Статья "История моей семьи"

ИСТОРИЯ МОЕЙ СЕМЬИ В ЗЕРКАЛЕ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ.

      История любой страны складывается из историй городов, сёл, деревень, в которых живут люди, и они, своими делами, поступками, и творят историю. Ни одного великого свершения, события не произошло без их участия.  Наша российская история не исключение, она неразрывно связана с историями отдельных семей, таких как моя.

       Семья – это маленькая частичка общества, это своеобразный мир, в котором царят свои законы и традиции, есть и свои ценности. Не материальные, а духовные: это память о предках, их жизни, о горестях и радостях, пережитых ими вместе.

      Двадцатый век вошел в историю нашего государства как век больших потрясений, разрушений, но, в то же время, и как век большого созидательного труда. Говорят, что без прошлого не может быть ни настоящего, ни будущего. Можно интересоваться историей своей страны перелистывая учебники или смотря документальные фильмы, а можно прикоснуться к её истории душой, пропустить её через себя, через своё сердце, рассматривая семейные фотографии своих предков, слушая рассказы матери или отца о тех далёких уже событиях, в которых принимали участие и они сами, будучи детьми, и их родители, родственники.

      «История моей семьи в зеркале российской истории», так звучит тема работы.

     Актуальность данной темы состоит в том, что в наше сложное время молодёжи важно иметь чёткие нравственный ориентиры, позволяющие осознавать необходимость сохранения родственных связей, желания узнать историю своего рода, своих «корней» для того, чтобы дальше передавать из поколения в поколение те семейные традиции, которые были заложены их предками.

     Цель работы: проследить связь истории моей семьи с российской историей.

   

 Предметом исследования явилась семья моей матери Демаковой (Набиевой) Галины Сергеевны.

     В России нет ни одной семьи, которая так или иначе не оставила бы след в истории своего края, своей страны. Каждый из нас помнит о тех людях, которые участвовали в жизни нашего общества,

      ^{Демакова Г.С}                                оставляя в своей памяти отдельные страницы истории.

Такой памятной страницей для нашего общества является Великая Отечественная война. День Победы для всех нас – это особенный праздник, праздник «со слезами на глазах». И для моей семьи стало традицией в этот день поминать всех погибших, в том числе и своего прадеда - Демакова Сергея Павловича, имя которого увековечено в Книге Памяти Томской области и на Памятной Стеле в Лагерном Саду с именами томичей, погибших в ходе сражений Великой Отечественной войны.

 Мой дед,  Демаков Сергей Павлович, пошёл на фронт с первых дней войны, оставив дома жену и шестерых детей. Он был   добрым человеком, любящим мужем и хорошим отцом. А как он хотел жить! Какие планы строил на будущее! Но всё это перечеркнула война.   Мой дед геройски выполнял  свой воинский долг, был несколько раз ранен и в 1943 году, получив    смертельное ранение,  умер в военном госпитале  

            ^{Демаков С.П.}

Новочеркасска, похоронен там же на городском кладбище в братской могиле.

       Мама,  рассказывая  о той, предвоенной, жизни, вспоминает, что в то время люди жили весело, в гости к ним часто приезжали родственники сначала в Томск, где они жили, а затем в село Рыбалово, куда её отец  в 1937 году был направлен работать председателем  колхоза. Но недолго он там проработал: по доносу соседа  его арестовали и выпустили только через полгода. Бабушка говорила, что когда он пришел домой, то дети его не узнали, он был сильно худым и обросшим. Из разговоров родителей мама помнит, что отец говорил, что его  не осудили только из-за того, что он никого не оклеветал и ни одного из предъявленных обвинений не подписал, да и вообще ему повезло,               ^{Семья Демаковых .}                                     что следственные органы разобрались и отпустили его домой.   Через какое - то время после возвращения отца, родители вернулись в Томск, купили дом сначала на Большой Подгорной, а незадолго до войны переехали во второй Казанский переулок.  Дед устроился на производство и от него уже стал работать пимокатом – надомником. Он построил свою мастерскую, где работал вместе со старшими сыновьями  Василием и Сергеем, а его жена, Екатерина Герасимовна, занималась домашним хозяйством и младшими детьми. Все её попытки как - то приобщиться к пимокатному делу заканчивались тем, что муж говорил ей, что это не женское дело и отправлял к детям. Так было до лета 1941 года.

     А потом началась война…   

О годах войны мама не может рассказывать без слёз, потому что тогда рухнул мир её семьи.    Какого только горя не испытала моя бабушка, Екатерина Герасимовна! И голод, и смерть ребёнка, и похоронка на мужа, и проводы старших сыновей на фронт. Моей маме тогда было  почти 11 лет, но она на всю жизнь запомнила  вкус мороженой картошки, которую они тёрли, и просто на плите, без масла и соли, пекли и ели, и вкус кислых щей, сваренных без мяса, картошки  и лука, и то непроходящее чувство голода, когда всегда хотелось есть…

     Со временем моя бабушка научилась катать валенки, складывать печи  и делать практически всю мужскую работу, не только  по дому, но и даже стала наниматься к чужим людям, а женскую выполняли моя мама  и её  сестра Люба, хотя им тогда было всего по 12 и 10 лет. Это позволило их семье как - то свести концы с концами и выжить в то тяжёлое и трудное время.

         Сейчас моей маме, Набиевой Галине Сергеевне, 87 лет. За свою жизнь она видела много хорошего и плохого, встречалась с интересными людьми и, как все бабушки,  рассказывает о своей жизни. Мы  любим слушать  её рассказы, такие разные: то смешные, то грустные, но всегда заставляющие задуматься  над  жизнью. Один из её рассказов особенно затронул меня, и я решила его записать.

         «Дело было зимой 1943 года. Жилось нам тогда очень трудно. Мама моя недавно получила похоронку на отца, а старшие братья, Василий и Сергей, ушли на фронт. На руках у неё осталось трое малолетних детей: мне, самой старшей, не было ещё и тринадцати лет, Любе, лет девять - десять, а Володе и того меньше - всего три годика.

         Я тогда ходила в пятый класс, честно скажу, что ходила не учиться, а чтобы получить свою пайку хлеба. Ломтик был настолько тоненьким, что через него можно было разглядывать, как другие ребята едят свои кусочки хлеба. Иногда на этот хлеб посыпали сахар, и тогда я уже не ела, а смаковала каждую его крошку. Хлеб нам давали не с самого утра, а чуть  ближе к обеду.  И  невозможно было дождаться этого момента: казалось, что минуты тянутся  часами, а часы целыми днями... А долгожданный кусочек хлеба съедался мгновенно. И  вот я уже снова сижу и жду, когда же закончится этот нескончаемый день. Так проходила я в школу всю осень, наступила зима. В школе, чего греха таить, училась я очень слабо, да и учиться я не хотела, а хотела побыстрее начать работать на производстве, помогать матери. Об этом я как - то и обмолвилась ей. «Не глупи! Это не шутки тебе  идти работать. Ты хорошо подумала?». Я с готовностью выпалила ей: «Да! Я хочу шить! Хочу  быть полезной для семьи и для Родины. Я всё равно пойду и буду работать!». Немного помолчав, мама ответила: « Ладно, работница, иди спать, завтра всё и решим».

      Утром  она меня подняла пораньше, сказав, что нам нужно   успеть до обеда сходить на швейную фабрику. Жили мы тогда на Второй Казанке, и идти пришлось нам аж за Главпочтамт, туда, где находилась фабрика. Из дома вышли, чуть только светать стало, холодно было на улице, ветрено, трамваи не ходили.  Шли мы по морозу час - другой, замерзли, но, наконец -то,  дошли. Зашли в здание и сразу направились к директору. Как сейчас помню его фамилию - Ворокута, а вот имя и отчество – забыла. Заходим, значит, в кабинет, смотрим - за столом сидит такой грозный, крепкий мужчина, только вот руки у него не было, видать на войне потерял. Он, обращаясь к маме, спрашивает: «По какому вопросу пришли?». Мама ответила: «Хочу к вам дочь устроить на работу». «Какую? Вот эту? - изумился директор. - А ей лет - то сколько?». «Тринадцать», - ответила за меня мама. «Знаете, женщина, у меня здесь не детский сад, - возмутился Ворокута. - Я что с ней делать - то буду? В куклы играть?». Как тут мама начала ругаться: «Да что вы себе позволяете?». Достаёт фотографии отца и братьев и говорит: «Вот  отец её. Он голову сложил на фронте, и за дочь заступиться не может. А вот это -  сыны мои, они сейчас на фронте кровь за Родину проливают. А вы говорите: «В куклы играть!?». Мама вся раскраснелась, платок у нее сполз на плечи, глаза гневно сверкали. Директор, после её слов, как-то весь обмяк, сжался и не выглядел уже таким  грозным. «Мамаша, да вы успокойтесь,- сказал он. - Давайте порешаем  этот вопрос. Вы сами подумайте - маленькая она ещё, живёте вы далеко, а если она будет опаздывать на работу? Мне  её что, под суд отдавать прикажете?». «А ты, девочка, что всё молчишь?» - обратился он ко мне. А я и, правда, во время разговора, молча стояла, мне так страшно было и в тюрьму не хотелось идти за опоздания. «Ты работать - то хочешь? - опять обратился он ко мне. «Нет», - испуганно прошептала я. «Как «нет»? - возмутилась мама. - Я тебе дам «нет»! Хочет она работать! И нечего её тут слушать!». «Ну хорошо, мамаша, давайте я её в цех массовки пристрою, пусть пока поучится телогрейки шить, рукавицы, бельё для фронта, да и так, по мелочи кое - что»,- начал объяснять Ворокута. «Нет, товарищ директор, портянки и рукавицы я и сама могу научить её шить, - перебила его мама. - Вы мне из неё мастера для индивидуального пошива сделайте, чтобы она могла красивые вещи шить».

 Тут  дверь открылась и в кабинет директора фабрики вошла очень красивая, не молодая уже,  женщина. Я на неё смотрела и глаз не могла больше отвести. Теперь уже, жизнь прожив, я понимаю, что сам Бог свёл меня с этим чудо – человеком, мастером своего дела - Екатериной Сергеевной Акимовой. Но тогда я, конечно, ещё не знала ни имени её, ни фамилии, ни чем эта женщина занимается. Я просто стояла и глядела на неё.

«Екатерина Сергеевна, вам вот «такие» мастера не нужны?» - с усмешкой спросил Ворокута. «Какие?» - переспросила она. «Да вот «эти»» - он взглядом указал на меня. Я от страха вся съёжилась, хотелось убежать и спрятаться. Екатерина Сергеевна подошла ко мне поближе, посмотрела на меня и спросила: «А как тебя, девочка, зовут?». «Галя», - еле слышно ответила я. Екатерина Сергеевна ещё раз внимательно на меня посмотрела и сказала: «А я возьму эту девочку к себе в цех на обучение».

Прошло с того момента много лет, но я не перестаю благодарить Бога за эту встречу. Эта маленькая хрупкая женщина дала мне «хлеб» на всю жизнь, более того, стала мне второй матерью: она обучила меня всем тонкостям швейного дела, направила в Новосибирск учиться на закройщика, да и вообще, научила любить свою                    ^{Работницы  цеха Е.С.Акимовой.}                      профессию и гордиться ею.

     Уже став взрослой, я продолжила её дело: стала закройщиком цеха женского платья на Пятом Почтовом, так тогда Северск назывался. Ателье там только открылось и мне пришлось всё начинать с нуля: набирать мастеров, учиться руководить. Разные были времена и хорошие, и плохие, но в трудную минуту, я всегда могла обратиться за советом и помощью к Екатерине Сергеевне. Она уже тогда не работала, дома больше находилась: и возраст, и здоровье давали о себе  знать, но голова у неё всегда была светлая. Причём я обращалась к ней не только с вопросами по работе, но и с вопросами по жизни вообще.  Царствие ей небесное, пусть земля ей будет пухом».

Этими словами мама закончила свой рассказ. Она тяжело вздохнула и замолчала, а я ещё какое - то время тихо сидела с ней рядом, и чтобы немного отвлечь её от нахлынувших воспоминаний, предложила попить вместе чаю.

      Уже за чаем мама, всё еще находясь под впечатлением от нахлынувших воспоминаний, сказала, что все ее братья и сестра в неоплатном долгу перед своей мамой. Ведь та, часто недоедая и работая не покладая рук, несмотря на трудности, голод, болезни, смогла  сохранить своих детей. Более того, в то тяжёлое время, перед самой войной,  приняла в свой дом и обогрела сироту, западно-украинскую девочку  лет 14-15, которая схоронила всю свою родню  и чудом осталась в живых во время этапирования из Бессарабии.

       Став уже взрослой, мама спросила у бабушки, почему та не отдала их, ведь время было тяжёлое и некоторые женщины, оставшись без мужского плеча, сдавали своих детей в детдом. Бабушка   ответила, что никогда бы этого не сделала, потому что они - дети - были тем единственным, что осталось у неё после гибели мужа, которого она очень сильно любила…

     Не знаю, смогла бы я вынести тяготы, выпавшие на долю моей бабушки и мамы. Но одно  я знаю точно -  я горжусь ими, горжусь их силой духа и силой воли, которые позволили им  выстоять и выжить в то непростое и тяжёлое военное время.

     Слушая рассказы об истории своей семьи, мы понимаем, что это и есть история нашей Родины.  В моем доме сейчас живёт четыре поколения: моя мама, я, мои дети и мой внук.  И мне не безразлично, каким вырастит мой внук: человеком, чтящим традиции семьи и общества или «Иваном, не помнящим родства».

 Наш долг - сохранить отдельные страницы истории своих семей, а значит и страницы российской истории.