УРОК ВНЕКЛАССНОГО ЧТЕНИЯ по повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие…»

Судьба женщины на войне

УРОК ВНЕКЛАССНОГО ЧТЕНИЯ 

по повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие…»

Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам-всё это, живые,
Нам-отрада одна:
Что недаром боролись
Мы за Родину-мать.
Пусть не слышен наш
голос,-
Вы должны его знать.
А. Твардовский.

Цели:

• расширить знания учащихся о войне, подчеркнуть героизм девушек, отдавших жизнь за Родину;

• воспитывать уважение к защитникам Родины;

• развивать патриотические чувства.

Оборудование: компьютер, проектор, выставка книг, рисунков о войне, музыкальное сопровождение, портрет Б. Васильева; выставка книг писателя; презентационный материал; фрагменты из кинофильма «А зори здесь тихие...» (реж. С. Ростоцкий, СССР, 1972 г.).

Ход урока

I. Вступительное слово учителя.

Проходят годы, и уже наступил ХХI век. Хотя мы всё дальше от того дня, величие его нельзя уменьшить. Великую победу одержал наш народ в Отечественной войне 1941–1945 годов. Нелегко досталась эта победа. Трудно найти в нашей стране семью, не пострадавшую от войны: кто потерял сына, кто отца и мать, кто сестру или брата, кто друга. Победа досталась нам очень дорого. И сегодня мы поговорим о тех женщинах, девушках, которые сменили туфли на солдатские сапоги, платья – на шинели.

Перед нами повесть Б. Васильева “А зори здесь тихие”, написанная почти сорок шесть лет назад. Спектакли и повести были поставлены во многих театрах страны и за рубежом. Экранизация, осуществлённая режиссёром С. Ростоцким, обошла многие экраны мира. А интерес к повести не ослабевает.

Книга эта печальная и даже трагичная, она растревожила наши души, заставила о многом думать. И мы сегодня пройдём болотистыми тропами вместе со старшиной Васковым и пятью юными зенитчицами, примем с ними неравный бой. Но сначала послушаем о писателе.

II. Рассказ о Б. Васильеве.

Борис Львович Васильев родился 21 мая 1924 года в Смоленске в семье потомственного русского офицера, дворянина и настоящего интеллигента.

Прямо из школы в 17 лет в июле 1941 года Борис добровольцем ушёл на войну. Они жили тогда в Воронеже. Как любой мальчишка того времени, он бредил военной романтикой и рвался на фронт. И попал туда очень скоро. И романтика кончилась. Начались тяжелейшие будни. Он попал в окружение, выходил из него, чудом остался жив, рискуя умереть не от ран, а от голода.

В 1943 году в составе десантного подразделения участвовал в боевых действиях под Вязьмой, подорвался на мине, но…повезло, осколки не зацепили, был только контужен. А после того, как выписался из госпиталя в Костроме, направили в Москву – поступать в Военно-техническую академию бронетанковых войск. И хотя ещё почти полтора десятка лет Васильев оставался кадровым офицером, именно с этого момента началась, как он сам определяет, новая и последняя часть его жизни.

“Именно на втором инженерно– танковом факультете я встретил свою будущую жену, с которой прожил всю жизнь и которую люблю сейчас так, как не любил и во времена юности своей”,– пишет Борис Васильев в книге своих воспоминаний. У неё было необычное имя – Зоря. Может быть, отсюда и появится потом название – “А зори здесь тихие…”?

Окончил он академию после войны, работал инженером-испытателем танков. В 50-х начал писать.

По сценариям Бориса Васильева было снято 17 полнометражных фильмов, и почти все они имели зрительский успех. Фильм “А зори здесь тихие” получил Государственную премию и даже был выдвинут в Америке на “Оскара” – самую престижную награду в мире кино. Именно благодаря фильму Васильев стал по – настоящему знаменит. И, наконец, феноменальный успех “Офицеров”. Эта картина стала культовой для всего советского народа.

III. Работа над повесть. «А зори здесь тихие…»

Как вы думаете, почему в повести так подробно рассказывается о мирной жизни девушек на 171-м разъезде? В повести автор использует приём антитезы, который помогает раскрыть “самое несочетаемое сочетание” явлений – женщина и война. Б. Васильев писал: “Женщина для меня – это воплощённая гармония жизни. А война – всегда дисгармония. И женщина на войне – это самое невероятное, несочетаемое сочетание явлений. А наши женщины шли на фронт и воевали на передовой рядом с мужчинами”.

Первая часть повести не только оттеняет трагизм событий, но всем строем, авторской интонацией, каждой деталью подчёркивает, что девушки, озорные, весёлые ведут себя не так, как положено на войне: “днём разводили бесконечные постирушки”, беззаботно прогуливались по лесу, загорали, трещали, как сороки, вместо команды – “насмешка полная”, “сапоги на тонком чулке”, “портянки намотаны, словно шарфики”. Сначала это вызывает улыбку, даже не верится, что им придётся воевать, стрелять, но рядом – смерть, гибель этих полюбившихся нам девушек. Читая начало повести, даже не предполагаешь такого конца.

Рассказ о судьбе каждой девушки до войны и о пути их на фронт.

Рита Осянина.

Строгая, не засмеется никогда, только что поведет чуть губами, а глаза по-прежнему серьезными остаются. Вдова она. Из всех довоенных событий Рита ярче всего помнила школьный вечер: встречу с героями-пограничниками. 
Риту хотели отправить в тыл, а она просилась в бой. Ее гнали, силой запихивали в теплушки, но настырная жена погибшего заместителя начальника заставы старшего лейтенанта Осянина через день снова появлялась в штабе укрепрайона. В конце концов взяли санитаркой, а через полгода послали в полковую зенитную школу. Старший лейтенант Осянин погиб на второй день войны в утренней контратаке.

Начальство ценило неулыбчивую вдову героя-пограничника: отмечало в приказах, ставило в пример и поэтому уважило личную просьбу – направить по окончании учебы на тот участок, где стояла застава, где погиб муж в яростном штыковом бою. Теперь Рита могла считать себя довольной: она добилась того, чего хотела. Даже гибель мужа отошла куда-то в самый дальний уголок памяти: у Риты была работа, а ненавидеть она научилась тихо и беспощадно.

 Женя Комелькова. 

Высокая, светловолосая, белокожая. Чрезвычайно общительная и озорная. То в перерыве цыганочку спляшет, то вдруг роман рассказывать начнет – заслушаешься. Глаза детские: зеленые, круглые, как блюдца. Красивая…
Красивые редко счастливыми бывают. Женя осталась одна. Маму, сестру, братишку – всех из пулемета уложили, а ее эстонка спрятала.

Значит, и у нее личный счет имеется.

Лиза Бричкина.

 Коренастая, плотная, здоровая, “лесная” красавица. Все девятнадцать лет прожила она в ощущении завтрашнего дня. Каждое утро ее обжигало нетерпеливое предчувствие ослепительного счастья, и каждый раз выматывающий кашель матери отодвигал это свидание с праздником на завтрашний день. Не убивал, не перечеркивал – отодвигал.
Жизнь была для Лизы понятием ощутимым. Она скрывалась где-то в сияющем завтра и пока обходила стороной этот затерянный в лесах кордон, но Лиза знала твердо, что жизнь эта существует, что она предназначена для нее и миновать ее невозможно, как невозможно не дождаться завтрашнего дня. А ждать Лиза умела.
Но началась война, и вместо города Лиза попала на оборонные работы. Все лето рыла окопы и противотанковые укрепления. Поздней осенью она оказалась где-то за Валдаем, прилепилась к зенитной части и поэтому оказалась на 171-м разъезде…

 Галя Четвертак. 

Худощавая, востроносая, косички тоненькие торчат. Галя была подкидышем, и даже фамилию ей в детском доме дали Четвертак потому, что меньше всех ростом вышла.

Галя прилежно занималась, возилась с малышами и даже согласилась петь в хоре, хотя всю жизнь мечтала о сольных партиях, длинных платьях и всеобщем поклонении. Война застала Галю на четвертом курсе библиотечного техникума, и в первый же понедельник вся их группа в полном составе явилась в военкомат.
Группу взяли на фронт, а Галю нет. Но она не сдавалась, упорно штурмовала военкомат до тех пор, пока полковник в порядке исключения не направил Галю в зенитчицы.

 Соня Гурвич. 

Серьезное личико, умные проницательные глаза. Незаметная и исполнительная. В Минске она жила в очень дружной и большой семье: дети, племянники, бабушка, незамужняя мамина сестра, еще какая-то дальняя родственница – все в одной квартире.
Соня после 10 класса уехала в Москву, поступила в университет. Вместо танцев она бегала в читалку и, если удавалось достать билет, ходила на галерку, во МХАТ.
Однажды она заметила, что сосед по парте совсем не случайно пропадает вместе с ней в читальном зале. Через пять дней после их единственного и незабываемого вечера в Парке культуры и отдыха друг подарил ей тоненькую книжечку стихов Блока и ушел добровольцем на фронт. Осталась ли в живых семья, Соня не знала. В зенитчицы она попала случайно; фронт сидел в глухой обороне, переводчиков хватало, а зенитчиц – нет.
Вот ее и откомандировали в зенитную часть.

Учитель. Жизнь этих девушек, не успев еще начаться, так трагически оборвалась. Смерть и юность совпали на войне.

Как же погибли девушки? Как герои. Каждая пыталась сделать все, что могла, пыталась бороться до конца.

 Лиза (фрагмент)

 “Жуткий одинокий крик долго звучал над равнодушным ржавым болотом. Взлетал к вершинам сосен, путался в молодой листве ольшаника, падал до хрипа и снова из последних сил взлетал к безоблачному небу. 
Лиза долго видела это синее прекрасное небо. Хрипя, выплевывала грязь и тянулась, тянулась к нему, тянулась и верила. Над деревьями медленно всплыло солнце, лучи упали на болото, и Лиза в последний раз увидела его свет – теплый, нестерпимо яркий, как обещание завтрашнего дня. И до последнего мгновения верила, что это завтра будет и для нее…”.

 Соня (фрагмент)

“А старшина весь заостренный был, на тот крик заостренный. Единственный, почти беззвучный крик, который уловил он вдруг, узнал и понял. Слыхал он такие крики, с которыми все отлетает, все растворяется и потому звенит. Внутри звенит, в тебе самом, и звона этого последнего ты уже никогда не забудешь. Словно замораживает он и холодит, сосет, тянет за сердце.

Соня тускло смотрела в небо полузакрытыми глазами.
– Отличница была, – сказала Осянина. – Круглая отличница – и в школе и в институте.
– Да, – покивал старшина. – Стихи читала.
А про себя подумал: не это главное.
А главное, что могла Соня детишек нарожать, а те бы – внуков и правнуков, а теперь не будет этой ниточки. Маленькой ниточки в бесконечной пряже человечества, перерезанной ножом…”.

 Галя(фрагмент)

“Она всегда жила в воображаемом мире активнее, чем в действительном, и сейчас хотела бы забыть все, вычеркнуть из памяти, хотела – и не могла. И это рождало тупой, чугунный ужас, и она шла под гнетом этого ужаса, ничего уже не соображая.
– Коротко ударил автомат. Последний крик ее затерялся в булькающем хрипе. Замерло все на поляне. На секунду какую-то замерло, точно во сне”.

 “Налил Васков в три кружки, хлеба наломал, сала нарезал. Раздал бойцам и поднял свою кружку:
– Погибли наши товарищи смертью храбрых. Четвертак – в перестрелке, а Лиза Бричкина в болоте утопла. Но ведь за сутки здесь, в межозерье, противника кружим. Сутки! И теперь наш черед сутки выигрывать. А помощи нам не будет, и немцы идут сюда. Так что давайте помянем сестренок наших, а там и бой пора принимать. Последний, по всей видимости…
Одно знал Васков – в этом бою – не отступать. Не отдавать немцам ни клочка на этом берегу. Как ни тяжело, как ни безнадежно – держать. Держать эту позицию, а то сомнут – и все тогда. И такое чувство у него было, словно именно за его спиной вся Россия сошлась, словно именно он, Федор Евграфович Васков, был сейчас ее последним сыном и защитником. И не было во всем мире больше никого: лишь он, враг, да Россия.
Только девчат еще слушал каким-то третьим ухом: бьют еще винтовочки или нет. Бьют – значит, живы. Значит, держат свой фронт, свою Россию. Держат!”.

Фрагмент из фильма.

 Женя. “Женька не расстраивалась, она вообще никогда не расстраивалась. Она верила в себя и сейчас, уводя немцев от Осяниной, ни на мгновение не сомневалась, что все окончится благополучно.
И даже когда первая пуля ударила в бок, она просто удивилась. Ведь так глупо, так несуразно и неправдоподобно было умирать в девятнадцать лет”.

 Рита. Фрагмент из фильма.

“Рита заплакала, плакала беззвучно, без вздохов, просто по лицу текли слезы: она поняла, что Женьки больше нет.
Рита спросила у Васкова, болит ли раненая рука.
Он стиснул зубы. Закачался, баюкая руку.
– Болит?
– Здесь у меня болит. – Он ткнул в грудь. – Здесь свербит, Рита. Так свербит! Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? За десяток фрицев?
– Ну, зачем так… Все же понятно, война, – сказала Рита.
– Пока война, понятно. А потом, когда мир будет? Будет понятно, почему вам умирать приходилось? Почему я фрицев этих дальше не пустил, почему такое решение принял? Что ответить, когда спросят: что же это вы, мужики, мам наших от пуль защитить не могли? Что же это вы со смертью их оженили, а сами целенькие? Дорогу Кировскую берегли да Беломорский канал? Да там ведь тоже, поди, охрана, там ведь людишек куда больше, чем пятеро девчат да старшина с наганом…
– Не надо, – тихо сказала Рита. – Родина ведь не с каналов начинается. А мы ее защищали. Сначала ее, а уж потом канал. 
Он скорее почувствовал, чем расслышал этот слабый, утонувший в ветвях выстрел”.

(Второй вариант)  Она не жалела себя, своей жизни и молодости, потому что всё время думала о том, что было куда важнее, чем она сама. Сын её оставался сиротой, оставался совсем один на руках у болезненной, робкой матери, и Рита гадала сейчас, как переживёт он войну и как потом сложится его жизнь.

       По серым, проваленным щекам её текли слёзы. Васков тихо поднялся, аккуратно прикрыл Риту ветками и быстро зашагал к речке, навстречу немцам…

       Он скорее почувствовал, чем расслышал этот слабый, утонувший в ветвях выстрел. Замер, вслушиваясь в звенящую лесную тишину, а потом, ещё боясь поверить, побежал назад, к огромной вывороченной ели.

      Рита выстрелила в висок, и крови почти не было. Синие порошинки густо окаймили пулевое отверстие, и Васков почему-то долго смотрел на них. Потом отнёс Риту в сторону и начал рыть яму в том месте, где она до этого лежала.

Конец презентации

Да, сделали всё, что могли мы,

Кто мог, сколько мог и как мог.

И были  мы солнцем палимы,

И шли  мы по сотням дорог.

Да, каждый был ранен, контужен,

А каждый четвёртый  - убит.

И лично Отечеству нужен,

И лично не будет забыт.

                                            Б.Слуцкий

Фрагмент из фильма. Концовка

– Почему погибла Лиза – она же была опытнее других?
– Почему Женя не затаилась, а приняла бой?
– Права ли Рита, выстрелив себе в висок?
– Как погибли Соня и Галя, можно ли их осуждать за нелепую смерть?

Женя не затаилась, потому что хотела чем-то помочь Рите, раненной смертельно, и Васкову, который должен был довести дело до конца, понимала, что, уводя немцев в сторону, она спасает своих товарищей от смерти. 
Никто не осудит Риту за выстрел в висок. Рита два раза выручает старшину. Сначала она принимает огонь на себя и получает смертельное ранение. А теперь она осознаёт своё положение и положение раненого Васкова и не желает быть ему обузой. Она понимает, как важно закончить их общее дело, задержать немцев, поэтому и стреляет в себя.

– А что вы думаете о смерти Гали Четвертак? Многие могут осудить Галю Четвертак за трусость, но представим её в военном обмундировании, с оружием в руках сначала на болоте, потом в лесу.
– Какие чувства вызывают Соня и Галя у Васкова? Обе они маленькие, “пигалицы городские”. Соня – худющая, “как весенний грач”, сапоги у неё на два номера больше, на спине – вещмешок, в руках – винтовка. Она “сильно умаялась, аж приклад по земле волочился”. Васков думает о ней жалостливо, невольно спрашивает как у ребёнка: “Тятя с маманей живы у тебя? Или сиротствуешь?” А после ответа и вздоха Сони “полоснуло Васкова по сердцу от вздоха этого. Ах, заморыш ты воробьиный, по силам ли горе на горбу у тебя?” А рядом с ней – Галка – худющая “замухрышка”, она не подходила под армейские стандарты ни ростом, ни возрастом”. Представим её, маленькую “Четвертачок”, тоже с винтовкой, с вещмешком, без сапога, “в одном чулке. В дырку большой палец торчит, синий от холода”. Отношение к ней Федота Евграфыча определила сама Галка: “Как с маленькой вы…” Ему хочется укрыть её, уберечь, он берёт её на руки, чтобы она не промочила лишний раз ноги”.

Писатель вспоминает: “Очень велик был на фронте процент интеллигентных девушек, студенток. Чаще всего – первокурсниц. Для них война была самой страшной. Где-то среди них сражалась и моя Соня Гурвич”.
“Отличница была, – сказала Осянина. –Круглая отличница – и в школе и в университете”. – “Да,– сказал старшина,– стихи читала.– А про себя подумал: не это главное. А главное, что могла нарожать Соня детишек, а те бы – внуков и правнуков. А теперь не будет этой ниточки. Маленькой ниточки в бесконечной пряже человечества, перерезанной ножом”.

Б. Васильев писал: “Действительность, с которой столкнулись женщины на войне, была много труднее, чем всё, что они могли себе придумать в самую отчаянную пору своих фантазий. Трагедия Гали Четвертак об этом”.

– Можно ли сказать, что девушки вели себя героически?
– Почему все девушки в повести погибают?

– Почему писатель так назвал повесть?

Автор подчёркивает противопоставление мира и тишины тем событиям, о которых рассказывает. Отметим контрастность природы и войны, тихих зорь и жестокого боя. Девочки-зенитчицы возвратили тишину зорям. Выражение о тихих зорях несколько раз встречается в повести. Автор как бы напоминает о тихих днях, которые могли бы не прерываться. Девушки погибли во имя этой тишины, тихих зорь. Уже в заглавии скрыт протест против войны.

Отметим многозначность и ёмкость заглавия. Тема зорь, рассвета, тихого утра проходит через всю повесть. Утром, на рассвете, происходят наиболее важные события. Тихие зори подчёркивают красоту и торжественность суровой северной природы, покой и тишину, когда трудно представить, что где-то рядом – кровь, смерть, война.

У повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие...» необычная судьба. В 1969 году она была напечатана в журнале «Юность» и сразу получила читательскую оценку: «Это стоит прочесть». Популярность у читателей была лишь началом успеха книги. Вскоре в репертуаре многих театров появились и с успехом пошли спектакли, поставленные по повести Бориса Васильева. А в 1972 году состоялась премьера двухсерийного художественного фильма «А зори здесь тихие...» в постановке известного советского кинорежиссёра Станислава Ростоцкого. Фильм сразу и прочно завоевал зрительскую популярность и тем, что точно и подробно передавал содержание полюбившейся повести, и тем, что актёры, сыгравшие шесть главных ролей фильма, заставили зрителей увидеть в знакомых уже героях настоящих живых людей, проникнуться их печалями и радостями, их любовью и болью.

В чём же секрет успеха повести, её редкой и счастливой судьбы? Может быть, в необычном содержании, остром сюжете? Однако сюжет довольно прост.

Май 1942 года, идёт война, но её главные дороги далеки от затерявшегося в северных лесах и болотах железнодорожного разъезда, который лишь «на всякий случай» охраняют два зенитных пулемёта и при них девушки-зенитчицы во главе с комендантом-старшиной.

Случайно одна из зенитчиц увидела в лесу двух фашистских диверсантов, направлявшихся, очевидно, для диверсии на Беломоро-Балтийский канал. На перехват диверсантам отправляется маленькая группа, состоящая из пяти девушек и старшины Васкова. Во время преследования оказалось, что диверсантов не двое, это целый отряд хорошо вооружённых фашистов. И пришлось маленькой группе вступить в неравный бой…

Должны ли были девочки, которые в общем и не умели воевать, вступать в бой с опытным врагом, нельзя ли было отступить, ведь где-нибудь диверсантов всё равно бы остановили? На эти вопросы есть только один ответ: они защищали свою Родину.

Повесть и фильм отличают человечность и суровая мужественная правда о войне. Как страшное выражение её сути — гибель девушек, рождённых для любви, материнства, мирных забот и трудов и ушедших защищать свою Родину. В ненависти к фашизму и любви к Родине истоки героизма, отсюда начинается путь к подвигу. Эта идея выражена в повести и в фильме без ложной патетики, плакатности, высоких слов. Удивительно органично соединились в ткани повествования поэзия и проза, юмор и драма, романтика и реализм. Отсюда своеобразие произведений писателя Бориса Васильева и кинорежиссёра Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие...».

Почти 45 лет прошло с момента выхода повести и 40 лет—со времени появления фильма. Немалый срок, во всяком случае достаточный, чтобы талантливое произведение стало достоянием истории. Однако фильм и книга по-прежнему привлекают внимание читателей и зрителей, особенно молодёжи, волнуют их сердца, горячо обсуждаются. Одна из причин такой популярности произведения в актуальности поставленных в нём проблем, проблем, которые важны и для нашего современника. Это проблемы войны и мира, преданности Родине и патриотизма, проблемы добра и зла, человеческой памяти, это проблемы прошлого и будущего, жизни и смерти.

«А зори здесь тихие...» — первая книга Бориса Васильева о войне. Как отмечают критики, она была написана на одном дыхании. За каждой строкой повествования — личный опыт писателя. В первый же месяц войны семнадцатилетний Борис Васильев записался добровольцем в комсомольский батальон, дважды попадал в окружение, боролся с десантниками и диверсантами, командовал зенитчицами.

Позднее, уже будучи писателем, он вспоминал: «Гибель женщин... Символ самого страшного, что Родина положила во имя победы. К смерти мужчин привыкли, пусть и горькая это привычка... Смерть женщин на войне — это общечеловеческая трагедия. Убивали девчонок, которые доводили меня тогда в зенитно-пулемётном училище до белого каления. Я был их старшиной. Учил строевой, водил обмундировываться, мучительно краснел, видя, как они развешивают выстиранное бельё, и по-мальчишески не прощал им этого смущения. А потом они гибли в боях... Об этом я и хотел сказать в своей первой военной повести. Дело тут не в сюжете. Дело в „сверхзадаче", которая вырастала из сюжета. Осознав её, я мог писать „Зори"».

Читатели и критики иногда упрекали Бориса Васильева в жестокости к своим героям, в намеренном желании трагически закончить рассказ. Писатель так объяснял свою творческую позицию: «Сочинять счастливые концовки, не отвечающие логике идеи и характера, щадить эмоции, усилия читательской души — значит лгать. Искусство не прощает лжи. Я задыхался порой от душевной боли,., но писал. Нельзя забывать, что мы, пишущие о войне, пишем о трагедии, каким бы оптимизмом она ни была проникнута... А война не бестселлер, не вестерн. Здесь речь идёт не о развлечении, а о жизни. Я не зная, что пять зенитчиц должны погибнуть. Было пять девушек и шестнадцать фашистов.

Не я — они убили их. Потому что таковы обстоятельства. Потому что такой ценой давалась победа».

Роль искусства, литературы в жизни общества — проблема вечная, всегда актуальная, находит в Борисе Васильеве активного и последовательного выразителя. «Может быть, я максималист, но задачу искусства я вижу в стремлении помочь человеку жить. Оно должно делать добро».