Тексты изложений для уроков развития речи по теме "Агровоспитание"

 

« Современные тенденции развития сельского хозяйства на полотнах русских художников ».

«Кормит не пашня, а нива», – говорили в деревне, подчеркивая определяющее   значение   труда    в   получении  конечного  результата. Забота о «хлебе насущном» пронизывала  всю   канву   сельского  бытия. На протяжении всей жизни сельский  житель  был включен в привычный круговорот работ земледельца.   От  пахоты  до  жатвы череда дней хлебороба  была  наполнена изнурительным  трудом  по  созиданию  плодов  земных. 

Для  любого исследователя,  пытающегося  познать  «великого незнакомца», наверное,  нет более важной задачи, чем постижение содержания жизненного предназначения крестьянина – труда на земле.

        Лучшие картины известных русских художников А. Васнецова, Г. Мясоедова, И. Крамского, А. Пластова  и многих других посвящены жизни крестьян. Художники любовно писали светлые, прекрасные лица тружеников, их вдохновенный труд на родной земле-кормилице.

Г. Мясоедов. Косцы

Последний раз участвовать в покосе мне привелось лет пять или шесть назад. Я приехал на побывку в село, а был разгар сенокоса. С вечера я и не думал идти косить, но застучали по наковаленкам молоточки, и какая-то' волна подмыла, разбудоражила, подумалось: почему бы и не сходить?  Вечернее время было упущено, а косы в нашем собственном хозяйстве не оказалось: давно некому было косить.
               — Да возьми косу у Ивана Васильевича Кунина! — посоветовал мне сосед — Он теперь престарелый, сам не ходит, а коса у него, сам знаешь, первая была коса.  Еще от церковной ограды увидел я огонек цигарки возле Кунина дома. Я поздоровался с Иваном Васильевичем и сел рядом.
             — Что, — сквозь кашель от махорочного дыма спросил старик, — воздухом дышишь?
             — Решил вот сходить с мужиками на покос. Иван Васильевич пошел в избу. Было слышно, как он прошел в потемках сенями и скрипнул дверью из сеней на двор. Вскоре он появился с двумя косами.
             — На, вот тебе коса, смотри не сломай, поаккуратней!
             — А вторая зачем, на выбор?
             — Этой я сам буду косить. Разбередил ты меня, паря. Может, последний разочек-    Привычным движением Иван Васильевич вскинул    косу к себе на плечо. Косцы не удивились, когда увидели Ивана Васильевича. Его хотели поставить впереди, по старой привычке. Но он решительно отказался идти впереди и встал сзади. Трава, как нарочно, уродилась невпрокос. Такая трава силенок требует куда как больше, чем реденькая, невзрачная травишка.  Мы поторговались немного с Иваном Васильевичем, кому идти самым задним: ему или мне — и он уговорил меня идти вперед. Некоторое время я косил увлеченно, забыв про все, но вскоре услышал, как старик шаркает косой по самым моим пяткам.
            — Могу! Могу! — раздалось сзади сначала негромкое причитание.

    — Могу! Пошел! Коси! Живей! Не мешкай! — закричал Иван Васильевич уже громко.
         Я прибавил шагу, но поняв, что не уйти, решил пропустить разошедшегося старика вперед. Он встал на мой прокос, благо прокос был не узок, и вскоре, как и меня, смял еще одного косца, который тоне пропустил его, и вот Иван Васильевич настиг третьего.   Он остановился, тяжело дыша, рот его был открыт, но глаза старика горели живо и радостно. Схватив горсть травы, старик вытер ею мокрое, налившееся кровью лицо, и травяная мелочь прилипла к морщинистой стариковской коже, и стало не понять, отчего так мокры щеки: от пота, от росы или от слез совершившейся радости.
         Когда снова начали косить, Иван Васильевич опять пропустил меня вперед.
            — Ты иди... Иди... Не бойся. Я теперь тихонечко, по-стариковски... Помахал и будет...  Кости мои немазаны...  Я шел впереди и думал: что же такое таится в ней, в извечной работе земледельца, что и самая тяжелая она, и не самая-самая благодарная, но вот привораживает к себе человека так, что, и на ладан дыша, берет он ту самую косу, которой кашивал в молодости, и идет, и косит, да еще и плачет от радости?

                                                                                                           (450 слов) (По В. А. Солоухину. Капля росы)

Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «Как вы думаете, что заставило Ивана Васильевича принять участие в покосе?»
Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Выразите свое отношение к поднятой в тексте проблеме.

Страда

/изложение для пересказа  по русскому языку/.

      Только в последние дни Давыдов ощутимо почув­ствовал, что настает самая напряженная рабочая пора за все время пребывания его в Гремячем Логу: еще не управились с покосом травы, а уже подходила уборка хлеба; на глазах начинала смуглеть озимая рожь; почти одновременно с ней вызревал ячмень; бурно зарастали сорняками и молчаливо требовали прополки невиданно огромные, по сравнению с еди­ноличными полосками, колхозные деляны подсол­нечника и кукурузы, и уже не за горами был покос пшеницы.

      До начала уборки хлебов многое надо было сде­лать: перевезти в хутор возможно больше сена, под­готовить тока для обмолота, закончить переноску в одно место амбаров, ранее принадлежащих кулакам, наладить единственную в колхозе паровую молотил­ку. Да и помимо этого изрядное число больших и малых забот легло на плечи Давыдова, и каждое дело настойчиво требовало к себе постоянного и неус­танного внимания. (130)

По М. Шолохову

             Рассказ о хлебе «Сеятель»

        Вышел сеятель сеять,— и замерло сердце: что-то будет? На хлеб вся надежда, да на нем же бед и напастей столько, что и не пересчитать всех. Бывает на хлеб недород, а затем и голод не за горами. «Может быть полон двор, а может быть корень вон», — как говорят в народе.

        Может хлеб позябнуть на корню от ранних морозов, в малоснежную зиму — от лютого холода. Намочат осенние дожди землю, да вдруг сорвется сухой мороз без снегу,— зерно обволочется льдом, как стеклом, и сопреет: нет ему никакой защиты, не станет ему тепла и укрывы под пушистыми снежными сугробами.

         Гниёт хлеб на корню от обильных дождей; заливаясь ими, он мало подымается, не доходит зерном. Может, однако, и подняться, и налиться зерном, да выпадет яростный град, исколотит солому, выбьет ее с корнем и повалит гнить на корм свиньям.  Нападает летучая мошка, подбирается ползучий червь и поедает хлеб в зерне и наливах. Как не замирать сердцу на этот раз?
                                                                                                                         Автор: С.Максимов

Благо земли.

Что же это за чудо такое — земля ? Почему , когда я держу в руке этот комок , влажный , тяжелый , у меня больно бьется сердце ?

И вот она , земля , опять дает плоды . И каждый чувствует , какая в ней не только власть , но и сила добра . Кто не чувствовал ни себе , как труд , здоровая работа на земле не только не утомляет , но укрепляет , как благороднее и крепче становятся походка , движе­ние рук ? Какое равновесие и чувство собственного достоинства земля сообщает человеку , когда он с ней ! В земле заключены такие силы , которые мгновенно пе­ретекают в человека от одного только доброго и пре­данного касания к ней . Об этом знали еще древние греки , когда слагали сказания об Антее . Это знали наши предки , когда пели былины об Илье Муромце и Соловье Разбойнике . Нет и не может быть добра и благородства в человеке , оторванном от земли , пото­му что не от чего и не для чего им у него взяться .      (151)   Ю . Кураное .

Цена хлеба.

.. .К лету 42-го фронт был уже далеко от нас. Все мужчины ушли с армией. В деревне - только старики, женщины, дети. Жили мы в землянках - все дома сожгли фашисты при отступлении. Питались впроголодь, и вся надежда была на будущий урожай. А хлеба в том году стояли отменные !

Хотя фронт отошёл, мы частенько наблюдали воздушные бои. И вот однажды прям  над деревней разгорелась жаркая схватка.

Два «мессера» яростно наседали на наш «як». Советский лётчик дрался отважно, и вскоре один из «мессеров» , густо задымив, начал падать. Потом раздался взрыв, и в районе Старой Рузы поднялся столб пламени. Второй фашистский стервятник, испугавшись, стал уходить на запад. Вдруг из мотора нашего ястребка вырвался дым. Подбили ! Под самолётом было ровное поле, вот это самое, и лётчик мог спокойно сесть на него. Но в последнюю минуту он заметил, что тут растёт пшеница, и мы видели, как он выровнял самолёт, стараясь перетянуть через него горящую машину. За полем самолёт сел, но места оказалось недостаточно, и от резкого торможения самолет перевернулся.

Я одним из первых подбежал к самолёту. Лётчик был ещё жив. Он попросил нас приподнять хвост самолёта, чтобы вылезти из кабины. Но мы не смогли этого сделать; слишком малы были. Лётчик понял, что наши усилия бесполезны. Вот-вот должен был взорваться бак...

«Бегите, ребята, скорее, прячьтесь!» - закричал он. И как сейчас помню его последние слова : «Пшеницу берегите !» Через минуту раздался взрыв.

Да, вот как случилось. Лето стояло жаркое. Если бы горящий самолёт опустился на поле, вся пшеница сгорела бы на корню. А шёл 42-ой год ! И человек пожертвовал жизнью для спасения хлеба.

 

Феоктистова Екатерина. Хлеба

 

Каравай хлеба

(сочинение-рассуждение)

О хлебе мы знаем с раннего детства. Наверное, «хлеб» — одно из первых слов, которые произносит ребенок. А сколько пословиц и поговорок посвящено хлебу! Хлеб в жизни человека играет не одну роль. Во-первых, просто без хлеба многое невкусно. Во-вторых, хлеб — это и бублик, и калач, и батон, и булочка. Свежие, аппетитные, они иногда приглашают: «Попробуй меня!»

С детства взрослые приучают ребенка бережно относиться к хлебу: его нельзя выбрасывать, нельзя о нем плохо говорить. Это потому, что от маленького зернышка до душистой буханки на столе — путь длинный и трудный.

Особенное место в жизни человека занимает каравай. Караваем встречают почетных гостей. Каравай обязательно должен быть на свадьбе, когда родители встречают и благословляют молодых. Каравай имеет и некоторое обобщенное значение, в смысле «добро, богатство». Отсюда, наверное, и поговорка: «На чужой каравай рта не разевай».

 Напишите сочинение-рассуждение на тему: «Я знаю цену хлебу».

 « На чужой каравай рот не разевай».   «Каравай» — большой хлеб круглой формы»; «Разевать» — широко раскрывать рот.   Раньше в деревнях каждая семья пекла хлеб у себя дома. Отсюда и пословица, полный вариант которой: “На чужой каравай рот не разевай, а пораньше вставай да свой затевай” (т.е. сам ставь тесто и пеки себе хлеб). Караваями называется хлеб только круглой формы.
         Смысл: на чужое не рассчитывай; не надейся получить то, что предназначено не тебе.    Говорится тому, кто хочет получить что-либо ему не предназначенное.
        Примеры из литературы:
1) — Отчего ты мне дозволяешь есть, а других ругаешь? — Ты мне брат, а те чужие, каждый волен своё съесть, а на чужой каравай рот не разевай (Ф. Решетников, “Ставленник”);
2) Михаил Илларионович рассказал, как Чичагов, думал, что он, а не Кутузов заключит долгожданный мир. — Хотел загребать жар чужими руками, а не вышло! На чужой каравай рта не разевай! (Л. Раковский, “Кутузов”);
3) — Чего уставился? — раздалось вдруг за его спиной.. — На чужой каравай рот не разевай (Е. Носов, “Объездчик”).

Василий Комолов «Комбайнеры»

Слава о русском хлебе идет по всему свету. Что может быть вкуснее душистого, с хрустящей корочкой каравая.У разных народов свой хлеб. В странах Юго-Восточной Азии хлебом служит рис, в тропиках Южной Америки – лепешки из корней маниоки, в некоторых странах Африки хлеб пекут из бананов. Наш народ печет хлеб из муки ржаной и пшеничной.Труд хлебороба всегда стоял в центре внимания российского народа и по праву занимает это место. Ведь с хлебом связаны не только судьбы отдельных людей, но и судьбы нашей Родины.

Хлеб всегда доставался трудом и потом. Недаром жатву называют битвой за хлеб и считают, что выращивать хлеб – значит помнить о тех, кто голодает в мире. Поэтому хлеб – это экономика и политика, это источник жизни.Хлеб – богатство нашей Родины. И пышный каравай, и буханка душистого ржаного хлеба, и сдобная булочка – итог работы сотен тысяч людей. Это не преувеличение. В ломте хлеба – нелегкий труд колхозников. Невозможно не назвать и конструкторов, машиностроителей, которые создают технику для села. Это бессонные ночи железнодорожников, мукомолов, хлебопеков. Да разве перечислишь всех, чьими руками собрано это чудо – хлеб?

Хлеб - мерило всех ценностей, источник жизни, труда, благополучия и радости. Хлебом-солью встречают гостей. Хлеб незаменим. Хлеб содержит в себе все необходимые жизненные элементы и витамины.  Профессия хлебороба – не ремесло. Это искусство, которому суждены бессмертие и вечность. Говорят, у кого руки в земле, у того совесть чиста: у кого колос, у того и голос.

А. М. Герасимова "Дары осени"

Подробности

Дары осени" - типичный натюрморт. Один из популярных мотивов натюрморта - букет возле окна. Окно позволяет художнику передать на картине особое освещение, игру света и тени. Если для букета взять прозрачную вазу или банку, то есть возможность понаблюдать и за тем, как преломляются в воде стебли и лучи света. Герасимов не раз прибегал к такой композиции, но особенно удалась ему эта картина. На столе разложены плоды, характерные для этого времени года. Скорее всего, художник не собирал их специально, а взял то, что оказалось под рукой. Иначе он мог бы сделать более богатую и разнообразную композицию.

   На переднем плане бросаются в глаза два наполовину опустошенных подсолнечника. Может быть, их выклевали птицы, а может, пока художник собрался писать картину и подготавливал кисти и холст, часть семечек съел кто-то из домашних. В любом случае, художник очень умело использует контраст в цветках подсолнечника, который всегда был символом богатства. Довольно одиноко рядом с ними выглядит небольшой грибочек. Видимо, вырос случайно где-то у порога и художник добавил его в натюрморт. С левой стороны он поставил миску с яблоками зеленого цвета.

  А над всем этим возвышается главный образ натюрморта, его сердце, его главный цветовой и смысловой акцент - букет рябины. Алые ягоды выглядят наряднее, чем цветы. Тяжелые рябиновые кисти согнули ветки. Необычный осенний букет почти полностью загораживает окно и доминирует в картине, задает в ней тон. Красный цвет обильных рябиновых гроздьев дает отблеск на все вокруг и меняет цвет предметов: все отдает спелой осенней краснотой, на всем вокруг лежат красноватые блики. Этот оттенок красного и создает впечатление роскоши - простые привычные осенние дары выглядят настоящим сокровищем.

Великое благо иметь каравай хлеба

Великое благо – иметь каждый день на столе душистый каравай хлеба. Нет, кажется, человека, который пренебрегал бы хлебом, не знал его вкуса, не дорожил им. У нас хлеб, как и в далекие времена, всему голова. А как мы на самом деле относимся к хлебу? Любовно? Бережно? Или может быть, от того, что он нам сейчас легко достается – не очень? Забежишь в булочную и через минуту выходишь с заветной буханкой…

Я благодарна автору  текста за то, что он затронул важную для нашего времени проблему – отношение к первейшему продукту русского человека. Мы добились европейского качества жизни, а вот истинного, русского, самобытного остается все меньше.

К хлебу на Руси всегда относились как к Божьему благословлению. Сказать о хлебе худое слово считалось святотатством.  «Хлеб да соль!» - говорит русский человек, приветствуя гостей на пороге дома. В честь хлеба слагались гимны, песни, совершались обряды, устраивались праздники. Во всех народных обычаях заключена человеческая мудрость, уважительное отношение к хлебу, которое передавалось из поколения в поколение, впитывалось с молоком матери.

Вот и И.Тобольский говорит о бережном отношении к хлебу: в хлебных магазинах не бывает шума,  «люди покупают хлеб уважительно, избегая суесловия и толчеи». Его до боли ранит поведение шустрого чернявого парня, который набивает буханки в огромный рюкзак, вминает коленями и кулаками «мягкий, податливый хлеб». Автор не скрывает своего возмущения и негодования.

Мне знакомо чувство, которое испытывает автор текста. Как больно видеть, когда выбрасываются недоеденные, позеленевшие от плесени кусочки хлеба. А ведь у нашего хлеба долгая память, он не прощает неряшливого к себе отношения.

Помню, в детстве бабушка по утрам опускалась на колени и шептала всегда одну и ту же молитву: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наши…». Помню, как она вынимала из русской печки каравай, умывала  верхнюю корочку холодной водой и укладывала на вышитый рушник.

Уроки предков учат нас благоговейному отношению к хлебу. Я преклоняюсь перед смелостью, достоинством, честью героя текста, который не смог пройти мимо безобразного поступка. Он точно знает цену хлеба. Мало золотое зернышко – грамма не весит. А взрастить его всенародные силы нужны. Оно ведь и в самом деле золотое.

Есть и еще одно качество хлеба; именно хлебом, умением дорожить и делиться им выверяется душевная щедрость человека. И поэтому хлеб, которым ты делишься в трудную минуту, не имеет себе равных по вкусу!

Хлеб сегодня всегда к нашим услугам: черный, белый, сдобный. Можно выбрать любой: круглый или формовой, ржаной или пшеничный,  с тмином, маком, орехами, изюмом… Изобилие хлеба! Но разве вправе мы относиться к нему пренебрежительно? Хлеб – достояние народа, обилие хлеба – один из символов величия и могущества Родины, и уважительное отношение к нему должно стать непреложным законом.

Бычкова С.А.

 

 

Цена хлеба

Без хлеба нет жизни. Все свои надежды мы связываем с хлебом. Живя в городе, мы не знаем о тех трудностях, с которыми сталкиваются сельские труженики при выращивании и уборке хлеба. Есть такая пословица: «Хлеб – всему голова». Как объяснить это значение?

Это значит; кем бы ты ни был, как бы ни был богат, без хлеба ни за что на свете не выживешь. Мы привыкли каждый день видеть его на своем столе. А хлеб выращивается с таким трудом!

Однажды шли по пшеничному полю студенты. Торопились. Думали срезать путь и поэтому пошли по полю.

По дороге им встретился один старик – местный житель. Он рассказал им одну историю. « К лету 1942 года фронт был от нас уже далеко. Все ушли с армии на фронт, в деревне остались только старики, женщины и дети.

Питались впроголодь. Вся надежда была на пшеницу, зреющую в поле. А пшеница в этом году была отменная. Хотя фронт был уже далеко, воздушные бои мы все же могли наблюдать. И вот однажды жарким летним днем два «мессера» яростно наступали на наш «як». Бой происходил над нашей деревней, которую фашисты сожгли при отступлении.

Все жители деревни жили в землянках. Самолеты дрались долго. Но вот один «мессер» задымился и полетел прочь. Он разбился в районе Старых Руз. Второй стервятник, испугавшись, улетел. Ястребок остался один.

Вдруг из-под него повалил дым. Мы испугались: ястребка подбили?! Под ним было широкое ровное поле – самое удобное место для посадки. Летчик начал было опускаться, но в последний момент увидел, что на этом поле зеленеет пшеница.

Он резко выровнял самолет и полетел дальше, за поле. Там он, наконец, приземлился, но так как место оказалось маловато, то при резком торможении самолет перевернулся. Я одним из первых подбежал к самолету.

Летчик был еще жив. Он попросил нас приподнять хвост самолета, чтобы он мог открыть крышку и вылезти. Но силы наши были слишком малы. Летчик, поняв, что все наши усилия тщетны, стал кричать нам: «Уходите отсюда подальше, сейчас будет взрыв!» — и как сейчас помню его слова: «Пшеницу берегите!

» Едва мы успели отбежать как раздался взрыв. Оно ведь как было: лето, жара невыносимая, дождей нет, а летчик хотел сохранить хлеб, ведь сколько людей в те годы голодало и на фронте, и в тылу.» На этом старик закончил свой рассказ. Все стояли молча. Каждый думал о своем, а в целом все думали о пшенице, из-за которой летом 1942 погиб летчик.

Каждый в те годы понимал, как велико значение хлеба, и поэтому хлеб берегли, как зеницу ока. В наше время хлеб ценят меньше, потому что его очень много. А если бы все знали, с каким трудом выращивают сельские труженики хлеб, то не разбазаривали бы его. Так будем же беречь хлеб!

            Хлеб на нашем столе

Он лежит перед  нами – осмысленный пословицами, обласканный поговорками и как бы одушевлённый людской верой в его животворную силу. Наши предки произносили: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь...» И сегодня эта молитва – как талисман, как вечное желание блага.

Мы привыкли к виду, вкусу, запаху хлеба. Он стал нашей ежедневной пищей.  Бытовое общение заслонило нам тот библейский, первородный смысл.  Но в народе существует особое понятие ценности хлеба – нравственное. Ведь хлеб не просто растит человека, он испытывает каждого из нас на стойкость и мужество, на трудолюбие. Укрепляя здоровье физическое – выверяет здоровье нравственное. Через отношение к хлебу можно увидеть истинную ценность человека и понять его суть. Именно об этом размышляет И.Тобольский в своём тексте.

С болью в сердце автор рассказывает о происшествии в магазине, где среди покупателей, «уважительно» покупающих хлеб, нашёлся «ныркий», бесцеремонный парень, который стал «швырять» в огромный рюкзак буханку за буханкой, при этом « вминая всей тяжестью тела» податливый хлеб, а затем «вдавил» в одну из буханок «пятерню», и хлеб, крошась, упал на пол. Это вызвало ужасный гнев пожилого человека, забывшего о своих годах и болезнях и излившего все свои негативные чувства на подонка, окончательно потерявшего боевой настрой. Вполне понятно, что эта ситуация ярко высвечивает позицию рассказчика: подобное  отношение к хлебу недопустимо.

Нельзя не согласиться с данной точкой зрения. Да, хлеба у нас сейчас вдоволь. Но порой становится страшно, когда видишь его на полу, под ногами, на свалке... Ведь обычная буханка впитала труд огромного количества людей. Отсутствие бережливости в обращении с хлебом – проявление неуважения к ним.

Прочитав текст, вспомнила кадры кинохроники и рассказы  людей старшего поколения о чёрном, как обугленный кирпич, блокадном хлебе,  слова моей первой учительницы о том, как в годы военного лихолетья в школьных классах детям на уроке давали по крошечному ломтику хлеба. Какое это было счастье для них! А моя мама, будучи двенадцатилетней девочкой, собирала колоски в поле, чтобы не дать погибнуть и горсти зерна, из которого выпекался фронтовой хлеб. Поэтому сегодня так необходимо прислушаться к внутреннему голосу людей старшего поколения:  «Берегите хлеб, люди! Это бесценный дар нашей кормилицы-земли!»

Не дадут забыть о былом и проникновенные строчки из произведений фронтовиков. Григорий Люшнин, будущий писатель, находясь в фашистском концлагере, написал:

·                     Крошка хлеба на землю упала – меньше хлеба на крошку стало.

·                     Где-то в поле неубранном нашем столько зёрен лежит вдоль пашен!

·                     Вот собрать бы их вместе – да в кучу, хлеб бы выпекли белый, пахучий.

·                     Мы б окрепли и сильными стали, мы б фашистские тюрьмы сломали.

·                     Снова вышли бы в бой, под бомбёжку.

·                     Да, жалеть надо хлебную крошку.

C содроганием читая историю о хлебе, который «не предназначен для стола», и о молодом «мерзавце», думаю об одном историческом факте. Ради спасения богатейшей коллекции  (100 тысяч образцов) из 118 стран мира в годы Великой Отечественной войны сотрудники института растениеводства жертвовали жизнью, сохраняя зёрна ради будущих урожаев. Двадцать восемь человек ушло в бессмертие. Быть рядом с хлебом и медленно умирать от голода – нечеловеческая пытка. Вот это сила духа, воля, выдержка, самообладание!

Да, хлеб определяет ценность человеческих поступков. Мне кажется, что И.Тобольский в своей статье утверждает: тот, кто способен уронить, наступить, раздавить хоть кусочек, будет жестоко наказан самой жизнью. Меня потрясла неизвестная сказка Х.К.Андерсена «Девочка, наступившая на хлеб». Жаль, что её не относят к популярным произведениям писателя. Если бы дети и взрослые прочитали её, то, возможно, примеров, подобных описанному, было намного меньше. Некая гордая и спесивая девочка Инге, пытаясь пройти через болото, бросила  хлеб в грязь, чтобы наступить на него и перейти лужу. Но едва она ступила на хлеб одной ногою, как он погрузился всё глубже, только «чёрные пузыри пошли», а девочка не смогла спастись. Вот это кара! Вот это урок! Хлеб не прощает высокомерного, неряшливого отношения к нему!

Отношение к хлебу – показатель культуры людей, их воспитанности, патриотизма, наконец. Быть с хлебом – постоянно чувствовать в себе теплоту жизни. Хлеб для нас необходим как солнце, свет, воздух. Поэтому он бесценен. Будем же помнить об этом всегда! 

Моисеева А.П.

Говорить о хлебе так же трудно, как говорить о жизни.

     Хлеб! Сколько из-за него раньше и поныне бушует человеческих страстей. Как это необыкновенно интересно – хлеб! Как много ещё можно изобрести, открыть, придумать,

сделать. Ведь хлеб и есть наша жизнь. Именно хлебу человек обязан рождением цивилизации. В той основной молитве, которую, по преданию, завещал людям сам Сын Божий, главные слова – о хлебе: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»

В детстве просто повторяешь эти малопонятные слова. И только спустя годы открывается великая простота этой просьбы.

 «Хлеб наш насущный», то есть необходимый, ни больше ни меньше, но столько, сколько надо для жизни. « Насущный» – это и существующий, и реальный, и составляющий суть бытия, и многое другое… 

« Даждь нам днесь», то есть, «дай нам сегодня». Сразу представляется краюха этого хлеба, от которого на земле зависит всё – и плоть и дух…

 « Не хлебом единым жив человек…». Но без хлеба он мёртв! Поэтому говоря о хлебе, всё время приходится касаться проблем нравственных. Уж такая это высокая материя –

хлеб. Это ведь не просто еда, это пища… « Хлеб, насыщая тело, питает душу…». Хлеб –

основа жизни, хлеб – всему голова.

Трудно разделить хлеб и человека, через отношение к хлебу можно понять сущность человека, его суть.

История, записанная И. Тобольским, тоже на эту тему.

В хлебном магазине подросток небрежно швыряет хлеб в рюкзак, не реагируя на замечания, а затем и вовсе озверело вдавливает в буханку волосатую пятерню так, что хлеб, крошась, падает к ногам. Автору всё же удаётся заставить парня поднять  «искорёженный» хлеб. Он крайне возмущён поведением юнца, грубого, невежественного.

Позиция И. Тобольского ясна: так с хлебом поступать нельзя. Я поддерживаю автора текста, сегодня остро стоит нравственная проблема –  проблема бережного отношения к хлебу.  Когда в наших домах постоянно прописаны сытость и достаток, именно тогда хлеб становится привычен глазу и чувству. Он попросту незаметен при своей повседневной незаменимости, слишком обыкновенен  для нас. Но не во все времена так было. 

 Болью сжимается сердце, когда вчитываешься в строки из писем и воспоминаний о войне. К пониманию хлеба мира нельзя прийти, не зная о хлебе войны.

   Хлеб войны… Самые страшные воспоминания – горящий на корню хлеб, валы огня на полях. Первый удар вероломный враг почти всегда наносит по хлебу. С каким мужеством  спасали люди хлеб для фронта. А что не удавалось спасти – сжигали, чтобы ни один колос не достался врагу.

На фронте солдаты делили краюшку хлеба на несколько человек.

О героизме ленинградцев, о 125 граммах хлеба « с огнём и кровью пополам», знают все.

Савичева Таня умерла в больнице на руках у медсестры в страшных муках от перенесённого голода, недетских испытаний, крайней дистрофии.

Блокадные дни…Когда между хлебом и жизнью зловеще стоял знак равенства.

Старшее поколение знает цену хлебу. Чего нельзя сказать о некоторых подростках,

напоминающих героя из текста И. Тобольского. Нередко приходится видеть булочки, пирожки возле урн. И становится стыдно за поведение ребят, ведь им не раз говорили о бережном отношении  к хлебу.

На хлебе у нас всё держится , хлебом всё измеряется. Отношением к хлебу определяется нравственное богатство или убожество человека. Хлеб – мерило человеческой души. Уважение к хлебу – это уважение не к бесчувственному ломтю, содержащему белок и другие компоненты, это память, это история, это национальная культура, это миллионы проблем, радостей и горестей. Хлеб – это наше прошлое, настоящее и будущее, это наша жизнь!

Я желаю всем, чтобы на вашем столе всегда было в достатке хлеба и чтобы никогда не могли вы им пресытиться!

Киселева Т.В.

Хлеб на столе

С древних времен и у всех народов наибольшей святостью был хлеб. Его присутствие способствовало появлению песен и дум, продолжала родословную, и, напротив, когда он исчезал, приходила беда.

         Предки не только воздали заслуженную хвалу ржи-кормильице, но и признали ее вечные заслуги в судьбе человечества. В зерно, в этот маленький тугой слиточек материи столько вложено жизненной мудрости, добра и веры в бессмертие, что его тайна и до сих пор кажется нам магической. Все у нас от него, от хлеба. А в том, и мы сами, каждый из нас — ребенок своих родителей, своего народа и хлеба.

        С  давних времен родители приучали детей своих беречь хлеб. Еще с молоком матери усваивались правила бережливого отношения к святая святых.

         Людей, какие пришли с чистым сердцем, хорошей миссией или хорошей новостью, на нашей земле всегда встречали хлебом солью. Караваем благословляли молодых, без ковриги нельзя было зайти в новый дом, рождался ребенок — тоже шли с хлебом.

        Отдадим же почет тем, кто вырастил его, рукам, которые подарили душистые, похожие на солнце, караваи. Снимем перед ним шляпы, уклонимся, чтобы извечно он был на нашем столе, чтобы не черствел, потому что, как молвил народные уста, когда черствеет хлеб — черствеют души.

Ты и твой хлеб

«Хлеб — всему голова, — так говорят у нас. Хлебом клянутся, как именем матери, Родины. Потому что хлеб — это жизнь, он вечен, как мать, как Родина.

        Человек выращивает хлеб. А хлеб выращивает человека. Воспитывает и проверяет его на зрелость и мужество. И это также вечно, как мир. Хлеб нельзя заменить ничем. Старые люди любят говорить; «Хлеб — это святое». По-видимому, потому, что были на их судьбе годы, когда было слово «хлеб», но не было самого хлеба. И еще, по-видимому для того, чтобы мы, выходя в свет, раз и навсегда прониклись трепетом к тем рукам, которые вырастили и выпекли этот высокий и мягкий хлеб. Он может научить всех нас уважать работу и мирное безоблачное небо над головой.

            Хлеб — это богатство нашей страны. И его нужно беречь и уважать. Ведь так приятно видеть на своем столе высокий, душистый каравай. В хорошей семье хлеб никогда не будет черстветь. Но есть люди, которые не уважают хлеб, выбрасывают его, когда он очерствеет. Они не уважают тот длинный путь, который прошел хлеб, прежде, чем попасть к столу, тот тяжелый труд, который вложен у него, самого человека. Поэтому берегите хлеб — мерило нашей воспитанности и духовности.

Хлеб

Он ежедневно приходит к нам — румяный, теплый, душистый, несравненный. А еще имеет много имен — баранку, булочку, батончик, рогалик, каравай, калач, пасху, пирог. И все-таки хлеб.

Если на столе нет хлеба — на нем чего-то не хватает. Самого главного. Потому что хлеб — то богатство, благосостояние. Люди ласково и уважительно говорят о нем: хлеб — батенька, хлеб — кормилец, хлеб — всему голова. Издревле народ наш более всего ценил хлеб, соль, честь.

Хлеб сопровождает нас всю жизнь — от рождения до глубокой старости. У всех народов он святой. Хлеб берегли, в его честь составляли гимны, хлебом встречали самых дорогих гостей. Хлеб бесценен. Ни работа, ни смерть, ни жизнь, ни свадьба — ничего в мире не обходится без хлеба. Он самый вкусный, он дороже золота, насущный и святой хлеб из нашего поля.

И, чтобы вспахать поле, тоже нужен хлеб. И, чтобы разбить врага. Чтобы победить и выстоять. Везде хлеб, хлеб, хлеб. А без него нет ни радости, ни праздника, ни самой жизни.

Человечество знает ужасные годы без хлеба, когда вымирали целые села и города, целые местности и страны, так что ни одной войне и ни одной армии и не снилось такое опустошение.

Знать цену хлебу, уметь его экономить, быть бережливыми и заботливыми хозяевами — это главные вопросы общества. Вот почему вопрос о хлебе остается у нас главным. Вот таким является он — хлеб. Его величество Хлеб. Так давайте относиться к нему всегда с почетом и уважением. Не жалеем дать ломоть хлеба голодному. Хлеб в мире — главнее всего, он — жизнь. И может, кто-то из моих ровесников станет кондитером или пекарем и будет даровать людям хлеб: Как едите вы караваи, Калачи вкусные едите, - Не забудьте уклониться Хлебоделу за это!

 «Имя существительное – хлеб языка»

Как сложно есть суп без хлеба, так и написать предложение без имени существительного будет непросто. В школьной программе по русскому языку не зря все начинается с изучения именно этого члена предложения. Кто? Что? Эти вопросы порой самые важные для смысловой нагрузки фразы. Потом уже можно узнавать, какие совершались действия, зачем, почему, каким образом, как выглядит предмет или человек. Все вопросы отталкиваются, так или иначе, от объекта, который все это делает.

Существует очень емкая фраза известного российского лингвиста В. Ветвицкого: «Имя существительное – это как бы дирижёр грамматического оркестра. За ним зорко следят оркестранты – зависимые слова». «Оркестранты» уподобляются ему по форме, согласуются с ним. Тут сложно спорить. Формы, падежи, окончания других членов предложения полностью зависят от имени существительного. Вокруг него формируется весь смысл сказанного. В большинстве случаев тексты, романы, статьи и прочие литературные жанры называются именем существительным – в честь предмета или человека, о котором идет речь. Названия в виде глаголов или прилагательных встречаются намного реже.

В голодные годы войны люди могли прокормиться одним только хлебом. Точно также можно использовать только имя существительное для составления предложения. Зачастую односложные именные предложения не уступают в информативности, часто используются в художественных текстах. Ночь. Любовь. Убийство. Все понятно? Это главное – остальное детали.

При этом хлеб – не только важнейшее блюдо стола, но и символ достатка, благополучия. А наличие имени существительного делает предложение более цельным и определяет важность сказанного.

Начиная с древнейших времён и заканчивая нашими годами до сих пор, хлеб считается главным продуктом на столе. Не даром для многих народов он был символом жизни. В его честь слагали песни, гимны, легенды. Первоначальный хлеб был круглым, поэтому его сравнивали с солнцем. Уважительное отношение к хлебу наблюдается и в наши дни. Природа наделила хлеб пшеничными и ржаными зёрнами, всеми жизненно необходимыми ингредиентами.

Употребление хлеба с соответствующими пищевыми добавками рекомендуется для нормализации артериального давления, при ожирение сердечно сосудистых и других заболеваниях. Так что не стоит людям отказывать себе столь важном продукте

Интересно знать что…
Во многих странах мира есть музеи хлеба. В некоторых из них хранятся редчайшие экспонаты. Например: в музее Нью-Йорка хранится калач ему около 3400 лет, а в Цюрихе хранится хлеб возраст которого 6 тысяч лет.

А. Пластов. Сенокос

Лето – это горячая пора в жизни труженика села. В эту пору делаются различные заготовки на зиму – и заготавливается сено для скота. Если крестьянин проведет лето беспечно, он не выживет холодной и голодной зимой. Зная это, многие крестьяне собирались группами, помогали друг другу. Так, при заготовке сена часто на поле выходили семьями или селами.

           На картине Пластова «Сенокос» мы видим семью, которая вышла на поле. Они трудятся так четко, что становится ясно – они делают привычную работу. Примечательно, что косят на картине женщины и подросток. Это можно объяснить только занятостью мужчин на других, более тяжелых, работах.

            Художник выбрал самые яркие краски, которые мог выдумать человек. На картине пестреют красные, фиолетовые и лиловые цветы. Они притаились среди обычной травы, которую скоро скосят. А за всем процессом наблюдают стройные березки, которые являются национальным символом.

             Картина мне очень понравилась из-за своего яркого исполнения и сюжета. Она прославляет простой труд – и показывает его с идеалистической стороны. Хочется верить, что эта картина напомнит человеку, что не только приборы могут выполнять всю работу, но работать должен и человек.

 Лев Моруженко «Сбор сена на Дону»

                                                                                                 «Стог сена» 

В кроссворде вопрос: «Большая куча сена».   Ответ: «Стог».   Но, Боже мой! Разве же стог — это большая куча? Тогда и про дом можно сказать, что это куча кирпичей, а еще лучше — куча глины.   Стог — это архитектурное сооружение.    Стога метали (называлось — метать стог) истово, с любовью и мастерством.        Даже место для стога подчас выбирали такое, чтобы он красиво смотрелся и украшал собой землю, пейзаж.     По крайней мере вписывался в пейзаж, а не торчал где-нибудь возле дороги, как комочки в глазу.    Были мастера метать стог.    Один мастер мог руководить при этом несколькими мужиками.     Они стояли наверху и метали, а подавать им сено (или клевер) могли молодые парни, подростки.         Это — второстепенная работа, требующая только силы, а не мастерства.
                Сначала прикидывали, какого размера надо заложить стог. Размер будущего стога определялся в пудах. Скажем, решили делать стог на двести пудов. Для этого основание стога должно быть определенным. Столько-то шагов в длину, столько-то в ширину. В дальнейшем это основание будет уже само диктовать все остальные пропорции. До середины своей высоты стог постепенно расширяется во все четыре стороны (основание у него прямоугольное, а не бесформенное), потом метальщики начинают стог вершить, то есть постепенно сужать, заострять, наподобие купола или шатра. Их там на стогу человек пять-шесть, они вместе со стогом поднимаются все выше и выше к небу. Вилы, чтобы подавать им сено с земли, нужны все длиннее и длиннее, были такие вилы «троешки» (то есть о трех железных зубьях) с очень длинными черенками. Подденешь навильник сена и перебираешь руками по черенку, поднимая пласт сена все выше и выше. Приходится подавать сено уже не с земли, а стоя на телеге. В редких случаях устраивали около стога помост. Сначала сено — на помост, а потом уж и ввысь. Сыплется за рубаху труха, щекочет и колется. К тому же — тело потное. Труха к нему прилипает. Все больше заостряется стог. Теперь шестерым метальщикам там было бы тесно, постепенно спускается то один, то другой, и остается завершить стог кто-нибудь один. И надо сказать, что спуститься ему с вершины стога потом не самое простое дело. Стог высок, покатость его крута, а в нижней части он и вовсе отвесен.     Но спускались, никто еще не остался на стогу ночевать.
                  Наконец, стог со всех сторон очесывают граблями, чтобы он был гладким, опрятным. С возвышенности посмотришь на долину, расстилающуюся внизу, а там — стога. Или еще и так: «Над скудной глиной желтого обрыва в степи грустят стога». Стога наравне (не наравне, конечно, но все-таки) с церквами и колокольнями украшали русскую землю.  (400 слов) (В. А. Солоухин)

Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Ответьте на вопрос: «Как, по вашему мнению, В. Солоухин относится к крестьянскому труду?»  

«На всякое семя — свое время», «Кто пахать не ленится, у того и хлеб родится», «Летом не вспотеешь, так и зимой не согреешься», «Доброе зернышко колос родит» — все эти поговорки и пословицы возникли в крестьянской среде и посвящены земледельческому труду.
«На всякое семя — свое время». В глубоком средневековье все больше не поля, а леса покрывали русскую землю. Деревья рубили, корчевали, сжигали. Весной крестьянин распахивал сохой освобожденное от леса поле.
          После пахоты поле боронили — размельчали крупные комья земли. Борона представляла собой решетку из продольных и поперечных планок с набитыми деревянными зубьями. Потом подростки подвозили навоз. Работа эта не очень приятная, но крайне нужная. Крестьянская мудрость гласит: «Клади навоз густо, чтобы не было в амбаре пусто».

      Вскоре наступала пора ярового, весеннего, сева. По множеству примет крестьянин старался точно угадать его сроки: береза начнет распускаться — сей овес, зацвели яблони — пора сеять просо, кукушка закуковала — пришло время льна.
«Лучше голодай, а добрым семенем засевай».

Сеяли только отборное зерно. В день сева крестьянин с лукошком на груди выходил в поле. Через каждые два шага забирал из лукошка зерно и размеренным движением руки разбрасывал его веером налево и направо. Поэтому для сева всегда выбирали тихий, безветренный день.
          Что сеял средневековый крестьянин? Лишь то, что было проверено вековым опытом: рожь, пшеницу, овес, ячмень, гречиху. Пшеница самая капризная из злаковых культур. Повезет — будет добрый урожай. А нет, так весь труд пойдет насмарку.
Рожь — основная кормилица крестьян, наоборот, неприхотлива. На нее почти всегда урожай, а значит, и черный каравай на крестьянском столе. «Хлебец ржаной — отец наш родной, гречневая каша — матушка наша» - говаривали на селе. Удобно было иметь дело с гречихой. Посадишь ее на худой земле, она же ее и удобрит.     

Репин «Лев Толстой на пашне»

Алексей Гаврилович Венецианов "На пашне. Весна"

   Ранняя весна

Весна наступила в этом году ранняя, дружная и — как всегда на Полесье — неожиданная. Побежали по деревенским улицам бурливые, сверкающие ручей­ки, сердито пенясь вокруг встречных каменьев и бы­стро вертя щепки и гусиный пух; в огромных лужах воды отразилось голубое небо с плывущими по нему круглыми белыми облаками; с крыш посыпались ча­стые звонкие капли. Воробьи, стаями обсыпавшие придорожные ветлы, кричали так громко и возбуж­денно, что ничего нельзя было расслышать за их кри­ком. Везде чувствовалась радостная, торопливая тре­вога жизни.

Снег сошел, оставшись еще кое-где грязными рых­лыми клочками в лощинах и тенистых перелесках.

Из-под него выглянула обнаженная, мокрая, теп­лая земля, отдохнувшая за зиму и теперь полная свежих соков, полная жажды нового материнства. Над черными нивами вился легкий парок, напол­нявший воздух запахом оттаявшей земли. Мне ка­залось, что вместе с этим ароматом вливалась в мою душу весенняя грусть, сладкая и нежная, ис­полненная беспокойных ожиданий и смутных пред­чувствий. Ночи стали теплее, в их густом влажном мраке чувствовалась незримая спешная творческая работа природы. (157)

По А. Куприну.

Татьяна Ниловна Яблонская. Хлеб

Хлеб - всему голова

        Испокон веку хлеб был не просто едой. Он был мерилом не только общественного благосостояния, но и мерилом человеческой совести. Хлебом-солью встре­чали друзей. За хлеб бились с врагом насмерть. Хле­бом, как именем матери, клялись. Хлеб был про­дуктом, вызывавшим особое, можно сказать, святое чувство. За хлеб, который нужен был умирающим от голода детям в годы войны, отдавали свои жизни сотни людей.

       Конечно же, сегодня не зачерствели души наших людей, и в подавляющем большинстве своем они высоконравственно относятся к хлебу. Как-то в го­довщину великой нашей Победы в одном из парков Ленинграда раздавали людям печеный хлеб. Это был не тот обычный хлеб, какой мы привыкли видеть в магазине, в столовой, дома. Это были буханки того самого блокадного ленинградского хлеба, который только напоминал собой хлеб и истинная ценность которого была в свое время равна ценности жизни.

       Люди, молодые и старые, подходили, бережно, как святыню, брали этот хлеб, пробовали его. Многие плакали. Эти слезы шли из глубины потрясенного человеческого сознания, из глубины души. (160)

Из газет.

Шишкин «Рожь»

Главными занятиями славян были земледелие и скотоводство. Основными культурами были пшеница, просо, гречиха, ячмень. Славяне разводили свиней, коров, мелкий рогатый скот. В качестве рабочего скота использовали на юге волов, в лесной полосе – лошадей.

Из других занятий славян следует назвать рыболовство, охоту, бортничество (сбор меда), имевшие большой удельный вес в северных регионах. Выращивались и технические культуры (лен, конопля).

Огромные, дремучие леса, изобиловавшие природными богатствами, способствовали развитию всякого рода промыслов.

Большое распространение получило железоделательное ремесло, а следовательно, и обработка металла.

Хорошо обстояло дело и с сырьем для гончарного ремесла: по берегам рек залегали разнообразные глины, качество которых было хорошо известно мастерам. Из них изготавливалась как грубая кухонная посуда, так и красивая столовая

    Венецианов «Жнецы»

А. Пластов. Сбор картофеля

Сжатие текста.

Как хорошо бывает летом в деревне! Непроглядные леса стоят зелеными, тенистыми и прохладными. В густой чаще их раздаются тысячи разнообразных голосов певчих пташек. Дети с утра убегают в лес собирать грибы и ягоды. То попадется им красный подосиновик, то белый боровик, а то и простая сыроежка. Красная и сочная земляника, душистая малина, черника, черная смородина, кислая брусника — все эти румяные ягоды попеременно тянут детей то в лес, то в сад. А в садах отцвели деревья: яблони, груши и сливы, и показались маленькие плоды. Они поспеют только к осени. Луга покрылись высокою зеленою травою, запестрели тысячами цветов.

 Настает пора сенокоса. Не успел отойти сенокос, как пора отправляться на золотистую ниву. Рожь пожелтела, заколосилась, отяжелела, поспела; овес закудрявился, пшеница оделась в золотистую парчу, зарумянилась гречиха, весь в завитках лежит горох. В огородах одни овощи сменяются другими. Раньше других поспевают салат и редиска, за ними следуют редька, морковь, бобы и горох, позже начинают копать картофель. Капуста свертывается в кочны лишь в начале сентября.
        Летом всем веселье и раздолье: и человеку, и зверю, и птице, и насекомому. Городские жители бегут из пыльных, душных городов, кто в деревню, кто на дачу подышать свежим воздухом и запастись здоровьем . (192 сл.)

                                                       А. Пластов. Жатва

· 

· 

Вся природа и самая малая частица её: дерево в сквере, ромашковая поляна  – всё это принадлежит нам. Мы, хозяева пригородных лесов и лесопарков, речек и прудов, естественно украшающих нашу прекрасную землю, бываем так беспечны!

Если мы хозяева, то, конечно, и защитники, ибо нельзя только владеть, не платя за добро ответным добром. Бездумно спиленное дерево, затоптанный сад, сорванные, а потом брошенные  лесные цветы  – всё это удар по запасам природных богатств, а они небезграничны.

В больших городах вопрос стоит особенно остро, потому что тут каждое дерево – это наше с вами дыхание, следовательно, здоровье, такое необходимое каждому человеку.

Никакими законами не оградить природу от ущерба, если каждый из нас не осознает простой истины, что, нанося вред окружающей среде, мы тем самым наносим вред себе.

Странная осень

Была тогда странная осень.

Золото, которое давно должно было охватить лес, отчего-то запоздало — ни золотинки не виднелось в березняках, ни красной крапинки в осинах. Сами березовые листья как-то неправильно и стыдливо шевелились под ветром. Им неловко было, что они еще такие зеленые, такие молодые, а давно уж должны были озолотеть.

Я шел вдоль болотистого ручья, медленно постигая берега его.

Я ждал уток, и они взлетали порой, и первым подымался селезень, а следом — утка, и только потом, в небе, они перестраивались иначе: первой шла утка, а за нею — селезень. Впрочем, осенью всегда трудно разобрать, где утка, где селезень, не видно было не мыслимо-зеленой весенней селезневой головы, только по взлету и полету можно было догадаться, где кто.

Странная была тогда осень. Утки отчего-то разбивались на пары, а надо было им собираться в стаи и улетать на юг.

Утки, разбившиеся на пары, и листья, которые не желали золотеть, изо всех сил затягивали лето. {151)

Ю. Коваль.

Любовь к родной земле

Скромная природа тех мест , где я провел первые годы моей сознательной жизни , не блистала пышной красотою . Здесь не было величественных гор и скал , окруженных облаками , эффектных , соблазнительных для художника , потрясающих панорам . Это был обыч­ный русский простор : поля , леса и деревни с соломенными и деревянными кровлями , поросшими бархатным мохом . Едешь , едешь , бывало , десятки верст , и как бы не изменяется , почти не движется окружающий вас пейзаж .

Но каким чудесным , полным бурной радостной жизни казался мне этот мир в детстве ! Необыкновен­ной казалась маленькая речонка с зелеными , зарос­шими ивняком и камышом берегами , со стелющими­ся по песчаному дну , колышущимися водорослями . Один , босиком , я бродил по лесным опушкам , порос­шим иван - да - марьей , с деревенскими ребятишками ловил в реке раков , а стеклянно - прозрачные светлые стрекозы доверчиво садились на наши ничем не по­крытые беловолосые головы . Здесь , в лесном краю , и родилась моя любовь к живой природе , к родной зем­ле . (142)

По И . Соколову - Микитову .

Хлеб - всему голова

Испокон веку хлеб был не просто едой. Он был мерилом не только общественного благосостояния, но и мерилом человеческой совести. Хлебом-солью встре­чали друзей. За хлеб бились с врагом насмерть. Хле­бом, как именем матери, клялись. Хлеб был про­дуктом, вызывавшим особое, можно сказать, святое чувство. За хлеб, который нужен был умирающим от голода детям в годы войны, отдавали свои жизни сотни людей.

Конечно же, сегодня не зачерствели души наших людей, и в подавляющем большинстве своем они высоконравственно относятся к хлебу. Как-то в го­довщину великой нашей Победы в одном из парков Ленинграда раздавали людям печеный хлеб. Это был не тот обычный хлеб, какой мы привыкли видеть в магазине, в столовой, дома. Это были буханки того самого блокадного ленинградского хлеба, который только напоминал собой хлеб и истинная ценность которого была в свое время равна ценности жизни.

Люди, молодые и старые, подходили, бережно, как святыню, брали этот хлеб, пробовали его. Многие плакали. Эти слезы шли из глубины потрясенного человеческого сознания, из глубины души. (160)

Из газет.                    

Осенние воспоминания

Вспоминается мне ранняя погожая осень.

Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредев шем саду далеко видна дорога к большому шалашу, усыпанная соломой. Около шалаша вечером греется самовар, и по саду, между деревьями, расстилается длинной полосой голубоватый дым.

Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину.

Темнеет. В саду горит костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Пылает багровое пламя, окруженное мраком, и чьи-то черные, точно вырезанные из черного дерева, силуэты двигаются вокруг костра, меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги. Вдруг все это скользнет с яблони — и тень упадет по всей аллее.

Поздней ночью, шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь в темно-синюю глубину неба, переполненную созвездиями. Потом встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому. Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете! (172)

 

 

Владимир Донатович Орловский. Хлеба зреют. 1870 г. 

Алексей Владимиров “Земля на солнышке стоит”

В старину на Руси рожь называли житом – от слова “жить”. Есть хлеб – есть и жизнь.

В Древней Греции считали, что искусство хлебопечения – дар богини плодородия Деметры. Ее посланец, отважный юноша Триптолем, на колеснице, запряженной крылатыми змеями, побывал во всех уголках Земли и научил людей печь хлеб.

В России по давнему обычаю дорогих гостей встречают хлебом-солью. А в Австралии – хлебом-паштетом, большими ломтями свежеиспеченного хлеба с паштетом.

На Украине хозяйка, прежде чем начать выпечку хлеба надевала нарядную одежду, повязывала яркий платок. Рождение хлеба – праздник.

В странах Востока путника, отправляющегося в дальнее путешествие, осыпают мукой: пусть дорога будет счастливой!

В старину землю называли матушкой, хлеб – батюшкой.

Золото и серебро, говорили в старину, всего лишь металлы. Рожь и пшеница – сама жизнь

“Если я не сдержу слова, - клялись в старину, - пусть я никогда не увижу хлеба!”

Хлеб – дитя человеческое.

Американские пекари, побывавшие на одном из московских хлебозаводов, написали в книге посетителей: “Русский хлеб, как и русская музыка, не имеет себе равных”.

Максимов Василий Максимович   «Залом ржи»

Текст, составленный на основе записок известного русского педагога В.А.Сухомлинского

           Однажды к Василию Александровичу Сухомлинскому пришел в школу самый старый житель села Иван Степанович. Он очень волновался. Старожил предупредил директора школы, что разговор у них будет серьезный.
Старик развернул на столе белый платок. На нем лежал засохший, видавший виды кусок хлеба. Сухомлинский был удивлен этому. «Это Святой хлеб!» - сказал Иван Степанович и тяжело вздохнул.
         Василий  Александрович  услышал  рассказ  старого пастуха и узнал, как появился у него этот хлеб. Накануне пришел Иван Степанович с пастбища и застал в саду неприглядную картину. Четверо его внуков бросают черствый кусок хлеба на дерево, сбивают им спелые груши. Сладкие уродились в этом году груши!
Дедушка говорит внукам: «Разбойники! Что вы делаете! Хлеб целовать надо, а не бросать его». Засмеялись мальчишки. Бегают по саду, резвятся. Поймал их дед, надрал им уши.  Пустили слезу внуки, но не от стыда, а от боли.  А болело сердце их деда. «Разве вырастут настоящими людьми эти дети?» ? сказал он с болью Сухомлинскому.
          Вскоре в селе узнали, что умер Иван Степанович. Запомнил директор школы разговор с мудрым стариком, поэтому и положил сухарь вместе с белым платком в шкаф на видное место. Смотрит Василий Александрович на хлеб и вспоминает он строгие, тревожные глаза старожила. Упреком его внукам и всем ученикам школы звучат в ушах директора слова: «Это Святой хлеб!»

Каравай  заварного хлеба.

Шла война, на которую мы, шестнадцатилетние и семнадцатилетние мальчишки, пока еще не попали. По студенческим хлебным карточкам нам давали четыреста граммов хлеба, который мы съедали за один раз. Наверное, мы еще росли, если нам так хотелось есть каждый час, каждую минуту и каждую секунду.

На базаре буханка хлеба стоила девяносто рублей, это примерно наша месячная стипендия. Молоко было двадцать рублей бутылка, а сливочное масло – шестьсот рублей килограмм. Да его и не было на базаре, сливочного масла, оно стояло только в воображении каждого человека, как некое волшебное существо, недосягаемое, недоступное, возможное лишь в романтических книжках.

К празднику Конституции присоединилось воскресенье, и получилось два выходных дня. Тут-то я и объявил своим ребятам, что пойду к себе в деревню и уж не знаю, удастся ли принести мне ветчины или сметаны, но черный хлеб гарантирую. Ребята попытались отговорить меня: далеко, сорок пять километров, транспорт (время военное) никакой не ходит, на улице стужа, и как бы не случилось метели.

… Пока я шел по шоссе, автомобили догоняли меня. Но все они везли в сторону Москвы либо солдат, либо ящики (наверное, с оружием) и на поднятые руки не обращали никакого внимания.

Когда настала пора сворачивать с шоссе на обыкновенную дорогу, начало темнеть. Назад страшно и оглянуться – такая низкая и тяжелая чернота зимнего неба нависла над всей землей.

Меня догнал человек. Он идет всего лишь до Бабаева. Скоро он будет дома, а мне после него еще идти двадцать километров.

Я почувствовал, что желудок мой совершенно пуст, и для того, чтобы дойти до дому, я обязательно должен что-нибудь съесть, хотя бы жесткую хлебную корку со стаканом воды.

Тут у меня в голове засела мысль, что надо будет у этого мужика, когда он дойдет до своего дома, попросить кусок хлеба, может, даст. А может, попроситься ночевать? Когда дошли до его деревни, он свернул с дороги на тропинку вдоль домов и сказал мне, дотронувшись до башлыка:

- Ну, бывай здоров! Не падай духом, ничего…

Может быть, на полсекунды опередил он меня со своим прощанием. Неприятная липкая испарина выступила по всему телу, и, словно бы вместе с ней, ушли, испарились последние силенки. Ноги сделались как из ваты, под ложечкой ощутилась некая пустота, и безразличие овладело мной. Скорей всего спасло меня то, что не на что было присесть.

То, что мне не дойти, было ясно. Но в то же время (может быть, единственно от молодости) не верилось, что я в конце концов здесь погибну. Не может быть, ну, не может быть, что я здесь погибну!

Случилось именно самое невероятное, самое чудесное и волшебное. По застарелой колее пробирался настоящий автомобиль. Полуторка не ехала, а ползла. Кое-как я нашарил ногой железный выступ пониже кузова, кое-как перевалился через высокий борт и мешком упал на дно.

Застарелая колея, по которой пробирался автомобиль, проходила в четырех километрах от моего дома. Значит, мне надо было уследить момент, выбрать самую близкую к дому точку дороги, чтобы выпрыгнуть из кузова и идти дальше. Но как только я лег на дно кузова, как почувствовал, что не нужно больше переступать ногами и вообще двигаться, так и задремал. Очнулся же от толчка. Перевалившись через задний борт, я опустил руки и упал в снег. Приглядевшись к незнакомой деревне, я понял, что грузовик либо увез меня дальше, чем мне было нужно, либо куда-нибудь в сторону. Понадобилось некоторое время, чтобы собраться с духом и окончательно утвердиться в мысли, что к кому-то стучать придется неизбежно.

Сначала я постучал в дверь на крыльце, потом, осмелев, потюкал ноготком по морозному стеклу окна. Впустили не сразу, с опасениями.

Утром я добрался до родительского дома. Мать испекла мне большой круглый каравай заварного хлеба. Ночевав дома одну ночь, положив драгоценный каравай в заплечный мешок, я отправился во Владимир к своим друзьям по студеному, голодному общежитию.

(По В. Солоухину)

Рассказ на пословицу «Не всяк пашню пашет, всяк хлеб ест»

      Ранней весной вспахал мужик поле. Бросил мужик в землю семена. Льётся, старается, теплый дождь; грет землю солнце. Вышла из земли травка. Идет из травки колос. Спеет колос. Греет его солнце. Стал желтеть, и совсем поспел. Пришло время жать.

     Идут женщины в поле, несут с собой серпы. Пришли. Стали жать.

«Зиг-заг!» свистит серп, ходит по полю, жнет. Сжали женщины много снопов, Свезли снопы на гумно.

     А вот и осень на пороге. Летит желтый лист. Стало свежо.

      Пришел мужик на гумно. Стал цепом бить по снопам: «Давай, коло, зерно!» Летит зерно прочь. Собрал мужик зерно все, повез его молоть. Смолол мельник зерно в муку. Сыплет мужик муку в мешки. «Ай да мука! Как снег бела, как пух мягка!» Привез мужик муку на базар. Купил у него муку купец и увез в лавку. Пришел в лавку пекарь, купил муку, принес домой. Стал тесто месить. Подошло тесто. Кладет в него пекарь сахар, кладет масло и яйца. Сделал из теста пекарь булки, ставит их в печку. Напек много булок, продал тому, кто любить к чаю поесть сладких булок.

      Сидят дети за чайным столом. На столе лежат булки, манят к себе детей очень вкусно пахнут!

      — Мама, дай мне булку! — просит Миша. Ест Миша булку и хвалит: — Вот так булка!
          Просто прелесть!

          А знает ли Миша, сколько было труда за булкой? Как пахал мужик поле. Как сеял семена. Как поспел колос, и стали его жать. Как цепом колос били, зерно из него гнали. Как зерно на муку молоть дали. Как муку в город везли купцу продать; и как пекарь потом тесто месил и сладкий хлеб пек?

         Миша булку съел и не вспомнил тех, кто для его булки столько трудов вынес!