Урок - литературно – музыкальная композиция в 11 классе «Лишь память сердца говорит…»

      Урок -  литературно – музыкальная композиция в 11 классе

                       «Лишь память сердца говорит…»   

Тема урока: Поэзия и проза Великой Отечественной войны.

   Цели и задачи урока:

Обучающие:

·               познакомить учащихся с поэзией и прозой времён Великой Отечественной войны

·               формировать коммуникативные (речевые) умения учащихся

·               формировать умения создавать устное публичное выступление.

                Развивающие:

·               совершенствовать речь учащихся для их успешного обучения и     адаптации в обществе, самоопределения и самореализации

·               развивать навыки выразительного чтения, речевого этикета

·               развивать творческие способности учеников.

               Воспитывающие:

·               воспитывать у учащихся чувство патриотизма, гражданского долга воспитывать у учащихся чувство любви к Родине, чувство гордости за русский народ

·               показать нравственные истоки победы нашего народа в Великой Отечественной войне

·               прививать интерес у учащихся к литературе, искусству.

   Техническое  сопровождение урока: мультимедийный проект (презентация), созданный учащимися.

Эпиграф к уроку:

                     Наша железная и святая обязанность – прорыдать         о

                     страданиях нашего народа, прорыдать так, чтобы услышали

                     будущие поколения.        

                                                             ( П.Антокольский. )

 Только память вернёт честь и совесть Отчизны

И слеза упадёт на холодный гранит

И напомнит, кому мы обязаны жизнью,

И напомнит о тех, кто сегодня забыт.           (Н.Добронравов)

Слово учителя:       Сегодня мы хотим отдать дань уважения поэтам и писателям, защищавшим родную землю пером и автоматом, поднимавшим своим творчеством боевой дух соотечественников в трагические дни.

                                       Мы будем помнить ваши имена

                                         И память завещать грядущим поколеньям.

                                          Им не грозит холодное забвенье.

Этими словами мы начинаем наш урок - урок Памяти.

Ведущие   (На фоне музыки под звук метронома):

- Тем, кто шёл за Родину, выстоял и победил!

- Тем, кто согревал близких своим дыханием в стужу блокадных ночей!

- Тем, кто улетал вместе с дымом бухенвальдских печей!

- Тем, кто на речных переправах шёл, словно камень, ко дну!

- Тем, кто на века безымянным канул в фашистском плену!

- Тем, кто ради правого дела сердце и жизнь отдать был готов!

- Тем, кто под машины ложился вместо понтонных мостов!

- Всем тем, кто ушёл в бессмертие, и всем, кто победил, посвящается…

Картина №1. Мирное время (звучит фонограмма «Утомлённое солнце»). На сцене появляются главные герои – юноша и девушка.

Ведущий 1: Июнь 1941 года. Мирная жизнь. Страна работала, училась, отдыхала.                                                                                                   

Ведущий 2:  Теплыми зорями начинался тот июнь. Светлые грибные дожди орошали землю. Дождь и солнце -  есть на Руси такая примета – предвещали счастье. Созревали хлеба, звенели над ними жаворонки. Богатый урожай должно было принести нашей Родине лето 1941 года.

Ведущий 1:    22 июня 1941 года.… Этот день начался не тихой росной зарёй, а грохотом бомб, свистом пуль и скрежетом стали. Война…

 (Фрагмент видеозаписи о начале Великой Отечественной войны и запись голоса Левитана).

 Ведущий 2:   Война обрушилась на нашу страну внезапно. В эту тёплую летнюю ночь в школах заканчивались выпускные вечера. Расставаясь до следующего дня, вчерашние девчонки и мальчишки еще и не знали о беде. Они объяснялись друг другу в любви, желали счастья, мечтали об интересной самостоятельной жизни. Война перечеркнула сразу всё.

Картина №2.    Звучит песня на стихи Б. Окуджава «До свидания, мальчики» в  исполнении  учащихся  11 класса:

Ах, война, что ты  сделала, подлая:

Стали тихими наши дворы,

Наши мальчики головы подняли,

Повзрослели они до поры.

На дороге едва помаячили

И ушли – за солдатом солдат…

До свидания, мальчики!

Мальчики,

Постарайтесь вернуться назад.

Учитель:   Разве погибнуть ты нам завещала.

        Родина?

        Жизнь обещала, любовь обещала.

         Родина!

        Разве для смерти рождаются дети?

Родина?

Разве хотела ты нашей смерти?

Родина.

Пламя ударило в небо – ты помнишь?

Родина.

Тихо сказала: «Вставайте на помощь…»

Родина.

( Звучит несколько аккордов «Священной войны», музыка вступает решительно,  и последние ноты замирают в тишине.)

Славы никто у тебя не выпрашивал.

Родина.

Просто был выбор у каждого: Я или

 Родина.

 Самое лучшее и дорогое –

 Родина.

 Горе твоё – это наше горе.

 Родина.

  Правда твоя – это наша правда.

  Родина.

             Слава твоя – это наша слава.

              Родина.

Ведущий 3: На войне появляется плеяда молодых поэтов, они любили и ненавидели, сражались и погибали.

Ведущий 4:  Николай Майоров, Павел Коган, Всеволод Багрицкий, Михаил Кульчицкий, Семён Гудзенко , Давид Самойлов, Александр Твардовский, Константин Симонов и многие-многие другие… В 1941 году они были чуть старше нас, и не все из них вернулись с войны.

Картина №3.  Перекличка.

                               И пусть не думают, что мёртвые не слышат,
                               Когда о них потомки говорят.

Командир:   «Поэт Михаил Кульчицкий!»

Михаил Кульчицкий: (шаг вперёд): «22 июня Михаил Кульчицкий подстригся наголо и пришёл в военкомат. Его направили в истребительный батальон. В небе Москвы оборона уже началась.

Он писал в дневнике: «Я плясал на крыше…. Плясал и в такт выкрикивал звонкие строчки стихов…. Кресты “мессершмитов” перечёркивали звёздное небо. Из самолётных труб сыпались “зажигалки”. Они с грохотом рушились на крышу. Я хватал их, по-снайперски точно продолжал свой бесстрашный танец».

Чтец 1:  Война совсем не фейерверк,
             А просто трудная работа,
             Когда - черна от пота – вверх.
             Скользит по пахоте пехота.
             Марш!

Чтец 2:   И глина в чавкающем топоте,
              До мозга костей промёрзших ног,
               Наворачивается на чёботы
               Весом хлеба в месячный паёк.
               На бойцах и пуговицы вроде
               Чешуи тяжёлых орденов.
               Не до ордена.
               Была бы Родина.
               С ежедневным Бородино.

     Михаил Кульчицкий погиб 19 января 1943 года под Сталинградом».

 Командир: «Поэт Николай Майоров!»

  Николай Майоров: (шаг вперёд): «Николай Майоров учился на      историческом факультете МГУ. Человек-лирик, влюблённый в искусство и природу, увлечённо изучавший историю и литературу.

Погиб 8 февраля 1942 года на Смоленщине. Недалеко от Братска почти сравнялся с землёй холмик над могилой двух солдат. Один из них – Майоров. Остались лишь поэтические строки о том, что мечталось, и что не сбылось.

Пусть помнят те, которых мы не знаем:
Нам страх и подлость были не к лицу
Мы пили жизнь до дна и умирали
За эту жизнь, не кланяясь свинцу».

Командир: «Поэт Павел Коган!»

/  Звучит увертюра  к телефильму «Московская сага», композитор А. Журбин./

 Павел Коган : (шаг вперёд):       Павел Коган учился в Москве в Литературном институте. Он был снят с воинского учёта по состоянию здоровья, но в начале войны поступил на курсы военных переводчиков. Поэт писал в 1942 году: «Только здесь, на фронте, я понял, какая ослепительная, какая обаятельная вещь жизнь. Рядом со смертью это очень хорошо понимаешь… Я верю в историю, верю в наши силы… Я знаю, что мы победим!»

Я патриот. Я воздух русский,

Я землю русскую люблю.

Я верю, что нигде на свете

Второй такой не отыщу!

       Мужественным,  честным, непримиримым к фальши, не любящим мещанского благополучия  -  таким мы видим Павла в его стихах.

Чтец 3:    Нам лечь, где лечь,
                   И там не встать, где лечь,
                   И,  задохнувшись “Интернационалом”,
                   Упасть лицом на высохшие травы,
                   И даже близким славы не сыскать.

       Лейтенант  Павел Коган погиб 28 сентября 1942 года на сопке Сахарная, под Новороссийском, во время поиска разведчиков».

Командир: «Поэт Всеволод Багрицкий!»

Всеволод Багрицкий: (шаг вперёд):  « Всеволод Багрицкий  погиб в 1942 году при выполнении боевого задания. В его кармане была найдена тоненькая коричневая тетрадь фронтовых стихов, пробитая осколком, который убил  двадцатилетнего юношу».

Командир: «Поэт Владимир Чугунов!»

 Владимир Чугунов: (шаг вперёд): «Командир   стрелкового взвода Владимир Чугунов погиб на Курской дуге 5 июля 1943-го, поднимая бойцов в атаку. Он умер так, как предрёк в своём стихотворении:

Если я на поле ратном,

Испустив предсмертный стон,

Упаду в огне закатном,

Вражьей пулею сражён.

Если ворон, словно в песне,

Надо мною круг замкнёт,-

Я хочу, чтоб мой ровесник

          Через труп шагнул вперёд».

 (Звучит песня В.Высоцкого «А сыновья уходят в бой».)

Чтец 4:    Перебирая наши даты,
                 Я обращаюсь к тем ребятам,
                 Что в сорок первом шли в солдаты,
                 И в гуманисты в сорок пятом.
                 В них были вера и доверье.
                 А их повыбило железом.
                 И леса нет. Одни деревья.
                  А я всё слышу, слышу,
                 Их голоса припоминая.
                 Я говорю про Павла, Мишу,
                 Илью, Бориса, Николая.

Ведущий 3:   Они были нашими ровесниками. Спорщиками, выдумщиками, идеалистами, целеустремлёнными, не допускающими двуличия, честными, открытыми, стремящимися к истине, храбрыми, мужественными, стойкими.

Ведущий 4:  Недолюбившие, недопевшие, недожившие. Ушедшие на фронт с винтовкой и блокнотом, каской и пером, сохранившие в своих сердцах пламенную любовь к родному городу, Родине, России!

Ведущий 3: Они сказали своё слово! Они победили! Им было отпущено очень мало времени, но они не требовали к себе жалости или снисхождения.

 «Нас не нужно жалеть», - писал о своих сверстниках поэт - фронтовик Семён Гудзенко.

Стихотворение Семёна Гудзенко «Моё поколение». / Песня в исполнении  Михая Волонтира/.

Нас не нужно жалеть, ведь

И мы никого б не жалели.

Мы пред нашим комбатом,

Как пред господом богом, чисты.

На живых порыжели от крови

И глины шинели, на могилах у мёртвых

Расцвели голубые цветы. Расцвели и опали…

Проходит четвёртая осень. Наши матери плачут,

И ровесницы, молча,  грустят. Мы не знали любви,

Не изведали счастья ремёсел, нам досталась на долю

Нелёгкая участь солдат.

… А когда мы вернёмся, -

А мы возвратимся с победой, все, как черти, упрямы,

Как люди, живучи и злы, - пусть нам пива наварят

И мяса нажарят к обеду, чтоб на ножках дубовых

Повсюду ломились столы, мы поклонимся в ноги

 Родным исстрадавшимся людям, матерей расцелуем и подруг,

 Что дождались, любя. Вот когда мы вернёмся

 И победу штыками добудем – всё  долюбим, ровесник,

           И работу найдём для себя.

 Ведущий 6:  Семен Гудзенко знал, каково подняться из окопа, каково слышать постылый свист пуль. Он достойно, по-мужски смотрел в глаза смерти, хотя знал, что жизнь может оборваться в любую минуту.
  Ведущий 7:  Когда началась война, многие студенты института филологии, литературы и истории ушли добровольцами на фронт. Среди них был и молодой поэт Семён Гудзенко. В записных книжках солдата Гудзенко запись: «Ранен. В живот. На минуту теряю сознание. Больше всего боялся раны в живот. Пусть бы в руку, ногу, плечо. Ходить не могу. Везут на санях».

Из воспоминаний писателя Ильи Эренбурга: «Утром в дверь моей комнаты постучали. Я увидел высокого грустноглазого юношу в гимнастёрке. Я сказал ему: «Садитесь». Он сел и тотчас встал: «Я вам почитаю стихи». Я приготовился к очередному испытанию – кто тогда не сочинял стихов о войне! Молодой человек читал очень громко, а я слушал и повторял: «Ещё… ещё». Потом мне говорили: «Вы открыли поэта». Нет, в то утро Семён Гудзенко открыл многое из того, что я смутно чувствовал. А ему было всего 20 лет. Он не знал, куда деть длинные руки, и сконфуженно улыбался».

Одним из первых стихотворений, прочитанных Эренбургу, стало стихотворение «Когда на смерть идут – поют»:

Чтец 6:

Когда на смерть идут – поют,

А перед этим можно плакать,-

Ведь самый страшный час в бою –

Час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг

И почернел от пыли минной.

Разрыв – и умирает друг

И значит, смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черёд.

За мной одним идёт пехота.

Будь проклят

Сорок первый год,

Ты, вмёрзшая в снега пехота!

Мне кажется, что я магнит,

Что я притягиваю мины.

Разрыв – и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать,

И нас ведёт через траншеи

Окоченевшая вражда,

Штыком дырявящая шеи.

Бой был коротким.

А потом

Глушили водку ледяную,

И выковыривал ножом

Из-под ногтей я кровь чужую.

/ «Так бывает в дни войны» в исполнении Н. Караченцева./

Ведущий 7 : Незадолго до победы Семён Гудзенко писал: «Недавно попал под сильную бомбёжку у переправы через Мораву… Лежал там долго и томительно. Умирать в 1945 году очень не хочется». В 1946 году появятся его следующие строки: «Мы не от старости умрём – от старых ран умрём». Всё произошло с ним именно так в феврале 1953 года.

 Ведущий 8: Поэзия Великой Отечественной войны – поэзия мужества. Она выражала боль, тревогу, надежду, горе – всё то, что чувствовали и переживали люди. Поэзия прославляла дела ратные, звала на бой с врагом.

  Ведущий 9:  Война в стихах  Давида Самойлова - это невероятная масштабность целого и рельефная четкость частного, бытовая и крылатая романтика. Поэзия его только начинается войной, только отталкивается от нее, уходя в далекие просторы и высоты... Со своей ротой Самойлов воевал до победного конца, освобождал Польшу, участвовал в боях за Вислу в январе 1945 года и победу встретил в Берлине.

   Ведущий 8:  «Я прошёл по той войне, а она прошла по мне», - говорит поэт фронтового поколения, прошедший всю войну в пехоте бравым  и весёлым пулемётчиком. Но и ему память о боевых товарищах не давала покоя.

Чтец 5:  Стихотворение «Сороковые»  (на фоне звуков выстрелов и взрывов).

Сороковые, роковые,

Военные и фронтовые,

Где извещенья похоронные

И перестуки эшелонные.

А это я на полустанке

В своей замурзанной ушанке,

Где звёздочка не уставная,

А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,

Худой, весёлый и задорный,

И у меня табак в кисете,

И у меня мундштук наборный.

Как это было! Как совпало –

Война, беда, мечта и юность!

И это всё в меня запало,

И лишь потом во мне очнулось!

Сороковые, роковые…

Война гуляет по России,

А мы такие молодые!

Ведущий 4 : В отечественной прозе голоса участников войны впервые мощно зазвучали в середине 1950-х и начале 1960-х годов. Юрий Бондарев так объяснил это несколько затянувшееся молчание вчерашних солдат: «Душевный опыт этих людей был насыщен до предела. Все четыре года войны они прожили, не переводя дыхания, и, казалось, концентрация деталей и эпизодов, конфликтов, ощущений, потерь, образов солдат, пейзажей, запахов, разговоров, ненависти и любви была настолько густа и сильна после возвращения с фронта, что просто невозможно было всё это организовать, найти необходимый сюжет, композицию, ясно проявить главную мысль.  Сотни сюжетов, судеб, характеров теснились в неостывшей памяти каждого. Всё было слишком горячо, слишком близко – детали вырастали до гигантских размеров, затмевали основное.

Ведущий 5: Роль поверенных истории, хранителей памяти взяли на себя писатели фронтового поколения. Это бывшие военные журналисты: Михаил Шолохов, Константин Симонов, Василий Гроссман, Борис Полевой, Анатолий Калинин. Это и те, кто пришёл солдатом или лейтенантом прямо на огненную черту окопов: Виктор Астафьев, Василь Быков, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Юрий Бондарев, Вячеслав Кондратьев, Георгий Бакланов.

Ведущий 6: Атаки, отступления, слёзы, кровь, ранения, смерти – всё это, безусловно, изображают писатели в своих произведениях. Но война – это ещё и испытание для человека, заставляющее делать нравственный выбор.

Ведущий 7: Для всего творчества Василя Быкова характерна проблема нравственного выбора на войне. В повести «Сотников» главный герой с честью проходит через тяжёлые испытания и с достоинством принимает смерть. Рыбак же, спасая свою собственную жизнь, предаёт Родину, партизанский отряд и собственноручно казнит Сотникова. Физически более слабый Сотников оказывается более подготовленным к нравственному подвигу.

Чтец 1: «Сотников вдруг понял, что истекает их последняя ночь на свете. Утро уже будет принадлежать не им.

Что ж, надо было собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть. Разумеется, иного он не ждал от этих выродков. Оставить его живым они не могли – могли разве что замучить в том дьявольском закутке Будылы. А так, возможно, и неплохо: пуля мгновенно и без мук оборвёт жизнь – не самый худший из возможных, во всяком случае, обычный солдатский конец на войне.

А он, дурак, всё боялся погибнуть в бою. Теперь такая гибель с оружием в руках казалась ему недостижимой роскошью, и он почти завидовал тысячам тех счастливцев, которые нашли своё честный конец на фронте великой войны…

И вот наступил конец.

(…) На первый взгляд это казалось странным, но, примирившись с собственной смертью, Сотников на несколько коротких часов приобрёл какую-то особую, почти абсолютную независимость от силы своих врагов… Он ничего не боялся, и это давало ему определённое преимущество перед другими, равно как и перед собой прежним тоже. Сотников легко и просто, как что-то элементарное и совершенно логическое в его положении, принял последнее теперь решение взять всё на себя. Завтра он скажет следователю, что он – командир Красной Армии и противник фашизма, пусть расстреляют его. Остальные здесь не причём.

По существу, он жертвовал собой ради спасения других, но не менее, чем другие, это пожертвование было необходимо ему самому.

… Как и каждая смерть в борьбе, она должна что-то утверждать, что-то отрицать и по возможности завершить то, что не успела осуществить жизнь. Иначе, зачем тогда жизнь? Слишком нелегко она даётся человеку, чтобы беззаботно относиться к её концу».

 Ведущий 1: Виктор Астафьев говорил: «Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? Правду! Всю жестокую, но необходимую правду для того, чтобы человечество, узнав её, было благоразумней».

В. Астафьев отображает в своих произведениях «окопную правду», чтобы подвести нас, читателей, к основной мысли – о противоестественной природе войны, заставляющей людей убивать друг друга. И, более того, о страстной надежде на то, что война станет историческим, нравственным уроком человечеству, и подобное никогда не повторится. Поэтому во всех фотографических подробностях В.Астафьев описывает геройскую гибель старшины Мохнакова в повести «Пастух и пастушка».

 Чтец 2: «Он подпустил машину так близко, что водитель отшатнулся, увидев в открытый люк вынырнувшего из дома и пыли человека. Старшина тоже увидел оплавленное лицо врага – голое, в детской розовой кожице, без бровей, без ресниц, с красно вывернутым веком, отчего глаза казались ошкуренными, косыми. Горел водитель, и не раз.

Они смотрели друг на друга всего лишь мгновение, но по предсмертному ужасу, мелькнувшему в изуродованном глазу водителя, Мохнаков угадал – немец понял всё; опытные тем и отличаются от неопытных, что лучше умеют угадать меру опасности, грозящей им.

Танк дёрнулся, затормозил, визжа железом. Но его несло, неумолимо тащило вперёд, и русский, загородив руками лицо, зажав глаза пальцами, что-то прошептав, упал под гусеницу. От взрыва противотанковой мины старая боевая машина треснула по недавно сделанному шву. Траки гусеницы забросило аж в траншею.

А там, где ложился под танк старшина Мохнаков, осталась воронка с опепелённой по краям землёю и чёрными стерженьками стерни. Тело старшины вместе с выгоревшим на войне сердцем разнесло по высотке, туманящейся с солнечного бока зеленью».

(Звучит отрывок из песни В.Высоцкого «Он не вернулся из боя».)

Ведущий 2: Когда началась война, будущему писателю Юрию Бондареву было всего 17 лет. А в 18 – в августе 1942 года – он уже на фронте. Дважды был ранен. Через четверть века после окончания войны он напишет: «Война была жёсткой и грубой школой, мы сидели не за партами, а в мёрзлых окопах. Мы ещё не обладали жизненным опытом и вследствие этого не знали простых, элементарных вещей, которые приходят человеку в будничной мирной жизни… Но наш душевный опыт был переполнен до предела».

Как и автор, юные герои Бондарева шагнули в войну прямо со школьной скамьи. Бондарев, изображая войну, старается придерживаться правды, «предельной достоверности», наверное, поэтому, судьба его героев зачастую трагична. В романе «Батальоны просят огня» в живых  по вине одного из начальников – полковника Иверзева – из нескольких сотен людей останутся только пятеро.

 Чтец 3: (стихотворение Ю.Белаша «Неудачный бой».)

И на мокром лугу, там и сям, бугорочками серыми

Оставались лежать в посечённых шинелях тела…

Где-то кто-то ошибся. Что-то где-то не сделали.

А пехота все эти ошибки оплачивай кровью сполна!..

Мы идём и молчим. Ни о чём говорить нам не хочется.

Да о чём говорить, если мы четверть часа назад

Положили у той – будь она трижды проклята! – рощицы

Половину ребят  – и  каких, доложу вам, ребят.

Ведущий 3: В отечественной литературе немало произведений о войне 1941-1945 годов. Война раскрывается в них с различных точек зрения. Но всех писателей-фронтовиков объединяло то, что каждый из них пропустил войну через себя, каждый воочию видел весь ад войны.

А.Твардовский писал:

Война – жесточе нету слова,

Война – печальней нету слова,

Война – святее нету слова,

В тоске и славе этих лет.

 Ведущий 4: Константин Симонов в грозные предвоенные годы писал, что перья штампуют из той же стали, которая завтра пойдёт на штыки.

И когда ранним июньским утром в родной дом вломилась коричневая чума, писатели сменили своё штатское платье на гимнастёрки и стали армейскими корреспондентами.

Корреспондент газеты «Красная звезда», К.Симонов, ради нескольких строчек в газете переезжал с фронта на фронт.

О войне он знал ни с чьих-то рассказов – он бывал в окопах, знакомился с солдатами и офицерами, хорошо знал тех людей, которые командовали полками и дивизиями, составляли планы военных операций. В послевоенные годы появляется его трилогия «Живые и мёртвые», которая повествует о героических событиях войны.

(Слайд: портрет Симонова) Перед смертью в 1979 г. К.Симонов просил исполнить его последнюю волю: писатель хотел навеки остаться с теми, кто погиб в первые дни войны, и прах его был развеян на поле неподалёку от Бобруйска.

Ведущий 5: Великий урок мужества, братства, любви, человечности, верности даёт К.Симонов в своей лирике. Его знаменитое «Жди меня» - гимн любви, настоящей любви и преданности.

Чтец 4:    Стихотворение К.Симонова «Жди меня».

Ведущий 6: А каким чистым и сильным было чувство благодарности к тем, кто облегчал страдания раненых бойцов, кто выносил их с поля боя, кто спасал им жизнь, часто жертвуя собой, к этим молоденьким медсёстрам – девчонкам.

Картина №  4/Инсценировка эпизода из повести В.Астафьева «Звездопад»./

                ЭПИЛОГ

Парень. (Негромко) Как много звёзд сегодня на небе!!!

Девушка. (Шёпотом) Они такие яркие, близкие. (Молчат.) Знаешь, говорят, что многие из них давно погасли, погасли ещё задолго до того, как мы родились. А свет их всё ещё идёт к нам, всё ещё сияет.

Парень. Какой огромный мир… Человеческая жизнь – крошечная песчинка в этой вечности.

Девушка. Мне внезапно подумалось… Вот жили люди, любили друг друга. Потом они… их не стало. Но неужели их жизнь, их любовь как падающая звезда?! Мгновенная вспышка – и всё!

Парень. Нет… Скорей это далёкие звёзды, которых уже нет. А свет их всё ещё с нами!

 Ведущий 7: Говорят, у войны «не женское лицо», но на фронт уходили и женщины. Они были медсёстрами – выносили раненых с поля боя, подносили снаряды, были снайперами и лётчицами. Слово тоже было их оружием. Их стихи знала вся страна. Анна Ахматова, Ольга Берггольц, Вероника Тушнова, Юлия Друнина… В судьбу и поэзию каждой из них вплелось военное лихолетье.

 Верность фронтовому братству навсегда сохранила Юлия Друнина, шагнувшая с порога школы в железную метель войны («Не знаю, где я нежности училась…»):

Чтец 5: Не знаю, где я нежности училась, -

Об этом не расспрашивай меня.

Растут в степи солдатские могилы,

Идёт в шинели молодость моя.

В моих глазах – обугленные трубы.

Пожары полыхают на Руси.

И снова нецелованные  губы

Израненный парнишка закусил.

Нет! Мы с тобой узнали не по сводкам

Большого отступления страду.

Опять в огонь рванулись самоходки,

Я на броню вскочила на ходу,

А вечером над братскою могилой

С опущенной стояла головой…

Не знаю, где я нежности училась:

Быть может, на дороге фронтовой.

Ведущий 1:  17-летняя выпускница одной из московских школ Юлия Друнина, как и многие её сверстницы, в 1941 году добровольно ушла на фронт бойцом санитарного поезда. Из воспоминаний поэта Николая Старшинова: «В её характере наиболее яркими чертами были решительность и твёрдость. Если уж она что решила, ничем её не собьёшь. Никакой силой. Наверное, это особенно проявилось, когда она добровольцем уходила на фронт. Их семью тогда эвакуировали из Москвы в Заводоуковку Тюменской области, они едва успели кое-как там устроиться, и родители – школьные учителя – были категорически против этого её шага. Тем более единственный ребёнок в семье, да ещё очень поздний: отцу было уже за 60, он там в Заводоуковке и умер…

 Чтец 6:     Я ушла из детства в грязную теплушку,

                В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

                Дальние разрывы слушал и не слушал

                 Ко всему привычный сорок первый год.

                 Я пришла из школы в блиндажи сырые,

                 От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,

                 Потому что имя ближе, чем «Россия»,

                 Не могла сыскать.

Ведущий 2:   Эти строки Юлия Друнина написала в 1942 г. И на протяжении всего её творчества сквозным мотивом станет мотив ухода из детства в ужас войны, из которой она не смогла возвратиться даже спустя и десятилетия.  Из воспоминаний поэта Н. Старшинова: «Надо ещё подчеркнуть, кем на войне Юля была. Медсестрой, санитаркой в пехоте, самом неблагоустроенном роде войск, и не где-нибудь в госпитале, а на самой передовой, в пекле, где под огнём приходилось некрепкими девичьими руками вытаскивать тяжеленных раненых. Смертельная опасность и тяжкий труд вместе. В общем, научилась и насмотрелась». Старшинов рассказывал, что её фронтовые стихи произвели сильное впечатление в конце войны и сразу после её завершения, её «Зинку» знали наизусть.

                 «Зинка». Памяти однополчанки-героя Советского Союза Зины Самсоновой.

   Картина №5  /Инсценировка стихотворения «Зинка»./

1-я девушка:     Мы легли  у разбитой ели,

                              Ждём, когда же начнёт светлеть.

                              Под шинелью вдвоём теплее

                              На продрогшей, гнилой земле.

2-я девушка:     Знаешь, Юлька, я – против грусти,

                              Но сегодня она не в счёт.

                              Дома, в яблочном захолустье

                               Мамка, мама моя живёт.

                               У тебя есть друзья,  любимый.

                               У меня – лишь она одна.

                              Пахнет в хате квашнёй и дымом,

                              За порогом бурлит весна.

                              Старой кажется: каждый кустик

                              Беспокойную дочку ждёт.

                              Знаешь, Юлька, я – против грусти,

                              Но сегодня она  - не в счёт.

 1-я девушка:      Отогрелись мы еле-еле.

                               Вдруг – нежданный приказ: «Вперёд!»

                               Снова рядом в сырой шинели

                               Светлокосый  солдат идёт.

                               С каждым днём становилось горше.

                               Шли без митингов и знамён.

                               В окруженье попал под Оршей

                               Наш потрёпанный батальон.

                               Зинка нас повела в атаку,

                              Мы пробились по чёрной ржи,

                               По воронкам и буеракам,

                               Через смертные рубежи.

     (Свет приглушается.)

                                 Мы не ждали посмертной славы.                                 

                                 Мы хотели со славой жить.

                                 Почему же в бинтах кровавых

                                Светлокосый  солдат  лежит?

                                Её тело своей шинелью

                                Укрывала я,  губы сжав,

                                Белорусские ветры пели

                                О рязанских глухих садах.

Знаешь, Зинка, я – против грусти,

Но сегодня она – не в счёт.

Где-то в яблочном захолустье

 Мама, мамка  твоя  живёт.                             

                              У  меня есть друзья,  любимый.

                               У неё ты была  одна.

                              Пахнет в хате квашнёй и дымом,

                              За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?

/ Во время чтения последней строфы стихотворения  на заднем плане сцены появляется участница, одетая старушкой, и зажигает свечу у иконы.  Звучит «Аве Мария»./

Ведущий 3:      Судьба Юлии Друниной трагичная и счастливая одновременно.   Трагичная – потому что юность её прошла в военные годы, счастливая – потому что выжила в этой войне и стала поэтом.

      Так же, как и Юлия Друнина, Ольга Берггольц начала свой поэтический путь с горя. В 1937 году пропал во время репрессий её первый муж – талантливый поэт Борис Корнилов. После  1937 г.  о нём  можно было  лишь шептаться.  Сама  Ольга Берггольц также была арестована по ложному доносу, и только в 1939 г. реабилитирована.  Две её дочери умерли ещё до её ареста, а третий ребёнок, которого ждала поэтесса, так и не родился: его убила тюрьма.

     Во время войны  Ольга Берггольц жила в своём любимом городе, в Ленинграде. Ей, кого называют блокадной поэтессой, не с чужих слов известны все тяготы блокадной жизни. Её второй муж, Николай Молчанов, умер от голода, а сама Ольга Фёдоровна, по свидетельству сестры,  «умирала там, в Ленинграде, от дистрофии».  Но именно в эти годы рождаются её  лучшие стихи. Произведения Ольги Берггольц звучали по радио в осаждённом городе, поднимая дух людей, вселяя веру в победу. Стихи её рассказывали и о пережитом ужасе страшных голодных дней. В строчках поэтессы звучит уверенность в том, что даже в это ужасное время человек остаётся человеком, гуманность побеждает фашизм, а любовь к своей Родине заставляет людей жертвовать собственными жизнями.

Чтец 7.     Я говорю с тобой под свист снарядов,

Угрюмым заревом озарена.

Я говорю с тобой из Ленинграда,

Страна моя, печальная страна…

Кронштадтский  злой, неукротимый ветер

В моё лицо закинутое бьёт.

В бомбоубежищах уснули дети,

Ночная стража встала у ворот.

Над Ленинградом – смертная угроза…

Бессонны ночи, тяжек день любой.

Но мы забыли, что такое слёзы,

Что называлось страхом и мольбой.

Я говорю: нас, граждан Ленинграда,

Не поколеблет грохот канонад,

И если завтра будут баррикады,-

Мы не покинем наших баррикад.

Мы будем драться с беззаветной силой

Мы одолеем бешеных зверей,

Мы победим, клянусь тебе, Россия,

От имени российских матерей.

Ведущий 4:    Анну Ахматову война застала в Ленинграде.  В июле 1941г.  она написала стихотворение, облетевшее всю страну:

И та, что сегодня прощается с милым, -

Пусть боль свою в силу она переплавит.

Мы детям клянёмся, клянёмся могилам,

Что нас покориться никто не заставит.

/Звучит песня В.Высоцкого «Так случилось, мужчины ушли»./

Ведущий 5:    Далеко не все произведения о Великой Отечественной войне сразу доходили до читателя. Одни из них подвергались  жестокой критике, другие, авторы которых пытались донести до людей трагическую правду о войне, рассказать об ошибках военных лет, запрещались совсем. Была выпущена целая серия партийных постановлений, согласно которым военная литература должна была лакировать действительность и быть бесконфликтной. «Послушным» писателям, чьим творения часто были далеки от реальной жизни, присуждались Сталинские премии, «строптивых» же авторов ожидало забвение на долгие годы, вплоть до перестройки.

Ведущий 6:      Ярким примером тому является творчество Василия Гроссмана и, в частности, его роман «Жизнь и судьба». В качестве корреспондента «Красной звезды» Гроссман  в первые дни войны отправляется на фронт. В 1943г. он уже был подполковником. Его  очерки о войне глубоки и вдумчивы.  В. Гроссман – один из первых авторов художественных книг о войне, повести «Народ бессмертен» (1942).  10 лет спустя выходит его роман «За правое дело», успех которого у читателей был огромен. Однако некоторые критики признали роман как произведение «безыдейное, антинародное, не соответствующее принципам социалистического реализма».  Гроссмана упрекали в том, что он описал Гитлера, а вот образ Сталина отсутствует.  А это – «идеологическая диверсия». Книгу и автора забыли. В 1961 г. арестован другой роман Гроссмана – «Жизнь и судьба». После этого  прозы он больше не писал.

           Что послужило причиной ареста романа?  «Жизнь и судьба» - это синтез военной и лагерной прозы.  Гроссман показал, что человек скован в рамках жестокой командно-административной системы. В романе раскрыты роль насилия в обществе, казармы, культ вождей… и в этом смысле сопоставлены фашистские концлагеря и лагеря ГУЛАГа. Несвобода и бессилие человека в них равнозначны.  Культ насилия, равнения на одну личность  превращают многих талантливых людей в «пасынков истории» и наоборот, серых людей, бесталанных выдвигает на первый план. Разумеется, в 1960-е годы подобные произведения не имели право на существование. Роман «Жизнь и судьба» был опубликован лишь в 1988 г.

              Гроссман  беспощаден в изображении ужасов войны. Сцена казни евреев в газовой камере одного из фашистских лагерей описана автором с шокирующей достоверностью.

Чтец 1:      «…Всё плотнее становилась толпа в камере, всё медленнее стали движения, всё короче шажки людей…  И голый мальчик делал крошечные бессмысленные шажки. Кривая движения его лёгкого маленького тела перестала совпадать с кривой движения большого и тяжёлого тела Софьи Осиповны, и вот они разделились. Не за руку надо было держать его, а вот так, как эти две женщины – мать и девушка,  - судорожно, с угрюмым упорством любви, прижаться щека к щеке, грудь к груди, стать одним неразделимым телом.

             Людей становилось всё больше, и молекулярное движение по мере сгущения и уплотнения отступало  от закономерности Авогадро.  Потеряв руку Софьи Осиповны, мальчик закричал.  Существовало только сейчас и теперь. <...>  И вдруг  снова, по-новому возникшее движение произошло рядом с Давидом.

             Шум тоже был новый, отличавшийся от шороха и бормотаний. 

       - Пустите, с дороги! – и сквозь единую массу тел пробивался человек с могучими, напряжёнными руками, толстой шеей, наклонённой головой. Он хотел вырваться из гипнотического бетонного ритма, его тело бунтовалось, как рыбье тело на кухонном столе, слепо, без мысли. Он вскоре затих, задохнулся и стал семенить  ногами, совершать то, что совершали все.

          От нарушения, которое произвёл он, изменились кривые движения, и Давид оказался рядом с Софьей Осиповной.   Она прижала мальчика к себе с той силой, которую открыли и измерили рабочие в лагерях уничтожения, –  разгружая камеру. Они никогда не пытались отделять тела обнявшихся близких людей.

         <…>  Движение ребёнка наполняло её жалостью.  Её чувство к мальчику было так просто – слова и глаза не стали ей нужны. Полумёртвый мальчик дышал, но воздух, данный ему, не продлевал жизнь, а угонял её.  Голова его поворачивалась, ему всё ещё хотелось смотреть.  Он видел тех, кто оседал на землю,   видел открытые беззубые рты, рты с белыми  и золотыми зубами, видел тоненькую струйку крови, бежавшую из ноздри…

          Всё время сильные, горячие руки обнимали Давида, мальчик не понял, что стало темно в глазах, гулко, пустынно в сердце, скучно, слепо в мозгу. Его убили, и он перестал быть.

 Софья  Осиповна ощутила, как осело в  её руках тело мальчика.  Она опять отстала от него.

В подземных выработках с отравленным воздухом и индикаторы газа – птицы и мыши – погибают сразу, у них маленькие тела; и мальчик с маленьким, птичьим телом ушёл раньше, чем она…

 А в её сердце ещё была жизнь: оно сжималось. Болело, жалело вас, живых и мёртвых людей…»

/  Звучит песня «Память» в исполнении группы «Чёрный тюльпан»./

Учитель: Подлинно народная Великая Отечественная война породила прекрасные произведения художественной литературы, вдохновенно запечатлевшие бессмертный подвиг советских людей. Многие из этих книг включены по праву в золотой фонд отечественной и мировой литературы.       66  -я годовщина Победы!   В годы военных испытаний 1215 писателей  ушли воевать с врагом.  Более  400 из них отдали свою жизнь за освобождение нашей Родины от фашистского рабства.

                    / Все встают, зажигают свечи.  /                                       

   Почему  мы вновь и вновь вспоминаем о минувшей войне? Потому что беспокоимся о будущем. Мы должны помнить о прошлом, чтобы фашизм  не повторился вновь.

 Это наш долг перед теми, кто не дожил до Победы, сгорел в печах, задушен в газовых камерах, затравлен собаками, расстрелян, замучен…  Перед теми, кто навеки остался молодым в этой войне. Перед теми, кто ценой собственной жизни приближал желанный миг победы.