Разработала:
Хазиева
Флорида Рафаиловна,
учитель
русского языка
и
литературы
Цели и задачи:
Ø обогатить знания обучающихся о героическом
прошлом своей страны;
Ø показать мужество, боль и героизм жителей
блокадного Ленинграда;
Ø воспитывать чувства патриотизма, гордости
и уважения к старшему поколению, выстоявшему в тяжелейших
условиях блокады.
Используемые методы:
Ø
словесный: выступления
учащихся, классного руководителя;
Ø
наглядный: слайдов с
видами Ленинграда, газетных статей, иллюстраций ;
Ø
практический : выразительное
чтение стихотворений.
Блокадный
Ленинград
Запомни,
этот город - Ленинград,
Запомни,
эти люди – ленинградцы.
Ольга
Берггольц
Учитель
Столько
лет прошло, забывается все..." Но "ничто не забыто" - эти
родившиеся в Ленинграде же слова звучат и как уверенность, и как надежда,
просьба. Да, не забыто. Разве может человек такое забыть, даже если бы и хотел,
имеет ли право? Всё это помнят еще живущие блокадники, они блокаду выдержали,
они выстояли. Но мы, не пережившие этого, или сегодняшние молодые, имеем ли мы
право не знать обо всем, что вынесли, пережили, перестрадали, сделали ради нас
они, ленинградцы.
Стихи,
которые прозвучат сегодня, написаны теми, кто пережил блокаду.
1-й
Ведущий
22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война. Блокада
Ленинграда стала одним из событий этой трагической воны.
«Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли…
После поражения Советской России нет
никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного
пункта. Предложено тесно блокировать город и путем артобстрела из артиллерии
всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей. Если
вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они
будут отвергнуты…»
(Секретная директива № 1-а 1601 «О
будущности города Петербурга» от 22 сентября 1941 г.)
|
 ***
 Анна Ахматова
Мужество
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
 И
внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.
***
Булат Окуджава
До свидания, мальчики
Ах, война, что ж ты
сделала, подлая:
стали тихими наши
дворы,
наши мальчики головы
подняли -
повзрослели они до
поры,
на пороге едва
помаячили
 и ушли, за солдатом - солдат…
До свидания, мальчики!
Мальчики,
постарайтесь вернуться
назад.
Нет, не прячьтесь вы,
будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни
гранат
и себя не щадите,
и все-таки
постарайтесь вернуться
назад.
Ах, война, что ж ты,
подлая, сделала:
вместо свадеб - разлуки
и дым,
 наши девочки платьица белые
раздарили сестренкам
своим.
Сапоги - ну куда от них
денешься?
Да зеленые крылья
погон...
Вы наплюйте на
сплетников, девочки.
Мы сведем с ними счеты
потом.
Пусть болтают, что верить
вам не во что,
что идете войной
наугад...
До свидания, девочки!
Девочки,
постарайтесь вернуться
назад.
|
|
|
 ***
Виктор
Гусев
Мать
и сын
В далекий дом в то утро весть пришла.
Сказала так: «Потеря тяжела
Над снежною рекой, в огне, в бою
Ваш муж Отчизне отдал жизнь свою».
Жена замолкла. Слов не подобрать.
Как сыну, мальчику, об этом рассказать?
Ему учиться будет тяжело.
Нет, не скаж.… А за окном мело,
А за окном седой буран орал.
А за окном заводы, снег, Урал.
И в школу тоже весть в тот день пришла.
Сказала: «Школьники, потеря тяжела.
Отец Володи вашего в бою
Отчизне отдал жизнь прекрасную свою».
И сын об этом от товарищей узнал.
Сидел среди друзей, весь вечер промолчал.
Потом пошел домой и думал он: «Как быть?»
И матери решил не говорить.
Ведь нынче в ночь ей на завод идти.
Об этом скажешь – не найдет пути.
С тех пор о нем и вечером и днем
Они друг другу говорят как о живом,
И вспоминают все его слова,
И как он песни пел, как сына целовал,
И как любил скорей прийти домой, -
И он для их любви действительно живой.
Вот только ночью мать слезу смахнет,
В подушку сын украдкою всплакнет,
А утром надо жить, учиться, побеждать.
Как силу их сердец мне передать!
|
* * *
Ольга Берггольц
В госпитале
Солдат метался:
бред его терзал.
Горела грудь.
До самого рассвета
он к женщинам семьи своей взывал,
он звал, тоскуя: - Мама, где ты, где ты? -
Искал ее, обшаривая тьму...
И юная дружинница склонилась
и крикнула - сквозь бред и смерть - ему:
- Я здесь, сынок! Я здесь, я рядом, милый! -
И он в склоненной мать свою узнал.
Он зашептал, одолевая муку:
Ты здесь? Я рад. А где ж моя жена?
Пускай придет, на грудь положит руку. –
И
снова наклоняется она,
исполненная
правдой и любовью.
Я здесь, - кричит, - я здесь, твоя жена,
у твоего родного изголовья.
Я здесь, жена твоя, сестра и мать.
Мы все с тобой, защитником отчизны.
Мы все пришли, чтобы тебя поднять,
вернуть себе, отечеству и жизни. -
Ты веришь, воин. Отступая, бред
сменяется отрадою покоя.
Ты будешь жить. Чужих и дальних нет,
покуда сердце женское с тобою.
|
|
|
|
Ведущий
С
начала войны в городе было объявлено военное положение. 10 июня 1941 г.
немецко-фашистские войска вошли на территорию Ленинградской области, а 8
сентября 1941 г. немецкие, финские и испанские армии отрезали город от суши,
прекратилось сухопутное сообщение Ленинграда с Большой землей. Началась блокада,
которая продлилась 871 день.
|
Была война, была блокада.
Все люди были, как из ада.
Пытались немцев истребить.
Им очень трудно было жить.
|
|
***
Эдуард
Асадов
Письмо
с фронта
Мама!
Тебе эти строки пишу я,
Тебе
посылаю сыновний привет,
Тебя
вспоминаю, такую родную,
Такую
хорошую, слов даже нет!
Читаешь
письмо ты, а видишь мальчишку,
Немного
лентяя и вечно не в срок
Бегущего
утром с портфелем под мышкой,
Свистя
беззаботно, на первый урок.
Грустила
ты, если мне физик, бывало,
Суровою
двойкой дневник украшал,
Гордилась,
когда я под сводами зала
Стихи
свои с жаром ребятам читал.
Мы
были беспечными, глупыми были,
Мы
все, что имели, не очень ценили,
А
поняли, может, лишь тут, на войне:
Приятели,
книжки, московские споры, -
Все
- сказка, все в дымке, как снежные горы...
Пусть
так, возвратимся - оценим вдвойне!
Сейчас
передышка. Сойдясь у опушки,
Застыли
орудья, как стадо слонов,
И
где-то по-мирному в гуще лесов,
Как
в детстве, мне слышится голос кукушки
За
жизнь, за тебя, за родные края
Иду
я навстречу свинцовому ветру.
И
пусть между нами сейчас километры -
Ты
здесь, ты со мною, родная моя!
В
холодной ночи, под неласковым небом,
Склонившись,
мне тихую песню поешь
И
вместе со мною к далеким победам
Солдатской
дорогой незримо идешь.
И
чем бы в пути мне война ни грозила,
Ты
знай, я не сдамся, покуда дышу!
Я
знаю, что ты меня благословила,
И
утром, не дрогнув, я в бой ухожу!
Ведущий
Шестнадцатое
октября 1941 года. Враг рвется к Москве. "Линия обороны Москвы проходит
через сердце каждого ленинградца", - говорили в Ленинграде.
|
***
Ольга
Берггольц
К сердцу Родины руку тянет
трижды проклятый миром враг.
На огромнейшем поле брани
кровь отметила каждый шаг.
О, любовь моя, жизнь и радость,
дорогая моя земля!
Из отрезанного Ленинграда
вижу свет твоего Кремля.
Пятикрылые вижу звезды,
точно стали еще алей.
Сквозь дремучий, кровавый воздух
вижу Ленинский Мавзолей.
И зарю над стеною старой,
и зубцы ее, как мечи.
И нетленный прах коммунаров
снова в сердце мое стучит.
Наше прошлое, наше дерзанье,
все, что свято нам навсегда, -
на разгром и на поруганье
мы не смеем врагу отдать.
Если это придется взять им,
опозорить свистом плетей,
пусть ложится на нас проклятье
наших внуков и их детей!
Даже клятвы сегодня мало.
Мы во всем земле поклялись.
Время смертных боев настало -
будь неистов. Будь молчалив.
Всем, что есть у тебя живого,
чем страшна и прекрасна жизнь -
кровью, пламенем, сталью, словом, -
задержи врага. Задержи!
|
***
Ольга
Берггольц
Я говорю…
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады-
мы не покинем наших баррикад…
И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.
***
Иосиф Уткин
Если я не вернусь, дорогая
Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Не подумай, что это — другая.
Это значит… сырая земля.
Это значит, дубы-нелюдимы
Надо мною грустят в тишине,
А такую разлуку с любимой
Ты простишь вместе с Родиной мне.
Только вам я всем сердцем и внемлю,
Только вами и счастлив я был:
Лишь тебя и родимую землю
Я всем сердцем, ты знаешь, любил.
И доколе дубы-нелюдимы
Надо мной не склонятся, дремля,
Только ты мне и будешь любимой,
Только ты да родная земля!
|
***
Ольга Берггольц
Блокадная ласточка
Весной сорок второго года
множество ленинградцев
носило на груди жетон -
ласточку с письмом в клюве.
Сквозьгода, и радость, и невзгоды
вечно будет мне сиять одна -
та весна сорок второго года,
в осажденном городе весна.
Маленькую ласточку из жести
я носила на груди сама.
Это было знаком доброй вести,
это означало: "Жду письма".
Этот знак придумала блокада.
Знали мы, что только самолет,
только птица к нам, до Ленинграда,
с милой-милой родины дойдет.
Чтобы к жизни, вставшей за словами,
к правде, влитой в каждую строку,
совестью припасть бы, как устами
в раскаленный полдень - к роднику.
Кто не написал его? Не выслал?
Счастье ли? Победа ли? Беда?
Или друг, который не отыскан
и не узнан мною навсегда?
Или где-нибудь доныне бродит
то письмо, желанное, как свет?
Ищет адрес мой и не находит
и, томясь, тоскует: где ж ответ?
Или близок день, и непременно
в час большой душевной тишины
я приму неслыханной, нетленной
весть, идущую еще с войны...
О, найди меня, гори со мною,
ты, давно обещанная мне
всем, что было, - даже той смешною
ласточкой, в осаде.
...Сколько писем с той поры мне было.
Отчего же кажется самой,
что доныне я не получила
самое желанное письмо?!
Ведущий
К
началу блокады в городе были мизерные запасы продовольствия и топлива.
Введенные по карточной системе нормы продовольствия снижались много раз.
Прекратилась подача электроэнергии. Дерево для растопки печки стоило почти как
человеческая жизнь. Остановились трамваи и троллейбусы, вышли из строя водопровод
и канализация. Зимой снежные сугробы перекрывали улицы. Жестокий голод и
свирепый холод обрушились на город.
Ведущий
С
1 октября 1941 года хлебная норма была сокращена: рабочим до 400 грамм, всем
остальным - до 200 грамм, а с 20 ноября ещё в 2 раза. Это был уже голод. Сейчас
этот голодный, исхудавший человек придёт домой и отрежет тоненький ломтик от
этого маленького кусочка. Ломтик хлеба, кружка кипятку, ложка жиденькой каши -
вот и весь обед блокадного ленинградца. Он съест его, не снимая шубы и шапки,
даже не опустив поднятого воротника. Почему? Небывалый мороз на улице. И в
домах такой же мороз. Нет угля, поэтому не действует паровое отопление, нет
дров, нечем топить печи. Сделали ленинградцы железные печурки-времянки, а чем
их топить? Пришлось рубить на дрова столы, стулья, паркет, шкафы - всё, что
можно сжечь. Только вот беда: не держат времянки тепла. Кончил топить - опять в
комнате холодно, как на улице. Холодно и темно в комнате. Не горит больше
электричество. Крохотные фитильки коптилок освещают теперь комнаты
ленинградцев. А в комнатах темно даже днём. Потому что стёкол в окнах нет. Они
вылетели от бомбёжек и обстрелов. Пришлось забить окна фанерой.
|
***
Владимир Лифшиц
Баллада о черством куске
По безлюдным проспектам
Оглушительно-звонко
Громыхала
На дьявольской смеси
Трехтонка.
Леденистый брезент
Прикрывал ее кузов -
Драгоценные тонны
Замечательных грузов.
Молчаливый водитель,
Примерзший к баранке,
Вез на фронт концентраты,
Хлеба вез он буханки,
Вез он сало и масло,
Вез консервы и водку,
И махорку он вез,
Проклиная погодку.
Рядом с ним лейтенант
Прятал нос в рукавицу.
Был он худ,
Был похож на голодную птицу.
И казалось ему,
Что водителя нету,
Что забрел грузовик
На другую планету.
Вдруг навстречу лучам -
Синим, трепетным фарам -
Дом из мрака шагнул,
Покорежен пожаром.
А сквозь эти лучи
 Снег
летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука, -
Плавно, медленно, сыто...
- Стоп! - сказал лейтенант. -
Погодите, водитель.
Я,- сказал лейтенант,-
Здешний все-таки житель. -
И шофер осадил
Перед домом машину,
|
И
пронзительный ветер
Ворвался
в кабину.
И
взбежал лейтенант
По
знакомым ступеням.
И
вошел...
И
сынишка прижался к коленям.
Воробьиные
ребрышки...
Бледные
губки...
Старичок семилетний
В потрепанной шубке.
- Как живешь, мальчуган?
Отвечай без обмана!.. -
И достал лейтенант
Свой паек из кармана.
Хлеба черствый кусок
Дал он сыну: - Пожуй-ка, -
И шагнул он туда,
Где дымила буржуйка.
Там, поверх одеяла -
Распухшие руки.
Там жену он увидел
После долгой разлуки.
Там, боясь разрыдаться,
Взял за бедные плечи
И в глаза заглянул,
Что мерцали, как свечи.
Но не знал лейтенант
Семилетнего сына:
Был мальчишка в отца -
Настоящий мужчина!
|
И когда замигал
Догоревший огарок,
Маме в руку вложил он
Отцовский подарок.
А
когда лейтенант
Вновь
садился в трехтонку,
-
Приезжай! -
Закричал
ему мальчик вдогонку.
И
опять сквозь лучи
Снег
летел, как сквозь сито,
Снег
летел, как мука, -
Плавно, медленно, сыто...
Грузовик отмахал уже
Многие версты.
Освещали ракеты
Неба черного купол.
Тот же самый кусок -
Ненадкушенный,
Черствый -
Лейтенант
В том же самом кармане
Нащупал.
Потому что жена
Не могла быть иною
И кусок этот снова
Ему подложила.
Потому, что была
Настоящей женою,
Потому, что ждала,
Потому, что любила.
|
Ведущий
В декабре 1941 г. ситуация резко
ухудшилась. Смертность от голода стала массовой. Стала обычной скоропостижная
смерть прохожих на улицах – люди шли куда-то по своим делам, падали и мгновенно
умирали. Специальные похоронные службы ежедневно подбирали на улицах около
сотни трупов.
Сохранились
бесчисленные рассказы о людях, просто падавших от слабости и умиравших – дома и
на работе, в магазинах или на улицах.
Всего
в ноябре голод унес свыше 11 тысяч жизней, в декабре - почти 53 тысячи, январь
и февраль унесли в могилу 199 тысяч 187 ленинградцев, март - еще 89 тысяч. В
новогоднем приказе Гитлер благодарил своих солдат "за создание невиданной
в истории мира блокады" и уверял, что скоро Ленинград "как спелое
яблоко, упадет к нашим ногам".Враг рассчитывал, что голодающие, мерзнущие
люди вцепятся друг другу горло из-за куска хлеба, возненавидят друг друга,
перестанут работать. Зима в этот год пришла необычно рано. Уже в начале ноября
город завалило снегом. Не хватало сил расчищать сугробы.
|
***
Валерий
Шумилин
Помни
Взметает
ракеты космический век
В
тревожную звёздную степь.
Не
хлебом единым живёт человек,
А
всё-таки помни про хлеб!
Чтоб
ты от успехов в пути не ослеп,
Пекись
не о злачных местах
И
время цени, как блокадный тот хлеб,
Будь
твёрдым в делах и в мечтах.
И
в жизни должны мы
оставить
свой след
Во
имя свободы Земли,
Чтоб
зёрна давал нам
блокадный
тот хлеб,
Чтоб
всходы в душе проросли.
|
***
Семен
Гудзенко
Перед
атакой
Когда
на смерть идут,- поют,
а
перед этим можно плакать.
Ведь
самый страшный час в бою -
час
ожидания атаки.
Снег
минами изрыт вокруг
и
почернел от пыли минной.
Разрыв
— и умирает друг.
И,
значит, смерть проходит мимо.
Сейчас
настанет мой черед,
За
мной одним идет охота.
Ракеты
просит небосвод
и
вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв — и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь чужую.
|
|
***
Валерий Шумилин
Блокадное чудо
О,
Господи, прерви безумства гонку!
Как
озверел в блокаду стан врагов:
Немецкий
«ас» преследует девчонку,
Летит
вблизи от невских берегов.
Бежать
нет сил, сковала ноги стужа,
Вот-вот
фашист ей сверху смерть пришлёт.
И
самолёт над беззащитной кружит,
Того
гляди, свинцом насквозь прошьёт.
—
Стреляй же, гад! — врага девчонка просит, -
Я
не страшусь, поскольку в сердце Бог.
Но
пуль не слышно — немец бомбу бросил.
Не
взорвалась, легла у самых ног.
И,
сделав круг, фашистский «ястреб» в небо
Рванулся
и в мгновение исчез.
Но
нет, не бомба, а буханка хлеба
Лежит
в снегу, упавшая с небес.
Мать,
встретив дочь, прийти в себя не может:
—
Подумай-ка! Господь услышал нас!
То
не фашист был, а посланник Божий.
Немецкий
лётчик нас от смерти спас.
Стоит
ли былое ворошить?
Стоит
ли былое ворошить?
Без
него гораздо проще жить.
Как
поётся: «Было и прошло!»,
Отболев,
от сердца отлегло.
Ну,
была блокада, ну, война…
Но
иные нынче времена.
Мы
другими мерками живём.
Холодильник
пуст. Но хлеб жуём.
А
блокада — голод, холод, мрак…
Это
так и всё-таки не так!
…Рухнул
человек в сугроб в пути —
Выдохся…
До дома не дойти.
Жжёт
мороз, да только встать нет сил.
Шепчет
сердце: «Господи, спаси! Не оставь!»
Пронзил
внезапно свет:
Бога
принял в сердце человек.
И
откуда сила вдруг взялась?
Встал,
пошёл — крепка Господня власть.
«Господи!»
— мольба плыла вокруг —
К
людям возвратилась вера вдруг.
И
сердец в неравной битве той
Трепетно
коснулся Дух Святой.
В
самый лютый, яростный мороз
Воскрешал
из мёртвых нас Христос.
|
***
Ольга Берггольц
Мой
друг пришел с Синявинских болот
на
краткий отдых, сразу после схватки,
еще
не смыв с лица горячий пот,
не
счистив грязь с пробитой плащ-палатки.
Пока
в передней, тихий и усталый,
он
плащ снимал и складывал пилотку,-
я,
вместо "здравствуй", крикнула: - Полтава!
-
А мы,- сказал он,- заняли высотку...
В
его глазах такой хороший свет
зажегся
вдруг, что стало ясно мне:
нет
ни больших, ни маленьких побед,
а
есть одна победа на войне.
Одна
победа, как одна любовь,
Где
б ни лилась родная наша кровь,
она
повсюду льется за Россию
И
есть один - один военный труд,
вседневный,
тяжкий, страшный, невоспетый, но в честь него
Москва
дает салют
и,
затемненная, исходит светом.
И
каждый вечер, слушая приказ
иль
торжество пророчащую сводку,
я
радуюсь, товарищи, за вас,
еще
не перечисленных сейчас,
занявших
безымянную высотку.
|
|
 ***
А. Молчанов
Я не был на фронте, но знаю…
Я не был на фронте, но знаю
Как пули над ухом свистят,
Когда диверсанты стреляют
В следящих за ними ребят,
Как пули рвут детское тело
И кровь алым гейзером бьёт...
Забыть бы всё это хотелось,
Да ноющий шрам не даёт.
Я не был на фронте, но знаю
Сгоревшей взрывчатки угар.
Мы с Юркой бежали к трамваю,
Вдруг свист и слепящий удар...
|
Оглохший, в дымящейся куртке,
Разбивший лицо о панель,
Я всё же был жив, а от Юрки
Остался лишь только портфель
Я не был на фронте, но знаю
Тяжелый грунт братских могил.
Он, павших друзей накрывая,
И наши сердца придавил.
Как стонет земля ледяная,
Когда аммонала заряд
могилы готовит, я знаю,
Мы
знаем с тобой, Ленинград.
|
Ведущий
Одна
из выживших жительниц города вспоминала: «Смерть хозяйничает в городе. Люди
умирают и умирают. Сегодня, когда я проходила по улице, передо мной шел
человек. Он еле передвигал ноги. Обгоняя его, я невольно обратила внимание на
жутко синее лицо. Подумала про себя: наверное, скоро умрет. Тут действительно
можно было сказать, что на лице человека лежала печать смерти. Через несколько
шагов я обернулась, остановилась, следила за ним. Он опустился на тумбу, глаза
закатились, потом он медленно стал сползать на землю. Когда я подошла к нему,
он был уже мертв. Люди от голода на столько ослабели, что не сопротивляются
смерти. Умирают так, как будто засыпают. А окружающие полуживые люди не
обращают на них никакого внимания. Смерть стала явлением, наблюдаемым на каждом
шагу. Когда утром выходишь из дому, натыкаешься на трупы, лежащие в подворотне,
на улице. Трупы долго лежат, так как некому их убирать".
…Слава и тебе, великий город,
Сливший воедино фронт и тыл.
В небывалых трудностях который
Выстоял.
Сражался. Победил.
|
 *
* *
Анна Ахматова
Песня о Ладоге
Сквозь шторм и бури, через все преграды
Ты, песнь о Ладоге, лети!
Дорога здесь пробита сквозь блокаду,
Родней дороги не найти!
Эх, Ладога, родная Ладога!
Метели, штормы, грозная волна…
Недаром Ладога родная
Дорогой жизни названа.
Пусть ветер Ладоги поведает народу,
Как летом баржу за баржой
Грузили мы и в шторм и в непогоду,
Забыв про отдых и покой.
Зимой машины мчались вереницей,
И лед на Ладоге трещал, —
Возили хлеб для северной столицы,
И радостно нас Ленинград встречал.
И знаем мы, кровавая блокада
Исчезнет скоро, словно тень:
Растут и крепнут силы Ленинграда,
Растут и крепнут каждый день!
Когда пройдут года войны суровой,
Залечит раны город мой,
|
Народ
вздохнет и песню с силой новой
Споет
о Ладоге родной.
Эх,
Ладога, родная Ладога,
Метели,
штормы, грозная волна…
Недаром
Ладога родная
Дорогой
жизни названа.
Я
не страшусь, поскольку в сердце Бог.
Но
пуль не слышно — немец бомбу бросил.
Не
взорвалась, легла у самых ног.
И,
сделав круг, фашистский «ястреб» в небо
Рванулся
и в мгновение исчез.
Но
нет, не бомба, а буханка хлеба
Лежит
в снегу, упавшая с небес.
Мать,
встретив дочь, прийти в себя не может:
—
Подумай-ка! Господь услышал нас!
То
не фашист был, а посланник Божий.
Немецкий
лётчик нас от смерти спас.
Стоит
ли былое ворошить?
Стоит
ли былое ворошить?
Без
него гораздо проще жить.
Как
поётся: «Было и прошло!»,
|
Ведущий
Таня
Савичева, имя которой знает весь мир, тоже жила в Ленинграде. В самые жестокие
дни блокады она вела дневник, каждая страничка которого до сих пор обжигает
сердца людей. Дыша на окоченевшие пальцы, Таня писала: "Женя умерла 28
декабря. 12.30 часов утра 1941 г. Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 г…
Лека умер 17 марта в 5 часов утра 1942 г. Дядя Ваня умер 13 апреля в 2 часа
ночи 1942 г. Дядя Леша умер 10 мая в 4 часа утра 1942 г… Мама умерла 13 мая в
7.30 утра 1942 г… Савичевы умерли… Умерли все, осталась одна Таня…"
От многочисленной семьи Савичевых никого
не осталось – все умерли от голода.
|
 ***
Джамал
…Машинально Таня полистала
Свой немногословный дневничок.
Всё семейство Савичевых встало
Перед нею вновь наперечёт.
И она, буквально по два слова
Пишет как на крайней полосе:
Савичевы умерли
И снова: умерли
И добавляет: ВСЕ.
За окном – весеннее блистанье
И она сиротски занесла
В свой дневник: осталась
Одна Таня
Даже не поставила числа
Это– всем живущим в назиданье,
Чтобы каждый в суть явлений вник,–
Время Возвышает Образ Тани
И её доподлинный дневник
Над любыми в мире дневниками
Он выходит, как звезда, с руки.
И гласят о жизненном накале
Сорок две святые его строки…
Это смертный приговор убийцам
В тишине Нюрнбергского суда
Это – боль, которая клубится,
Это – сердце, что летит сюда…
Время удлиняет расстоянье
***
Ольга
Берггольц
Пусть голосуют дети
Я в госпитале мальчика видала.
При нем снаряд убил сестру и мать.
Ему ж по локоть руки оторвало.
А мальчику в то время было пять.
Он музыке учился, он старался.
Любил ловить зеленый круглый мяч…
И вот лежал – и застонать боялся.
Он знал уже: в бою постыден плач.
Лежал тихонько на солдатской койке,
обрубки рук вдоль тела протянув…
Одетская немыслимая стойкость!
Проклятье разжигающим войну!
Проклятье тем, кто там за океаном,
За бомбовозом гонит бомбовоз,
и ждет невыплаканных детских слез,
|
Между всеми нами и тобой
Встань над миром, Савичева Таня,
Со своей немыслимой судьбой.
Пусть из поколенья в поколенье
Эстафетно
Шествует она,
Пусть живет, не ведая старенья
И гласит про наши времена!
Борис Костров
Пусть враг коварен -
Это не беда.
Преград не знает русская пехота.
Блестят штыки,
Грохочут поезда,
К победе рвутся вымпелы Балтфлота
А в небе,
Сделав круг и высоту
Набрав, вступают в бой орлы.
И сразу
Мы слышим сердца учащенный стук,
Но действуем — спокойно, по приказу.
Мы знаем все,
Что нет таких врагов,
Чтоб волю русских преклонить и скомкать.
Мы — это мы.
Да будет наша кровь
Такой же чистой и в сердцах потомков
и детям мира вновь готовит раны.
О, сколько их, безногих и безруких!
Как гулко в черствую кору земли,
не походя на все земные звуки,
стучат коротенькие костыли.
И я хочу, чтоб, не простив обиды,
Везде, где люди защищают мир,
являлись маленькие инвалиды,
как равные с храбрейшими людьми.
Пусть ветеран, которому от роду
двенадцать лет, когда замрут вокруг,
за прочный мир, за счастие народов,
подымет вверх обрубки детских рук.
Пусть уличит истерзанное детство
тех, кто войну готовит, - навсегда,
чтоб некуда им больше было деться
от нашего грядущего суда.
|
Ведущий
В
январе 1942 года Красная армия предприняла первую попытку прорыва блокады.
Войска двух фронтов в районе Ладожского озера разделяло всего 12 км. Однако
немцы сумели создать здесь непроходимую оборону, а силы Красной армии были еще
очень ограничены. Советские войска понесли огромные потери, но так и не сумели
продвинуться вперед.
Ведущий
Основные
бои велись на так называемом "Невском пятачке" – узкой полосе земли
шириной 300-500 метров и длиной около 1 км на левом берегу Невы. Весь пятачок
простреливался врагом, и советские войска несли тяжелые потери. Всего за
1941-1943 гг. на "Невском пятачке" погибло более 300 тысяч советских
солдат.
|
***
Михаил Дудин
Последний раз
В последний раз во сне тревожном,
Перекосив от боли рот,
Я прокричу неосторожно
Свое последнее: "Вперед!
И ты запомни: я не умер,
Я в бой ушел в последний раз.
В солдатском сердце замер зуммер,
И с миром связь оборвалась.
* * *
Николай Тихонов
Ленинград
Петровой волей сотворен
И светом ленинским означен -
В труды по горло погружен,
Он жил — и жить не мог иначе.
Он сердцем помнил: береги
Вот эти мирные границы,-
Не раз, как волны, шли враги,
Чтоб о гранит его разбиться.
Исчезнуть пенным вихрем брызг,
Бесследно кануть в бездне черной
А он стоял, большой, как жизнь,
Ни с кем не схожий, не повторный!
И подфашистских пушек вой
Таким, каким его мы знаем,
Он принял бой, как часовой,
Чей пост вовеки несменяем!
|
 
|
|
***
Михаил Исаковский
Русской женщине
…Да разве об этом расскажешь
В какие ты годы жила!
Какая безмерная тяжесть
На женские плечи легла!…
В то утро простился с тобою
Твой муж, или брат, или сын,
И ты со своею судьбою
Осталась один на один.
Один на один со слезами,
С несжатыми в поле хлебами
Ты встретила эту войну.
И все — без конца и без счета -
Печали, труды и заботы
Пришлись на тебя на одну.
Одной тебе — волей-неволей -
А надо повсюду поспеть;
Одна ты и дома и в поле,
Одной тебе плакать и петь.
А тучи свисают все ниже,
А громы грохочут все ближе,
Все чаще недобрая весть.
И ты перед всею страною,
И ты перед всею войною
Сказалась — какая ты есть.
Ты шла, затаив свое горе
* * *
Борис Костров
Пусть враг коварен - Это не беда.
Преград не знает русская пехота.
Блестят штыки,
Грохочут поезда,
К победе рвутся вымпелы Балтфлота
А в небе,
Сделав круг и высоту
Набрав, вступают в бой орлы.
|
Суровым путем трудовым
Весь фронт, что от моря до моря,
Кормила ты хлебом своим.
В холодные зимы, в метели,
У той у далекой черты
Солдат согревали шинели
Что сшила заботливо ты.
Бросалися в грохоте, в дыме
Советские воины в бой,
И рушились вражьи твердыни
От бомб, начиненных тобой.
За все ты бралася без страха.
И, как в поговорке какой,
Была ты и пряхой и ткахой,
Умела — иглой и пилой.
Рубила, возила, копала -
Да разве всего перечтешь?
А в письмах на фронт уверяла,
Что будто б отлично живешь.
Бойцы твои письма читали,
И там, на переднем краю,
Они хорошо понимали
Святую неправду твою.
И воин, идущий на битву
И встретить готовый ее,
Как клятву, шептал, как молитву,
Далекое имя твое…
И сразу
Мы слышим сердца учащенный стук,
Но действуем — спокойно,
По приказу.
Мы знаем все,
Что нет таких врагов,
Чтоб волю русских преклонить и скомкать.
Мы — это мы.
Да будет наша кровь
Такой же чистой и в сердцах потомков
|
|
***
Анна Ахматова
Первый дальнобойный в Ленинграде
И в пестрой суете людской
Все изменилось вдруг.
Но это был не городской,
Да и не сельский звук.
На грома дальнего раскат
Он, правда, был похож, как брат,
Но в громе влажность есть
Высоких свежих облаков
И вожделение лугов -
Веселых ливней весть.
А этот был, как пекло, сух,
И не хотел смятенный слух
Поверить - по тому
Как расширялся он и рос,
Как равнодушно гибель нес
Ребенку моему
и, кажется, это тоже относится к Ленинграду:
Победа у наших стоит дверей...
Как гостью желанную встретим?
Пусть женщины выше поднимут детей,
Спасенных от тысячи тысяч смертей,—
Так мы долгожданной ответим.
|
***
Дмитрий
Кедрин
Родина
Весь
край этот, милый навеки,
В
стволах белокорых берез,
И
эти студеные реки,
У
плеса которых ты рос,
И
темная роща, где свищут
Всю
ночь напролет соловьи,
И
липы на старом кладбище,
Где
предки уснули твои,
И
синий ласкающий воздух,
И
крепкий загар на щеках,
И
деды в андреевских звездах,
В
высоких седых париках,
И
рожь на нолях непочатых,
И
эта хлеб-соль средь стола,
И
псковских соборов стрельчатых
Причудливые
купола,
И
фрески Андрея Рублева
На
темной церковной стене,
И
звонкое русское слово,
И
в чарочке пенник на дне,
И
своды лабазов просторных,
Где
в сене — раздолье мышам,
И
эта — на ларчиках черных -
Кудрявая
вязь палешан,
И
дети, что мчатся, глазея,
По
следу солдатских колонн,
И
в старом полтавском музее
Полотнища
шведских знамен,
И
сапки, чтоб вихрем летели!
И
волка опасливый шаг,
И
серьги вчерашней метели
У
зябких осинок в ушах,
И
ливни — такие косые,
Что
в поле не видно ни зги,-
Запомни:
Всё
это — Россия
Которую
топчут враги.
|
Ведущий
Единственным
путем сообщения с блокадным Ленинградом стало Ладожское озеро. "Дорога
жизни" – так называлась ледовая дорога через Ладогу зимой 1941-1942 гг.,
после того как лед достигал достаточной толщины, по нему начинали перевозить
грузы в блокадный Ленинград, эвакуировали людей. Дорога жизни, фактически, была
единственным средством сообщения Ленинграда с Большой землей.
Ведущий:
Летом
по Ладожскому озеру на паромах подвозили продовольствие и вывозили в тыл детей
и раненых. Одна из жительниц блокадного Ленинграда вспоминала, как они
провожали один из таких паромов, заполненных детьми.
«…Паром
отплыл, на берегу стояли матери, чьи дети находились на пароме. Тут откуда не
возьмись немецкие летчики. Они знали, что на пароме дети. Они знали, что делали….
…а
по воде плыли белые панамки…»
|
***
Александр Межиров
Ладожский лед
Страшный путь!
На тридцатой,последней версте
Ничего не сулит хорошего...
Под моими ногами
устало хрустеть
Ледяное
ломкое
крошево.
Страшный путь!
Ты в блокаду меня ведешь,
Только небо с тобой,
над тобой
высоко.
И нет на тебе
никаких одежд:
Гол
как
сокол.
Страшный путь!
Ты на пятой своей версте
Потерял для меня конец,
И ветер устал
над тобой свистеть,
И устал грохотать свинец...
|
Почему
не проходит над Ладогой
мост?!
Нам подошвы невмочь
ото
льда отрывать.
Сумасшедшие
мысли буравят мозг:
Почему
на льду
не
растет трава?!
Самый
страшный путь
из
моих путей!
На
двадцатой версте
как
я мог идти!
Шли
навстречу из города
Сотни
детей... Сотни детей!
Замерзали
в пути...
Одинокие
дети
на
взорванном льду, -
Эту
теплую смерть распознать
не
могли они сами, -
И
смотрели на падающую звезду
Непонимающими
глазами.
Мне
в атаках не надобно
слова
"вперед"
Под
каким бы нам,
ни
бывать огнем -
У
меня в зрачках
черный
ладожский лед
Ленинградские
дети лежат на нем.
|
|
 
|
***
В.
Чазова
Ладожский
курган
Над
Ладожским курганом стынет иней,
Над
Ладожским курганом тишина.
Искрится
снег голубовато-синий,
И
что-то шепчет старая сосна.
Молчит
курган, торжественно-спокоен,
Молчит
курган, закованный в гранит.
Склоняются
знамена, как от боли,
Колышет
ветер цепи возле плит.
И
обелиск величественно-строгий
Напоминает
нынче всем живым
О
той суровой Ладожской дороге,
Которую
мы в памяти храним!
*
* *
Борис
Лихарев
Ленинский
броневик
Есть
легенда, что в ночь блокадную
К
фронту,
К
Пулкову напрямик,
Там,
где стыли дороги рокадные,
Прогремел
Ильича броневик.
Словно
свитки багрового пламени,
Кумача
развевались концы.
«Ленин
жив!» —
Прочитали
на знамени
На
развернутом стяге бойцы.
Это
было всего на мгновение
До
начала грозы боевой,
До
сигнальных ракет к наступлению,
Озаривших
снега над Невой.
И
когда под раскатами гулкими
Шли
мы в битву,
То
нам,
Хоть
на миг,
Возле
Марьина, Ропши и Пулкова — Всюду виделся тот броневик
|
|
|
***
Ольга Берггольц
29 января 1942
Отчаяния мало. Скорби мало.
О, поскорей отбыть проклятый срок!
А ты своей любовью небывалой
меня на жизнь и мужество обрек.
Зачем, зачем?
Мне даже не баюкать,
не пеленать ребенка твоего.
Мне на земле всего желанней мука
и немота понятнее всего.
Ничьих забот, ничьей любви не надо.
Теперь одно всего нужнее мне:
над братскою могилой Ленинграда
в молчании стоять, оцепенев.
И разве для меня победы будут?
В чем утешение себе найду?!
Пускай меня оставят и забудут.
Я буду жить одна — везде и всюду
в твоем последнем пасмурном бреду…
Но ты хотел, чтоб я живых любила.
Но ты хотел, чтоб я жила. Жила
всей человеческой и женской силой.
Чтоб всю ее истратила дотла.
На песни. На пустячные желанья.
На страсть и ревность — пусть придет другой.
На радость. На тягчайшие страданья
с единственною русскою землей.
Ну что ж, пусть будет так…
|
|
****
Эдуард Асадов
Ленинграду
Не ленинградец я по рожденью.
И все же я вправе сказать вполне,
Что я — ленинградец по дымным сраженьям,
По первым окопным стихотвореньям,
По холоду, голоду, по лишеньям,
Короче: по юности, по войне!
В Синявинских топях, в боях подоМгою,
Где снег был то в пепле, то в бурой крови,
Мы с городом жили одной судьбою,
Словно как родственники, свои.
Было нам всяко: и горько, и сложно.
Мы знали, можно, на кочках скользя,
Сгинуть в болоте, замерзнуть можно,
Свалиться под пулей, отчаяться можно,
Можно и то, и другое можно,
И лишь Ленинграда отдать нельзя!
И я его спас, навсегда, навечно:
Невка, Васильевский, Зимний дворец…
Впрочем, не я, не один, конечно.-
Его заслонил миллион сердец!
И если бы чудом вдруг разделить
На всех бойцов и на всех командиров
Дома и проулки, то, может быть,
Выйдет, что я сумел защитить
И вспыхнет вдруг ракеты свет.
А коля, в этом тихом поле,
Лежит, не встанет никогда…
Лишь горький ветер, нам порою,
Напомнит страшные года.
Сегодня мало кто заплачет
Придя к могилам той войны,
Но это все-таки не значит
Что позабыли колю мы.
Мы помним, помним это горе.
Осталась в памяти война,
И русское, родное, поле
Приносит ветром имена.
|
Дом. Пусть не дом, пусть одну квартиру
Товарищ мой, друг ленинградский мой,
Как знать, но, быть может, твоя квартира
Как раз вот и есть та, спасенная мной
От смерти для самого мирного мира!
А значит, я и зимой и летом
В проулке твоем, что шумит листвой,
На улице каждой, в городе этом
Не гость, не турист, а навеки свой.
И, всякий раз сюда приезжая,
Шагнув в толкотню, в городскую зарю,
Я, сердца взволнованный стук унимая,
С горячей нежностью говорю:
— Здравствуй, по-вешнему строг и молод,
Крылья раскинувший над Невой,
Город-красавец, город-герой,
Неповторимый город!
Здравствуйте, врезанные в рассвет
Проспекты, дворцы и мосты висячие,
Здравствуй, память далеких лет,
Здравствуй, юность моя горячая!
Здравствуйте, в парках ночных соловьи
И все, с чем так радостно мне встречаться.
Здравствуйте, дорогие мои,
На всю мою жизнь дорогие мои,
Милые ленинградцы!
|
Ведущий
В
январе 1943 г. Красная армия прорвала блокаду Ленинграда. Советские войска
преодолели 12 км .вдоль Ладожского озера. Однако дальнейшие попытки расширить
коридор закончились провалом. На освобожденной территории была сразу же
сооружена железная и шоссейная дороги. К моменту прорыва блокады в городе
оставалось не более 800 тысяч человек гражданского населения.
|
***
Елена Вечтомова
БЛОКАДА ПРОРВАНА!
Друг, товарищ, там, за Ленинградом,
Ты мой голос слышал, за кольцом,
Дай мне руку! Прорвана блокада.
Сердце к сердцу – посмотри в лицо.
Кровь друзей взывавшая к отмщенью,
На полотнах полковых знамен.
На века убийцам нет прощенья.
Прорвана блокада. Мы идем!
Мы сегодня снова наступаем,
Никогда не повернем назад…
Мой малыш-сынишка – спит, не зная,
Как сегодня счастлив Ленинград.
|
|
|
Ведущий
Страшным был итог блокады. За 900 дней погибло 800 тысяч
человек. Это им посвящены печальные и торжественные слова, начертанные на
мемориальной стене Пискаревского кладбища: "Их имен благородных мы здесь
перечислить не можем, так их много под вечной охраной гранита. Но знай
внимающий этим камням, никто не забыт и ничто не забыто".
|
|
***
 Борис Пастернак
Победитель
Вы помните еще ту сухость в горле,
Когда, бряцая голой силой зла,
Навстречу нам горланили и перли
И осень шагом испытаний шла?
Но правота была такой оградой,
Которой уступал любой доспех
Все воплотила участь Ленинграда.
Стеной стоял он на глазах у всех.
И вот пришло заветное мгновенье:
B Он разорвал осадное кольцо.
И целый мир, столпившись в отдаленьи,
восторге смотрит на его лицо.
Как он велик! Какой бессмертный жребий!
Как входит в цепь легенд его звено!
Все, что возможно на земле и небе,
Им вынесено и совершено.
|
|
Ведущий
Тем, кто родился после войны, многого уже не понять и того, что пережило
военное поколение - не пережить. Можно только слушать рассказы тех, кто выжил,
и постараться осознать, попытаться почувствовать, что они пережили, и сохранить
это в памяти... И отдать дань вечного уважения и вечной благодарности.
Те,
кто пережил блокаду, были обычными людьми. Они сумели совершить невозможное -
пережить ледяной ад. И не только пережить, но и остаться людьми. Они уходят, и
вместе с ними уходит история. От нас зависит, чтобы она не ушла навсегда.
|
***
Анна Ахматова
Победа
Славно начато славное дело
В грозном грохоте, в снежной пыли,
Где томится пречистое тело
Оскверненной врагами земли.
К нам оттуда родные березы
Тянут ветки и ждут и зовут,
 И
могучие деды-морозы
С нами сомкнутым строем идут.
Вспыхнул над молом первый маяк,
Других маяков предтеча,-
Заплакал и шапку снял моряк,
Что плавал в набитых смертью морях
Вдоль смерти и смерти навстречу.
Победа у наших стоит дверей…
Как гостью желанную встретим?
Пусть женщины выше поднимут детей,
Спасенных от тысячи тысяч смертей,-
Так мы долгожданной ответим.
|
|
Ведущий
9
мая, в День Победы, ленинградцы придут на Пискаревское кладбище. Семьями и в
одиночку, старые и молодые. Они положат на холмы братских могил цветы. А
некоторые - конфеты, папиросы, хлеб. Маленький кусочек хлеба, в котором так
нуждался каждый из похороненных там.
Ведущий
9
мая 1945 г. – День Великой Победы. Но мы всегда будем помнить тех, кто погиб за
то, чтобы мы с вами жили. Они живы, пока мы о них помним.
Смертен
подвиг ленинградцев в грозную пору великой отечественной войны. Ни
жестокие бомбардировки с воздуха, ни артиллерийский обстрел, ни постоянная
угроза смерти не сломили железной воли и патриотического духа ленинградцев.
Девятисотдневная защита осажденного города - это легендарная повесть мужества и
геройства, которая вызвала удивление и восхищение современников и навсегда
останется в памяти грядущих поколений. Ленинградцы до конца остались верными
родине. Город-герой - вот имя, которое благодарно присвоил Ленинграду советский
народ.
Литература
1.
Анна Ахматова «Мужество», «Песня о Ладоге», «Первый дальнобойный в Ленинграде»,
«Победа»
2.
Эдуард Асадов «Письмо с фронта», «Ленинграду»
3.
Ольга Берггольц «В госпитале», «К сердцу Родины руку тянет», «Я говорю…»,
«Блокадная ласточка», «Мой друг пришел с Синявинских болот» , «Пусть голосуют
дети», «29 января 1942»
4.
Елена Вечтомова «Блокада прорвана!»
5.
Виктор Гусев «Мать и сын»
6.
Семен Гудзенко «Перед атакой»
|
7. Джамал
«Машинально Таня полистала»
8. Михаил
Дудин «Последний раз»
|
9.
Михаил Исаковский «Русской женщине»
10.
Дмитрий Кедрин «Родина»
11.
Борис Костров «Пусть враг коварен..»
12.
Владимир Лифшиц «Баллада о черством куске»
13.
Александр Межиров «Ладожский лед»
14.
Борис Лихарев «Ленинский броневик»
|
15.
Борис Лихарев «Ленинский броневик»
16.
А. Молчанов «Я не был на фронте, но знаю…»
17. Булат Окуджава «До свидания, мальчики»
18.
Борис Пастернак Победитель
19.
Иосиф Уткин «Если я не вернусь, дорогая
|
20 В. Чазова «Ладожский курган»
21. Валерий Шумилин «Блокадное чудо», «Помни»
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.