Сценарий литературно-музыкальной композиции ко Дню Победы "А зори здесь тихие"

А, зори здесь тихие…

Действующие лица:

Бричкина Лиза

Гурвич Соня (переводчик)

Комелькова Женя

Осянина Рита

Четвертак Галя

Васков Федот Евграфыч (старшина, в должности коменданта)

слова автора

Сцена № 1

Действие первое

(тишина в зале, темно, под звуки легкой и негромкой музыки говорит автор)

слова Автора:  Шел май 1942 года. На западе (в сырые ночи от туда доносило тяжкий гул артиллерии) обе стороны, на два метра врывшись в землю, окончательно завязли в позиционной войне; на востоке немцы день и ночь бомбили канал и Мурманскую дорогу; на севере шла ожесточенная борьба за морские пути; на юге только0только приходил в себя блокадный Ленинград.

А зори здесь были тихими-тихими. С болот полз плотный туман, холодил ноги, оседал на одежде…

(боевая тревога, доклад об обнаружении Немцов возле пакгауза,

построение на выход в разведку)

(Осянина забарабанила в дверь, кричит)

Осянина:  Товарищ комендант!.. Товарищ старшина!..

(Васков хлопал сонными глазами)

Васков:  Что?

Осянина:  Немцы в лесу!..

Васков:  Так… (сощурился: не иначе, как разыгрывают)  Откуда известно?

Осянина:  Сама видела. Двое. С автоматами, в маскировочных накидках…

Васков:  Команду– в ружье: боевая тревога. А я доложить.

(расходятся, Осянина зовет девчат, с Васковым встречаются на построении)

Осянина:  Женя, Галя, Лиза…

Васков:   Погодите, Осянина! (сморщился старшина) Немцев идем ловить– не рыбу. Так чтоб хоть стрелять умели, что ли…

Осянина:  Умеют.

Васков:  (вздохнул, хотел рукой махнуть, но спохватился)  Да, вот еще. Может немецкий кто знает?

Гурвич:  Я знаю. (писклявым голосом из строя)

Васков: (совсем расстроился)  Что– я? Что такое– я?.. докладывать надо!

Гурвич:  Боец Гурвич.

Васков:  Ох-хо-хо!.. Как по-ихнему «руки вверх»?

Гурвич:  Хенде хох!

Васков:  Точно (махнул-таки рукой) Ну, давай, Гурвич…

(выстроились эти пятеро девчат и старшина провел небольшую  лекцию,

вводящую, по его мнению, бойцов в курс дела)

Васков:  Противника не бойтесь. Он по нашим тылам идет, значит сам боится. Но близко не подпускайте, потому как противник все же мужик здоровый и вооружен специально для близкого боя. Если уж случится, что рядом он окажется, тогда затаитесь лучше. Только не бегите: упаси Бог: в бегущего из автомата попасть– одно удовольствие. Ходите только по двое. В пути не отставать и не разговаривать. Если дорога попадется, как надо действовать?

Комелькова:  Знаем, одна– справа, другая– слева.

Васков: (уточнил) Скрытно. Порядок в движении такой будет: впереди– головной дозор в составе младшего сержанта с бойцом. Затем в ста метрах– основное ядро– я… (оглядел отряд) с переводчицей. В ста метрах за нами– последняя пара. Идти, конечно, не рядом, а на расстоянии видимости. В случаи обнаружения противника или чего непонятного… кто по-звериному или, по-птичьему кричать может?

(захихикали девоньки)

Васков:  Я серьезно спрашиваю! В лесу сигналы голосом не подашь, у немца тоже уши есть.

(девушки примолкли)

Гурвич: (робко) Я умею… По ослиному: и-а! И-а!..

Васков: (с неудовольствием) Ослы здесь не водятся. Ладно, давайте крякать учиться. Как утки.

(Васков показал, как надо крякать, девушки засмеялись.

Васков не понял, почему девчата смеются, но и сам улыбки не сдержал)

Васков: Так селезень утицу подзывает. Ну-ка, попробуйте.

(девушки крякают с удовольствием. Особенно старается Комелькова, но лучше всех получается у Осяниной. И еще у Лизы неплохо)

Васков:  Идем на Вопь-озеро. Глядите суда. (Власов разворачивает карту, бойцы столпились у карты, дышат в затылок, в уши: Власову смешно)  Ежели немцы к железке идут, им озера не миновать. А пути короткого они не знают: значит, мы раньше их там будем. До места нам верст двадцать– к обеду придем. И подготовиться успеем, потому как немцам обходным порядком да таясь не менее чем полста верст отшагать надо. Все понятно, товарищи бойцы?

Бойцы: (Хором, невпопад)  Понятно…

Васков: (вздохнул)  Готовы?

Осянина:  Готовы.

Васков:  Заместителем на все время операции назначаю младшего сержанта Осянину. Сигналы напоминаю: два кряка– внимание, вижу противника. Три кряка– все ко мне.

(Девчонки смеются)

Васков:  Головной дозор, шагом марш!

(двинулись. Впереди Осянина с Бричкиной. Васков подождал, пока они скрылись,

потом пошел следом с Гурвич, последними идут Комелькова и Четвертак)

Действие второе

(старшина приказал построится)

Васков:  Слушай боевой приказ! (тожественно начал, но сомневался, что поступает правильно на счет этого приказа)  Противник силою до двух вооруженных до зубов фрицев движется в район Вопь-озера с целью тайно пробраться на Кировскую железную дорогу и Беломорско-Балтийский канал именем товарища Сталина. Нашему отряду, в количестве шести человек, поручено держать оборону Синюхиной гряды, где и захватить противников в плен. Сосед слева– Вопь-озеро, сосед справа– Легонтово озеро… (старшина помолчал, откашлялся, расстроено подумал и продолжил)  Я решил встретить врага на основной позиции, не открывая огня, предложить ему сдаться. В случаи сопротивления, одного убить, а второго все ж таки взять живым. На запасной позиции оставить все имущество под охраной бойца Четвертак. Боевые действия начинать только по моей команде. Своим заместителем назначаю младшего сержанта Осянину, а ежели выйдет из строя, то бойца Гурвич. Вопросы?

Четвертак: (спрашивает обиженно)  А почему это меня в запасные?

Власов:  Несущественный вопрос, товарищ боец. Приказано вам, вот и выполняйте.

Осянина: Ты, Галка наш резерв.

Комелькова: (бодро)  Вопросов нет, все ясненько.

Васков:  А ясненько, так прошу пройти на позицию.

(Васков развел бойцов по местам: Бричкина ближе всех к озеру– край сцены,–

над ней с лева в камнях сидит Гурвич, а справа над Бричкиной под скалой сидит Комелькова. Четвертак сидит правее и чуть выше Комельковой, там же под скалой.

Сам же Васков вместе с Осяниной за скалой над всеми)

Васков:  Чтоб и не шевельнулся никто. Первым я с ними говорить буду.

Гурвич:  По-немецки?

Васков:  По-русски! (сказал резко)  А вы переведете, ежели не поймут. Ясно говорю?

(все молчат)

Васков:  Ежели вы и в бою так высовываться будите, то санбата поблизости нету. И мамань тоже.

(Насчет мамань Васков напрасно сказал, совсем напрасно.

И рассердился поэтому ужасно: ведь всерьез все же будет, не на стрельбище!)

Васков:  С немцем хорошо издали воевать. Пока вы свою трехлинеечку передерните, он из вас сито сделает. Поэтому категорически лежать приказываю. Лежать, пока лично «огонь» не скомандую. А то не погляжу, что женский род… (осекся, махнул рукой)  Все. Кончен инструктаж.

Действие третье

(обсуждение маршрута, плана действий при изменении обстоятельств)

Васков: (лежа в засаде, заметил как вздрагивают верхушки кустов и зашептал) Ну, идите же, идите, идите…

(колыхнулись далекие кусты и на опушку показались двое)

Гурвич: (шепотом)  Идут, товарищ старшина.  (изумленно)  Три… пять… восемь… двенадцать… четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать…

Гурвич: (почти беззвучно) Шестнадцать, товарищ старшина.

Васков: (не оборачиваясь) Вижу, давай в цепь, Гурвич. Осяниной скажешь, чтоб немедля бойцов на запасную позицию отводила. Скрытно чтоб, скрытно!.. Стой, куда ты? Бричкину ко мне пришлешь. Ползком, товарищ переводчик. Теперь покуда что ползком жить будем.

(Гурвич уползла, старательно виляя между камней.

Васков хотел что-то придумать, что-то немедленно решить, и только одно годами воспитанное желание назойливо тревожило: доложить)

Васков: (в полголоса) Доложить,.. непременно, доложить…

Бричкина: Товарищ старшина… Товарищ старшина…

(Васков рукавом старательно вытер пот, потом обернулся. Глянул в близкие, растопыренные донельзя глаза, подмигнул)

Васков: Веселей дыши, Бричкина. Это ж даже лучше, что шестнадцать их поняла?

(Бричкина согласно покивала ему и неуверенно улыбнулась)

Васков: Дорогу назад хорошо помнишь?

Бричкина: Ага, товарищ старшина.

Васков: Гляди: левее фрицев сосняк тянется. Пройдешь его, опушкой держи вдоль озера.

Бричкина: Там, где вы хворост рубили?

Васков: Молодец девка! Оттуда иди к протоке. Напрямик: там не собьешься.

Бричкина: Да знаю я, товарищ…

Васков: Погоди Лизавета, не гоношись. Главное дело – болото, поняла? Бродок узкий, влево-вправо – трясина. Ориентир – береза. От березы прямо на две сосны, что на острове.

Бричкина: Ага.

Васков: Там отдышись малость, сразу не лезь. С островка целься на обгорелый пень, с которого я в топь сигал. Точно на него цель: он хорошо виден.

Бричкина: Ага.

Васков: Доложишь Кирьяновой обстановку. Мы тут фрицев покружим маленько, но долго не продержимся, сама понимаешь.

Бричкина: Ага.

Васков: Винтовку, мешок, скатку – все оставь. Налегке дуй.

Бричкина: Значит, мне сейчас идти?

Васков: Слегу перед болотом не позабудь.

Бричкина: Ага. Побежала я.

Васков: Дуй, Лизавета батьковна.

(Осянина с Комельковой переглянулись, Гурвич юбку на коленке разглаживала, а Четвертак на Власова во все глаза смотрела, не моргая, комендант сейчас все замечал, все видел и слышал)

Васков: Бричкину я в расположение послал, на помощь можно к ночи рассчитывать, не раньше. А до ночи, ежели в бой ввяжемся, нам не продержаться. Ни на какой позиции не продержаться, потому как у них – шестнадцать автоматов.

Осянина: (тихо) Что же, смотреть, как они мимо пройдут?

Васков: Нельзя их тут пропустить через гряду, надо с пути сбить. Закружить надо, в обход, вокруг Легонтова озера направить. А как?

Сцена № 2

Действие первое

(главные моменты биографии и сообщение факта гибели девушек)

(девушки занимают на сцене позицию расположения в засаде спиной к залу, поочередно поворачиваясь к зрителям и свой монолог в последовательности гибели зенитчиц)

Елизавета Бричкина:  19 лет, дочь лесника. Родилась в Брянщине. С 14 лет, вырванная из школы болезнью матери и «ждала завтрашнего дня». 5 лет умывала, переодевала и кормила с ложечки мать. Готовила обед, прибирала в доме, обходила отцовские квадраты и бегала в ближнее сельпо за хлебом. Отец с каждым годом чаще выпивал. В 1941г. мать умерла. Всегда угрюмый отец теперь совсем озверел, пил в темную. С приходом войны попала на оборонные работы: все лето рыла окопы и противотанковые укрепления. Поздней осенью, я оказалась где-то за Валдаем, прилепилась к зенитной части и переведена в 171-й разъезд. В результате разведки у Вопь-озера и Легонтово выяснилось количество прятавшихся фашистов. По приказу доложить об изменении обстановки, на обратном пути к объекту, утонула в болоте в результате несчастного случая.

«Над деревьями медленно всплыло солнце, лучи упали на болото и я в последний раз увидела его свет– теплый, нестерпимо яркий, как обещание завтрашнего дня. И до последнего мгновения верила, что это завтра будет и для меня…»

Софья Соломоновна Гурвич: Моя семья была штатской. На дверях нашего маленького домика висела медная дощечка: Доктор медицины Соломон Аронович Гурвич. Папа был простым участковым врачом, а дощечку не снимали, потому что ее подарил дедушка и сам привинтил к дверям. У нас была очень дружная и большая семья: дети, племянники, бабушка, незамужняя мамина сестра, еще какая-то дальняя родственница, и в доме не было кровати, на которой спал бы один человек, а кровать, на которой спали трое, была.

Еще в университете я донашивала платья, перешитые из платьев сестер: серые и глухие, как кольчуги. Недолго, правда носила: всего год. А потом надела форму. И сапоги– на два номера больше.

В части меня почти не знали: я была незаметной и исполнительной и попала в зенитчицы случайно. Фронт сидел в глухой обороне, переводчиков хватало, а зенитчиц– нет. Вот меня и откомандировали вместе с Женькой Комельковой после боя с «мессерами». Погибла в 18 лет.

«Бежала без опаски по дважды пройденному пути, торопясь принести старшине Васкову махорку ту, трижды проклятую. Бежала, радовалась и понять не успела, откуда свалилась на хрупкие плечи потная тяжесть, почему пронзительной, яркой болью рванулось вдруг сердце… Нет, успела. И понять успела, и крикнуть, потому что не достал нож до сердца с первого удара, на мужика был удар поставлен.»

Галина Четвертак: Подкидыш я, и фамилию дали в детском доме: Четвертак. Потому что меньше ростом была, в четверть меньше. Война застала меня на третьем курсе библиотечного техникума, и первый же понедельник вся группа в полном составе явилась в военкомат. Группу взяли, а меня– нет, потому что не подходила под армейские стандарты ни ростом, ни возрастом. Но я, не сдавалась, упорно штурмовала военкома и так беззастенчиво врала, что ошалевший от бессонницы подполковник окончательно запутался и в порядке исключения направил меня в зенитчицы. Погибла в 17 лет.

«Перед глазами все стояло серое, заострившееся лицо Сони, полузакрытые, мертвые глаза ее и затвердевшая от крови гимнастерка. И– две дырочки в ней. Узкие, как лезвие. Все ощущала физически, до дурноты проникающий в ткани нож, слышала хруст разорванной плоти, чувствовала тяжелый запах крови. И вовсе я не трусила, я всегда жила в воображаемом мире активнее, чем в действительном, и хотела бы забыть это, вычеркнуть и– не могла. И это рождало тупой, чугунный ужас, и я шла под гнетом ужаса, ничего уже не соображая. Я была уже убита, убита до немцев не дойдя, ни разу по врагу не выстрелив… Не смогла вынести весь этот ужас, порхнула вдруг из кустов. Выгнувшись, заломив руки за голову, метнулась через поляну наперерез диверсантам, уже ничего не видя и не соображая. Коротко ударил автомат. С десятка шагов ударил в тонкую, напряженную в беге спину, и я с разлета сунулась лицом в землю, так и не сняв с головы заломленных в ужасе рук. Последний мой крик затерялся в булькающем хрипе, а ноги еще бежали, еще бились, вонзаясь в мох носками Сониных сапог…»

Евгения Комелькова: дочь генерала. Родителей, сестру и братишку расстреляли немцы при захвате семей комсостава. Меня спрятала эстонка в доме напротив. Полковник Лужин подобрал, защитил сироту, после того как я одна-одинешенька перешла фронт. Впоследствии определена во второе отделение третьего взвода пятой роты Отдельного зенитно-пулеметного батальона. Уводя немцов от Осяниной и старшины Власова, ранена в бок. Но я не сдавалась, стреляла пока были патроны. Убита немцами в упор.

«Я никогда не расстраивалась. Я верила в себя, и уводя немцев от Осяниной, ни на мгновение не сомневалась, что все окончится благополучно. И даже когда первая пуля ударила в бок, я просто удивилась. Ведь так глупо, так несуразно и неправдоподобно было умирать в 19 лет… А немцы ранили меня в слепую, сквозь листву, и я могла бы затаиться, переждать и, может быть, уйти. Но я стреляла, пока были патроны. Стреляла лежа, уже не пытаясь убегать, потому что вместе с кровью уходили и силы. И немцы добили меня в упор, а потом долго смотрели на мое и после смерти гордое и прекрасное лицо…»

Маргарита Степановна Осянина: окончила 9 классов, вышла замуж за командира красной армии, пограничника. Через год родила мальчика, Аликом назвали, Альбертом, а еще через год началась война. В мае 1941 года сына отправила к родителям. Старший лейтенант Осянин погиб на второй день войны в утренней контратаке. В 1942 году отец пропал без вести, мать сильно больна. Меня смертельно ранило в живот осколком гранаты. Погибла в 21 год.

«Я знала, что рана моя смертельна и что умирать я буду долго и трудно. Пока боли почти не было, только все сильнее пекло в животе и хотелось пить. Но пить нельзя. По тому месту еще стреляли, но вскоре все вдруг затихло, и я заплакала. Плакала беззвучно, без вздохов, просто по лицу текли слезы: я поняла, что Женьки больше нет… а потом и слезы пропали. Отступили перед тем огромным, что стояло передо мной, с чем нужно было разобраться, к чему следовало подготовиться. Холодная черная бездна распахивалась у моих ног, и я мужественно и сурово смотрела в нее. Я не жалела себя, своей жизни и молодости, потому что все время думала о том, что было куда важнее, чем я сама. Сын мой оставался сиротой, оставался совсем один на руках у болезненной, робкой матери, и я гадала, как переживет он эту войну и как потом сложится его жизнь. Я выстрелила себе в висок из того нагана с двумя патронами, что старшина оставил для спокойствия. Все равно бы умерла, только бы намучилась…»

Действие второе

(Монолог коменданта Васкова Ф. Е. рванул скособоченную дверь, прыжком влетел в избу. Говорит эмоционально, с сожалением в глазах к погибшему взводу и ненавистью, гневом в словах к фашистам.)

Васков:  Хенде Хох!

Васков:  Лягайт!.. Лягайт!.. Лягайт!..

Васков:  Что, взяли?.. Взяли, да?.. Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро!.. А не прошли вы, никуда не прошли и сдохните здесь, все сдохните!.. Лично каждого убью, лично, если начальство помилует! А там– пусть судят меня!.. Пусть судят!..

Действие третье

(финальная песня из к/ф «А, зори здесь тихие…»

Актеры выстраиваются в линию перед краем сцены)

Снова идет ночь над полями темными,

В дымке костра светят глаза ребят,

Ветер затих вместе с последней песню,       2 раза

Видно ушел где-то искать тебя.

Вот бы им всем вдруг заглянуть нечаянно

В эти края,, где ледники шумят.

2 раза        В разных краях много друзей встречаю я,

Но почему нет среди них тебя.

Буду искать, буду в пути надеяться,

Пусть сотни лет в след за тобой пройду!

Буду искать, мне ведь немного верится,        2 раза

Что я тебя в дальних краях найду