Статья по литературе на тему "Оппозиция "свой-чужой" в повести В. Г. Распутина "Дочь Ивана, мать Ивана"

Филологические науки/ 8. Родной язык и литература

Ковалева П.Н.

Лесосибирский педагогический институт – Филиал Сибирского федерального университета

Оппозиция «свой – чужой» в повести В. Г. Распутина                             «Дочь Ивана, мать Ивана»

В современных литературных произведениях на первое место выступает преобразующее авторское начало, а мифопоэтическое и психологическое ядро того или иного архетипа испытывает все большее концептуальное «напряжение» всей системы художественных координат. Под воздействием исторических и общественных перемен литературный архетип все чаще являет актуальный смысл, «встроенный» в художественный замысел и реализуемый в произведении.

Рассмотрим этологическую, мифологическую модели и модель антиподов, которые, на наш взгляд, являются основополагающими в формировании оппозиции «свой» — «чужой».

Этологическая модель — этот стереотип поведения заложен в человека природой, т. е. определяется биологически. В некоторых  наречиях чужой — синоним плохого, дурного, враждебного. Все отличия носителя чужого коннотируются исключительно негативно — цвет кожи, одежда, манера поведения, язык. Чужой — это лишь воплощение угрозы: у него нет личности, нет истории, нет мира, откуда он пришел, нет национальности, культуры, есть только враждебная инаковость, ощущаемая на интуитивном уровне. Чужой — это не обязательно инородец, им может быть и член группы, который выбивается из общей массы по самым разным причинам, начиная с какого-то телесного увечья (инвалидности), манеры одеваться, кончая образом мысли

В современном мире носители отличий, не сочетающихся с нашими представлениями, о правильном, верном, хорошем и просто другом, могут считаться аномальными, как носители угрозы, которую они представляют.

Мифологическая модель позволяет определить «себя» как носителей нормы.

Модель антиподов: они (носители чужого) — наша противоположность, то, чем нам не следует быть. Здесь на первый план выходит моральная оценка: всё, что для нас зло, для них добро, и наоборот. В религиозном сознании приверженцев теистических религий — это то, что противоположно божественному порядку, т. е. исходит от дьявола (например, черная месса). Соответствующие ксенофобические термины: «неверные», «еретики», «варвары».

Таким образом, мы можем говорить, о непрекращающемся разговоре на тему: «свой» — «чужой». Модели восприятия «чужого» изменялись с течением времени, но желание быть защищенным от воздействия враждебного «чужого», ограничить соприкосновение с ним, остались неизменны.

Рассмотрим оппозицию «свой»-«чужой» через разницу трех поколений – поколения Ивана Савельевича, поколения Тамары Ивановны и поколения Ивана.

Поколение Ивана Савельевича прошло войну, восстанавливало разрушенную войной страну, жило активной трудовой, созидательной жизнью.
«Он умел все — и плотничать, и слесарить, и выгнуть лодку, и управляться с любыми машинами, и брать зверя, и прийти ему на помощь в тяжелые снежные зимы, и ночевать в снегу в клящие морозы, и сложить печку, и затянуть песню. Сын такого же многорукого отца, он перенял от него умелость и сметку с той же наследственной легкостью, как черты лица. Был несуетлив, приглядист…»
Иван Савельевич, как истинный отец семейства, соответствует своей роли – добрый, мудрый, спокойный и честный. Его можно назвать стержнем, опорой семьи.
«Дочь принялась льнуть к отцу рано, еще не опали ангельские крылышки за плечами, почуяв чистым сердечком его доброту и покладистость и разглядев особое непрекословие в отношениях с матерью.»

Чуждым здесь выступает Ефроим–пришлый человек с лагерным прошлым, быстро устроившийся на новом месте, на неведомые для остальных, добытые нечестным путем, деньги отстроивший себе богатый дом во времена всеобщей бедности. Ефроим неутомимо строит свой дом, использует труд других людей, но сам не стремится что-то делать для людей; все свои усилия он прикладывает исключительно для собственного обогащения («….по зоне затопления каким-то чинодралом заделался»)  С людьми обращается презрительно, цинично, подло. 

Юность и молодость поколения Тамары Ивановны, Анатолия и Дёмина пришлись на эпоху развитого социализма, когдав людях ценились чистота и твердость духа, любовь к труду, подчас тяжелому, прагматичность; когда люди не боялись трудностей и были дружны между собой.
«Нравилось ей это дорожное братство людей, занятых тяжким и важным делом. Любила ровное гудение мотора, свист разрываемого воздуха, стукоток кузова за спиной, научилась чувствовать, будто в себе самой, и натяг мотора, и тяжесть груза, и то, как он уложен, и меру сцепления резиновых скатов с асфальтом.»
«…сама одевалась хоть и не броско, но по моде, дав моде притереться в народе, приглядевшись, что в ней хорошо и что нет.»
«…делала все с заглубом, с запасом»
Тамара Ивановна – средняя дочь в семье, перебравшаяся из деревни в город, являет собой золотую середину, сердцевину мира «своих». Она сочетает в себе твердость и решительность старшего брата с впечатлительностью и душевностью младшего, деревенскую мудрость с городской активностью, мужское и женское начала.
«Характер у Тамары Ивановны и верно был материнский, но как бы обработанный отцовскими инструментами, всякими там крошечными напильниками, наждачными шкурками, лобзиками — всем тем, что в огромном количестве, частью приведенном в порядок, а частью разбросанном как попало, жило в мастерской. И все же там, внутри характера, находился кремень. С годами она научилась управлять своим настроением, оно не вспыхивало и не взрывалось разом, как молния и гром, а натягивалось, подобно мороку, постепенно и шумело без накала.»
В смутную постперестроечную эпоху Тамара Ивановна пытается выстоять, защитить себя и свою семью от чужеродной пошлости, хлынувшей в страну через телеграммы, журналы, телевидение..
«С приходом свободной жизни, когда из телевизора, как из волшебного горшка, полезла каша, состряпанная из гадостей, а слово, чтобы остановить ее, перевалившую через порог и забившую улицу, — слово это потеряли, Тамара Ивановна, не долго катаясь умом, грохнула телевизор о пол и вымыла руки.»
Помогают ей выстоять воспоминания о родной деревне.
«И все чаще в поисках крепости, где можно было бы найти спасение, вспоминала Тамара Ивановна свою деревню на берегу Ангары, широкую луговину, заставленную березой и сосной, в белой кипени майскую черемуху по обочью, сладкий дух ее в деревне, черемуховые метели после цветения, покрывающие улицу белизной, высокое, вынашивающее землю под собой, небо, а под ним на закатной стороне разлив ангарской воды, тяжелый и покорный, с глухими и все-таки родными берегами.»
««Все Ангарой пронесет — и детство, и старость, и радость, и горе», — философски изрекалось у них в деревне. И жизнь проносила, и долю намывала новую, и такие сказки по камешкам насказывала, пока была проточная вода, что только дивуйся. Теперь все на дно уходит, илом затягивает. Тамара Ивановна невольно задумывалась об этом, ей и впрямь казалось, что от того, какой Ангара полнится водой, чистой и говорливой, или тяжелой, стоящей неподвижной запрудой, зависит и наполненность ее поселенцев. Да, все уходит на дно безразборно и безразлично. И что же потом из этого будет? Что за месторождение, для какой надобности оно станет разрабатываться непредставимым в далях будущего человеком?!»
Николай, младший брат Тамары Ивановны, из скпокойного, твердого своего поколения выделяется погруженностью в себя, сильной, почти болезненной чувствительностью.
«В семье про него говорили, что он не от мира сего: мягкий, затаенный, с постоянной задумчивой улыбкой и продолжительным взглядом. Любил уплывать с ружьем за Ангару и совсем еще мальчишкой уходить в тайгу с ночевкой, а то и с двумя, стрелял редко и особо скроенную свою душу заполнял тихими и тревожными наблюдениями. Однажды пропал кобель, который был ему за друга, Курган, и он как по увиденному пошел за двадцать верст к Сухому ручью и вынул его из петли на медведя уже бездыханного, а после этого заболел и провалялся в горячке неделю, не изъявляя никакого желания подниматься. Отец стал смотреть на него с печалью: непонятный, скрытный вырастал мужик, впустивший в себя неизвестное терзание.»
Беззащитный Николай не смог приспособиться к жизни и выдержать тяжелые времена.
«Уехал в свой черед и Николай, поселился под Иркутском и в том же поселке купили себе потом дом отец с матерью. На глазах у них и тянулась тяжелая подневольная жизнь Николая с криками, слезами и бесконечными ультиматумами, то сходились, то расходились, то прибегал он среди ночи в домашних тапочках, то занимал деньги, чтобы купить себе возвращение к ребятишкам. Затем свалились и вовсе дурные времена, ни работы не стало, ни денег. За три месяца до того, как случиться у Тамары Ивановны несчастью с дочерью, дошел Николай до последнего отчаяния и поднял на себя руки. Но выжил, притих под тяжелым душевным гнетом и не выходил из отцовского дома.»

Чужим среди представителей этого поколения выступает старший брат Тамары Ивановны, Василий – нацеленный на карьерный рост, решительный, твердый, волевой человек. При этом он лишен теплых родственных чувств, сострадания.
«он и далеко жил от надуманных книг, занят был серьезными практическими делами и наперед выкроил свою судьбу. Как выкроил, так потом и сбылось. Сначала в город в техникум, затем армия, после нее завод и заочная учеба в политехническом институте, диплом инженера и со временем должность начальника цеха.»
«Чужой» среди представителей своего поколения, в своей семье человек, Василий отмечает слабость и инаковость своего брата Николая, впечатлительного, избыточно чувствительного, и презирает его за это.
«На Николая он смотрел как на мямлю или как на порченого; старше Николая на пять лет, он чутьем сумел угадать в парнишке расстроенность, которая может испортить жизнь.»

Иван – представитель постперестроечного поколения, юность которого приходится на тяжелые 1990-е годы минувшего столетия, когда противостояние «своих» и «чужих» обостряется.  Получив почти неограниченную свободу, возможность исключительно самостоятельно распоряжаться своими жизнями, люди демонстрируют все, на что они способны. К несчастью, далеко не все оказываются способными к частной жизни, во многих представителях этого поколения проявляются сильная жажда наживы, легких денег, карьеризм, неприятие трудовой жизни, пристрастие ко всему иностранному, зависимость от наслаждений и т.д. Под дурное влияние эпохи перемен попадают, а потом ломаются под ним и порядочные люди (Светка, дочь Тамары Ивановны, бросила школу, чтобы учиться на продавца, Евстолия Борисовна все время проводит перед телевизором, Николай пропал без вести в тайге). Словно выплескивается все то порочное, что накопилось в предыдущие десятилетия, и доводится до гротеска. В это время активизируются и творят свои бесчинства негодяи самых разных возрастов, из всех социальных слоев: кавказец надругался над Светкой, женщина-прокурор за взятку пытается освободить преступника от ответственности, опустившийся старик из общежития потворствует преступлению и т.д.
Иван отличается от сверстников, захваченных водоворотом перемен, прежде всего цельностью личности: «какая-то прочная сердцевина, окрепшая в кость, чувствовалась в нем, и на нее, как на кокон, накручивается все остальное жизненное крепление.» Это человек мыслящий, ищущий собственный, свободный от внешних влияний жизненный путь. Ивану не интересны модный английский язык, модные кассовые кинофильмы и просмотр откровенных фильмов на квартирах у друзей; он глубоко любит Родину и богатый родной язык. В поисках справедливости Иван поддается деструктивным порывам, смешиваясь со скинхедами в драке с посетителями «Пионера» и участвуя в погроме на рынке, но и это – не его путь. Будучи внуком мудрого, спокойного Ивана Савельевича и сыном Тамары Ивановны, решительной, справедливой, будучи потомком цельных, чистых душой людей, Иван выбирает соответствующий путь, созидательный («нанялся в бригаду плотников, уезжавших строить в дальнем селе церковь..»)

Таким образом, можно заключить, что противостояние «своих» и «чужих» - это противостояние вечное, вне времени. Но и «своих», и «чужих», к какому либо поколению они не принадлежали, объединяют общие признаки. «Свои» тверды духом, живут честной созидательной жизнью, добры и отзывчивы, справедливы, готовы дать отпор чужеродным порокам и подлости. «Чужие» жаждут легких денег, власти, и для достижения этих благ не остановятся ни перед чем.

Литература:

1. Дятлов В.И. «И тогда мама взяла обрез». Самосуд и отношение к «чужакам» в общественном мнении российской провинции 1990-х гг./ В.И. Дятлов// Вестник Евразии. – 2008 - №4 – С. 140-176.

2. Калинина И. П. Дочь Ивана против матери Ивана? (Образ реки в повести В. Распутина)/ И. П. Калинина // Вестник Тамбовского Университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2008 - №9 (65) – С. 170-174.

3. Ковтун Н. В. Проблема гендерной идентификации мужских образов в творчестве В. Распутина: дуализм психически-интеллектуальных доминант / Н. В. Ковтун / Филологический класс – 2014 - №2 (36) – С. 7-14.

4. Кузнецова О.В. Духовно-нравственная проблематика позднего художественного творчества В. Г. Распутина ( к 70-летию писателя)/ О.В. Кузнецова // Вестник Тамбовского Университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2007. - №4 – С. 138 – 141.

5. Макарова А. В. Смысл заглавия и нравственная проблематика повести В.Г. Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана»./ А. В. Макарова // Вестник Российского Университета Дружбы Народов. Серия: Литературоведение, журналистика. – 2013 - №3 – С. 19-25.