Рождение образа «потерянной женщины» в романе Д. Г. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей»

Рождение образа «потерянной женщины» в романе Д. Г. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей»

Формирование представления об английском национальном характере происходит в культуре в викторианскую эпоху, которая считается одной из самых ярких и значительных эпох английской истории. Национальный характер англичан начинает осмысливаться, прежде всего, в литературе и несколько позже в литературной критике. Сами писатели и критики выделяют целый ряд черт английского национального характера, которые, по их мнению, определяют его сущность. Чаще всего предметом внимания исследователей становится образ джентльмена [59, с. 293] как наиболее значимый образец национального поведения и образа жизни.

В 1920-е годы в литературу Западной Европы и США пришло поколение молодых писателей (Р. Олдингтон, Э. М. Ремарк, Э. Хемингуэй, Дж. Дос Пассос, Э. Каммингс, Ф. С. Фицджеральд и др.), отобразивших в своём творчестве жизнь и нравы «потерянного поколения» – молодых людей, прошедших через первую мировую войну, духовно или физически травмированных, разуверившихся в ура-патриотических идеалах, остро ощущающих свою неприкаянность и отчуждённость от общества. Эти писатели вошли в историю литературы как «потерянное поколение» благодаря Эрнесту Хемингуэю, поместившему в качестве эпиграфа к своему первому роману «Фиеста. И восходит солнце» (1926) слова американской писательницы Гертруды Стайн «Все вы – потерянное поколение» [60, с. 4]. Эти слова, сказанные, правда, безотносительно к искусству, точно выразили то ощущение утраты и скорби, которые эти молодые писатели, прошедшие через войну, отразили в своих книгах. «В их романах и повестях было столько отчаяния и боли, что их определяли как скорбный плач по убитым на войне, даже если герои книг и спаслись от пуль. Это реквием по целому поколению, не состоявшемуся из-за войны, на которой рассыпались, словно бутафорские замки, идеалы и ценности, которым учили с детства. Война обнажила ложь многих привычных догм и государственных институтов, таких как семья и школа, вывернула наизнанку фальшивые моральные ценности и ввергла рано состарившихся юношей в бездну безверия и одиночества» [48, с. 56].

Прозе «потерянного поколения», основывающейся в основном на личных наблюдениях авторов, характерно обращение к судьбе молодого человека из «среднего класса», интеллигента, живущего в послевоенное время.

1.​ В трактовке В. М. Толмачёва «потерянность» в широком смысле – следствие разрыва и с системой ценностей, восходящих к «пуританизму», «традиции благопристойности», и с довоенным представлением о том, какими должны быть тематика и стилистика художественного произведения. В отличие от поколения Б. Шоу и Г. Уэллса, «потерянные» проявляли ярко выраженный индивидуалистический скепсис в отношении любых проявлений прогрессизма. Вместе с тем, мучительное осмысление «заката Запада», собственного одиночества, равно как и проснувшаяся ностальгия по органической цельности мира, привели их к настойчивым поискам новой идеальности, которую они формулировали прежде всего в терминах художественного мастерства» [56, с. 159].

Для Дэвида Герберта Лоуренса военные и первые послевоенные годы были тяжёлым временем. Больной туберкулёзом, он был освобождён от призыва, однако его неоднократно вызывали для переосвидетельствования. Д. Г. Лоуренс не скрывал своей ненависти к войне, которую воспринимал как самое уродливое явление, порождённое больной цивилизацией. Так как жена писателя Фрида была немкой, супругов обвинили в шпионаже и подвергли высылке из Корнуолла, где они жили в 1916 - 1917 годы.

В 1919 году Д. Г. Лоуренс получил возможность выехать из Англии, он бывал там только наездами, поставив себя в положение добровольного изгнанника. Писатель жил в Европе, Австралии, Америке. Последние годы жизни он провёл в Италии.

К работе над романом «Любовник леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренс приступил во Флоренции в октябре 1926 года, после очередной поездки в Великобританию. Первый вариант романа был впервые опубликован в США в 1944 году, а на родине писателя – лишь в 1972. Закончив свою работу к декабрю 1926 года, писатель начинает работать над вторым вариантом романа, озаглавленным «Джон Томас и леди Джейн», первую публикацию которого осуществило в 1954 году одно из итальянских издательств. В декабре 1927 г. Д. Г. Лоуренс начинает работу над третьим – и окончательным – вариантом романа, который вначале планировал назвать «Нежность» (Tenderness). Весь 1928 год прошел в переговорах писателя с лондонскими и нью-йоркскими издателями. Они потребовали смягчения наиболее чувственных описаний и изъятия некоторых не слишком привычных для тогдашней публики слов. Автор подготовил «смягчённую» версию романа, но издатели отказываются от публикации даже и этого варианта. В итоге полный текст книги выходит в небольшой типографии в 1928 году тиражом в тысячу экземпляров и распространяется по подписке.

Следует отметить, что роман Д. Г. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей» обладает как типологически близкими свойствами прозе «потерянного поколения», так и значительным своеобразием. В качестве сходства можно отметить обращение к судьбе молодого человека, физически и духовно искалеченного войной, взрастившего в душе индивидуализм как своеобразную форму защиты от обманувшего их общества, стремящегося найти себя, кто в погоне за успехом (Клиффорд), кто в любви (Меллорс); интерес к теме самопознания, разочарование и эскапизм, трагическая тональность, бескомпромиссная критика устоев лицемерной цивилизации, а также лирическая напряжённость. В качестве своеобразных черт можно отметить то, что подлинной героиней романа стала Констанция Чаттерлей, которой и предстояло сделать выбор между настоящими ценностями и миражами, определить свое место в жизни.

Уже в первых строках романа выражены мысли и настроения тех, кто пережил катастрофу войны. «Век наш по сути своей трагичен, и поэтому мы отказываемся воспринимать его трагически. С миром произошла катастрофа, мы оказались среди руин, но сразу же начали строить новые жилища, лелеять новые надежды. Нам сейчас нелегко, путь в будущее полон препятствий, но мы преодолеем или обойдём их. Мы должны жить, невзирая на все обрушившиеся на нас трудности» [30, с. 14].

Война в пух и прах разбила счастье Констанции Чаттерлей, сделала инвалидом её мужа Клиффорда, сломала судьбу егеря сэра Клиффорда, бывшего солдата Оливера Меллорса. Жизненная история этих трех человек, их взаимоотношения в атмосфере жизни послевоенной Англии, выливающиеся в установление новых принципов отношений между мужчиной и женщиной, становятся предметом художественного исследования в романе.

Как и другие писатели «потерянного поколения» Д. Г. Лоуренс обращается к судьбе молодого человека. Клиффорду Чаттерлей, унаследовавшему титул баронета после смерти отца и погибшего на войне старшего брата, было двадцать девять лет, когда он, вернувшись на побывку с фронта, женился на двадцатитрёхлетней Констанции (Конни) Рид. Действие романа развивается спустя три года после этого события, в 1920 году, когда супруги Чаттерлей поселяются в усадьбе Рэгби-Холл.

Частыми гостями были в их доме становятся бывшие товарищи Клиффорда по Кембриджу, «современные молодые интеллектуалы». Они охотно, не обращая внимание на присутствующую жену хозяина, демонстрировали своё свободомыслие, в том числе и в вопросах морали. Частой темой их разговоров становится модная в 1920-х годах тема «свободной любви» и секса. Они не верили в любовь, но ратовали за секс, понимая его на уровне «естественного отправления»: «Мне иногда мешает расстройство желудка, – заявляет Чарльз Мей, один из «однокашников» Клиффорда, – порой донимает голод и точно так же не даёт покоя изголодавшаяся по сексу плоть» [30, с. 62]. И потому «вряд ли я причиню женщине больше вреда, переспав с ней, чем если приглашу её на танец или, скажем, поговорю с ней о погоде» [30, с. 64]. Конни, однако, во время её «молчаливого присутствия» на этих интеллектуальных беседах не покидало ощущение, что «они толком не знают, о чём говорят» [30, с. 59], что за их изысканными остротами, за рафинированным интеллектуализмом скрывается пустота и отсутствие подлинной жизни. «Господи, какие же у них холодные души!» – осознаёт Конни. Постепенно эта оценка распространилась и на её мужа Клиффорда. Видя, как мужа всё больше и больше сковывал душевный паралич, как всё чаще он замыкался или впадал в безумную тоску, Конни хотелось кричать от отчаяния. Она понимала, что так «давали о себе знать его душевные раны» [30, с. 91].

Но когда в жизнь Конни вошёл Оливер Меллорс, жалость к мужу сменяется неприязнью: «Конни даже сама поражалась, насколько ей стал неприятен Клиффорд. Более того, она ловила себя на мысли, что, в сущности, он никогда ей не нравился. Нельзя сказать, что она его ненавидела – в её неприязни не было страсти. Нет, речь шла о физической антипатии» [30, с. 134]. Кульминацией этого чувства является сцена из Х главы, когда Клиффорд читал ей после ужина Расина. В тот вечер Конни пришла после очередной прогулки по лесу, после физической близости с Оливером. В тот вечер она даже не стала принимать ванну, потому что его запах, его пот, оставшийся у неё на теле были её самыми дорогими реликвиями. Она пришла из леса вся преображённая. По взгляду леди Чаттерлей сиделка Клиффорда миссис Болтон догадалась, что у Конни есть любовник, даже муж не увидел, а, скорее почуял какую-то перемену в жене, какую – он пока не знал. На душе у Клиффорда было неспокойно. Он не отпустил её после ужина, хотя ей так хотелось побыть одной. Он предложил почитать ей вслух. Умение читать Расина в подлинной, величественной французской манере было предметом гордости Клиффорда, но в тот вечер его чтение показалось Конни монотонным и громогласным. «Внутри себя она ощущала звонкое гудение страсти, подобное глубоко гудящему звуку, остающемуся в воздухе после звона колоколов. …Она никогда не была такой мягкой и умиротворенной в своей неподвижности. …Он продолжал читать Расина дальше, и гортанные звуки французской речи напоминали ей завывание ветра в дымоходе. Ни единого слова из Расина она не слышала. Она была погружена в свое тихое упоение – таким бывает лес ранней весной, издающий легкие, радостные вздохи, вздохи раскрывающихся почек. … Она была подобна лесу, подобна темному сплетению дубовых ветвей, неслышно жужжащих мириадами распускающихся почек. …А голос Клиффорда все не умолкал, клекоча и булькая чужеземными звуками. До чего же все это странно! И до чего странен он сам, этот человек, склонившийся над книгой,– чудак и в то же время хищник, человек безжалостный и в то же время цивилизованный, широкоплечий атлет и в то же время безногий калека! Что за удивительное существо, обладающее острой, холодной, несгибаемой волей какой-то диковинной птицы, но лишенное теплоты, начисто лишенное теплоты! Одно из тех существ, пришедших из будущего, у которых вместо души сверхнастороженная, холодная воля. Конни слегка передернуло, она боялась его» [30, с. 189-190].

В этой сцене символически противопоставлены мир живой природы и мертвящей цивилизации машин. «Образ Клиффорда воплощает в себе то, что подлинной жизни враждебно, – пишет Н. П. Михальская, – Клиффорд – жертва войны и антигуманной цивилизации, но он и сам превращается в одно из уродливых её порождений. Выявляется несоответствие между внешней внушительностью и внутренним бессилием» [35, с. 96]. Дальнейшее развитие образа Клиффорда идёт в сторону инфантилизма, что особенно ярко проявляется в его отношениях со своей сиделкой, миссис Болтон. «Ранение Клиффорда, лишившее его мужественности, – справедливо отмечает Т. В. Степанова, – было символом, который пустил глубокие корни в послевоенной литературе. В нем сплелись воедино и ощущение непоправимости катастрофы прошедшей войны, незаживаемости ран, нанесенных человечеству безумием милитаристской схватки, и тема бесплодия, звучащая в унисон с «Бесплодной землей» Т. С. Элиота [66], и мысль о параличе, сковавшем не только тело, но и душу человека «потерянного поколения». «Боль, причиненная войной, бесчеловечной и беззаконной», не утихает от первых до последних строк романа» [52, с. 48]. Мнениям критиков о Клиффорде совпали с точкой зрения автора романа, писавшего в статье «По поводу романа «Любовник леди Чаттерлей»: «Сэр Клиффорд, герой романа – продукт нашей цивилизации, личность, утратившая все связи со своими соотечественниками, мужчинами и женщинами. Тепло человеческих отношений ему неведомо, очаг его холоден, сердце – мертво. Он добр, как велят устои, но простое человеческое участие ему чуждо. И он теряет любимую женщину… И когда я прочитал первый вариант, мне сразу пришло в голову, что увечность Клиффорда символична. Она символизирует глубокий эмоциональный паралич большинства современных мужчин того класса, к которому принадлежит Клиффорд» [46, с. 133].

Любовные отношения леди Констанции Чаттерлей с лесничим Оливером Меллорсом это любовь мужчины к женщине другого, более высокого круга, к которому он не принадлежал. Констанция, утонченная и образованная светская дама, по началу осознававшая разделяющие её с Оливером социальные барьеры, тем не менее инстинктивно тянулась к нему, «влекомая не только и не столько его мужской красотой и обаянием, сколько неподдельной цельностью его личности, его непостижимой уверенностью в том, что счастье – возможно, что оно рядом, в нетронутой цивилизацией прелести сельской природы, в неприхотливой сторожке в лесной чащобе, которую он покидает редко и неохотно» [30, с. 312]. И по мере того, как рушатся одни барьеры, разделявшие леди Чаттерлей и лесника, возникают другие, связанные с ревностью, взаимным недопониманием, несовпадением вкусов и интересов. В финале книги возникает ещё одна проблема – будущий ребёнок, к которому Меллорс начинает ревновать свою любимую. Однако такие взаимоотношения вполне вписываются в лоуренсовскую концепцию любви-соперничества. Главное, что у них родилась нежность друг другу, и потому надеждой звучат слова Меллорса в заключительном письме его к Конни: «Я верю в огонёк, вспыхнувший между нами» [30, с. 406].

Жизнь, человечность, тепло, воплощённые в образе егеря Меллорса, те качества, которые, наряду с социальным положением, противопоставляют его сэру Клиффорду. Оливер Меллорс выходец из шахтерской семьи, в молодости поработавший в забое, добровольцем ушёл на военную службу и дослужился до офицерского звания в колониальных войсках в Египте и в Индии, военной карьеры не сделал; образованный и начитанный, Меллорс мог бы занять в обществе не последнее место. Однако он – и в этом он не изменяет традиционному образу лоуренсовского героя – не желает идти на компромисс с обществом. Он нанимается в лесники, чтобы иметь возможность жить подальше от людей и общаться с природой. Меллорс – убеждённый противник современной цивилизации, убивающей, по его мнению, в человеке личность и саму жизнь. В в образе Меллорса воплощается характерный для героев литературы «потерянного поколения» эскапизм. Подобно Фредерику Генри, герою романа «Прощай, оружие», Оливер Меллорс, до поры мысливший себя неуязвимым в скорлупе своего мнимого эгоцентризма, преодолевает его в любви, бежит в неё также, как прежде бежал от людей в одиночество лесной чащи. Финал любви Оливера и Конни не столь трагичен, но весьма грустен – отделенные сотнями миль и необходимостью пройти сквозь ад бракоразводных процессов, любовники пишут друг другу письма в надежде выстоять перед испытаниями.

Основные акценты сделаны в романе не на социальной стороне жизни, не на сюжетном действии, а перенесены в область категорий психологического и морально-этического характера, основной конфликт романа состоит в противостоянии холодного интеллекта, сознания рассудочного, боящегося чувств и подавляющего их, и чувственного сознания, свободно отдающегося страсти [3, с. 47].

По Д. Г. Лоуренсу, человеческое счастье – в его простых, природных желаниях, а не в достижении каких-то умозрительных идеалов: «Моя великая религия – это вера в кровь и в плоть, которые гораздо мудрее, нежели рассудок» [8, с. 342]. Мир прекраснее и удивительней, чем может себе представить даже самый просвещенный ум. «Жизнь может быть огромной – почти богоподобной» [8, с. 342], – пишет Лоуренс в июне 1912 г. Процесс вписывания (или невписывания) героя как самоценной индивидуальности (в поисках которой нередко находятся персонажи Лоуренса) в этот универсум и составляет основу всех его произведений.

Именно в этом ракурсе становится понятно, почему его героиня построена на внутреннем и весьма драматичном осознании своей природной сущности, придающей ей смелости быть самой собой, не изменять себе (даже если это во вред, а не во благо).

Д. Г. Лоуренс полагает, что это обретение самости является неотъемлемой частью становления характера человека, необходимым условием его существования и все повествование выстраивает в этом направлении, но не подвигает свою героиню на компромиссы со временем и обстоятельствами.