РЕФЕРАТ "Своеобразие поэзии Иосифа Бродского"

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА ИМЕНИ А.И. КРУШАНОВА С. МИХАЙЛОВКА МИХАЙЛОВСКОГО МУНИЦИПАЛЬНОГО РАЙОНА ПРИМОРСКОГО КРАЯ

РЕФЕРАТ

Своеобразие поэзии Иосифа Бродского

     Выполнила: Мустафина О.П.

     учитель русского языка и литературы.

Михайловка

2014 год

Содержание

Введение

Итоговый характер поэзии И. Бродского……………………………………………………...3

1. Поэзия Иосифа Бродского – «колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения»…………………………………………………………………………4

2. Особенности поэтического дарования И. Бродского. «Вот я стою в распахнутом пальто, и мир течет в глаза сквозь решето непониманья»…………………………..11

3. Характер лирического героя И. Бродского…………………………………………...14

4. Современники, исследователи творчества И. Бродского о его поэтическом даре...18

Заключение……………………………………………………………………………………...22

Библиография…………………………………………………………………………………...25

Приложение……………………………………………………………………………………. 26

Введение

Итоговый характер поэзии И. Бродского

                                                                                 Всё, что я творил, я творил не ради славы 

                                                                                 в эпоху кино и радио, но ради речи родной,

                                                                                 словесности.

                                                                                                                               Иосиф Бродский

 Иосиф Бродский - один из более значительных русских поэтов второй половины XX столетия. Его творчество можно назвать итоговым, сводящим воедино важнейшие тенденции искусства поэтического слова. Цельный итоговый характер поэзии Бродского отчётливо виден в трёх аспектах.

 Во-первых, стихи и поэмы Иосифа Бродского насыщенны традициями русской и мировой классики. В любом стихотворении поэта можно обнаружить, как эхо, голоса поэтов - предшественников, опору на лучшее, что было ими создано.

 Во-вторых, всё творчество поэта неразрывно связано со своей эпохой. В конце XX столетия подводятся итоги мировых войн, политических и научно-технических революций, и в поэзии Иосифа Бродского, как в зеркале, отражаются настроения и чувства, владеющие людьми, живущими в это непростое время, их сомнения, разочарования, трагическое мировоззрение.

 В-третьих, Иосиф Бродский как поэт-мыслитель тяготеет в своем творчестве к итоговым, конечным вопросам бытия, к так называемым метафизическим, философским темам. Основные темы поэзии Бродского, образующие своего рода сквозные линии его творчества в целом, - это поиски смысла жизни, его духовного наполнения; соотношение жизни и смерти, вечного, бессмертного и преходящего, настоящего, Бога и человека, живой и неживой природы; вопросы культуры, места искусства (и поэзии, в частности) в жизни общества.

 Именно цельность творчества Иосифа Бродского привлекла моё внимание и подвигла к исследованию произведений и его мироощущения. Я считаю, что цельность творчества   зависит от его видения мира поэтом, особенностей поэтического дарования и, в частности, от особенностей характера лирического героя его художественных произведений.

 Определив тему экзаменационного реферата как «Итоговый характер поэзии Иосифа Бродского», я сформулировала его основную цель: Привлечь внимание моих сверстников к творчеству яркого, самобытного поэта конца ХХ века.

 Соответственно заданной теме и сформулированной цели, мною были поставлены следующие задачи исследовательской работы:

- изучить жизненный и творческий путь поэта второй половины XX столетия Иосифа   Бродского в контексте заданной темы;

- выявить особенности его поэтического дарования ;

- анализируя стихотворения поэта, определить особенности характера лирического героя;

- проанализировать самые яркие поэтические произведения поэта;

- сопоставляя различные высказывания современников и исследователей творчества поэта, обосновать итоговый цельный характер поэзии Иосифа Бродского.

 Выбранная тема актуальна, потому что поэт жил и творил в очень интересное, хотя и драматичное время (вторая половина XX столетия). Драматизм эпохи определил основные особенности его поэтической манеры. В творчестве Иосифа Бродского нашли отражение традиции русского поэтического творчества предшествующих эпох. Его поэзия подвела итог развитию поэтической мысли XIX и XX столетий и определила тенденции развития поэтического творчества будущих мастеров слова. Невозможно знать настоящего и будущего, не зная прошлого. Именно поэтому мне показалось интересным исследовать творчество Иосифа Бродского.

 Я убеждена, что цельность и итоговый характер поэзии любого мастера слова прежде всего зависит от цельности его личности, вот почему свою работу я начну с исследования жизненного и творческого пути Иосифа Бродского.

1. Поэзия Иосифа Бродского - «колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения ».

 Иосиф Александрович Бродский - единственный ребенок в семье ленинградских интеллигентов. Родился Иосиф Бродский 24 мая 1940 года в городе Ленинграде. Отец его,

Александр Иванович Бродский (1903 - 1984), был фотографом - профессионалом. Во время Великой Отечественной войны он служил военным корреспондентом на Ленинградском фронте. После войны служил на флоте, дослужившись до звания капитана 3-го ранга. Мать, Мария Моисеевна Вольперт (1905 - 1983), во время войны в качестве переводчика помогала получать информацию от военнопленных, после войны работала бухгалтером. О своём детстве Иосиф Бродский вспоминал неохотно: «Русские не придают детству большого значения. Я, по крайней мере, не придаю. Обычное детство. Я не думаю, что детские впечатления играют важную роль в дальнейшем развитии».[1]

 Уже в отрочестве проявилась его самостоятельность, решительность, твёрдость характера. В 1955 году, не доучившись в школе (ушёл из 8 класса школы №196 на Моховой), поступил работать на военный завод фрезеровщиком, выбрав для себя самообразование, главным образом «многочтение» (как любил выражаться сам поэт). « Начиналось это как накопление знаний, но превратилось в самое важное занятие, ради которого можно пожертвовать всем. Книги стали первой и единственной реальностью»[2]. О своей избе - читальне, отгороженной шкафами в родительской комнате, Иосиф Бродский писал: «... эти десять квадратных метров принадлежали мне, и то были лучшие десять метров, которые я когда-либо знал. Если пространство обладает собственным разумом и способно выказывать предпочтение, то возможно, что хотя бы один из тех десяти метров тоже может вспоминать обо мне с нежностью. Тем более теперь, под чужими ногами».[3]

 Пожелав стать хирургом. Иосиф Бродский позже стал работать помощником прозектора в морге госпиталя тюрьмы «Кресты».

«... в шестнадцать лет я хотел стать хирургом, начал работать помощником прозектора в морге, целый месяц ходил в морг анатомировать трупы»[4].

 В 1956 году впервые попытался рифмовать. Первая публикация вышла в 1957 году, стихи были незамысловатые:

Прощай, позабудь и не обессудь.

А письма сожги, как мост.

Да будет мужественным твой путь,

Да будет он прям и прост...

 Иосиф Бродский пережил в юности сильное влияние творчества Лермонтова и Державина.

 Он часто менял места и виды работы: фрезеровщик, техник-геофизик, санитар, кочегар, фотограф, переводчик и т.д.- пытаясь найти такой заработок, который оставлял бы больше времени на чтение и сочинительство. Во время геологической поездки в Якутск в 1959 году он приобрёл в книжном магазине том стихотворений Е.А.Баратынского, прочитав который, окончательно укрепился в желании стать поэтом: « Читать мне было нечего, и когда я нашел эту книжку и прочёл её, тут-то я всё понял: чем надо заниматься. По крайне мере, я очень завёлся, так что Евгений Абрамыч как бы во всём виноват»[5].

Иосиф Бродский всегда охотно читал наизусть большие отрывки из элегий Е.Баратынского «Осень», «Запустение», «Дядьке - итальянцу». Вторым, после Баратынского, его любимым стихотворцем был другой поэт пушкинской плеяды - Пётр Вяземский.

 В конце 50-х начале 60-х годов Иосиф Бродский стал интенсивно изучать английский и польский языки. Он посещал лекции на филологическом факультете ЛГУ, изучал историю литературы, начал переводить и непрерывно писал свои оригинальные стихи, не пытаясь угодить социальному заказу, напрочь отвергая всякую банальность, но при этом непрерывно искал новые темы, свежие интонации и звуки, неожиданную рифму, сильные запоминающиеся образы.

 У Бродского было очень много разновозрастных друзей, им  он и читал свои новые «стишки, стишата», как любил выражаться поэт.

 Его стихи передавались из рук в руки в машинописных и переписанных от руки списках. В читающей среде быстро распространялись замечательные, ни на чьи не похожие, отличавшиеся ранней зрелостью, зоркостью, узнаваемой индивидуальностью и резкостью , исповедальностью, открытостью, лирической проницательностью, тончайшим мастерством огранки стихи и поэмы: «Рождественский романс», «Шествие», «Пилигримы», «Стихи под эпиграфом», «Одиночество», «Элегия», «Романс», «Гость», «Стансы городу» и др.

 На стихи Иосифа Бродского ленинградский бард Евгений Клячкин написал

музыку, так были созданы замечательные песни. Позднее много песен на стихи Иосифа Бродского создал и московский бард Александр Мирзаян.

 Несмотря на отсутствие весомых публикаций, у Иосифа Бродского была скандальная для того времени широчайшая известность лучшего и самого известного поэта самиздата. Сам поэт вспоминал: «...самиздат - весьма условное понятие. Если под самиздатом вы подразумеваете передачу рукописей из рук в руки и систематическое перепечатывание, то должен сказать, что мои стихи начали распространяться ещё до того, как появился сам самиздат. Кто-то, кому нравились мои стихи, просто переписывал их, давал кому-нибудь почитать, а кто-то ещё потом брал у него: Самиздат же появился всего пять или шесть лет назад ».

 Друг поэта Я. Гордин так охарактеризовал молодого Иосифа Бродского в те годы: «Определяющей чертой Иосифа в те времена была совершенная естественность, органичность поведения. Смею утверждать, что он был самым свободным человеком среди нас, - небольшого круга людей, связанных дружески и общественно, - людей далеко не рабской психологии. Ему был труден даже скромный бытовой конформизм. Он был - повторяю — естественен во всех своих проявлениях»[6].

 Приблизительно в 1963 году поэт впервые внимательно прочёл Библию. Это на него произвело, как он сам вспоминал, «самое сильное впечатление в жизни».

 В 1963 году обострились его отношения с властью в Ленинграде. Е.Евтушенко писал: «Несмотря на то, что Бродский не писал прямых политических стихов против советской власти, независимость формы и содержания его стихов плюс независимость личного поведения приводили в раздражение идеологических надзирателей».

 29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» за подписью А.Ионина, Я. Лернера, М. Медведева был опубликован пасквиль «Окололитературный трутень» на Бродского, где о нём и его ближайшем окружении было сказано: «...Несколько лет назад в окололитературных кругах Ленинграда появился молодой человек, именовавший себя стихотворцем ... Приятели звали его запросто - Осей. В иных местах его величали полным именем - Иосиф Бродский ... С чем же хотел прийти этот самоуверенный юнец в литературу? На его счету был десяток - другой стихотворений, переписанных в тоненькую тетрадку, и все эти стихотворения свидетельствовали о том, что мировоззрение их автора явно ущербно... Он подражал поэтам, проповедовавшим пессимизм и неверие в человека, его стихи представляют смесь из декадентщины, модернизма и самой обыкновенной тарабарщины. Жалко выглядели убогие подражательные попытки Бродского. Впрочем, что-либо самостоятельное сотворить он сам не мог: силёнок не хватило. Не хватило знаний, культуры. Да и какие могут быть знания у недоучки, не окончившего даже среднюю школу?»[7]

 В конце статьи содержался прямой призыв к органам оградить Ленинград и ленинградцев от опасного трутня: «Очевидно, надо перестать нянчиться с окололитературными тунеядцем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде. ... Не только Бродский, но и все, кто его окружает, идут по такому же, как и он, опасному пути... Пусть окололитературные бездельники вроде Иосифа Бродского получат самый резкий отпор. Пусть неповадно им будет мутить воду!»[8]

 Организованная травля разрасталась; оставаться в Ленинграде Бродскому было опасно; во избежание ареста друзья в декабре 1963 года увезли его в Москву.

2 января 1964 года Иосиф Бродский узнал об измене его невесты Марины Павловны Басмановой. Кстати сказать, родители молодых с обеих сторон резко отрицательно относились к их отношениям.

24 - летний Бродский чрезвычайно тяжело пережил двойной гадкий удар невесты и друга.

Вскоре его ждала другая беда: вечером 13 февраля 1964 года на улице Иосиф Бродский был неожиданно арестован.

 После первого закрытого судебного разбирательства поэт был помещён на три недели в «психушку», где подвергался издевательским экспериментам. В итоге он был признан психически здоровым и трудоспособным. Заточение доводило его до помешательства.

Второй, открытый суд, состоялся 13 марта 1964 года. Решение суда - высылка на 5 лет с обязательным привлечением к физическому труду.

Ссылку эту поэт отбывал в Коношском районе Архангельской области, в деревне

Норинской.

 Я. Гордин вспоминал: «Деревня находится в километрах тридцати от железной дороги, окружена болотистыми северными лесами. Иосиф делал там самую разную физическую работу. Когда мы с писателем Игорем Ефимовым приехали к нему в октябре шестьдесят четвёртого года, он был приставлен к зернохранилищу - лопатить зерно, чтоб не грелось. Относились к нему в деревне хорошо, совершенно не подозревая, что этот вежливый и спокойный тунеядец возьмёт их деревню с собой в историю мировой литературы»[9].

4 сентября 1965 года поселковая коношская газета «Призыв» опубликовала стихотворение Бродского «Осеннее»; гонорар ссыльного поэта составил два рубля с мелочью.

Осеннее

Скрип телег тем сильней,

Чем больше вокруг теней,

Сильней, чем дальше они

От колючей стерни.

Из колеи в колею

Дерут они глотку свою.

Тем громче, чем дальше луг,

Чем гуще листва вокруг.

Вершина голой ольхи

И жёлтых берёз верхи

Видят, уняв озноб,

 Как смотрит связанный сноп

В чистый небесный свод.

 Опять коряга, и вот

 Деревья слышат не птиц,

А скрип деревянных спиц

И громкую брань возниц.

 Во время ссылки его навестили друзья. Е.Рейн и А.Найман. Они привезли поэту письмо от Анны Ахматовой и сделали снимки опального поэта. Год спустя в интервью Майклу Скаммелю на вопрос «Как на вашу работу повлияли суд и заключение?» Бродский ответил: «Вы знаете, я думаю, что даже пошло мне на пользу, потому что те два года, которые я провёл в деревне, - самое лучшее время в моей жизни. Я работал тогда больше, чем когда бы то ни было. Днём мне приходилось выполнять физическую работу, но поскольку это был труд в сельском хозяйстве, а не работа на заводе, существовало много периодов отдыха, когда делать нам было нечего».

 В период ссылки им были написаны такие стихотворения, как «Одной поэтессе», «Два часа в резервуаре», «Новые стансы к Августе», «Северная почта», «Письмо в бутылке», «Брожу в редеющем саду...», «Гвоздика», «Пророчество», «24.5.65. КПЗ», «В деревне Бог живёт не по углам...» и другие.

 В 1965 году под давлением мировой общественности решением Верховного суда РСФСР срок высылки поэта сокращён до фактически отбытого (1 год 5 месяцев).

 В этом же 1965 году в Нью-Йорке вышла первая книга Иосифа Бродского на русском языке «Стихотворения и поэмы». Поэт отзывается об этом событии так: «Я очень хорошо помню свои ощущения от моей первой книги, вышедшей по-русски в Ню - Йорке. У меня было ощущение какой-то смехотворности произошедшего. До меня никак не доходило, что же произошло и что это за книга».

 В 1966 году, во время похорон Анны Ахматовой Бродскому было поручено найти место на кладбище, и он сумел «выбить» большую площадь на кладбище в Комарове. 10 марта 1966 года поэт навсегда простился со своим старшим другом. Анне Ахматовой были посвящены стихи «Утренняя почта для А.А.Ахматовой из г. Сестрорецка», «Закричат и захлопочут петухи...», «Сретенье», «На столетие Анны Ахматовой» и эссе «Муза плача» (1982).

 Вернувшись из ссылки, Бродский много читает, анализирует стихи других поэтов, осваивает новые ритмы и строфику. Очень много пишет оригинальных стихов.

Иосиф продолжает жить с родителями в большой коммунальной квартире. Позже в Америке он пишет книгу, одну из глав которых он назовёт «Полторы комнаты». Именно сюда, в его клетушку, отгороженную шкафами, приходили друзья. Он угощал их картошкой с селёдкой и водкой, читая им свои стихи, и они были счастливы.

 Бродский пытался публиковать свои стихи, но сталкивался с жёстким давлением цензуры, уничтожавшим всё своеобразие его стихов и всю проделанную работу; все попытки цензурного вмешательства поэт не принимал ни в каких формах.

 Тем временем российские спецорганы ускоренно готовили высылку неудобного, несломленного, бескомпромиссного поэта Иосифа Бродского за рубеж. Для ОВИ РА была представлена унижающая человеческое достоинство характеристика.

Рано утром 4 июня 1972 года, покидая страну, как оказалось навсегда, Иосиф Бродский написал письмо Генеральному секретарю КПСС Леониду Ильичу Брежневу, в котором выразил надежду, что ему разрешат публиковаться в русских журналах и книгах: «Мне горько уезжать из России... переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге. Я хочу верить и в то, и в другое.

...Я прошу дать мне возможность и дальше существовать в русской литературе, на русской земле. Я думаю, что ни в чём не виноват перед своей Родиной. Напротив, я думаю, что во многом прав... в любом случае, даже если моему народу не нужно моё тело, душа моя ему ещё пригодится».

 О первых днях эмиграции Иосиф Бродский вспоминал: «И меня поразила вовсе не свобода, которой лишены русские, ...но реальная материя жизни, её вещность».

 В США Иосиф Бродский в полной мере реализовал все те возможности творческого и карьерного роста, а также издательской активности, которые ему предложили двухсотлетняя демократия, сверхразвитые отношения и мощная система поддержки университетского образования.

 Марии Моисеевне и Александру Ивановичу Бродскому не разрешили выехать к сыну, как и не разрешили Бродскому приехать в Ленинград на похороны матери и отца. Это в значительной степени сказалось на его нежелании приехать в родной город в 90-е годы.

 В 1972 году в Анн - Арборе вышел его сборник русских стихотворений и поэм «Остановка в пустыне». В 1973 году вышел том избранных стихотворений Иосифа Бродского, переведённых на английский язык профессионалом Джорджем Клайном. О Бродском писали: «Бродский демонстрировал беспредельные познания в мировой литературе, искусстве, музыке и других интересующих его областях». (Анн - Мари Брамм)

В 1977 году в издательстве «Аrdis» в Анн - Арборе были опубликованы важнейшие сборники стихотворений «Конец прекрасной эпохи» и «Часть речи».

В 1977 году поэт получил письмо А.И.Солженицына, в котором было выражено восхищение профессиональной работой поэта: «Ни в одном русском журнале не пропускаю Ваших стихов, не перестаю восхищаться Вашим блистательным мастерством. Иногда страшусь, что Вы как бы в чем-то разрушаете стих, - но и это Вы делаете с нравственным талантом».

 К своему сорокалетию Бродский написал замечательное стихотворение, подводящее итог прожитому и оценку будущему:

Я входил вместо дикого зверя в клетку,

 Выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке,

Жил у моря, играл в рулетку,

Обедал черт знает с кем во фраке.

С высоты ледника я озирал полмира,

Трижды тонул, дважды бывал распорот,

Бросил страну, что меня вскормила.

Из забывших меня можно составить город.

Я слонялся в степях помнящих вопли гунна,

Надевал на себя что сызнова входит в моду,

Сеял рожь, покрывал черной только гумна

И не пил только сухую воду.

Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,

Жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.

Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;

Перешел на шепот. Теперь мне сорок.

Что сказать мне о жизни?

Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

Из него раздаваться будет лишь благодарность,

24 мая 1980 года.

 В 1980 году Бродский получил американское гражданство, В 1981 году перенёс операцию на сердце(в Америке Бродского беспокоили постоянные проблемы с сердцем). К маю 1987 года поэт перенёс 3 сердечных приступа. Инфаркты залечивались в Пресвитерианской больнице.

 1987 года поэт так оценивал своё изгнание: «Те 15 лет, что я провёл в США, были для меня необыкновенными, поскольку все оставили меня в покое. Я вел такую жизнь, какую, полагаю, и должен вести поэт - не уступая публичным соблазнам, живя в уединении. Может быть, изгнание есть естественное условие существования поэта, в отличие от романиста, который должен находиться внутри структур описываемого им общества. Я чувствовал некое преимущество в этом совпадении многих условий существования и многих занятий... Я привык жить в стороне и не хочу это менять. Я так давно живу вдали от родины, мои взгляды - это взгляд извне, и только; то, что там происходит, я кожей не чувствую... Напечатают меня - хорошо, не напечатают - тоже не плохо. Прочтёт следующее поколение. Мне это совершенно все равно... Почти всё равно».[10]

 В декабре 1987 года, в возрасте 47 лет, Бродский был награждён Нобелевской премией по литературе: «за всеохватное авторство, исполненное ясности мысли и поэтической глубины».[11] Бродский был одним из самых молодых лауреатов за все годы её присуждения.

 Прочитанная им «Нобелевская лекция» стала интеллектуальным и эстетическим бестселлером, трактующим проблему независимости творческой личности от социального окружения, духа преемственности и моральных обязательств, трагичность бытия и уроков истории грядущем поколениям.

 18 мая 1988 года на открытии Первой книжной ярмарки в Турине Бродский произнёс речь «Как читать книгу», легшую в основу одноименного эссе.

 В Париже в 1991 году Бродский познакомился с итальянской аристократкой Марией Соззани и женился на ней. В 1993 году у супругов родилась дочь Анна Александра Мария, очень похожая на мать поэта. Бродский с нежностью относился к дочери и называл её Нюша.

 В 1991 году И. Бродский стал профессором литературы в колледже Маунт Холлиок в городке Саут - Хедш, штат Массачусетс.

С мая 1991 года по май 1992 года Бродский был назначен Поэтом - Лауреатом

Библиотеки Конгресса США

Летом 1991 года поэт провёл в Англии, выступая с авторскими вечерами и участвуя в

научных конференциях.

В мае 1995 года, к пятидесятилетию поэта, в Санкт - Петербурге журнал «Звезда» организовал и провёл международную научную конференцию, посвященную творчеству И. Бродского. Тогда же был подписан указ А. Собчака о присвоении Бродскому звания почётного гражданина Санкт - Петербурга.

В марте 1995 года Бродский встречался с А. Собчаком в Нью - Йорке. Собчак настойчиво приглашал поэта в Петербург. Сначала он согласился, но потом в письме отказался: «... для осуществления этого предприятия требуется внутренние и часто физические ресурсы, которыми я в данный момент не располагаю».

9 апреля 1995 года Бродский провёл последний авторский вечер для русских эмигрантов в Морз Аудиториуме Бостонского университета, на котором он утверждал, что «его жизнь - это его жизнь литературных традиций».

 М. Бродский вспоминает: «... незадолго да смерти Иосиф увлекался идеей основать в Риме Русскую академию... по его замыслам такая академия дала бы русским писателям, художникам и учёным возможность приводить какое-то время в Риме и заниматься там творчеством и исследовательскими работами». Но этому проекту не было возможности осуществиться: Иосиф Бродский умер в возрасте 55 лет, 28 января 1996 года.

 Известие о его смерти немедленно облетело весь мир. Русский устный телеграф уверял - «в ванной от разрыва сердца», в доступных американских некрологах с равнодушной и холодной краткостью констатируется - «во сне». Это был последний инфаркт...

 Своей жизнью и творчеством Бродский отрицал многие ходячие политические, философские, художественные заблуждения своего времени. Рано осознавший свой поэтический дар и призвание, а также своё высокое предназначение, он проявил несгибаемую твердость в отстаивании своего права на свободу выражения, с честью вынеся хулу наказания, притеснение тоталитарного общества.

 Будучи вышвырнут за границу, лишённый встреч с родителями, вычеркнутый из литературного процесса на Родине, поэт написал выдающиеся стихотворения и поэмы на русском языке, а также полные глубокой мысли и непреходящей художественной ценности эссе на английском языке.

 Нобелевская    премия   показала   высокую    прижизненную    оценку   мировой

общественностью творчества Бродского, сломав остатки идеологических запретов и открыв возможность широкой публикации его сочинений в России.

2. Особенности поэтического дарования И. Бродского. «Вот я стою в распахнутом пальто, и мир течёт в глаза сквозь решето, сквозь решето непониманья».

 «Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит в том, чтобы прожить свою собственную, а не навязанную жизнь, ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, что всё это кончается. Было бы досадно израсходовать этот единственный шанс чуждой внешности, чуждой опыта, на тавтологию - тем более что глашатай исторической необходимости, по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут»[12], - писал Бродский в «Нобелевской лекции», и это было не ежеминутное умозаключение, это выстраданное, вымученное, навязанное беспринципностью мироощущение великого поэта.

 И. Бродский в мировой литературе - фигура уникальная. Его многие называют современным классиком, потому что поэзия его лишена очевидных примет времени. Он свободен в выборе времени, места, жанра, свободен по отношению к словесности.

Друг поэта Я. Гардин так охарактеризовал молодого Бродского: «Определяющей чертой Бродского была совершенная естественность, органичность поведения. Смею утверждать, что он был самым свободным человеком среди нас... Ему был труден даже скромный бытовой конформизм... К нему вполне применимы были слова Грибоедова: « Я пишу, как живу - свободно и свободно».

 Бродский тщательно и очень прочно усвоил уроки и открытия мастеров прошлого, он отчётливо видел области российского поэтического языка, практически не разработанные и не освоенные предшественниками, и взвалил на себя огромный труд быть здесь первопроходцем. Именно это знание позволило ему творить с принципиальной установкой на новое качество стиха. «Бродский с самого начала взялся за грудные вещи. Он принял словесность как служение - а это совсем другое дело, чем «самовыражение», охота за «удачами», более или менее регулярное производство текстов»,- так отзывалась о поэтической манере Бродского О. Седакова.

Ранний период творчества Бродского характерен тем, что он, активно осваивая и усваивая лучшие образы отечественной и зарубежной поэзии, сформулировал для себя принцип необходимости своего постоянного духовного роста и рецепт лепки индивидуального, легко узнаваемого поэтического шедевра; сжатость, мощь, новизна, содержательность, эзоповская иносказательность, афористичность, мастерство, гармония – вот основные черты его творчества. Он рано понял необходимость синтеза преемственности и реформы русского классического стиха, выявление его новых выразительных возможностей.

 В ссылке он гораздо лучше осознал свои поэтические задачи и своё поэтическое кредо, не зная только, позволят ли ему реализовать свои возможности до конца: «...главное не изменяться... Я разогнался слишком далеко, и я уже никогда не остановлюсь до самой смерти. Всё это как-то мелькает по сторонам, но дело не в этом. Внутри какая — то неслыханная бесконечность и отрешенность, и я разгоняюсь всё сильней и сильней».

 Большинство поэтов, писавших о Бродском,                                                                                                                                             отмечали его тягу к повествовательности, виртуозность владения стихом и несколько монотонные ритмы, а также демонстративный аполитизм, служение «поэзии ради поэзии». Его стихи пространны и являют собой редкий в русской поэзии пример монументализма, опиравшегося на традиции «латинства». Бродский находит новый жанр - большое стихотворение. Им написаны «Большая элегия Джону Донну», «Холмы», «Исаак и Авраам». По словам историка и поэта Я. Гордина, друга Бродского, «это не поэмы. Это развёрнутые на огромном пространстве стихотворения... Нужны, может быть, утомительные длинноты, завораживающие читателя. Это новая магия. Это тоже имеет отношение к проблеме языка, к проблеме повторов, к проблеме протяжённости такого чисто языкового пространства, когда даже уже и смысл не явен, а играют роль сами по себе слова. Тут можно вспомнить одический сомнамбулизм Ломоносова...»

 Все исследователи поэзии Бродского отмечали у него обилие цитат, аллюзий (намёков на известное литературное произведение или историческое событие) ассоциации, скрытые ссылки на великих предшественников (от Державина и Пушкина до Хлебникова и Пастернака), следование за Ахматовой и Мандельштамом; его стихи - это насыщенный раствор, из которого постоянно выпадают кристаллы книжной культуры. Это поэзия для «немногих» для «избранных», по словам А.И. Солженицына.

 Об оценке творчества Бродского А.И. Солженицыным следует сказать отдельно. В своей статье «Иосиф Бродский - избранные стихи» он пишет: «Поэт настолько выходит из рамок силлабо-тонического стихотворения, что стихотворная форма уже как бы (или явно) мешает ему. Он всё более превращает стих в природу. Начинаешь воспринимать так: да зачем же он вставляет в природу рифмы? Бродский революционно сотрясает русское стихосложение... Он вносит сразу много резче, чем требует эволюция протекающего времени»[13].

 Отличительной чертой поэзии Бродского Солженицын считал и её ироничность: «Иронией - всё просечено и переполнено». Солженицын отличал, что в стихах Бродского «иронию можно назвать сквозной чертой, органической частью его мироощущения и всеохватным образом поведения ... Неизменная ироничность становится для Бродского почти обязанностью поэтической службы»

 Солженицын в своей статье указывает ещё одну особенность поэзии Бродского: просторные рифмы. «В рифмах, - отмечает Солженицын, - Бродский неистощим и высоко изобретателен, извлекает их из языка там, где они как будто и не существуют. Рифмы - очень находчивые, являют его тонкое фонетическое ухо, много свежих и смелых, он расширил пределы рифмы: подробней -  кровлей, плевел - север, отметки — по-немецки, горних - треугольник».[14] В своей статье Солженицын указал также и на недостатки поэтики Бродского. Главным недостатком он считал принятую Бродским снобистскую позу, диктующую ему строить свой стиль на резких диссонансах и насмешке, на вызывающих стыках разностильностей, даже и без оправданной цели. Также Солженицын считал, что Бродский « И грубую разговорность... вводит в превышенных, неоправданных дозах»: «Кой ляд быть у небес... в реестре», «Непротивление... мне - как серпом по яйцам», «Хватит трепаться о пополаме». «Не всегда отчётливо проведёшь границу, где эпатаж, а где языковое нерешительство...?» - удивлялся Солженицын.

 Но, несмотря на указанные недостатки, (а их Солженицын нашел в поэтическом наследии Бродского немало) в целом творческий метод поэта ему представляется интересным.

Доказательством необычности и неоднозначности поэтических особенностей художественного мира Бродского служат его стихотворения. В качестве примера рассмотрим одно из них:.

 Зимним вечером в Ялте.

Сухое левантийское лицо,

Упрятанное оспинками в бачки,

Когда он ищет сигарету в пачке,

На безымянном тусклое кольцо

Внезапно преломляет двести ватт

И мой хрусталик вспышки не выносит;

Глотая дым при этом, «виноват».

Январь в Крыму. На черноморский берег

Зима приходит как бы для забавы:

Не в состояние удержаться снег

На лезвиях и остриях агавы.

Пустуют ресторации. Дымят

Ихтиозавры грязные на рейде,

И прелых лавров слышен аромат.

«Налить вам этой мерзости?» «Налейте».

Итак, улыбка, сумерки, графин.

Вдали буфетчик, стискивая руки,

Дает круги, как молодой дельфин

Вокруг хамсой заполненной фелюки

Квадрат окна. В горшках желтофиоль.

Снежинки, проносящиеся мимо.

Остановись мгновенье! Ты не столь

Прекрасно, сколько ты неповторимо.

 Прежде всего, следует обратить внимание на непринужденную повествовательную интонацию речи,даже отчасти разговорного характера. Эта интонация создается с помощью лексических средств: «упрятанное оспинками», «ихтиозавры грязные», «дает круги» и другие. Во-вторых, непринужденность интонации подчёркивается синтаксисом, а именно средней длиной предложения. Эти предложения крайне неравны по длине: от

Двух-трех слов (Январь в Крыму. Квадрат окна) до 3-х с лишним десятков. Практически вся первая строфа представляет как будто большое ритмическое единство, т.к. только в ней есть опоясывающая рифма, к тому же 4-ый и 5-ый стихи связанны переносом. Переносы поэт использует для той же цели: созданию художественного эффекта разговорной речи.

 В этом стихотворении Бродский использует ещё один характерный для его поэтической манеры приём: реминисценция. В последующих двух строчках мы наблюдаем реминисценцию из «Фауста» Гете. Такое присутствие высшего смысла жизни в каждом её мгновении - своеобразная отличительная черта поэтического мироощущения Бродского.

 Итак, рассматривая поэтические особенности художественного мира Бродского, можно с уверенность сказать, что использованные приёмы позволили поэту создать неповторимые, самобытные ни на что доселе не похожие стихи. И пусть не всё в его поэзии мне понятно (это объясняется и возрастом и недостатком литературных знаний), всё равно его поэтическая манера заставляет читателя думать, сопоставлять, а главное - любить всё то, что создано его Гением.

3. Характер лирического героя И.Бродского.

                                                              Только с горем я чувствую солидарность.

                                                   Но пока мне рот не забили глиной,

Из него раздаваться будет лишь благодарность.

 Цельность творчества Иосифа Бродского зависит от особенностей характера его лирического героя. Поэт - скиталец, высокомерный и великодушный, терзаемый тоской и одиночеством, мастер, играющий послушным ему стихом и словом, он всюду узнаваем.

 Уже в раннем стихотворении Бродского («Пилигримы») можно обнаружить то мироощущение, которое будет неизменно свойственно поэту в дальнейшем. Толчком к созданию этого стихотворения, на мой взгляд, послужило разочарование поэта в любви. Такое предположение позволяет сделать взятые в качестве эпиграфа строки Шекспира:

Мои мечты и чувства в сотый раз Идут к тебе дорогой пилигримов.

Но поэт уходит в этом стихотворении от темы неразделенной любви. Старинное слово «пилигримы» означает богомольцев, давших обет пешком дойти до святого места, чтобы поклониться святыне, покаяться в грехах, очиститься от них. Бродский изображает их идущими через века «мимо ристалищ» (античные площади для состязаний), «мимо капищ» (языческих храмов), «мимо храмов и богов». Странствие - их призвание:

 Глаза их полны заката,

 Сердца их полны рассвета.

Пилигримы обречены жить в мире иллюзий и поисков. Этот романтический образ искателей трагичен, потому что мир не изменяется: он вечный и лживый. Но трагическая безысходность такого мироощущения все же преодолевается. В конце стихотворения пилигримы приобретают облик человека борьбы - солдата и человека искусства - поэта:

 И быть над землей закатам,

 И быть над землей рассветом,

 Удобрить ее солдатом

 Ободрить ее поэтам.

 Судьба странника, пилигрима всегда была близка Иосифу Бродскому. Он сам много путешествовал. Но где бы ни был поэт, в экспедициях ли, в эмиграциях, тоска по родине в нем жила и прорывалась в стихах. Издалека пристально следил он за судьбой России. И порою неожиданно для себя писал гражданские, остро политические стихи.

Таким было и стихотворение «На смерть Жукова» (1974), отзыв поэта на похороны маршала СССР. В стихотворении выражено глубокое сочувствие судьбе великого полководца, дана высокая оценка подвига человека, «родину спасшего». Ему, воевавшему за «правое дело», прощается жестокость, суровое исполнение долга. Бродский ставит Жукова в один ряд с великими полководцами прошлого Ганнибалом, Велизарием, Помпеем. Вероломные тираны, боятся таланта и воли этих военных деятелей, но история вознесла их на пьедестал национальных героев. И ещё с одним прославленным военачальником прошлых веков сближает Бродский своего героя. Два века назад, в 1800 году, было написано стихотворение Г.Р. Державина «Снегирь», посвященное прощанию с А.В. Суворовым. Бродский в своих стихах восстанавливает голос предшественника, его скорбные интонации. В стихах Бродского много риторических восклицаний и вопросов. Лёгкий узор архаизмов (десница, вражеский меч, алчная Лета) усиливает торжественность речи. Даже снегирь, к которому обращен стих Державина, упомянут Бродским в заключительных строчках.

Бей, барабан, и, военная флейта,

 Громче свести на манер снегиря.

Но главное в перекличке поэтических голосов, в их созвучии понимание характеров полководцев, их просторы, мужества, воли, благородно сохраненных народной памятью:

Маршал! Поглотит алчная Лета

Эти слова и твои прахоря[15].

 В стихах Бродского неожиданно и так уместно звучит старинное русское слово «прахоря». Деталь выразительно рисует облик выходца из народной среды, воина, привычного к тяжкому труду на поле брани.

 Поэт создает величественный и глубоко человечный образ Жукова, много стоит эпитет, которым он награждает маршала: «пламенный Жуков». Прекрасное стихотворение «на смерть Жукова» написано рукою истинного патриота, человека пережившего в детстве блокаду Ленинграда и радостные дни победы, сына фронтовика, служившего всю войну на флоте.

 Трагическая тема смерти, бесследного исчезновения всего живого, глубоко волновала Бродского. Зачем страдать и радоваться, любить и ненавидеть, если всё уйдет в прошлое, всё поглотит смерть? На эту тему поэт написано много стихов, иногда очень мрачных, даже озлобленных. Но были у Бродского чувства, которые помогли преодолеть самый чёрный пессимизм, были в его творчестве постоянные образы, озарявшие его поэтический мир светом надежды и добра. И самым заветным для поэта был образ Христа. Бродский часто в стихах обращался к Богу, хотя веру в небожителей он называл «почтой в один конец». На Рождество много лет подряд он писал стихи о младенце Христе, «чтобы таким образом поздравить человека, который принял смерть за нас»[16].

Вершиной его религиозных стихов стало «Сретенье» (1972). Это стихотворение - глубокое проникновение в смысл евангельского предания.

Сретенье[17] Господне празднуется 15 февраля. Дева Мария и Иосиф в 40-ой день рождения младенца принесли его в храм Иерусалимский для посвящения Богу. В то время в Иерусалиме жил благочестивый старец Силион, которому было обещано от Бога, что он не умрет, пока не увидит Христа Спасителя.

Силион тоже пришел в храм, благословил Бога и стал говорить, что младенец этот есть Спаситель Господь Иисус Христос. То же самое говорила всем и служившая при храме пророчица Анна. Наиболее полно этот эпизод изложен в Евангелии от Луки: «Он взял его на руки, благословил Бога и сказал: Ныне отпущаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; Ибо видели очи мои спасение Твоё, Которое Ты уготовил пред лицом всех народов, Свет к просвещению язычников, и славу народа твоего Израиля». (Лука, 2:28-31).

Бродский следует писанию, преображая с большим искусством и внутренним тактом древние слова в современные стихи:

И старец промолвил: «Сегодня,

Речённое некогда слово храня,

Ты с миром, Господь, отпускаешь меня

Затем, что глаза мои видели это

Дитя: он - твое продолжение и света

Источник для идолов, чтящих племён,

И слава Израиля в нем».

 Скупой лаконичный сюжет из Евангелия преобразуется поэтом в повествование с реальными подробностями происходящего. Воображение его рисует огромный темный полупустой храм, что обступает пришедших «как замёрзший лес». Лучом, откуда-то падающим на младенца, поэт «высвечивает» образ новорождённого:

И только на темя случайным лучом

свет падал младенцу; но он ни о чём

 не ведал еще и посапывал, сонно

покоясь на крепких руках Силиона.

Но основное внимание сосредоточено на поведении, речи, поступках Силиона. В Евангелии сказано только: «Иосиф же и Матерь Его дивились сказанному о Нём». Бродский же воссоздает впечатление странной тишины и эха от слов старца. В уста смущенной Марии поэт вкладывает благовейную полуфразу: «Слова-то какие...» А далее следуют строки, рисующие поистине величественный уход Силиона - из храма и из жизни:

Он шёл умирать. И не в уличный гул

Он, дверь отворивши, шагнул,

Но в глухонемые владения смерти.

 Мужество Силиона перед лицом смерти объяснено его надеждой и верой. Так преодолевается Иосифом Бродским тема трагической безысходности:

И образ младенца с сияньем вокруг

Пушистого темени смертной тропою

Душа Силиона несла пред собою

Как некий светильник, в эту чёрную тьму,

В которой дотоле ещё никому

Дорогу себе озарять не случилось.

Светильник светил, и тропа расширялась.

 Трагическая тьма одиночества человека в мире и его бесследного исчезновения достигает кульминации в творчестве И. Бродского в годы эмиграции. Ярким примером трагедийной лирики поэта стала стихотворение «Осенний крик ястреба» (1975). Образ птицы играет роль сравнения: эхо слов Симеона из стиха «Сретенье» подобно взлетевшей птице в стихе «Осенний крик ястреба». Сюжет превращен в яркие, запоминающиеся картины полета птицы и её гибели. Часто наблюдаемая, нарочито холодная рассудочность в стихах поэта исчезает, уступая место словесной живописи. Стих открывается красочным видом долины реки Коннектикут. Это - взгляд птицы сверху вниз:

Северо-западный ветер его поднимает над

Сизой, лиловой, пунцовой, алой долиной Коннектикута...

На воздушном потоке, распластанный, одинок,

Всё, что он видит - гряду покатых холмов и серебро реки,

Вьющейся точно живой клинок, сталь в зазубринах

Перекатов. Схожи с бисером городки

Новой Англии.

Затем облик ястреба фиксируется как бы взглядом летящего рядом:

... он парит в голубом океане, сомкнувши клюв,

 с прижатой к животу плюсною - когти в кулак,

точно пальцы рук - чуя каждым пером поддув

снизу, сверкая в ответ глазною ягодою ...

 Угол зрения меняется ещё несколько раз: с земли какие-то люди, ребенок у окна, пара, вышедшая из машины, женщина на крыльце наблюдает полет птицы; вновь восприятие ястреба окружающего его мира и вновь люди, «мы», видящие его с земли. Благодаря смене углов зрения сюжет принимает динамику и драматизм. Подъём птицы становится тревожным:

Но восходящий поток его поднимает вверх выше и выше.

Эк, куда меня занесло!

Он чувствует смешанную с тревогой гордость.

Перевернувшись на

Крыло, он падает вниз. Но упругий слой воздуха его

Возвращает в небо, в бесцветную ледяную гладь.

Кульминация полёта ястреба — крик ужаса и гнева перед гибелью:

... он догадывается: не спастись,

И тогда он кричит...

Пронзительный, резкий крик

Страшней, кошмарнее ре-диеза[18]

Алмаза, режущего стекло,

Пересекает небо. И мир на миг

 Как бы вздрагивает от пореза.

 Бродский выделяет трагический момент звуком. Благодаря аллитерации[19] возникает ощущение обжигающего холода. Птица плывет в зенит, замерзая, вся в серебре. Наконец мы слышим звон разбивающейся посуды. Серебряные осколки слетают с неба и тают на ладони.

 Вот как толкуют символику образа ястреба исследователи творчества Бродского. Ефим Курганов смысл этого стиха сводит к роковой ошибке поэта - ястреба, который устремился в пространство свободы, что его и погубило. В ещё более отвлечённом плане характеризует содержание стиха Лотман: «...речь идет о чем-то более общем — о вытеснении человека из мира, об их конечной несовместителъности[20]». Следует обратить внимание и на то, что в стихах упоминается цель полёта птицы. Ястреб гордится достигнутой высотой, но главное не в этом: он держит путь на Юг, но вернуться на родину ему уже не удается:

И, ловя их пальцами, детство

Выбегает на улицу в пестрых куртках

 И кричит по-английски: «Зима, зима!»

 Это говорит о том, что стих именно к русскому читателю, он и написан по-русски. Поэт посылает свой рассказ о погибшем в Америке ястребе в Россию.

 Итоговый характер творчества Бродского сказался в том, что поэту было свойственно подводить итоги прожитого в стихах: «Бродский стремился не столько запечатлеть пережитое, сколько свести дебит с кредитом, выяснить баланс достигнутого,» - писала в своих исследованиях Лебедева.

Итоги юных лет Бродский подводил в стихе «От окраины к центру» (1962).

Добрый день, вот мы встретились, бедная юность! (...)

До чего ты бедна. Сколько лет, а промчались напрасно.

Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна!

Пройдя свой жизненный путь до половины, Бродский свой 1972-й год отмечал как вступление в старость:

Всё, что я мог потерять, утрачено

Начисто. Но и достиг я начерно

Всё, чего было достичь назначено.

Перенеся операцию на сердце, инфаркты в последние годы жизни, Бродский чувствует дыхание смерти: образ лирического героя  становится более ироничными более объективным:

Я входил вместо дикого зверя в клетку,

Выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке,

Жил у моря, играя в рулетку,

 Обедал черт знает с кем во фраке.

 В этом стихе лирический герой осознает, что в его жизни не все по воле судьбы, есть и воля человека, и лирического героя:

Я впустил в свои сны воронёный зрачок конвоя,

Жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок...

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

 Из него раздаваться будет лишь благодарность.

 Несмотря на вынужденную «солидарность с горем», в этом стихотворении звучит благодарность жизни. Так сочетается в творчестве И. Бродского трагическое мировосприятие с  героическим противостоянием.

Образ лирического героя Бродского сложен, зачастую противоречив, но самое интересное, на мой взгляд, именно он заставляет читателя думать, обогащает его ум, чувства, воображение и память. Читатель должен помнить знаменитые слова Бродского: «И среди преступлений этих наиболее тяжким является не преследование авторов, не цензурные ограничения и т.д., не предание книг костру. Существует преступление более тяжкое - пренебрежение книгами, их не  чтение. За преступление это человек расплачивается всей жизнью: если же преступление это совершает нация -  она платит за это своей историей»[21].

4. Современники, исследователи творчества И. Бродского о его поэтическом даре

Оценки творчества И. Бродского колеблются в самом широком диапазоне - от восторга до отрицания.

Белла Ахмадулина утверждает, что «Бродский и есть единственное доказательство русской поэзии». Нобелевский лауреат поэт Шеймут Хили видит «величие И. Бродского как поэта» в том, что, по его мнению, «жизнь должна измениться требованиям искусства, но не наоборот».

А. Солженицын упрекал Иосифа Бродского в сложности: «Такое впечатление, что стихи нередко и рассчитаны на встречное напряжение читателя или ошеломить его сложностью. Многие из них заплетены, как ребусы, головоломки. Насквозь прозрачный смысл в стихах бывает не часто... Сколько искрученных, исковерканных, раздерганных фраз - переставляй, разбирай. Иные фразы так и не составились вовсе...»[22].

Но так хочется ответить уважаемому Александру Исаевичу словами самого Бродского: «Роман или стихотворение - не монолог, но разговор писателя с читателями - разговор, повторяю, крайне частный, исключающий всех остальных, если угодно - обоюдно мизантропический. И в момент этого разговора писатель равен читателю, как, впрочем, и наоборот, независимо от того, великий он писатель или нет. Равенство это - равенство сознания, и оно остается с человеком на всю жизнь в виде памяти, смутной или отчётливой, и рано или поздно, кстати или некстати, определяет поведение индивидуума...  стихотворение есть продукт взаимного одиночества писателя и читателя».

 Мне кажется, ни один поэт в мире никогда не претендовал на всеобщую любовь и всеобщие признание. Это бессмысленно. Бродский в своей «Нобелевской лекции» пишет: «Многое можно разделить: хлеб, ложе, убеждения, возлюбленную - но не стихотворение... Произведения искусства, литературы в особенности, и стихотворение в частности, обращаются к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности, и поэзию в частности, ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической необходимости. Ибо там, где прошло искусство, где прочитано стихотворение, они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия - равнодушие и разногласие, на месте решимости к действию - невнимание и брезгливость. Иными словами, ношки, которыми ревнители общего блага и повелители масс норовят оперировать, искусство вписывает оперировать, искусство вписывает " точку-точку-запятую с минусом", превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную, но человеческую рожицу '"

 Идеологизированные ревнители поэзии индивидуума считают действительно ноликом, если он не выражает всеобщего единодушия. Бродский никогда не выражал и не поддерживал всеобщего единодушия, может поэтому его творчество было для идейного писателя, общественного деятеля Солженицына творчеством для избранных. И опять-таки хочется привести пример из высказываний И.Бродского: «Великий Баратынский, говоря о своей Музе, охарактеризовал ее как обладающую" лица не общим выраженьем". В приобретении этого не общего выражения и состоит, видимо, смысл индивидуального существования, ибо к не общности этой мы подготовлены уже как бы генетически".

А.И. Солженицын выделял не только индивидуализм поэзии Бродского, но и некоторую холодность, отстраненность поэта в выражении чувств, что лишает якобы его произведения характерной для поэзии лиричности, приближая его произведения к прозе: "Чувства Бродского, во всяком случае, выражаемые вовне, почти всегда - в узких пределах неистребимой сторонности, холодности, сухой констатации, жесткого анализа.

И когда Бродский пишет о себе "кровь моя холодна", и даже "я нанизан на холод", - это кажется вполне верным внутренне, а не по внешнему объяснению ("я не способен к жизни в других широтах"). В этом неизменно приполярном душевном климате поражает скорее чувство, остро проступившее: " в темноте всем телом твои черты, как безумное зеркало повторяя "[23].

Может быть, холодность поэзии Бродского объясняется его местом рождения: «Я родился и вырос в балтийских болотах, подле серых цинковых волн, всегда набегавших по две. И отсюда - все рифмы, отсюда тот блеклый голос. Льющийся между ними, как мокрый волос...»

 Туманы и мгла Ленинграда, на мой взгляд, вошли в сознание поэта так сильно, что холодность, действительно, стала отличительной чертой поэзии Бродского. В этом я согласна с Солженицыным. Ведь даже тема любви в стихах поэта пронизана холодом смерти:

В какую-нибудь будущую ночь

Ты вновь

придешь усталая, худая,

И я увижу сына или дочь,

Еще никак не названных - тогда я

Не дернусь к выключателю и прочь

Руки не протяну уже, не вправе

Оставить вас в том царстве теней,

Безмолвных, перед изгородью дней,

Владеющих в зависимость от яви,

С моей недосягаемостью в ней.

 Любовь в стихах Бродского оказывается чем-то хрупким, эфемерным, почти нереальным.

Взгляд А.И.Солженицына на поэзию Бродского пристален и глубок, он не констатирует, он анализирует. Все ему интересно: и в каком порядке расположены стихи в сборнике, и художественные приемы поэта, и стихотворный размер произведений, и "просторные" рифмы. Со многими его высказываниями я согласна. А.И.Солженицын упрекал Бродского в увлечении " многоречием до захлеба". По мнению Александра Исаевича, "рифмы ведут его к безмерному... наплетанию строк и строф - а рифмы ... уже перестают играть свою скрепляющую роль, перестают даже замечаться, они уже не работают; и когда вдруг (редко) стих белый, то и не сразу замечаешь, что белый. А в рифмах- то и немалое мастерство Бродского"

С этим утверждением Солженицына я согласна, хотя некоторые литературные деятели, в частности Я.Гордин, наоборот, в сложности строф видели особое очарование.

Восхищались творчеством Иосифа Бродского А.Тюрин, П.Вайль, Т.Вельтская и многие другие, кто знал поэта еще до эмиграции, ведь для них Бродский был не только поэтом-эмигрантом, а, прежде всего другом.

 П.Вайль отмечал скромность поэта, его ироничность, то, что он был всегда "нацелен

на нисходящую метафору ". П.Вайль вспоминает, что Бродский о своем творчестве отзывался с неизменной пренебрежительной иронией - "стишки". "Снижением своего образа Бродский как бы уравнивал высоту, на которую взмывали его стихи... Я не встречал в жизни человека такой щедрости, тонкости, заботливой внимательности. Не говоря о том, что беседа с Бродским - даже простая болтовня, хоть бы и о футболе, обмен каламбурами или анекдотами - всегда была наслаждением "[24].

 Друзья- литераторы И.Бродского не только восхищались его творчеством, но и, как могли, защищали от нападок литературных "надзирателей".

 Е.Евтушенко вспоминал: «Несмотря на то, что Бродский не писал прямых политических стихов против советской власти, независимость формы и содержания его стихов плюс независимость личного поведения приводили в раздражение идеологических надзирателей ".

 А.Ионин, Я. Лернер и М. Медведев резко отрицательно охарактеризовали творчество И.Бродского в статье "Окололитературный трутень": "Тарабарщина, кладбищенски-похоронная тематика - это только часть невинных развлечений Бродского... еще одно заявление: "Люблю я родину чужую"… Как видите, этот пигмей, самоуверенно карабкающийся на Парнас, не так уж безобиден. Признавшись, что он "любит родину чужую", Бродский был предельно откровенен. Он и в самом деле не любит своей Отчизны и не скрывает этого. Больше того! Им долгое время вынашивались планы измены Родине!

 Жестокому разбору творчества поэта подверг и Виктор Кривулин, заявив, что присутствие в русской поэзии такого стихотворца свидетельствует о ее тупичке, о " состоянии затяжного кризиса"[25].

 Но эти отзывы о поэтическом таланте Иосифа Бродского нисколько не умаляют его величины, потому что почитателей его таланта все же больше. Н.Л.Лейдерман и М.Н.Липовецкий в статье "Поэзия Иосифа Бродского" писали: "Эстетика Бродского оказывается не столько математической суммой модерна, постмодерна и традиционализма, сколько интегрированием всех этих художественных систем,

извлечением общего для них всего художественного и философского корня. Этот интеграл или "корень", с одной стороны, обнаружил глубинную близость с эстетической культурой  барокко; а с другой, доказал свою жизнеспособность тем, насколько органично он принял "привитые" Бродским ростки античности, метафизической традиции, англоязычной поэзии ХХ века (Элиот, Оден, Фрост), почти футуристической языковой свободы, обэриутского абсурдизма и многого другого. Бродского принято считать завершителем XX века, однако проделанный им эстетический эксперимент создал живую основу для нового разнообразия литературы в следующем веке![26]».

 Неподдельным восхищением творчеством Бродского проникнуты строки стихотворения Татьяны Вельтской "На возможный приезд Бродского", опубликованные в газете "Невское время" в 1995г.:

Не приходи сюда. Нас нет, Орфей.

Не вызвать нас, подобно Эвридике.

Мы - только тени от строки твоей.

Снег падает и лица наши дики.<...>

Перед тобой виновная земля

Тебя не ждет и тяготится нами,

Поскольку тени в вытертых пальто

Ни встречи не достойны, ни разлуки.

И только тем знакомы небу, что,

Не удержав тебя, разжали руки...

 Почему же так привлекало и продолжает привлекать читателей творчество И. Бродского? На этот вопрос пусть ответит сам поэт: "Независимость- лучшее качество, лучшее слово на всех языках". Именно независимостью своего творчества привлекает Бродский все новых и новых почитателей своего таланта.

 Шеймус Хини так определил такое явление XX века, как Иосиф Бродский: "Сочетание блестящего ума и доброты, высочайшей требовательности и освежающего здравого смысла, все это поддерживало и очаровывало меня в Бродском".

 Всемирная слава Бродского и признание пришли к поэту не в родной стране. Читатели чужой отчизны оценили поэтический дар поэта, и ценой была Нобелевская премия. Не все бывшие соотечественники радовались успехам И. Бродского, но среди положительных отзывов были слова А. Кушнера: "Он начинал ослепительно, он наращивал мощь, он внес в русскую поэзию новую поэтическую интонацию". И это одна из самых высоких оценок творчества Бродского в государстве, которое сначала вскормило поэта, а потом изгнало.

 Иосиф Бродский прожил в России 32 года, за границей- 23. В 1996 году завершилась целая эпоха в жизни страны, которой уже нет на карте мира, - эпоха Иосифа Бродского, ставшего, несмотря на перипетии жизни, всемирным поэтом.

Заключение

 Иосиф Бродский - один из самых молодых нобелевских лауреатов в области литературы (удостоен в 47лет). Его творчество в течение четверти века пользуется широкой известностью. Он является не только признанным лидером русскоязычных поэтов, но и одной из самых значительных фигур в современной мировой поэзии, его произведения переводятся на все основные языки мира.

 Жизнь Бродского богата драматическими событиями, неожиданными поворотами, мучительными поисками своего места. В начале 60-х годов прошлого века Анна Андреевна Ахматова назвала Иосифа Бродского своим литературным преемником и  в дальнейшем именно с ним связывала надежды на новый расцвет русской поэзии, сравнивая его поэтическое дарование по масштабу с дарованием Осипа Мандельштама.

 Исследовав творчество Бродского, я пришла к выводу, что возрождаются философские традиции прошлого. Оригинальность мировоззрения и мироощущения поэта проявляется в разработке им особого стиля, основанного на парадоксальном сочетании крайней рассудочности, стремлении к чуть ли не математической точности выражения с максимально напряженной образностью, в результате чего строгие логические построения становятся частью метафорической конструкции, которая является магическим цветовым развертыванием текста. Оксюмороны, соединения противоположностей - излюбленные художественные приемы Бродского.

 Ломая штампы и привычные сочетания, поэт создает свой неповторимый язык, который не сочетается с общепринятыми стилистическими нормами и на равных правах включает диалектизмы и канцеляризмы, архаизмы и неологизмы, даже вульгаризмы. Бродский многословен. Его стихотворения для Русской поэзии непривычно длинны; если Блок считал оптимальным объемом стихотворения 12-16 строк, то у Бродского обычно стихотворения 100-200 и более строк. Необычно длина и фраза - 20-30 и более строк, тянущихся из строфы в строфу. Для него важен сам факт говорения, преодолевающего пустоту и немоту, важно, даже если нет никакой надежды на ответ, даже если неизвестно, слышит ли кто-нибудь его слова.

В ковчег птенец

Не возвративших, доказует то, что

Вся вера есть не более чем почта

В один конец.

 Свою творческую деятельность поэт сравнивает со строительством Вавилонской башни - башни слов, которая никогда не будет достроена. В творчестве Бродского парадоксальность соединяется с экспериментаторством и традиционностью. Этот путь, как показала практика, не ведет к тупику, а находит своих новых приверженцев. В ходе исследования цельности итогового  характера поэзии И. Бортского я пришла к следующим выводам:

- поэзия Бродского глубоко укоренена в русской классической поэзии: в ней можно найти переклички с произведениями поэтов разных течений и тенденций;

- классичность поэзии Бродского - " умышленная" (по словам самого поэта), и поэтому  новая,   оригинальная.   Обращаясь  к  классическим  формам,   поэт оказывается на самом деле поэтом невероятно современным. Связи его поэзии со стихотворениями русских и зарубежных классиков проявляются и в цитатах, и в образном строе, и мотивах и лирическом самовыражении; в своих произведениях он соединяет все лучшее, что было в классической поэзии до него;

- высказывание у Бродского обычно принадлежит не поэту, но самому Языку. Сам поэт писал об этом так: " Кто-кто, а поэт всегда знает что-то, что в просторечии именуется голосом Музы и есть на самом деле диктат языка; что не язык является его инструментом,  а он (Голос) средством языка к продолжению своего существования. Язык же - даже если представить его некое одушевленное существо (что было бы справедливым) - к этическому выбору не способен";

-необычен  взгляд поэта Бродского на мир с максимально удаленной космической точки зрения - таким могут видеть пространство внизу птица, ангел и Бог, но не человек, ни сам поэт. Или - такой представляется земля Языку, творящему Слова, заключающему в себе сущность мировоззрения.

 Исследовав жизненный и творческий пути И. Бродского, выявив особенности его поэтического дарования, проанализировав стихотворения поэта, определив особенности характера его лирического героя, сопоставив различные точки зрения исследователей творчества Бродского, я пришла к заключительному выводу, что поэзия Иосифа Александровича Бродского носит цельный итоговый характер. Действительно, Бродский - это сочетания блестящего ума и доброты. Высочайшей требовательности и освежающего здравого смысла.

Я надеюсь, что все те читатели, которые заинтересуются творчеством этого уникального поэта, обогатят свой ум, и чувства, воображение и память.

Сжимающий пайку изгнания

В обнимку с гремучим замком,

Прибыв на места умиранья,

Опять шевелю языком.

                                         Библиография

1. И. Бродский в беседе с журналистом Виталием Амурским . И. Бродский размером подлинника.

      Талин, 1990, стр. 114-121

2. И. Бродский. Полторы комнаты. Под ред. Д. Чекалова. М., 1998, стр. 54-58
3. И. Бродский и мир: метафизика, античность, современность.

      Санкт-Петербург, ж-л «Звезда» №1, 2000, стр. 192-202

4. Н.В. Егорова, И.П. Золотарева. Русская литература ХХ века.

      М., ВАКО, 2004, стр. 301-306

      5    Карпов И.П., Старыгина Н.Н. Открытый урок по литературе.

             М., Московский Лицей, 2002, стр. 323-329

      6.   Курганов Е. Бродский и Баратынский.   

      Санкт-Петербург, ж-л «Звезда» №11, 2000, стр. 19-22

7. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии.

Санкт-Петербург, 1996, стр. 743-746

8. Русская литература ХХ века. Под ред. В.В. Агеносова.

      М., Дрофа, 2002, стр. 434-441

9.   А.И. Соженицын. И. Бродский – избранные стихи.

      М., ж-л «Новый мир» №12, 1999, стр. 186-194

10. И. Бродский. Нобелевская лекция. (http//,rOO. Narod.ru)

11. Иосиф Бродский и российские читатели: детали, частности, осколки, наблюдения.

      Компьютерная хроника, 1995

12. И. Бродский. Новые стансы к Августе. Стихи к М.Б.

      М., 2002

13. И. Бродский. Избранные стихотворения.

      М., 2003

14. Музей И.Бродского в Интернете . (http//,rOO. Narod.ru)

15. И. Бродский. Сочинения. Екатеринбург, У-Фактория, 2003

                                               ПРИЛОЖЕНИЕ

                            И. А. Бродский – поэт конца ХХ столетия

             И. А. Бродский – поэт ХХ столетия, поэт вечности

           Памятник поэту-изгнаннику Родины в Санкт - Петербурге

                        Иосиф Бродский в изгнании

---

[1] Бродский И. Бродский в беседе с журналистом Виталием Амурским. Иосиф Бродский размером подлинника. Талин, 1990, стр. 114

[2] Бродский И. Полторы комнаты. Под редакцией Д.Чекалова. Москва, 1998, стр.54

[3] Бродский И. Полторы комнаты. Под редакцией Д.Чекалова. Москва, 1998, стр.54

[4] И. Бродский и мир: метафизика, античность, Современность. Санкт-Петербург, «Звезда», стр.34

[5] Иосиф Бродский и мир: метафизика, античность, современность. Санкт-Петербург, «Звезда», 2000, стр.190-202

[6] Русская литература ХХ века. Под ред. В.В.Агеносова. Москва, Дрофа, 2002, стр. 438

[7] Газета «Вечерний Ленинград» от 29 ноября 1963 года, ст. «Иосиф Бродский и мир…» Санкт-Петербург,2000, стр. 1-2

[8] Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Санкт-Петербург, 1996, стр.749

[9] Курганов Е. Бродский и Баратынский. «Звезда», Санкт-Петербург, 1997, №1 стр.206

[10] И. Бродский и мир… Санкт-Петербург, «Звезда», 2000, стр. 196

[11] И. Бродский и мир…, Санкт-Петербург, «Звезда», 2000 стр. 200

[12] И. Бродский. Нобелевская премия.

[13] Солженицын А.И. Иосиф Бродский – избранные стихи. «Новый мир». Москва, 1999, №12, стр.189, 192

[14] Солженицын А.И. Иосиф Бродский – избранные стихи. «Новый мир», Москва, 1999,№12,стр. 192

[15] Прахоря – грубые, простые солдатские сапоги.

[16] И. Бродский в беседе с журналистом Виталием Амурским. И. Бродский размером подлинника. Талин, 1990, стр. 114

[17] Сретенье – встреча, выход на встречу (церковнославянский язык)

[18] Ре-диез – музыкальный термин, обозначающий жесткое резкое звучание.

[19] Аллитерация – художественный прием, повтор согласных звуков.

[20] Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996, стр. 743

[21] И. Бродский. Сочинения, Екатеринбург, У-Фактория, 2003, стр. 125

[22] И. Бродский. Нобелевская премия (http:/brOO.narod.ru./)

[23] Солженицын А.И. И. Бродский – избранные стихи. «Новый мир». М., 1999, № 12, стр.192

[24] Музей Иосифа Бродского в Интернете.

[25] Музей Иосифа Бродского в Интернете.

[26] Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. Поэзия Иосифа Бродского. М., 2001, стр. 150