Урок на тему «Опровержение
биогенетического закона»
Совместно
с учениками, рассмотрели тему биогенетического закона.
Изучая
изображения эмбрионов, современник Дарвина , ученый Эрнст Геккель пришел к
выводу, что в их развитии обнаруживаются признаки минувшей эволюции.
Биогенетический закон Геккеля – каждый организм
в период эмбрионального развития повторяет стадии, которые его вид должен был
пройти в процессе эволюции – звучит довольно впечатляюще. В доказательство
Геккель приводил изображения эмбриона человека, на которых видны жабры, хвост.
Публикация книги Геккеля вызвала бурю возмущений. Когда профессиональные
эмбриологи взглянули на изображения зародышей, сделанные Геккелем, то уличили
его в фальсификации. Автор сознался, что несколько «подретушировал» картинки
(проще говоря, подрисовал жаберные щели и пр.), но оправдывался тем, что,
дескать, все так делают.
Ученый совет
Йенского университета признал тогда Геккеля виновным научном мошенничестве и
исключил из состава профессуры. Кожные складки шейно-челюстной области
человеческого зародыша не имеют ничего общего с жаберными щелями. Это складки
тканей гортани, в которых расположено несколько желез, существование таких
складок в месте сгиба вполне естественно. Нижняя часть эмбриона из-за меньшей
скорости роста всегда тоньше остального тельца.
Биогенетический закон утверждает, что эмбрионы
позвоночных на начальных стадиях развития похожи друг на друга по причине якобы
наличия у позвоночных общего предка. Действительно, сходство наблюдается, но не
потому ли, что у всех позвоночных единая идея построения организма, наиболее
четко в проявляющаяся на начальных стадиях развития, как указывал еще до
Геккеля академик К. Бэр в открытых им закономерностях развития эмбрионов? К.
Бэр также писал, что биогенетический закон не может выполняться по причине
наличия в развитии эмбрионов образований, сохраняющихся навсегда только у
вышестоящих форм. Так, у всех млекопитающих в начале эмбриогенеза челюсти такие
же короткие, как у чело¬века. Мозг зародышей птиц в первой трети эмбриогенеза
похож на мозг млекопитающих существенней, чем у взрослых особей. Палеонтолог А.
П. Павлов еще в 1901 г. указывал, что молодые особи ископаемых животных аммонитов
обладают рядом признаков, которые исчезают в зрелом возрасте, но присутствуют у
более сложных форм.
Доказательством происхождения кита от наземных
млекопитающих кроме «рудиментов» задних конечностей считаются также
эмбриональные зачатки зубов, которые никогда не становятся настоящими зубами.
Однако более тщательные исследования показали, что и эти части эмбриона вполне
функциональны: они играют важную роль в формировании челюстных костей.
Нередко положения теории эволюции взаимно
исключают друг друга. Так, например, оказалось, что «утраченные в процессе
эволюции» пальцы лошади редуцированы уже на ранних эмбриональных стадиях,
вопреки биогенетическому закону.
В зарубежной научной литературе биогенетический
закон уже почти не обсуждается. Большинство зарубежных ученых определенно
полагают, что он вообще не может осуществляться в эмбрионах, поскольку
противоречит ряду положений теоретической биологии. Отечественные биологи
продолжают искать связь между гипотетической эволюцией и строением эмбрионов.
Ничего определенного не обнаружено: известный эмбриолог А. С. Северцов
указывает, что ученые лишь «пытаются нащупать» эту взаимосвязь.
Многие выявленные недавно закономерности
развития эмбрионов не согласуются с биогенетическим законом. Неудивительно, что
и среди соотечественников скептическое отношение к нему становится
преобладающим. Авторитетный современный эмбриолог С. Гильберт высказывается
весьма категорично: «Гибельный союз эмбриологии и эволюционной биологии был
сфабрикован во второй половине XIX века немецким эмбриологом и философом
Эрнстом Геккелем».
Одним из
пагубнейших последствий развития эволюционных идей в эмбриологии явилось
оправдание абортов. По мнению ученых-эволюционистов, прерывание беременности на
ранних стадиях уничтожает не человека, а пока еще животное. Православная
Церковь признает этот грех детоубийства одним из тягчайших.
В связи с анализом мнимого закона Геккеля
вспоминается советский академик Т. Д. Лысенко, который тоже хотел «помочь»
эволюции. Возрождая идею Ламарка об определяющей роли условий среды, он
«открыл» скачкообразное превращение пшеницы в рожь, ячменя в овес и так
вдохновился собственной ложью, что даже известил мир о том, что ему удалось
вывести кукушку из яйца... пеночки (малюсенькой птички). На одной из научных
конференций ученый-генетик спросил Лысенко, почему у него и его аспирантов все
получается, а у других в Союзе и за рубежом – нет? «Народный академик» ответил:
«Для того, чтобы получить определенный результат, нужно хотеть получить именно
этот результат: если вы хотите получить определенный результат – вы его
получите». Но добросовестный исследователь пойдет честным путем, помня слова
Николая Коперника: «Моя задача – найти истину в великом Божьем творении».
Собственно говоря,
современниками Дарвина его гипотеза о происхождении человека и не была серьезно
воспринята. Она являлась предметом любопытства и бесконечных шуток. Друг и
учитель Дарвина Сэджвик назвал ее «ошеломляющим парадоксом, высказанным очень
смело и с некоторым импонирующим правдоподобием, но в сущности напоминающим
веревку, свитую из мыльных пузырей». Одно из писем он закончил с печальным
юмором: «В прошлом – ваш старый друг, а ныне – один из потомков обезьяны».
Художники соревновались в рисовании карикатур, а писатели – в изобретении забавных
сюжетов, наподобие удлинения рук у потомственных рыболовов или удлинения ног у
потомственных почтальонов. Что же касается происхождения видов, всем было
хорошо известно, что животные одного вида могут сильно отличаться друг от
друга, образуя множество подвидов и пород, но возможность превращения одного
вида в другой, конечно же, казалась подозрительной. Сомнение вызвал и
предлагаемый способ возникновения принципиально новых форм путем естественного
отбора, творческую роль которого люди явно «недооценивали».
Вывод:Отсутствие фактических доказательств новая
гипотеза покрывала другим тезисом: процесс накопления изменений происходит
очень долго – миллионы лет, и человеку его нельзя видеть. Все эти доводы, на
первый взгляд, действительно представляются не лишенными смысла, поэтому люди и
заблуждаются, заключая, что если небольшие изменения в популяциях – факт, то и
макроэволюция как формирование «эволюционного древа» – тоже реальность. Такие
заблуждения были простительны сто лет назад, но не сегодня. С развитием
генетики стало понятно, что генетические механизмы, лежащие в основе
наблюдаемых изменений в популяциях, нельзя экстраполировать для объяснения
гипотетической макроэволюции, их действие ограничено пределами вида.
ХМЛ им.
А.Абукова Сатиаджиева
И. А.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.