протокол, требовавший образования Греческого государства, имеющего свое правительство, зависимое от Турции только в финансовом отношении. Россия и Англия обязались поддерживать друг друга при реализации этого соглашения. Оно вызвало беспокойство австрийского канцлера К. - В. Меттерниха, узревшего в нем несоблюдение принципов Священного Союза. Напуганные ультиматумом, турки подписали в октябре 1826 г. Аккерманскую конвенцию. Тем временем к соглашению присоединилась Франция. К ужасу Австрии образовался союз трех великих держав против Турции. В 1827 г. в Лондоне была подписана конвенция об их сотрудничестве в деле защиты греческого восстания. Она предусматривала посылку эскадры трех держав в турецкие воды.

20 октября 1827 г. турецко-египетский флот был уничтожен в бухте Наварин эскадрой трех держав. Однако и после этого султан Махмуд II не признал независимости Греции. Довершить дело ее освобождения российское правительство решило путем войны, которая обеспечила бы России свободу торговли через проливы и упрочила бы ее влияние на Балканах и в Закавказье. В мае 1828 г. начались военные действия. Русская армия, обучавшаяся на плац-парадах, не могла вначале одолеть сопротивления турок, и казалось, что кампания закончится ничем, к ликованию австрийской дипломатии. Но вскоре на Закавказском театре военных действий Паскевич взял Каре, а на Балканах войска, предводительствуемые Дибичем, заняли Силистрию и Адрианополь. Разумеется, что с определившимся успехом русских войск вся Европа заволновалась, и Николай I убедился, что не только Австрия, но и его союзники - Англия и Франция - ревниво следят за движением русских войск к Константинополю.

Опасаясь международных осложнений, Николай I поспешил закончить войну и выдвинул свои требования. 14 сентября 1829 г. в Адрианополе был подписан мир. Турция потеряла черноморский берег от устья Кубани до пристани св. Николая. На Дунае к России отходили острова в дельте, южный рукав устья реки становился границей. Русские торговые суда получили подтверждение своих прав на свободный проход через Босфор и Дарданеллы. Что касается Греции, то она объявлялась самостоятельным государством, связанным с султаном лишь обязательством ежегодных платежей; населению Греции предоставлялось право избрать монарха из царствующих в Европе династий (но не Англии и не России)48 . Таким образом, победа России в войне обеспечила Греции государственную независимость и упрочила автономию Сербии, Молдавии и Вадахии. Адрианопольский мир явился важнейшей вехой в освобождении балканских народов от османского ига и одной из блестящих побед дипломатии Николая I.

Поставив целью своей внутренней политики охранение существовавшего общественно-политического строя, Николай I и во внешней политике придерживался начал легитимизма и Священного Союза. В его глазах борьба с революционным движением в Европе была и борьбой за реальные интересы России как европейской державы. Основной задачей его внешней политики было окончательное упрочение положения России на Востоке, обеспечение, ее позиций на берегах Черного моря и свободного выхода русского флота через проливы. К этой основной задаче присоединялась другая - поддержание в Европе престижа России путем защиты status quo с теми уступками, которые были сделаны новому порядку к 1815 г., но с твердой решимостью не идти на дальнейшие.

Обе эти задачи - возвращение к традиционной российской политике XVIII в. в Восточном вопросе и продолжение политики Священного Союза - окрашивались у Николая I в одну и ту же легитимистскую окраску. Поэтому, выступая в 1826 - 1827 гг. в поддержку Греции, он вовсе не имел целью поддержать греческое освободительное движение, а только проводил ту линию в решении Восточного вопроса, которая была выгодна в тот момент интересам России.

Наиважнейшее значение придавал Николай I союзу с Австрией и Пруссией. Эти государства рассматривались им как необходимая часть его политической охранительной системы. Связанный семейными узами, с берлинским двором и искренне расположенный к прусскому королевскому семейству, Николай I, однако, с неудовольствием относился к попыткам Пруссии возглавить национальное движение в Германии, особенно после 1840 г., когда на престол вступил Фридрих-Вильгельм IV. В политике Пруссии, стремившейся к объединению Германии и гегемонии в Европе, Николай I видел измену Священному Союзу. Поэтому, несмотря на свои прусские симпатии, он поддерживал тесные связи с Австрией и всегда выступал в роди защитника Габсбургов, как только в тех или других частях их многонациональной лоскутной империи появлялись симптомы, грозившие ее ослаблением или распадом.

С особенной тревогой следил Николай I за источником всех революционных потрясений - Францией. Предвидя неминуемый взрыв в этой стране, он осуждал слишком резкие, ультрареакционные меры Карла X, но его падение и переход власти к Луи-Филиппу в 1830 г. воспринял как вызов «старому порядку». Однако, убедившись в консервативном, компромиссном характере монархии Луи-Филиппа, Николай I согласился признать новый порядок во Франции. Но чувство неприязни к французскому королю, заигрывавшему с революционерами, было у Николая I настолько сильно, что он со злорадством отнесся к падению монархии Луи-Филиппа в 1848 году.

Иод впечатлением польского восстания 1830 - 1831 гг. и революции во Франции Николай I возвращается к принципам Священного Союза, от которых он отошел в начале своего царствования. В 1833 г. он заключает конвенцию с Австрией и Пруссией, направленную против революционных сил в Европе. Державы «по зрелому обсуждению тех опасностей, которые продолжают угрожать порядку, установленному в Европе публичным правом и договорами 1815 года, единодушно решили укрепить охранительную систему, составляющую незыблемое основание их политики».

1840 год является той хронологической границей, которая разделяет царствование Николая I на два периода. К концу 30-х годов XIX в. ему удалось достичь немалых результатов во внутренней и внешней политике (составление Свода законов в 1833 г., устройство положения государственных крестьян в 1837 г., финансовая реформа 1839 г., Адрианопольский мир 1829 г.). С начала 40-х годов XIX в. картина меняется. Редеет количественно и падает качественно состав сотрудников Николая I; после 1842 г. Киселев считает крестьянский вопрос проигранным, финансовые меры принимают более рискованный характер. Лондонская конференция 1840 г., созванная для «обеспечения независимости и целостности Турции», явилась прямым ударом по престижу России, претендовавшей на преобладание в вопросах восточной политики. С этого же времени, после перехода европейских армий на более скорострельное вооружение, а главных мировых флотов - на паровые двигатели, - Россия начинает отставать в военном Отношении.

В феврале 1848 г. вспыхнула революция во Франции, была провозглашена республика. Дипломатические отношения России с Францией тотчас были прерваны. Между тем революция в Европе продолжала разгораться, захватив Пруссию и Австрию. Меттерних вынужден был бежать из Вены. Эти события потрясли Николая I. Он лично составил манифест от 14 марта 1848 г., в котором говорится: «Возникнув сперва во Франции, мятеж и безначалие скоро сообщились сопредельной Германии, и разливаясь повсеместно с Наглостью, возраставшею по мере уступчивости правительств, разрушительный поток сей прикоснулся наконец и союзных нам Империи Австрийской и Королевства Прусского. Теперь, не зная более пределов, дерзость угрожает в безумии своем и нашей, Богом нам вверенной России».

Наметилось резкое противостояние революционной Европы и царской России. Всеми силами стремясь задушить революцию, Николай I ввел русские войска в придунайские княжества, что вызвало протест Англии. Для подавления восстания в Италии новому австрийскому правительству были выделены крупные денежные суммы. Когда в начале 1849 г. революция охватила Венгрию, австрийское правительство обратилось к Николаю I за помощью. Манифест от 26 апреля известил о вступлении 100-тысячной русской армии в Галицию. Повстанцы были разбиты, пленные венгерские генералы выданы Австрии. Однако когда Николай I узнал, что 13 из них были казнены, он поручил Нессельроде выразить австрийскому кабинету "неодобрение подобной бесцельной жестокости". Подавление венгерского восстания было триумфом охранительной внешней политики Николая I, которого назвали «жандармом Европы».

Эта политика вызвала недовольство тех европейских правительств, которые самим своим существованием были обязаны России, - Австрии и Пруссии. Они с тревогой и завистью следили за ростом гегемонии Российской империи на востоке. Нового врага заполучил Николай I в лице Наполеона III, провозгласившего себя французским императором в 1852 году. Николай отказался признать его легитимным монархом, называя в переписке не «братом», а только «другом». Это оскорбляло и раздражало самолюбивого Наполеона III. Его политика, враждебная России, ставила целью разрушение европейского монархического союза 1833 года. Удачно выбрав момент, когда произошло охлаждение отношений России с Пруссией, а отчасти и с Австрией, он направил удар на первую из этих держав, как на наиболее последовательно проводившую принцип легитимизма, столь враждебного Наполеону III. Упоенный своим успехом 1848 г. и особенно тем, что революция не проникла в Россию, Николай I видел в сложившейся ситуации благоприятный момент для того, чтобы вернуть все, утраченное им в Восточном вопросе с конца 1830-х годов. Он явно переоценил свои силы, считая, что европейские державы, ослабленные революцией, пойдут на уступки России.

Поводом к конфликту послужило нарушение турецким правительством прав православной церкви в Палестине. По наущению Франции ключи от Вифлеемского храма были переданы католикам. Как отмечает Н. Я. Данилевский, «само требование Франции было не что иное, как вызов, сделанный России, не принять которого не позволяли честь и достоинство. Этот спор о ключе, который многие представляют себе чем-то ничтожным... имел для России, даже с исключительно политической точки зрения, гораздо более важности, чем какой-нибудь вопрос о границах» . Речь шла о престиже России в глазах славянского мира, о ее государственных интересах. По требованию России в июле 1853 г. на конференции представителей пяти европейских держав была составлена примирительная Венская нота, которая удовлетворила Николая I, но была отвергнута турецким султаном.

Наполеон III и английский посланник лорд Редклиф толкали Турцию к войне с Россией. Тогда Николай I занял 80-тысячной армией Дунайские княжества, требуя от Турции исполнения договоров. Однако вскоре ему пришлось убедиться, что в Европе у него нет ни одного союзника. Против России выступили Англия, Франция, Турция и Сардиния. Оказавшись лицом к лицу с враждебной коалицией, Николай I предпринял отчаянный шаг: у него возникла мысль придать готовящейся войне освободительный характер и провозгласить независимость народов, порабощенных Портой. Этот план излагался им в записке канцлеру Нессельроде в ноябре 1853 года. Но тот воспротивился этому плану, находя его противоречащим той политике, которой десятилетиями придерживалась Россия. Мнение канцлера восторжествовало, и Россия вступила в войну, находясь в политической изоляции.

Общественное мнение Германии было настроено крайне враждебно к России. Каждый успех, одержанный не только западными державами, но и турками, праздновали везде как успех общего дела всей Европы. Но больше всего поразила Николая I позиция Австрии, еще недавно спасенной им от расчленения. Сосредоточив у границ России огромную армию и угрожая вторжением, она заставила Николая I вывести войска из Молдавии и Валахии, после чего оба княжества были оккупированы австрийцами.

В начале 1854 г. Николаем I был намечен план военных действий. Он предусматривал встречу с неприятелем в Крыму, на Кавказе и в Бессарабии. В течение лета 1854 г, английским флотом были осуществлены нападения на русские берега на Балтийском и Белом морях и на Тихом океане, но успеха они не имели. Военные действия в Закавказье и на Черноморском побережье, вначале успешные для русских войск, потеряли вскоре свое значение, так как в Крыму высадился десант англо-французских войск в 62 тыс. человек, Русских войск на полуострове было не более 52 тысяч. Первая встреча с противником 7 сентября, при Альме, окончилась неудачей, и русские войска отступили. Вход в Севастопольскую, бухту был закрыт затопленными судами. С 11 сентября началась осада Севастополя, продолжавшаяся 350 дней.

Неудачи русских войск в Крыму и колоссальное перенапряжение физических и нравственных сил подорвали здоровье Николая I. Посвящая по 17 часов в сутки делам, он, несмотря на недомогание, продолжал работать даже по ночам. 9 февраля 1855 г. он присутствовал в манеже Инженерного замка на смотре батальонов лейб-гвардии Измайловского и Егерского полков, отправлявшихся в действующую армию. На просьбы Докторов не выходить на воздух, Николай I ответил отказом. Он выехал из дворца в легком плаще, несмотря на 20-градусный мороз. Простуда усилилась, и к вечеру император вернулся во дворец совершенно, больным. На следующий день он опять отправился на смотр гвардейских войск. Этот выезд был последним.

Воспаление легких развивалось с ужасающей быстротой. 17 февраля состояние Николая I стало критическим. Он находился в полном сознании, исповедался и причастился. Благославляя своего сына, наследника престола Александра, он сказал ему: «Служи России! Мне хотелось принять на себя все трудное, все тяжелое, оставить тебе царство мирное, устроенное и счастливое. Провидение судило иначе...» . Простившись с членами семьи, Николай I приказал поблагодарить от его имени за верную службу гвардию, армию, флот и особенно защитников Севастополя. Он сам назначил место в Петропавловском соборе для своей могилы, погребение просил совершить скромно, и срок траура назначить самый короткий.

После смерти Николая I в столице распространились слухи о том, что император, не пережив позора поражения, отравился, приняв яд, который приготовил для него лейб-медик Мандт. Эти слухи отразились и в литературе. И хотя до настоящего времени нет достаточных данных, чтобы судить об их достоверности, маловероятно, что такой верующий человек, каким был Николай I, обладавший, к тому же, сильной волей и мужеством, совершил бы грех самоубийства.

Но смерть его была символична. Все существо Николая I срослось с той правительственной системой, выражением которой было его царствование, и он не мог пережить крушения своих идеалов, унижения России, неверности союзников. Со смертью этого «гения-охранителя», как называл Николая I К. Н. Леонтьев, в истории России началась новая эпоха.

2.3. Культурные пристрастия Николая I

После разгрома восстания декабристов центром свободомыслия стала Москва, точнее Московский университет. В 30-е годы XIX в. правительство арестовывает членов революционных студенческих кружков: Н. П. Сунгурова и братьев Критских. Всячески урезается университетская автономия, в студенческую жизнь вводятся военные порядки. Но было бы упрощением судить о 30-летнем царствовании Николая I только как о времени мрачной реакции. Николаевская эпоха была периодом подлинного расцвета русской литературы и искусства. Именно в то время творили А. С. Пушкин и В. А. Жуковский, Н. В. Гоголь и М. Ю. Лермонтов, создавали свои шедевры К. Брюллов и А. Иванов.

Николай I стремившийся поставить под личный контроль все стороны жизни страны, уделял большое внимание отечественной культуре и искусству. По словам Н. П. Врангеля, император мнил себя знатоком в искусстве и действительно неплохо разбирался в стилях и школах живописи, скульптуре. «Но прежде всего, во всем он был военный: военный в манерах и вкусах, во всех помыслах и делах»[46]. Поэтому все, что шло вразрез с его убеждениями, не имело права на существование. Рассказывали, что однажды, проходя по Эрмитажу, император остановил свой взгляд на статуе Вольтера работы Ж-А. Гудона. «Истребить эту обезьяну», - последовал царский приказ, и шедевру суждено было погибнуть, если бы не вмешательство графа А. П. Шувалова, который тайком приказал перенести статую в подвал Таврического дворца, откуда его извлекли уже в царствование Александра II. Однако, если отбросить заблуждения и ошибки Николая I, как, например, аукцион эрмитажных картин в 1851 г., то следует признать его немалый вклад в русскую культуру устройством Эрмитажа и превращением его в общедоступный музей. В 1840 г. архитектор Л. Кленце строит по приказу царя Новый Эрмитаж; проводится систематизация и пополнение эрмитажных коллекций.

Любимым детищем Николая I был Александрийский театр, переживавший в 30 - 40-е годы XIX в. период расцвета. Русская сцена обогатилась в то время произведениями Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, А. Н. Островского, М. И. Глинки. Особенной высоты достигло сценическое искусство. В то время на сцене императорских театров блистали П. А. Каратыгин, И. И. Сосницкий, А. Е. Мартынов, М. С. Щепкин, В. Н. Асенкова. Для первоклассных европейских артистов - балерин М. Тальони, Ф. Эльслер, оперной певицы П. Виардо Россия стала второй родиной. В дворцовом театре давали спектакли два раза в неделю, на них присутствовали все члены императорской фамилии. Любимыми пьесами Николая I были легкие салонные комедии, любил он и балет. В Александрийском театре он знал по фамилии каждого, даже самого незначительного актера, в антрактах всегда проходил за кулисы, где его тотчас окружали актеры. Особенным его уважением пользовался Каратыгин. Однажды, разговаривая с артистом, отличавшимся большим ростом, Николая спросил: «А ну-ка, Каратыгин, кто из нас выше?» Великий князь Михаил Павлович поставил их спинами друг к другу и стал мерить. Артист оказался чуть выше императора. «Однако, ты выше меня, Каратыгин!» - воскликнул Николай I. «Длиннее, Ваше Величество», - отозвался знаменитый трагик. Такая поправка императору чрезвычайно понравилась.

Советское пушкиноведение немало поработало над тем, чтобы представить Николая I гонителем А. С. Пушкина, притеснителем его творчества, чуть ли не виновником его гибели. Но факты рисуют иную картину. В мае 1826 г., когда еще шло следствие над декабристами, поэт подает прошение царю с целью оправдаться перед правительством. После коронации царь вызывает поэта в Москву, где дает ему двухчасовую аудиенцию. Пушкин вспоминал впоследствии: «Всего покрытого грязью, меня ввели в кабинет императора, который сказал мне: «Здравствуй, Пушкин, доволен ли ты своим возвращением?» Я отвечал, как следовало. Государь долго говорил со мной, потом спросил: «Пушкин, принял ли бы ты, участие в 14 декабря, если б был в Петербурге?» - «Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем. Одно лишь отсутствие спасло меня, за что я благодарю Бога». – «Довольно ты подурачился, - возразил император, - надеюсь, теперь будешь рассудителен и мы ссориться более не будем. Ты будешь присылать ко мне все, что сочинишь; отныне я сам буду твоим цензором»[47].

В 1830-х годах Пушкин решительно меняет свою жизнь: он женится и снова поступает на службу. Из Царского Села он пишет П. А. Плетневу: «Скажу тебе новость... царь взял меня на службу, но не в канцелярию, или придворную, или военную - нет, он дал мне жалование, открыл мне архивы, с тем чтоб я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли?» Как отмечает Е. В. Федорова, «никакого конфликта с самодержавием у Пушкина- историка не было» . Напротив, царь выдает ему из казны взаймы 20 тыс. руб. на издание «Истории пугачевского бунта» - сочинения, затрагивающего весьма щекотливую для самодержавия тему. В дуэльной истории Пушкина Николай I проявил себя справедливым судьей: после кончины поэта он приказал позаботиться о материальном обеспечении его семьи, Дантеса разжаловал в солдаты, отдал под суд и вместе с бароном Геккерном выслал из России.

Существенные изменения произошли в архитектурном облике империи: умирание классицизма и смена его национальным, хотя и не очень оригинальным, стилем, символично для николаевского времени. К архитектуре Николай I питал особое пристрастие. Ни один проект общественного здания не проходил без его личного одобрения. Любимым архитектором его был К. Тон - автор Большого Кремлевского дворца и храма Христа Спасителя в Москве. Казавшиеся современникам весьма посредственными по своему художественному значению, в наши дни они воспринимаются как значительные памятники архитектуры. В царствование Николая I на Дворцовой площади в Петербурге была воздвигнута Александровская колонна, велось строительство Исаакиевского собора, был заново отстроен Зимний дворец, пострадавший от пожара в 1837 году. При его восстановлении царь требовал роскошной отделки парадных апартаментов, но в своих личных комнатах ценил прежде всего уют и простоту. Памятником личных вкусов Николая I стал Петергоф - его любимая летняя резиденция; здесь, недалеко от Финского залива, расположились загородные дома императорской семьи: Александрия, Коттедж, Николаевский домик.

В быту Николай I был неприхотлив. В пище он был очень умерен, равнодушен к вину. Рабочий день его начинался рано. Современник вспоминает, что в зимние дни, часов в 7 утра «горожане, проходивши? по набережной Невы мимо дворца, могли видеть в окне государя, сидящего у себя в кабинете за письменным столом, при свете свечей читавшего и подписывавшего целые вороха лежавших перед ним бумаг». Но это было только начало, настоящая же работа закипала в 9 часов с прибытием министров. У каждого из них были известные дни в неделе, когда они являлись со своими докладами, но иногда император принимал нескольких министров. «В первом часу дня, не взирая ни на какую погоду, государь отправлялся, если не было назначено военного учения, смотра или парада, на... инспектирование учебных заведений, казарм, присутственных мест и других казенных заведений. При этих посещениях Николай I входил во все подробности управления и часто давал замечания, что следует изменить или уничтожить. Обладая необычайной памятью, он никогда не забывал того, что приказывал, и горе тому начальству, если при вторичном посещении заведения он находил свои замечания неисполненными»[48].

Отдыхать Николай I предпочитал в тесном семейном кругу. На вечерах в покоях царской семьи «на первом плане стояла музыка, исполнителями которой были солисты императорского театра, а иногда и знаменитые виртуозы иностранцы... Часто в таких домашних концертах принимал участие сам государь, отлично игравший на флейте. Когда не было музыки, занимались чтением новейших русских и иностранных произведений, а желающие играли в карты, и в этом занятии Николай Павлович не отставал от других» . При нем придворное общество впервые заговорило на русском языке; император подавал в этом пример. До этого великосветским языком был французский.

В николаевскую эпоху придворная жизнь достигла необычайной пышности, торжества в Зимнем дворце поражали своим блеском и размахом. Особенно славился новогодний маскарад, на который допускались и простые горожане. На маскараде Николай I любил пококетничать с хорошенькой маской. По воспоминаниям современников, «больших и особенно знаменательных увлечений за императором Николаем I не водилось». Единственной серьезной была его связь с В. А. Нелидовой, одной из любимых фрейлин императрицы. Связь эта «оправдывалась вконец пошатнувшимся здоровьем императрицы, которую государь обожал». Когда Николай I скончался, императрица, призвав к себе Нелидову, обняла ее, поцеловала и, «сняв с руки браслет с портретом государя, сама надела его на руку Варваре Аркадьевне». Но за императором водились и другие увлечения, которые сам он называл «дурашествами». В этом он был истинным сыном своего времени, не отличавшегося строгостью нравов.

Заключение

В ходе работы были получены следующие выводы.

Николай I – российский император XIX века. С юных лет он демонстрировал твердый характер, целеустремлённость, силу духа, выдержку, интерес к военному делу. Это был крепкий юноша, способный в будущем стать императором Российского государства. Его путь к трону не был так прост. Он стал первым русским монархом, который занял престол, будучи третьим сыном в семье.

Его царствование началось с подавления восстания декабристов 14 декабря 1825 г. и завершилось в феврале 1855 г., в трагические дни обороны Севастополя во время Крымской войны.

В отечественной историографии вплоть до недавнего времени внутренняя политика Николая I рассматривалась как всецело реакционная. Не учитывалась ее сложность и противоречивость: с одной стороны, стремление Николая I предотвратить возможность революционных потрясений, подобных тем, какие происходили в 30 — 40-х годах XIX в. в странах Западной Европы, постоянная борьба против распространения в России «разрушительных» идей; с другой — проведение мер, направленных на решение острых социальных проблем, в первую очередь крестьянского вопроса.

Николай I был убежден в необходимости отмены крепостного права, поощрении экономического и культурного развития страны. В целом все это было направлено на укрепление целостности и могущества Российской империи. Николая I ранее нередко изображали как некую «самодовольную посредственность с кругозором ротного командира». В действительности это был достаточно образованный для своего времени, волевой, прагматически мыслящий самодержец. Он профессионально знал военно-инженерное дело с приемами тактики, любил архитектуру и сам участвовал в проектах многих общественных зданий, хорошо разбирался в литературе и искусстве, был неплохим дипломатом. Удивлял огромной работоспособностью. Любил внезапно инспектировать казенные учреждения в столице и в провинции, неожиданно являлся в присутственные места, в учебное заведение, суд, таможню, сиротский дом.

Николай I стремился придать всей системе управления «стройность и целесообразность», добиться на всех уровнях максимальной исполнительности. В этом смысле идеалом для него являлась военная служба.

Поражение крепостной России в Крымской войне и ярко выраженный крах своей политики привели к смерти Николая I, подорвали престиж России на международной арене. Однако, в войне потерпел поражение не русский народ, а царизм и его феодально-крепостнический строй. Годы правления Николая I раскрыли глаза правящим кругам России на то, что главная причина военно-технической отсталости заключалась именно в крепостном строе. Вследствие этого русское самодержавие неизбежно должно было встать на путь проведения неотложных социальных, экономических и политических реформ – это и стало основным итогом правления Николая I.

Большинство современников видело в нем лишь гасителя свободы и мысли, упоенного, и ослепленного самовластием деспота. Не многие хотели замечать, что в своей деятельности Николай стремился воплотить определенный идеал, по-своему радел о благе России. Самодержавную власть Николай воспринимал не как право, а как обязанность. Это была его мировоззренческая позиция, приверженность которой он сохранил до конца своих дней.

Список использованных источников и литературы

1.     Ананьич Б., Чернуха В. Первый шаг к революции// Родина. 1991. № 9. с. 28- 45

2.     Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в XVIII – первой половине XIX  века. М., 1994. 345с.

3.     Боханов А.Н., Горинов М.М. История России с древнейших времен до конца XX века в 3-х книгах. Книга II. История России с начала XVIII до конца XIX века. – М.: АСТ, 2001. 567с.

4.     Вересаев В. В. Пушкин в жизни. Сочинения. Т. 2. М. 1990. 435 с

5.     Врангель Н. П. Искусство и государь Николай Павлович. Пг. 1915. 345с

6.     Геллер М.Я. История Российской империи в трех томах. Т. III. - М.: Издательство "МИК", 1997. 345с.

7.     Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники. СПб. 1912. 567с

8.     Гордин Я. А. Право на поединок. Л. 1989. 345с.

9.     Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М. 1991. 667с

10. Дружинин Н.М. Русская деревня на переломе: 1861-1880. М., 1978. 345с.

11. Ерошкин Н.П. Российское самодержавие. М.: РГГУ, 2006. 456с.

12. Жизнь императоров и их фаворитов. М. 1992. 856с

13. Капустина Т.А. Николай I//Вопросы истории. 1993. № 12.с. 27-49

14. Кизеветтер А.А. Исторические очерки, М., 1912. с.402-418

15. Ключевский О.В. Сочинение в 9 томах./ Под ред. В.Л. Янина, В.А. Александрова, - М.: Мысль, 1987-1989

16. Козловский П. Б. Дневник//Русский архив, 1892. Т. 2.  с. 12-65

17. Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М., 1912 М., 1993.

18. Корф М.А. Восшествие на престол императора Николая I. Санкт-Петербург: Типография II-ого Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. 1857. 250с.

19. Леонтьев К. Н. Цветущая сложность. М. 1992. 567с

20. Литвак Б.Г. Русская деревня 1861 год. Черноземный центр. М., 1972. 234с

21. Междуцарствие 1825 г. и восстание декабристов в переписке и мемуарах членов царской семьи. М. - Л. 1926. 567с.

22. Мироненко C.B. Николай I // Российские самодержцы. М., 1993. С. 91—158

23. Миронов  Б. Н. Социальная история России / Б. Н. Миронов. СПб, 1999. Т. 1—2.

24. Николай I и его время (документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков)// http://www.rus-sky.com/gosudarstvo/tarasov/index.htm

25. Олейников Д.И.. Николай I. Жизнь замечательных людей: малая серия. М., 2012. 435с.

26. Платонов С.Ф. Русская история, М.: Эксмо, 2014. 640с.

27. Поливектов М. А. Николай I. Биография и обзор царствования. М. 1918. 234с

28. Поташев А.Ф. Историография царствования Николая I//Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение, история, философия, социология, юриспруденция, политология, культурология. 2012. №2. с.23-43

29. Пресняков А. Е. Апогей самодержавия: Николай I. Л. 1925.  348с.

30. Рахматуллин М.А. Император Николай I глазами современников//Отечественная история. 2004. № 12.с. 74- 98

31. Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. Л. 1991. 765с

32. Русская старина. 1896. № 10. с. 11-34

33. Русские мемуары 1826 - 1856. М. 1990. 445с

34. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. Под ред. В..Я. Гросула. М., 1999. 345с.

35. Секиринский С.С. Российские консерваторы. М.: ИРИ РАН; «Русский мир», 1997. 456с

36. Троицкий, Н. А. Россия в XIX в. Курс лекций. М., 1997.  234с.

37. Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М. 1990. 349с.

38. Федоров, В. А. История России 1861—1917 / В. А. Федоров. М., 1998.

39. Филиппов А. Император Николай I и Сперанский. Юрьев. 1897. 125с

40. Чулков Г. И. Императоры. М. 1991. 345с

41. Щильдер Н.К. Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. Монография в 2-х томах. Санкт – Петербург, 1903. 1802с.

42. Щиман П. М. Император Николай I // Русский архив. 1902. № 3. с. 163- 208

---

[1] Корф М.А. Восшествие на престол императора Николая I. Санкт-Петербург: Типография II-ого Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. 1857; Щильдер Н.К. Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. Монография в 2-х томах. Санкт – Петербург, 1903; Леонтьев К. Н. Цветущая сложность. М. 1992

[2] Кизеветтер А.А. Исторические очерки, М., 1912;  Ключевский О.В. Сочинение в 9 томах./ Под ред. В.Л. Янина, В.А. Александрова, - М.: Мысль, 1987-1989; Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М., 1912; М., 1993; Платонов С.Ф. Русская история, М.: Эксмо, 2014

[3] Пресняков А. Е. Апогей самодержавия: Николай I. Л. 1925

[4] Дружинин Н.М. Русская деревня на переломе: 1861-1880. М., 1978; Литвак Б.Г. Русская деревня 1861 год. Черноземный центр. М., 1972; Ерошкин Н.П. Российское самодержавие. М.: РГГУ, 2006

[5] Капустина Т.А. Николай I//Вопросы истории. 1993. № 12.

[6] Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. Под ред. В..Я. Гросула. М., 1999

[7] Троицкий, Н. А. Россия в XIX в. Курс лекций. М., 1997

[8] Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в XVIII – первой половине XIX  века. М., 1994

[9] Федоров, В. А. История России 1861—1917. М., 1998

[10] Секиринский С.С. Российские консерваторы. М.: ИРИ РАН; «Русский мир», 1997

[11]Мироненко C.B. Николай I // Российские самодержцы. М., 1993

[12]  Олейников Д.И.. Николай I. Жизнь замечательных людей: малая серия. М., 2012.

[13] Миронов  Б. Н. Социальная история России / Б. Н. Миронов. СПб, 1999. Т. 1—2.

[14] Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники. СПб. 1912. с. 226.

[15] Чулков Г. И. Императоры. М. 1991. с. 171.

[16] Шильдер Н. К. Император Николай I. Его жизнь и царствование. Т. 1. СПб. 1903. с. 22.

[17] Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники. СПб. 1912. с. 256

[18] Пресняков А.Е. Апогей самодержавия: Николай I. Л. 1925. с. 3.

[19] Жизнь императоров и их фаворитов. М. 1992. с. 554

[20] Русская старина. 1896. № 10. с. 11.

[21] Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М. 1990. с. 103.

[22] Чулков Г. И. Императоры. М. 1991. с. 171.

[23] Козловский П. Б. Дневник//Русский архив. 1892. Т. 2. с. 12

[24] Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М. 1990. с. 103.

[25] Чулков Г. И. Императоры. М. 1991. с. 176.

[26] Чулков Г. И. Императоры. М. 1991. с. 176.

[27] Поливектов М. А. Николай I. Биография и обзор царствования. М. 1918. с. 44

[28] Поливектов М. А. Николай I. Биография и обзор царствования. М. 1918. с. 48

[29] Чулков Г. И. Императоры. М. 1991. с. 182.

[30] Междуцарствие 1825 г. и восстание декабристов в переписке и мемуарах членов царской семьи. М. - Л. 1926. с. 23

[31] Там же, с. 31

[32] Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. Л. 1991. с. 453

[33] Ананьич Б., Чернуха В. Первый шаг к революции// Родина. 1991.№ 9. с. 28

[34] Пресняков А. Е. Апогей самодержавия: Николай I. Л. 1925. с. 3.

[35] Пресняков А. Е. Апогей самодержавия: Николай I. Л. 1925. с. 25.

[36] Поливектов М. А. Николай I. Биография и обзор царствования. М. 1918. с. 309

[37] Поливектов М. А. Николай I. Биография и обзор царствования. М. 1918. с. 312-315

[38] Там же, с. 320

[39] Филиппов А. Император Николай I и Сперанский. Юрьев. 1897. с. 5

[40] Русские мемуары 1826 - 1856. М. 1990. с. 304

[41] Гордин Я. А. Право на поединок. Л. 1989. с. 157

[42] Поливектов М. А. Николай I. Биография и обзор царствования. М. 1918. с. 83

[43] Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М. 1991. с. 37

[44] Пресняков А.Е. Апогей самодержавия: Николай I. Л. 1925. с. 3

[45] Леонтьев К. Н. Цветущая сложность. М. 1992. с. 237, 243.

[46] Врангель Н. П. Искусство и государь Николай Павлович. Пг. 1915. с. 3.

[47] Вересаев В. В. Пушкин в жизни. Сочинения. Т. 2. М. 1990. с. 288.

[48] Щиман П. М. Император Николай I // Русский архив, 1902. № 3. с. 163