Детство
изменилось и требует нового понимания
Сегодня наши дети растут в
совершенно новых и непонятных взрослым реалиях. Фактически современное детство
оказалось лакуной, исследовать которую приходится почти с нуля
More
Sharing ServicesShare | Share on livejournalShare on
vkShare on
facebookShare on
twitter
Когда разговариваешь с
6-летним ребенком, то первый вопрос, который ему задаешь – о новом этапе в его
жизни: «Ты хочешь идти в школу?». В середине 1980-х, когда под руководством
Даниила Эльконина шли исследования детства, шестилетки обычно отвечали: «Да».
Но этот вопрос никогда не анализировался далее, потому что это была некая
дежурная фраза типа «Здравствуйте!». Современные дети на вопрос о желании идти
в школу через раз, а то и чаще отвечают отрицательно. И тогда «провисает»
важный вопрос: «В какую школу ты хочешь пойти?». Ребенок просто говорит: «А я
ни в какую не хочу».
Это явление –
снижение интереса маленьких детей к школе – мы обнаружили в 2005-2007 гг. Под
моим руководством защищалась диссертация по готовности детей к школе. И там
были отмечены существенные изменения.
Во-первых, дети объективно
гораздо больше знают о школе.
Во-вторых, они не
воспринимают поступление в школу как что-то особенное, этапное. Ранее
считалось, что ребенок-первоклассник уже умеет себя организовать, испытывает
содержательный интерес к школе. В терминах психологии, это некое «ядро
личности», которое опосредует другие свойства, интеллектуальные и
эмоциональные. Сейчас мы не находим такого ядра у детей, идущих в школу.
Наконец, в-третьих, для
современных первоклассников школа – это уже не то безусловно привлекательное
место, каким она была, положим, 30 лет назад.
Одна моя коллега точно
подметила: «Поступая в школу, ребенок словно поступает на должность». В этом
смысле школа так или иначе ассоциировалась со «взрослостью». Однако сейчас все
наши допущения о том, что ребенок хочет стать взрослым, хочет получить статус
школьника, очень сильно «поплыли».
С одной стороны, мы можем
говорить об отличиях современных детей от первоклассников ХХ века. Но, с другой
стороны, проводя различия, мы так или иначе даем оценку. Сравнивая то, что мы
видим сегодня, с собственным детством, нынешнее так и хочется назвать плохим
или неправильным. Но тут же хочется задать вопрос: «Почему оно плохое? С какой
стороны оно плохое?»
При таком скептическом
взгляде на современное детство создается впечатление, что детство, например,
1970-х было «идеальным». Его описали классики отечественной психологии – оно
выглядит как очень «правильное». Но тогда получается, что на протяжении всей
человеческой истории детство развивалось, улучшалось, достигло своего апогея в
1970-е гг., а потом вдруг стало портиться… Такие представления, как минимум,
неконструктивны.
Недавно в магистерской
работе под моим руководством (автор – Екатерина Колоколова из Московского
городского психолого-педагогического университета) был проведен анализ
мотивации школьников разных возрастов. Детей спрашивали, что им нравится в
школе больше всего.
Мы полагали, что
школьников увлекает проектная деятельность. Но оказалось, что они не считают ее
самой интересной. Впрочем, первоклассники еще достаточно позитивно относятся к
ней, а вот ученики средней школы – уже более скептически. Но раз не
проектная деятельность, то тогда что?
Оказалось, что интересно
может быть только при условии, что учитель доброжелателен, с грубым или
авторитарным интересно не бывает. К сожалению, не всем везет. А с точки зрения
содержания и методов обучения детям нравится интрига – урок как детектив, как
расследование, когда учитель провоцирует класс на открытое обсуждение ситуации.
Ясно, что
мотивация может быть поддержана определенными приемами, а может быть и
испорчена. Колоколова выделила четыре типа учащихся. Главная группа
риска – так называемые «игнорщики», те, кому в школе уже ничего не надо.
Примечательно, что ситуация с академической успеваемостью у них может быть
вполне приличной. Тем не менее, если их не подхватить и не мотивировать
вовремя, школа может потерять таких детей, и ждать, когда после 9-го класса от
них можно будет избавиться.
Есть и
такие дети, которые уже определились с приоритетами, знают, чего хотят,
осознают, в том числе, свои прагматические интересы. Они могут, например,
сидеть на уроках с планшетами и делать что-то свое. Самые благополучные
дети – так называемый «актив класса». Это почти идеальные дети для школы.
Есть еще и «общенцы» – они готовы учиться, если можно общаться, им
необходима групповая работа.
Подтверждается и старый
тренд: в школу дети могут придти мотивированными, но к переходу в среднюю школу
интерес к учебе у них падает. Социальные педагоги говорят, что если удается
такого ребенка вовремя и устроить, например, в спортивную группу – это его
большая удача.
В СМИ среди
психологических особенностей школьника порой называют «клиповое»
(фрагментарное, поверхностное, «разрывчатое») сознание, когда дети делают
несколько дел сразу, по разным каналам восприятия: например, одновременно
слушают музыку, играют на компьютере и смотрят мультики. В связи с этим обычно
говорят о сложностях с концентрацией внимания. Но с такими обобщениями нужно
быть аккуратными. Тут речь идет о психофизиологии, здесь нельзя судить
непрофессионально. Блуждание по Интернету (англ. Surfing)
кажется совершенно бессмысленным и пугает взрослых. Но ведь «сёрфинг» – это и
умение «поймать волну», почувствовать тренд.
По поводу способности
сосредотачиваться... Я не утверждаю, но ставлю знак вопроса: может быть, это
хорошо – держать в поле зрения сразу несколько контекстов? Например, работа с
гипертекстом требует именно этого. Ведь нужны разные тактики мышления: широкое
и неглубокое, либо, наоборот, более узкое и углубленное.
И еще один
сюжет, который требует пересмотра – стратификация детей по возрастам. Периодизация
детства требует пересмотра – для нее до сих пор не было эмпирических данных.
Было представление, что стабильный период в жизни ребенка сменяется неким
скачком, кризисом, за которым следует следующий стабильный период. При этом к
концу каждого возраста должны складываться устойчивые психологические
новообразования. В какой мере это справедливо сегодня – один из
исследовательских вопросов. Вероятно, сейчас за периодом «младший школьник»
разделение по возрастам «расплывается».
Возможно, не стоило бы
переживать, и по-прежнему думать, что в 18 лет человек уже полностью в
состоянии отвечать за свои поступки. Но современный молодой человек в этом
возрасте все же не может за все отвечать. Порой детство даже растягивается до
30 лет. Такого «взрослого ребенка» называют «кидалт» – от английских слов
«kid» – «ребенок» и «adult» –
«взрослый». Причем, и это мне кажется, очень важным, появилось это слово в
массовой прессе в 1980-е, и только в 2000 появилась первая серьезная публикация
о «появляющейся взрослости (emerging adulthood)»,
стало быть, общество почувствовало это явление существенно раньше, чем
профессионалы.
Так или иначе, при
изучении всех этих сравнительно недавних явлений нужно избегать оценочных
суждений, а сконцентрироваться на исследовании детства в историческом,
международном и современном контексте. Необходимы эмпирические данные по
детству, а не просто психологический портрет современного ребенка.
В Институте образования мы
запустили трехлетнюю полидисциплинарную программу по исследованию современных
детей, потому что увидели, как стремительно меняется детство. С ее помощью
постараемся заполнить существующие лакуны и изучить нынешнего ребенка и
подростка как можно подробнее. Сосредоточимся на конкретных моделях детства
(разных траекториях взросления) – индивидуальных практиках семейного
воспитания, школьного обучения и общения, в том числе в социальных сетях, и
проведем социальное картографирование – описание конкретных территорий с точки
зрения условий для развития детей. Мы также изучим образ ребенка, каким его
видит государство, и проанализируем портрет современного школьника в
литературе, кино и СМИ.
Загородских Нина Петровна, учитель МАОУ «СОШ №22» г.Перми
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.