О.В. Лебедева
г. Кострома
РОДСТВО ИСКУССТВ: МУЗЫКА, ЖИВОПИСЬ, ЛИТЕРАТУРА
В качестве синтезирующего начала, обеспечивающего внутреннее проникновение языка одного искусства в язык другого, выделена музыка, природа которой состоит в отражении внутреннего мира человека, движения его чувств, мыслей, настроений, переживаний.
На звуковом происхождении своих поэтических произведений настаивала Марина Цветаева. По отношению к ее поэзии все обозначения, одолженные у музыки, – тональность, тембр, ритм, полифония, – обретают почти прямой свой смысл. Единомышленники и по свежим следам угадывали в строках Марины Цветаевой крылатую мелодию. О сборнике Цветаевой «Разлука» Андрей Белый писал в 1922 году: «Я весь вечер читаю – почти вслух, и – почти распеваю. Давно я не имел такого эстетического наслаждения». Музыка неотделима и от поэзии Блока – она живет в ее пафосе и смысле, ритме и звуке. «Я не знаю высшего музыкального наслаждения вне самой музыки, чем слушания стихов Блока», – писал Б.В. Асафьев, исследовавший специально «мир поэзии Блока как мир музыкального звучания» в его многочисленных и многообразнейших проявлениях от песенных и романсовых истоков завораживающей ритмики блоковского стиха до претворения в нем «звучащих мгновений» – голосов природы и человека, музыкальных инструментов и современного города.
В творческой лаборатории А.А. Ахматовой не просто жила, а царила музыка. Когда Ахматова написала теперь всем знакомые строки –
Подумаешь тоже работа –
Беспечное это житье:
Подслушать у музыки что-то
И выдать шутя за свое,
она, как кажется, меньше всего думала об их переносном значении. Почти все четверостишие внешне иронично. Но вот «подслушать у музыки» – тут нет ни малейшей иронии.
Почти неизменно связана с музыкой и поэзия А.С. Пушкина, А. Мицкевича. Сочетание имен Пушкина и Мицкевича давно уже стало символом дружбы русского и польского народов. Многое связывало величайших славянских поэтов – благородные свободолюбивые порывы, обращение к народным истокам, питавшим их гениальные свершения, высокий гуманизм и наконец – личная дружба. Известно, что и в жизни Мицкевича музыка играла большую роль. Так, часами вместе с Пушкиным он слушал произведения Моцарта, польских, русских, итальянских композиторов на музыкальных утрах Марии Шимановской. Обладая тонким музыкальным слухом, Мицкевич сам с увлечением пел польские и литовские народные песни, о чем вспоминала после его отъезда из России Мария Шимановская. Кроме того, мало кому известно, что Мицкевич некоторое время даже помышлял оставить литературу и посвятить себя целиком музыке.
«Люблю музыку больше всех других искусств, мне всего тяжелее было бы расстаться с ней, с теми чувствами, которые она во мне вызывает», – говорил великий писатель России Л.Н. Толстой. Музыка, огромная часть его жизни, органично и прочно вошла в художественный мир писателя. Вряд ли можно назвать хоть одно его произведение, где не звучала бы музыка. «Я не встречал в своей жизни никого, кто бы так сильно чувствовал музыку, как мой отец, – писал в своих воспоминаниях старший сын Толстого.
«Яркой музыкой очей» назвал живопись Н.В. Гоголь. Почему же именно музыкой? Случай но ли сопоставление этих двух искусств?
«Ваши картины – это музыка», – говорил Крамской Поленову. «Колорит картины должен располагать зрителя, как располагает аккорд музыки», – утверждал Репин. «Созвучие, аккорд, гармония», – нередко повторением и мы, применяя музыкальные термины к произведениям живописи. Восторгаясь же эмоциональностью картины, гибкостью и пластичностью линий, подобных плавной песни, мы нередко употребляем характеристики, типа: «звонкие краски», «звучащие тона», «певучие линии».
Вот один музыкальный пример. Звук, взятый в отдельности, остается звуком, тоном, не более. Несколько же музыкальных звуков, взятых в определенном сочетании, могут составить мелодию или аккорд. А это, как известно, уже способно настраивать нас на определенный лад, влиять на наши чувства. Такова же в сущности цель живописного колорита.
Нельзя не обратить внимание и на удивительную тягу к музыке, какой всегда отличались живописцы. Например, современники Леонардо да Винчи ценили в этом великом человеке не только художника, конструктора, ученого-анатома и т.д., но и музыканта. Говорят, что он прекрасно играл на лютне, которую сам себе изготовил в виде лошадиной головы из серебра, имел красивый от природы голос, напоминающий сладкоголосого Орфея. Это Леонардо да Винчи принадлежат мудрые слова о временном характере музыкального искусства: «Музыку нельзя назвать иначе, как сестрой живописи, ибо она есть предмет слуха, второго чувства после зрения… Но живопись превосходит музыку и повелевает ею, потому что не умирает сразу же после своего возникновения, как несчастная музыка».
Музыка занимала и сердца русских художников. Вспоминая о детстве, Крамской рассказывал о звуках флейты, на которой летними вечерами играли, бывало, в соседнем саду. «Как это было хорошо! Никогда лучшего флейтиста я потом не слыхал и никогда такого восторга, спирающего дыхание, в моей жизни не повторилось».
В августе 1882 года на открытии Всероссийской художественной выставке исполнялась симфония Римского-Корсакова «Антар». Дирижировал сам композитор. «Его музыкальная трилогия – любовь, власть и месть – так захватила меня, что мне неудержимо захотелось в живописи изобразить «что-нибудь подобное по силе…». И это «что-нибудь подобное» появилось в творчестве Репина: художественный мир увидел его картину «Иван Грозный и сын его Иван». Таким образом, поводом к написанию картины послужила музыка Римского-Корсакова.
Итак, в чем же заключается синтез искусств – музыки и живописи?
И музыка, и живопись рождены жизнью, т.е. у них одна «корневая система» «Изобретать в искусстве то, чем ты сам однажды был глубоко потрясен в жизни, собственно свое душевное движение, сожаление, радость, отчаяние – это для талантливого человека самый верный путь к тому, чтобы потрясти и тронуть других», – говорил В.В. Стасов. А композитор Ипполитов-Иванов, творчество которого было связано с нашей землей костромской, однажды воскликнул: «Музыка – есть сама жизнь».
И музыку, и живопись мы охватываем чувством, которое преображает человека. Только музыка воздействует на нас звуками, живопись – цветом, красками, их сочетанием между собой. Действительно, какое множество различных чувств пробуждают цвет и звуки. Ведь не зря же мы, например, говорили о драматизме рембрандтовского колорита, о буйном весельи палитры Рубенса, о светлой печали Левитана, о красочности и жизнерадостности работ Кустодиева. Итак, композитору дана мелодия, художнику – палитра и кисть.
В каждом человеке есть не только внутренний слух (способность мысленно услышать музыку, которая в данную минуту не звучит), но и внутреннее зрение (способность мысленно увидеть то, чего он глазами в данный момент не видит). Отсюда, музыку можно не только услышать, но и увидеть, а живопись не только увидеть, но и услышать. Конечно, всего этого можно добиться, лишь хорошо зная жизненное содержание произведений искусства.
У всех видов искусства (музыки и живописи, в частности) единая структурная единица – образ, энергетическим центром которого является идея.
Основной метод структурирования эмоций и в музыкальном, и в живописном произведениях – контраст и сопоставление (тождество), отражающие законы жизни.
И музыка, и живопись характеризуются вариативностью восприятия, представляющего слияние эмоциональной и рациональной оценки и являющего собой культуру самораскрытия личности. Это далеко не полный перечень тех положений, которые характеризуют общность музыки и живописи. Таким образом, в искусстве больше общего, чем специфического.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.