Урок
мужества.
«Какая
безмерная тяжесть на женские плечи легла».
Цель: Воспитание
патриотических чувств у обучающихся, гордости и интереса к истории нашей
Родины.
Задачи:
- Показать, что
участие женщин в сражениях Великой Отечественной войны – подвиг.
- Воспитывать
уважение к защитникам Отечества, сохранять историческую память.
- Способствовать
развитию творческих способностей обучающихся.
- Совершенствовать
умения и навыки поиска нужной информации.
Форма проведения:
Внеклассное мероприятие.
Участники: Обучающиеся
8-11 классов.
Общие методические
указания: Проведение мероприятия приурочено к празднованию 9 мая.
Задания: Заучивание
прозы и стихотворений наизусть.
Для проведения
мероприятия используется мультимедийная презентация (показ слайдов).
Место проведения:
актовый зал.
Оформление:
·
Георгиевские ленточки.
·
Живые цветы.
·
Плакаты.
·
Демонстрационный материал (слайды, презентации к
песням с картинами боёв и сражений).
Ход.
Звучит песня «Священная война».
(Сл. В. Лебедева-Кумача, муз. А. Александрова)
Ведущий 1: Четыре мучительных года – подвиг. Не
измерить всего, совершенного в годы войны женщиной, державшей на своих плечах
тыл, сохранившей детишек и защищавшей страну вместе с мужчиной.
Чтец. Был серебряным смех девчонок,
Но
его заглушила война.
А
седины ребячьих челок.
Разве
этому есть цена?
Ведущий 2: Дороги войны… От Бреста до
Москвы - тысяча сто километров, от Москвы до Берлина - тысяча шестьсот. Итого -
две тысячи семьсот километров.
Не
так уж много, правда? Если поездом, то двое суток, самолетом - около трёх
часов.
Перебежками
и по-пластунски, в боях и в поединках с врагом, в отступлениях и атаках, в
санитарных поездах и эшелонах на передовую - четыре трудных года.
Ведущий 3: Говорят, у войны не женское лицо, и
с этим трудно не согласиться. У войны лицо пожарищ и артобстрелов, авиационных
бомбежек и танковых сражений, концлагерей, голода, холода, миллионов смертей и
нескончаемое море человеческих страданий.
Женщина
и война… Что может быть более противоестественным? Женщина, дарящая жизнь и
оберегающая её, и война, уносящая эту жизнь, единственную и неповторимую. Эти
понятия несопоставимы. Об этом книга Светланы Алексиевич.
Ведущий 1: На самой страшной войне ХХ века
женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала раненных,
но и стреляла из «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку,
брала «языка». Женщина убивала. Она убивала врага, обрушившегося с невиданной
жестокостью на её землю, на её дом, на её детей. «Не женская эта доля –
убивать», - скажет одна из участниц Великой Отечественной войны. В её словах
звучит весь ужас случившегося.
Другая
героиня распишется на стенах поверженного рейхстага: «Я, Софья Кунцевич, пришла
в Берлин, чтобы убить войну». То была величайшая жертва, принесенная ими на
алтарь Победы, то был бессмертный подвиг, всю глубину которого мы с годами
мирной жизни всё больше постигаем.
Чтец. Стихотворение «Баллада о зенитчицах» Р. Рождественского.
Как
разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу
приблизить к сердцу
этот след...
На
батарее
были сплошь -
девчонки.
А
старшей было
восемнадцать лет.
Лихая
чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное
презрение к войне...
В
то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те
самые.
С крестами на броне.
И
старшая,
действительно старея,
как
от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала
тонко:
-
Батарея-а-а!
(Ой
мамочка!..
Ой
родная!..)
Огонь!
-
И
-
залп!
И
тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали
всласть.
Как
будто бы
вся бабья боль
России
в
девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось
небо -
снежное,
рябое.
Был
ветер
обжигающе горяч.
Былинный
плач
висел над полем боя,
он
был слышней разрывов,
этот плач!
Ему
-
протяжному -
земля внимала,
остановясь
на смертном рубеже.
-
Ой, мамочка!..
-
Ой, страшно мне!..
-
Ой, мама!.. -
И
снова:
-
Батарея-а-а! -
И уже
пред
ними,
посреди земного шара,
левее
безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре
чёрных
танковых костра.
Раскатывалось
эхо над полями,
бой
медленною кровью истекал...
Зенитчицы
кричали
и стреляли,
размазывая
слёзы по щекам.
И
падали.
И
поднимались снова.
Впервые
защищая наяву
и
честь свою
(в
буквальном смысле слова!).
И
Родину.
И
маму.
И
Москву.
Весенние
пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты
моя - навеки!..»
Несказанное:
«Я
тебя ждала...»
И
губы мужа.
И
его ладони.
Смешное
бормотание
во сне.
И
то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой,
мамочка!
Ой,
мама, страшно мне!!»
И
ласточку.
И
дождик над Арбатом.
И
ощущенье
полной тишины...
...Пришло
к ним это после.
В
сорок пятом.
Конечно,
к тем,
кто сам пришёл
с войны.
Ведущий 2: Если бы удалось найти такие весы,
чтобы на одну чашу можно было положить военный подвиг наших солдат, а на другую
– подвиг наших женщин, то чаши этих весов стояли бы вровень, как стояли, не
дрогнув под военной грозой в одном строю с мужьями и сыновьями, героические
женщины.
Звучит песня "Ах война, что ты сделала, подлая" (Слова и
музыка - Б. Окуджава)
Ведущий 3: Как это спать на ходу? Как это
можно так устать, чтобы, заснув, примерзнуть к стенке окопа и не почувствовать
холода? Как это можно привыкнуть к грохоту и вою снарядов, годами не иметь над
головой крыши? Хоронить после каждого боя друзей, и самое главное – знать, что
сейчас ты поделишься с другом мирными воспоминаниями, а через несколько минут
друга не будет в живых. Или тебя не будет в живых. Так было на фронте. Все 1418
дней войны.
Ведущий 1: Среди весны, когда радостно поют
птицы, а земля, омытая талой водой, дымится молодой зеленью, наступает святой
для нашей Родины день, когда мы вспоминаем тех, кто уплатил непомерную цену во
имя нашей Победы, вспоминаем живых и усопших. И в первую очередь тех, кому
природой назначено продолжать жизнь.
Чтец. Землю жгли смертельные метели.
Небеса и те не знали сна…
В серые солдатские
шинели
Наряжала
девушек война.
Ведущий 2: Если чьи-нибудь голоса и могут быть
услышаны, то это прежде всего женские голоса.
Не
будем домысливать, указывать, дописывать за них. Пусть рассказывают сами.
Потребовалось
обуть кирзачи, надеть шинель, привыкнуть к форме, научиться ползать по-пластунски,
копать окопы.
Солдатская форма,
тяжелые физические нагрузки, армейская дисциплина, мужское окружение, кровь,
смерть, ежеминутная опасность и вечно преследующий, но скрываемый страх – всё
это является не легким испытанием для женщины. Но она не боялась самой тяжелой
работы и выполняла её, эту работу, самоотверженно.
Ведущий 3: Конечно, девчонки и на войне
оставались девчонками, мечтающими о маминых пирогах и сочиняющими стихи о
любви. Они возили с собой котят, танцевали в нелетную погоду на аэродроме,
вышивали на портянках незабудки, распуская для этого трикотажные кальсоны.
Вот как передает
свои ощущения первых дней войны хирург Вера Иосифовна Хорева: «Ехала я на фронт
и думала, что ненадолго. Взяла одну юбку, притом любимую, две пары носок и одни
туфли. Из Воронежа мы отступали, но я помню, как мы пошли в магазин и я купила
себе туфли на высоких каблуках. Вот помню, что отступали, страшно, везде грязища,
а я зашла в магазин и мне почему – то захотелось купить туфли. Как сейчас
помню, такие изящные туфельки… И духи еще купила… Трудно было сразу отказаться
от обычной своей жизни, которой до этого жила. Война началась, а я же была еще
девчонкой».
Ведущий 1: Так какие же они были, девчонки
41го, как уходили на фронт? Пройдем их путь вместе с ними.
На
войне я думала: никогда ничего не забуду. Но забывается… А эту картину помню до
мельчайших подробностей… Молодой такой, интересный парень. И лежит убитый. Я
представила: будут хоронить с почестями, а его берут и тащат к орешнику. Вырыли
могилу… Без гроба, без ничего зарывают в землю, прямо так и засыпали. Солнце
такое светило, и на него тоже… Лето. Не было ни плащ – палатки, ничего, его
положили в гимнастерке, галифе, как он был, и всё это новое, он, видно, недавно
прибыл. И вот так положили и зарыли. Ямка была очень неглубокая, только чтобы
он лёг. И рана небольшая, но смертельная – в висок, но крови мало, и человек
лежит, как живой запятая, только очень бледный.
Ведущий 2: Повторов нет, у каждой начиналось
по – своему: свой первый бой, свой первый раненый, свой первый убитый…
Самое
трудное, тяжелее всего работа, ежедневная, на пределе физических сил.
Никогда
бы не поверила, что смогу спать на ходу. Идешь в строю и спишь, наткнешься на
впереди идущего, проснешься на секунду, дальше спишь. А однажды меня не вперед,
а в сторону качнуло, я и пошла в поле, иду и сплю. Пока в какую – то канаву не
упала, тогда проснулась – и бегом догонять своих.
Потери
среди медиков переднего края занимали второе место после потерь в стрелковых
батальонах… Им же запомнились не цифры – было ли время тогда считать? Им
запомнилось другое.
Ведущий 3: Сутками стояли у операционного
стола. Стоишь, а руки сами падают. У нас отекали ноги, не вмещались в кирзовые
сапоги. До того глаза устанут, что трудно их закрыть.
Не
забуду: привезли раненого, сняли с носилок, говорят: «Нет, он мертвый». Я
встала на колени перед ним, а он вздохнул. Реву и кричу: «Врача! Врача!» врача
поднимают, трясут, а он опять падает как сноп, так крепко спит. Не смогли его
разбудить даже нашатырем. Он перед этим трое суток не спал.
Ведущий 1: Придя на передовую, мы оказались
выносливее тех, кто постарше. Я не знаю, чем это объяснить. Таскали на себе
мужчин в два – три раза тяжелее нас. Его самого тащишь, его оружие, а на нем
еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя 80
кг и тащишь. Сбросишь… Идешь за следующим, и опять 70 – 80 кг… И
так раз 5 – 6 за одну атаку. А в тебе самой 48
кг – балетный вес. Просто не верится, как это мы могли.
Ведущий 2: Атаки рукопашные… А что
запомнила? Я запомнила хруст… Начинается рукопашная и сразу этот хруст – хрящи
ломаются, кости человеческие трещат. Когда атака, я с бойцами иду, ну, чуть –
чуть позади, считай – рядом. Всё на твоих глазах…
Ведущий 3: Раненых нам доставляли прямо с поля
боя. Один раз 200 раненых в сарае, а я одна. Вот не помню, где это было… Помню,
что 4 дня я не спала, не присела, каждый кричал: «Сестра… сестренка… помоги,
миленькая»! Я бегала от одного к другому, один раз споткнулась и упала, тут же
уснула. Проснулась от крика, командир, молоденький лейтенант, тоже раненый,
приподнялся на здоровый бок и кричал: «Молчать! Молчать, я приказываю». Он
понял, что я без сил, а все зовут, им больно: «Сестра… Сестричка». Я как вскочила,
как побежала – не знаю куда, чего. Тогда я первый раз, как пришла на фронт,
заплакала.
Другой
позовет: «Сестричка, у меня нога болит». А ноги нет… Больше всего боялась
носить мертвых, ветерок подымет простынь, а он на тебя смотрит. Не могла носить,
если был с открытыми глазами, возьму прикрою…
Ведущий 1: Мы отступаем, нас бомбят. Сверху
хорошо видно, что едут санитарные обозы, на наших машинах красные кресты. Но
фашистские летчики летали низко – низко, гонялись за каждым человеком. Мы
прячемся в лесу. А он летит на тебя. Он видит, что девчонки, как мы прячемся за
соснами, и он нас расстреливает буквально в упор и еще нагло улыбается.
Я шла на войну, я
ничего не боялась. Я представляла так, что если бомбят, то меня не может убить
снарядом или бомбой. Ну, а потом увидела… У нас попала в плен медсестра, так
через день мы нашли её: глаза выколоты, грудь отрезана, её посадили на кол…
Мороз, а она была белая – белая и волосы все седые… А девочке было 19 лет.
Ведущий 2: В рукопашной была… Это ужас. Бьют,
колют штыком в живот, в глаз, душат за горло друг друга… Вой стоит, крик, стон…
Я всё это пережила, всё знаю. Никому не поверю, если скажут, что страшно не
было.
Выносила раненых с
их оружием. К последнему подползла, а у него рука совсем перебита. Ему нужно
срочно отрезать руку и перевязать, иначе перевязку не сделать. А у меня нет ни
ножа, ни ножниц. Сумка телепалась – телепалась у меня на боку, они и выпали.
Что делать? И зубами грызла эту мякоть. Перегрызла, забинтовала… Бинтую, а
раненый: «Скорей, я еще повоюю…»
Ведущий 3: Прибывает пополнение. Молодые
такие, красивые ребята. И через день – два все погибают, никого нет. Я уже
начинала бояться новых людей. Боялась их запоминать, их лица, их разговоры. Это
же 42 ой год – самый тяжелый, самый трудный момент. Был случай, когда из 300
человек осталось к концу дня 10.
Ведущий 1: Никогда не забуду и не хочу забыть,
как было со мной в Сталинграде. Самые – самые бои. Тащу я двух раненых. Одного
протащу – оставлю. Потом другого… И так тащу их поочереди, потому что очень
тяжелые, их нельзя оставлять, они истекают кровью… И в друг, когда я подальше
от боя отползла, меньше стало дыма, я обнаружила, что тащу одного нашего
танкиста одного немца… я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца тащу. Там в
дыму не разобралась, одежда у них полусгоревшая, оба стонут, они же не
разговаривают. Никак не разберешь. А тут я разглядела, что чужой комбинезон,
всё другое. Что делать? Я протащила нашего раненого и думаю: «Возвращаться за
немцем или нет?» А уже близко осталось тащить. И я знаю, что если я его
оставлю, то он через несколько часов умрет. Он истечет кровью… И я поползла за
ним. Я продолжала тащить их обоих… Я врач, я женщина… Я жизнь спасала. Мир
спасала.
Ведущий 2: Можно ли победить народ, женщина
которого в самый тяжелый час, когда так страшно качались весы истории, тащила с
поля боя и своего раненого, и чужого раненого солдата? Можно ли поверить, что
народ, женщина которого хотела родить девочку и верила, что у той будет другая,
не её судьба, что этот народ хочет войны? Разве во имя этого женщина жизнь
спасала, мир спасала – была матерью, дочерью, женой, сестрой и солдатом?
Ведущий 3: Подсчитано, что девушки –
санинструкторы стрелковых рот, медсанбатов, артиллерийских батарей помогли 70 %
раненых бойцов вернуться в строй. Поклонимся низко ей, до самой земли, её
великому милосердию.
Ведущий 1: Женщины отгремевшей войны… Трудно
найти слова достойные того подвига, что они совершили. Судьбы их не измерить
привычной мерой, и жить им вечно – в благодарной памяти народной, в цветах,
весеннем сиянии березок, в первых шагах детей по той земле, которую они
отстояли.
Звучит
песня в исполнении В.Толкуновой «Мой милый, если б не было войны» (Сл.М.
Минков, муз. И. Шаферан).
Ещё
до встречи вышла нам разлука,
А
всё же о тебе я вижу сны.
Да
разве мы прожили б друг без друга,
Мой
милый, если б не было войны,
Мой
милый, если б не было войны.
Наверно,
я до срока стала старой,
А
только в этом нет твоей вины.
Какой
бы мы красивой были парой,
Мой
милый, если б не было войны,
Мой
милый, если б не было войны.
И
снова ты протягиваешь руки,
Зовёшь
из невозвратной стороны.
Уже
ходили б в школу наши внуки,
Мой
милый, если б не было войны,
Мой
милый, если б не было войны.
Никто
калитку стуком не тревожит,
И
глохну я от этой тишины.
Ты
б старше был, а я была б моложе,
Мой
милый, если б не было войны,
Мой
милый, если б не было войны.
Да
разве мы прожили б друг без друга,
Мой
милый, если б не было войны.
Как
ёмко в коротких строчках отражается боль отдельного человека, военного
поколения.
Литература:
С.Алексиевич.
«У войны - не женское лицо».
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.