Муниципальное
общеобразовательное учреждение
«Средняя
общеобразовательная школа № 5»
Реферат
Тема:
«Образ Петербурга в творчестве
А.С.
Пушкина и Н.В. Гоголя»
Исполнитель: ученица 9-А класса
Жукова Анастасия
Руководитель: учитель русского языка и литературы
Круглова Юлия Александровна
2010г.
Давно стихами говорит Нева.
Страницей Гоголя
ложится Невский.
Весь Летний сад –
Онегина глава.
О Блоке вспоминают
Острова,
А по Разъезжей бродит
Достоевский.
С.
Я. Маршак
Введение.
Каждый город имеет свой образ и свою судьбу. Он живет своей
жизнью, имеет свои законы развития, над которыми не властны люди, живущие в
нём. Кто же лучше всего сможет выразить образ города, как не художник, и, может
быть, лучше всего художник слова? Ибо ему наиболее доступно целостное виденье
города.
Петербург, пожалуй, самый
знаменитый, необычный и противоречивый город в нашей стране. Многими поэтами и
писателями он был отмечен в произведениях, причем как с хорошей, так и с плохой
стороны. Одни воспевали его и называли «окном в Европу», другие со всей
ненавистью и отчаянием говорили о Петербурге как о городе, «построенном на
костях», о «проклятии России». Интерес к этому поистине великому городу не
угасал практически с самого его возведения и до наших дней. Такая литературная
слава Петербурга объясняется не только тем, что он является столицей на
протяжении как Золотого (первая треть ХIХ столетия), так и Серебряного (начало ХХ
столетия) века русской культуры. Сам город с его островами и каналами, белыми
ночами, великолепными памятниками архитектуры необыкновенно привлекателен для
писателей, поэтов и художников. В произведениях всех живущих здесь писателей и
поэтов Северная столица становилась не только местом действия, но и
равноправным действующим лицом.
Одни писатели создавали случайные образы, откликаясь на
выразительность Петербурга, другие, ощущая свою связь с ним, создавали сложный
и цельный портрет северной столицы, третьи вносили свои идеи и стремились
осмыслить Петербург в связи с общей системой своего миросозерцания; наконец,
четвертые, совмещая все это, творили из Петербурга целый мир, живущий своей
жизнью.
Каждая эпоха в истории русского общества знает свой Петербург.
Каждая отдельная личность, творчески переживающая его, преломляет этот образ
по-своему.
Цель моей работы – проследить изменение образа Петербурга на
примерах в произведениях А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя.
Реализации поставленной цели способствуют следующие задачи:
· используя тексты художественных произведений, выявить
характерные особенности Петербурга Пушкина и Гоголя;
· определить черты сходства и различия в изображении города у
А.С. Пушкина и Н.В.Гоголя;
· установить, какие приемы используют писатели в создании образа
Петербурга.
Увидеть два различных города мне помогли следующие работы:
монографии Анциферова Н. П. «Душа Петербурга», «Быль и миф Петербурга».
Два Петербурга.
Было два Петербурга. Один - город,
созданный гениальными архитекторами, Петербург Дворцовой набережной и Дворцовой
площади, поражающий нас и ныне своей вечной красотой и стройностью - «полнощных
стран краса и диво», как назвал его Пушкин. Но был и другой - «дома без всякой
архитектуры», кишащие «цеховым и ремесленным населением», Мещанские, Садовые,
Подьяческие улицы, набережные «Канавы»; харчевни, распивочные, трактиры,
лавчонки и лотки мелких торговцев, ночлежки…
На протяжении полутора столетий образ города
Петербурга менялся, менялись и чувства авторов к этому городу – от восхищения к
презрению. Интерес к теме Петербурга начал развиваться с самого основания
города. На протяжении столетий Петербург являлся центром живого взаимодействия
России с Европой и всем миром, своего рода лабораторией, где русская
национальная культура разрабатывала связи и взаимодействия с иноязычными
культурами. Даже в самом имени города соединились три языка: санкт – латинское
слово, что в переводе означает «святой», Петер – греческое слово и в переводе
означает «камень, скала», бург – слово немецкое и имеет значение «замок,
крепость». Вспомним все известные имена Петербурга (официальные и неофициальные
наименования) и отметим те грани, которые открываются перед нами при указании
на то или иное имя города: Санкт-Петербург - Петроград - Ленинград - Санкт-Петербург;
Петербург, Северный Рим, Парадиз, Северная Венеция, Петрополь, Северная
Пальмира, Новый Вавилон, Град Антихристов.
Почти
со времени основания Петербурга сосуществовали две противоречивые тенденции в
его оценке и роли в судьбе России. С одной стороны, «Северная Пальмира»,
«чудотворный град», победитель стихии, с другой – проклятый город с нерусским
именем, народное пророчество «Петербургу быть пусту»…
Петербург Пушкина.
Едва ли найдется в России XIX и начала XX веков хоть один
выдающийся писатель, для кого Санкт–Петербург ничего бы не значил. Существует
даже понятие «петербургская литература». Другое дело, что вовсе не во всех
романах, рассказах и стихах бывшая столица выставлена в выгодном свете. Пушкин
относился к Петербургу как, наверное, никто другой:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье.
Береговой её гранит.
Впервые, как цельный образ выступает Петербург в «Оде на
вольность» (1819). Из тумана вырисовывается романтический замок мальтийского
рыцаря - «уверенного злодея».
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий меж тумана
Пустынный памятник тирана
Забвенью брошенный дворец.
Этим зловещим образом начинает свою речь о Петербурге Пушкин.
Позднее в полушутливой форме вспоминая маленькую ножку и локон золотой, поэт
вновь создает безотрадный образ.
Город полный двойственности. В стройной, пышной Северной Пальмире,
в гранитном городе, под бледно-зеленым небом ютятся его обитатели - скованные
рабы, чувствующие себя в родном городе как на чужбине, во власти скуки и
холода, как физической, так и духовной - неуютности, отчужденности. Вот образ
Петербурга, который придется по вкусу последующей упадочной эпохе. Но Пушкин
сумеет с ним сладить и выводит его лишь в шутливом стихотворении. Судьба
Петербурга приобрела самодовлеющий интерес. Пусть стынут от холода души и
коченеют тела его обитателей - город живет своей сверхличной жизнью,
развивается на пути достижения великих и таинственных целей.
Образ северной столицы,
созданный Пушкиным в первой главе романа «Евгений Онегин», - это декабристский
Петербург, Петербург высокой духовности, исполненный красоты и добра, город,
помогающий новому, порожденному великой освободительной войной (1812 года)
поколению самоотверженно искать пути к свободе России, к ее спасению от
абсолютной монархии, пути к парламентаризму. Но
вскоре всё изменилось. Пушкин констатировал: в новом Петербурге истреблена
духовность. Вот тогда-то и появились строчки:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит.
Противоречивое отношение к
столице – притягивание и отталкивание – сопровождает поэта на всем его
жизненном пути. А.С. Пушкин является в той же мере
творцом образа Петербурга, как и Петр Великий - строителем самого города. Все,
что было сделано до певца «Медного всадника», является лишь отдельными
изображениями.
Наконец, в «Медном всаднике» (1833
г.) тема Петербурга приходит к логическому завершению.
Только Пушкин дает ему силу самостоятельного бытия. Его образ
Петербурга есть итог работы всего предшествующего века и, вместе с тем,
пророчество о судьбе. Пушкин властно предопределил все возможности дальнейшего
развития. Он создает то, что казалось уже не мыслимым в эпоху оскудения
религиозной культуры: создает миф Петербурга.
Образ Петрова града нашел свое целостное выражение в «Медном
всаднике», и анализом этого лучшего памятника городу следует завершить
характеристику образа Петербурга Пушкина. Но наряду с поэмой-мифом можно найти
обильный и многообразный материал для нашей темы и в других его произведениях. История
создания поэмы
Конец июля - начало августа 1833 года. Пушкин знакомится с новыми
стихотворениями Адама Мицкевича...
Сильнейшее
впечатление произвел на Пушкина «петербургский» цикл Мицкевича, состоящий из
семи стихотворений, исполненных ненависти к императорскому Петербургу и
российской тирании... больше всего его поразили «Олешкевич» (с подзаголовком:
«День накануне петербургского наводнения»), «Русским друзьям» и «Памятник Петру
Великому»...Записи польских стихов в рабочей тетради поэта — это след рождения
нового пушкинского замысла. Именно тогда в тетради Пушкина впервые легли
рядом стихи о наводнении и о памятнике Петру...
Возможно, тогда же, летом 1833 года, Пушкин услышал от Михаила Юрьевича
Виельгорского рассказ о «вещем сне», в котором судьба конной статуи Петра и
судьба города оказались неразрывно связаны. Кроме того, Пушкину, конечно, были
известны предания о проклятии», тяготеющем над Петербургом с момента его
строительства.)!
7 августа 1833 года Пушкин вместе с С.А.Соболевским уезжает из Петербурга, огни
выехали в дорожной коляске поэта и направились к Троицкому мосту. Но мост был
закрыт, так как из-за сильного ветра вода в Неве угрожающе поднялась. Опасались
нового наводнения... Впечатления этого дня не раз будут возникать в воображении
Пушкина.
PS.
Наводнение, описываемое в поэме, произошло 7 ноября 1824
г.; оно отличалось особенной силой и причинило огромные разрушения.
Предания
о проклятии: о новой столице антихриста, воздвигнутой чудесным образом на
болотистой дельте, на «чухонской земле», бродили темные слухи. В глуши
керженских лесов так толковали о Петербурге: «Ныне был у нас с починок человек,
был он в Петербурге и сказывал про тамошние чудеса. Собрал де он Петр, беглых
солдат, человек двести и поставя на колени, велел побить до смерти из пушки.
Эко стало ныне христианам ругательство!»
Усилилась
своеобразная эмиграция из заселенных мест в глухие дебри, где бывали страшные
гари, где в огненной смерти искали тысячи самосжигателей спасения души.
«Уразумевши
лютое и прискорбное время сие настоящее и свое отпадение и пленение исходят вон
из града мира «его, идут на горы и пустыни и в вертепы и пропасти земные и
плачут горько, якоже и Петр той (апостол) и в пощении и молитве день и нощь в
ину пребывают, ничем не пекущеся о земных, зане Господь близь есть при дверех».
В эпохе, столь насыщенной религиозным возбуждением, столь сострясенной напряженной
борьбой, легко могли пробудиться мифотворческие силы и легенда о пришествии
антихриста и его граде явилась ее знамением.
При глухом ропоте масс, сменившем
отчаянные и бессильные попытки борьбы, при сочувствии немногих совершалось
двести слишком лет тому назад обновление России. Его символом явился Петр. В
его личности было много черт, в его жизни много моментов, глубоко поразивших и
русских и иностранцев. Исторический образ грозного императора чрезвычайно
благоприятствовал творимой легенде. Создавался образ одинокого титана,
творящего новый мир, преодолевающего сопротивление косных, темных, хаотических
сил.
Символом дела Петра явилась новая столица.
Ее возникновение в результате многолетней борьбы со шведами было куплено
дорогой ценой. Ее создание на “чухонской земле”, на “болоте”, стоившее жизни
многочисленных рабочих, забутивших топь своими костями, увеличило народное
нерасположение к “Питеру”, но в сочувствующих реформе новый город порождал
осознание могучей, чудодейственной силы “основателя”. Сказочно быстрый рост
Петербурга — города титанической борьбы — свидетельствовал о торжестве дела
Петра. Образ царя-реформатора, усваиваясь религиозным сознанием, сочетался с
древними, как культурный мир, образами космической борьбы творческого начала
света с безликими, безобразными стихиями, образами, присущими всем векам и
народам. Из этого соприкосновения исторических событий с мифотворческим
сознанием родился миф о строителе чудотворном, получивший гениальное оформление
в поэме Пушкина — Медный Всадник.
Петербург преломляется в его творчестве в различное время года,
дня, в разнообразных своих частях: в центре и предместьях; у Пушкина можно
найти образы праздничного города и будней.
Кто не помнит раннего зимнего петербургского утра?
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик;
На биржу тянется извозчик;
С кувшином охтенка спешит;
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке не раз
Уж отворял свой вас-ис-дас.
Городская жизнь во всех проявлениях
находит в поэзии Пушкина свое отражение.
Бытовые картины столицы сделаются на время
единственной темой Петербурга, возбуждающей интерес общества, и здесь мы
находим у Пушкина совершенные образы. Мотив «ненастной ночи», когда воет ветер,
падает мокрый снег, и мерцают фонари, который сделается необходимым позже для
Гоголя и Достоевского… набросан также Пушкиным в «Пиковой Даме». «Погода была
ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светили тускло. Улицы
были пусты. Изредка тянулся ванька на тощей кляче своей, высматривая
запоздалого седока. Герман стоял в одном сюртуке, не чувствуя ни дождя, ни
снега»…
В сжатых и простых образах рисует Пушкин в «Арапе Петра Великого»
новый город:
«Ибрагим с любопытством смотрел на новорожденную столицу, которая
поднималась из болот по манию своего государя. Обнаженные плотины, каналы без
набережной, деревянные мосты повсюду являли недавнюю победу человеческой воли
над сопротивлением стихий. Дома, казалось, наскоро построены. Во всем городе не
было ничего великолепного, кроме Невы, не украшенной еще гранитною рамою, но
уже покрытой военными торговыми судами».
Это стремление заглянуть в колыбель
Петербурга свидетельствует об интересе к росту города, к его необычайной
метаморфозе. Эта тема особенно затрагивала Пушкина
Как ни выразительны все эти разнообразные образы, освещающие облик
Петербурга с самых различных сторон, все они становятся вполне постижимыми
только в связи с тем, что гениально высказал Пушкин в своей поэме-мифе: «Медный
всадник».
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И в даль глядел. Пред ним широко
Река неслася…
И думал он:
…Здесь будет город заложен…
В обрисовке местности подчеркиваются черты
убожества, мрака. Пустынные воды, бедный челн стремится одиноко, мшистые,
топкие берега, чернеющие избы - приют убогого чухонца, лес неведомый лучам, в
тумане спрятанное солнце… глухой шум… Все эпитеты создают впечатление хаоса.
Чудесною волей преодолено сопротивление стихий. Свершилось чудо творения.
Возник Петербург.
Прошло сто лет - и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво.
Еще раз подчеркнуты тьма и топь и после
этого непосредственно: вознесся пышно, горделиво. В дальнейшем описании все
эпитеты выражают: гармоничность, пышность и яркость, с преобладанием светлых
тонов.
По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башень. Корабли,
Толпой со всех концов земли,
К богатым пристаням стремятся.
В гранит оделася Нева,
Мосты повисли над водами,
Темнозелеными садами
Ее покрылись острова.
Весь образ Петербурга внушает спокойную,
радостную веру в его будущее, охраняемое Медным Всадником на звонко скачущем
коне.
Люблю тебя, Петра творенье.
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье.
Береговой ее гранит.
Твоих оград узор чугунный…
Каждое слово вызывает в нашем восприятии
близкие образы современного города! Вот стройные сочетания строгих строений
Исаакиевской площади. Вот бесчисленные мосты обильной водами столицы, такие
живописные, часто фантастические, всегда индивидуальные. Вот чугунные узоры
дивных решеток Летнего сада, Казанского собора. И среди всего этого, всегда
чувствуемая, хотя бы и незримая, Нева.
Далее идет описание белой ночи Петербурга. Тема, ставшая
неразрывной спутницей всех описаний северной столицы:
Люблю…
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла.
И не пуская тьму ночную
На золотые небеса
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Ничего больного, призрачного мы не находим
в этом описании «ночи благосклонной». Здесь очарование соткано из светлых
эпитетов, выражающих душу белой ночи: прозрачный, ясный, золотой, блеск
безлунный.
Петербургская зима, столь часто гнилая, слякотная, у Пушкина дышит
здоровьем и весельем.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз…
Пушкин не забывает боевого происхождения
столицы, и мотив бога Марса врывается в его величавую симфонию.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . .
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда… победу над врагом
Россия снова торжествует.
Петербургский миф.
В истории Петербурга одно явление
природы приобрело особое значение, придавшее петербургскому мифу совершенно
исключительный интерес. Периодически повторяющиеся наводнения, напор гневного
моря на дерзновенно возникший город, возвещаемый населению в жуткие осенние
ночи пушечной пальбой, вызывал образы древних мифов. Хаос стремится поглотить
сотворенный мир.
Идея потопа присуща мифотворческому
сознанию большинства народов, она повторяется повсюду, часто совпадая даже в
деталях.
Исконный миф подобен потоку
реки, которая исчезает под почвой, во мраке струит свои незримые воды, и
внезапно выступает из-под земли, чтобы на некоторое время продлить свое течение
под открытым небом.
В потрясенном народном сознании зародился
миф о Петре, как о сверхчеловеческом существе. Оценка его дела придавала ту или
иную окраску его сверхчеловечности. Для одних он явился началом разрушительным,
злой силой, антихристом. Для других — силой творческой, благою — полубогом.
Последних было немного. Но среди них оказался гениальный поэт и его слово о
Петре прозвучало отчетливо и властно. Пушкин придал творимой легенде форму
законченного мифа.
Так почему же поэма “Медный всадник” не
была опубликована при жизни А.С.Пушкина?
История публикации:
“Высочайший цензор” Пушкина, Николай I
потребовал переделки ряда мест. 14 декабря 1833 года Пушкин записал в дневнике:
“Мне возвращен ‘’Медный всадник‘’ с замечаниями государя. Слово кумир не
пропущено высочайшей цензурой. Стихи: “И перед младшею столицей//Померкла
старая Москва,//Как перед новою царицей//Порфироносная вдова”,- вымараны. Во
многих местах поставлен (?)”. Поэт предпочел отказаться от опубликования поэмы;
позднее начал было вносить исправления, но бросил это. При его жизни была
напечатана в 1834 г. лишь часть вступления под названием “Петербург”. Отрывок
из поэмы в журнале “Библиотека для чтения”.
“Медный всадник” был напечатан лишь после
смерти Пушкина в “Современнике” 1837 г. (т.V, № 1) с рядом вынужденных, в
соответствии с требованиями Николая I, поправок Жуковского (самой существенной
было устранение центрального эпизода – “бунта” Евгения против “самодержавного
великана”, что резко исказило основной смысл “петербургской повести”).
Полный текст поэмы впервые полностью
опубликован только в советское время.
Евгений – главный
герой поэмы - мелкий петербургский чиновник. А.С.Пушкин не дает ему каких-либо
индивидуальных качеств: в поэме не указаны ни его фамилия, ни возраст, ни место
службы, ничего не говорится о его прошлом и это не выделяет его из всего
народа, он – человек толпы.
«Бесфамильность»
Евгения столь же принципиальна, сколь и «безымянность» Всадника; герой выпал из
истории рода, потому он беззащитен перед напором природной стихии, которая
символизирует собою Судьбу. Но выпал во многом именно из-за тех социальных
процессов, инициатором которых был прообраз Всадника – Петр Великий и
результатом которых стала резкая смена исторической роли русского дворянства.
Вспомним
эпизод, в котором описывается наводнение. Забывший о собственной безопасности,
охваченный тревогой за судьбу близких, Евгений нравственно вырастает в глазах
читателя, вызывает его живое сочувствие. Он становится олицетворением массы,
воплощением несчастных и обездоленных людей – жертв наводнения. И это его
возвышение закреплено в символическом рисунке поэмы. Сидя среди бушующих волн «на
звере мраморном верхом», «руки сжав крестом» позади бронзового
монумента, он становится в этот миг как бы подобием великана Петра, отчасти
уравнивается с ним в масштабах.
Затем
Евгений совершает поистине героический поступок, отправившись в лодке «чрез
волны страшные» к ветхому домику – жилищу своей невесты. Потрясение его
велико: из-за наводнения погибла Параша – невеста Евгения и её мать. Смерть
Параши означает крушение мечты о счастье. Гибель «его Параши, его мечты»,
вызванная исключительными обстоятельствами, наложила особый отпечаток и на
испытания Евгения - он сходит с ума.
Наконец,
в кульминационной точке поэмы, в момент, когда «прояснились в нём страшно
мысли», герой, «злобно задрожав», обращается с прямой угрозой к «державцу
полумира». И эта мятежная вспышка вновь сталкивает и уравнивает – пусть на
мгновение – Евгения и Петра. И хотя это всего лишь выходка безумца, сама
решимость бросить вызов «грозному царю» овеяна в поэме ореолом величия.
...Он
мрачен стал
перед горделивым истуканом
И, зубы стиснув, пальцы сжав,
Как обуянный силой черной,
«добро, строитель чудотворный! –
Шепнул он, злобно задрожав, -
Ужо тебе!..» И вдруг стремглав
Бежать пустился. Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось...
Поэма
заканчивается тем, что Евгений умирает, не выдержав испытание Судьбой.
Вся поэма «Медный всадник» посвящена тому, «чьей волей роковой над
морем город основался». Почему роковой? Вокруг чудотворного строителя
совершается мистерия. Пределы человеческого творчества пройдены. Космические
силы вызваны на бой. Законы, наложенные на человеческую волю, нарушены.
Действующим лицом должен сделаться рок. Покарает ли он Медного Всадника?
Сокрушит ли он того, кто дерзнул стать Властелином судьбы? Со священным
трепетом поэт всматривается в гения Петербурга.
Ужасен он в окрестной мгле?!
Какая дума на челе,
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О, мощный Властелин Судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте уздой железной
Россию поднял на дыбы.
Пушкин создал из Петербурга целый мир.
Этот мир живет и в прошлом и будущем, но он в большей мере принадлежит
предшествующему периоду, чем последующему. С наследием Пушкина должны были
считаться все, попытавшиеся сказать свое слово о Петербурге. Многие
заимствовали из богатств образа Пушкина близкие им черты, но вдохновения Пушкина
не разделили, веры его не приняли; вдохновение и вера Пушкина принадлежали
прошлому: он разделяет ее с Державиным, Батюшковым, Вяземским. Северная
Пальмира для них, прежде всего прекрасное создание Петрово; сказочно быстрый
росте ее - чудесен; она является символом новой России, грозной, богатой,
просвещенной империи. Великие силы вызвали ее к жизни, страшные препятствия
стоят на ее пути, но с ясной верой можно взирать на ее будущее.
Во введении к поэме – величественном гимне
городу и его создателю Петру I – поэт порывает с традицией одического
восхваления, характерной для XVIII столетия. Его «кумир на бронзовом коне»
готов мстить «маленькому человеку» Евгению за бессильный бунт против
несправедливости жизни. В гибели Евгения виновно не только наводнение, но и
Медный всадник, сделавший «маленьких людей» заложниками своих величественных
планов.
Вступление к поэме завершается строками:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия!
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия.
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра.
У
Пушкина в «Медном всаднике» Петербург приобретает возвышенный образ, в поэме он
пишет, что любит этот город, Петербург грандиозен, красив и противопоставлен Москве.
Пушкин постоянно повторяет слово «люблю», он гордится этим городом. В романе в
стихах «Евгений Онегин» Пушкин показывает картины петербургской жизни начала
XIX века. Для него это город больших надежд, благородных стремлений. Он
пытается воссоздать атмосферу, которая была присуща Петербургу тех лет. На это
указывают имена, слова, связанные с конкретными ассоциациями. Но учащиеся
отметят, что Петербург Пушкина двойственен. Пушкин показывает в своих
произведениях противоречивый город, одиночество человека в Петербурге, город
даже сводит с ума героя.
Пушкин был последним певцом светлой стороны Петербурга. С каждым
годом все мрачнее становится облик северной столицы.
Гоголевский Петербург.
Петербург обнаружил всю свою
причудливость,
когда
по его улицам стал гулять самый причудливый
человек во всей России.
В.Набоков
Великое творение гения Петра I, город прекрасных
дворцов, воплощающий могущество России, - таким воспели его в поэмах XVIII -
начала XIX веков. Но Пушкин внёс в его изображение важные поправки. У него в
"Медном всаднике" красота столицы - оборотная сторона трагедии
"маленького человека". Поэма снабжена подзаголовком "петербургская
повесть". Вслед за Пушкиным эту тему развивают Гоголь, Некрасов,
Достоевский, Блок. Контрастные "лица" столицы, "города пышного,
города бедного" в повестях Гоголя разрастаются в непомерных гиперболах, в
колоссальном звучании гоголевского смеха и в лирической скорби. У писателя был
личный горький опыт покорения северной Пальмиры. Двадцатилетним юношей, приехав
из Малороссии, он познакомился с жизнью столичных чиновников и петербургских
художников - своих будущих персонажей. В статье "Петербургские записки
1836 года" Николай Васильевич признаётся: "Трудно схватить общее
выражение Петербурга, потому что в городе этом царит разобщение: как будто бы
приехал в трактир огромный дилижанс, в котором каждый пассажир сидел во всю
дорогу закрывшись и вышел в общую залу потому только, что не было другого
места". Значительную часть своей жизни Гоголь провел в Петербурге. Это не
могло не отразиться на его произведениях. В очень многих из них присутствует
образ Петербурга. Гоголь написал даже целый цикл петербургских повестей. И
везде это таинственный волшебный город, полный всякой чертовщины. Здесь легко
оживают дома и вещи, люди ходят и разговаривают сами с собой, а обыкновенный
нос может запросто убежать от своего хозяина и разъезжать по городу в экипаже,
словно чиновник. Владимир Набоков писал: “Главный город
России был выстроен гениальным деспотом на болоте и на костях рабов, гниющих в
этом болоте: тут-то и корень его странности — и его изначальный порок”. Петербург
Гоголя — это нереальное, презренное царство чинов и вещей, царство роскоши и
власти, где “маленькие люди” исчезают бесследно, не оставляя о себе никакой
памяти. Одним из первых произведений Гоголя, в которых присутствует
образ Петербурга, является повесть “Ночь перед Рождеством”, вошедшая в цикл
“Вечера на хуторе близ Диканьки”. Здесь мы видим Петербург глазами Вакулы,
словно в ад прилетевшего сюда на черте. Петербург представляется нам чем-то
невероятным. Вакула просто ошеломлен его сиянием и громыханием. Гоголь
показывает Петербург через звуки и свет: стук копыт, звук колес, дрожь мостов,
свист снега, крики извозчиков, полет карет и саней — просто невероятное
мелькание и суета. В этом сказочном мире Вакуле кажется, что оживают даже дома
и смотрят на него со всех сторон. Возможно, похожие впечатления испытывал и сам
Гоголь, когда впервые приехал в Петербург. О необычайно ярком свете, который
исходил от фонарей, Вакула говорит: “Боже ты мой, какой свет! У нас днем не
бывает так светло”. Дворец здесь просто сказочный. Все вещи в нем удивительные:
и лестница, и картина; и даже замки. Люди во дворце тоже сказочные: все в
атласных платьях или золотых мундирах. Вакула видит один блеск и больше ничего.
В “Ночи перед Рождеством” Петербург яркий, ослепительный, оглушающий и
невероятный во всем.
Совсем другим выглядит Петербург в комедии
“Ревизор”. Здесь он уже гораздо более реален. В нем нет той сказочности,
которая присутствует в “Ночи перед Рождеством”, это уже практически настоящий
город, в котором чины и деньги решают все. В “Ревизоре” мы встречаем два
рассказа о Петербурге — Осипа и Хлестакова. В первом случае это рассказ о
нормальном Петербурге, который видит слуга мелкого чиновника. Он не описывает
какой-нибудь невероятной роскоши, но говорит о реальных развлечениях, доступных
ему и его хозяину: театры, танцующие собаки и катание на извозчике. Ну а что
ему нравится больше всего, так это то, что все люди разговаривают очень
вежливо: “Галантерейное, черт возьми, обхождение!” Совсем другой Петербург
рисует нам Хлестаков: это уже не Петербург с купцами и танцующими собаками, а
Петербург с чинопочитанием и невообразимой роскошью. Это Петербург мечты
мелкого чиновника, который хочет стать генералом и пожить на широкую ногу.
Петербург в мечтах Хлестакова — это город, где у него много денег и высокий
чин, поэтому он живет в роскоши и все его боятся и почитают.
Несколько другим изображен Петербург
в повести “Шинель”. Это город, в котором “маленькие люди” пропадают бесследно.
В нем одновременно существуют улицы, где и ночью светло, как днем, с живущими
на них генералами, и улицы, где помои выливают прямо из окон. Переход от одних
улиц к другим Гоголь изобразил через их освещение и шинели чиновников: если на
бедняцких улицах освещение “тощее” и воротник на шинели из куницы редкость, то
чем ближе к богатым районам, тем ярче становится свет фонарей, и тем чаще
попадаются бобровые воротники. В “Шинели” описывается свободное
времяпрепровождение мелких чиновников и других бедных людей. Так, некоторые шли
в театр или на улицу, другие на вечер, а третьи к какому-нибудь другому
чиновнику поиграть в карты и попить чаю. Дворовые же и “всякие” люди сидели по
вечерам в небольших лавочках, проводя время за болтовней и сплетнями. Обо всем
этом Гоголь рассказывает в противопоставление Акакию Акакиевичу, у которого все
развлечение заключалось в переписывании бумаг. Богатые люди тоже ездят в театр,
гуляют по улицам, играют в карты, только билеты они покупают подороже, одеваются
получше и, играя в карты, пьют не только чай, но и шампанское. Это словно два
мира одного города. Они очень похожи, но в то же время различий между ними не
меньше. Эти два мира встречаются в кабинете у значительного лица в качестве
Акакия Акакиевича и самого значительного лица. И во время этой встречи
значительное лицо одним своим видом и голосом чуть не убило несчастного Акакия
Акакиевича. Так и богатая часть города при помощи своих денег полностью
подчиняет себе бедную. Бедная часть Петербурга — это словно тень второй,
богатой части. Они имеют схожие очертания, но тень сера и не красочна, тогда
как сам богатый город переливается всеми цветами радуги.
Самый невероятный Петербург Гоголь
изобразил в “Мертвых душах”. Это абсолютно нереальный дьявольский город. Здесь
мосты, словно черти, висят в воздухе, не касаясь земли. Шторы и гардины
кусаются. Это, как говорит почтмейстер, сказочная Шехерезада. Этот Петербург,
словно центр земли: здесь как будто собрались все страны мира. Ковры
почтмейстер называет Персией, а не персидскими. В приемной Копейкин боится
толкнуть локтем Америку или Индию: почтмейстер, правда, говорит, что это вазы,
но ведь сроду ни в Америке, ни в Индии ваз фарфоровых не делали. Обедает же
капитан в “Лондоне”. Люди здесь тоже разные: и русские, и французы, и
англичане. Кругом все утопает в роскоши: зеркала, мрамор, вазы, серебряная
посуда, арбуз за сто рублей. Кругом какое-то дьявольское нагромождение людей и
вещей. Да и самого Копейкина почтмейстер сравнивает то с совой, то с пуделем, то
с чертом. Даже швейцар здесь похож на моржа. От всего этого создается
впечатление, что Петербург — это дьявольский город, в котором “начальник” —
полноправный правитель, хотя и существует “высшее начальство”. У него в
приемной сидят не только бедные люди, вроде Копейкина, но и “эполеты” и
“аксельбанты”.
Петербург “Мертвых душ” — это
странный призрак настоящего города, это именно тот город на костях, про который
написал Набоков. В нем вещи такие же живые, как и люди. Петербург
необыкновенный город. С одной стороны, это холодный, мрачный каменный город, но
с другой — это центр культуры. Петербург часто затопляла Нева, словно смывая с
него накопившиеся пороки. Внутренний мир Петербурга может видеть не каждый, а
только немногие, особенные люди. Одним из таких людей и был Гоголь. Он увидел в
этом городе то, что веками не замечали живущие здесь люди.
Петербург
поразил Гоголя глубокими общественными противоречиями и трагическими
социальными контрастами. Здесь человеческие отношения искажены. Всё показное,
фальшивое, гибнут талант и вдохновение. Все эти впечатления легли в основу
"Петербургских повестей".
Сквозным героем
является сам город, в котором воплощён весь трагизм русской действительности.
Это не просто фон изображения, это звено в композиционной структуре повести.
Герои сходят с ума или погибают в неравном поединке с жестокой
действительностью. Трагическое неустройство жизни - главная тема сборника.
В
«Петербургских повестях» Гоголь отразил свои впечатления и жизненные
переживания, которые были связаны с его личной судьбой. Первое впечатление,
произведенное Петербургом, было не таким, как ожидал писатель. Единственное
место, которое Гоголь описывает со всей пышностью, - это Невский проспект. Он
как бы противостоит городу нищих. Но автор сам же опровергает эту пышность,
показывает, что красота Невского проспекта призрачная, ложная. В то же время в
«Мертвых душах» Гоголь ярко и красочно описывает столицу. Он сравнивает ее со
сказочными Шехерезадой, Семирамидой, упоминает Невский проспект, Гороховую,
Литейную улицы, рассказывает о висячих мостах, роскошных домах, коврах, о
роскоши улиц. Но Гоголь говорит, что за всей этой пышной наглядностью, за
парадным блеском тротуаров Невского проспекта, по которому движутся вереницы
карет и щегольски разодетые прохожие, прячутся трущобы бедноты, несчастные
простые люди.
Образ Петербурга Гоголя не может быть понят изолировано. Только в
связи с общим фоном его России можно осмыслить этот образ.
Петербург
– губитель душ, город, где царит и процветает пошлость. И Петербург – полноправный
герой повести. Мир чиновников, в котором развивается конфликт произведения.
Тема главного человека – тема “маленького человека” - тема, родившаяся в
Петербурге. Петербургский климат, ускоривший смерть героя, петербургский ветер,
улица – Гоголь делает город участником и причиной происходящих событий.
Каким
образом Гоголь показывает обезличенность Акакия Акакиевича? В чем видит
причину?
(Гоголь
не скрывает убожество внутреннего мира, его ограниченность, скудность
интересов, неспособность логически мыслить, косноязычие).
•-
ничего не видел, кроме строчек
•-
не придавался никакому развлечению.
•-
он давно разучился думать. Знакомимся мы и с тем, как чиновники проводят свое
свободное время каждый в своем углу: театр, ухаживание за дамами, а в большей
части – карточная игра.
В
изображении Гоголя Акакий Акакиевич в нравственном смысле вовсе не ничтожное
существо, он не насмехается над ним. Его человечность проявляется в
доброжелательном отношении к людям, его трудолюбие, сознание служебного долга.
Он погружался весь в работу, забывал и обиды, и шутку, даже заботу о личном
уюте и о пище. Не он повинен в том, что его труд бесплоден, а бюрократическая
система, “Петербургский климат”.
Однако
писатель как бы прикрывает все эти отрицательные качества, а крупным планом
дает другое.
Итак,
гоголевская повесть густо населена персонажами разного чина и звания. Она
воссоздает живой образ многолюдного Петербурга. Перефразируя слова Булгакова,
поклонника Гоголя, о жителях гоголевского Петербурга можно сказать: “люди как
люди… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… чиновный
вопрос только испортил их…” А Чехов пошутил по этому поводу: “Мужчина состоит
из мужа и чина”. В персонажах Гоголя мы узнаем себя и современное общество и
делаем неутешительный вывод: что-то изменить в духовно-нравственном облике
большинства людей, пробудить в них совесть невозможно обычными земными
способами.
Великий русский художник слова горячо и самозабвенно любил свою
родину, и свой народ во имя его счастья беспощадно осуждал все то отсталое,
косное, темное, безобразное, что сковывало и уродовало человека.
Петербург показал Гоголю изнанку жизни, резкие контрасты и
противоречия богатства и бедности, деспотизма власти, пошлости и гнусности
господствующих классов и полного бесправия, униженности и забитости простых
тружеников; научил различать за парадной внешностью столицы ее оборотную
сторону - тяжелую и безрадостную жизнь бедняков.
Горячо сочувствуя положению простого человека, чутко откликаясь на
требования жизни, Гоголь острие своей сатиры обращает против всесильной
верхушки чиновничества. В цикле петербургских повестей он выступает обличием
мерзости и гнусности чиновничье-бюрократической клики, взяточничества,
раболепства, хамства, бессердечия, моральной развращенности ее представителей.
В своих повестях он выводит в истинном виде «заклятых врагов» русского народа,
бездушных исполнителей царской воли - чиновников бюрократов. «Гоголь оставляет
в стороне народ, - писал Герцен об этих произведениях писателя, - и принимается
за двух его самых заклятых врагов: за чиновника и помещика. Никто и никогда до
него не писал такого полного курса патологической анатомии русского чиновника.
Смеясь, он безжалостно проникает в самые сокровенные уголки этой нечистой,
зловредной души». Эти меткие слова Герцена точно определяют значение и смысл
петербургских повестей, их сатирическую направленность. «Сфера» столичных
департаментов, «значительные лица», являвшиеся опорой николаевской монархии,
разоблачаются писателем как косная, антинародная сила.
«Сколько в нем разных наций, столько и разных слоев общества. Эти
общества совершенно отдельны: аристократы, служащие чиновники, ремесленники,
англичане, немцы, купцы - все составляют совершенно отдельные круги, резко
отличающиеся между собою…» Вот эту топографию Петербурга, его строгую чиновную
и профессиональную иерархию и показывает писатель в своих петербургских
повестях. Гоголь раскрывает социальную «физиологию», нравы и быт этих «кругов»,
различных сословных слоев общества.
Облик Петербурга, города «кипящей меркантильности», парадов,
чиновников и раскрывает Гоголь. Его Петербург во многом отличен от пушкинского
Петербурга - «Медного всадника» и «Пиковой дамы» - с его строгой
прямолинейностью улиц и площадей, величием и красотой города, построенного дерзкой
волей преобразователя России - Петра I. Гоголь показывает Петербург мелких
чиновников и «значительных лиц», бюрократических канцелярий и мрачных
многоквартирных доходных домов, угрюмое бесчеловечие столицы, которое не в
силах прикрыть блестящая, но «лгущая» «выставка» Невского проспекта. Это тот
Петербург, который в дальнейшем в его острых социальных контрастах с такой
взволнованной силой покажет в своих романах и повестях Достоевский. В письме к
матери от 30 апреля 1829 года Гоголь писал о чуждом ему безнациональном
характере столицы: «Петербург вовсе не похож на прочие европейские столицы или
на Москву. Каждая столица вообще характеризуется своим народом, набрасывающим
на нее печать национальности, - на Петербурге же нет никакого характера:
иностранцы, которые поселились сюда, обжились и вовсе не похожи на иностранцев,
а русские в сою очередь обыностранились и сделались ни тем ни другим». Вот
против этого враждебного народу бюрократически-безнационального Петербурга,
уродующего человеческие души, холодно-бесстрастного, подчинявшего все жизненные
функции чину, «меркантильности», и выступил писатель в своих повестях,
написанных в защиту «простого» маленького человека от ничтожной, бесплодной
жизни, на которую обрекал город департаментов и власти чистогана.
«Петербургские
повести», «Мертвые души».
Невский проспект - это зеркало столицы, отражающее ее контрасты.
За блестящей парадностью Невского проспекта еще сильнее и трагичнее ощущается
изнанка жизни, ее безобразные и мучительные стороны: « О, не верьте этому
Невскому проспекту!» «…капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой
подобной, так сказать, нет в мире! Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое
поле жизни, сказочная Шехерезада. Вдруг какой – нибудь эдакой, можете себе
представить Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт
возьми! Или там эдакая какая – нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой – нибудь
в воздухе, мосты там висят эдаким чертом .можете представить себе безо всякого,
то есть, прикосновения, - словом, Семирамида, сударь, да и полно!»
Невский проспект является «выставкой», местом для показа всего
этого наглого, пошлого, лицемерного, что отличает обладателей чинов и
богатства. После двадцати часов на Невском проспекте появляются те, кто
отличается «благородством своих занятий и привычек», как насмешливо говорит
Гоголь, - люди, имеющие «прекрасные должности и службы». «В это благословенного
время от двух до трех часов пополудни, - иронизирует Гоголь, - которое может
назваться движущеюся столицею Невского проспекта, происходит главная выставка
всех лучших произведений человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим
бобром, другой - греческий прекрасный нос, третий несет превосходные
бакенбарды, четвертая - пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый -
перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая - ножку в очаровательном
башмачке, седьмой галстук, возбуждающий удивление, осьмой - усы, повергающие в
изумление». «Лучшие произведения человека» - это лишь внешние его признаки -
его одежда и черты его наружности: щегольской сюртук, греческий нос,
превосходные бакенбарды, усы, галстук, повергающие в удивление. За всем этим
нет человека, его внутреннего содержания - вернее, человек здесь исчерпывается
этими внешними, показными чертами.
В «Невском проспекте» рассказ ведется от лица автора, но этот
авторский образ постоянно изменяется, переключается из высокой патетики в план
иронической насмешки. Авторский голос придает повести эмоциональную
напряженность, вносит те оттенки, ту оценку событий, которые раскрывают
основной идейный замысел «Невского проспекта». Панегирическое начало повести,
ее пролог, утверждающий внешнее великолепия Невского проспекта, уже определяет
двойственность, противоречивость видимого великолепия это «всеобщей
коммуникации Петербурга». В патетику повествования, изобилующего восторженными
эмоциональными восклицаниями, все время включаются насмешливо-иронические
размышления автора о «чудных», «никаким пером, никакою кистью не изобразимых»
усах, о дамских талиях, «никак не толще бутылочной шейки». «Боже, какие есть
прекрасные должности и службы! Как они возвышают и услаждают душу!» - казалось
бы, в полном восторге восклицает автор по поводу чиновников, которые служат в
иностранной коллегии и «отличаются благородством своих занятий и привычек».
Однако автор тотчас прибавляет: «Но, увы! Я не служу и лишен удовольствия
видеть тонкое обращение с собою начальников». Эта авторская ирония становится
все откровеннее, его восхищение приобретает язвительный характер. Говоря о
«необыкновенном благородстве» и «чувстве собственного достоинства» людей,
прохаживающих по Невскому проспекту, автор заключает: «Тут вы встретите тысячу
непостижимых характеров и явлений. Создатель! Какие странные характеры
встречаются на Невском проспекте! Есть множество таких людей, которые,
встретившись с вами, непременно посмотрят на сапоги ваши, и если вы пройдете,
они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши фалды. Я до сих пор не могу
понять, отчего это бывает. Сначала я думал, что они сапожники, но, однако же,
ничуть не бывало: они большею частию служат в разных департаментах, многие из
них превосходным образом могут написать отношение из одного казенного места в
другое; или, же люди, занимающиеся прогулками, чтением газет по кондитерским, -
словом, большею частию все порядочные люди». Эти «порядочные люди» на самом
деле являются праздными бездельниками и лицемерами!
Заключение.
Для Николая Васильевича Гоголя, автора
повестей о Петербурге («Невский проспект», «Нос», «Шинель», «Записки
сумасшедшего» и др.), столица – место страданий и гибели «маленьких людей». Эта
гибель обусловлена не только общественными причинами, но и фактическим,
враждебным человеку характером самого города. Философия Гоголя была превратно
понята писателями так называемой «натуральной школы», знаменем которой стали
идеи В.Г.Белинского. Да, Петербург жесток к «маленьким людям», признавали они,
но эта жестокость имеет сугубо общественные причины, и её необходимо
исправлять. Белинский видел в Петербурге «новый город в старой стране,
следовательно, новую надежду, прекрасное будущее этой страны».
Маленький, робкий чиновник Акакий Акакиевич, главный герой повести
«Шинель», имел в своей жизни мечту, ради которой он ревностно служил в одном
департаменте. Его мечта - приобрести шинель. Это ему удалось. Но недолго
пришлось ему порадоваться своему счастью. «Какие-то люди с усами» отняли его
сокровище на бесконечной площади. На Невском проспекте темная ночь Петербурга
погубила маленького человека.
«Бедная история наша неожиданно принимает фантастическое
окончание». У Калинина моста мертвец, в виде чиновника, искал утащенную шинель,
и отбирал у прохожих. Это и на правду похоже; можно и в газете прочесть - в
дневнике происшествий. Однако робкий Акакий Акакиевич превращен этим окончанием
в призрак. Гоголь создал образ жертвы огромного и холодного города,
безучастного к маленьким радостям и страданиям своих обитателей. Уже Пушкин
поставил эту проблему.
Вспомним «Медного всадника» Пушкина. Поэт утвердил правду
«нечеловеческой личности», ее великой миссии - возглавлять Империю. Ничтожен
перед ней «взбунтовавшийся раб», поднявший дерзко руку на Медного Всадника:
«Ужо строитель чудотворный!» У Гоголя мы, таким образом, находим ту же тему, но
мотив «бунта» отсутствует. Здесь показано полное смирение маленького человечка.
И симпатии его склонились всецело в сторону жертвы. Гоголю нет дела до большой
жизни провиденциального города, который ради своих неведомых целей обезличивает
своих обитателей, губит их, как власть имущий. Тема, выдвинутая Пушкиным,
пересмотрена Гоголем, и осужденным оказался город. Гоголю осталось Неведомо
величие Петербурга; Медного Всадника в его творчестве не найти. Мощный дух
последнего надолго покинул город Петра.
Итак, используя тексты художественных произведений, мы выявили
характерные особенности Петербурга Пушкина и Гоголя, определили черты сходства
и различия в изображении города, которые наблюдаются и в нынешнем облике
Северной столицы…
А современный Петербург – это наша культурная столица, соединившая
в себе наследие всех литературных и исторических эпох - музей под открытым
небом, которым хочется любоваться и восхищаться при каждом посещении.
Список
литературы:
1. А. С. Пушкин “Медный
всадник”.
2. Анциферов Н. П.
Быль и миф Петербурга. - П.: «Издательство Брокгауз - Ефрон - С.П.Б.», 1924. -
89 с.
3. Анциферов Н. П.
Душа Петербурга. - П.: «Издательство Брокгауз - Ефрон - С.П.Б.», 1922. - 228 с.
4. Анциферов Н.П.
“Непостижимый город…” Л., 1991.
5. А. Л. Осповат, Р. Д.
Тименчик “Печальну повесть сохранить...”. -М., “Книга”, 1987
г.
6. Г. Краснов.
“Поэма “Медный всадник” и ее традиции в русской поэзии”. - М., 1977
г.
7. Мультимедиа
энциклопедия “А.С.Пушкин в зеркале двух столетий”.
8. Степанов Н. Л. Н.
В. Гоголь. - М.: «Гослитиздат», 1959.- 608 с.
9. Ю. М. Лотман
“Учебник по русской литературе для средней школы”. - М., 2000
г.
Рецензия.
«У врат нашего литературного царства стоят они оба,
Пушкин и Гоголь, светлый и тёмный, благородный и отчаявшийся. И нужны они,
действительно, оба, как в народных сказках, для восстановления человеческой
цельности, для возрождения богатыря или красавицы, нужна и живая и мёртвая
вода», - писал Ю.Айхенвальд.
Тему реферата: «Образ Петербурга в творчестве
А.С.Пушкина и Н.В.Гоголя» Анастасия выбрала самостоятельно.
Представленная работа интересная, содержательная,
носит исследовательский характер.
Работая над темой, ученица перечитала и проанализировала
поэму «Медный всадник» и роман в стихах «Евгений Онегин» А.С.Пушкина и
произведения Н.В.Гоголя: комедию «Ревизор», поэму «Мёртвые души», «Петербургские
повести». А также рассмотрела образ Петербурга в произведениях данных авторов,
проследила сходства и различия и отметила характерные особенности изображения
Северной Пальмиры.
Девятиклассница использовала принцип
последовательности изложения материала, формулировку тезисов и их
доказательство, приём образных сравнений и аналогий, уместное цитирование и
монографии Н.П.Анциферова, что позволило полно и ярко представить образ
Петербурга времён А.С.Пушкина и Н.В.Гоголя, окунуться в жизнь культурной
столицы, соединившей в себе наследие всех литературных и исторических эпох.
Защита реферата представлена в форме компьютерной
презентации.
Работа заслуживает оценки отлично.
Учитель русского языка и литературы /Круглова
Ю.А./
Содержание:
- Введение.
Цель и задачи. …………………………. 2
- Два
Петербурга. ……………………………………. 3
1) Петербург
А.С.Пушкина ………………….. 3
- по произведениям : «Ода на вольность»,
«Евгений Онегин», «Арап Петра Великого»,
«Пиковая Дама», «Медный всадник»
2) Петербургский
миф ……………………….. 8
3) Гоголевский
Петербург ……………..…… 11
- по произведениям: «Ночь перед
Рождеством»,
«Ревизор», «Мёртвые души»,
«Петербургские
повести»(«Шинель», «Невский проспект»,
«Нос»,
«Записки сумасшедшего»)
- Заключение…………………………………………
16
- Список
литературы………………………………… 17
- Рецензия……………………………………………. 18
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.