Маленький домик на
окраине города. Жарко топится печка. За окнами метель. Сумерки. Старуха
раскатывает тесто. Дочка сидит перед огнём. Возле неё на полу несколько
корзинок. Она перебирает корзинки. Сначала берёт в руки маленькую, потом
побольше, потом самую большую.
Дочка
(держа в руках маленькую корзинку). А что, мама, в эту корзинку много золота
войдёт?
Старуха.
Да, немало.
Дочка.
На шубку хватит?
Старуха.
Что там на шубку, доченька! На полное приданое хватит: и на шубки, и на юбки.
Да ещё на чулочки и платочки останется.
Дочка.
А в эту сколько войдёт?
Старуха.
В эту ещё больше. Тут уж на дом каменный хватит, и на коня с уздечкой, и на
барашка с овечкой.
Дочка.
Ну, а в эту?
Старуха.
А уж тут и говорить нечего. На золоте пить-есть будешь, в золото оденешься, в
золото обуешься, золотом уши завесишь.
Дочка.
Ну, так я эту корзину и возьму! (Вздыхая.) Одна беда — подснежников не найти.
Видно, посмеяться над нами захотела королева.
Старуха.
Молода, вот и придумывает всякую всячину.
Дочка.
А вдруг кто-нибудь пойдёт в лес да и наберёт там подснежников. И достанется ему
вот этакая корзина золота!
Старуха.
Ну, где там — наберёт! Раньше весны подснежники и не покажутся. Вон сугробы-то
какие намело — до самой крыши!
Дочка.
А может, под сугробами-то они и растут себе потихоньку. На то они и
подснежники. Надену-ка я свою шубейку да попробую поискать.
Старуха.
Что ты, доченька! Да я тебя и за порог не выпущу. Погляди в окошко, какая
метель разыгралась. А то ли ещё к ночи будет!
Дочка
(хватает самую большую корзину). Нет, пойду — и всё тут. В кои-то веки во
дворец попасть случай вышел, к самой королеве на праздник. Да ещё целую корзину
золота дадут.
Старуха.
Замёрзнешь в лесу.
Дочка.
Ну, так вы сами в лес ступайте. Наберите подснежников, а я их во дворец отнесу.
Старуха.
Что же тебе, доченька, родной матери не жалко?
Дочка.
И вас жалко, и золота жалко, а больше всего себя жалко! Ну, что вам стоит? Эка
невидаль — метель. Закутайтесь потеплее и пойдите.
Старуха.
Нечего сказать, хороша дочка! В такую погоду хозяин собаки на улицу не выгонит,
а она мать гонит.
Дочка.
Как же! Вас выгонишь! Вы и шагу лишнего для дочки не ступите. Так и просидишь
из-за вас весь праздник на кухне у печки. А другие с королевой в серебряных
санях кататься будут, золото лопатой огребать... (Плачет.)
Старуха.
Ну, полно, доченька, полно, не плачь. Вот съешь-ка горяченького пирожка!
(Вытаскивает из печи железный лист с пирожками.) С пылу, с жару, кипит-шипит,
чуть не говорит!
Дочка
(сквозь слёзы). Не надо мне пирожков, хочу подснежников!.. Ну, если сами идти
не хотите и меня не пускаете, так пусть хоть сестра сходит. Вот придёт она из
лесу, а вы её опять туда пошлите.
Старуха.
А ведь и правда! Отчего бы её не послать? Лес недалеко, сбегать недолго.
Наберёт она цветочков — мы с тобой их во дворец снесём, а замерзнет — ну,
значит, такая её судьба. Кто о ней плакать станет?
Дочка.
Да уж, верно, не я. До того она мне надоела, сказать не могу. За ворота выйти
нельзя — все соседи только про неё и говорят: «Ах, сиротка несчастная!»,
«Работница — золотые руки!», «Красавица — глаз не отвести!» А чем я хуже её?
Старуха.
Что ты, доченька, по мне, ты лучше, а не хуже. Да только не всякий это
разглядит. Ведь она хитрая — подольститься умеет. Тому поклонится, этому
улыбнётся. Вот и жалеют её все: сиротка да сиротка. А чего ей, сиротке, не
хватает? Платок свой я ей отдала, совсем хороший платок, и семи лет ещё не
проносила, а потом разве что квашню укутывала. Башмачки твои
позапрошлогодние донашивать ей позволила, — жалко, что ли? А уж хлеба сколько
на неё идёт! Утром кусок, да за обедом краюшка, да вечером горбушка. Сколько
это в год выйдет — посчитай-ка. Дней-то в году много! Другая бы не знала, как
отблагодарить, а от этой слова не услышишь.
Дочка.
Ну вот, пусть и сходит в лес. Дадим ей корзину.
Старуха.
Что ты, доченька! Эта корзина новая, недавно куплена. Ищи её потом в лесу. Вот
ту дадим, — и пропадет, так не жалко.
Дочка.
Да уж больно мала!
Входит Падчерица. Платок её
весь засыпан снегом. Она снимает платок и стряхивает, потом подходит к печке и
греет руки.
Старуха.
Что, на дворе метёт?
Падчерица.
Так метёт, что ни земли, ни неба не видать. Словно по облакам идёшь. Еле до
дому добралась.
Старуха.
На то и зима, чтобы метель мела.
Падчерица.
Нет, такой вьюги за целый год не было, да и не будет.
Дочка.
А ты почём знаешь, что не будет?
Падчерица.
Да ведь нынче последний день в году!
Дочка.
Вон как! Видно, не очень замёрзла, если загадки загадываешь. Ну что,
обогрелась? Надо тебе ещё кое-куда сбегать.
Падчерица.
Куда же это, далеко?
Старуха.
Не так уж близко, да и не далеко.
Дочка.
В лес!
Падчерица.
В лес? Зачем? Я хворосту много привезла, на неделю хватит.
Дочка.
Да не за хворостом, а за подснежниками!
Падчерица
(смеясь). Вот разве что за подснежниками — в такую вьюгу! А я-то сразу и не
поняла, что ты шутишь. Испугалась. Нынче и пропасть немудрено — так и кружит,
так и валит с ног.
Дочка.
А я не шучу. Ты что, про указ не слыхала?
Падчерица.
Нет.
Дочка.
Ничего-то ты не слышишь, ничего не знаешь. По всему городу про это говорят.
Тому, кто нынче подснежников наберет, королева целую корзину золота даст, шубку
на седой лисе пожалует и в своих санях кататься позволит.
Падчерица.
Да какие же теперь подснежники — ведь зима...
Старуха.
Весной-то за подснежники не золотом платят, а медью!
Дочка.
Ну, что там разговаривать! Вот тебе корзинка.
Падчерица
(смотрит в окно). Темнеет уж...
Старуха.
А ты бы ещё дольше за хворостом ходила — так и совсем бы темно стало.
Падчерица.
Может, завтра с утра пойти? Я пораньше встану, чуть рассветёт.
Дочка.
Тоже придумала — с утра! А если ты до вечера цветов не найдёшь? Так и станут
нас с тобой во дворце дожидаться. Ведь цветы-то к празднику нужны.
Падчерица.
Никогда не слыхала, чтобы зимой цветы в лесу росли... Да разве разглядишь что в
такую темень?
Дочка
(жуя пирожок). А ты пониже наклоняйся да получше гляди.
Падчерица.
Не пойду я!
Дочка.
Как это — не пойдёшь?
Падчерица.
Неужели вам меня совсем-совсем не жалко? Не вернуться мне из лесу.
Дочка.
А что же — мне вместо тебя в лес идти?
Падчерица
(опустив голову). Да ведь не мне золото нужно.
Старуха.
Понятно, тебе ничего не нужно. У тебя всё есть, а чего нет, то у мачехи да у
сестры найдётся!
Дочка.
Она у нас богатая, от целой корзины золота отказывается! Ну, пойдёшь или не
пойдёшь? Отвечай прямо — не пойдёшь? Где моя шубейка? (Со слезами в голосе.)
Пусть она здесь у печки греется, пироги ест, а я до полуночи по лесу ходить
буду, в сугробах вязнуть... (Срывает с крючка шубку и бежит к дверям.)
Старуха
(хватает её за полу). Ты куда? Кто тебе позволил? Садись на место, глупая!
(Падчерице.) А ты — платок на голову, корзину в руки и ступай. Да смотри у
меня: если узнаю, что ты у соседей где- нибудь просидела, в дом не пущу —
замерзай на дворе!
Дочка.
Иди и без подснежников не возвращайся!
Падчерица закутывается в платок, берёт корзинку и уходит.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.