Сценарий "Литературный вечер, посвященный творчеству М. Зощенко"

                  Литературный вечер, посвященный творчеству Зощенко.

Ведущий: В одном столичном городе жил и работал известный профессор-невропатолог. Много грустных людей перевидал он на своем веку. Но однажды к нему в качестве пациента явился человек, который поразил даже его своим унылым, почти трагическим видом.

Зощенко  - Профессор, я близок к смерти, хотя по утверждению докторов, ничем не болен. Единственная моя беда – настроение. Кажется, в медицине она именуется черная меланхолия. Никто и ничто не может вывести меня из этого состояния. Я близок к самоубийству. Помогите мне, если сможете.

Врач  - Ну что ж, дам вам одно лекарство. Это травы, их привозят из Индии. Вы будете принимать настой из этих трав, и через месяц они превратят вас в человека, довольного жизнью.

Пациент достает точно такую же бутылочку.

- Не помогает. Тоска не проходит.

- Что же мне с вами делать? Непременно сходите в театр. Сейчас там идет очень смешная оперетта. Она вас, надо полагать, выведет из такого состояния. Протягивает билет.

Пациент достает такой же.

- Был я уже в оперетте. Но и это мне не помогло. Стало еще грустнее.

- Ну, что ж. Последнее, что я могу вам предложить - прочитайте книгу Зощенко. У него такие интересные, смешные рассказы, я думаю, что нет человека, которого бы он не рассмешил. Читая его книгу, я и сам хохотал до упаду. Прочитайте рассказы Зощенко. Я уверен, что вы не пожалеете и они обязательно помогут вам  выздороветь.

- Увы, доктор, я не могу этого сделать.

- Почему же?

 - Потому что я и есть тот самый Михаил Михайлович Зощенко. (Достает книгу)

Звучит музыка. На сцену выходит

 Ведущий: Эта история придумана, но почти, потому что подобная вполне могла произойти с великим русским писателем-сатириком Михаилом Михайловичем Зощенко. Нет ничего сложнее, чем написать юмористический рассказ. Всегда автору страшно: а вдруг это не смешно. Тем более, тяжело писать, когда  жизнь подчас заставляет горько плакать.

Ведущий: Не случайно  учитель Зощенко Корней Иванович Чуковский, вспоминая о  рассказах и пародиях, написанных в период студийных занятий, писал: «Странно было видеть, что этой дивной способностью властно заставлять своих ближних смеяться, наделен такой печальный человек».

Ведущий: Итак, дорогие друзья, сегодня мы говорим о Зощенко, играем Зощенко, учимся у Зощенко.

Зощенко:  Я родился в 1895 году. В прошлом столетии! Это меня ужасно огорчает. Я родился в 19 веке! Должно быть, поэтому  у меня нет достаточной вежливости и романтизма к нашим дням: я – юморист. Я не знаю даже, где я родился. Или в Полтаве, или в Петербурге. В одном документе сказано так, в другом – этак. По-видимому, один из документов – «липа». Который из них «липа», угадать трудно, оба сделаны плохо. Профессий у меня было очень много. Комендант почт и телеграфа, агент уголовного розыска, инструктор по кролиководству и куроводству, постовой милиционер, сапожник.

Сейчас у меня биография скудная. Писатель. Кажется, это последняя  профессия в моей жизни. Мне жаль, что я остановился на этой профессии. Это очень плохая профессия, черт меня побери! Самая плохая из двенадцати, которые я знаю.

Из-под каких развалин говорю,

Из-под какого я кричу обвала,

Как в негашеной извести горю

Под сводами зловонного подвала.

Я притворюсь беззвучною зимой

И вечные навек захлопну двери.

И все-таки узнают голос мой.

И все-таки опять ему поверят.

Ведущий: Дети – самые благодарные, но и самые требовательные читатели. Именно им посвящает несколько циклов рассказов Михаил Михайлович.  В 1940 году  вышла книга рассказов для детей "Самое главное". Здесь речь идет не о выборе профессии, не о том, "кем быть", ибо для Зощенко главное - каким быть. Тема формирования высокой нравственности - та же, что и в произведениях для взрослых, но раскрывается она применительно к детскому уровню восприятия и мышления. Писатель учит детей быть храбрыми и сильными, умными и добрыми.

Ведущий: С ласковой и веселой улыбкой повествует Зощенко о животных, вспоминает эпизоды из своего детства, отовсюду умея извлечь нравственный урок и донести его до юного читателя в предельно простой и доходчивой форме. Вот такое воспоминание из собственного детства Зощенко мы предлагаем вашему вниманию.

Выходит ученик:

ученик только два предмета мне интересны – ботаника и зоология. Остальное нет. Впрочем, история мне тоже интересна, только не потому учебнику, по которому мы проходим. Я очень огорчаюсь, что плохо учусь. Но не знаю, что нужно сделать, чтобы этого не было. Даже по ботанике у меня тройка. А уж этот предмет я отлично знаю. Прочитал много книг и даже сделал гербарий – альбом, в котором наклеены листочки и травинки. А вот, что произошло вчера на уроке.

Звонок. Входит учитель.

Учитель:  Здравствуйте, дети. Садитесь. Проверяем домашнее задание. Итак, кто расскажет, почему листочки зеленые?

В классе тишина.

Учитель:  я поставлю пять тому, кто знает, почему листочки зеленые.

Ученик в зал: вы не подумайте, что я дурак. Я знаю, почему листья зеленые, но молчу. Я не хочу быть выскочкой. Пусть отвечают отличники. Кроме того, я не нуждаюсь в пятерке. Что она будет торчать среди моих троек и двоек?

Учитель вызывает любого ученика, повторяет вопрос, тот молчит. Тогда Ученик  небрежно поднимает руку.

Учитель: Ах, вот как, вы знаете. Ну, скажите.

Ученик:- листья зеленые, оттого, что в них имеется красящее вещество – хлорофилл.

Учитель: Прежде, чем я поставлю вам пять, ответьте, почему вы не подняли руку сразу.

Ученик молчит. Пожимает плечами.

Учитель: Может, вы не сразу вспомнили?

Ученик:  Нет, я сразу вспомнил.

Учитель: Может, вы хотели, быть лучше отличников? Как нехорошо!

Ведущий: Но всеобщее признание все же принесли рассказы о взрослых и для взрослых. Маленькие зарисовки жизни, которая кипела в 20 - 30 –е годы в России. Часто свои рассказы Зощенко строит в форме непринужденной беседы с читателем. В цикле сатирических новелл М. Зощенко зло высмеивал цинично-расчетливых или сентиментально-задумчивых добытчиков индивидуального счастья, интеллигентных подлецов и хамов, показывал в истинном свете пошлых и никчемных людей, готовых на пути к устроению личного благополучия растоптать все подлинно человеческое.

Ведущий: Очень образно сказал об обывателях эпохи 20 – 30 годов Маяковский

Утихомирились бури революционных лон.

Подернулась тиной советская мешанина.

И вылезло

Из-за спины РСФСР

Мурло

Мещанина.

Ведущий: Язык рассказов Зощенко уникален. Чуковский заметил, что Зощенко ввел в литературу «новую, еще не вполне сформированную, но победительно разлившуюся по стране внелитературную речь и стал свободно пользоваться ею как своей собственной речью».

Зощенко:  Обычно думают, что я искажаю "прекрасный русский язык", что я ради смеха беру слова не в том значении, какое им отпущено жизнью, что я нарочно пишу ломаным языком для того, чтобы посмешить почтеннейшую публику. Это неверно. Я почти ничего не искажаю. Я пишу на том языке, на котором сейчас говорит и думает улица. Я сделал это в маленьких рассказах не ради курьезов и не для того, чтобы точнее копировать нашу жизнь. Я сделал это для того, чтобы заполнить хотя бы временно тот колоссальный разрыв, который произошел между литературой и улицей. 

Ведущий: Комического эффекта Зощенко часто достигал обыгрыванием слов и выражений, почерпнутых из речи малограмотного мещанина, с характерными для нее вульгаризмами, неправильными грамматическими формами и синтаксическими конструкциями: "плитуар", "окромя", "хресь", "етот", "в ём", "брунеточка", "вкапалась", "для скусу", "хучь плачь", "эта пудель", "животная бессловесная", "у плите». Вслушаемся в язык Зощенко. Рассказ « Загадочное происшествие».

                                             Действующие лица:

Стрелочник, Его жена, Следователь, Дядя Володя, Минька, Соседка, Доктор медицины, Инвалид, Похититель.

                  Действие происходит в деревенском  дворе.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ты не волнуйся. Ты расскажи подробней. А я с твоих слов составлю протокол, после чего мы сразу найдем вора и отберем от него твою козу.

СТРЕЛОЧНИК:  Я стрелочник Фролов. Служу в Лигове. Ночью воры у меня украли козу. Это такая для меня беда, что я весь дрожу от огорчения... Умоляю вас — рас­кройте это преступление и верните мне украденную козу.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ты вот ему все расскажи. (Показывает на дядю Володю)

СТРЕЛОЧНИК:  Два дня назад я купил себе козу, чтобы пить молоко и поправляться. Я за эту козу дал мешок му­ки. Это была дивная породистая коза. Я вчера ее на ночь закрыл в сарай на замок, но воры пробрались ко мне во двор, сломали этот замок и украли козу. Что я теперь буду делать без козы и без муки, я и сам не представляю.

                  Дядя Володя осматривает сарай.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Перед нами, товарищи, типичная картина ноч­ной кражи со взломом. Вор перелез через забор, же­лезным предметом сломал замок и, проникнув в са­рай,   увел   с  собой   козу.    Сейчас  обследую   почву, найду следы и доложу  вам, какую вор имел наруж­ность.

               Дядя Володя разглядывает следы.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Перед нами типичная воровская походка.  Вор, судя  по следам, высокий   худощавый гражданин средних лет. И сапоги у него подбиты же­лезной подковкой.

СТРЕЛОЧНИК: Поскольку у меня сапоги подбиты железной подковкой, то вы там не спутайте меня с вором, умо­ляю вас. А то, чего доброго, я через вас попаду в тюрьму. Тем более — я тоже худощавый и средних лет. Вы наденьте на нос очки и глядите получше — нет ли там еще каких-нибудь других следов.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Кроме этих следов, имеются еще одни обыкно­венные следы. И рядом с этими следами видны отпе­чатки ног маленького мальчика или девочки. Так что перед нами типичная картина ночной кражи. Два во­ра и их маленький помощник, пробравшись во двор, взламывают сарай и втроем угоняют козу...

СТРЕЛОЧНИК (Чуть не плача)  Откуда же два вора? Ведь одни следы с под­ковкой мои. Что же, значит, я сам у себя козу украл? Что вы наводите тень на плетень. Нет, я, кажется, зря вас пригласил.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  В таком случае я допускаю, что вор был один со своим маленьким помощником.  Причем этот ма­ленький помощник обут в дырявые сандалии на босу ногу и сам он лет шести или семи.

                    Раздается детский плач. Плачет Минька.

СТРЕЛОЧНИК:  Что ты, Минька, плачешь?

МИНЬКА:  Я встал утром и зашел в сарай. Я козе дал капустный листочек. Я козу только два раза погладил и пошел по своим делам ловить в пруде рыбок. Но  замок я не трогал. И дверь была раскрыта.

СТРЕЛОЧНИК:  Как же он, шельмец, мог гладить утром мою козу, если она уже была украдена. Вот так номер!

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Это очень загадочная кража. Или нам с вами вор  попался какой-то ненормальный.  Ночью он замок сломал, а днем козу украл.

ЖЕНА СТРЕЛОЧНИКА:  Может быть, он ждал, чтобы Минька ее покор­мил. После чего он, наверное, ее увел.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Одно из трех: либо мальчику приснился сон насчет козы, как он кормил ее капустой,— бывают такие сны в детском возрасте,— либо вор свихнулся во время кражи, либо тут хозяева ненормальные.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:  Есть еще четвертое предположение: вор сломал замок и украл что-нибудь другое. А утром коза ре­шила  прогуляться и, выйдя  на улицу, заблудилась.

СТРЕЛОЧНИК:  Нет, коза не могла сама уйти. У меня весь двор  обнесен высоким забором, и все было заперто. И ка­литка у меня на  пружине — сама захлопывается. А что касается сарая, то, кроме козы, там ничего не было. Там у меня лежал мешок муки, на которую я променял козу. И эту козу я закрыл в сарае. Это бы­ла породистая коза, и мне ее чересчур жалко!

Стрелочник бьет пал­кой по дверям сарая. Дядя Володя падает в обморок.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Воды! (Объясняет) Наш старший следователь он довольно опыт­ный работник. И только у него единственный не­достаток: он, если сильно поволнуется, то в обморок падает. Потому что в него однажды один вор стрелял из револьвера. И вот он с тех пор стал немного пуг­ливый. Если какой-нибудь стук раздается или там доска упадет или кто-нибудь громко крикнет, то он моментально падает без сознания.

                      Прыскают водой дя­дю Володю.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Теперь мне все совершенно ясно. Вор, взломав замок и найдя там, вместо ценностей, козу, расстроился и не захотел ее взять, испугавшись, что она за­блеет и разбудит хозяина. Но потом, вернувшись до­мой, вор стал жалеть, зачем он не украл козу. И тогда он взял веревку или мешок, чтоб замотать козе мор­ду, и           снова под утро явился сюда за козой. А маль­чик Минька в аккурат перед этим заскочил в сарай и покормил ее.

                           Минька еще сильнее плачет.

СОСЕДКА: Совершенно верно. Я рано утром проходила по улице и  видела, как какой-то мужчина  нес в руках большой мешок и там, в мешке, у него что-то хрюкало.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Вы вспомните хорошенько — может быть, это у вас была свинья, а не коза. Вот, может быть, она и хрюкала, когда ее вор в мешке нес. Может быть, вчера, во время обмена, вам подсунули поросенка вместо ко­зы. И вы, не разглядевши как следует, заперли его в сарай.

СТРЕЛОЧНИК:  Нет, я чувствую, что я вас зря пригласил. У ме­ня была в сарае коза, а то, что несли в мешке, это не у меня украдено.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Я там не знаю, у кого украдено. Но я устанав­ливаю факт, что вор украл  поросенка  и унес его в мешке... Пусть мальчик Минька скажет, что за жи­вотное было в сарае. Отвечай, Минька, какое живот­ное было в сарае, какого оно цвета и сколько ног? За дачу ложных показаний ответишь по закону.

МИНЬКА (Сквозь слезы): Оно было белого цвета. И оно имело три ноги.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Без сомнения, это был белый поросенок, от кото­рого вор отрезал одну ногу для производства ветчины.

СТРЕЛОЧНИК:  Ой, тошнехонько! Что они со мной делают! Я теперь вижу, что я зря пригласил сюда этих агентов. У меня была коза, а они мне навязывают поросенка без одной ноги.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Отвечай своему дяде, что было в сарае — коза или поросенок... Блеяло оно или хрюкало?

СТРЕЛОЧНИК:  А если ты у меня соврешь, то я тебе, шельмецу, голову оторву.

МИНЬКА (Сквозь слезы):  Не знаю, что там было. Я рыбок пошел ловить. И до вашей дурацкой козы и не дотрагивался. Толь­ко я дал ей капустки покушать и сразу ушел.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Ясно, это был поросенок.

                       Вдруг откуда-то сверху раздается блеяние козы.

СТРЕЛОЧНИК:   Братцы,  где-то  здесь  моя  коза!  Это  ее голос сверху раздается.

                                           Все смотрят вверх.

СТРЕЛОЧНИК: Братцы! Вон моя коза. Да кто же это ее, брат­цы, загнал на такую вышину?

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Действительно, это коза, а не поросенок. Черт меня дернул сюда приехать. Я тут последние мозги теряю.

СТРЕЛОЧНИК: Братцы, может быть, это мне все снится, что моя коза на крыше стоит?

ЖЕНА СТРЕЛОЧНИКА:  Поди проспись, если тебе это снится. А наша коза действительно стоит на крыше и на тебя, дура­ка, сверху вниз смотрит.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Может быть, ты вчера, поменяв козу, от радо­сти выпил и заместо

сарая подкинул ее на крышу и теперь сам удивляешься, что она там. Иначе нельзя понять, почему твоя коза на крыше очутилась.

СТРЕЛОЧНИК:  Знаете, я скорее вас на  крышу подкину, чем буду свою породистую козу уродовать. А там за до­мом у меня привезены доски для строительства. И я их прислонил к дому, чтоб они на земле не валялись. Но доски лежат довольно круто. И это удивительно, если коза по ним на крышу зашла.

ДОКТОР МЕДИЦИНЫ:  Я доктор медицины. Я могу это под­твердить. Многие козы живут и пасутся на  горах и ходят по самым крутым и отвесным скалам. Есть пер­сидские козероги, и есть швейцарские породистые ко­зы, которые не только бегают по крутым скалам, но и прыгают до трех метров в длину. И, может быть, ваша коза имеет среди своих родителей такую поро­ду. Тогда ничуть не удивляйтесь, что она забралась по доскам на эту крышу. Тем более, на крыше у это­го хозяина  растет не только трава, но даже мелкие кустики и бузина.

СТРЕЛОЧНИК:  Когда я менял свою муку на эту козу, мне так и сказали: это породистая коза. Но я им не поверил. А теперь верю, и я так счастлив, что свои чувства я даже и передать вам не могу. Я гляжу на свою, стоя­щую на крыше, горную козу, и у меня от радости сле­зы капают.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Теперь мне эта история совершенно ясна. Вор сломал замок, чтобы  украсть  какую-нибудь ценную вещь. Но, найдя в сарае только козу, плюнул и ушел красть в другое место. И вот его следы... Впрочем, нет, это мой след. А его, наверно, вот эти... Минька, встав­ши поутру, зашел в раскрытый сарай и покормил козу капустой. Вот и Минькины следы. Коза, желая про­гуляться, вышла из сарая и, обойдя двор, увидела на крыше зелень. И, будучи горной козой, без труда за­бралась на крышу по этим доскам. Вот и ее малень­кие, как точки, следы... Хозяин, проснувшись, увидел раскрытый сарай  и  сломанный замок. Прибежал  к нам и сообщил о краже.  И вот его следы... Теперь каждому ясно, что тут произошло... Доставайте вашу козу с крыши, и мы со спокойной совестью поедем в город  раскрывать  еще  более  сложные  кражи. Наша задача выполнена тут с превышением.

                           Коза снова блеет с крыши

СТРЕЛОЧНИК: Братцы следователи! Моя породистая коза за­бралась на крышу. Но хотел бы я знать, как я ее теперь оттуда достану. Тем более, крыша довольно крутая, и если я полезу наверх, то или коза у меня упадет, или я сам к черту вниз свалюсь... Товарищи  следователи, я вам дам хорошую премию: стакан мо­лока и два фунта хлеба, если вы мне доставите козу без повреждения.

ИНВАЛИД: Хотя я инвалид и хромаю, но за эту премию я могу вашу козу вниз доставить. Только мне нужна веревка, чтобы я мог привязать себя к трубе, посколь­ку я из-за вашей дурацкой козы не очень-то интере­суюсь вниз падать.

Инвалид лезет на крышу. Раздается грохот и он падает вместе с козой.

СТРЕЛОЧНИК:  Что ты снял козу— это хорошо, но то, что ты мне, хромая обезьяна, трубу испортил — вот за это я тебе премии не дам.

ИНВАЛИД:  Тогда я твою козу обратно сейчас наверх за­кину.

СТРЕЛОЧНИК:  Ну, ладно, дам.  Только  не трогай  мою  козу грязными руками.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Ну, мы тогда поехали.

СТРЕЛОЧНИК: Погодите.  В благодарность за вашу четкую работу я хо­чу вас, товарищи агенты, угостить козьим молоком и свежим хлебом.

                                      Дядя Володя Миньке:

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Что же ты, дурной мальчишка, запутал органы следствия? Зачем же ты сказал, что у животного бы­ло три ноги?

МИНЬКА: (потупившись) А я только до трех считать умею.

Все смеются, беря горшок, уходит стрелочник. Спустя минуту вбегает.

СТРЕЛОЧНИК:  Знаете, у козы нету молока. Ее кто-то выдоил. Вот так номер!

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Я   так   и   думал.   Картина   преступления   мне совершенно ясна. Вор, не найдя в сарае ничего цен­ного,   подоил   козу   и,   подкрепив   этим   свои   силы, ушел.

Появляется жена стрелочника с горшком в руках.

ЖЕНА СТРЕЛОЧНИКА: Нет, это я козу подоила, пока ты тут разговаривал.

                  Все едят хлеб и пьют молоко.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Спасибо тебе, братец, но нам пора.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: И вам спасибо, товарищи агенты.

Все расходятся. Стрелочник скрывается в сарае. Неожиданно оттуда его крик:

СТРЕЛОЧНИК:  В сарае у меня были рваные валенки, и теперь их нету.

ДЯДЯ ВОЛОДЯ:  Картина  кражи   мне  ясна.   Вор   не  хотел  пу­таться   с   козой,   а   вместо   этого   украл,   что   было в сарае.

СТРЕЛОЧНИК: Смотрите! Вот мои валенки! (Показывает на похитителя)

ПОХИТИТЕЛЬ: Сознаюсь, граждане, вяжите меня. Это я сломал замок, надеясь украсть из сарая мешок муки. Я не знал, что мешок му­ки он уже обменял на козу. Через это и про­изошла неувязка!

ДЯДЯ ВОЛОДЯ: Картина кражи теперь окончательно выясняет­ся. Вор хотел украсть муку, но украл валенки. И те­перь за это он попал в тюрьму. Справедливость восторжествовала и все счастливы.

Зощенко

Раскройте вы книгу мою,

Раскройте ее для полета!

Развяжите ей жесткие крылья,

Разглядите ее, как звезду.

Если бы вы знали, как ей летать охота.

Без вас она скована в книжном ряду.

Ведущий: Всех писателей-юмористов объединяет одно: они с трудом доказывали право называться писателями. Зощенко часто критиковали за зубоскальство, говорили, что он не к той теме обратился: прославлял бы лучше героев труда, писали, что «Зощенко – хулиган и подонок, глумящийся над советскими людьми». Писателя  такая критика обижала.

Зощенко:  Чертовски ругают. Ругают за мещанство. Тему путают с автором.

Ведущий: На одно из собраний писателей Зощенко, не выдержав,  заявил

Зощенко:  Честь офицера и писателя не позволяет мне смириться с тем, что в постановлении ЦК меня называют «трусом» и «подонком литературы». Я не признаю ошибок, которых не совершал.

Ведущий:  Кульминацией издевательств над писателем можно считать постановление 1946 года, в котором Зощенко был исключен из Союза писателей. Поводом стала публикация детского рассказа Зощенко Приключения обезьяны (1945), в котором властями был усмотрен намек на то, что в советской стране обезьяны живут лучше, чем люди. Лишь спустя 7 лет Михаила Михайловича  восстановили. Долгих семь лет ему не разрешали публиковать свои замечательные произведения.

Ведущий:  В 1954 на встрече с английскими студентами Зощенко вновь попытался изложить свое отношение к постановлению 1946, после чего травля началась по второму кругу.  Зощенко приписали мысли и сатирические намерения, которых у него не было. От Михаила Михайловича отвернулись. Он так рассказал об этом своему другу Корней Ивановичу Чуковскому.

                        Звонок телефона. Зощенко идет из глубины сцены.

Зощенко: Ты знаешь, твой звонок был первым. Мне теперь никто не звонит, а когда я встречаю знакомых на улице, некоторые из них проходят мимо меня, разглядывая вывески на Невском бульваре так внимательно, будто видят их впервые.

Юноши, гляньте,- виски у меня поседели.

Девушки, вы не обернетесь теперь на меня.

Раскройте же книгу – в ней годы мечтания, цели.

Себя вы узнаете в отблеске каждого дня.

В вашем смехе, в ваших надеждах,

В вашей работе – я повторяюсь.

От ваших дыханий кровь закипает в крови,

С вами в дороге я времени не покоряюсь.

Я повторяюсь в ваших признаньях в любви.

Ведущий: Произведения, созданные писателем, были основаны на конкретных и весьма злободневных фактах, почерпнутых либо из непосредственных наблюдений, либо из многочисленных читательских писем. Тематика их пестра и разнообразна: беспорядки на транспорте и в общежитиях, гримасы нэпа и гримасы быта, плесень мещанства и обывательщины, спесивое помпадурство и стелющееся лакейство и многое, многое другое. Легко, иронично описывает Зощенко неудавшегося ухажера в одном из своих рассказов.

Звучит танцевальная музыка, затихая. На сцене – декорации: облупленный угол дома, трамвайные рельсы, фонарь, канал, решетка забора. Полумрак.

Голос ведущего:  Вечеринка кончилась поздно. Вася Чесноков, утомленный и вспотевший, с распорядительным бантом на гимнастерке, стоял пред Машенькой и говорил умоляющим тоном.

Вася: Обождите, радость моя… Обождите первого трамвая, ей-богу, в самом деле… Тут и посидеть можно, ей-богу. А то вы, например, вспотевши, и я вспотевши… Так ведь и захворать можно по морозу.

Машенька. Нет. Какой вы кавалер, который даму по морозу не можете проводить?

Вася. Так я вспотевши же.

Машенька. Ну, одевайтесь!

                                              Вася ёжится, идет за Машей.

Вася. Ах, какая неспокойная дамочка. Не будь вы, а другая – ни за что не пошел бы провожать. Вот ей-богу, в самом деле. Только из-за любви пошел.

                                                                    Маша смеется.

Вы смеетесь, зубки скалите, а я действительно, Марья Васильевна, горячо вас обожаю и люблю. Вот скажете: лягте, Вася Чесноков, на трамвайный путь, на рельсы, и лежите до первого трамвая – и лягу. Ей-богу!

Маша. Да бросьте вы, посмотрите лучше, какая чудная красота вокруг, когда луна светит. Какой красивый город по ночам. (Звучит спокойная музыка.) какая чудная картина!

                    Прожектор медленно ползет по фонарю, трамвайным рельсам, останавливается на облупленной штукатурке дома.

Вася: Да, замечательная картина. Действительно, очень красота… Вот и красота тоже, Марья Васильевна, действует, ежели питаешь чувства… Вот многие ученые и партийные люди отрицают чувства любви, а я, Марья Васильевна, не отрицаю. Я могу питать к вам чувства до самой моей смерти и до самопожертвования. Ей-богу… Вот скажите: ударься, Вася Чесноков, головой о тую стенку – ударюсь.

Маша (недовольно). Ну, поехали.

Вася. Ей-богу. А хотите – брошусь в канал? А, Марья Васильевна? Могу доказать. (Хватается за перилла, делает вид, что лезет.)

Маша. Ах, Вася! Что вы!

         Из-за угла дома появляется мрачная фигура, останавливается у фонаря.

Фигура. Чего разорались?

        Маша прижимается к решетке.

(обращаясь к Васе) Ну, ты, мымра, скидывай пальто. Да живо. А пикнешь – по балде стукну, и нету тебя. Понял, сволочь? Скидывай!

Вася. Па-па-па..

Фигура (берет за борт шубы). Ну.

       Вася дрожащими руками расстегивает шубу, снимает.

И сапоги тоже сымай! Мне сапоги тоже требуются.

Вася. Па-па –па, позвольте…мороз…

Фигура. Ну!

Вася (с обидой). Даму не трогаете, а у меня – шубу, сапоги сымай. А у ей и шуба, и калоши, а я сапоги сымай.

Фигура (глядя на Машу). С неё снимешь, понесешь узлом – и засыпался. Знаю, что делаю. Снял?

Вася (расшнуровывая ботинки). У ей и шуба, и калоши, а я отдувайся за всех…

          Фигура надевает на себя шубу, ботинки кладет в карманы.

Фигура. Сиди и не рыпайся, и зубами не колоти. А ежели крикнешь или двинешься – пропал… Понял, сволочь? И ты дамочка…

                 Фигура уходит.

Вася (сидя на полу, рассматривая свои белые носки; со злобой). Дождались. Я же ее провожай, я и имущества лишайся. Да?

              Вася, ерзая ногами, кричит тонким, пронзительным  голосом.

Караул! Грабят!

    Машенька остается, прижавшись у решетки.

Маша. Вася. Куда же вы?

Ведущий: Смех, как появляется из неоткуда, так и обрывается на самой звонкой ноте. А потом – жизнь. Признание, унижение, опять признание. Смерть. Нет, вечность. Писатели не умирают, потому что рукописи не горят!

Ведущий.

Словно дальнему голосу внемлю,

А вокруг ничего, никого.

В эту черную добрую землю

Вы положите тело его.

Ни гранит, ни плакучая ива

Прах легчайший не осенят,

Только ветры морские с залива,

Чтоб оплакать его прилетят.

Ведущий: Это стихотворение написала Анна Ахматова памяти Зощенко. Умер писатель в 1958 году. Михаил Зощенко сумел необычайно ярко передать своеобразие" натуры человека переходного времени» то в грустно-ироническом, то в лирико-юмористическом освещении, показал, как совершается историческая ломка его характера.

Ведущий: Прокладывая свою тропу, он показывал пример многим молодым писателям, пробующим свои силы в сложном и трудном искусстве обличения смехом. Вот уже скоро 60 лет, как нет его с нами, но герои его рассказов живы, а значит, жив и писатель. Михаил Михайлович Зощенко.

Зощенко.

Забудут? – вот чем удивили!

Меня забывали сто раз,

Сто раз уж  лежал я в могиле,

Где, может быть, и сейчас.

А Муза и глохла и слепла,

В земле истлевала зерном,

Чтоб после, как Феникс из пепла,

В эфире восстать голубом.