Проектно - исследовательская работа "Куряне - сподвижники Святага Духа"

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа с углубленным изучением

отдельных предметов № 7 имени А. С. Пушкина»

города Курска

Научно-исследовательская работа

«Куряне-подвижники Святаго Духа»

Выполнила:

ученица 9 класса А

Приколотина Ксения

Руководитель:

Шеверева Ольга Михайловна

Курск – 2013

СОДЕРЖАНИЕ

I.                      Святые  куряне-подвижники Саровской обители

1.1.     Иеромонах Пахомий (Борис Назарович Леонов)

1.2.     Иеромонах Питирим (Петр Иванович Дружинин)

1.3.     Иеромонах Иоаким

1.4.     Старец Серафим Саровский

II.                   Куряне – подвижники Православия

2.1.     Оптинский старец Исаакий (Иоанн Антимонов)

2.2.     Преподобный Иоанн (Затворник Святогорский)

2.3.     Новомученики Курские – Дамиан и Онуфрий

 

Саровская обитель

 

Иеромонах Пахомий

Иеромонах Пахомий, в миру Борис Назарович Леонов, был родом из курских купцов и с юных лет посвятил себя на служение Господу. Постриженный в 1762 году в монашество, он был точный исполнитель обетов, кроток, смиренномудр, молитвенник и постник. Воздержание его простиралось до того, что он никогда не имел в своей келье ни пищи, ни питья за общей трапезой вкушал мало. Вся братия его любила и уважала.

      О. Пахомий в молитве

Мать Александра, жившая в Саровской пустыни,  в постоянной заботе об исполнении ею воли Божией, возвещенной Царицей Небесной, и совершенно свободная от житейских дум и дел, с мудрой осторожностью приступала к созиданию общины, которая впоследствии должна была разрастись в монастырь.

 Несомненно, во время неустанной ее молитвы Матерь Божия открыла ей, что следует, прежде всего, озаботиться о построении каменной приходской церкви и именно в честь Казанской Ее иконы. Саровские старцы с о. Пахомием, к которому мать Александра чувствовала особенную духовную любовь, со своей стороны молились, получили внушение и благословили праведницу на построение церкви.

 Агафья Семеновна подала прошение епархиальному начальству и, когда получилось разрешение приступила к постройке на том самом месте, где явилась ей Царица Небесная.

В 1770 году настоятель Саровской пустыни о. Ефрем начал построение соборной церкви во имя Успения Божией Матери. Вслед за тем наступили голодные года, в особенности 1775-й, задержавшие успешный ход построек и причинившие большие беды населению. Строитель о. Ефрем отличался тем, что был весьма милостив и сострадателен.

Во время голода многие питались древесной корой, смешивали с хлебом гнилое дерево и дубовые желуди, и о. Ефрем, проникнутый чувством сострадания к бедствующим, приказал всех приходящих в обитель кормить и поить. Ceмь месяцев он кормил ежедневно по нескольку сот, а иногда и тысяч человек. Замечательно, что любовь к нищим восходила у о. Ефрема до степени самоотвержения.

Некоторые из братии начали было на него втайне роптать, опасаясь недостатка хлеба для самих себя, и услыхав это, о. Ефрем созвал старейшую братию, рассказал им настоящие всеобщие нужды в народе и с глубоким вздохом произнес: «Не знаю, как вы, а я расположился, доколе Богу будет угодно за наши грехи продолжать глад, лучше страдать со всем народом, нежели оставить их гибнуть от глада. Какая нам польза пережить подобных нам людей? Из них, может быть, некоторые до сего бедственного времени и сами нас питали своими даяниями».

И, приказав кормить народ по-прежнему, присовокупил, что в пище недостатка не будет; и действительно, спустя несколько дней, прибыл в обитель обоз с хлебом, возов около пятидесяти. По показанию извозчиков, какой-то неизвестный нанял их и, насыпая хлеб, заплатил за провоз и приказал отвезти в Саровскую пустынь.

Протоиерей о. Василий Садовский пишет в своих записках, что старики ему рассказывали о страшном голоде в 1775 году,  и как матушка Агафья Семеновна их всех собирала тогда, еще малолетних, к строящейся Казанской церкви и заставляла подносить кирпичи к кладчикам. За это она кормила их вечером сухарями с водой и платила каждому по пятаку в день, приказывая деньги отдавать родителям.

Таким образом, Дивеевские прихожане прожили голодное лето при пособии матери Александры без нужды, когда окрестные крестьяне страшно нуждались и мучились с семьями.

Когда была освящена Казанская церковь, в точности неизвестно, но надо предполагать, что построение ее окончилось, судя по Святому антиминсу, через пять лет, т. е. в 1772 году. Антиминс главного престола во имя иконы Казанской Божией Матери священнодействован Высокопреосвященнейшим Палладием, архиепископом Рязанским. Левый придел, в память бывшей на этом месте деревянной церкви Святителя Николая Чудотворца, посвящен имени того же Святителя, и антиминс священнодействован в 1776 году Рязанским епископом Симоном.

Правый придел по особому чудному указанию Божьему посвящен имени святого первомученика архидиакона Стефана, и антиминс его священнодействован в 1779 году тем же Симоном, епископом Рязанским. Мать Aлександра недоумевала, какому святому посвятить третий придел, и поэтому однажды всю ночь молила в своей келье Господа указать Свою волю.

 Вдруг послышался в маленьком окне ее стук и за ним голос: «Да будет престол сей первомученика архидиакона Стефана!» С трепетом и радостью бросилась мать Александра к окну, чтобы видеть, кто ей говорит, но никого не было, а на подоконнике она обрела чудно и невидимо откуда явившийся образ святого первомученика архидиакона Стефана, написанный на простом, почти неотесанном обрубке бревна. Этот образ был всегда в церкви и теперь перенесен в келью первоначальницы Дивеевского монастыря.

Мать Александра, по сооружении храма, ездила в город Казань, где получила вернейший список с чудотворной и явленной иконы Казанской Божией Матери; и в город Киев для испрошения своей церкви частиц святых мощей. Мощи ей вложили в серебряный и позолоченный крест.

Из Москвы она привезла колокол в 76 1/2 пудов и необходимую утварь (Записки о. Василия Садовского). Иконостас в Казанскую церковь был отдан из старого Саровского собора строителем о. Ефремом, зеленого цвета с позолотой, но впоследствии зеленая краска заменена была красной.
Великая раба Божия Агафья Семеновна, как было упомянуто, подвизалась в своей келье, построенной на дворе приходского священника Дертева, в продолжение 20 лет.

 Келейные ее подвиги остались неизвестны, но протоиерей о. Василий Садовский записал все, что рассказывали ему о матери Александре о. Серафим, о. Дертев, сестры Дивеевской общинки, соседи-помещики, почитатели ее и дивеевские крестьяне, сохранившие воспоминание о ее глубоком смирении и тайных благотворениях.

Кроме исполнения самых трудных и черных работ у о. Дертева, мать Александра хаживала в крестьянское поле и там сжинала и связывала в снопы хлеб одиноких крестьян.

А в страдную пору, когда в бедных семьях все, даже хозяйки, проводили дни на работе, топила в избах печи, месила хлебы, изготовляла обед, обмывала детей, стирала их грязное белье и надевала на них чистое к приходу их усталых матерей.

Все это она делала потихоньку, дабы никто не знал и не видал. Однако, несмотря на все старания и укрывательства, крестьяне стали мало-помалу признавать благодетельницу. Дети указывали на мать Александру, а она с удивлением смотрел на благодаривших ее и отказывалась от своих поступков и действий. Бедным невестам Агафья Семеновна вышивала головные уборы — сороки и красивые полотенца... Один образчик ее вышивания поныне сохраняется в монастыре как святыня.

В течение двенадцати лет в праздники и воскресные дни Агафья Семеновна никогда не уходила из церкви прямо домой, но по окончании Литургии всегда останавливалась на церковной площади и поучала крестьян, говоря им о христианских обязанностях и о достойном почитании праздничных и воскресных дней. Эти духовные беседы Агафьи Семеновны с народом вспоминались с благодарностью прихожанами села Дивеево даже много лет спустя после ее смерти.

Мать Александра провела всю свою жизнь в таких великих трудах и подвигах, что исполнилась благодати и даров Духа Святаго. К ней стекались со всех сторон не только одни простые люди, но и высокопоставленные лица, купечество и даже духовенство, чтобы послушать ее наставления, получить благословение, совет и удостоиться ее привета.

 Богато одаренная редким природным умом, она была чрезвычайно образована, начитана и тонко воспитана. Затем, она столь твердо изучила все уставы, законы и положения церковные, что во всех важных случаях к ней обращались за указаниями и разъяснениями.

Если матушка удостаивала согласиться быть распорядительницей какого-либо особо важного церковного торжества, то это считалось величайшей честью. В семейных делах, спорах и ссорах к ней обращались как к праведному судии и, конечно, беспрекословно подчинялись ее приговорам и решениям.

Милостыня матери Александры была всегда тайная; она служила всем, чем только умела и насколько могла. Многообразные подвиги ее настолько умягчили сердце ее и так угодили Господу Богу, что она удостоилась высокого дара благодатных слез, яже по Бозе (об этом часто вспоминал о. Серафим). В Саровском соборе она становилась всегда против чудотворной иконы Живоносного Источника, и из ее глаз текли не слезы, а источники слез. Смирение ее было неисповедимо и любовь ко всем нелицемерная. Она носила самую простую, многошвейную одежду и опоясывалась кушачком с узелком.

В 1777 году (29 марта) Саровский игумен Ефрем, чувствуя истощение своих сил, собрал братию и просил избрать на свое место настоятеля, потому что сам хотел остаток дней своих провести в безмолвии, подобно приснопамятному отцу своему первоначальнику Иоанну. С общего согласия поставлен был настоятелем о. Пахомий.

Через год, 30 мая 1778 года о. Ефрем скончался, достигнув 86-ти лет. Монашествующие, по благословению к памяти строителя иеромонаха Ефрема, сохранили его изображение, на котором сделана следующая надпись: «Не Сирин ты,— но Русский ты Ефрем; Саровской пустыни броня еси и шлем!»

Мать Александра помогла значительным капиталом достроить собор Успения Божией Матери строителям о. Ефрему и о. Пахомию.
Старец Пахомий управлял вверенной ему от Бога обителью 18 лет.

Он был истинный пастырь своего словесного стада, строго наблюдал общежительный устав обители и порядок церковных служб, которых неопустительное и благочинное совершение доставляло слушателям душеспасительное удовольствие. Как ни обременен он был делами, но всегда присутствовал на келейном правиле и у церковных служб, приходил в храм первым и уходил последним.

 Братия имела к нему сыновнюю любовь и уважала его благоговение, постничество, скромность и добродетельную жизнь.

 Он был хорошим проповедником и любил повторять евангельские слова: «Нудится Царствие Божие и нуждницы восхищают е».

При нем значительно умножилась братия в пустыни. В его настоятельство были в Саровском братстве и такие достойные люди, которые устроили другие обители.

Саровская пустынь

Дремучий Саровский бор сделался рассадником иноков для разных обителей. Старец Назарий, один из великих светильников, вызван был митрополитом Санкт-Петербургским Гавриилом для восстановления древнего Валаама. Местный епископ Феофил старался удержать у себя знаменитого отшельника о. Назария и представил его Митрополиту малоумным и неопытным в духовной жизни.

Тогда Гавриил проник в тайну и ответил: «У меня много своих умников, пришлите мне вашего глупца». И невольно пришлось отпустить смиренного подвижника.

Когда же о. Назарий упрочил благосостояние Валаама, то он пожелал уединиться снова в Сарове, где и скончался. Многие старцы отказывались от должностей и принятия священства, не желая расстаться с уединенной жизнью простого инока. Был случай, что один Саровский монах уклонился от епископского сана по своему великому смирению.

Таковы были подвижники во дни о. Пахомия, которым соревновал или даже предшествовал он в подвигах до глубокой старости. За строгую и благочестивую жизнь старец Пахомий был уважаем и любим не только своим братством, но и посторонними лицами всякого звания.

 Митрополит Новгородский Гавриил писал о. Пахомию и просил его избрать кого-либо из старцев настоятелем Югской пустыни. Отовсюду приезжали за духовным наставлением к о. Пахомию и явились значительные благотворители.

Некоторые из постриженников Пахомия, ревнуя подвигам святости своего игумена, сами удалялись в необитаемые места; там в уединенных кельях отшельники подвизались в благочестии. Так при нем поселились в хижинах в глубине монастырского леса известные пустынники: игумен Назарий, иеросхимонах Дорофей, схимонах Марко, иеромонах Серафим.

В 1785 году скончался в Саровской пустыни достопамятный казначей иеросхимонах Иосиф, твердый столп благочестия, служивший подпорою обители. Братия хотела его избрать на место престарелого строителя о. Ефрема, ибо он был удивительно чистого и строгого жития, ревнитель по Бозе и подвижник духовный, но он впал в болезнь и совершенно изнемог.

Строителю Пахомию помогал также иеромонах Матфей, муж совета, чрезвычайно благочестивый и добродетельный. Он вел жизнь в высшей степени подвижническую и отличался строгим постом.

К выдающимся лицам в обители должны были причислить также иеромонаха Питирима, в миру Петра Ивановича Дружинина, родом из курских купцов, отличавшегося мудростью и простотой нрава, усердием в послушаниях, строгим хранением совести по обетам монашеским и своей ревностью к славе Божией.

Высокой подвижнической жизнью старец стяжал себе признательность и уважение. Господь удостоил его чудесных видений; так однажды он шел к заутрени из своей кельи и внезапно увидел на небе сияющий из облаков свет, с простертой, благословляющей десницей.

Иеромонах Иоаким, также из курских купцов, поступил в монашество с юных лет и был весьма кроткий и молчаливый. По вдохновенной мудрости и по начитанности Священного Писания и книг святых отцов, был духовной утехой для братии и обращавшихся к нему; в особенности для новоначальных, требующих подкрепления и назидания.

Он был утешительный собеседник и искусный наставник. При глубоко внимательной своей жизни имел дар умиления. Именно его и желали сделать епископом и начальником миссии в Северной Америке, но о. Иоаким из смирения, считая себя недостойным такого сана, притворился юродивым.
Духовниками великой старицы матери Александры были о. Пахомий и казначей о. Исаия.

Иеромонах Исаия был родом из г. Суздаля, купеческого сословия, из фамилии Зубковых. На 22-м году от рождения он оставил мир и поступил вначале в Киево-Печерскую Лавру.

В 1770 году, возвращаясь по своим делам на родину, он узнал, что в Саровской обители находится много великих старцев и отшельников, и возгорелся духом поступить в эту пустынь.

В 1772 году его постригли в монашество и в 1777 году рукоположили в иеромонаха. Он отличался: страхом Божиим, смирением, кротостью, терпением, незлобием, нищелюбием и братолюбием в истинно евангельском духе. Прославляя Господа своею жизнью, он приобрел всеобщую любовь.

Все вышеупомянутые великие старцы и подвижники были близкими друзьями матери Александры и усердно ей помогали молитвами и советами. По освящении всех трех приделов Казанской Церкви Агафья Семеновна незадолго до своей кончины решилась устроить общину, чтобы вполне выполнить все приказанное Божией Матерью.

 К этому представился особый случай. За 6 месяцев до ее кончины, в 1788 году, одна из помещиц села Дивеево, г-жа Жданова, наслышавшись об обетованной Агафье Семеновне Матерью Божией обители, которая должна завестись в селе Дивеево, и желая поусердствовать осуществлению этого дела, пожертвовала матери Александре 1300 кв. саженей усадебной господской земли своей рядом с церковью.

По совету Саровских старцев и с разрешения епархиального начальства мать Александра построила на этой земле три кельи с надворным строением и оградила пространство деревянной оградой; одну келью заняла сама, другую предназначила для приглашенных жить трех послушниц и третью — предоставила для отдыха странникам, во множестве идущим через Дивеево в Саров.

При матушке находилась крестница о. Дертева, круглая сирота, девица Евдокия Мартынова из д. Вертьяново, затем еще три послушницы: вотчины г-на Баташева крестьянская вдова Анастасия Кириллова, села Сарминского — Майдола крестьянская девица Ульяна Григорьева и деревни Осиновка крестьянская же вдова Фекла Кондратьева. Так жила мать Александра до конца своих дней, ведя жизнь богоугодную, подвижническую, крайне суровую, в постоянном труде и в молитве.

Строго исполняя все трудности Саровского устава, она во всем руководилась советами отца игумена Пахомия. Она и сестры, кроме того, шили свитки, вязали чулки и работали все нужное из рукоделья для Саровской братии.

 Отец Пахомий, в свою очередь, выдавал малой общине все необходимое для их земного существования; так что даже пищу привозили сестрам раз в сутки с Саровской трапезы. Общинка матери Александры была как бы плоть от плоти и кость от костей Саровской пустыни.

Жизнь матери Александры и ее сестер вполне соответствовала идее нищенства, работающего на насущное пропитание. Все свои остальные средства Агафья Семеновна передала о. Пахомию, и каждая из живущих в общине зарабатывала себе пропитание от Саровской братии.

Невзирая на свою праведность и святость, великая старица мать Александра с особенным уважением обращалась к батюшке отцу Серафиму, еще юному в то время послушнику монаху и затем иеродиакону, как бы провидя в нем исполнителя начатого ею Божия дела, при долженствующей в нем явиться миру великой благодати. В своих духовных нуждах она просила о. Серафима дать ей полезный совет, основанный на его богомудрой, хотя и ранней опытности юного подвижника Христова.   

Батюшка о. Серафим поступил в Саровскую пустынь в 1778 году 20 ноября, накануне Введения Пресвятой Богородицы во храм и поручен был в послушание старцу иеромонаху Иосифу.

Родиной его был губернский город Курск, где отец его Исидор Moшнин имел кирпичные заводы и занимался в качестве подрядчика постройками каменных зданий, церквей и домов. Отец Серафим родился в 1759 году 19 июля и наречен Прохором в честь святого Прохора, единого от семидесяти апостолов и семи диаконов первенствующей Церкви, память которого ублажается в том же месяце 28 числа. У него был старший брат Алексей, потомство которого и ныне живет в Курске.

Прохор вступил в Саровскую обитель 20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Стоя в церкви на всенощном бдении, видя благочинное совершение службы, замечая, как все, от настоятеля до последнего послушника, усердно молятся, он восхитился духом и порадовался, что Господь здесь указал ему место для спасения души.

Отец Пахомий с малолетства знал родителей Прохора и потому с любовью принял юношу, в котором видел истинное стремление к иночеству. Он определил его в число послушников к казначею иеромонаху Иосифу, мудрому и любвеобильному старцу.

 Сперва Прохор находился в келейном послушании старца и с точностью исполнял все монашеские правила и уставы по его указанию; в келье служил не только безропотно, но и всегда с усердием. Такое поведение обратило на него внимание всех и приобрело ему расположение crapцев Иосифа и Пахомия.

Тогда ему стали назначать, кроме келейного, еще послушания по порядку: в хлебне, в просфорне, в столярне. В последней он был будильщиком и исполнял довольно долго это послушание. Затем он исполнял пономарские обязанности. Вообще юный Прохор, бодрый силами, проходил все монастырские послушания с великой ревностью, но, конечно, не избег многих искушений, как печали, скуки, уныния, которые действовали на него сильно.

13 августа 1786 года с соизволения Св. Синода о. Пахомий постриг послушника Прохора в сан инока. Восприемными отцами его при пострижении были о. Иосиф и о. Исаия.

При посвящении ему было дано имя Серафима (пламенный), и в братских ведомостях сказано, что он был пострижен в монахи на вакантное место в Гороховский Николаевский монастырь, в котором и числился значительное время, хотя никогда в нем не жил. В октябре 1786 года монах Серафим по ходатайству о. Пахомия был посвящен преосвященным Виктором, епископом Владимирским и Муромским, в сан иеродиакона.

В 1793 году о. Серафиму исполнилось 34 года, и начальство, видя, что он по своим подвигам стал выше других братий и заслуживает преимущество пред многими, ходатайствовало о возведении его в сан иеромонаха.

Так как в этом же году Саровская обитель по новому расписанию перешла из Владимирской епархии в Тамбовскую, то о. Серафима вызвали в Тамбов, и 2 сентября епископ Феофил рукоположил его во иеромонаха. С получением высшей благодати священства о. Серафим стал подвизаться в духовной жизни с высшей ревностью и удвоенной любовью.

 В течение долгого времени он продолжал непрерывное служение, ежедневно приобщаясь с горячей любовью, верою и благоговением.
В глухом лесу, на половине пути от кельи к монастырю, лежал необыкновенной величины гранитный камень.

Вспомнив о трудном подвиге св. столпников, о. Серафим решился принять участие в подвижничестве сего рода. Для сего он восходил, чтобы не быть ни от кого видимым, в ночное время на этот камень для усиления молитвенного подвига.

Молился он обыкновенно или на ногах, или стоя на коленях, с воздетыми вверх, подобно св. Пахомию, руками, взывая мытаревым гласом: Боже, милостив буди ми грешному.

Чтобы уравнять ночные подвиги дневным, о. Серафим и в келье имел камень. На нем он молился во время дня с утра до вечера, оставляя камень только для отдохновения от изнеможения сил и для подкрепления себя пищею. Такого рода молитвенный подвиг он нес по временам в течение тысячи суток.

Принимая посетителей к себе в монастырскую келью в течение 15 лет, о. Серафим все-таки не оставил затвора и никуда не выходил.

 Но в 1825 году он начал просить Господа о благословении его на окончание затвора. 25 ноября 1825 года, в день памяти святителя Климента, папы Римского, и Петра Александрийского, в сонном видении, Матерь Божия в сопровождении этих святых явилась о. Серафиму и разрешила ему выйти из затвора и посещать пустынь.

Второго числа января, часу в шестом утра, брат Павел, выйдя из своей кельи к ранней литургии, почувствовал в сенях близ кельи о. Серафима запах дыма. Сотворив обычную молитву, он постучался в двери о. Серафима, но дверь изнутри была заперта крючком и ответа на молитву не последовало.

 Он вышел на крыльцо и, заметив в темноте проходивших в церковь иноков, сказал им: «Отцы и братия! Слышен сильный дымный запах. Не горит ли что около нас? Старец, верно, ушел в пустынь».

Тут один из проходивших, послушник Аникита, бросился к келье о. Серафима и, почувствовав, что она заперта, усиленным толчком сорвал ее со внутреннего крючка. Многие христиане, по усердию, приносили к о. Серафиму разные холщовые вещи.

Эти вещи, вместе с книгами, лежали на этот раз на скамье в беспорядке, близ двери. Они-то и тлели, вероятно, от свечного нагара или от упавшей свечи, подсвечник которой тут же стоял. Огня не было, а тлели только вещи и некоторые книги.

На дворе было темно, чуть брезжилось; в келье о. Серафима света не было, самого старца также не видно было и не слышно.

Думали, что он отдыхает от ночных подвигов, и в этих мыслях пришедшие толпились у кельи. В сенях произошло небольшое замешательство. Некоторые из братии бросились за снегом и погасили тлевшие вещи.

Ранняя литургия между тем безостановочно совершалась своим порядком в больничной церкви. Пели: Достойно есть...

 В это время неожиданно прибежал в церковь мальчик, один из послушников, и тихонько оповестил некоторых о происшедшем. Братия поспешили к келье о. Серафима. Иноков собралось немало.

Брат Павел и послушник Аникита, желая удостовериться, не отдыхает ли старец, в темноте начали ощупывать небольшое пространство его кельи и нашли его самого.

Принесли зажженную свечку и увидели, что старец, в обычном своем белом балахончике, стоял на обыкновенном месте молитвы перед малым аналоем на коленях, с открытой головой, с медным Распятием на шее.

Его руки, сложенные крестообразно, лежали на аналое, на книге, по которой он совершал свой молитвенный труд перед образом Божией Матери Умиления, а на руках лежала голова ниц лицом.

Полагали, что он уснул; стали осторожно будить его, но ответа не было: старец окончил подвижническую жизнь свою... Глаза его были закрыты, лицо оживлено богомыслием и молитвой.

 Тело старца было тепло, как будто бы дух его только еще сию минуту оставил храмину свою. Но его уже никто не мог теперь пробудить к жизни.

 

                                                                       В этом доме в XIX веке жил  

                                                                     святой старец Исаакий

В Курске, на улице Максима Горького, неподалеку от налоговой инспекции, стоит дом, где жил будущий святой, оптинский старец Исаакий, в миру – Иван Антимонов, впоследствии ставший настоятелем святой обители.

Старинная усадьба купцов 1-й гильдии Антимоновых давно поделена на квартиры. Всё, что знают жильцы: здание принадлежало знатным особам. Слова о том, что некогда тут жил будущий святой, принимают с большим недоверием. Некоторые священники полагают, что на подобных домах нужно вешать мемориальные таблички.

Между тем, святой действительно был из очень зажиточного рода. Его отец имел право приезжать к императорскому двору. В разные времена он управлял городом и возглавлял банк.

Как говорит священник Владислав Реутов, тщательно изучавший жития курских святых, Антимоновы даже имели свой порт на Черном море. Сам Иван Иванович владел гостиным двором и мастерской по изготовлению карет.

Между тем, семья отличалась христианской строгостью. Так, родители будущего святого принимали участие в строительстве крестовой церкви Знаменского монастыря (ныне – областной краеведческий музей). А для раздачи милостыни в семье был назначен особый день в неделе.

В Оптину пустынь Иван Антимонов бежал тайно. Родители были против, чтобы он стал монахом. Прочитав оставленное беглецом письмо, отец вскричал: «Он, варвар, убил меня!» Отношения удалось восстановить лишь год спустя, когда Иван был уже послушником скита. В дальнейшем купеческий сын принял сан.

А спустя годы отца Исаакия избрали настоятелем Оптиной пустыни. Этот пост он занимал до конца жизни. По кончине старца тело его предали земле.

 Но в 1995 году при восстановительных работах мощи были подняты и перенесены в собор Введения во Храм Пресвятой Богородицы в Оптиной пустыни. В Курской области в Свято-Никольском храме поселка Горшечное и в Покровском храме села Кунье Горшеченского района хранятся частицы мощей Исаакия I и еще одного оптинского старца преподобного Макария.

Интересна судьба преподобного Иоанна, затворника Святогорского. В миру его звали Иваном Крюковым. Будучи подростком, он общался с племянником Серафима Саровского, Семеном Мошниным. Последний много рассказывал о своем праведном дяде. С того времени заветной мечтой Ивана стало монашество.

Но бедные родители видели для своего чада иной путь. Когда Крюкову не было девяти, его отдали в обучение к печному мастеру, у которого он провел 7 непростых лет.

Чтобы обеспечивать родителей, брался за любую работу. Со временем Иван смог открыть свою фабрику лепных печей и других изделий. Кроме того, обзавелся постоялым двором и гостиницей, приносившими хороший доход. Только обеспечив родных, Крюков посчитал, что может посвятить себя Богу.

Пешком дошел до Киево-Печерской Лавры, а потом отправился в Глинскую пустынь неподалеку от Сум. В дальнейшем оттуда его перевели в Святогорскую пустынь, под Харьковом.

Здесь на 17 лет до кончины затворился в пещере. «Атмосфера кельи, резко холодная и сырая, напоминает собою ледник: она как бы колет вас и возбуждает озноб лихорадочный. Все убранство кельи составлял открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, в гробе – немного соломы и убогое возглавие – в таком виде служил он ложем успокоения затворнику», – говорится в книге «Святые земли Курской».

При этом затворник не снимал с себя вериги (кандалы для умерщвления плоти), хотя тело под ними буквально гнило... Преподобный Иоанн всегда говорил, что его вериги позже будут очень необходимы верующим. Так и случилось: оковы после смерти затворника стали чудотворными, как и его мантия.

Настоящим испытанием для христиан стал советский период и гонения 20–30-х годов. Многие священники, которые не отказались от своих убеждений даже в ссылке и перед расстрелом, не предали других служителей церкви, были причислены к лику святых. Процесс изучения судеб и сбора документов для канонизации продолжается и поныне. Специально для этого при курской епархии образована комиссия, создающая базу по репрессированным священникам.

Не так давно святым признан Дамиан, архиепископ Курский, убитый в Соловецком лагере, куда его оправили на 10 лет.

«Это единственный наш архиепископ, который был коренным курянином.  Ни до него, ни после во главе епархии земляки не стояли».

 По доносу был расстрелян священномученик Онуфрий, архиепископ Курский и Обоянский. Оба они были причислены к лику святых на юбилейном Архиерейском соборе Русской Православной церкви 2000 года.

Будут ли когда-нибудь канонизированы известная целительница из Курского края матушка Мисаила и прозорливый настоятель Свято-Николаевского монастыря в Рыльске отец Ипполит? Одно из условий канонизации: после смерти подвижника должно пройти время.

«Не следует проявлять поспешности в совершении канонизации недавно скончавшихся почитаемых клириков и мирян. Необходимо производить предварительное, тщательное и всестороннее документальное изучение их жизни и служения», – гласят правила. Важными критериями канонизации служат чудотворный дар, а в некоторых случаях – и нетленность останков.

Список использованной литературы:

1.            Сказания о подвигах и событиях жизни старца Серафима, иеромонаха, пустынника и затворника Саровской пустыни, с присовокуплением очерка жизни первоначальницы Дивеевской женской обители Агафьи Семеновны Мельгуновой. Издание иеромонаха Иосафа. СПб., 1949.

2.            Общежительная Саровская пустынь и достопамятные иноки, в ней подвизавшиеся. Москва, 1994.

3.            Серафимо-Дивеевский общежительный женский монастырь с приложением жизнеописания о. Серафима и матери Александры. Составлено княжной Еленой Горчаковой. Москва, 1989.

4.            Святые земли Курской / Сост. священник Владислав Реутов. - Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2003. — 176 с.