Статья Пусть знают и помнят потомки…

МКОУ « Любимовская средняя общеобразовательная школа» Большесолдатского района

Курской области

Из воспоминаний свидетелей Великой Отечественной войны

Пусть знают и помнят потомки…

                                                

        Выполнила:

                                     Шульгина Светлана, 14 лет

                                                           Руководитель: Алтухова Л.В.

                                                           учитель истории и

                                                           краеведения

                                                             Я бы только одно у судьбы попросила

      -чтобы снова враги не пошли на Россию…
      Ю. Друнина

Уходят последние свидетели самой страшной  войны XX века. Уходят,  так и не договорив, так всё и не порассказав…  

         Живёт в нашем селе удивительно добрый, с открытым сердцем человек: Казюлькина Мария Афанасьевна. Родилась она 28 апреля 1926 года в деревне Сула Большесолдатского района Курской области в крестьянской семье. О войне Мария Афанасьевна знает не понаслышке. Своими грязными, кровавыми сапогами она прошагала через всю её нелёгкую судьбу. Поговорив с нею, узнав подробности её горькой судьбы, поражаешься - сколько смогла вынести эта девочка! И чтобы вновь не повторилась та война, мы не имеем права забывать того, что пришлось пережить нашему народу, нашей Родине.

 Мария  рано осталась без матери, отец два раза женился, рождались дети. Она была старшей, поэтому стала основной помощницей в семье: младших ребятишек присмотреть,  корову подоить,  огород прополоть - со всеми делами эта хрупкая и шустрая девчушка управлялась быстро и охотно.

Лето 1935 года запомнилось на всю жизнь - она пошла в школу. То время осталось в памяти как светлый, ласковый и тёплый весенний лучик - так ей нравилось учиться. Но счастье мимолётно и  быстротечно: только три месяца удалось ей побывать в роли школьницы.  Настала зима, одевать и обувать было нечего, и учёба для неё закончилась.

Шло время. Дети подрастали. Становилось немного легче. Наступил 1941 год. Казалось, что семья начинает становиться на ноги, подумывали на следующее лето поставить новый дом. Председатель колхоза обещал помочь.

Но воскресенье 22 июня принесло страшное известие: война. Маша помнит, как по поручению сельсовета разносила по селу повестки, как плакала в каждой хате вместе  с жёнами, детьми и матерями тех односельчан, кого забирали на фронт. К середине июля из села на войну ушли почти все мужики, среди них и отец.

         А в ноябре 1941 года в Сулу пришли немцы. Фашисты расселились по хатам, местных жителей выгнали в сараи и погреба. Трое односельчан пошли служить к немцам полицаями. Они сильно лютовали, даже больше немцев, наверно, хотели выслужиться. Было очень страшно.

По селу пошёл слух, что тех, кому исполнилось 18 лет, будут угонять в Германию. Маша успокоилась: ей только 15. А наутро в дверь забарабанили прикладами - пришел полицай, сосед Сурин с двумя  немцами. Они приказали Марии быстро собираться в дорогу. Мачеха заголосила. Она со слезами металась по хате,  пытаясь собрать в дорогу вещи.  Трясущимися руками увернула в тряпицу буханку хлеба. Маша знала, что больше положить  было ничего, еды в доме почти не было.

         Четырнадцать девчат и молодых женщин  шли пешком из Суллы до Большесолдатского под дулами немецких автоматов. Среди конвоиров был и Сурин. Своих взрослых сестёр в Германию он не отправил. В        Большесолдатском их погрузили на машины и повезли в Суджу на вокзал. Со слезами на глазах Мария Афанасьевна вспоминает: «На вокзале было очень много народа, в основном женщины. Со всех сторон раздавался крик, плач «на голос»,  как по покойнику. Немцы с автоматами  всех погрузили в товарные вагоны для скота, забили двери. Поезд тронулся. Куда нас везут? Будем ли живы?  До сих пор помню,  как зашлось от бессилия и боли сердце». Мария Афанасьевна на несколько секунд замолкает, утирает слёзы и вновь начинает говорить.

         «Ехали очень долго, свои скромные запасы мы  съели. Смертельно хотелось пить.  Остановка. Открыли двери, прикладами заставили  выйти. Оказалось, что доехали до Польши. Там  напоили водой, накормили кислой капустой, отобрали все вещи.  И вновь дорога. Привезли в Германию.

         Здесь они окончательно поняли, как далеко их увезли от дома.  У каждого проверили здоровье и выдали жетоны: у кого бубны, у кого черви, у кого бабочка, у кого веточка. Сулянские стали меняться, чтобы у всех были значки одинаковые.

Рассортировали их по жетонам и разделили на 4 отряда. Односельчанок с Машей  было четверо. Весь отряд  привезли  в Лотарингию, оттуда погнали пешком  в концлагерь Флёршегин. Это была территория, огороженная колючей проволокой, внутри которой находились бараки для жилья,  сторожевые вышки с часовыми наверху. Лагерь охранялся днем и ночью,  освещался светом прожекторов.  Внутри бараков стояли  нары, валялись тряпки, набитые соломой, было видно, что они здесь не первые пленные.

Всех искупали холодной водой со шланга, надели деревянные колодки на ноги и бумажные комбинезоны, которые нельзя было стирать. Написали впереди и сзади «ОСТ» и  каждому присвоили  номер. Марии  достался № 590. Так у них появились новые документы, где ни имени, ни фамилии, только цифры…Мария Афанасьевна вспоминая, плачет, смахивая слезинки дрожащей рукой со щеки…..

            Каждый день под конвоем их гоняли на работу: возили камень на вагонетках и мостили  дорогу.  Кормили очень плохо: брюква, кислая капуста, 200 гр. хлеба с опилками, да холодная вода. Когда их гнали на работу и с работы в лагерь, то колодки, надетые на босу ногу,  по асфальту звенели так, как будто несётся  табун лошадей.

Работали они от зари до темна под пристальным вниманием немецких автоматчиков. Через 6 месяцев среди пленных отобрали 90 человек, в том числе и Марию Афанасьевну и отправили на завод «Эпенген», который  выпускал  снаряды.  Около месяца их учили управлять станками. Старшими над ними были  французы. Они никого не обижали. А вот конвоиры - немцы - хуже собак. Три года они работали на этом заводе. По периметру всей территории завода стояли фашисты с автоматами и строго следили за каждым шагом пленниц. Но девушки ухитрялись во время шлифовки в гильзы подсыпать песку, что приводило внутреннюю поверхность гильзы в полную непригодность.  Снаряды отправлялись на фронт, а стрелять ими было нельзя. Несколько раз партии снарядов возвращались назад, на переделку. Немцы вначале не догадывались,  в чем кроется причина. И только в марте 1945 приехал рассвирепевший  генерал с отрядом автоматчиков, что-то орал по-своему. В этот день прямо на заводе  на месте расстреляли 4  девушек  и 2 французов.  Всех остальных перевели назад в лагерь, кормить почти перестали. Кидали через проволоку капусту  и свёклу.    

В апреле 1945 года из лагеря их освободили американцы, но домой не отпустили,  а увезли еще дальше на запад. До августа месяца они  не знали, что закончилась война: работали на какой - то станции: разгружали вагоны, сортировали картошку. Только в конце августа 1945 года приехали люди из советского посольства, всех переписали, а через неделю отправили домой. Только тогда узники узнали, что война закончилась, фашисты разбиты, а наша армия одержала славную победу…

Долго добиралась Маша домой,  ступила на родной порог только глубокой осенью 1945 года. Встретила её мать, заголосила, запричитала одновременно и радости,  и от горя.  Оказалось, что отец погиб в 1943 году под Киевом.

         Сразу после приезда она пошла работать в колхоз. Косила, убирала хлеб, цепами молотила зерно, не боялась никакой работы.  Тяжелое  и непонятное было время. Односельчане по-разному отнеслись к её возвращению из Германии. Одни сочувствовали, другие жалели её сиротскую судьбу, а сёстры Сурина, словно забыв о том, кто отправил её на эти адовы круги, злобно шипели вслед: «Немка».   

         Было очень трудно, но душа пела оттого, что нет войны, что  она дома, в родном селе.  Мария Афанасьевна пережила всё, встретила хорошего человека, полюбила, вышла замуж. Вырастили они с мужем трёх сыновей и дочку, которые стали уважаемыми людьми.

 Сейчас она живёт  в Любимовке с дочкой и зятем. Часто болеет, плохо ходит. Своим  детям, внукам и правнукам рассказывая  о тех страшных военных годах, которые пережила, всегда добавляет слова, идущие из самого сердца: «Дети, дай  Господи, чтобы вы  никогда не узнали, что такое война».