«А он встаёт над волнами забвения…»
(сценарий
вечера - спектакля, посвящённого гибели М.Ю.Лермонтова.)
Ведущий. Итак, мы
уже много знаем о жизни и деятельности М.Ю.Лермонтова. Давайте сегодня
попробуем, проникая в творческую лабораторию поэта. Проследить тот путь, по
которому он шёл последовательно. Шаг за шагом - к своей трагической гибели.
Открывается сцена. В центре на заднике-большой
портрет Лермонтова, его обрамляют эмблемы творческого гения: гусиное перо,
палитра, нотный стан, пальмовая ветвь. Под портретом- маленький столик, крытый
ковровой накидкой. начнём стоят цветы Середина сцены пуста, но слева и справа
полукругом с интервалами стоят по три стула. они словно образуют два
«салона»-друзей и врагов поэта.
Звучат вкрадчивые аккорды «Вальса» из
музыки Хачатуряна к драме Лермонтова «Маскарад». Под музыку выходят основные
персонажи спектакля: шесть пар танцующих. Они проходят через зал и поднимаются
на сцену. Дамы в бальных туалетах, мужчины во фраках занимают места за
стульями. В правый кружок стремительно входит 1 чтец.
1 чтец. Господа, великое горе! Сегодня,
холодным, январским 1й 837г., скончался раненный на дуэли Пушкин.
Все, потрясённые, смяли чёткие мизансцены
бального отдыха: дамы вскочили с мест, мужчины сдвинулись ближе. В группу входит
2 чтец. Он раздаёт всем листочки.
2 чтец. Вы обратили внимание на эти стихи?!
Говорят, они были написаны сегодня, этой зимней ночью.
Дама читает.
Погиб поэт! — невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один как прежде... и убит!
1 чтец.
Убит!.. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор,
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Дама (справа).
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Господин (справа).
Что ж? веселитесь... — он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Господин (слева). В петербургских гостиных
боялись произносит эти строчки вслух. Да ведь это же -воззвание к революции!
Все (возмущённо). Воззвание к революции!
Воззвание к революции! Воззвание к революции!
1 чтец (справа). Воззвание к революции! Они так
назвали стихи «На смерть Пушкина».
Дама (справа). Более того, с такой надписью
положили рукопись на стол самому императору.
Дама (слева). Вы знаете автора этих стихов,
призывающих к бунту?
Господин (слева). А как же! Это поручик
лейб-гвардии Лермантофф. Куда смотрит Государыня? Дама (справа). Вы слышали
новое злодеяние! Гроб с телом Пушкина кто-то выкрал из Конюшенной церкви.
Господин (справа). Да, я тоже слыхал, что
тело его тайно везут хоронить в пределах Псковской губернии.
Дама (слева). А что же поручик, автор
возмутительных стихов?
Звучат вступительные аккорды «Тройки» из сюиты
Свиридова, написанной к повести Пушкина «Метель». Выходит Лермонтов. Он меряет
шагами узкое свободное пространство.
Лермонтов. Раз-два, три-четыре… Четыре шага в
одну сторону. В другую - пять. Есть о чём подумать в тюрьме, если к тому же
тебе 22 года.
Звучит тема «Тройки». Лермонтов меряет шагами
камеру. Моего гувернёра звали Капе. Он был бывший гвардеец Наполеона. Мне было
семь лет, когда он рассказал историю о взятии Бастилии. Навсегда запомнился
девиз республики: Свобода, Равенство и Братство.
В салоне слева: Liberte! Egalite! Fraternite!- это девиз цареубийц.
Лермонтов. Был морозный вечер, когда в
Тарханы-имение бабушки, примчалась взмыленная тройка. И дедушка- сенатор привёз
известие о восстании на Сенатской площади в Петербурге.
Мать свою я не помню. Я был ребёнком трёх лет,
когда её не стало. На помню песню, которую пела мне она. Я плачу от неё.
В салоне слева:
По небу в полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел;
И месяц, и звёзды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов:
О боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.
В салоне справа:
Он душу младую в объятиях нёс
Для мира печали и слёз.
И звук его песни в душе молодой
Остался- без слов, но живой.
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
Звучит «Романс» из музыки Хачатуряна к
драме «Маскарад»
Лермонтов. Звуки! Они словно сговорились.
Звуки тесно окружают, во сне вплотную обступают, не дают отдыха.
Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою
Знай: мы чужие с этих пор
Ты позабыла, я свободы
Для заблужденья не отдам:
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбки и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Вновь звучит «Вальс» Хачатуряна. Кружатся
пары в вальсе. Между танцующими пробираются два профессора.
1профессор. Каков наглец! Пререкаться с
экзаменаторами!
2 профессор. Не знать лекционного материала!
Пытаться читать сверх программы!
1профессор. Ему справедливо consilium abeundi!
Лермонтов. Так оказался исключённым из
Московского университета. Пришлось уехать из Москвы. Меня ждал Петербург и
Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Я сразу невзлюбил
этот хмурый город. Но здесь услышала свой вальс моя Нина- здесь была написана
драма «Маскарад». (уходит)
Раздаются звуки вальса. Входит Нина.
Нина.
Как новый вальс хорош! В каком-то упоенье
Кружилась я быстрей- и чудное стремленье
Меня и мысль мою невольно мчала вдаль,
И сердце сжалося; не то чтобы печаль,
Не то, чтоб радость…
Оборачивается и видит Арбенина.
-Ты здесь?
Арбенин.
-Я здесь!
Выходят танцующие пары, снова звучит вальс.
Из правого салона.
-А в Петербурге было всё ложью.
Из левого салона.
-Это был чудо-город , украшенный громадами
стройных дворцов. Они оставались для него холодными, чужими.
-но здесь был собран цвет столицы.
-«Везде встречаемые лица, необходимые глупцы»?
-Но здесь жил Пушкин...-А что будет с ним ,с
поручиком Лермонтовым?
- Царь сказал, что поступит с ним по закону..
(уходят)
В салоне слева.
-Его сослали в Сибирь?
-Неужели –Соловки?
-Нет,хуже, перевели на Кавказ, где идёт война
с горцами.
Лермонтов.
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов , страна господ,
И вы,мундиры, голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
Сцена опять заполняется людьми. Но теперь
это гости грузинской свадьбы. Посреди сцены ковёр, на котором будем танцевать
невеста. Звучит мелодия грузинского танца из оперы Рубинштейна «Демон».
Кто-то из гостей.
…бубен свой берёт невеста молодая,
И вот она одной рукой
Кружа его над головой,
То вдруг помчится, легче птицы,
То остановится, глядит-
И влажный взор её блестит
Из- под завистливой ресницы;
То чёрной бровью поведёт
То вдруг наклонится немножко,
И по ковру скользит, плывёт
Её божественная ножка;
И улыбается она,
Веселья детского полна.
Лермонтов.
Полк, к которому я прикомандирован,-это
Нижегородский драгунский полк. Мы всё время в сражениях.
За кулисами звучит песня «Казачьей
колыбельной»
Вчера в станице слышал, как казачка баюкала
ребёнка и пела. Не заметил, как сам начал напевать какую-то мелодию. Конь
остановился и стал пить из ручья, осторожно подбирая воду губами. В журчанье
струй послышалась опять всё та же мелодия. И теперь уже всё – и поскрипывание
седла, и шелест ветвей, и рояль- всё говорило со мной моей «Казачьей
колыбельной».
Лермонтов.
Я был уже известным литератором. Вчера на
водах одна дама спросила, не тот ли это Лермантофф, что написал «Герой нашего
времени». Я услышал. Как Печорин, решив её позлить, обернулся и направил на неё
свой лорнет. «Какая дерзость!»- вскричала дама. И тотчас вокруг неё
образовалась группа «доброжелателей». Не было этого делать. Она из
«фешенебелен»- так теперь стали называть «сливки» общества. А они слишком
хорошо знают мой стих, «облитый горечью и злостью». Но так я устроен, когда
часто во имя сильнейшего чувства поступаю вопреки здравому смыслу.
Звучит «Вальс».
В салоне слева.
-Царь увидел его на балу в Аничковом дворце и
повелел снова выслать поэта- опять на Кавказ.
-Он должен покинуть столицу в 48 часов. В
ссылку – с бала!
-Ай-ай-ай, он же поэт! И поэт призванный!
-Тем хуже, цари не любят поэтов!
- Опасно, коль «полон ум желаний и страстей!»
В салоне справа.
-Последний свой петербургский вечер Лермонтов
проведёт у нас, среди друзей- у Карамзиных.
-Сколько бывало здесь людей!
-Здесь играл Глинки!
-Здесь читал стихи Пушкин!
Здесь блистательный Брюллов рассказывал о
солнце и море Италии.
Лермонтов.
Стоя у окна гостиной Карамзиных и наблюдая
холодные краски заката, я невольно следил за очертаниями облаков.
Тучки
небесные, вечные странники!
Степью
лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь
вы, будто как я же, изгнанники
С
милого севера в сторону южную.
Кто
же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть
ли тайная? злоба ль открытая?
Или
на вас тяготит преступление?
Или
друзей клевета ядовитая?
Нет,
вам наскучили нивы бесплодные...
Чужды
вам страсти и чужды страдания;
Вечно
холодные, вечно свободные,
Нет
у вас родины, нет вам изгнания.
В салоне справа.
-Он опять уехал на Кавказ.
-Вновь впереди вставали синие сказочные горы…
-Здесь жили его герои…
-Над нами витал дух его Демона.
Один господин из салона набрасывает чёрный
плащ и читает отрывок из поэмы «Демон»: «Я тот, к которому внимал…»
- В салоне слева.
-Да, там жили его герои.
-И там шла война…
-Что ждало его впереди: счастье или гибель?
-Ему было 27 лет…
Лермонтов.
Я думал: "Жалкий человек.
Чего он
хочет!.. небо ясно,
Под небом
места много всем,
Но
беспрестанно и напрасно
Один
враждует он — зачем?"
Я, как Демон, а может, как Печорин, предавался
безумным мечтам о счастье, а встретил суетный мир «мундиров голубых» да
«фешенеблей». Искал друзей, а были в лучшем случае спокойные, равнодушные люди.
Звучит песня «Выхожу один я на дорогу».
Господин справа. Он не знал, что изящная дама,
встреченная им перед отъездом из Петербурга, только что вернувшаяся из Италии,
красавица и умница, певица Елизавета Шашина положит на музыку его последние
исповедальные стихи, они стали незабываемой песней.
Один из участников спектакля.
Он пал.
Россией смерть его оплакана.
Давно друзья ушли по одному
И новым плугом та земля распахана,
Что там, в скитаньях, грезилась ему.
Ни песни старой, ни былого облика—
Все давность увела и забрала.
Лишь самолет, ныряющий сквозь
облако,
Порой напомнит горного орла.
А он, с теченьем управляясь
яростным,
Одолевая времени предел,
Опять, опять плывет под белым
парусом,
Над океаном наших чувств и дел.
Ион встает над волнами забвения.
И в новый век, где скорость щеки
жжет,
Его дыханье и сердцебиение
Доходит к нам и нас переживет.
И не в приливе святопоклонения-
Как своего - по чувству и уму,
И руку дружбы подадут ему.
(Л. Мартынов)
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.