Статья "Несколько слов о формировании читательской культуры наших детей"

Несколько слов о формировании читательской культуры наших детей

А каждый читатель как тайна,

Как в землю закопанный клад…

А.Ахматова

        Не секрет, что наши дети мало читают, не любят в своем большинстве сидеть с книгой в руках. Как привить тягу к книге, как вовлечь детей в художественный мир книги ненавязчиво, но вместе с тем убедительно, пропагандируя великое русское слово?

      Воспитывать или открывать в себе читателя, формировать, а потом и расширять читательский кругозор ученика призваны и родители в первую очередь, и учителя литературы. Методика тут проста: нужно вместе читать. Читать вместе, воспринимать индивидуально, без подсказки. В непосредственном контакте ученика и писателя, в процессе «воспламенения» личности от личности. Какова же роль учителя? Организовать этот контакт, «развести огонь» и отойти в сторону. Не мешать.

      Одним из путей является формирование духовности через взаимодействие трех видов искусств: литературы, музыки и живописи. Именно эти три музы постоянно сопутствуют человеку в современной жизни. Объединяющая их общая природа - образное отражение мира – и свойственное каждой неповторимое своеобразие отвечают стремлениям школьников к познанию жизни и людей и одновременно служат обогащению их художественного восприятия.

       Вспоминается интересное высказывание Е.Н.Ильина во время выступления перед учителями литературы о том, что в наш стремительный век урок литературы должен быть остановкой. Она нужна для того, чтобы можно было ощутить свою собственную душу, понять ее состояние, определить в ней то, что связывает нас друг с другом.

      Важно, чтобы ученик стал соавтором мастера слова. Как это сделать?   Установка на взаимосвязь разных видов искусств создает самые благоприятные условия для большего проявления интересов, склонностей, способностей учеников и их реализации на творческих конкурсах чтецов, на литературно-музыкальных вечерах с использованием репродукций картин, разного рода презентаций.  Это способствует единению душ, узнаванию себя и своих возможностей.

      У В.Г.Распутина читаем:  «Четыре подпорки у человека в жизни: дом с семьей,  работа, люди, с кем вместе правишь праздники и будни, и  з е м л я, на которой стоит твой дом». Вот основные человеческие ценности, которые пропагандирует русская литература. Сильное впечатление на детей производит художественное чтение специально подготовленных старшеклассников отрывков из произведений, которые предлагаются ниже; отрывки даны в сокращенном варианте, но от этого их художественная сила не становится меньше, а наоборот, возрастает. Первые два отрывка   мои ученики читают под звуки «Ave Maria» Шуберта; используя возможности мультимедийной доски, можно одновременно демонстрировать, например, репродукции картин, фотографии, хронику военных лет.

        Чем это не пропаганда силы и величия русского слова? Доступно, ярко, проникновенно. И это все создает гармонию в восприятии искусства, особую атмосферу сопереживания, активизирует восприятие и – очень хочется на это надеяться - пробудит интерес к произведению и желание его прочитать.  

Первый отрывок

                                                                            В. Гроссман.  «Жизнь и судьба»

- Здравствуй, сыночек, я уверена, мое письмо дойдет до тебя, хотя я сейчас далеко за линией фронта, за колючей проволокой еврейского гетто. Твой ответ я никогда не получу, меня не будет. Я хочу, чтобы ты знал о моих последних днях, с этой мыслью мне легче уйти из жизни.

   Седьмого июля немцы ворвались в город…вскоре на стенах домов были развешены желтые объявления: «Всем евреям срочно переселиться в район Старого города. Не переселившимся – расстрел.» Ну вот, собралась и я. Взяла с собой подушку, немного белья, чашечку, которую ты мне подарил… Много ли человеку нужно?

       Я никогда не чувствовала себя еврейкой, с детских лет я росла среди русских подруг, я любила больше всего поэтов Пушкина и Некрасова. А когда-то, когда я была четырнадцатилетней девочкой, наша семья собралась в Южную Америку. И я сказала папе: «Не поеду никуда из России, лучше утоплюсь.» И не уехала.

        А вот в эти ужасные дни мое сердце наполнилось материнской нежностью к еврейскому народу. Раньше я не знала этой любви. Она напоминает мне мою любовь к тебе.

       Это письмо нелегко оборвать, оно – мой последний разговор с тобой. Это наше самое последнее расставание. Что скажу я тебе, прощаясь, перед вечной разлукой?  В эти дни, как и всю жизнь, ты был моей радостью. По ночам я вспоминала тебя, твою детскую одежду, твои первые книжки - все, все, от первых дней твоей жизни до последней весточки от тебя. Я закрывала глаза, и мне казалось - ты заслонил меня от надвигающегося ужаса.

       …Будь всегда счастлив с теми, кого ты любишь, кто окружает тебя, кто стал тебе ближе матери. Прости меня.

       С улицы слышен плач женщин, пьяная ругань полицейских, а я смотрю на эти строки, и мне кажется, что я защищена от страшного мира, полного страдания.

      Как закончить письмо? Где взять силы, сынок? Есть ли человеческие слова, способные выразить мою любовь к тебе? Целую тебя, твой лоб, твои глаза, волосы.

      Помни, что всегда в дни счастья и в день горя материнская любовь с тобой, ее никто не в силах убить.

      …Вот и последняя строчка последнего маминого письма к тебе. Живи, живи, живи вечно… Мама.

Второй отрывок

                                                                В.Закруткин.  «Матерь человеческая»

      Хутор догорал. Стали стихать орудийные залпы. Со стороны тока Мария услышала женский плач  и короткие злые выкрики немцев. Толпа хуторян, сопровождаемая солдатами-автоматчиками, медленно двинулась.

      Мария затаила дыхание, приникла грудью к земле.

  -  Куда ж они их гонят? Неужто расстреливать будут? Там же малые дети, женщины, старики…

 Три женщины несли на руках грудных детей, а дети постарше держались за подолы материнских юбок. Поддерживая друг друга, шли два деда – дед Кузьма и дед Никита. Неуклюже шагал на своих самодельных костылях дядя Иван, ногу ему отняли еще в ту германскую войну. Хуторяне шли тихо, и лишь только кто-нибудь из женщин начинал громко навзрыд плакать, тотчас же к ней подходил немец в каске, ударами автомата сбивал ее с ног.

     Мария узнала почти всех хуторян. Они шли с корзинами, с ведрами, с мешками, шли, повинуясь окрикам автоматчиков. никто из них не говорил ни слова. Слышался только плач детей.

       Мария тихо заплакала:

      - Я не могу, Господи, я не хочу жить. Разве так можно? Мужа убили, сыночка убили … И хаты наши все спалили, одна зола осталась. И людей всех угнали, никого не оставили… Не хочу я жить, Господи! Пошли мне смерть! Забери меня с этой земли…

      Так молилась Мария, а жизнь властно звала ее. В ее измученном материнском теле теплится новая жизнь, ее не родившееся дитя…

      Живой незрячий комочек, он не видит, как жестоко убивают люди друг друга, он не слышит, как грозно гремят орудия смерти, как вздрагивает потрясенная земля… Безъязыкий, он не может сказать: «Опомнитесь, люди! Пожалейте себя, не убивайте жизнь на земле! Пожалейте тех, кто еще не пришел в этот мир! Оставьте им светлое солнце, и небо, и воды, и землю! Оставьте все это, люди! Не убивайте его, идущего в мир. Он хочет жить…»

    По запыленным щекам Марии бежали слезы.

Третий отрывок (используется музыка «Одинокий пастух»)

                                                                А.И.Куприн.  «Гранатовый браслет»

  Я не виноват, что Богу было угодно послать мне, как громадное счастье, любовь к Вам. Случилось так, что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия – для меня вся жизнь заключается только в Вас. Я теперь чувствую, что каким-то неудобным клином врезался в вашу жизнь. Если можете, простите меня за это.

       Я бесконечно благодарен Вам только за то, что Вы существуете. Я проверял себя- это не болезнь. Это любовь, которою Богу было угодно за что-то меня вознаградить.

    Уходя, я в восторге говорю: «Да святится имя Твое».

    Восемь лет тому назад я увидел Вас, и тогда же я сказал себе: я люблю ее потому, что на свете нет ничего похожего на нее, нет ничего лучше, нет ни зверя, ни растения, ни звезды, ни человека прекраснее Вас и нежнее. В Вас как будто воплотилась вся красота земли…

 Подумайте, что мне нужно было делать? Убежать в другой город? Все равно сердце было всегда около Вас, у Ваших ног, каждое мгновение дня заполнено Вами, мыслью о Вас, мечтами о Вас… сладким бредом.

 От глубины души благодарю Вас за то, что Вы были моей единственной радостью в жизни, единственным утешением, единой мыслью. Дай Бог Вам счастья, и пусть ничто временное и житейское не тревожит Вашу прекрасную душу. Целую Ваши руки.

Четвертый отрывок.

Агния Кузнецова. «А душу твою люблю…». .

      Шел 1863 год. С деревьев на мокрую землю медленно падали последние листья. Они цеплялись за голые ветви, как за единственную надежду продлить жизнь. А безжалостный, холодный дождь  впечатывал их в землю, как в могилу.

      Жухлая трава, прихваченная инеем, жалко клонилась в прощальном поклоне.  Плакал ветер, бессильно бросаясь в окна петербургской квартиры Ланских, где умирала Наталья Николаевна.

      Она не верила в то, что умирает….

      Она вспоминает всю свою жизнь с детства до последнего дня. «Нет, никогда, никому сознательно я не делала плохого… Может  быть, ты, господи, наказываешь меня за второе замужество? Но семь лет я выполняла данный себе обет. А Пушкин, умирая, велел блюсти траур всего лишь два года…»

      Наталья Николаевна закрывает глаза, лежит молча, не выпуская из своей ладони руки Констанции…

     Часто приходит полузабытье. А в иные минуты ярким видением проносится прошлое. Вся жизнь.  И  неотвязно всплывает в памяти одно воспоминание.

      Дверь открылась без предупреждения, и возникший в ее проеме Константин Карлович Данзас взволнованно проговорил:

- Наталья Николаевна! Не волнуйтесь.  Александр Сергеевич легко ранен…

       Она бросилась в прихожую, ноги ее не держат. Прислоняется к стене и сквозь пелену уходящего сознания видит, как камердинер Никита несет Пушкина в кабинет, прижимая к себе, как ребенка. А распахнутая, сползающая шуба волочится по полу.

- Будь спокойна. Ты ни в чем не виновата,- одними губами говорит Пушкин и пытается улыбнуться.

       Потом были дни и ночи, но когда была ночь и когда день,- она не знала. Не знала с той поры, когда ее самое потряс ее же безумный крик: «Пушкин! Ты будешь жить!»

              - И так же любила его няня Арина Родионовна. Как горевал Александр Сергеевич, когда она умерла. Я даже помню, Констанция, ее письмо. Вот послушай: «Вы у меня беспрестанно в сердце и на уме. И только когда засну, то забуду вас…  Я вас буду ожидать и молить бога, чтоб он дал нам свидеться… Приезжай, мой ангел, всех лошадей на дорогу выставлю… Остаюсь вас много любящая няня ваша Арина Родионовна».

      Наталья Николаевна забывается, разжимает руку Констанции, и ей снова вспоминается: Москва, вьюжный февраль 1831 года, церковь Большого Вознесения на Никитской улице.  Она в венчальном платье, с длинным шлейфом. Как она хороша! А Пушкин- тот ничего не замечает, кроме нее. Встретится с ее взглядом горящими голубыми глазами, и читает Наталья Николаевна в них счастье безграничное, любовь безудержную. И   сердце замирает у нее от счастья и от какого-то неясного страха перед будущим. Она любит Пушкина. Она гордится тем, что он – знаменитый русский поэт – выбрал ее подругою жизни.

     Утром 26 ноября у Натальи Николаевны началась агония. Воспоминания уже не поднимали ее со смертного одра и не уводили в прошлое. Они ее не терзали. Душа, которую так любил Пушкин, медленно покидала некогда прекрасный человеческий облик.

     В Ленинграде, на старом Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, стоит надгробье с надписью:

Наталья Николаевна Ланская.

Род. 27 августа 1812 г. Сконч. 26 ноября 1863 г.

Верю, что когда-нибудь, в недалеком будущем, по человеческой и исторической справедливости к фамилии Ланская добавят: Пушкина.