Приложение (сценарий) к презентации о Пастернаке

Сценарий литературной композиции, посвящённой 125-летию Б. Пастернака

«Никого не будет в доме» - песня

Вед: 2015 год в России объявлен годом литературы. 2015 год – 125-летия Бориса Пастернака, поэта, переводчика, лауреата Нобелевской премии.

                        По всей земле мело. Свет прятался во мраке,

                        Лишь теплился свечи огарок бледный.

                        В церквушке за углом молился инок бедный.

                        Февраль. Десятый день. Родился Пастернак.

                        И в ливнях, и в снегах – какой-то тайный знак,

                        И в том, как в мир приходим мы и умираем,

                        И что такое Ад, а что назвали Раем,-

                        Об этом нам поведал Пастернак.

Вед: Этому замечательному человеку 11-а и посвящает своё выступление.

Вед: На протяжении всей неимоверно трудной и блистательной жизни поэт никогда не поступался своими взглядами, сформированными в юности.

Вед: «Терять в жизни более необходимо, чем приобретать. Зерно не даст всхода, если не умрёт»,- таков его девиз.

Вед: Он обладал уникальной внешностью. Марина Цветаева писала о нём так: «Что-то в лице его и от араба, и от его коня: настороженность, вслушивание, - и вот-вот… Полнейшая готовность к бегу.  Громадная, тоже конская, дикая и робкая робость глаз (не глаз, а око)».  

Вед: Даты жизни поэта – 10 февраля 1890 – 30 мая 1960 года. Семьдесят лет. Много это или мало? Жизнь Пастернака могла бы вместить несколько жизней: столько в ней было разочарований, радостей, невзгод и печалей. Но февраль для него навсегда главный и любимый месяц.

Февраль. Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд, когда грохочущая слякоть

Весною чёрною горит.

Достать пролётку. За шесть гривен,

Чрез благовест, чрез крик колёс,

Перенестись туда, где ливень

Ещё шумней чернил и слёз.

Где, как обугленные груши,

С деревьев тысячи грачей

Сорвутся в лужи и обрушат

Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют

И ветер криками изрыт,

И чем случайней, тем вернее

Слагаются стихи навзрыд.

Вед: В 1900 году Борису Пастернаку исполнилось десять лет. Этот год особенно памятен тем, что дом на Мясницкой, где жили Пастернаки – Леонид Иосифович, художник, преподаватель художественного училища ваяния и зодчества, и Розалия Исидоровна, знаменитая в те времена пианистка, - приехал сам Александр Николаевич Скрябин, великий композитор и музыкант. Юный Пастернак был ещё далёк от изящной словесности: он писал музыку, прекрасно играл на фортепиано, импровизировал.

Вед: Пройдут годы, за спиной будет классическая гимназия, философское отделение историко-филологического факультета Московского университета.                                                                                                                 

 Вед: Потом будет Марбург, где летом 1912 года Борис Пастернак изучал философию. Улицу Гиссельбергерштрассе, на которой расположен дом, где учился Пастернак, по распоряжению магистрата рода Марбург носит сейчас название Пастернакштрассе.

Вед: Вернувшись из Марбурга в Москву, Пастернак обрывает занятия музыкой и философией, всё его время поглощает поэзия. К стихам Пастернака необходимо привыкать. Они чрезвычайно насыщены метафорами, в них нарушены логические связи, а предмет повествования иногда даже не называется.

                                    Во всём мне хочется дойти

                                    До самой сути.

                                    В работе, в поисках пути,

                                    В сердечной смуте.

                                    До сущности протёкших дней,

                                    До их причины,

                                    До оснований, до корней,

                                    До сердцевины.

                                    Всё время схватывая нить

                                    Судеб, событий,

                                    Жить, думать, чувствовать, любить,

                                    Свершать открытья,

                                    О, если бы я только мог

                                    Хотя б отчасти,

                                    Я написал бы восемь строк

                                    О свойствах страсти,

                                    О беззаконьях, о грехах,

                                    Бегах, погонях,

                                    Нечаянностях впопыхах,

                                    Локтях, ладонях.

                                    Я вывел бы её закон,

                                    Её начало,

                                    И повторял её имён

                                    Инициалы.

                                    Я б разбирал стихи, как сад.

                                    Всей дрожью жилок.

                                    Цвели бы липы в ней подряд,

                                    Гуськом, в затылок.

                                    В стихи б я внёс дыханье роз,

                                    Дыханье мяты,

                                    Луга, осоку, сенокос,

                                    Грозы раскаты.

                                    Так некогда Шопен вложил

                                    Живое чудо

                                    Фольварков, парков, рощ, могил

                                    В свои этюды.

                                    Достигнутого торжества

                                    Игра и мука –

                                    Натянутая тетива

                                    Тугого лука.                                                                     

Вед: Мы не можем рассказать о всей жизни Бориса Пастернака, поговорим лишь об отдельных эпизодах. Вот, например, его дружба с поэтессой Мариной Цветаевой.

Вед: Вспоминает Б. Пастернак: «Весной 1922 года я в Москве купил маленькую книжечку «Вёрсты». Меня сразу покорило лирическое могущество цветаевской формы. Я написал Цветаевой в Прагу письмо… Она ответила мне. Между нами завязалась переписка. Мы подружились. Цветаева была женщиной с деятельной мужской душой, решительной, воинствующей, неукротимой».

М. Цветаева:

                                    В мире, где всяк

                                    Сгорблен и взмылен

                                    Знаю – один

                                    Мне равносилен.

                                    В мире, где столь

                                    Многого хочешь,

                                    Знаю – один

                                    Мне равномощен.

                                    В мире, где всё –

                                    Плесень и плюш,

                                    Знаю: один

                                    Ты равносущ мне.

Моему брату в пятом времени года, шестом чувстве и четвёртом измерении—Борису Пастернаку.

 Вед: Два человека – он и она- равновозрастных, равномощных во врождённом поэтическом даровании, равноязыких, живущих в одно и то же время, обретают друг друга лишь в непоправимой разлуке, лишь в письмах, стихах, как в самом крепком из земных объятий.

Пастернак: «В неё надо было вчитываться. Когда я это сделал, я ахнул от открывшейся мне бездны чистоты и силы. Ничего подобного нигде кругом не существовало…»

 Цветаева: «Ничья хвала и ничьё признание мне не нужны, кроме вашего. О, не бойтесь своих безмерных слов, их вина в том, что они ещё слова, то есть не могут быть ещё только чувствами».

 Пастернак: «Марина, золотой мой друг, изумительное, сверхъестественное, родное предназначение, утренняя дымящаяся моя душа! Какие удивительные стихи вы пишете! Вообще вы возмутительно большой поэт!»

Цветаева:

            Рас-стояние: вёрсты, мили…

            Нас рас-ставили, рас-садили,

            Чтобы тихо себя вели

            По двум разным концам земли.

 Рас-стояния: вёрсты, дали…

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это -  сплав

  Вдохновений и сухожилий…

Не рассорили, рассорили,

Расслоили… Стена да ров.

Расселили нас как орлов –

Заговорщиков: вёрсты, дали…

Не расстроили – растеряли.

По трущобам земных широт

Рассовали нас, как сирот.

Который уж – ну который –март?!

Разбили нас – как колоду карт.

Песня:
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжёлый шар земной
Не уплывёт под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится ещё, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное моё, мой нежный, не
Упоминаете ни днём, ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем, и рукой
За то, что вы, меня не зная сами
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наше не - гулянье под луной,
За солнце не у нас над головами,-
За то, что вы больны – увы! –не мной,
За то, что я больна – увы! - не вами!

Вед: Они не встретятся никогда.  Марина Цветаева умерла 31 августа 1941 года. О гибели Б. Пастернак узнал 8 сентября, находясь в Москве. Потребуется полтора года, чтобы стихла боль утраты, и только тогда появятся строки, посвященные памяти Цветаевой. 

Хмуро тянется день непогожий. 
Безутешно струятся ручьи 
По крыльцу перед дверью прихожей 
И в открытые окна мои. 

За оградою вдоль по дороге 
Затопляет общественный сад. 
Развалившись, как звери в берлоге, 
Облака в беспорядке лежат. 

Мне в ненастьи мерещится книга 
О земле и ее красоте. 
Я рисую лесную шишигу 
Для тебя на заглавном листе. 

Ах, Марина, давно уже время, 
Да и труд не такой уж ахти, 
Твой заброшенный прах в реквиеме 
Из Елабуги перенести. 

Торжество твоего переноса 
Я задумывал в прошлом году 
На снегами пустынного плеса, 
Где зимуют баркасы во льду. 

х х х

Мне так же трудно до сих пор 
Вообразить тебя умершей, 
Как скопидомкой мильонершей 
Средь голодающих сестер. 

Что сделать мне тебе в угоду? 
Дай как-нибудь об этом весть. 
В молчаньи твоего ухода 
Упрек невысказанный есть. 

Всегда загадочны утраты. 
В бесплодных розысках в ответ 
Я мучаюсь без результата: 
У смерти очертаний нет. 

Тут все — полуслова и тени, 
Обмолвки и самообман, 
И только верой в воскресенье 
Какой-то указатель дан. 

Зима — как пышные поминки: 
Наружу выйти из жилья, 
Прибавить к сумеркам коринки, 
Облить вином — вот и кутья. 

Пред домом яблоня в сугробе. 
И город в снежной пелене — 
Твое огромное надгробье, 
Как целый год казалось мне. 

Лицом повернутая к Богу, 
Ты тянешься к нему с земли, 
Как в дни, когда тебе итога 
Еще на ней не подвели.

Вед: 8 августа Пастернак в последний раз встретился, вернее, простился с Цветаевой на речном вокзале Чистополя... Обоим поэтам не пришлось встретиться в жизни так, как в письмах: расстояния, версты, мили... 

Вед: Нобелевская премия сыграла столь роковую роль в судьбе поэта, что об этом стоит поговорить особо. 

 Премия была присуждена Борису Пастернаку в 1958 году «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и в области великой русской прозы». Получив телеграмму от секретаря Нобелевского комитета, Пастернак ответил ему: «Благодарен, рад, горл, смущён».

Вед: Все его поздравляли. И казалось, что все невзгоды и притеснения позади. Нобелевская премия – это полная и абсолютная победа, это признание, честь, оказанная всей русской литературе.

Вед: Но на следующее утро внезапно пришёл Константин Федин. Он потребовал от Пастернака немедленного, демонстративного отказа от премии, угрожая при этом травлей в газетах и преследованиями родных поэта. Пастернак пошёл на телеграф и отправил телеграмму в Стокгольм.

Вед: «В силу того значения, которую получила присуждённая мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен отказаться от Нобелевской премии. Не примите за оскорбление мой добровольный отказ».

                        Я пропал, как зверь в загоне.

                        Где-то люди, воля, свет,

                        А за мною шум погони,

                        Мне наружу хода нет.

                        Тёмный лес и берег пруда,

                        Ели сваленной бревно.

                        Путь отрезан отовсюду,

                        Будь что будет, всё равно.

                        Что же сделал я за пакость,

                        Я убийца и злодей?

                        Я весь мир заставил плакать

                        Над красой земли моей.

                        Но и так, почти у гроба,

                        Верю я, придёт пора –

                        Силу подлости и злобы
                        Одолеет дух добра.

Вед: В 1989 году сыну Бориса Пастернака Евгению через 29 лет после смерти отца в Стокгольме вручили Нобелевскую премию.

                                    Мело, мело по всей земле

                                    Во все пределы.                                                                        

                                    Свеча горела на столе,

                                    Свеча горела.

                                    Как летом роем мошкара

                                    Летит на пламя,

                                    Слетались хлопья со двора

 К оконной раме.

Метель лепила на стекле

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

На озарённый потолок

Ложились тени

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка

Со стуком на пол,

И воск слезами с ночника

На платье капал.

И всё терялось в снежной мгле

Седой и белой.                                                               

Свеча горела на столе,

 Свеча горела.

На свечку дуло из угла,

И жар соблазна

Вздымал, как ангел, два крыла

Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,

И то и дело

Свеча горела на столе,

Свеча горела.