Статья Владимир Александрович Кораблинов

            Владимир Александрович Кораблинов известен читателям как патриот своего Воронежского края, как его знаток, вдохновенный певец, автор серии исторических повестей и рассказов.

Владимир Александрович Кораблинов родился 31 июля 1906 года в селе Углянце под Воронежем в семье священника. Красоту своей малой родины он описал в автобиографической повести «Азорские острова»: «Углянец… С запада на Углянец  набегали поля, шесть или семь ветряных мельниц махали дырявыми крыльями <…> На севере чернел казенный лес, знаменитый Усманский бор <…> А к востоку и югу разбегались луга и на них – озерки, мочажины и удивительно красивая и причудливая река, наша милая Усманка <…> В безлесной Воронежской губернии Углянец пребывал селом подлинно лесным, и жители его испокон веку помимо землепашества еще и лесом кормились»[4, с. 451-453]. Писатель очень любил свое село и его жителей.  «Думаю, родись я в городе, где грязные вонючие дворы с дощатыми нужниками, где вечное тарахтение ломовых дорог и пролеток, орущие граммофоны, многолюдство и говор какой – то чужой, как бы не русский, - и не было бы увлечения стариной, и многое из того, что таилось в скромной природе серединной России, осталось бы незамеченным. А в деревне … <…>  Как же я мог пройти мимо всей этой красоты, не заметив ее, не очаровавшись ею!»,-  так рассуждал позднее В.А. Кораблинов [4, с. 476].

В Углянце  жили люди, научившие писателя «русскому языку». Это местные мужики и бабы, среди которых В.А. Кораблинов особо выделял  Марью Семеновну, которая рассказывала ему сказки, истории о великанах, леших, Кощее, семиглавом Горыныче, домовом: «И еще есть домовой. Его хоть и называют уважительно – хозяин, но отношение к нему не очень серьезное, больше как – то в шутку. Он малый свойский, малый – простота. Его медом не корми, дай только пошутить. Шутки ничтожны, глуповаты: то под полом гукнет, то корчажку с молоком опрокинет в погребе, то мышонка в мучной ларь запустит» [4, с.449]. Владимир Александрович отмечал позднее, что именно эти рассказы «указали <ему> чистый, как слезка, родничок поэзии» [Цит. по: 27, с. 9].

В писателе с детства воспитывали любовь к искусству. В доме родителей была достаточно большая библиотека, и Кораблинов часто проводил в ней свободное время. Грамоте Владимир Александрович научился в 5 лет, но «умение читать пришло лишь в 8 лет» [4, с. 473]. Это не значит, что до этого он совсем ничего не читал, просто от прочитанного запоминалось только действие, а его герои «мыслились просто говорящими фигурами». Лишь позднее В.А. Кораблинов «прозрел и услышал»: «… Какой удивительный мир открылся в чтении! Уже не тени, не куклы, не маски – живые люди окружили меня, я стал жить вместе с ними, как бы воплощаясь в них, на какое-то время становясь ими» [4, с. 473]. С этого времени писатель начинает читать все подряд: «Никто не направлял меня, круг моего чтения был самый пестрый: я все перемалывал, мне все было интересно: и «Антон-горемыка», и «Вечера на хуторе», и «Анекдоты про шута Балакирева», и «Камо грядеши», и «великосветские» романы княгини Бебутовой, и даже жития святых» [4, с. 473].

Еще одним увлечением В.А. Кораблинова становится рисование. Его очень поразили иллюстрации в книге «Земля и люди». Сначала он пытался воссоздать их, а затем начал самостоятельно придумывать сюжеты для своих «картин». Позднее В.А. Кораблинов будет профессионально заниматься рисованием.

В детстве весь мир писателя делился на 2 части: Углянец и Воронеж. Город представлялся ему чем-то чудесным: «Он поражал меня множеством изумительных вещей. Зеркальными витринами с чопорными, жеманными восковыми господами и расфуфыренными дамами; с дорогими игрушками вроде железной дороги <…> Он поражал меня оголтелым свистом паровоза «кукушки», чертом проносящимся вдоль грязной канавы по тихой Кольцовской улице двумя – тремя диковинными в то время автомобилями, … приятными мелодичными звоночками над дверями магазинов; золотыми калачами над булочными; яркими афишами …  » [4, с. 466].

В это время В.А. Кораблинов бывал в Воронеже лишь изредка: когда родители ездили в город по делам и брали его с собой и когда навещал своего крестного Ивана Дмитриевича Грецкова, который был офицером, отставным подполковником, хорошо играл на гитаре и занимался рисованием. Писатель его очень любил и восхищался им.

Иван Дмитриевич жил на улице Мало-Садовой (сейчас улица Дурова). Рядом находилась усадьба Анатолия Дурова, в которой иногда бывал В.А. Кораблинов. В повести «Азорские острова» Владимир Александрович подробно описывал это место: «Здесь, на окраине города, он насадил сад, сбегавший по склону к реке, а в саду завел множество чудес. Гроты, лабиринты, таинственные подземные переходы, забавные китайские храмчики, ротонды, причудливо подстриженные деревья и античные статуи, - чего только не придумал, не настроил, украшая маленький клочок воронежской земли, этот неисчерпаемый на выдумку человек!» [4, с. 462]. Описание комнат дома Дурова мы можем найти в повести «Дом веселого чародея»: «Кругом кричала позолота: рамы картин, багеты и кисти на портьерах, какие-то блюда, кувшины, подзеркальные столики на гнутых точеных ножках, <…>, клетка с попугаем – все сверкало, переливалось золотым сияньем. <…> И еще бархат был. Очень много бархата. <…> В тесноте невероятной кругом обступали очень дорогие вещи, одна дороже другой: китайские вазы, мраморные статуи, картины…» [13, с. 277].

 Посетил В.А. Кораблинов во время одной из поездок с отцом в город и дом Ивана Савича Никитина. Помещение показалось ему невзрачным: «… Во всяком случае, с никитинским домом связалась картина выезда извозчиков – тарахтение телег, пыль, дребезжание ведра, привязанного к тележному задку. Но самый дом как обиталище поэта …Что-то такое в нем было, от чего, несмотря на памятную мраморную доску, он казался не настоящим, не подлинным, не никитинским» [4, с.  465].

 О самом И.С. Никитине Владимир Александрович знал с детства. В доме Кораблиновых хранилась толстая синяя книга с золотыми буквами на переплете «Сочинения И.С. Никитина». Существовала легенда о том, что дедушка Владимира Александровича, Яков Петрович,  был в самых близких и дружественных отношениях с поэтом Никитиным. Именно из книг, взятых в его лавке, и списывал в синюю книгу дед Кораблинова полюбившиеся стихи.  Владимир Александрович особо подчеркивал роль этой книги в своей жизни: «Более того, я бы даже так сказал: дедова книга есть начало моей жизни. И это не через край хвачено, не для красного словца, а потому, что книга эта де5йствительно была для меня как двери сказочного Сезама, потому, что через нее-то и вошел я в дивный мир художества» [4, с. 463]. Яков Петрович обладал каллиграфическим подчерком, и восьмилетний Кораблинов, стремясь достичь того же, старательно переписывал разные стихотворения из этой тетради. Но при этом он постоянно испытывал чувство какого-то неудовлетворения. И поэтому однажды Владимир Александрович решил сам что-нибудь сочинить. Находясь под впечатлением от истории о беглых арестантах, убитых в кирпичном сарае, он написал свои первые в жизни строчки:

В глуши лесной,

Где волчий вой,

Стояла хижина одна.

В ней беглый каторжник сидел

И в даль дремучую глядел … [Цит. по: 4, с. 464].

 В 1914 году начинается 1-ая Мировая война. Именно с этого времени В.А. Кораблинову открывается «жутковатая действительность». Начинаются пожары, шпионаж, люди прячутся от властей. Об этом времени В.А. Кораблинов позднее вспоминал так: «Но вот наступил день, когда в тихое, полусказочное, уютное домашнее существование с грохотом, с бабьими воплями, с пьяным ревом ворвалась та настоящая жизнь, о которой я ничего или почти ничего не знал. Догадывался, конечно, постигал несовершенным своим разумом из книг, что где-то скрыто бушует она, эта незнаемая, жестокая и даже опасная жизнь, нисколько не похожая на ту, какая была мне привычна, мила <…> В каждом незнакомом прохожем распознавали немца. Аккуратного старичка в белой шляпке, с черным ящиком за спиной, схватили и поволокли в волость …» [4, с. 478].

В 1915 году В.А. Кораблинов едет в город поступать во 2-ую воронежскую мужскую гимназию, директором которой был знаменитый писатель Григорий Иванович Недетовский. Владимир Александрович успешно сдал вступительные экзамены и только по закону Божьему получил тройку, это очень его смутило. В это время он решает написать свой роман: «…развернув одну <тетрадку>, крупными буквами, с завитками и росчерками, стараясь подражать дедовскому подчерку, вывел: ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ. Исторический роман в – подумал и написал: в пяти частях. «Ох, много что-то в пяти!» Смалодушествовал, поправил: в трех. А затем торопливо, боясь потерять проблеснувшие в голове слова и уже не стараясь выводить красиво, а лишь поскорей, поскорей не забыть, - «Была поздняя ночь, - написал, - за окном глухо шумел ветер … Свеча догорала …» [4, с.   484]. Но на этом все и закончилось. Просидев за тетрадкой до утра, Владимир Александрович так ничего больше не написал.

Затем начинается гимназическая жизнь В.А. Кораблинова. Об этом времени он писал так: «С чувством откровенной неприязни вспоминаю первые дни своего существования. Темный, какой-то сумрачный, на отшибе от прочих класс под черной лестницей. В мутных окнах – деревья чахлого сада, напоминающие о вольной жизни; грязный двор, грязные сизоватые кирпичные стены двухэтажного корпуса, построенного в виде буквы «Г»; ужасный, вонючий туннель ворот, выходивший на Большую Дворянскую. <…> И нечего вспомнить. Тоска, тревога на душе, синие вицмундиры с серебряными пуговицами, галдящие гимназисты …» [4, с. 486-487 ]. Омрачал жизнь В.А. Кораблинова и один мальчишка «с чудной фамилией» Бойдык. Даже спустя много лет Владимир Александрович не забыл проделок этого гимназиста. Писателю был неприятен этот провокатор и ябеда, который постоянно над кем-то издевался. Именно Бойдыком назвал он одного из самых неприятных, отталкивающих персонажей романа «Жизнь Кольцова»: «В конце лета в Воронеже появилось новое лицо. Это был богатый помещик со странной фамилией Бойдык. Он приехал из Харькова, чтобы вступить во владение несколькими воронежскими поместьями, перешедшими к нему по наследству <…> Он сразу же, с первых дней появления в городе, привлек всеобщее внимание своей одеждой (широчайшие синие шаровары с красным кучерским кушаком), своими великолепными, серыми в яблоках лошадьми, а главное – своим безобразными, шумными кутежами. <…> О его развращенности и жестокости ходили самые невероятные рассказы, и, судя по тому, как он жил в Воронеже, рассказы эти были похожи на правду» [16, с.  265].

Но не только в мрачные краски был окрашен гимназический период жизни В.А. Кораблинова. В это время Владимир Александрович первый раз влюбляется. Девочку звали Маргарита, она жила в большом двухэтажном доме на углу Манежной и Мало-Чернавской, а писатель жил во флигеле напротив. Они виделись достаточно часто. О своем первом романтическом чувстве В.А. Кораблинов вспоминал в повести «Азорские острова»: «На просторном голом булыжном дворе мы, детвора, играли в горелки, в палочку-постукалочку, в прятки, и Маргарита иногда снисходила до нас. Каким счастьем казалось стоять с ней в паре, бежать, ловить, прикасаться рукой к ее всегда почему-то холодной руке! И так, верно, смешон был толстый, неуклюжий мальчишка – на бегу, кубарем! – в яростном желании догнать, прикоснуться и замереть от восторга …» [4, с.  489].

Затем происходит ряд перемен. 1916-ый год закончился убийством Распутина, царь отрекся от престола, и началась революция. В городе начинаются митинги, стрельба. Мать писателя, напуганная всем этим, забирает Владимира Александровича домой, в Углянец.

Здесь писатель всерьез увлекается рисованием. На чердаке дома он нашел «Божественную комедию» Данте. «Поэма была открытием; мрачные гравюры с их тончайше вырисованными подробностями адского обихода создавали впечатление, говоря нынешним языком, документальности, - вот это-то особенно завораживало, на долгие часы приковывало и к стихам, и к картинам. Я ошалел и то кидался рисовать, то старательно переписывал стихи …» [4, с. 496].

Позднее В.А. Кораблинова снова отправляют в гимназию. Занятий практически не было, здание не отапливалось. Крестный, у которого в это время жил писатель, заболел и «медленно умирал». Поэтому Владимир Александрович в скором времени снова оказался в родном Углянце, где и находился до 1919 года. В это время он снова увлекается поэзией, сочиняет свои стихотворения, придумывает себе различные псевдонимы: Кудеяр Славянский, Ярослав Владимиров, Гарольд  и т.д. В это время в доме Кораблиновых находилось большое количество людей, «приехавших в село спасаться».  Среди них была и Настасья Павловна, которая, как казалось Владимиру Александровичу, хорошо разбиралась в поэзии. Именно ей В.А. Кораблинов решил впервые прочесть свои стихи, сказав, что они принадлежат Кудеяру Славянскому и были напечатаны в журнале «Север». Настасье Павловне стихи не понравились: «Боже, неужели такую бездарную чепуху напечатали в журнале? – удивленно и с каким-то отвращением сказала она. – И вам это нравится? Ка-а-ак?! Вы, кажется, даже переписали для себя этот вздор в свою тетрадь?!»  [4, с. 530-531].

 На Кораблинова это произвело очень сильное впечатление. Собрав все свои стихотворения, он выбросил их в старый колодец, в который кидали всякий хлам, мусор. С этого времени Владимир Александрович некоторое время занимается лишь рисованием: «Рисование – вот стала моя жизнь. <…> С поэзий, казалось, покончено навсегда» [4, с. 530]. Поэтому в 1919 году, когда в семье был поднят вопрос о продолжении образования сына, В.А. Кораблинов попросил отправить его в художественное училище.

В Воронеже Владимир Александрович останавливается у жены крестного, которая помогает ему устроится в «Художественные мастерские». Его учителем был Александр Алексеич Бучкури. В.А. Кораблинов подавал большие надежды и всерьез мечтал стать художником. Позже писатель серьезно заболел, он отсутствовал в школе больше двух недель, а когда вернулся, то выяснилось, что его уже вычеркнули из списков, считая безнадежно больным. А.А. Бучкури обещал все уладить и предложил немедленно приступить к занятиям. В этот день рисовали обнаженную девушку, что Владимира Александровича очень смутило: «Оторопело стоял я в дверях, не знал, что делать: я никогда не видел обнаженной женщины, у меня в висках застучало …  » [4, с. 553]. И В.А. Кораблинов, решив, что раз он уже вычеркнут, то не стоит продолжать обучение здесь.

Осенью писатель поступает в Кооперативное училище, которое готовило бухгалтеров, экономистов и товароведов. Этот период жизни он охарактеризовал одним словом: скука.  К тому же ему приходилось ежедневно ездить из Углянца в училище. В это время Владимир Александрович серьезно увлекается театром. Спектакли проходили в вечернее время, поэтому домой ему приходилось возвращаться последним ночным поездом, спать ложился он далеко за полночь. Это не могло не сказаться на успеваемости: невыученные уроки приводили к неизбежным неудам, на уроках Владимиру Александровичу постоянно хотелось спать. Результатом этого стали переэкзаменовки почти по всем предметам.

Весной 1922 года В.А. Кораблинов решает снова заняться сочинением своих произведений, но теперь делает он все тайно, никому не показывая. В результате на свет появилась «Осенняя поэма». Она «складывалась <…> легко. … Я не очень-то ломал голову над тем, что же у меня получается: слова летели, звенели – чего же еще? Она <осень> изображалась в виде владычицы леса: сейчас как-то туманно все это представляется,  - пятьдесят лет прошло, не шутка! – но что-то, кажется, в ее образе было старорусское, только не смиренное, не истовое, а диковатое что-то, вроде Царь-Девицы, богатырши, славянской амазонки», - вспоминал позднее В.А. Кораблинов. [4, с. 561]. Он признавался, что «эта рыжая раскрасавица явно перекочевала <…> из бунинского «Листопада», но отмечал при этом различие размеров стихотворений и то, что образ его амазонки, буйный и диковатый, резко отличался от бесплотной и скорбной Осени у Бунина.

Переписав поэму на большие, чистые листы, Владимир Александрович понес ее в редакцию «Воронежской коммуны». Там он встретился с Михаилом Бахметьевым, Дерптским, Френчем и Андреем Платоновым. Один из присутствующих сочинил довольно неприятное четверостишие о Кораблинове, срифмовав две части его фамилии: корабль и блин, фигурировали в нем и «грубые» слова. Это стихотворение всех рассмешило, а Владимир Александрович, сконфузившись, убежал, оставив в редакции свою поэму. Через некоторое время он случайно узнал о том, что она была напечатана в альманахе «Зори». Осмелев, В.А. Кораблинов пришел в редакцию за гонораром, а затем стал часто приносить сюда свои стихи.

Позднее Владимира Александровича  выгоняют из Кооперативного училища, и он поступает на работу в книжный магазин Госиздата, где знакомится с Исаком Геливичем, который тоже увлекался поэзией и сам сочинял. Новый друг рассказал писателю о профессоре Загоровском, в доме у которого собирались поэты и читали стихи. Владимир Александрович начинает посещать эти «четверги». Вместе с Исаком он пишет кино-поэму «Четтинг», которую позже они отправляют в редакцию «Молодой гвардии», но по каким- то причинам ее не опубликовали.

Одним из самых значительных событий в это время для В.А. Кораблинова стало посещение их кружка Андреем Платоновым. Об этом Владимир Александрович вспоминал в повести «Азорские острова» и в очерке «Встречи с Платоновым», написанном к его семидесятипятилетию: «Он заглядывал на наши «четверги» еще раза три – четыре, но читал не всегда. Зато с увлечением говорил об электричестве. Это была тема государственной важности, об этом часто и много печаталось в газетах. Но там, в газетной деловитости, в цифрах, в технических терминах трудно было разглядеть поэзию своей великой идеи. А в рассказах Платонова обыкновенные, все те же, что и в газете, слова становились в такой ряд, что какой-нибудь даже кустарный движок на безымянной сельской речке делался подлинной поэзией электричества» [10, с. 141-142]. Владимир Александрович не упустил шанса прочесть выдающемуся писателю свои стихотворения, этот день он всегда считал «рождением своего творческого гения» [10, с. 141]. Позднее Владимир Александрович еще несколько раз встречался с А. Платоновым, но затем их дороги разошлись.

Число поэтов, желающих прочитать свои стихи на «четвергах» росло, и поэтому собрания стали проводиться не в кабинете П.Л. Загоровского, а в клубе работников просвещения (Рабпрос), а кружок стал называться «Черноземом».

В 1926 году в Воронеж приезжает Владимир Владимирович Маяковский с лекцией «Мое открытие Америки». Он выступал в Большом Советском театре 23 ноября. В зале собралось очень много народа. Часть из них хотела просто посмотреть на «знаменитость», другие – послушать замечательного поэта. О том, как изумительно Маяковский читал свои стихи, было много написано и сказано. Вспоминал об этом и В.А. Кораблинов в своих произведениях: «Это была неповторимая манера чтения – без декламации, предельно доносящая до слушателей и мысль, и самый стих. <…> Маяковский не просто читал, - он жил стихом, жил и дышал в каждом слове, в каждой интонации. Вот это-то мастерство его чтения, когда волшебно оживали слова, по внутренней силе своей доходившие чуть ли не до физической осязаемости, - это мастерство покоряло слушателей и обезоруживало врагов, а равнодушных делало союзниками» [14, с. 145].

После выступления  Маяковский побывал на заседании «Чернозема». В.А. Кораблинову было поручено сопровождать Владимира Владимировича от здания театра до места встречи поэтов.  На заседании «Чернозема» Владимир Александрович прочитал свою поэму о декабристах. Маяковскому она понравилась, и он обещал ее напечатать в «Новом Лефе». В.А. Кораблинов с нетерпением ждал этого, просматривал каждый номер издания, постепенно примирялся с отказом. А затем абсолютно случайно узнал о том, что его поэма «Протеза» все-таки была опубликована, более того, в газете «Крокодил» в известном разделе – не то «Вилы в бок», не то «По литературным ухабам» . В это время был всего 21 год. Он оставляет Воронеж и отправляется в Москву. О дальнейшей жизни Владимира Александровича известно немного.

В апреле 1931 года он был арестован за антисоветскую деятельность. Его судили по статье 58 – враг народа – и приговорили к 3 годам ссылки. В Сибири он работает газетным художником, оформителем книг. Здесь ему очень пригодились знания, полученные в Художественных мастерских у Бучкури.

Когда В.А. Кораблинов возвращается из ссылки, ему разрешают жить только за пределами города. Он поселился на станции Графской, откуда ежедневно ездил на работу в Воронеж, в редакцию газеты «Коммуна».

В поезде и появляются первые заметки В.А. Кораблинова к книге «В заповедном лесу». Как истинный патриот своего края, он написал множество рассказов о воронежской природе, значительное место среди которых занимает этот цикл. Остановимся подробнее на рассказе «Лисята». В нем говорится о взаимодействии человека с окружающим миром, миром животных. Мы погружаемся в атмосферу чужого для нас леса, глазами героя видим четырех лисят. Благодаря таланту писателя, можно вообразить во всех подробностях эти встречи со зверьками. Например, не может не поразить сцена их знакомства: «Я сразу догадался, что тут лисья нора и затаился. И вот вижу: вылезли из норы четыре лисенка – чуть поменьше кошки – давай баловаться. Я подумал: «А что, если я им рыбку брошу?» Взял и бросил. Они сначала отскочили, и трое ушли в нору, а четвертый остался. Он схватил рыбку и стал есть. Тогда вышли и остальные трое и хотели отнять у него рыбку. Он не давал, и они стали драться…» [6, с. 82].

Из этого произведения дети и даже взрослые могут узнать много нового о жизни лесных жителей. Простой на первый взгляд, рассказ имеет важный подтекст: это сообщение о попытке взаимодействия человека и природы. Герой пытается сблизиться с миром животных, но тот отталкивает его: «А через несколько дней лисья нора была пуста: лисица увела лисят в другое место» [6, с. 83]. Автор обращает наше внимание на то, что для сближения человека и природы требуются усилия всего человечества, а не отдельных личностей, иначе ничего не получится.

О взаимодействии человека и природы рассуждает В.А. Кораблинов позднее и в рассказе «Да здравствует наша Родина!», действие которого разворачивается уже в военное время. Перед нашими глазами предстает одна из воинских частей, расположившаяся на отдых в заповеднике. Некоторые солдаты решили посетить находящийся здесь музей. Мы видим, как они радуются, глядя на знакомых им животных и птиц, как переносятся на мгновение в свои родные места. В рассказе говорится о необходимости охранять, защищать природу, которая и является нашей общей, одной на всех Родиной.

Сам  Владимир Александрович во время войны жил в Борисоглебске, где работал художником. По типу «окон ТАСС», а еще раньше – «окон РОСТА», он на списанных простынях  рисовал огромные сатирические плакаты под общим названием «На таран!». Все это сопровождалось сатирическими стихами. Всего таких плакатов было создано около двухсот. На них в острой, увлекательной форме рассказывалось, как «драпают, сдаются в плен фашисты» [27, с. 10].

В 1946 году В.А. Кораблинов сотрудничает с Воронежским областным издательством. Он иллюстрирует книги Н. Вирты, Б. Пескова, И. Крылова. Позже Владимир Александрович оформляет и свои книги. Сборник рассказов «Олень – золотые рога» за высокое оформительское мастерство был отмечен дипломом на Всесоюзном конкурсе на лучшую книгу в 1959 году, а «Воронежская поэма» удостоена медали ВДНХ в 1961 году. 

После войны В.А. Кораблинову разрешается жить на территории города Воронежа. Он поселился в доме № 16 по улице Комиссаржевской, где и умер в 1989 году. Об этом свидетельствует и мемориальная доска, прикрепленная к зданию.

В.А. Кораблинов оставил после себя огромное литературное наследие: это и стихи, и рассказы для детей, и повести, и романы. Но у всех этих произведений есть нечто общее: все они так или иначе связаны с Воронежем.  Остановлюсь подробнее на некоторых из них.  Все они повествуют о прошлом  города.

События, о которых идет речь в повести «Воронежские корабли», имеют огромное значение: они отражают один из важнейших поворотных моментов в истории России – создание первого русского флота при Петре Великом. Местом действия является город Воронеж. В произведении рассказывается о трагической судьбе Василия Ельшина, который вместо своего отца попадает на корабельные верфи в нашем городе. Здесь его художественные способности замечает сам Петр І и направляет его на учебу в цифирную школу. Но Василий избрал другой путь, путь Пантелея и Герасима Кривуши, в результате чего, сраженный пулей, он утонул в реке Курлак.

На примере Васятки Ельшина В.А. Кораблинов показывает жизнь работных людей Петра І. Автор обнажает все отрицательные стороны строительства флота в России, показывает страдания людей, обремененных принудительным трудом, живущих, словно на каторге: « А работные мужики – те валялись где попало, их жизнь была каторжная. И хотя вокруг верфи стояла огорожа и стражники никого из работных за нее не выпускали, все–таки люди ухитрялись убегать с корабельного строения. Они убегали на Дон к казакам. Адмиралтейство зачисляло их в нетчики и разыскивало. И каких ловили, тех били батогами и возвращали обратно, на верфи. А у непойманных ковали в цепи семьи и разоряли дома. За самый малый проступок тут лупцевали нещадно и даже казнили смертью» [9, с. 78].

Повесть «Воронежские корабли» помогает понять, какой ценой далось русскому народу возведение кораблей, образовавших флот, который стал одним из самых сильных в мире.  

Произведение «Герасим Кривуша» рассказывает нам о городских бунтах XVII века. Оно состоит, казалось бы,  из отдельных повестей, но тем не менее является единым целым. Главным героем является Герасим Кривуша – «вольный казак». Он и его друзья (Чаплыгин – боярский сын, Олешка Терновский – стрелец, Илюшка Глухой - разбойник) выступают против произвола властей в лице воеводы – градоначальника Васьки Грязного, против несправедливого отношения к простым людям. Чтобы восстановить справедливость, они решают написать челобитную самому государю, из которой мы узнаем о жизни людей в то время.

В 1948 году в журнале «Подъем» появились фрагменты поэмы «Воронеж снова в строю». Это произведение рассказывает нам о жизни нашего города во время Великой Отечественной войны. Перед глазами встают картины разрушенного, практически полностью уничтоженного Воронежа:

Мы в город вошли зимою.

В окна сгоревшего дома

Свистела январская вьюга,

Был страшен обугленный дом …

На снежной пустынной площади –

Знакомой и незнакомой –

Дымились громады камня,

Горели дома кругом… [7, с. 34-35].

Но, тем не менее, автор не теряет надежды. В поэме звучит мысль о восстановлении родного города, о его счастливом будущем, а вместе с тем и о будущем всей России:

И каждый сказал себе:

«Окончишь войну, товарищ,

Вернешься с победой назад

В Воронеж – к себе домой –

Клялись, что из груд развалин,

Из черного пепла пожарищ,

К жизни вернешь и к счастью

Город любимый свой» [7, с. 36]. 

На год раньше вышел в свет цикл стихотворений,  посвященных знаменитому Усманскому бору, - «Пущи заповедные». Сам В.А. Кораблинов называл их поэмой.  Цикл был опубликован в альманахе рядом с рассказом Ю.Д. Гончарова, который рассказывает о В.А. Кораблинове Константину Георгиевичу Паустовскому, которого заинтересовал автор этого произведения. «Возвращая альманах, Паустовский отдал мне его не сразу: задержал в руках, листая, открыл на стихах Кораблинова, спросил об авторе <…> Я коротко рассказал. Паустовский слушал со вниманием. Я понял, что он прочитал поэму и она не оставила его равнодушным», - вспоминал Ю.Д. Гончаров [Цит. по: 27, с. 13].

В 1957 год в журнале «Подъем» впервые появилась «Воронежская поэма». Сам писатель жанр этого произведения определил так: поэма – хроника. Здесь, рассказывая о своем детстве, юношестве, вводит нас в драматический мир переживаний той эпохи. Большинство ученых, говоря об этой поэме, отмечают влияние Маяковского на творчество В.А. Кораблинова. Мы тоже не могли этого не заметить.

Известно, что Маяковский был хорошим знакомым Кораблинова. Общаясь друг с другом, они находили множество общих черт: сходство идей, мыслей, отношения к окружающему миру. Это отразилось и в их некоторых произведениях. Здесь присутствуют необычные способы передачи читателям глубокого смысла стихотворения, особая рифмовка, расположение строк. И все это настолько похоже, что человек, подробно не изучавший творчество этих авторов, легко может спутать их произведения:

Сравним:

Иду

Стороною

Береговой.

Веду

С стариною

Переговор.

Читаю Петра

Отпечатки шагов,

Заруб топора

Боровских мужиков.

(В.А. Кораблинов) [8, с. 4-5].

Помните?

Вы говорили:

«Джек Лондон,

деньги

любовь,

страсть», -

а я одно видел:

вы – Джиоконда,

которую надо украсть!

(В.В. Маяковский ) [23, с. 8].

Перу В.А. Кораблинова принадлежит и множество других произведений: «За это готов умереть», «Алые всадники», «Дом веселого чародея», «Падре Ефимиус», «Лесов таинственная сень», «Горы Чижовские» и другие. А некоторым он известен как автор уголовного романа.

Одним из близких знакомых В.А. Кораблинова был писатель Ю.Д. Гончаров. Однажды, когда они вместе отдыхали на реке Воронеж, на границе Липецкой и Воронежской областей им довелось узнать от местных жителей о страшном зверском убийстве. Преступление произошло среди бела дня, а преступник не был найден. Писателей это дело очень взволновало, они долгое время обсуждали подробности убийства, строили предположения. Позже было решено написать об этом. Менялся замысел, исчезали одни перипетии, появлялись другие, долгое время продолжались споры, каждый писатель отстаивал поступки героев так, как он их видел. В конечном итоге на суд читателей вышел уголовный роман «Бардадым – король черной масти».

В романе 2 основных героя – собирающийся уйти на пенсию следователь и молодой студент – юрист, который приехал в район на практику. Расследование данного убийства – это последнее дело для одного и первое для другого. Они оба ищут преступников, каждый делает это по-своему. Герои произведения  - детективы, уголовные сыщики – изображены не «казенными мундирами», а живыми людьми со своими слабостями и житейскими страстями. Мы видим, что работа следователей очень тяжелая, часто неблагоприятная.

Образ старого следователя писал В.А. Кораблинов, а молодого – Ю.Д. Гончаров. Отрывки из романа печатались в газете «Молодой коммунар».

Но бóльшей популярностью у читателей, наверное, все же пользуется книга «Жизнь Кольцова. Жизнь Никитина».

В 1956 году вышла ее первая часть. Критики и читатели высоко оценили роман «Жизнь Кольцова», а сам В.А. Кораблинов этот год считал «началом своей писательской биографии» [15, с.8].

В то время сложился стереотипный образ Кольцова, доминантой которого являлась необразованность поэта. Кораблинов отходит от этого. Перед нами предстает другой Кольцов, тот, который всю жизнь не мог утолить свою духовную жажду. Перед нами не иллюстративный роман – биография, а роман – судьба. Основное внимание автора сосредоточено на показе неблагоприятных, роковых обстоятельств, сгубивших Кольцова. Это деспотизм отца, его скупость, упрямство; ненависть сестер, чувствующих духовное превосходство Алексея и многое другое. В.А. Кораблинов рассказывает нам о литературных обывателях того времени, которые так и не смогли простить поэту его самобытности.

По книге «Жизнь Кольцова» В.А. Кораблинов написал пьесу, а затем и сценарий, по которому в 1959 году «Мосфильмом» была снята кинокартина «Песня о Кольцове». Некоторые критики посчитали психологически неубедительными некоторые образы, указывали на игнорирование историко-литературных фактов.

Второй частью книги стал роман В.А. Кораблинова «Жизнь Никитина». До этого уже были опубликованы произведения о воронежском поэте Иване Савиче Никитине: Е. Шведер «Жизнь невеселая» (1936), О. Бубнов «Повесть о поэте» (1956), но только в произведении Владимира Александровича фигура поэта, «этого народного интеллигента, обрела достаточную для себя силу художественного воплощения. В. Кораблинов подобрал новые ключи к личности поэта. Его произведение, не повторяя и не оттеняя прежних, является шагом вперед в постижении Никитина» [21, с. 14].

Действительно, до Владимира Александровича никто в своих произведениях не рассказывал подробно о том, что происходило в жизни поэта до 1849 года, о том, как он «вырвался из мерзкой действительности, встал на ноги как поэт, огромное просветительское дело начал – открыл книжную лавку» [22, с. 12]. Именно об этом пишет В.А. Кораблинов в романе «Жизнь Никитина», а о последнем периоде творчества Никитина он написал раньше, в повести «Ночные набаты».

Таким образом, можно увидеть, что все произведения Владимира Александровича Кораблинова так или иначе связаны с Воронежем, но при этом они рассказывают о людях, событиях, которые важны не только для истории нашего края, но и всей России. В произведениях этого писателя отражается сама Россия.

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                               Владимир Александрович Кораблинов – замечательный русский писатель, поэт, художник, черпавший свое вдохновение в воронежской земле. Его принято считать историком нашего края. Владимира Александровича называют воронежским Нестором. Под его пером далёкая и недавняя старина стала совсем близкой. Точно заправский летописец, он листает страницы минувшего, и мы с радостью и порой не без удивления открываем для себя землю, на которой живём. Произведения В.А. Кораблинова построены на архивных материалах и соединяют в себе вымысел и правду.

Немало увлекательных книг создано В. Кораблиновым. Целая библиотечка, если собрать их вместе.  В своих романах, повестях, рассказах Владимир Александрович  говорит о различных исторических событиях, о людях, участвовавших в них. При этом особо привлекают его творческие личности, такие, как Алексей Кольцов, Иван Никитин, Евгений Болховитинов, Анатолий Дуров и другие. Все эти люди, так или иначе, были связаны с Воронежем.

 Но В.А. Кораблинова нельзя считать лишь краеведческим писателем. Тема его произведений выходит за пределы города и области.

Например, в повести «Герасим Кривуша» мы читаем о восстании воронежских горожан в середине ХVII века, но в это время волна подобных бунтов прокатила по всей России. В «Воронежских кораблях» рассказывается о строении Петром русского народного флота, это явно выходит за краеведческие рамки. Сочинения А. Кольцова и И. Никитина являются сейчас достоянием всей России, а не узко краеведческими. Произведения о войне дают нам  общее представление о ней, а судьба разрушенного Воронежа – это судьба многих городов.

Сам В.А. Кораблинов, отвечая на вопрос о теме его произведений, сказал: «Имя этой темы - Россия» [15, с. 9]. И, познакомившись с его трудами, я не могу с этим не согласиться. Владимир Александрович Кораблинов действительно является «историком» всей России.