Выпускная квалификационная работа "Внешняя политика и дипломатия Ф.Д. Рузвельта"

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего образования

«Рязанский государственный университет имени С. А. Есенина»

Факультет истории и международных отношений

Кафедра всеобщей истории и международных отношений

Выпускная квалификационная

                                                                            работа допущена к защите

                                                                     заведующий кафедрой

                                                                                  ______________ Лосев Ю.И.

                                                                                           «29» декабря 2017 года

Выпускная квалификационная работа

(бакалаврская работа)

Внешняя политика и дипломатия Ф.Д. Рузвельта

Уровень высшего образования: бакалавриат

Направление подготовки: 44.03.01 Педагогическое образование

Направленность (профиль): История

Выполнил: обучающийся гр.1341   _______________ Устинов Павел Юрьевич

Научный руководитель: ___________________ к.и.н., доц. Аболмасов В.В.

Рязань 2018

СОДЕРЖАНИЕ                                                                                           

ВВЕДЕНИЕ                                                                                                3

ГЛАВА I. ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДОВ И ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ Ф.РУЗВЕЛЬТА                            
        §1. Ранние годы жизни и начало политической карьеры                     7

§2. Приход к власти и первые годы президентства                            12

§3. Путь к Пёрл-Харбору                                                                  26

ГЛАВА II. ДИПЛОМАТИЯ ФРАНКЛИНА РУЗВЕЛЬТА В ПЕРИОД 1941-1943 гг.

§1. Новая американская дипломатия                                                 48

§2. От Касабланки до "Трайдента"                                                    54

§3. Конференция в Тегеране                                                              62

ГЛАВА III. ДИПЛОМАТИЯ ФРАНКЛИНА РУЗВЕЛЬТА НА ЗАВЕРШАЮЩЕМ ЭТАПЕ ВОЙНЫ

§1. Конференции в Думбартон-Окс и Бреттон-Вудс                          71

§2. Ялтинская конференция                                                               81

§3.Стратегическое планирование устройства послевоенного         мира                                                                                                          87

ЗАКЛЮЧЕНИЕ                                                                                        95   ПРИМЕЧАНИЯ                                                                                      100

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ   103                                                                                                     

ВВЕДЕНИЕ

Трудно переоценить влияние Франклина Делано Рузвельта на формирование международной обстановки второй половины 20 века. Этот выдающийся политик управлял США в переломный период, когда  лишь он сам верил в способность своей страны энергично выйти на мировую арену и не просто там закрепиться, а стать настоящим мировым лидером. Этот выдающийся президент провел Соединенные Штаты Америки сквозь времена постдепрессии и войны. Именно с личностью Франклина Рузвельта историки единогласно связывают удивительно быстро возросшее могущество США, а также окончательный отказ от политики изоляционизма.

Актуальность исследования определяется, прежде всего, противоречивой и уникальной личностью самого Ф. Рузвельта. Он без сомнения был одним из величайших политиков 20 века, и, фактически, одним из трех людей определивших судьбу послевоенного мира. Подробное изучение дипломатии американского президента приводит к выводу, что именно Ф. Рузвельт определил общий вектор развития политики США на многие десятилетия вперед. Достаточно сказать, что и сегодня многие из положений внешнеполитической стратегии Рузвельта не отброшены. Исследование представляет интерес в свете того, что США — политический и экономический гегемон современности, начал становится таковым лишь во времена президентства Франклина Рузвельта и его роль была поистине огромной. Его деятельность наложила свой отпечаток на всю дальнейшую политическую деятельность США.

Другим важнейшим моментом является то, что именно Франклин Рузвельт продолжил дипломатическую линию Вудро Вильсона и, несмотря на жесткое сопротивление как внутри страны, так и за ее пределами, смог убедить Конгресс и мировое сообщество в необходимости создания влиятельной международной организации — ООН, влияние которой на мировые политические процессы исключительно велико и по сей день.

Крайне актуальна в наши дни проблема международной безопасности и ограничения вооружении. В этом свете работа интересна еще и тем, что именно при Ф. Рузвельте впервые было разработано и применено ядерное оружие, являющееся сегодня основным фактором сдерживания в международных отношениях.

В работе предпринята попытка поиска глубинных причин российско-американского антагонизма, который в последние годы становится все заметнее.

При написании диплома были изучены, проанализированы и сопоставлены источники на русском и английском языках, государственные документы, заявления, публичные речи, выступления на радио и ТВ, записи  прессы, приближенных президента, различные мемуары.

Для наиболее полного и детального анализа дипломатии президента Франклина Рузвельта были изучены многочисленные работы российских и американских исследователей. Нужно сказать, что тема исследования была весьма широко раскрыта различными авторами, что не удивительно, учитывая уникальность и роль в истории такой личность как Ф.Рузвельт. Фактом является то, что многим авторам удалось крайне скрупулезно проследить за действиями президента в конкретных направлениях его деятельности, которая часто поражала воображения как внутри страны, так и на международной арене.

Например, Николай Николаевич Яковлев в своем труде « Франклин Рузвельт. Человек и политик» рассказывает о спорах вокруг личности Рузвельта, воссоздает интересный, живой и яркий политический портрет президента. В книге рассматриваются советско-американские отношения в годы, когда президентом был Рузвельт, показано значение его вклада в улучшение отношений между СССР и США.[i]

В работе известного ученого, профессора, много лет работавшего в Институтах США и Канады Николая Николаевича Яковлева раскрыты незаурядные личные качества Рузвельта, показана насыщенная событиями жизнь этого выдающегося человека. Достоверность и полнота фактического материала сочетаются с глубоким психологическим анализом внутреннего мира президента и атмосферы в его окружении. [ii]

Одним из авторов наиболее детально проработавших тему исследования является Анатолий Иванович Уткин, который в своих работах «Дипломатия Франклина Рузвельта»[iii] и «Франклин Рузвельт»[iv] раскрывает стратегию дипломатии президента, обращает внимание на манеру поведения на международной арене, отслеживает корни устройства послевоенного мира.

Большая доля полезной информации была получена из личных записей президента, его документов.[v] Нельзя не сказать и об удивительной открытости и искренности посланий Франклина Делано Рузвельта своему народу, его «посиделках у камина» и просто радио выступлениях[vi], анализ которых помог в раскрытии мотивов тех или иных дипломатических маневров.

Крайне полезной для исследования оказалась работа Эллиота Рузвельта «Его глазами» в переводе  А.Д.Гуревича и Д.Э.Куниной.[vii] В ней Эллиот Рузвельт излагает взгляды президента Соединенных Штатов Америки Франклина Делано Рузвельта на некоторые вопросы внешней политики США, возникшие во время второй мировой войны. Эллиот Рузвельт бывал со своим отцом на важнейших международных встречах руководителей великих держав.

Объект исследования – дипломатия Франклина Рузвельта

Предмет исследования – формирование и воплощение в жизнь дипломатической стратегии президента США Франклина Рузвельта и ее влияние на международные отношения

Хронологические рамки исследования – с начала политической карьеры Франклина Делано Рузвельта до ее завершения

Целью данной работы является подробный анализ дипломатии Франклина Рузвельта, предпосылок ее формирования и факторов, определивших конечный вектор ее развития. В работе предпринята попытка проследить постепенную смену политических взглядов и дипломатической стратегии президента, определить влияние Ф. Рузвельта на судьбу США и послевоенного мира, выявить некоторые причины развития «холодной войны» и факторы, обеспечившие США мировое господство.

Работа состоит из трёх глав. В первой главе подробным образом рассматриваются ранний период жизни будущего президента, приход к власти, формирование линии дипломатии. Во второй главе рассматривается изменение вектора дипломатии в связи с активным включением США в войну. В третьей главе исследуется дипломатия Ф. Рузвельта в критически важный период 1943-1945гг., рассматривается его вклад в формирование устройства послевоенного мира и превращение США в мирового гегемона.

В заключении подводятся главные итоги исследования, связанные с формированием послевоенной системы международных отношений и определением роли Франклина Рузвельта в ее формировании.

ГЛАВА I. ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДОВ И ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ ФРАНКЛИНА РУЗВЕЛЬТА

§1. Ранние годы жизни и начало политической карьеры

   В истории США не раз бывало так, что американские президенты знакомились с внешним миром уже после занятия Овального кабинета в Белом доме. Но только не в случае Франклина Рузвельта. Первые воспоминания будущего великого президента, когда ему было всего три года, уже касаются дальних странствий. Космополитическая по взглядам семья высоко ценила уклад далекого европейского мира. Состоятельные американцы тогда прокладывали дорогу во внешний мир, ставшую такой многолюдной в наши дни.[viii] В Европе они обзаводились связями в высшем обществе. Будущий реформатор американской политики и дипломатии проехал на велосипеде значительную часть Европы, провел немало дней в Германии, Франции.  Это означало, что у него не было ни ложного страха, ни ложного восхищения перед столицей тогдашнего мира. Немногие в толпе, должно быть, помнили Франклина подростком, когда он бродил по полям в снегоступах, подстреливал птиц для коллекции, катался на коньках и буерах по ледяной поверхности Гудзона.[ix]

В своем американском поместье Гайд-парк семья Рузвельтов буквально жила новостями из-за океана. На столе лежала европейская пресса, а гости беседовали о поворотах судеб на блестящей европейской политической сцене. С пяти лет Франклина Рузвельта стали обучать немецкому и французскому языку европейские гувернантки.

Осенью 1896 Рузвельт в возрасте тринадцати лет поступает в школу Гротон, которая более всего напоминала привилегированную закрытую английскую школу. На первый план здесь выходили история, языки и воспитанию характера. Это было своеобразное продолжение изучения Европы на американской земле. Состоятельным американским детям постоянно внушалось, что они - граждане мира, что личные достоинства важнее примитивного национализма, что джентльмен должен исполнять свой долг.

Молодые годы Ф. Рузвельта пришлись на время торжества национализма и империализма. Но выход Америки в широкий мир приветствовался европейски образованным учеником с истинно американским энтузиазмом. Соединенные Штаты должны взять на себя мировую роль, с изоляционизмом должно быть покончено. Не удовлетворившись идейной борьбой, Рузвельт вступил в Общество миссионеров и после окончания школы принял решение ближе познакомиться со странами Европы, которые тогда находились в самом центре международных отношений и мировой политики.

 В период 1900-1912 гг. окончательно формируется личность Рузвельта. Прирожденный аристократ, окрыленный уверенностью в том, что их клан традиционно принадлежал к правящим в США — вот он молодой Франклин Рузвельт Его семья была знаменита гостеприимностью, уравновешенностью и внутренним миром. Отец был для мальчика не просто советчиком и учителем, но еще и хорошим другом. Родители всегда готовили Рузвельта к первенству во всех областях жизни и не скрывали этого.

Во время учебы в Гарвардском университете Рузвельт был редактором студенческой газеты "Кримсон" и менеджером бейсбольной команды. Его коллеги и друзья позже вспоминали, что, получив очередной пост, Франклин выполнял свои обязанности с "отчаянной энергией". Сам Ф. Рузвельт предпочитал объяснять это "горение" высокими мотивами и семейной традицией.[x] Уже тогда будущий президент пришел к далекому от "ложной скромности" выводу, что его воспитание, образование, характер и образ мышления должны сделать его выдающимся американским лидером. Толчком послужило более близкое знакомство Франклина Рузвельта с дядей - Теодором Рузвельтом. который в 1898 году занял пост губернатора штата Нью-Йорк.

В своем дневнике Т. Рузвельт писал, что к его племяннику пришло желание повторить путь родственника-президента. После Гарварда, Ф. Рузвельт поступил в престижную юридическую контору на Уолл-стрит. Но это не было пределом его стремлений. Уже были обозначены и вехи блистательной карьеры, прямая копия пути дяди: законодатель штата Нью-Йорк, помощник военно-морского министра, губернатор штата Нью-Йорк, президент США.

 И в 1913 г. Франклин Рузвельт действительно стал помощником военно-морского министра. В эти годы формируется его видение мировых политических реалий.[xi] Основные его положения — паритет в вопросе военно-морских вооружений, строгий контроль за Японией в Тихом океане, более жесткая позиция в отношении Мексики.

20-е годы были переломными для США. То, что было бы еще десять-двадцать лет назад невообразимым, становится во втором десятилетии XX века главенствующей политической философией когорты деятелей, занявших в годы правления президента Вильсона высоты государственной власти в Вашингтоне. Среди них были и дипломаты, и военные, и чиновники высокого ранга. Всех их объединяла идея достаточности потенциала США для выхода на мировую авансцену. Строительство большого флота было одним из основных положений. Как определил сам Ф. Рузвельт, "чтобы противник не смог превзойти нас в любой удаленной части мира[xii], нанести вред нашей торговле и разрушить наше влияние повсюду в мире". 

В своих письмах 1914г. Рузвельт полон презрения к коллегам по военно-морскому министерству. Они не видели шанса изменить всю систему мирового соотношения сил, воспользоваться кризисом, с целью завладеть контрольными международными позициями.

 С целью лучше определить направление мировой дипломатии Рузвельт направляется в Париж, чтобы посетить мирную конференцию. Возможно, поворотным пунктом в формировании его восприятия внешней политики стало  достаточно близкое общение с президентом Вильсоном, возглавившим первую попытку Америки выйти на мировые дипломатические просторы. Нынешний и будущий президенты США обсуждали наиболее верный путь к желаемой цели. Вильсон неустанно твердил о создании Лиги Наций - международной организации, в которой США должны обеспечить свое лидерство. Мир, казалось, зависел от будущей Лиги Наций, а его творца ждал невероятный успех.

Впоследствии нетрудно заметить, что именно В. Вильсон и Т. Рузвельт оказали на будущего лидера США наибольшее влияние. Т. Рузвельт впечатлял энергией и бескомпромиссностью, заостренным националистическим чутьем, Вудро Вильсон открывал новые горизонты геополитики. Он был готов говорить об Америке не как об "одиноком острове во враждебном мире", а как о возможном центре послевоенного мира.

Но Америка, а точнее ее правящий класс уже в целом покачнулись в сторону изоляции от больших мировых дел. Вильсон не добился принятия Конгресса Версальского соглашения. [xiii]Рузвельт двигался в ложном направлении. Республиканцы Гардинг и Кулидж победили на выборах, но Франклин Рузвельт вовсе не испытал депрессии, ему казалось необычайной удачей уже само вознесение на высший национальный уровень политики, где он показал, что является продолжателем глобализма Вудро Вильсона, ведущим специалистом во внешнеполитических вопросах из всех кого он знал.

Но жизнь приготовила Рузвельту необычайно суровое испытание. Летом 1921 года полиомиелит парализовал его ноги, и этот свой крест Франклин Рузвельт нес мужественно до конца. Достаточно лишь сказать, что большинство своих великих речей он произнес стоя.

Через год бесперспективный инвалид принимает самое активное участие в возвращении своего политического патрона - А. Смита на пост губернатора штата Нью-Йорк, а в 1923 - 1924 годах Рузвельт энергично выдвигает кандидатуру Смита на пост претендента от демократической партии в Белый дом, становится руководителем избирательной кампании А. Смита. Но, несмотря на все усилия, демократы выборы проиграли. Но и это не сломало железной воли Рузвельта.

Он решил стать лучшим специалистом среди демократов в области внешней политики. Он стремился к продолжению интернационализма, глобальной политики президента Вильсона. Именно ее он считал лучшей стратегией для США в 20в.

Америка демонстративно отвернулась от Лиги Наций, но в 1923 году Рузвельт создает такой вариант нового сообщества наций, который, по его мнению, будет более приемлем для американского народа. Неважно, в каком виде США примут участие в решении мировых проблем, полагал Рузвельт, важно само это участие. Прежде всего, он говорил о Лиге Наций и Мировом суде. Свое мнение было у него и по вопросу долгов. С его точки зрения, тот факт, что Соединенные Штаты намеревались собрать 22 миллиарда долларов вместо 10 миллиардов, гарантировало превращение  бывших союзников "в государства, ненавидящие жестокого и жадного сборщика налогов".

По мере прохождения 20-х годов, Рузвельт несколько отходит от правоверного “вильсонизма”. Опыт Вильсона научил Рузвельта, что для смелой внешней политики необходима твердая поддержка на внутренней арене. Рузвельт бросил все свои силы в этом направлении.

  В 1923г. В журнале "Азия"  выходит статья Рузвельта на волнующую тему текущего периода: "Должны ли мы доверять Японии?"[xiv], своего рода ответ на работы популярных в стране публицистов У. Питкина и Г. Байуотера, стоявших на неизбежности столкновения стран. Рузвельта пугала крайность этого вывода. Он видел центр мирового развития в Европе, чье могущество хотя и было поколеблено мировой войной, но сохраняло свою осевую значимость. На Тихом океане, при всей его насущной и, еще более, потенциальной важности, не решалась проблема мирового лидерства. Уже тогда Рузвельт безошибочно предсказал мировой расклад сил на долгие десятилетия.

§2. Приход к власти и первые годы президентства

 В процессе подготовки к президентской кампании 1928 года Ф. Рузвельт опубликовал новую статью в "Форин Аффэрс", которую он хотел бы видеть внешнеполитической платформой А. Смита. В статье Рузвельт утверждал необходимость для США возглавить мировое развитие. "В прошлом в нашей истории были периоды, когда американское руководство оказывало влияние на идеи и действия цивилизованного мира"[xv]. Однако последние девять лет господства республиканцев "увы, не были таким периодом. С лета 1919 года наша страна вынуждена выслушивать обвинения, что она игнорирует необходимость конструктивного вмешательства с целью разрешения суровых проблем, вставших перед человечеством”.[xvi] В число конкретных предложений Рузвельта входило объявление американских гарантий безопасности торгового судоходства, инициативы по созыву международных форумов по военно-морским вооружениям. Наибольшие нарекания Рузвельта вызывала европейская политика республиканцев - требование выплаты бывшими союзниками долгов.

Рузвельт в 1928 году стоял перед выбором - стремиться закрепить за собой положение ведущего внешнеполитического эксперта демократов или начать движение по верхним этажам политической лестницы. И он сделал свой выбор, на три года полностью отступив от внешней политики. Демонстрировать умудренность в международных делах было опасно, ведь огромный Нью-Йорк по-разному реагировал на внешнеполитические симпатии своего губернатора. Очевидно, что он боялся антагонизировать влиятельную группу "поствильсоновских" интернационалистов, а еще больше - создать негативное представление у националистически настроенного большинства своей партии. И лишь выход на прямую борьбы за президентское кресло заставил его снова обратиться к анализу событий на международной арене. Наступали решительные дни президентской кампании 1932 года. Рузвельт знал о преобладании в электорате изоляционистских взглядов, и, вопреки прежним убеждениям в необходимости всемирной политической организации и американского участия в ней, он обрушился на Лигу Наций. Изменилась и его точка зрения на проблему долгов. Отныне он стал говорить, что европейские страны, тратящие огромные средства на военные приготовления, вполне способны выплатить свои военные долги Штатам.

Такая корректировка Рузвельтом своих взглядов, как и ожидалось, ожесточила старую гвардию вильсонизма в его партии. Но сближение с Херстом дало свои плоды. Прежний вильсоновский интернационализм Рузвельт сохранил лишь в отношении условий международной торговли, здесь он был однозначно против установления новых тарифных ограничений и создания прочих препятствий, вроде закона Смута - Хоули, поднявшего внешний таможенный тариф примерно до 60 процентов. Он видел, что обходит своего противника из республиканской партии Гувера и боялся обращением к жгучим вопросам вызвать нежелательный кризис. Он решил руководствоваться воззрениями большинства.

Логично, что именно внутреннюю политику сделал Рузвельт основой своего национального мандата в 1932 году. Величайшая в истории США депрессия требовала концентрации всех усилий государства. Однако, наблюдая за действиями Рузвельта, легко заметить, что сфера внешней политики чрезвычайно интересовала и привлекала его. Где-то глубоко он всегда лелеял идею раскола Европы и возвышения над ней. Но те, кто знали претендента ближе, понимали, что президентом страны становится человек, обладающий необычным для американских президентов международным опытом и, главное, полагающим, что назрело время вводить корабль американского государства во все воды мировой политики, готовый возглавить новую, вторую после президента Вильсона, попытку создать мир под американским руководством. В нем всегда жил политик вильсоновской эпохи. Тогда, в 1917 - 1919 годы Америке не удалось возглавить мировое сообщество: определенные материальные предпосылки для этого существовали, но подвела, полагал Рузвельт, дипломатия. Она не была гибкой, она не предусмотрела англо-французского сближения после войны, она не сумела расколоть союзников, не смогла сыграть на противоречиях победителей и побежденных, не использовала фактор общности западных держав перед Октябрьской революцией в России. Нового шанса возглавить мировое развитие на горизонте видно не было. Но этот шанс, полагал неистребимый оптимист Рузвельт, появится, и пока следовало готовиться к его приходу. Нужно было начинать с урегулирования отношений с недавними союзниками - Англией и Францией. Сохранение противоречий грозило увековечить изоляцию США. Для Франклина Рузвельта путь к мировому возвышению пролегал уже в самом своем начале - через укрепление связей с Англией. Метрополия крупнейшей в мире колониальной империи явно распыляла силы. Помочь Британии и одновременно начать процесс ее замещения на всех континентах - вот дорога, которой пошел Ф. Рузвельт еще тогда, когда разворачивалась предвыборная кампания.

Уже через четыре дня после победы на президентских выборах Ф. Рузвельт был приглашен в Белый дом к побежденному президенту Гуверу. Проблемы военных долгов и экономического урегулирования возглавляли список наиболее неотложных международных проблем. К этому времени уже определились два главных советника нового президента в международных вопросах. Это были молодые и новые для высшего политического эшелона лица, два профессора Реймонд Моли и Рексфорд Тагвел Р. Моли был специалистом в политических науках, а Р. Тагвел - авторитетом в экономике. Молодая команда Рузвельта не хотела привязывать свои планы и в целом судьбу выдвинутого Рузвельтом "нового курса" к известной и уже во многом дискредитировавшей себя политике и ассоциировать себя с впавшей в мрачное уныние республиканской администрацией ему не хотелось. Все-таки Рузвельт после колебаний согласился встретиться с Гувером. Беседа двух президентов состоялась 22 ноября 1932 года. Рузвельт постарался соблюсти декор, но в его тоне слышался металл. Преемственности, даже по внешним признакам, у двух администраций не получилось. [xvii]

Стоит отметить, что именно в первые месяцы президентства складывается процедура выработки Рузвельтом внешнеполитического курса, и ей он будет верен до конца. Сразу же Рузвельт ясно показал всем, что не собирается быть пленником той или иной группы теоретиков, той или иной идейной схемы. Выслушивая череду своих советников, начиная с Моли и Тагвела, он охотно соглашался с каждым из них, но ободренные эксперты вскоре понимали, что заблуждались: президент принимал решение самостоятельно, опираясь на собственное понимание проблемы. Биограф президента А. Шлезингер отмечает: "Его излюбленной техникой было определять пределы ответственности неполно, оставлять полномочия неясными, сферы ответственности подчиненных – пересекающимися...".[xviii]

В феврале 1933 года Ф. Рузвельт назначил государственным секретарем Корделла Хэлла, который прошел всю лестницу выборных должностей. Он представлял штат Теннеси в палате представителей и в сенате с 1907 года, у него имелись немалые связи на Капитолийском холме. Первым из заместителей Хэлла Рузвельт назначил Уильяма Филипса, своего бостонского друга еще со времен общей службы у Вильсона. Этим был создан очевидный контрбаланс Хэллу. Позже роль такого контрбаланса в госдепе играл С. Уэллес. И все же над государственным департаментом следовало установить еще более строгий контроль. Верный Р. Моли был назначен помощником государственного секретаря по особым поручениям. Здесь уже виднеются зачатки централизации власти в руках президента.

Рузвельт привлек в сферу внешней политики людей из разных слоев общества от профессиональных дипломатов до бизнесменов и старых друзей. Но при внимательном знакомстве становится ясным выбор того или иного участника большой дипломатической игры. Как верно отмечает американский историк Р. Даллек, в каждом ''назначении видны черты рузвельтовского замысла."

Весьма характерны для Рузвельта были любовь к импровизации и глубокая вера в силу личной дипломатии. Уже в марте 1933 года он предложил англичанам свой визит в Лондон, хотя было очевидно, что на этой стадии у американской стороны не было приемлемых дипломатических предложений. Получив 31 марта согласие премьера Макдональда на встречу, Рузвельт развернул фронт своей инициативы, он пригласил представителей десяти стран - Франции, Германии, Италии, Японии, Китая, Аргентины, Бразилии, Чили, Мексики и Канады прибыть в Вашингтон и обсудить экономические беды мира, в попытке глобализировать американскую внешнюю политику. Новый президент ожидаемо получил отказ, но у Рузвельта никогда не было комплекса неполноценности в отношении европейских политиков. Опыт учебы и жизни в Европе лишь подкреплялся свежим опытом общения с европейскими лидерами.[xix]

В течение первых восьми лет президентства Рузвельт, по существу, лишь готовился осуществлять свои глобальные внешнеполитические намерения. Тут мы видим постоянную и энергичную борьбу президента за то, чтобы забрать бразды правления во внешней политике в свои руки.

Американский конгресс, контролируемый изоляционистами, был одним из двух основных препятствий на пути глобализации американской политики. Вторым препятствием являлась Европа, создавшая своего рода единый фронт против президента Вильсона в 1918 - 1919 годах, а в 30-е годы с подозрением относившаяся к американским попыткам перевести экономическое могущество в политическое. В 1933 - 1938 годах Рузвельт еще не видел реальной возможности вторгнуться в европейскую политику.

Нужно сказать, что грандиозный экономический кризис, пошатнувший социальные основы США, требовал в эти годы приложения всей энергии президента. Рузвельт был занят, прежде всего, реализацией своего "нового курса", откладывая активные действия за рубежом на более отдаленную историческую перспективу.

Мир, в котором Франклин Рузвельт начал с 4 марта 1933 года представлять США, был бурным и быстро меняющимся. Европа еще оставалась средоточием главной военной и промышленной мощи, но ее составные части все более антагонизировали друг друга. Основная угроза европейскому миру с января 1933 года стала исходить от Германии во главе с канцлером Гитлером. Соседи Германии справедливо опасались роста германского могущества. К Рузвельту уже весной 1933 года поступала информация, что Германия, превратившаяся из веймарской республики в третий рейх, проявляет намерения встать на путь перевооружения. В июле 1933 года посол США во Франции У. Буллит сообщал президенту, что французы считают войну в Европе неизбежной, а посол США в Италии Б. Лонг напоминал президенту о главном желании французов - иметь гарантии того, что США придут на помощь Франции в случае германского нападения. Рузвельт воспринимал угрозу агрессии серьезно.

Главной дипломатической ареной действий Ф. Рузвельта в 30-е годы стала не Европа, а Азия. В марте 1933 года Япония вышла из Лиги Наций и фактически сняла с себя ограничения Вашингтонского договора 1922 года. Формируя свою политику на Дальнем Востоке, Рузвельт полагался на посла США в Японии Дж. Грю, который учился вместе с ним в Гротоне. 

Япония окончательно лишилась страха перед вмешательством западных держав и США. В те дни, когда Рузвельт писал свою инаугурационную речь, Квантунская армия направила удар из Маньчжурии на запад и за две недели захватила значительную часть Северного Китая вплоть до Великой китайской стены. Со своей стороны японская дипломатия пыталась после захвата Маньчжурии улучшить отношения с США. Посол Сайто объяснял американцам, что целью Японии в Маньчжурии является восстановление закона и порядка. Но такой передел мира не устраивал Рузвельта. Он, в конечном счете, отреагировал на японскую экспансию действиями на двух направлениях. Во-первых, он увеличил Тихоокеанский флот США, во-вторых, он встал на путь сближения с СССР, как потенциальным союзником в деле нейтрализации японской агрессии.

Важнейшим шагом, который предпринял президент Рузвельт в ответ на изменившуюся обстановку в Европе, стало, дипломатическое признание Советской России. В США, да и в Европе, дипломатическое признание СССР воспринималось как результат внутренних американских процессов: демократы отвергли абсурдную республиканскую позицию непризнания, либералы выступили за право России на социальный эксперимент, бизнесмены хотели получить новые рынки. Все эти соображения имели определенную значимость. Но мало кто тогда видел геополитическое значение взятого Рузвельтом курса. А президент полагал, что, как и в 1914 году, Германия будет неудержима, если с Востока против нее не выступит Россия, а с Запада - Америка. Крайне важно было для Рузвельта определить, что станет означать признание СССР для того расклада международных сил, который он наследовал в 1933 году. Советский Союз мог бы явиться прочной основой сопротивления агрессивной ломке мирового порядка ведь и нацистская Германия и милитаристская Япония непосредственно ему угрожали. С одной стороны, он хотел открыть рынок этой страны для американской промышленности - бизнес оказывал определенное давление в этом направлении. С другой стороны - и это для международных позиций США было более важно, он желал получить союзника в условиях резко ухудшавшихся отношений с Японией. Но эту линию своей политики американцы проводили тайно. СССР также стремился к дипломатическому сближению с США в свете прямой угрозы, возникшей с агрессией Японии в Азии. Нужно сказать, что во второй половине тридцатых годов в Вашингтоне интересовались Советским Союзом, прежде всего как фактором в тихоокеанском раскладе сил. Что касалось граничащей с СССР Восточной Европы, то именно в это время один из ведущих чиновников госдепартамента - А. Лейн утверждал, что "восточноевропейский регион является наименее важным регионом в мире, с точки зрения интересов США". [xx]

 По мере приближения Лондонской конференции 1935 года по морским вооружениям становилось все более ясным, что японская сторона отвергает прежнее соотношение в основных классах флотов США, Англии и Японии. На открывшейся в Лондоне в конце 1935 года конференции Соединенные Штаты должны были решить для себя вопрос, согласны ли они на паритет с Японией. Новый договор, подписанный в марте 1936 года Англией, США и Францией, имел мало смысла - это соглашение никак не ограничивало Японию и Италию. Япония заявила о том, что не подчиняется прежним договорным ограничениям. Тогда Рузвельт потребовал реализации самой большой для американской истории мирного времени военно-морской программы.

В то же время наличие возражений и у Англии, и у Японии оживляло перспективы возобновления англо-японского договора. Против этого в Вашингтоне готовы были сражаться всеми доступными средствами. В ноябре 1934 года Рузвельт приказал своему представителю Н. Дэвису "донести до сознания английских политиков мысль, что если Великобритания предпочтет сотрудничеству с нами сотрудничество с Японией, я буду вынужден в интересах американской безопасности повлиять на общественное мнение в Канаде, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африке, решительно подводя эти доминионы к пониманию того, что их будущая безопасность связана с нами, с Соединенными Штатами[xxi]".

В том момент Рузвельт пришел к выводу, что конфликт с Японией является слишком дорогостоящим и неприемлемым. Вашингтон вооружился политикой нейтралитета в качестве главенствующего подхода к Японии в середине и второй половине 30-х годов. Рузвельт, подсчитав силы, согласился на пассивную внешнюю политику. "Между 1935 и 1938 годами его нежелание открыто противостоять агрессии в Эфиопии, Испании, Китае, Австрии и Чехословакии исходило не из изоляционистского импульса или желания умиротворить агрессоров, а главным образом из решимости сохранить способность воздействовать на критические по значимости явления на внутренней арене".

В период 1933 - 1938 годов Ф. Рузвельт обозначил многие главные цели своей дальнейшей деятельности. Желая зарезервировать за собой право на собственный вариант мирового распределения сил, американская дипломатия в эти годы выдвинула так называемую "доктрину Стимсона", доктрину непризнания насильственных территориальных перемен в мире. Стремясь укрепить свой тыл - Западное полушарие, президент Рузвельт постарался уверить латиноамериканских соседей на конференции в Монтевидео в 1933 году, что США будут избегать односторонних действий в непосредственном окружении. Тому же служил демонстративный отказ от "поправки Платта", которая являлась прежде юридической основой вмешательства в кубинские дела. Рузвельт благословил акт Тайдингса - Макдаффи, содержавший обещание в будущем предоставить Филиппинам независимость.

В период, когда возможности для активного вмешательства в заокеанские дела были ограничены, Рузвельт сделал центром своих усилий создание "рычагов" военного воздействия на агрессоров в отдаленных регионах. Задача расширения зоны американского влияния стала совпадать с задачей блокирования агрессоров Европы и Азии. Этот момент не нужно упускать. Тут можно заметить основу дипломатической деятельности США в 30-40е гг. В попытке выйти в мировые лидеры американское руководство совмещало "праведные и неправедные мотивы", а именно - оборону против потенциальных агрессоров и распространение своего мирового влияния.

Между тем страна шла противоположным желаемому Рузвельтом путем: 31 августа 1935 года конгресс принял Акт о нейтралитете, который запрещал предоставлять воюющим странам займы, кредиты, оружие и любые другие стратегические товары.[xxii] Рузвельт резко противился изоляционистскому законодательству.  Начиная с января 1935 года, он ослабил активность на арене внутреннего законодательства - чтобы получить возможности маневра в отношениях со сторонниками изоляционизма. И лишь увидев обреченность своих усилий, Рузвельт в середине 1935 года оставил подобные занятия. Изоляционизм был явно сильнее. В Белом доме к такому заключению пришли в конце июля 1935 года. "Если мы не можем их победить, присоединимся к ним".

В широкие круги американского общества обеспокоенность нацизмом в Европе и японской агрессией в Азии стала проникать лишь в 1937 году. Это позволило Рузвельту несколько освободиться от пути нейтрализма, от преобладающего давления изоляционистов, приступить к более активной и конструктивной политике. Начиная с 1937 года видны постоянные и нарастающие усилия Рузвельта, рассчитанные на воздействие в отношении взглядов американцев.

В середине 30-х годов западное крыло Белого дома было перестроено и приняло современный вид. После нескольких покушений процедура контактов с президентом стала более жесткой. В 30-е годы произошла чрезвычайная концентрация президентской власти, резко расширился ее объем. Общенациональные программы "нового курса" делали Белый дом центром принятия ощутимых повсюду мер, президент становился распорядителем многих судеб.

Пиком лишения исполнительной власти внешнеполитической инициативы может, видимо, считаться 1935 год, когда был принят закон об эмбарго на торговлю оружием с воюющими странами и целый ряд других ограничительных законов.[xxiii] 

США медленно высвобождали свои силы для выхода на международную арену. Именно в то время, когда Германия начала открыто отказываться от ограничений, наложенных на нее Версальским договором, Рузвельт предпринял попытки наладить отношения с этой страной. Нужно сказать, что попытки нахождения контактов с немцами не заняли много времени. Но в этом виновата не рузвельтовская дипломатия, а сугубо враждебное отношение Германии к Америке, той стране, которая, согласно фашистской доктрине, нанесла удар в спину Германии в 1917 году и союз, с которой был заранее обречен.

Рузвельт не оставлял надежды укрепить свои позиции в Европе. В то время как изоляционисты требовали максимально сократить штат посольств, Рузвельт занял диаметрально противоположную позицию. Он внял словам посла США в Англии Бингхэма, обеспокоенного тем, что отсутствие американских дипломатов в это роковое время изменения соотношения сил в Европе может дорого обойтись Америке. Рузвельт лично попросил многих дипломатов оставаться на своих постах.

Но в своей европейской политике Рузвельт пришел к пониманию того факта, что спешить нельзя и Рузвельт придерживался изоляционизма в плане того конфликта, который охватил Европу во второй половине 30-х годов. Особенно это ощутимо по отношению к гражданской войне в Испании, когда Рузвельт ничего не сделал для оказания помощи испанской республике. Рузвельт четко понимал, что страна не желает участвовать в авантюрах за границей.

Реальной альтернативой Европе была лишь Восточная Азия. Президент выдвинул идею созыва конференции тихоокеанских стран, которая должна была бы обсудить актуальные политические процессы в этом регионе. В частности, проблему разоружения "практически всех стран тихоокеанского бассейна, за исключением Японии, Австралии, Новой Зеландии и Сингапура. Это сделало бы Филиппины, Шанхай, Гонконг, голландскую Ист-Индию, британское Северное Борнео и другие важные места нейтрализованными". [xxiv]

Рузвельт довольно долгое время не оставлял еще более масштабной идеи созыва конференции ведущих стран мира, и его беседы и переписка конца 1936 и начала 1937 года убедительно говорят нам об этом. Он просит своего министра финансов Г. Моргентау сделать запрос Н. Чемберлену - британскому министру финансов по поводу возможности совместного рассмотрения глобальных проблем. И он обсуждает с окружающими степень реальности созыва конференции в весьма узком составе - пяти или шести стран. "Если я смогу собрать такую конференцию, - говорит Рузвельт Моргентау, - я просто обрисую складывающуюся ситуацию перед руководителями этих государств, попрошу их удалиться в расположенное неподалеку здание, чтобы приложить совместные усилия, и мы найдем компромисс. При этом если бы одна из стран отказалась согласиться с мнением большинства, то ей был бы объявлен общий бойкот". [xxv]

Но ни страны "оси", ни Англия, ни Франция не были готовы к такого рода арбитражу со стороны Америки. Разумеется, и Япония отвергала всякую попытку подобного посредничества. Проводившаяся в 1937 году дипломатическая разведка показала Рузвельту, что представители двух все более противостоящих друг другу лагерей не расположены искать развязки своих противоречий на пути компромисса. На протяжении первой половины 1937 года президент Рузвельт еще продолжал выдвигать новые инициативы, но уже заметно, что эта активность убывает.

Эти инициативы едва ли способствовали возвышению авторитета Америки в мире. Причиной была не только их надуманность, но и реалии международной жизни: США не сумели противостоять Японии в Китае. Американская администрация в данном случае не имела в виду ничего конкретного, а это означало, что Китаю реальная помощь предоставлена, не будет.

Рузвельту в такой ситуации оставались лишь слова, и первое из серии сильных и памятных слов, произнесенных в период заметного ослабления позиций США в мире, было сказано 5 октября 1937 года в Чикаго. Это знаменитая речь о карантине. "Эпидемия мирового беззакония распространяется[xxvi], - сказал президент. - Когда эпидемия заразных болезней начинает расширяться, люди обычно создают ту или иную форму карантина для пациентов с целью предотвращения заражения всего сообщества данной болезнью, так же должно быть сделано и в отношении сохранения мира... Мир, свобода и безопасность 90 процентов мирового населения поставлены под угрозу остальными 10 процентами, грозящими сокрушить весь международный порядок и международную законность. Разумеется, 90 процентов, те, кто хочет жить в мире в условиях законности и руководствуясь моральными нормами, которые получили почти всеобщее признание на протяжении столетий, могут и должны найти некий способ для возобладания своей воли".[xxvii]

Все же своими словами о карантине Рузвельт возбудил общественный интерес к проблеме, и она имела не только риторические последствия. Из американских и английских дипломатических шагов видно, как постепенно возникает взаимопонимание в отношении того, что нужно делать на Дальнем Востоке. Англичане почувствовали слабость своих морских коммуникаций здесь, американцы же ощутили тревогу за свою колонию Филиппины.  

В последний предвоенный 1938 год президент Рузвельт сделал два вывода из общего обзора мировой обстановки. Во-первых, она была, с его точки зрения, стабильна. Во-вторых, она не давала Америке особых шансов на мировое возвышение.

Как последнюю агонию идеи созыва ведущих мирных держав следует рассматривать так называемый план Уэллеса, заместителя государственного секретаря, одобренный президентом 11 января 1938 года. Согласно этому плану, ''следовало предложить правительствам великих держав прислать своих дипломатических представителей в Белый дом для обсуждения способов снижения напряженности в мире, нахождения равных экономических возможностей для всех наций".[xxviii] В случае принятия ими этого предложения, Рузвельт обещал создать комиссию из девяти стран по выработке соответствующих рекомендаций. Но фашистская Гермния уже была неудержима.

Мюнхенская конференция - пик политики примирения - началась через три дня 29 сентября 1938 года в узком кругу четырех собеседников: Гитлера, Муссолини, Чемберлена и Даладье. Без участия СССР Польша фактически была выдана немцам.

Рузвельт ошибочно полагал, что его позиция оказала воздействие на германского канцлера. Гитлер обнаружил уступчивость англо-французов, и именно это сделало его требования бескомпромиссными. Столь же тщетными явились потуги Рузвельта воздействовать на Муссолини. Тот уже давно был в одном лагере с Гитлером. [xxix]

Через две недели после Мюнхенского соглашения, чувствуя, что дело в Европе идет к войне, Рузвельт сделал несколько замен в военном руководстве. Заместителем начальника штаба армии был назначен генерал Джордж Маршалл, пять месяцев спустя, когда в апреле 1939 года Германия оккупировала Чехословакию, Рузвельт предложил генералу Маршаллу стать начальником штаба армии США.

Администрация Рузвельта, в свете общей ситуации разгула агрессоров в Европе и Азии, начала увеличивать свой военный потенциал. В январе 1939 года последовало дополнительное ассигнование полумиллиарда долларов военному ведомству. В последующие месяцы - весной 1939 года в Соединенных Штатах, наконец, назревает пересмотр Закона о нейтралитете.

Информация, имевшаяся в руках президента, говорила о готовности Германии к войне. В середине июля Рузвельт пригласил лидеров конгресса в Овальный кабинет. Госсекретарь Хэлл сидел с ним рядом, когда президент заявил, что шансы англо-французов на выживание - пятьдесят на пятьдесят. Рузвельт попросил конгрессменов изменить законодательство о нейтралитете.[xxx]

В эти напряженные последние дни мира американский военно-морской флот впервые провел маневры в Атлантике. Важнейшие дипломатические представители США за рубежом, такие как Буллит Париж и Кеннеди Лондон, адресуют экстренные телеграммы уже только лично президенту. В свою очередь, в течение лета 1939 года Рузвельт предпринял шаги, подготовившие почву для активизации деятельности американской дипломатии, прежде всего шаги, направленные на пересмотр вопроса об эмбарго на поставки вооружения; 9 августа 1939 года исполнительным приказом президента было создано Управление военных ресурсов под руководством Э. Стеттиниуса.

Летом 1939 года у Рузвельта вызрело мнение, что Германия значительно сильнее своих противников - Польши, Франции и Англии; этим, в частности, объясняются его последние лихорадочные попытки приостановить развитие германских операций. Двадцать третьего августа 1939 года Рузвельт послал королю Италии Виктору-Эммануилу письмо. А 24-го, буквально через несколько часов, американский президент послал призыв к главам двух противостоящих держав - Гитлеру и президенту Польши Мастицкому. В этих письмах предлагалось проведение прямых переговоров, арбитража и выражалось желание Америки служить посредником в нахождении обеими сторонами взаимоприемлемого решения спорных вопросов. Дипломаты видели слабость президентской инициативы.  Войны была неизбежна.

§3. Путь к Пёрл-Харбору

Ночью 1 сентября 1939 года Американский посол в Париже Уильям Буллит разбудил своим звонком Ф.Рузвельта и сообщил, что Германия напала на Польшу. Первыми словами президента были: "Наконец это произошло. Боже, помоги нам всем[xxxi]".

Было очевидно, что в случае падения Польши Германия сможет атаковать Францию и Англию, имея при этом очень весомые шансы на успех. Американский посол в деталях извещал госдепартамент о проволочках и затруднениях в осуществлении действия франко-англо-польского союза. Не хватало, не только времени, но и желания. "Шокирующая манера, в которой Франция и Англия отказали в помощи Польше", показала всю меру "солидарности" трехсторонней коалиции.

Польша пала за 11 дней и перед Рузвельтом встала задача определения позиции Америки в войне. Уже в полдень 1 сентября 1939 года на заседании кабинета министров Рузвельт сообщил о намерении созвать чрезвычайную сессию конгресса, 5 сентября он провозгласил нейтралитет США в начавшейся войне, а 8 сентября в стране было введено ограниченное чрезвычайное положение. Рузвельт начал закулисную борьбу за отмену закона об эмбарго. В сенате его рупором стал сенатор Бирнс. Одновременно в госдепартаменте Данн, Моффат и Сэвидж получили задание разработать альтернативу губительному изоляционизму.

Складывается впечатление, что Рузвельт в период между сентябрем 1939 года и маем 1940 года твердо верил в достаточность объединенных сил Франции и Англии для сдерживания Германии. Он хотел выждать время и удержать страну от вмешательства на этапе предполагаемого устойчивого равновесия. В Вашингтон в это время поступали самые различные сообщения о планах Германии. Согласно одному из закрытых докладов, который сложным путем попал в Овальный кабинет президента, министр пропаганды рейха Геббельс рисовал такую перспективу: Германия расправится с Польшей в течение нескольких дней, затем поразит Францию и Англию ударами с воздуха и, в конечном счете, сокрушит мощь Соединенных Штатов посредством подрывных действий изнутри и давления извне.[xxxii]

Так называемая "Странная война" на западном фронте была так противоположна ожидаемому ходу действия, что воображаемое развитие событий подавалось американскими дипломатами в Европе столь же часто, как и реальная оценка событий. [xxxiii]

Семнадцатого октября 1939 года посол Буллит направил Рузвельту письмо с изложением франко-британского соглашения по поводу создания в США единого центра по закупке военных материалов, оборудования, самолетов, сырья, нефти, снаряжения и продуктов питания. В письме от 10 ноября Хэлл передает Буллиту выраженную Рузвельтом заинтересованность американского правительства в сделках обоюдного характера. Но весьма пространный ответ Хэлла содержал мало утешительного для англо-французов.   

Следовало подготовить легальные возможности ускорить процесс помощи западным союзникам. С чрезвычайной энергией против эмбарго ратовал ставший впоследствии военным министром Генри Стимсон. Президент подписал билль Питмена 4 ноября 1939 года, "открыв этим новую главу в историю "свертывания" американского нейтралитета". Руки Рузвельта начали понемногу развязываться. Но сдвиг в американской позиции ограничивался и тем, что президент 4 ноября 1939 года определил зону запрета для американских судов - эта зона простиралась в Атлантике от Норвегии до Испании. Как пишут историки У. Лангер и Э. Глиссон, ответом на "странную войну" на противоположном берегу океана был "странный нейтралитет".[xxxiv]

Тем временем значительное расхождение взглядов наметилось между Пентагоном и Белым домом. Военный министр Вудринг, поддерживаемый своим департаментом, отказывался принять концепцию Рузвельта и Буллита, по которой оснащение союзников самой передовой техникой якобы будет служить интересам США. Вудринг не соглашался продавать Франции военную продукцию последних моделей, видя в этом проигрыш американских вооруженных сил. В Вашингтоне наблюдали за "странной войной" и взвешивали шансы, пока расположившиеся вдоль "линии Мажино" и "линии Зигфрида" германские и французские войска оставались неподвижными, изредка обмениваясь артиллерийским огнем. В этот уникальный исторический период Рузвельт осознает что момент которого он так долго ждал, наконец, настал. Это и есть шанс для США расширить и укрепить свое геополитическое влияние в мировой политике. Так возникают две линии, которые серьезным образом влияют на дальнейшее развитие американской дипломатии. С одной стороны, Берлин выказал уверенность в том, что Англия и Франция не будут сражаться за Польшу и пойдут на компромисс, в случае неучастия Соединенных Штатов в войне. С другой стороны, получает оформление вторая линия - американская политика становится нацеленной на помощь англичанам и французам в создании сильной базы военной промышленности внутри страны и на постепенную подготовку к выходу в район мирового конфликта. Фактор времени приобрел решающую значимость. США надеялись, что конфликт станет затяжным. С этого времени уже нельзя говорить, что главенствующим элементом дипломатии Рузвельта являлся поиск компромисса.

Американское военное производство в 1939 - 1940 годах увеличилось значительно благодаря инвестициям Франции и Англии. Было непохоже, что Франция и Англия смогут долго противодействовать немцам, чье превосходство в воздухе крайне впечатляло Рузвельта. В речах и записях Франклина Рузвельта начиная с ноября - декабря 1939 года звучат мрачные ноты. Он уже ставит в ранг возможного поражение Англии и Франции и думает о том, что это будет означать для Соединенных Штатов. Рузвельта страшили и невоенные аспекты немецкой победы. Рузвельт обсуждает необходимость оккупации Голландской Вест-Индии и укрепления ее как части американской системы обороны в Западном полушарии. Публичное выражение Рузвельтом обеспокоенности складывающейся в мире ситуацией, в которой Америке грозит вступление в войну с небольшими шансами на победу, мы находим в его послании "О положении страны" от 3 января 1940 года: "Становится все ясней, что в будущем этот мир станет более жалким, более опасным местом для жизни, даже для жизни американцев, если он будет находиться под контролем немногих".[xxxv] Уже в ноябре 1939 года Рузвельт впервые говорит об американском участии в создании нового послевоенного мира. Речь идет об интервью, данном чикагскому издателю Фрэнку Ноксу, в котором президент сказал следующее: "Германская победа будет иметь своим результатом хаос в Европе, и она приведет к возможности американского участия в оформлении послевоенного мира". [xxxvi]

Президент Рузвельт принял решение, которое имело исключительное значение для будущего. Разумеется, в то время он не мог представить себе значимости ядерного оружия. Но он сумел задать вопрос: возможны ли теоретически атомные бомбы, а если да, то нельзя ли их создать для использования в надвигающейся войне. И уже в октябре 1939 года президент ставит проблему военного применения энергии ядерного распада. Колумбийский университет получил 6 тысяч долларов для экспериментов с ураном и графитовыми стержнями. США сделали первый шаг.

Тем временем в Европе продолжалась "странная война" и тут Рузвельт предпринял три мирные инициативы. Первая из них была связана с представителями американского бизнеса, и прежде всего с Джеймсом Муни, президентом заграничных филиалов "Дженерал моторс". 22 октября 1939 года Дж. Муни прибыл из Берлина в Париж и на следующее утро явился в американское посольство. Оказалось, что при посредничестве юридического представителя заводов "Дженерал моторс" в Германии Муни встречался с Германом Герингом. Второй человек рейха просил его побудить американское правительство выступить с идеей организации переговоров между находящимися в состоянии войны сторонами где-нибудь на нейтральной территории. Вторая инициатива Рузвельта в эти критические месяцы была связана с приглашением, посланным 46 нейтральным странам, рассмотреть возможность обмена мнениями по поводу того мира, в котором им предстоит жить по окончании текущего конфликта. Третья и главная инициатива Рузвельта - посылка заместителя государственного секретаря С. Уэллеса в четыре противоборствующие столицы, а именно: в Рим, Берлин, Париж и Лондон. Как напишет впоследствии С. Уэллес, "только одно обстоятельство могло удержать Гитлера от его устремлений: твердая уверенность в том, что мощь Соединенных Штатов может быть направлена против него".[xxxvii] Но позиция и действия США не могли создать такую уверенность. Рузвельт хотел придать миссии Уэллеса характер попытки строго нейтральной страны уяснить на месте положение воюющих и союзных им держав, а также ознакомиться с политическими предложениями, если таковые имеются, воюющих сторон. Но даже тогда было ясно, что в его заявлении не вся, правда. Как это видно сейчас, поездка Уэллеса обусловливалась новой концепцией Рузвельта, направленной на то, чтобы сделать последнюю попытку сблизить противоборствующие стороны и предотвратить силовое решение. Демарш президента, однако, не получил одобрения главных европейских столиц. С. Уэллес встретил значительные сложности уже в первой столице - в Риме. Вполне понятно, что итальянский диктатор, связанный с Германией тесными узами, не мог ощущать свободу маневра в общении с представителями Рузвельта. На Уэллеса встреча с Муссолини произвела гнетущее впечатление. Он понял, что картина из Вашингтона видится более радужной, чем реальное положение дел в Европе. Описание Уэллесом встречи с министром иностранных дел рейха Риббентропом полностью соответствует тому, что можно было ожидать в свете директивы Гитлера. Вывод С. Уэллеса был таков: надежда на достижение соглашения с Германией, на примирение англо-французов с немцами чрезвычайно мала. Встречи Уэллеса в Париже не в меньшей степени, чем римско-берлинские контакты, свидетельствовали о невозможности подлинного примирения.[xxxviii] Во Франции главенствовало пораженчество. Кроме того, Уэллес встретился с Даладье, который сообщил о готовности Франции "поделиться" с Италией в Сомали, Тунисе и Суэце. Однако ни одно французское правительство, продолжал премьер: "не удержится у власти, если речь зайдет о Корсике и Ницце. В отношении Германии единственным мирным решением может быть обоюдное разоружение. Но оно должно проходить под контролем достаточно сильной нейтральной страны, а таковой являются лишь США".

Общий итог миссии Уэллеса, зафиксированный им в конце марта 1940 года, таков: "Не существует ни малейших шансов успешного ведения переговоров между противостоящими сторонами". Анализ донесений посланца президента получил самые весомые доказательства в апреле 1940 года, когда германские войска вступили в Данию и Норвегию. Обе страны были быстро оккупированы. На сей раз, Рузвельт постарался не откладывать с объяснением американскому народу значения этого. В первый же день немецкого наступления - 9 апреля 1940 года президент сказал журналистам: "Происшедшее заставит многих американцев думать о потенциальных возможностях этой войны". Президент осознавал не только смещение силовой оси в мире, но и растущую опасность для собственно американской территории.

Мысль о вероятности военного поражения англо-французов начала проникать по дипломатическим каналам в Вашингтон еще в декабре 1939 года.  Важнейшей задачей для Рузвельта стало предотвращение вступления в войну Италии, что конечно же резко укрепило бы германские позиции и создало бы - по крайней мере для Франции, на ее юге, и для Англии, на ее ближневосточных коммуникациях, - новый фронт. На данном этапе американская дипломатия тщетно стремилась удержать Италию от вхождения в общий блок с Германией. Но все эти шаги были, по сути, бессмысленны, так как Муссолини уже обещал Гитлеру начать войну в течение месяца.

Посол Буллит, пользовавшийся полным доверием Эдуарда Даладье, получил устное подтверждение тому, что французская армия обречена.[xxxix] Французские официальные лица от премьера Рейно и ниже просили через посла Буллита ускорить сборку и отправку во Францию всех годных к боевым действиям самолетов. Все обращения шли непосредственно к Рузвельту.

15 мая Уильям Буллит сообщил в Вашингтон, что, "если бог не подарит такого же чуда, как битва на Марне, французская армия будет разбита совершенно". Восемнадцатого мая Рейно через министерство иностранных дел уведомил посла Буллита о своем намерении просить президента Соединенных Штатов добиться от конгресса объявления войны Германии. Запрашивалось мнение на этот счет посла. Буллит обещал уведомить президента немедленно, но считал подобную инициативу Рейно абсолютно бесполезной ввиду официального нейтралитета США, поддерживаемого изоляционистским конгрессом. В личной беседе вечером того же дня Рейно уже не ставил вопрос столь радикально. Он просил, чтобы Белый дом выступил с публичным заявлением о том, что поражение Франции и Англии затронет жизненно важные интересы США.

В эти дни Буллит предложил Рузвельту пригласить папу Римского в США для политического убежища - это, по мнению посла, могло бы сдержать Муссолини. Главное направление дипломатии Рузвельта в эти дни заключалось в попытке в последний момент удержать Италию от вступления в войну. Но фашистская Италия сделала выбор, и хотя Рейно в Лондоне обсуждал размеры новых уступок, итальянские дивизии уже подтягивались к французским границам. На первый план размышлений Рузвельта выходят уже не вопросы сдерживания Италии, а другие вещи. Рузвельт все свои мысли обращает на судьбу французского флота. Фактически речь в послании шла уже о "французском наследстве", самым важным и опасным для США элементом которого являлся французский флот.

Тем временем, а именно в двадцатых числах мая, стало очевидно, что посылка военного оборудования союзникам на данном этапе все более лишается смысла, германские армии отрезали английский экспедиционный корпус, а французская армия готовилась капитулировать. в сложившейся же ситуации союзники просто уже не имели места приложения американскому военному оборудованию. Французский премьер-министр просил американского президента вступить в войну на этой фазе, послав атлантический флот и все военно-воздушные силы на европейский театр военных действий. Это был отчаянный крик о помощи. Вероятность скорого объявления войны Соединенными Штатами Германии президент Рузвельт всерьез в эти дни не рассматривал - одна лишь внутриполитическая ситуация не позволяла рассчитывать на возможность такого шага. Но и взирать абсолютно безучастно на поражение англо-французов было нельзя. Рузвельт наконец начинает развязывать себе руки в области военного строительства. Теперь панически настроенные конгрессмены вотировали на военные цели суммы, даже превышающие те, которые предлагала администрация. 3 июня генеральный прокурор США принял решение, согласно которому санкционировалась продажа части устаревшей и избыточной военной техники частным фирмам, немедленно перепродававшим ее англичанам и французам.

В государственных умах Вашингтона главенствовали две мысли: 1) каковы гарантии того, что французский флот не перейдет от потерпевшей поражение державы к Германии; 2) какова возможность для французского правительства продолжать борьбу за пределами Европы.

В ночь на 18 июня кабинет Рейно пал, главою нового правительства стал Петэн. Все французские города с населением более 20 тысяч человек были объявлены "открытыми" городами. Правительство запросило условий перемирия.[xl]

Победы Германии сместили баланс силы в опасном для США направлении. Надежда Рузвельта на долгий пат в Европе оказалась призрачной. Для Рузвельта столь скорое падение Франции было абсолютно неожиданным. Поражение Англии казалось вероятным и, соответственно, угроза Америке - реальной. Конгресс немедленно вотировал четыре миллиарда долларов на укрепление флота двух океанов. Главное: сознание того, что мировой баланс сил пошатнулся резко против Америки, привело Рузвельта к выводу, что Англию, вопреки всем призывам к "приоритету" Америки, ни в коем случае не следует бросать на произвол судьбы.

Рузвельт обратил в мае и июне 1940 года особое внимание на Западное полушарие. Уже в конце мая он пришел к заключению, что после победы в Европе Германия попытается укрепиться в ряде латиноамериканских стран, постарается захватить французские и голландские владения в Западном полушарии. С учетом также и японского фактора Соединенным Штатам грозили три фронта. В плане подобных опасений 23 мая Рузвельт потребовал от всех латиноамериканских стран проведения секретных военных переговоров.

Во главе военного министерства становится один из сторонников активной внешней политики среди республиканцев - Генри Стимсон. Г.

С течением времени стало ясно, что Рузвельт и основные его советники в значительной мере преувеличивали реальность германской угрозы Южной Америке летом 1940 года. У Гитлера еще не было планов захвата владений оккупированных им европейских стран или прямого нападения на какую-либо из стран Западного полушария.

Готовясь к великим испытаниям для своей страны, Рузвельт вынужден был значительное внимание уделять Азии. [xli]Японская сторона, с началом войны в Европе ужесточила свои позиции. Наступал, с ее точки зрения, решающий исторический период, когда силы потенциальных союзников США оказались скованными в Европе, а сами американцы были далеки от готовности противопоставить японцам в Азии адекватную мощь. В Токио гораздо более открыто, чем прежде, говорили о долгосрочном планировании, о создании Великой Восточноазиатской сферы сопроцветания.

Несколько факторов уже предопределили столкновения Японии с США: принадлежность Токио к общей "оси" с Берлином и Римом, сепаратная политика в Китае, стремление создать закрытую Великую Восточноазиатскую сферу сопроцветания. Пользуясь тем, что европейские великие державы заняты внутренним конфликтом, японцы в первые три месяца 1940 года усилили давление на Китай. Готовясь к долгой затяжной борьбе, японцы создают в оккупированной части Китая прояпонский режим со столицей в Нанкине. Президент Рузвельт категорически отказался его признать, объявив, что Соединенные Штаты признают лишь правительство Чан Кайши законным правительством Китая. Китай страдал, в частности, от нехватки военного оборудования и снаряжения. Видя усиление японской активности, США стали ужесточать свои позиции. В 1939 - 1941 годах американское правительство отказалось признавать территориальные изменения, произведенные посредством силы. Из американских портов шла, пусть пока незначительная, помощь борющимся с японцами китайцам.

Немало новых проблем принесло для США поражение Франции.  Общая оценка мировой ситуации, а не моральные соображения или солидарность с Англией, продиктовала политический курс американского правительства в отношении Виши. Как это ни странно, но первой платой за признание Рузвельтом правительства Виши стал Индокитай. Японцы в благоприятной обстановке форсировали свой нажим. Правительство Виши пропустило в Индокитай японские военные миссии, а 22 сентября, поддержанная Германией, с которой она вступила в союз, Япония добилась от Петэна согласия на оккупацию севера Индокитая.

В США теперь открыто готовились к войне: 19 июля 1940 года конгресс вотировал колоссальную программу строительства флота двух океанов. На этом этапе Рузвельт был откровенно удовлетворен тем обстоятельством, что французский флот "заморожен" во французских портах и что Северная и Экваториальная Африка пока не стали зоной проникновения германских и итальянских вооруженных сил.

Из всех французских колоний выступ французской Западной Африки, заканчивающийся Дакаром, рассматривался Рузвельтом как важнейший. Хозяин Дакара мог прервать атлантические коммуникации и, главное, максимально приближался к латиноамериканскому континенту. Это была единственная дорога в контролируемую Германией Западную Европу. Здесь американская дипломатия параллельно с военной разведкой обнаружила уязвимое место Европы и развернула деятельность, прогрессировавшую с каждым днем.

В то же время была не до конца ясна позиция Виши. Рузвельт предупредил, что сотрудничество с Германией, особенно при посредстве флота, лишит Францию: а) "помощи французскому народу в его несчастье"; б) помощи в "возвращении ее заморских владений".

На этом этапе, несмотря на то, что становилась ясной неотвратимость конечного выяснения отношения с Японией, Рузвельт отказался сделать решительные шаги. Он полагал, что выходящее за рамки обычного противодействие вызовет приход к власти в Японии кругов, которые начнут битву за весь тихоокеанский бассейн. В то же время полное эмбарго американцев и уничтожение нефтяных месторождений в Индонезии наряду с массированными английскими атаками на германские заводы, производящие синтетическое горючее, могли привести к быстрому миру.

С одной стороны, конфликта с Японией следовало избежать. Соображений здесь было немало, но главным из них для Рузвельта являлось то, что конфликт с Японией уменьшит англо-американские возможности нанести поражение Берлину, а с этой линией действий в мировой дипломатии связывал свою судьбу президент Рузвельт. С другой стороны, попустительство азиатскому агрессору также могло дать японцам неверные сигналы. В то же время президент подписывает прокламацию, ограничивающую экспорт нефти и металлолома, расширяет систему государственных лицензий на некоторые их категории. Это решение президента вызвало сенсацию, его можно рассматривать как начало настоящего экономического давления на Японию, переход к решительным действиям.

Между тем в Токио к власти пришли более воинственные силы, во второй половине июля кабинет Янаи был сменен кабинетом принца Фунимава Коноэ и у Рузвельта были хорошие возможности убедиться в том, что его примирительные шаги не оказывают должного воздействия на японцев. В сентябре 1940 года Япония в категорической форме потребовала от петэновских властей в Индокитае права транзита своих войск, разрешения строить аэродромы и установления тесных экономических связей. За выступал и посол Соединенных Штатов в Токио Дж. Грю. 26 сентября стало ясно, что Англия, скорее всего, выстоит перед лицом германских военных налетов, а японцы все же выйдут на дороги Индокитая, администрация Рузвельта объявила полное эмбарго на поставки стального и железного металлолома.

Заключенный в сентябре 1940 года тройственный союз автоматически - в случае войны - сковывал силы США борьбой на два фронта. Находясь еще на пути к этой ситуации, США сократили свое присутствие в Азии. На дороге политического и экономического отступления США вели себя даже несколько заискивающе. Госдепартамент в мягких выражениях отмечал все более явные нарушения японцами всех прежних соглашений и неоднократно выражал готовность Вашингтона урегулировать американо-японские отношения, но это уже было невозможно. В тот же момент он отказался вернуть флот в Сан-Диего.

Мировая обстановка осени 1940 года не внушала особых надежд Америке. Не связав свою судьбу с Англией, американцы все же исключали для себя союз с Германией - слишком много противоречий разделяло эти страны. А Германия шла от триумфа к триумфу.

Нельзя не упомянуть об отношениях Черчилля и Рузвельта. У двух великих держав были свои интересы. Черчилль хотел привязать судьбу Америки к Англии, он полагался на такой союз и стремился сделать его неразделимым. Рузвельт смотрел на ситуацию по-другому. Он вел себя с англичанами достаточно жестко: отклонил просьбу об эсминцах в мае - в решающие дни битвы за Францию, а в сентябре предоставил англичанам лишь несколько старых самолетов. Черчилль знал, что для Рузвельта выход на мировую арену представляет смысл его политической жизни. Он приветствовал Рузвельта, готового бросить вызов изоляционистам на внутренней арене и нацистам на внешней. Переизбрание укрепило позиции Рузвельта, и теперь он мог больше сосредоточиться на стратегическом аспекте планирования, меньше обращать внимания на перипетии предвыборной борьбы, на необходимость выглядеть привлекательным для максимального числа населения еще мирно настроенной страны.

Прежде всего, Америке нужно было поддержать англичан, затем закрепиться на предоставляемых ими позициях, распространить свое влияние и начать решающую борьбу с державами "оси". Рузвельт полагал, что одним из результатов текущей войны будет достижение США весомого положения в мире. Рузвельт нашел выход из тупика, в который завело его прежнее законодательство и обстоятельства текущего момента. Президент решил поставлять оружие Англии по новой системе - она получила название "ленд-лиз". Популярно объясняя эту систему журналистам, он предложил аналогию со шлангом, который нужно передать для тушения пожара дома соседа. "Вы не будете его спрашивать перед этим: "Эй, сосед, мой шланг стоит 15 долларов и вы должны мне заплатить 15 долларов за него". Мне не нужны эти 15 долларов, я хочу, чтобы после тушения пожара мой шланг вернулся ко мне". [xlii]

Стало ясно, что Америка приближается к главным внешнеполитическим решениям в своей истории. В ежегодном послании конгрессу о положении страны 6 января 1941 года президент Рузвельт очертил три линии своей будущей политики: "Всеобъемлющая национальная оборона; полная поддержка тех народов, которые противостоят агрессии; удержание нашего полушария от превращения его в арену боевых действий".  Соединенные Штаты стали смотреть на мир новыми глазами. В это время Рузвельт создал свой так называемый военный кабинет, в который вошли военно-морской министр Нокс, военный министр Стимсон, министр финансов Моргентау, государственный секретарь Хэлл и Гарри Гопкинс ближайший личный помощник президента. Именно на совещаниях военного кабинета Рузвельт обсуждал самые насущные проблемы своей стратегии. Еще в январе 1941 года Рузвельт распорядился начать в Вашингтоне секретные американо-английские переговоры для координации политики двух стран. Президент вел фактически "свою" войну. Конгресс не санкционировал войны с германскими подводными лодками. Но Рузвельт назвал немецкие подлодки "гремучими змеями" Атлантики и приказал военно-морскому флоту США топить их по мере возможности.[xliii] Президентом были сняты практически все ограничения на торговлю с борющейся Англией.

Мировая война приближалась к своей решающей фазе, и посол США в Виши Леги без колебаний называет май и июнь 1941 года месяцами наибольшего нажима немцев, собиравших в единый кулак всю индустриальную мощь Западной Европы. К концу первой декады мая тайные источники американского посольства начали давать Рузвельту сведения о том,  что высокопоставленные нацисты хотят "эвакуировать оккупированные территории в Западной Европе, оставив себе Чехословакию, Польшу и Австрию, - в обмен на сговор с Англией о возврате прежних германских колоний в Африке с тем, чтобы иметь свободные руки в России".

Северная часть Атлантического океана - вот зона, где, по мнению Рузвельта, решится мировая борьба. Для того, чтобы обеспечить американские позиции здесь, он предлагает расширить зону патрулирования американских судов и укрепить связи с Петэном, чтобы попытаться контролировать действия коллаборационистов Виши. Президент не соглашался перевести основную часть тихоокеанского флота в Атлантический океан, прежде всего потому, что, продолжая угрожать Японии, желал направить ее энергию в северном направлении. Он видел, что японцы еще не определили жестко направления своей экспансии, они могут начать продвижение на север или бросить силы на юг.

В конце мая Рузвельт делает очередной шаг в своей дипломатической стратегии. Рузвельт посчитал возможным перевести четвертую часть своего тихоокеанского флота в Атлантический океан.

В конце мая 1941 года Рузвельт впервые высказывается о возможности войны с Германией. Он начинает подсчитывать силы, он начинает думать в рамках глобальной стратегии, провозглашает состояние неограниченного чрезвычайного положения в масштабах всей страны. Целью Америки, объявил президент Рузвельт, является предотвратить выход армий Гитлера к Западному полушарию от Исландии и Гренландии на севере до Азорских островов и островов Зеленого Мыса на юге. Чтобы разрешить эту проблему, Соединенные Штаты должны резко увеличить программу строительства флота, а также попытаться сократить потери на дальних линиях посредством вооруженного патрулирования. Рузвельт признал, что мировой конфликт вовлекает в себя США и что США готовы войти в этот конфликт. Американцы были предупреждены, что их безопасность начинается за океанами, и, если нужно, они направятся туда.

Наблюдая за президентом Рузвельтом в этот критический момент мировой истории, становится видимым его стремление выждать время и оценить надвигающиеся решающие события. Желание увидеть, какие возможности появятся у Соединенных Штатов в ближайшее время, каким будет разворот мировых событий в отношениях между СССР и Германией и между СССР и Японией - вот что сдерживало президента в эти дни.

После получения известия о нападении Германии на СССР чиновники государственного департамента провели сутки в непрестанных дебатах. В итоге США решили, что помогут русским, поскольку Германия представляет собой большую угрозу с точки зрения интересов Соединенных Штатов, Советскому Союзу следовало помочь.

В это же время японцы возобновили свои активные действия против Китая и начали подготовку к более широким, более масштабным захватам. Часть событий была настолько исключительна по значимости, что невольно "путала карты" президента. Речь шла о том, что японцы, быстро добившись успеха в Азии, станут неуязвимым противником для Соединенных Штатов. Это сразу резко ослабило бы положение США в мире. Рузвельт не мог допустить такой ситуации. Его стратегия в Азии заключалась в том, чтобы связать Японию на континенте в японо-китайской войне. Мир на Тихом океане нужен был ему для укрепления американских позиций в борьбе против гитлеровской Германии.

На протяжении всего периода между февралем и июнем 1941 года Рузвельт продолжал следовать в Азии своей линии затягивания, ослабления, замедления происходивших здесь процессов. Дипломатия использовалась для того, чтобы несколько укрепить позиции Китая, связать руки японцам, подтолкнуть их в сторону от южного направления и сохранить возможность для США повернуться к Атлантике.

Однако,в Китай так и не пошла массовая помощь. Это являлось продолжением стратегической линии Рузвельта: удержать японцев на континенте насколько возможно, а основную энергию обратить внутри страны на развертывание военной промышленности и вовне - на концентрацию сил США в Североатлантическом регионе.

В Вашингтоне видели перед собой много неизвестных величин и не спешили сделать выбор. Рузвельт наблюдал за колебаниями японцев относительно северного и южного направления экспансии, ведь война на двух фронтах сразу была США не по силам.

Японцы сделали несколько жестов, явно направленных на примирение. Сопоставление мирных предложений и военных приготовлений повергло Рузвельта в состояние нерешительности. Англичане уже почти поверили в то, что Вашингтон вскоре станет их союзником, по крайней мере, в Азии. Но прошел июль, август, сентябрь - ничего подобного не случилось. Более того, англичанам пришлось констатировать, что президент Рузвельт как никогда поддерживает идею расширения контактов и переговоров с японской стороной с целью отложить на возможно более отдаленный срок решающую стадию выяснения отношений на Тихом океане.

На уровне высшего руководства 6 сентября 1941 года Япония сделала выбор. В ходе имперской конференции было решено начать войну против США, Англии и Голландии. Переговоры с Америкой превращались в операцию по прикрытию военных приготовлений.

В июле 1941 года, несмотря на то, что все говорило о подготовке Японии к активным действиям, Рузвельт обсуждает, прежде всего, не это, а способы укрепления в Северной Атлантике. Первым реальным действием в данном направлении была посылка 4 тысяч морских пехотинцев 7 июля 1941 года в Исландию.

Нужно заметить, что в этот момент происходит важный поворот американской внешней политики. Впервые президент Соединенных Штатов посылает американские войска с целью получения контроля над стратегически важной зоной, выходившей за пределы Западного полушария.

У Рузвельта не было сомнений, что главные события войны происходят на советско-германском фронте. Президент говорил послу СССР : "Если русские смогут сдержать немцев до 1 октября 1941 года, это будет большим вкладом в поражение Германии, поскольку после этой даты никакие эффективные военные операции в России не могут быть проведены, и в последующем этот фронт может сковать большое количество германских войск и техники, что обеспечит конечную победу над Гитлером".[xliv] Но военная помощь поступала лишь в мизерных количествах. Летом и осенью 1941 года в Вашингтоне еще испытывали большие сомнения в крепости советского фронта.

Миссия Гопкинса в Москву - один из самых волнующих эпизодов дипломатической истории второй мировой войны. Президент Рузвельт посредством этого визита хотел убедиться в том, выстоит ли СССР, какова настроенность его руководства, долго ли советско-германский фронт будет сдерживать основную силу вермахта. Рузвельт даже снабдил Гопкинса личным письмом для Сталина.

Американские силы в этой обстановке, полагал Рузвельт, следовало сконцентрировать на подходах к Европе, для чего необходимо было укрепить связи с англичанами. Однако Рузвельт специально исключал из повестки дня любые вопросы, связанные с определением послевоенных границ. Так обозначилась линия американской дипломатии, которой президент Рузвельт держался все насыщенные событиями военные годы: не обсуждать проблем грядущего с союзниками, не связывать себе руки обязательствами, полагаться на то, что гигантская мощь США автоматически станет основой послевоенного мирового порядка, а всякие предварительные договоренности способны лишь помешать.

В августе того же года состоялась Атлантическая конференция, на которой Рузвельт и Черчилль в атмосфере строгой секретности обсуждали дальнейшую судьбу мира. Основными идеями конференции были консолидация усилий в борьбе со странами оси, очерчивание основных принципов созыва мирной конференции и неприятие дальнейших агрессивных шагов со стороны Японии. Черчилль даже настаивал на предъявлении Японии американского ультиматума с тем, чтобы как-то противостоять овладению японцами колониями поверженных европейских стран. Что касается прямого призыва англичан создать "эффективную международную организацию", то подписаться под ним Рузвельт еще не был готов.

Тем не менее, в японском вопросе Рузвельт предпочел не идти так далеко, как хотел бы Черчилль. По возвращении в Вашингтон он дал японцам понять, что США готовы обсудить с японской стороной главные разделяющие их проблемы.

Одиннадцатого сентября Рузвельт обратился к американскому народу с такими объяснениями: "Гитлер должен, прежде всего, уничтожить тот мост через Атлантику, который создают рейсы наших кораблей и по которому мы будем продолжать посылать орудия войны для его уничтожения... Мы не можем жить безмятежно в управляемом нацистами мире...  Отныне, если германские или итальянские подводные лодки или военные корабли войдут в акватории, рассматриваемые нами как зона обороны Америки, пусть они пеняют на себя". [xlv] Это было фактическое провозглашение "необъявленной войны" на Атлантическом океане.

В сентябре 1941 года Рузвельт значительно расширил функции Федерального бюро расследований. Он, в частности, предоставил ФБР право слежки за своими политическими оппонентами. Так за активизацию внешней политики, выход страны на мировую арену американский народ расплачивался своими свободами. Тогда же начинает создаваться американская разведка с глобальным радиусом деятельности.

Тем временем от Гарри Гопкинса Рузвельт получил важнейшую для себя информацию о том, чем живет Москва, можно ли рассчитывать на долгосрочное сопротивление СССР немцам, каково настроение советского руководства. Мнение Гопкинса было однозначным: восточный фронт крепок, Советский Союз выстоит, самой эффективной является помощь, направляемая сюда. В августе 1941 года, Рузвельт был полностью во власти идеи, что материальная помощь СССР может быть заменой полномасштабному людскому вовлечению США в битву на европейском континенте.

В сентябре - в связи с тяжелыми поражениями советских войск под Киевом и Ленинградом - в Вашингтоне стали возникать опасения относительно сепаратного мира на восточном фронте. Политика Рузвельта в отношении СССР даже на этом этапе, когда он полностью поддерживал советскую страну, была непростой. Тем более, что он знал о шаткости собственных обещаний помощи. В конгрессе царили антисоветские настроения.

Тем временем армия США становилась по численности сопоставимой с развернутыми европейскими армиями.

Рузвельт, как говорят нам документы этих дней, весьма отчетливо осознавал, что не его демарши, а состояние дел на советско-германском фронте продиктует линию поведения Японии. Восемнадцатого августа он говорит послу Англии лорду Галифаксу, что "ход германо-советского конфликта, а не уважение к Соединенным Штатам" является определяющим фактором для Японии. Главным для Рузвельта было максимально отдалить время вступления в войну Америки.

Благодаря расшифровке японского кода президент Рузвельт знал, что 4 ноября 1941 года министр иностранных дел Японии информировал посла Номуру о решении Токио предпринять "последнее усилие" в попытке найти базис отношений с Соединенными Штатами. Телеграмма следующего дня из Токио гласила, что взаимоотношения двух стран находятся "на грани обрыва".

Чтобы выиграть время для нападения, японцы послали в Вашингтон нового уполномоченного - Сабуро Курусу, который вместе с Номурой 18 ноября предложил американской стороне следующее: Япония выводит войска из Индокитая, а Соединенные Штаты ослабляют экономические санкции против Японии. Госдепартамент выдвинул свои контрпредложения: Япония выводит все войска из Китая и Индокитая и налаживает отношения с правительством Китая в Чунцине, подписывает многосторонний пакт о ненападении, гарантируя территориальную целостность всех государств региона.

Рузвельтом владела мысль по возможности оттянуть конфликт. Он надеялся через полгода значительно нарастить американскую военную мощь. Рузвельт ожидал удара, но ожидал его совсем не там, куда нацеливались японцы. Утром 26 ноября 1941 года военный министр Г. Стимсон сообщил президенту о перемещении японских транспортных кораблей к югу от Тайваня. Но начинать войну первым Рузвельт не хотел.[xlvi]

В Токио предполагали, что в час пополудни 7 декабря 1941 года посол Номура передаст госсекретарю К. Хэллу состоящую из четырнадцати параграфов ноту. Однако Номура попросил государственный департамент об отсрочке встречи до 1 часа 45 минут. Его шифровальщики запоздали с нотой, объявляющей состояние войны.

В это время - в 1 час 5 минут вашингтонского времени первая эскадрилья японских бомбардировщиков увидела Северную часть крупнейшего из Гавайских островов - Оаху, на южном побережье которого размещалась база Тихоокеанского флота США Пирл-Харбор. В 1 час 10 минут вашингтонского времени были открыты бомболюки. Первая волна в 182 самолета пошла на цели с разных углов. Потери США были значительными.[xlvii]

Нападение на Пирл-Харбор буквально наэлектризовало США.  Первый день войны с США принес японской стороне ощутимые результаты. На рейде Пирл-Харбора тонули американские линкоры, на взлетных полосах Манилы горели самые современные бомбардировщики США в Азии - Б-17.

Изоляционизм в Конгрессе был отброшен, интервенционизм получил монополию, удерживаемую им по сию пору.

В основании новой американской политики лежало спрессованное после 7 декабря 1941 года единство американского народа, полного решимости энергично преодолеть внешнеполитические проблемы страны. Лишь основываясь на нем, можно было смело посылать сотни тысяч солдат за океаны, организовать бум в военной промышленности, долгое время нести "тяжесть имперского бремени". Вообще же, новую линию внешней политики США можно охарактеризовать как переход от "континентализма" к "глобализму". Данный переход в видении безопасности США произошел при президенте Ф. Рузвельте. Это была своего рода революция в американской дипломатии.

ГЛАВА II. ДИПЛОМАТИЯ ФРАНКЛИНА РУЗВЕЛЬТА В 1941-1944 г.

§1. Новая американская дипломатия

Наступала новая глава американской дипломатической истории. И все же Пёрл-Харбор путал планы Рузвельта. Вся его предшествующая стратегия была направлена на то, чтобы придать первоочередную значимость североатлантическому региону. А теперь конгресс объявил войну Японии, в то время как Берлин молчал. Большинство не хотело иметь США открытым врагом, их у Германии было достаточно. Гитлер посвятил речь вечером 11 декабря отличию своих взглядов от взглядов Рузвельта. Он начал с иронии в адрес того, "кто так любит балагурить у камина, в то время как наши солдаты сражаются среди снега и льдов, кто является главным преступником в этой войне".

Накануне рождества, 22 декабря 1941 года, два ведущих участника антигитлеровской коалиции начали секретные переговоры. "На поверхности" лежало обсуждение объединяющих документов, прежде всего "Декларации об общих целях". Сутью же первого тайного дипломатического диспута периода войны было определение того, "кто есть кто" в коалиции, каково направление стратегического планирования, каковы цели войны. Общий документ, опубликованный в первый день нового, 1942 года, назывался "Декларация Объединенных Наций". Большой интерес представляют конкретные проблемы, обсуждавшиеся на этой конференции, получившей название конференция "Аркадия". Речь шла о выборе стратегии, о том, как будет осуществляться союзное командование, кто и как будет создавать стратегические ресурсы, и как они будут распределяться. Исходя из своего анализа, Рузвельт высказал мнение, что "жизненно важным является остановить немцев в северо-западной Африке и на островах, выходящих в Атлантический океан[xlviii]". Рузвельт и его окружение чувствовали критическую значимость переживаемого времени. Только сейчас, а не ранее США предоставлялась возможность создать тесный союз с Великобританией и зарезервировать для себя главенство в нем.

Рузвельт начинает заниматься непосредственно мировой стратегией, намечается четкий стиль ведения дипломатии. Доверенное лицо президента в госдепартаменте С. Уэллес указывал на исключительную "инстинктивную" способность Рузвельта к "восприятию принципов геополитики". Президент встал на путь личной дипломатии. Он получал информацию от многих людей, но главные решения принимал сам, без детального обсуждения, без привлечения специалистов, без диспутов и столкновений мнений. Годы учений, годы службы в военно-морском министерстве, исключительная образованность в истории и географии способствовали выработке естественных качеств лидера во внешнеполитической сфере. Но если Рузвельт в определенном смысле и учился, то его учителем в эти месяцы и дни являлся Уинстон Черчилль. Необходимо сказать что Рузвельт и Черчилль волею обстоятельств стали крупнейшими деятелями дипломатии своего времени. Исследователи предпочитают говорить об их отношениях не как о "дружбе", а как о "партнерстве".  Одной из особенностей дипломатии Рузвельта была интенсивная личная переписка с ведущими политическими фигурами своего времени, прежде всего, с Черчиллем, Сталиным, Чан Кайши.  Тогда же  Рузвельт создал Объединенный англо-американский комитет начальников штабов. Война теперь велась из Вашингтона.

Рузвельт поднял знамя, выпавшее из рук президента Вильсона в 1920 году. В качестве главной задачи американской дипломатии он полагает создание мировой организации, чью деятельность он, безусловно, надеялся держать под своим эффективным контролем. В конце 1941 года не пожалел сил и стараний, чтобы обозначить рамки такой организации и ее общие принципы. Декларация принципов служила первым шагом дальнейшего дипломатического конструирования.

Вечером первого дня 1942 года президент Рузвельт, премьер-министр Черчилль, посол СССР М. М. Литвинов и китайский посол Т. Сунг подписали в кабинете Ф. Рузвельта документ под названием "Декларация Объединенных Наций". Рузвельт поставил свою подпись первым, вторым это сделал Черчилль, третьим Литвинов, четвертым Сунг.

И все же главной проблемой формируемой Рузвельтом политики было место и прерогативы Советского Союза. По мнению Рузвельта, создать союз с СССР и сохранить его будет сложно. Одно желание СССР добиться признания своих предвоенных границ вызывало возражения на западе. При этом сознательное или инстинктивное желание англичан столкнуть СССР и США было довольно заметно. В то же время, когда СССР практически в одиночестве противостоял Германии, президент Рузвельт был занят, прежде всего, утверждением своего лидерства в союзных с Британской империей усилиях, такова была первостепенная задача его военной дипломатии в первые месяцы участия США в мировой войне.

Япония тем временем овладевала контролем над воздушным пространством огромной азиатско-тихоокеанской зоны. Токио стремился завладеть контролем также и над морскими просторами. Перед Японией встала задача осуществить контроль над материком и островами. Согласно союзническим планам предполагалось, что действия против Японии будут возложены главным образом на США. Намечалось остановить японскую экспансию в середине 1942 года, а затем блокировать Японию и начать войну на истощение. Но японцы ошеломили американцев своей мобильностью, упорством, самопожертвованием, технической оснащенностью. Еще в самом начале войны с Японией генерал Эйзенхауэр подготовил для Дж. Маршалла доклад, в котором говорилось, что спасти американский контингент на Филиппинах невозможно. Максимальное, что можно сделать - сохранить Австралию.

Шестого января 1942 года Рузвельт предстал перед объединенной сессией конгресса с традиционным посланием[xlix] "О положении в стране". Перспектива создания невиданной доселе военной машины была поистине захватывающей. В середине января 1942 года Рузвельт создал Совет военного производства, что означало невероятную для Америки централизацию руководства экономикой. Президент призвал к войне до победного конца. "Этот конфликт не может завершиться компромиссом".

 В эти самые тяжелые, с точки зрения положения на всех фронтах, первые недели и месяцы 1942 года начинается под руководством Рузвельта строительство той колоссальной зоны влияния, которую американцы имели в своих руках к концу войны. С января 1942 года Рузвельт все более решительно ставит на Китай, как на одну из четырех величайших сил в послевоенном мире. И отныне он стремился всеми возможными способами внушить Чан Кайши, что Китай занимает центральное место в его стратегии. Весной 1942 года в стратегическом мышлении Рузвельта четкие контуры приобретает концепция "четырех полицейских" (США, СССР, Британия и Китай).  Рузвельт пришел к убеждению, что все остальные страны - кроме "четырех полицейских" - должны быть полностью разоружены. Рузвельта о доминировании больших стран оставалась центральной идеей в его подходе в вопросе о будущей международной организации на протяжении всей второй мировой войны.

По-настоящему ответила Америка на действия жестоких и победоносных японцев утром 18 апреля 1942 года. Эскадрилья из шестнадцати бомбардировщиков Б-26 под командованием полковника Дж. Дулитла осуществила воздушный рейд на Токио.[l] Это был удачный маневр американских вооруженных сил и впервые японцам показали, что и они уязвимы.

Но судьба мировой войны тогда, весной 1942 года, зависела не от чьих-то слов, а от состояния дел на советско-германском фронте. Именно тогда Рузвельт поставил задачу проведения десант через Ла-Манш и создание второго фронта" главной в своей военной стратегии. Положение на советско-германском фронте в мае 1942 года обнаруживало признаки того, что начинается летнее немецкое наступление. Для СССР в данной ситуации речь шла о выживании, и, безусловно, важнейшим было добиться от союзников открытия второго фронта в 1942 году. Благодарность за такую помощь стала бы бесценным основанием для послевоенного сотрудничества.  Но западные державы в этот критический час отнюдь не обнадежили своего вставшего на грань национальной катастрофы союзника.

На встрече с Молотовым Рузвельт широкими мазками нарисовал картину послевоенного мира, в котором произойдет всеобщее разоружение, Германия и Япония окажутся под эффективным контролем. Мир будет обеспечен минимум на двадцать пять лет, и уж, по крайней мере, на время жизни поколения Рузвельта - Сталина - Черчилля. Беспомощную Лигу Наций заменит организация, во главе которой встанут четыре указанных "полицейских". Рузвельт развивал также тему распада колониальной системы. Прежние колонии будут взяты под международную опеку, а затем, подготовившись к самоуправлению, получат независимость. Рузвельт не предоставил разъяснений, как, где, когда будет открыт второй фронт. Наиболее вероятным временем виделись август - сентябрь 1942 года.

Выбор встал между высадкой в Европе, высадкой в Северной Африке в начале сентября и посылкой американских войск на помощь англичанам в Египте и Ливии. Но Черчилль возглавил движение в сторону от "второго фронта". Он утверждал, что высадка во Франции обернется неизбежной катастрофой, не поможет, в конечном счете, русским, приведет к репрессиям немцев против французов и заставит отложить главные операции 1943 года. Не имея за спиной безусловной и непоколебимой решимости президента отстаивать эту позицию был вынужден пойти на попятную. В качестве места высадки военных все чаще стала рассматриваться Северная Африка.

Не открыв фронта на европейском Западе, союзники нарушили свое слово в критический для СССР момент. Немецкие войска захватили Севастополь, вошли в Ростов, они стояли у порога Кавказа и на подступах к Сталинграду. Нельзя сказать, что Рузвельт не осознавал, какой ущерб наносит новое англо-американское решение союзнической солидарности. Рузвельт должен был понимать, что измена слову в критическое время отражается на доверии к партнеру сейчас и в дальнейшем. Действия в роковой момент бросали тень на будущее.

Начиная с 1942 года, безусловно, главным экономическим рычагом Рузвельта становится ленд-лиз. Белый дом уже ощутил значимость этого орудия американской внешней политики и внутреннего роста. Здесь произошла значительная централизация. Военное министерство теперь безоговорочно забрало контрольные функции у прежних гражданских планировщиков гуманитарной помощи.

В ночь с 22 на 23 октября 1942 года на небольшой вилле на алжирском побережье состоялась необычная американо-французская конференция. Британская подводная лодка высадила на берег заместителя Эйзенхауэра генерала Кларка с сопровождающими его офицерами. Возглавляемая Кларком и Мэрфи американская делегация провела переговоры с лидерами антивишийских сил Северной Африки - генералом Мастом и полковником Ван Экке. Кларк и Мает обнаружили единство в мнении о необходимости скорой высадки.  Следует также сказать, что американцы не ознакомили французов со своими конкретными планами.

Упомянутая конференция была последней дипломатической прелюдией к ноябрьской высадке. Политические просчеты американцев очевидны. . Спустя несколько часов началась операция "Торч".

 Рузвельт не мог следить за всеми деталями приготовлений своих дипломатов в Европе, потому что катастрофические для США события происходили в Азии. В начале мая 1942 года остатки американских войск на Филиппинах сдались японцам. Началось заметное в истории войны на Тихом океане сражение в Коралловом море. Общий план захвата Новой Гвинеи был сорван - первая удача США в борьбе с Японией. В стратегическом плане наметился перелом: эра "безнаказанных" японских побед приблизилась к концу.

Ареной следующего этапа в борьбе США и Японии за Тихий океан стал Мидуэй, на котором находился американский аэродром. Битва за Мидуэй - своеобразный водораздел между сплошным триумфом японцев в первые месяцы и последующей затяжной войной на истощение, в которой США с их индустрией и ресурсами получили предпочтительные шансы. Мидуэй стал первой победой США на Тихом океане.

Показателем усиления интереса Рузвельта к азиатскому театру военных действий было назначение командующим военно-морскими силами США адмирала Э. Кинга, известного своим исключительным вниманием не к официально объявленной "арене номер один" - Атлантике, а к Тихоокеанскому бассейну. Фокусом борьбы на Тихом океане стал Гвадалканал, где американцы отразили четыре японских наступления и, около которого произошло семь морских сражений. Но для доминирования в  регионе абсолютно необходимо было укрепление американских позиций в Китае, а Рузвельт к середине 1942 года стал ощущать, что теряет рычаги воздействия на Чан Кайши. 

Нужно отметить, что первые глубокие размышления Рузвельта о мире будущего, о послевоенной системе международных отношений относятся именно к середине 1942 года. Тогда им было принято как аксиома то положение, что будущий мир нельзя будет сохранить без союза с СССР и Англией.

Начиная с этого времени, изобретенный в начале мировой войны американскими планировщиками термин "большая территория" стал условным названием для той части мира, где американское индустриальное могущество не встречало бы внешних препятствий. Если в 1939 году Ф. Рузвельт "возлагал" на Англию задачу "спасения цивилизации", то в 1942 году он и его помощники, видя ценность союза с Англией, уже предусматривали главенство в дуэте Соединенных Штатов. В Атлантике к 1942 году стратегия "большой территории" предполагала определенную степень контроля над Исландией, Азорскими островами, островами Зеленого мыса и Дакаром.

§2. От Касабланки до "Трайдента"

С вступлением войны в кульминационную фазу Рузвельт приблизил планировщиков к Белому дому, поднял значимость планирования. Именно в это время он ставит во главе специального президентского Комитета по послевоенной внешней политике государственного секретаря Кордела Хэлла. Президент придавал деятельности комитета далеко не первостепенное значение, это было, с его точки зрения, побочное ответвление дипломатического планирования. Наряду с исполнительной властью планированием внешней политики занимались отдельные комитеты конгресса.

Только к началу 1943 года американская элита ощутила, что мировой конфликт, возможно, разрешится уже в обозримой перспективе и что США будут первыми среди победителей.

Тем временем японская армия еще посягала на треть земной суши, но в ходе войны стал намечаться новый этап. Главный союзник Японии - гитлеровская Германия не могла двинуть свою военную машину в Сталинграде. События на советско-германском - решающем фронте второй мировой войны, где друг другу противостояли миллионные армии, многократно покрывали масштабы битвы на Тихом океане. На рубеже 1942 - 1943 годов ожесточение в войне японцев и американцев достигает высшего предела.

В речи 7 января 1943 года Рузвельт широковещательно объявил, что к изоляционизму нет возврата, что Америка принимает новый курс, ее целью становится контроль за главными, критически важными регионами[li]. Франклин Рузвельт торжественно обещал, что он не повторит ошибки первой мировой войны с ее поисками формулы постоянного мира на основе "возвышенного идеализма".

В то время у Рузвельта стала вызревать идея совместной конференции трех великих держав с целью координации действий в условиях возникновения новых позитивных возможностей. Рузвельт пришел к заключению, что наступило время для совместного с главными союзниками стратегического планирования: "только главные действующие лица" могут эффективно обозначить перспективу, выработать "совместную согласованную точку зрения". Но Сталин отказался, что, несомненно, разочаровало Рузвельта. После некоторых колебаний он все же решил обсудить глобальную стратегию с Черчиллем и предложил в качестве места встречи недавно занятую американскими войсками Касабланку.

Тут, Рузвельт делает шаг, который окажет значительное воздействие на будущее - выступает с идеей безоговорочной капитуляции. В этом проявилось желание избежать разлада между союзниками на финальной стадии войны и выдвинуть США в первый ряд мировой политики без всяких промежуточных вариантов. Возможно, сказалось и стремление заручиться доверием своего советского союзника.

 Именно в тяжелые, изнуряющие месяцы войны Рузвельт окончательно сформировал ту группу людей, которым предстояло решать задачи, связанные с большой американской стратегией - Гопкинс, Хассет и Смит. В Пентагоне - Стимсон, Маршалл и Питтерсон. На полях сражений - Макартур, Эйзенхауэр, Нимиц.

 Началась встреча в Касабланке. Американцы полагали, что, "заблудившись в средиземноморском лабиринте", они могут опоздать на решающее европейское сражение. [lii]Поэтому генерал Маршалл и предложил начать сосредоточение войск для высадки в Европе в текущем 1943 году. Американцев также беспокоила судьба Чан Кайши.

 Говоря обобщенно, основной документ конференции в Касабланке Американо-английский меморандум о встрече, подписанный 23 января 1943 года, был своего рода компромиссом между американской и английской линиями в мировой дипломатии. Выработанная программа довольно ярко характеризует "просвещенный эгоизм" Рузвельта. Помощь находящемуся в критическом положении Советскому Союзу строго дозировалась, а о главном, что могло бы ему помочь - об открытии второго фронта даже не было речи. Как сказал тогда Рузвельт: "Поворотный пункт этой войны, наконец, достигнут".

   Подводя итоги касабланкской встречи, Рузвельт понимал, что самый слабый пункт его дипломатии - русский фронт. Рузвельт предпочел, чтобы ответ Сталину на вопрос о программе и датах действий в 1943 году за них обоих дал Черчилль, в качестве благодарности за уступки в Касабланке. В телеграмме Черчилля Сталину, которую англичане составляли почти две недели, говорится, что первостепенная задача - изгнать из Африки двести пятьдесят тысяч немецких и итальянских солдат. К июлю планируется захват Сицилии. Затем последуют операции в Восточном Средиземноморье. Операция по высадке во Франции не может рассматриваться ранее августа - сентября. Но и тогда все будет зависеть от состояния германской оборонительной системы в Северной Франции.

Судя по реакции Москвы, кредит Рузвельта и Черчилля здесь падал. В союзнической стратегии обнаружилось опасное напряжение. Ход мирового конфликта, как его видел из Вашингтона Рузвельт, предполагал много жертв на восточном фронте. Имела место хладнокровная, излишне хладнокровная калькуляция. Спасая лицо и, главное, ту дипломатическую комбинацию, которая должна была возвести США на вершину мира, Рузвельт постарался успокоить союзника, от которого судьба его и Америки зависела в тот момент более всего. Президент писал о понимании "важности усилий на европейском континенте в ближайшее возможное время с целью ослабить действия стран "оси" против вашей героической армии". На политику США в отношении СССР ложилась тень.

 Не исключено, что в эти дни и недели Рузвельт начинает полагаться не только на восточного союзника - СССР, но и на определившиеся перспективы в создании атомного оружия.[liii] С весны 1943 года он предельно централизовал руководство проектом "Манхеттен" и засекретил его в чрезвычайной степени. Даже начальник штаба армии Дж. Маршалл и вице-президент Г. Уоллес отныне получали очень ограниченный доступ к информации. Кроме Стимсона, прямой контакт с президентом по данному вопросу имели Гроувз, Буш и Конант. Необходимо также заметить, что Рузвельт был полностью осведомлен об антисоветской направленности работы над бомбой. Рузвельт и его окружение не были уверены, сможет ли атомное оружие быть использованным в ходе текущей войны. Но они полагали, что получают могущественный инструмент воздействия на послевоенный мир, получают новый фактор международных отношений. Более всего будущую ядерную дипломатию Рузвельт обсуждал не с американцами, а с англичанином Черчиллем. Складывается впечатление, что в ответ на согласие Черчилля быть младшим партнером коалиции Рузвельт на первых порах приобщал английского союзника к атомным секретам. Но и он вскоре показался Рузвельту лишним на пути к невероятному военному могуществу.

  Формальное воплощение американо-английское сотрудничество в атомной области нашло в августе 1943 года, когда Рузвельт и Черчилль в Квебеке подписали секретное соглашение. Оно обязывало: 1) никогда не использовать атомное оружие друг против друга; 2) не использовать его против третьей стороны без согласия партнера; 3) не сообщать атомных секретов третьей стороне без взаимного согласия; 4) ввиду преобладающего участия США в проекте американский президент определяет общую политику в данном вопросе; 5) в Вашингтоне создается Комитет по объединенной политике, именно в его рамках будет происходить обмен закрытой информацией.  [liv]

 А тем временем январю 1943 года стало ясно, что опорой будущего десанта в Австралию Новая Гвинея быть не может. Император Хирохито потребовал посылки подкреплений на Гвинею, но транспортный флот был уничтожен 2 - 4 марта 1943 года в битве в море Бисмарка. Чувствуя на себе гнев императора, адмирал Ямамото прибыл 3 апреля в Рабаул с 300 лучшими пилотами "Зеро". Это была последняя попытка японцев восстановить свое превосходство в воздухе. Ямамото сообщил кодированной радиограммой, что намерен лично посетить Северные Соломоновы острова. В шифровке, прочитанной американцами, обозначался весь маршрут этого самого известного японского адмирала. Возникала возможность нападения на Ямамото.

По просьбе Ф. Нокса, военно-морского министра, был сделан запрос у генерального прокурора ВМС о легальности операции, у церковных кругов - о соответствии предлагаемого принципам христианской религии, у командующего ВВС генерала Арнольда - о шансах на успех. Все они согласились с президентом Рузвельтом, что операция должна быть проведена. Операцию "Месть" осуществила эскадрилья "Лайтнингов" в глубокой тайне. Было отобрано восемнадцать лучших пилотов: четыре для атаки, четырнадцать для прикрытия. Эскадрилья летела на высоте десять метров над морем, боясь обнаружения. Около 10 часов утра 16 апреля 1943 года капитан Каннинг прошептал в молчащий эфир: "Цель на одиннадцати часах. Высоко". Адмирал Ямамото был убит пулеметным огнем.

На фоне определенного замораживания отношений с СССР Рузвельт постарался, весной 1943 года укрепить свои позиции в Китае. Здесь Чан Кайши хотел максимального вовлечения англо-американцев с тем, чтобы сохранить собственную армию для послевоенного сведения счетов с Мао Цзэдуном. Рузвельт желал укрепления китайских позиций в Северной Бирме с тем, чтобы связи США с националистическим Китаем получили более широкие возможности. Легко заметить, что при всех колебаниях Рузвельт остался верен идее опоры на Китай в будущем мире "четырех столпов".

Более всего пугала Рузвельта возможность быстрого поражения Китая. [lv]Тогда его "идеальная схема" рушилась в самом основании. Именно поэтому Рузвельт противостоял Стилуэлу, Маршаллу и прочим критикам чанкайшистского режима. Китай нужен был Америке для господства на Тихом океане, для политического раскола Евразии, для вторжения в сферу прежнего влияния западноевропейских метрополий, скажем, в Индокитае.

Впрочем, во многом Китай был для Рузвельта не самоцелью. А. Иден, вспоминая о своем визите в Вашингтон в марте 1943 года, писал, что "главным вопросом, владевшим умом Рузвельта, являлся вопрос о возможности сотрудничать с Россией сейчас и после войны".

 Первостепенную значимость имели суждения Рузвельта о грядущей судьбе Германии. Он всячески хотел избежать ошибок Вильсона. Ему казалось необходимым содействовать всем центробежным силам германской политической арены; следовало стимулировать раскол Германии, выделение сепаратных ее частей. Именно такой, расколотой на несколько независимых государств, видел Рузвельт послевоенную Германию. Это был оптимальный, по его мнению, вариант решения германской проблемы.

Что касается Югославии, то, с точки зрения Рузвельта, вражда сербов и хорватов непримирима и следует создать два независимых друг от друга государства. Должна быть восстановлена независимость Австрии. Президент с легкостью "решал" бельгийские проблемы. Франкоязычную часть Бельгии надо соединить с потерянными Францией Эльзасом и Лотарингией, северной частью Франции, а также с Люксембургом, чтобы образовать новое государство Валлония.

Рузвельт видел пределы независимых действий своего великого восточного союзника и считал, что при помощи энергичной и конструктивной дипломатии он сумеет найти верный курс в отношениях с Москвой. Рузвельт начинает этап "конструктивной" дипломатии в отношении СССР. Он начинает осознавать, что две крупнейшие величины - сейчас и до конца века это США и СССР. У Рузвельта явно большие планы, он хотел бы сугубо конфиденциальных разговоров, было важно достичь хотя бы общего понимания. [lvi]

Третьего июня 1943 года бывший посол Дж. Дэвис прислал Рузвельту отчет о своей миссии в Москву. Огорчило посла более всего то, что Сталин не видел особого различия между американской позицией и английской, он полагал, что стоит перед единым западным фронтом. Исходя из этого, Сталин не проявил энтузиазма в отношении сепаратной встречи с Рузвельтом. Дальнейшее откладывание открытия "второго фронта" поставит Советский Союз летом 1943 года в очень тяжелое положение и повлияет на ведение Советским Союзом войны и на послевоенное устройство мира. Практически первый раз в ходе войны президент Рузвельт попал в ситуацию, когда его радужное восприятие грядущего, особенно характерное для него с середины 1942 года, столкнулось с менее обнадеживающей перспективой.

В результате "русский фронт" дипломатии Рузвельта оказался к середине 1943 года в самом плачевном состоянии. Американцы взяли сторону Лондонского комитета поляков и не признавали новых границ СССР. Соединенные Штаты не разорвали отношений с Финляндией, которая вела войну с Советским Союзом. Наступило резкое ухудшение союзнических отношений.

Рузвельт в этот момент сделал не очень достойную попытку доказать Черчиллю, что идея двусторонней встречи исходила не от него, а от Сталина. Американская дипломатия переживала тяжелое время, когда, надеясь получить после завершения конфликта весь мир, она оттолкнула двух главных своих союзников. Следовало поправить дело, под угрозой оказались самые замечательные послевоенные планы. Так открылась дорога к Тегерану.

Тем временем,  стратегическая инициатива на Тихом океане начинает переходить из рук японцев к американцам. В конце июня американская военно-морская пехота высадилась на Новой Георгии и, базируясь на этом анклаве, стала овладевать контролем над Марианскими островами. Советники Хирохито говорили о неизбежности крушения Германии, о том, что Японии предстоит борьба в одиночестве. И в Европе, и в Азии период пика угрозы начинает проходить. Для дипломатии это означало необходимость обратиться к будущему.

§3. Конференция в Тегеране

Ощущая значительное охлаждение советско-американских отношений, Рузвельт не предпринял немедленных шагов к их улучшению. Стоит задуматься над тем, что он мог уже воспринимать это охлаждение как долговременный фактор. И он планирует политическую операцию, рассчитанную на компенсацию возможного ослабления позиций Америки вследствие отчуждения северной части Евразии. Он начинает процесс сближения со страной, которую намеревался в будущем использовать как важнейший контрбаланс Советскому Союзу на континенте — Китаем. Представляется, что Рузвельт видел следующий расклад в послевоенном мире. Лишенные колониальных империй западноевропейские метрополии переходят под американскую опеку, и баланс сил на Атлантике решительно склоняется в пользу США. В то же время проамериканский полумиллиардный Китай "нейтрализует" как СССР, так и Японию в евразийской части мира.  Как часто бывает в политике, Рузвельт многое желаемое принимал за действительное.

В середине 1943 года Рузвельт смещает фокус своего внимания на Средиземноморье. Овладение Италией представлялось ему верным способом получения надежных гарантий встать у руля европейской политики при решении судьбы Европы. Президент видел нокаутирующий удар в захвате Сицилии. Десятого июля 1943 года американские и английские войска высадились на острове. Спустя тридцать восемь дней Сицилия была в руках западных союзников. Муссолини был низвержен. Это известие привело Рузвельта в эйфорическое состояние. Весь мир, в том числе и уже насторожившийся Советский Союз, смотрел за тем, как ведет себя Рузвельт-дипломат в Италии. Если он сегодня договаривается с Виктором-Эммануилом и Бадольо, то завтра он сможет договориться с Герингом.

Если для Рузвельта важна была стабильность, а не антифашистское очищение, то это многое говорило о том, каким будет его курс в послевоенной Европе. С одной стороны, рузвельтовская дипломатия и информационная машина превозносили высокие принципы и единство союзников на основе приверженности им. С другой стороны, генерал Эйзенхауэр откровенно пренебрегал этими принципами, заключая перемирие с Италией на базе договоренности с деятелями прежней фашистской системы.

Итальянская проблема обсуждалась Рузвельтом и Черчиллем на конференции "Квадрант" - англо-американской встрече на высшем уровне в Квебеке, проходившей в середине августа 1943 года. Решимость президента не откладывать теперь высадки во Францию была сразу же видна всей английской делегации.

  Нет сомнения, огромная значимость текущего момента захватила обоих западных политиков. Сознание исторической важности переживаемых событий отражается и в том, что Рузвельт готовит будущее хранилище своих документов в Гайд-парке. В конце июля 1943 года все мысли президента были связаны с дипломатическим оформлением крушения Италии. Рузвельт хотел получить все и сразу.

Конференция "Квадрант" весьма интересна для понимания дипломатической стратегии Рузвельта тем, что на ней стало видно растущее внимание американской внешней политики к европейским проблемам. Рузвельт впервые начинает реально беспокоиться о том, что в Европе, если постоянно откладывать прямое вторжение, можно и опоздать. Он без обиняков впервые указывает, что "войска Объединенных наций должны быть готовы войти в Берлин не позднее русских". Рузвельт, пожалуй, также впервые здесь всерьез говорит об операциях на Балканах[lvii]

Там же, в Квебеке, за три месяца до компромиссной Тегеранской конференции, Рузвельт и Черчилль обозначили свою жесткость в вопросе о ядерном оружии. Они заключили между собой соглашение о взаимном сотрудничестве, более интересное тем, что в нем не было сказано, чем тем, что было. Исключение Советского Союза из числа "приобщенных" не могло не иметь далеко идущих последствий. Во все большей степени Рузвельт ощущал недовольство советского руководства тем, что, принимая на себя основную тяжесть войны, СССР не участвовал в важнейших дипломатических переговорах, на которых американцы и англичане решали в свою пользу вопросы послевоенного устройства. В конце августа 1943 года Сталин написал Рузвельту: "До сих пор все было так: США и Британия достигают соглашения между собой, в то время как СССР информируют о соглашении между двумя державами, как третью, пассивно наблюдающую сторону"[lviii]. Особенно возмутило Сталина то, как западные союзники определили судьбу Италии.

Так или иначе, но первой по времени задачей американцев в Европе в сентябре 1943 года стало выведение из войны Италии и е оккупация. Рузвельт потребовал от главнокомандующего союзными войсками в регионе - генерала Эйзенхауэра добиться от нового итальянского правительства, возглавляемого фельдмаршалом Бадольо безоговорочной капитуляции, но американцы боялись реакции немцев на выход Италии из войны, опасались броска вермахта на Апеннины. Части вермахта стали окружать итальянскую столицу, король вместе с Бадольо бежал в Бриндизи, поближе к союзным штыкам. Люфтваффе планомерно уничтожала итальянский флот, остатки которого устремились в сторону Мальты. Немецкие парашютисты во главе со Скорцени освободили Муссолини, и состоялась "трогательная" встреча фашистского дуче и нацистского фюрера.

Началась массированная высадка союзных войск, но расчеты на итальянскую покорность и германское смятение оправдались не полностью. Вместо триумфального подъема вверх по "итальянскому сапогу" наблюдались мучительные движения завязших в локальных боях англо-американских войск.

В эти дни, находясь в Гайд-парке, Рузвельт и Черчилль оценивали первые итоги итальянской операции. Так или иначе, это был гандикап в решающей борьбе с русскими за основную европейскую равнину. В мировой дипломатической игре являлось важным за действиями местного значения не потерять главного. Для Рузвельта данная задача включала в себя подготовку противовеса послевоенной России на континенте к юго-востоку от советских границ.

Чтобы иметь дипломатический буфер в значительно охладившихся отношениях с СССР, Рузвельт и Черчилль в конце августа 1943 года согласились на созыв представителей внешнеполитических ведомств трех великих держав. Рузвельт, возможно, размышлял тогда, не слишком ли далеко он зашел в отчуждении с главным воюющим союзником.

Советское руководство ответило на американское предложение о встрече согласием. Тому было много причин, но одна из важнейших - опасения в плане напряженного состояния коалиционных отношений и явное стремление прервать традицию англосаксонских союзников решать основные вопросы между собой.

Московская конференция министров иностранных дел трех великих держав, состоявшаяся в октябре 1943 года, имела, вопреки мрачным предсказаниям, определенный успех. Идя навстречу западным союзникам, СССР предложил образовать трехстороннюю комиссию для подготовки создания всемирной организации - это было даже более серьезным шагом, чем предполагавшаяся Рузвельтом декларация о намерениях по данному вопросу.

Преследуя цель скрепить союзническое сотрудничество и приблизить день открытия "второго фронта", советская сторона согласилась подписать указанную декларацию, а в последний день пребывания Хэлла в Москве Сталин поразил его обещанием выступить против Японии после победы над Германией. [lix]

  Все эти новости с "русского фронта" американской дипломатии, поступившие в период начавшихся серьезных обсуждений будущего, в значительной мере повлияли на взгляды Рузвельта. Он характеризует дух московской конференции как "изумительно хороший", создающий "психологию превосходного настроения".

  Сегодня ясно, что найденная общая почва в переговорах с советскими руководителями ослабила первоначальную жесткость президента. Теперь перед ним не стояла как первостепенная задача скорейшего укрепления Китая в качестве противовеса СССР. Потеряли основание страхи, что СССР воспользуется занятостью США на Тихом океане для получения доминирующих позиций в Европе. В этом плане московскую конференцию, безусловно, следует считать успехом союзной дипломатии.

Рузвельт хотел лично удостовериться, что дела на важнейшем участке его дипломатической борьбы идут в нужном направлении. Рузвельт постарался изменить место встречи [lx](Сталин предлагал Тегеран): Каир или Багдад были для него предпочтительнее. В конечном счете, решающим оказалось то обстоятельство, что Рузвельт, обдумывающий мировую диспозицию сил и готовящий дипломатический ответ на вопросы столь обещающего для Америки завтрашнего дня, оказался больше заинтересованным во встрече и потому уступил советской стороне.

На этом этапе осуществления союзнической дипломатии у Рузвельта появилась довольно любопытная идея совместного с СССР военного планирования. Но Рузвельт, не желая отчуждения англичан в момент ключевых встреч с русскими, отошел от идеи военных консультаций, хотя, нет сомнения, они были бы тогда очень полезными в любом случае.

27 ноября 1943 года президентский самолет "Священная корова" взял курс на Тегеран[lxi]. Президента сопровождали Г. Гопкинс, адмирал Леги, посол США в СССР А. Гарриман.

Встреча Рузвельта со Сталиным произошла довольно неожиданно для президента. После рукопожатий началась полуторачасовая беседа. Уже в ней Рузвельт постарался очертить контуры той политики, которая ему казалась оптимальной для двух величайших стран. Во-первых, он постарался довести до Сталина свое мнение, что европейские метрополии потеряли мандат истории на владычество половиной мира. Он говорил конкретно о необходимости вывести Индокитай из-под французского владения, осуществить в Индии реформы. Во-вторых, Рузвельт указал, что хотел бы видеть Китай сильным.

28 ноября 1943 года Рузвельт предложил обсудить общую военную стратегию. Рузвельт, рассчитывая на "Оверлорд", пообещал оттянуть с советско-германского фронта 30 - 40 дивизий. Рузвельт постоянно имел в виду вопрос вступления СССР в войну против Японии.

На первой пленарной встрече Рузвельт сделал обзор состояния дел на фронтах с американской точки зрения, и предпочел начать с Тихого океана. После характеристики американской стратегии в войне против Японии он обратился к "более важному", по его словам, европейскому театру военных действий. После полутора лет дискуссий западные союзники приняли в Квебеке решение помочь советскому фронту посредством высадки во Франции не позднее мая 1944 года. Рузвельт указал, что США прилагают большие усилия и в североатлантической зоне, и в тихоокеанской. Он как бы косвенно оправдывал факт невыполнения Америкой ее конкретного обещания перед Советским Союзом.

При всем стремлении Рузвельта найти на данном этапе взаимопонимание с СССР, он еще не совсем оставил идею решения "русской задачи" посредством выхода американо-английских войск навстречу Советской Армии в Восточной Европе. Отказался он и от идеи высадки войск на Балканах.

Рузвельт высказал заинтересованность в послевоенной оккупации части Европы американскими войсками. Географически его интересы простирались на северо-западную Германию, Норвегию и Данию. Рузвельт рассчитывал иметь в Европе оккупационные силы размером около миллиона человек. Сколько времени они будут там стоять, было неизвестно. Пока Рузвельт говорил об одном-двух годах.

На вечернем заседании первого дня Рузвельт и Сталин солидарно осудили прогнивший политический строй Франции. Рузвельт сказал, что следовало бы запретить вхождение в будущее французское правительство любого лица старше сорока лет. Сталин показал всем присутствующим, что германская проблема беспокоит СССР более всего и здесь должно быть найдено надежное решение.

На следующий день после завтрака Рузвельт уединился со Сталиным и Молотовым. Эта беседа Рузвельта со Сталиным на второй день конференции была, пожалуй, самым важным эпизодом встречи в верхах. Президент поднял вопрос о создании всемирной организации. В нее вошли бы тридцать пять - сорок государств, которые периодически собирались в разных местах и вырабатывали бы рекомендации. Исполнительный комитет, в который входили бы четыре великих державы, решал все вопросы, кроме военных. И лишь "четыре полисмена" имели бы полномочия "воздействовать немедленно на любую угрозу миру". Сталин высказал некоторые сомнения, но в целом идею поддержал. В Тегеране Рузвельт сказал Сталину, что США "очень бы не хотели" поддерживать военное присутствие в послевоенной Европе. Сомнения и опасения Рузвельта вызывала лишь Франция, и он откровенно говорил о том, что Соединенным Штатам "наверное, определенно придется держать несколько дивизий во Франции".

Стараясь показать свое внимание к моментам, беспокоящим Советский Союз, Рузвельт предложил взять места входа в Балтийское море "под некую форму опеки, возможно международного характера, поблизости от Кильского канала, для того, чтобы обеспечить мореплавание по всем направлениям".

 Как бы ни разнились взгляды Рузвельта и Сталина, но по главным вопросам они были ближе друг к другу, чем к позиции Черчилля. Англичане с трудом переносили этот новый климат в переговорах. [lxii]

 Впервые на совещаниях "большой тройки" Рузвельт начинает предавать гласности свои идеи относительно будущего Германии. Он предложил Сталину и Черчиллю создать пять отдельных государств на немецкой земле плюс два особых самоуправляемых региона.

Рузвельт произвел своего рода революцию, когда заявил, что "Германия была менее опасной для цивилизации, когда состояла из 107 провинций". Разумеется, что эта поддержка Рузвельта была высоко оценена Сталиным. Все же трехстороннего согласия по поводу будущего Германии в Тегеране достигнуто не было и дело решили передать в Европейскую совещательную комиссию, основанную во время московской конференции.

Еще один важнейший момент касался "польского вопроса". Рузвельт попытался найти решение проблемы, которая самым очевидным образом разделяла две великие державы. Он сказал Сталину, что приближаются очередные президентские выборы, и он собирается баллотироваться на третий срок. В США живут около семи миллионов американцев польского происхождения, их голоса для победы демократической партии крайне необходимы. Как практичный политик, он будет драться за эти голоса. Лично он, Рузвельт, согласен со Сталиным, что польское государство должно быть восстановлено, что его восточные предвоенные границы должны быть отодвинуты на запад, а западные перемещены вплоть до Одера, но обстоятельства избирательной борьбы не позволяют ему открыто высказываться по вопросу о границах. Сталин ответил, что понимает проблему президента. Рузвельт выразил надежду, что СССР восстановит дипломатические отношения с лондонским правительством поляков.  В последний день конференции он абсолютно недвусмысленно заявил Сталину, что одобрил бы перенос восточной польской границы на запад, а западной польской границы - до реки Одер.

Именно как достижение компромисса воспринимал Рузвельт советско-американское понимание на конференции по всем основным вопросам.[lxiii] Рузвельт сделал коррективы в своем стратегическом плане создания опеки "четырех полицейских" и расклада сил внутри четырехугольника. Сущность этих корректив заключалась в том, что президент пришел к выводу о возможности достаточно тесных и взаимовыгодных советско-американских отношений в будущем.

Рузвельт, несомненно, ощущал успех, и он покинул Тегеран, будучи убежденным, что его стратегическая линия в мировой дипломатии начала реализовываться в самых существенных своих аспектах.

Ближайшие сотрудники свидетельствуют, что возвратившийся накануне рождества 1943 года президент Рузвельт никогда не выглядел более удовлетворенным и уверенным в себе. Не задерживаясь в Белом доме, он выехал к себе в Гайд-парк - впервые за годы президентства он встречал рождество не в официальной резиденции. И его речь в сочельник по радио дышала невиданным еще оптимизмом. Он объявил, что поручил Эйзенхауэру атаковать противника "с нашей стороны компаса" навстречу победоносным войскам русских. Рузвельт сообщил американскому народу, что нашел общий язык с маршалом Сталиным. "Я полагаю, что мы найдем общую линию поведения с ним и русским народом[lxiv]". В этом выступлении президент заверил американцев, что они "могут смотреть в будущее с подлинной, обоснованной уверенностью", что "мир на земле, добрая воля в отношении народов могут быть утверждены и обеспечены...":

   Рузвельт накануне решающей фазы войны сделал многое для урегулирования отношений с самой важной для него страной антигитлеровской коалиции. Он фактически признал балтийские государства частью СССР, поддержал советскую точку зрения на будущие границы Польши, необходимость создания условий по постоянному ограничению Германии и Японии посредством территориальных изменений и размещения стратегических баз, предоставление четырем крупнейшим странам особых прав в будущей мировой организации. Это был кредит, данный историей Рузвельту накануне окончательного определения позиций в крупнейшей дипломатической борьбе.

ГЛАВА III. ДИПЛОМАТИЯ ФРАНКЛИНА РУЗВЕЛЬТА НА ЗАВЕРШАЮЩЕМ ЭТАПЕ ВОЙНЫ

§1. Конференции в Думбартон-Окс и Бреттон-Вудс

Рузвельт в эти очень важные месяцы рубежа 1943 - 1944 годов, будучи, как обычно, внешне непринужденно общителен, по-прежнему разрабатывал дипломатическую стратегию в самом узком кругу. Однако место заболевшего Гопкинса занял в качестве советника по военно-дипломатическим вопросам адмирал У. Леги, а в качестве советника по внутренним вопросам - Дж. Бирнс.  

Значительная часть 1944 года, столь важного с точки зрения дипломатии, ушла у Рузвельта на усилия по переизбранию. В дипломатии много времени отняло решение "польского вопроса". Дело в том, что Советская Армия 5 января 1944 года пересекла польскую границу, и польское эмигрантское правительство в Лондоне призвало к "максимально раннему восстановлению суверенной польской администрации на освобожденных территориях республики Польша, единственного и законного слуги и выразителя идей польской нации".

Подготовка к высадке во Франции делала для Рузвельта все более актуальным нахождение контакта с французскими политическими кругами.   Рузвельт писал: «Индокитай не должен быть возвращен Франции, он должен быть взят под международную опеку. Франция владела страной - тридцать миллионов жителей в течение почти ста лет, и ее жители ныне в худшем состоянии, чем сто лет назад». [lxv]

Вашингтон старался сколь возможно дольше рассматривать Францию как поле, оставленное под паром, а на правительство де Голля смотреть как на явление случайное, неудобное и в общем, не стоящее того, чтобы с ним считались, как с настоящей государственной властью.

Американские планы в отношении Франции были приблизительно следующими: найти достаточно послушного французского генерала и передать ему функции верховной гражданской власти, подчиненной союзному командованию. Де Голлю "намерение президента напоминало грезы Алисы в стране чудес. В Северной Африке, в обстановке куда более благоприятной для намерений Рузвельта, он уже попробовал было провести ту политику, которую задумал осуществить во Франции. Из его попытки ничего не вышло.[lxvi]

Единственным, пожалуй, достижением в деле создания основы франко-американского сотрудничества до открытия второго фронта было соглашение Эйзенхауэра - Кёнига об отношении к силам Сопротивления, подписанное 2 июня. В американо-французских отношениях наступала полоса испытаний. Если американские военные и разведывательные силы сумеют наладить контакт с проявившим себя независимо от ФКНО политическим "целым", то вся американская мощь будет придана этому политическому организму, что сделает, полагали в Вашингтоне, его вполне конкурентоспособным в политической борьбе с ФКНО.

Рузвельт в середине 1944 года думал уже не столько о проблеме сокрушения Германии, сколько о мире будущего, для которого и предназначалось сверхоружие. Те, кто захотели бы противостоять Америке, получали атомное предупреждение.

Рузвельт летом 1944 года был популярен. Возможно, именно это обстоятельство окончательно укрепило его решимость баллотироваться на четвертый срок.

Большинство американцев одобряло его способность разрешить нынешние и будущие сложности, т. е. американский народ давал карт-бланш своему президенту. Только на такой основе можно было предаваться мыслям о самой радикальной перестройке международных отношений. Тогда создавался тот консенсус, который продержится потом еще два десятилетия и будет размыт лишь в ходе вьетнамской агрессии. Президент Рузвельт обращался к внешнему миру, имея солидную внутреннюю базу и общенациональную поддержку.   Такой концентрации могущества, сплава денег с военной мощью Америка еще не знала. Это было соединение первой экономики мира с мобилизованным, технически грамотным населением.

И когда полтора миллиона американцев начали в июне 1944 года высаживаться со своих английских баз на европейский континент, американская дипломатическая машина, руководимая Рузвельтом, приступила к задаче реализации новых возможностей в Европе, к определению нового соотношения сил среди союзников, к подготовке совершенно нового послевоенного мира.

Между тем Рузвельт так и не смог найти контакта с французами. В своей речи в день высадки де Голль выказал недовольство союзным командованием: глава французского комитета национального освобождения призывал французов бороться с врагом всеми возможными средствами, в то время как Эйзенхауэр рекомендовал им сохранять спокойствие и готовиться. В период между 8 и 20 июня Чехословакия, Польша, Бельгия, Люксембург, Югославия и Норвегия, вопреки настойчивым демаршам Америки и молчаливо стоявшей за ней Англии, официально признали Временное правительство французской республики.

 Шарль де Голль прибыл во второй половине дня 6-го июля в американскую столицу. С внешней стороны визит проходил как нельзя более успешно.[lxvii] Глава Алжирского комитета произвел хорошее впечатление на людей, настроенных заведомо враждебно. Адмирал Леги нашел Шарля де Голля лучше, чем ожидал.  Хэлл тоже пишет о благоприятном впечатлении от встреч с генералом. Состоялись три частные беседы де Голля с Рузвельтом. Показательно, что темой разговора были не гражданские дела, не проблема национального суверенитета, не валютный вопрос, нет - собеседники обсуждали картину послевоенного мира. В мировой системе Рузвельта не было места для Франции как великой державы. В итоге оба остались после этого, столь удачного внешне визита, так же далеко, как и прежде.

В июне Рузвельт встречался с премьером правительства лондонских поляков С. Миколайчиком. Неизбежно обсуждалась проблема будущих границ Польши. При всей демонстрации близости Рузвельт пока не хотел жестко привязывать себя к вопросу, который был политическим динамитом для антигитлеровской коалиции. Сложно, сказал президент, определить подлинную карту Польши.  Понимая, что не сегодня, так завтра именно Советской Армии придется освобождать Польшу, Рузвельт постарался достичь компромисса на ранней стадии. Он обратился к Сталину с просьбой принять Миколайчика в Москве, но не получил нужного отклика.

В это время происходило значительное улучшение советско-американских отношений. Открытие второго фронта в Европе было с благодарностью воспринято советским руководством[lxviii]. Создавалась возможность координированных действий против гитлеровской Германии.

В конце июля 1944 года, после того, как успех высадки в Нормандии стал очевидным и окончание войны в Европе представлялось президенту лишь вопросом времени, он обратился к тихоокеанскому театру военных действий. Реальность войны становилась все более тяжелой для Японии. К середине 1944 года в США утвердилась уверенность не только в победе над Японией, но и в том, что грядущее сулит Соединенным Штатам полное доминирование в бассейне Тихого океана. Даже дипломаты не скрывали своих эмоций. Дальневосточный отдел госдепартамента США стал подчеркивать, что США "имеют на Тихом океане более протяженную линию побережья, чем кто бы то ни было. Американская торговля со странами региона и внутри Тихого океана больше, чем у какой-либо другой державы. У США более широко разветвленные культурные интересы на Тихом океане, чем у любой другой державы". [lxix]

На повестку дня выходит ряд вопросов исключительной важности: отношение к национально-освободительным движениям, к правительствам в эмиграции, к политике на освобожденных территориях. Отныне к ним приковано первоочередное внимание западной дипломатии. В антигитлеровской коалиции намечаются резкие различия во взглядах на указанные проблемы.  Нейтрализовать эти негативные тенденции, восстановить "дух Тегерана" тогда, когда он особенно нужен - в период выработки общих подходов к освобождаемым народам - вот чего хотел Рузвельт. Складывается впечатление, что он вступил в стартовую полосу создания послевоенного мира. На конференциях в Думбартон-Оксе и Бреттон-Вудсе наметились основные черты этого мира.

Рузвельт готовил инструменты воздействия Америки на мир в глобальных размерах. Организация экономической помощи получала от конгресса все большие фонды для инвестиций в пораженные войной страны. Рузвельт дотошно изучал возможности создания международной гражданской авиации. Особое внимание президент обращал на формирование консолидированной системы мировых финансов, международного валютного агентства. В министерстве финансов был разработан проект создания фонда экономической стабилизации Объединенных наций. Требовалась глобальная либерализация торговли, пересмотр валютной системы на основе обращения к доллару. Вызрела идея основания Банка реконструкции и развития с колоссальными финансовыми возможностями.

Решающий шаг был сделан в Бреттон-Вудс, США в июле 1944 года. Чтобы воспользоваться своей мощью, американцам нужно было открыть мировые рынки для свободного торгового обмена - именно тогда индустрия и сельское хозяйство США получили бы возможность глобального воздействия.

В приветствии бреттонвудской конференции Рузвельт писал: "Торговля является жизненно важным кровообращением свободного общества. Мы должны следить за тем, чтобы артерии, по которым идет этот кровоток, не были закупорены снова". [lxx]

Мощь американской экономики была очевидна, но нужно было обладать и соответствующими дипломатическими рычагами. Рузвельт видел их в том, что США как самый крупный вкладчик будут иметь в Мировом банке и в МВФ треть распорядительных голосов. Рузвельт категорически настаивал на том, чтобы оба этих международных агентства возглавляли американцы. Уверенность Рузвельта помимо прочего покоилась на том, что все валютные операции обоих ведомств должны были осуществляться в долларах, плюс оба международных агентства должны были размещаться в Вашингтоне.

Рузвельт начал расчищать путь к выгодной Америке открытой мировой экономической системе в августе 1944 года, когда США подписали с Англией, так называемое Соглашение по нефти, была создана возглавляемая Международная нефтяная комиссия.

Не стоит забывать, что и ленд-лиз был для Рузвельта инструментом создания более открытой для гигантской американской экономики мировой системы. В соглашениях по ленд-лизу, заключенных Соединенными Штатами с другими странами, имелась специальная оговорка, предполагавшая "уничтожение всех форм дискриминационной практики в международной торговле". Оговаривалось также понижение таможенных барьеров.

Для послевоенного мира Рузвельт планировал активнейшее вовлечение США в мировое разделение труда, резкое расширение международных экономических контактов, что требовало практики "открытых дверей" от всего мирового сообщества. Это отчетливо видно уже из Атлантической хартии, в которой провозглашалось право всех наций на "доступ, на равных условиях, к торговле и сырьевым источникам мира, необходимым для их экономического процветания".[lxxi]

В те самые месяцы, когда специалисты и оборудование требовались на фронтах, американцы построили в Саудовской Аравии огромный аэропорт Дахран. Активность американской дипломатии на этом направлении была так велика, что в исследовании государственного департамента Ближний Восток называется "новой американской границей". Прежние владельцы региона - англичане обеспокоились, прежде всего, за свое влияние в Иране и Ираке и президенту Рузвельту пришлось успокаивать их в этом отношении.

На Тихом океане американцы стали осуществлять контроль над принадлежавшими прежде Японии Каролинскими, Маршалловыми и Марианскими островами, где представители США сразу же показали, что здесь возникает новый "редут" Америки. Следует особо отметить, что Рузвельт уже в 1944 году пришел к твердому выводу: в оккупированной Японии США будут обладать всей полнотой власти, не деля ее ни с кем из союзников. Несомненно, это означало создание своей зоны влияния на Тихом океане.

Полагая, что он заложил надежные основания для послевоенной стратегии США в экономической области, Рузвельт сфокусировал свое внимание на будущем политическом устройстве мира. Речь шла об организации, которая заменит Лигу Наций. В августе 1944 года в Думбартон-Оксе начались переговоры по этому поводу между американской, советской и английской делегациями. Советская делегация стремилась получить шестнадцать голосов (по числу республик в СССР) в совещательной ассамблее новой организации, очевидно, пытаясь создать ситуацию примерного равенства с Британским содружеством наций и с Соединенными Штатами.

 На встрече с Громыко аргументы Рузвельта были таковы: американское общественное мнение не поддержит всевластия великих держав, олицетворяемого в праве вето; малые страны станут опасаться великих; ООН нарушит главенствующий принцип суверенитета; у президента будут проблемы с проведением устава мировой организации в сенате.[lxxii]

 Данная конференция явилась одной из серии встреч Рузвельта, целиком посвященных послевоенному устройству мира.   В это время президент яростно отстаивает в своем окружении идею, что для США в послевоенном мире нужна сильная Британия, необходимо "восстановление гражданской экономики Объединенного королевства и восстановление английского экспорта".

Непростая для США ситуация складывалась во Франции. Ни одна из формальных отговорок Рузвельта не имела теперь веса: де Голль не провозгласил себя диктатором, гражданская война не разразилась, а конкуренты не вышли на политическую арену. Планы президента не получили поддержки во французских политических кругах, рассчитывать на союз с одной из французских партий, дружественных и лояльных, становилось все труднее. Рузвельт сделал вывод о необходимости дипломатического признания временного правительства Французской республики. 20 октября Рузвельт пишет Сталину: "в ближайшем будущем французы, по соглашению с генералом Эйзенхауэром, образуют подлинную внутреннюю зону, которая будет управляться французской администрацией; осуществление всего этого позволит признать французские власти как временное правительство Франции". [lxxiii]

Еще одна проблема вставала в Азии. В октябре 1944 года органы стратегического планирования подали в госдепартамент запрос. Ответ Рузвельта: "Я думаю ныне, что мы не должны ничего делать в отношении групп сопротивления и вообще что-либо, касающееся Индокитая".

3 ноября, узнав о намерении правительства де Голля послать в Индокитай военную миссию с тем, чтобы открыть здесь новый фронт борьбы с Японией, Рузвельт пишет заместителю государственного секретаря Э. Стеттиниусу: "Мы не должны одобрять никаких французских военных миссий. Соединенные Штаты ожидают, что с ними будут советоваться по поводу любых изменений в Юго-Восточной Азии". Рузвельт определенно ужесточил политику в отношении европейских метрополий в целом.

Вопреки всему, что писалось и говорилось о несклонности Рузвельта к "дележу" сфер влияния, Рузвельт поддерживал стремление Черчилля обозначить границы взаимодействия великих союзников на Балканах. Одиннадцатого октября 1944 года он писал Черчиллю: "Мой активный интерес в настоящее время к балканскому региону объясняется желанием предпринять практические шаги с целью избежать превращения Балкан в арену будущей международной войны, втягивающей нас". И Рузвельт не выразил никаких протестов по поводу английских предложений о разделении Балкан на зоны влияния.

На выборах 1944 года Рузвельту было важно не дать прийти к власти деятелям типа генерала Макартура, которые, в отличие от него, не верили в глобальность распространения американского влияния, их лозунгом было выделение определенного регионального приоритета.

Рузвельт решил не вести предвыборной кампании. Его преференции, его взгляды были достаточно хорошо известны. "В эти дни глобального конфликта, - заявил президент, - у меня попросту не будет времени вести обычную кампанию".

Не найдя достаточно уязвимых мест в общем дипломатическом курсе Рузвельта, оппозиция пыталась использовать факт ухудшившегося здоровья президента. Она распространила в июле снимок, подчеркивавший измождение президента. Но на решающей финальной прямой Рузвельт нашел в себе силы. Между тем Рузвельт в ходе предвыборной кампании активно развивал тему либерализма, обращенного на международную арену. Он трактовал результаты конференции в Думбартон-Оксе как отправную точку либерализации всей системы международного обмена. И как коронную тему своей предвыборной платформы он преподнес избирателям идею создания мощной международной организации с самыми широкими полномочиями, в которой американскому правительству не препятствовал бы сенат.

Победа на национальных выборах 1944 года показала, каким авторитетом и влиянием пользуется политика Рузвельта у американского народа. Рузвельт преуспел в создании национального консенсуса. В то же время он не сумел создать плеяды единомышленников вокруг себя. Более того, верхний эшелон находился в состоянии постоянной внутренней борьбы Это помогало президенту царствовать и править, но не позволяло выработать систему гладкого перехода дел к преемнику.

Рузвельт пытался перенести на внешнюю арену тактику, которая так хорошо срабатывала у него на внутренней арене, где он удачно противопоставлял одних своих помощников другим и вовлекал их во внутренние распри, становясь верховным арбитром. В своей союзнической стратегии Рузвельт также хотел найти поле соперничества для Черчилля и Сталина и, пользуясь доверием обоих, заставить их противостоять друг другу, ожидая американской помощи и арбитража. В некоторых ситуациях ему это удавалось.

Но эта тактика имела слабости. Рузвельту не удалось вызвать соперничества за свое благоволение у французов, и он капитально антагонизировал де Голля. Советское руководство, в конечном счете, вынуждено было обратиться к собственным ресурсам, видя политиканство Рузвельта. Представляется, что президент был уверен в том, что Чан Кайши уступит и передаст все военные полномочия Стилуэлу. Он недооценил волю своего китайского партнера, недооценил силу китайского национализма. К концу 1944 года националистический Китай, несомненно, зависел от США, но не было создано взаимоприемлемых форм этой связи. Китайцы отступали, американцы теряли контроль над событиями. В стратегии Рузвельта образовалось слабое место - поощряя Чан Кайши, обещая ему высокое место в мировой иерархии, Рузвельт не сумел настоять на основных буржуазных реформах.

Возможно, что Рузвельт терял позиции в Китае также потому, что предпочитал двигаться к Японии "южным путем", занимая один за другим острова в Тихом океане, не полагаясь на китайскую базу, не укрепляя китайский фронт, не наращивая американское присутствие на континенте.

Рузвельт не предвидел "молниеносного" возвышения Китая, он полагал, что для утверждения статуса мировой державы Китаю понадобится срок от двадцати пяти до пятидесяти лет. До достижения этой "зрелости" Китай будет пользоваться поддержкой Америки и выступать проводником ее политики в Азии.

Весной 1944 года Рузвельту надлежало принять окончательное решение чрезвычайной важности. Нужно было сделать выбор между двумя курсами. Первый предполагал продолжение атомного сотрудничества с Англией и отрицание такого сотрудничества с СССР. Этот курс обещал реализацию плана превосходства двух "полицейских" Запада над двумя "полицейскими" Востока. [lxxiv]Можно было пойти по второму пути - привлекая к сотрудничеству Советский Союз, в этом случае атомная энергия становилась энергией мирной. Итак, важным фактором советско-американских отношений стал атомный секрет, и этот секрет сохранялся Рузвельтом неукоснительно.

§2. Ялтинская конференция

В своем планировании государственный департамент требовал достижения контроля над Западной, Центральной и Восточной Европой. Особенно активным было воздействие на Рузвельта следующих идей внешнеполитического ведомства: концепция "четырех полицейских" не должна создавать зоны собственного влияния всех четырех великих стран, США надо иметь возможность "входа" в любую из главных мировых зон. Один из ведущих сотрудников госдепартамента А. Берль писал, что США должны овладеть контролем над всей Европой, "расположенной к западу от русской границы... создать взаимозависимую континентальную систему, объединенную в основных своих параметрах". И чем ближе дело приближалось к развязке, тем настойчивее планировщики требовали распространения американского влияния вплоть до советских границ.

В складывающейся ситуации президент Рузвельт решил, что необходима новая встреча с советским руководством. Место было согласовано быстро - Крым.  Крымская конференция, на которую он направился, получила название "Аргонавт".

Рузвельту в январе 1945 года было нелегко. Формирование годового бюджета, составление ежегодного послания стране, определение законодательной программы правительства, новые назначения. Над всеми традиционными заботами висело теперь главное предстоящее событие - пик дипломатической борьбы - встреча со Сталиным и Черчиллем. Французские представители не были приглашены на Ялтинскую конференцию. [lxxv]

Стратегия Рузвельта была весьма непростой. Он был готов в деталях обсудить условия вступления СССР в войну на Дальнем Востоке, он хотел разрешить все трудности, связанные с созданием всемирной организации. Что же касается наболевшей польской проблемы, то Рузвельт, в отличие от многих окружавших его политиков и дипломатов, смотрел на дело с реализмом и хладнокровием. Польша отстояла далеко от США, ситуация в ней не затрагивала прямо американских интересов. Приходилось считаться с местным соотношением сил, с законной заботой СССР о своей безопасности, с изменениями, происходящими во всей Восточной Европе, и в Польше в частности.

Франклин Рузвельт в 1945 году многое хотел решить позже, опираясь на аппарат и процедуры создаваемой всемирной организации. Он спешил найти конструктивный подход к обозначившимся в Думбартон-Оксе проблемам и открыть путь к формированию мощного международного органа - Организации Объединенных Наций. Он не хотел, чтобы дежурные проблемы заблокировали реализацию центрального замысла, создание действенной ООН. В Америке главной опасностью Рузвельт видел реанимацию изоляционизма.

Все происходящее на встрече было отчасти призрачно и необычно. У лидеров трех стран, судя по всему, не сформировалась четкая временная перспектива, они полагали, что война продлится еще не меньше года. Весеннего ускорения в войне не предсказал никто.

Согласно представлению Рузвельта, в Ялте следовало сосредоточиться на трех главных задачах: решение польского вопроса, участие СССР в войне на Тихом океане и создание Организации Объединенных Наций.

Сразу после обмена мнениями Рузвельт, Сталин и Молотов проследовали на первое пленарное заседание. Оно было посвящено обзору военной обстановки. Как думалось президенту, его попытки найти личный контакт со Сталиным начали приносить плоды. Вечером того же дня, во время ужина, в узком кругу он говорил об ответственности великих держав. Царило редкое единодушие. Казалось, что устанавливается стабильное советско-американское понимание. Рузвельт очевидным образом стремился найти компромиссную почву, неоднократно повторял, что единство трех представленных на конференции держав - ключ к созданию подлинно стабильной международной системы в послевоенном мире.

На второй день Ялтинской конференции Рузвельт сделал важное заявление: конгресс и американский народ поддержат "разумные меры по обеспечению мира в будущем"[lxxvi], но, как он полагает, эта поддержка не распространится на содержание значительных американских войск в Европе "на период более чем два года". В данной ситуации нетрудно проследить, сколь велико было сомнение Рузвельта в необратимости ухода изоляционизма с американской сцены. Основываясь на опыте 1918 - 1920 годов, он полагал, что при первом же внешнеполитическом осложнении, требующем от США людских и других ресурсов, внутри страны активизируется та сила, которая свалила Вильсона в 1919 году.

Для Рузвельта важнейшее значение имело пленарное заседание конференции 6 февраля 1945 года, на котором речь шла о создании мировой организации с контрольными функциями. Рузвельт, чтобы не было ни тени сомнений, прямо заявил, что для него это главный вопрос. От имени американской делегации госсекретарь Стеттиниус изложил присутствующим американский вариант действий главного органа будущей мировой организации - Совета Безопасности. Голосов семи из одиннадцати членов Совета Безопасности будет достаточно для вынесения любого спорного вопроса на рассмотрение Советом. Каждый из пяти постоянных членов Совета Безопасности получал право вето в вопросе о применении Объединенными Нациями экономических и военных санкций. Страна - член Совета Безопасности не имела права голосовать в случае, если вставал вопрос о рассмотрении ее действий на международной арене. Стеттиниус объяснил присутствующим, что американскую сторону интересуют два момента: сохранить единство великих держав и в то же время позволить малым странам изложить свои претензии в Совете Безопасности.

В эти февральские дни Рузвельт, нуждаясь в помощи Черчилля, модифицировал свою политику в отношении подмандатных территорий и системы опеки в целом. Теперь он, не сумев остановить Де Голля, должен учитывать фактор определенного "возврата" Франции в ранг великих стран.  Президент изменил свою точку зрения на вопрос принадлежности таких колоний европейцев, как Индокитай. Он еще не был готов выполнить французскую просьбу о предоставлении кораблей для десанта в Индокитае, но уже не противился стремлению французов, голландцев и прочих возвратить контроль над своими прежними колониями.

Перехватить западноевропейские колонии оказалось достаточно сложно. Однако, что касается всех подмандатных территорий Лиги Наций и территорий, захваченных у противника, то им не избежать американского контроля. По возвращении из Ялты Рузвельт сказал, что от имени ООН будет осуществлять "полную опеку с целью обеспечения мировой безопасности".

На третьем пленарном заседании Рузвельт объявил, что хотел бы обсудить польский вопрос. Президент очертил свое понимание вопроса. Польша должна ограничить себя на востоке "линией Керзона", на западе присоединить к национальной территории Восточную Пруссию и часть Германии. Рузвельт настаивал на том, что правительство в Варшаве должно иметь расширенный политический фундамент, включить представителей пяти главных партий. Складывается впечатление, что в "польском вопросе" Рузвельт был гораздо менее связан идеей американского самоутверждения, чем многие его дипломатические помощники. Все свидетельства говорят о нежелании Рузвельта превращать польский вопрос в главную межсоюзническую проблему.

Именно в это время американские военные в очередной раз просчитывали возможные потери в ходе завершения войны с Японией. Всеобщим было мнение, что операции будут исключительно кровопролитными и союзническая помощь СССР явилась бы крайне полезной. Военные планировщики считали, что даже с участием СССР война на Тихом океане будет длиться не менее восемнадцати месяцев.

Ясно, что в эти дни президент исходил из концепции долгосрочного сотрудничества с СССР. Вместо резервации для Китая позиции, уравновешивающей СССР в Евразии, Рузвельт в Ялте дал четкий ответ на вопрос, кто является его главным союзником в войне и в последующем мире. Это были дни больших ожиданий с точки зрения советско-американских отношений.

Десятого февраля Рузвельт и Сталин окончательно условились, что СССР вступит в войну против Японии через два-три месяца после завершения боевых действий в Европе. Три великие державы антигитлеровской коалиции признавали независимость Монголии, необходимость возврата Советскому Союзу Южного Сахалина, интернационализацию Дайрена - с признанием советских интересов в нем, передачу Советскому Союзу в аренду военно-морской базы в Порт-Артуре, создание совместной советско-китайской компании по эксплуатации восточнокитайских и южноманьчжурских железных дорог. Был специально оговорен суверенитет Китая в Маньчжурии, особо указано на передачу Курильских островов СССР.

Необходимо сказать,что в Ялте по поводу атомного оружия царило молчание. Стало ясно, что президент и Черчилль не намерены делиться этим секретом с СССР в ходе войны. И когда они заявляли о приверженности союзу трех великих держав - в военное время и после - они сохраняли для себя существенную оговорку.

На пути домой после ялтинской конференции Рузвельт вел себя как император, возвращающийся в Рим. В Северной Африке аудиенции у него просили три монарха - египетский король Фарук, король Ибн Сауд из Саудовской Аравии и император Хайле Селассие из Эфиопии. [lxxvii]Они были приняты на корабельной палубе. Подарки им Рузвельт сделал королевские. Фарук получил двухмоторный транспортный самолет, а Селассие пять военных автомобилей. Беседы тоже носили соответствующий характер. Фаруку Рузвельт посоветовал выращивать длинноволокнистый хлопок, с Селассие обсуждал судьбу бывших итальянских владений в Африке. Самой пышной была свита Ибн Сауда.[lxxviii] Лидер современной демократии говорил с абсолютным монархом, прежде всего о нефти. Поднимался вопрос и о судьбе Палестины. Рузвельт просил его королевское высочество позволить расселение евреев в Палестине. Ибн Сауда ждал подарок Рузвельта самолет.

Рузвельт покинул Ялту с чувством удовлетворения, положительно воспринимая итоги конференции и оптимистически глядя в будущее.

Хотя Франция и не присутствовала в Ялте, ее интересы там не были забыты. Она получила зону оккупации в Германии и место в Союзном контрольном совете по Германии. Кроме того, Франция приглашалась на Сан-Францисскую конференцию, созываемую для принятия устава Организации Объединенных Наций, как одна из стран-основательниц.

Рузвельт понимал важность поддержки итогов Ялты дома. Перед ним никогда не исчезал образ президента Вильсона, добившегося сложного компромисса в Париже и потерявшего все в Вашингтоне. Рузвельт говорил конгрессу, что проделано очень полезное путешествие. Но "определить, в какой степени оно было полезным, зависит в огромной степени от вас. Ибо если здесь, в этом зале американского конгресса вы - с помощью американского народа - не согласитесь с общими выводами, достигнутыми в Ялте и не окажете им активной поддержки, тогда получится, что эта встреча в верхах не дала долгосрочных результатов". [lxxix]

Рузвельт не жалел слов, чтобы показать, каким важным достижением была Ялтинская конференция. В общем и целом Рузвельт считал Ялту прочным основанием послевоенного мира. Он верил, что возврата к изоляционизму не будет, что американский народ уже приобщился ко всем основным мировым процессам. И статистика подтверждала внутреннее чувство президента. Общая реакция на Ялтинскую конференцию в США была благоприятной. В этот период даже решение польского вопроса представлялось положительным. 

§3.Стратегическое планирование устройства послевоенного мира

 Современные американские историки признают, что стремление Рузвельта к деколонизации и созданию системы опеки над прежними колониями было во многом продиктовано стратегическими соображениями. Прежде всего, следовало закрепиться в собственной традиционной зоне влияния - в Латинской Америке. Усилия Рузвельта здесь завершились подписанием в марте 1945 года нового союзного акта, предполагавшего "совместную оборону" - акта Чапультепек.

В   своем стратегическом планировании Рузвельт все больший акцент делал на авиации. В соответствии с президентской концепцией Объединенный комитет начальников штабов подготовил весной 1945 года рекомендации относительно оптимального расположения американских военно-воздушных баз.

Но не степень американского вовлечения создавала мировое напряжение оно возникало там, где США противостояли другим великим державам. У Рузвельта были серьезные сомнения в отношении достаточности американской мощи. Он брался за беспрецедентное дело и его сомнения естественны. Безусловным кошмаром для Рузвельта была возможность "сговора" между собой партнеров по привилегированной "четверке".

Рузвельт считал, что все несчастья мира проистекают из-за "искусственных" перегородок между государствами. Если бы победители в первой мировой войне, творцы Версальского мира, сумели обеспечить свободный поток торговых товаров, создавшаяся взаимозависимость помогла бы предотвратить отчуждение тридцатых годов, раскол, создание противоборствующих лагерей. Рузвельт видел средство избежать подобного развития в будущем лишь на основе свободной торговли, сознательной политики по линии предотвращения таможенной фрагментации послевоенного мира. Он полагал, что политика "открытых дверей" будет лучше всего служить интересам США. И все же, несмотря на словесную недвусмысленность в приверженности "открытой" мировой системе, Рузвельт колебался в выборе курса между разделом мира на сферы влияния и вильсоновским универсализмом. Лишь к концу войны, видя необычайные возможности для США, Рузвельт однозначно исключил для себя схему разделения мира на зоны влияния. [lxxx]

Тем не менее объективно, своими действиями Рузвельт способствовал такому разделу мира на зоны влияния великих держав. И когда Рузвельт призывал Англию, Китай и СССР вместе с США взять на себя ответственность за мир, он уже имел в виду зоны этой ответственности. Рузвельт, по существу, положил начало созданию этих зон политикой в оккупированной Италии. Здесь именно американские и английские офицеры возглавили Союзную контрольную комиссию, оттеснив представителей СССР на положение наблюдателей. Советское руководство последовало этому примеру в восточноевропейских странах.  В данном случае Рузвельт хотел перехитрить историю и современников надеждой на главенство США в этой четверке, что обеспечивало бы искомый универсализм. Но рычагов самостоятельного воплощения этой схемы у Америки не оказалось - при всем ее богатстве и атомной бомбе.

И еще одно обстоятельство ставило под угрозу единство великих союзников. В начале марта командующий войсками СС в Италии генерал Вольф встретился тайно в Цюрихе с руководителем американской разведки в Швейцарии Алленом Даллесом. Объединенный комитет начальников штабов не желал участия советских представителей в этих переговорах. Союзники могли зайти далеко в контактах с руководством СС, чьи части составляли основу сражающихся восточнее Берлина германских сил. В Москве уже знали о ведущихся переговорах. И непонятна была роль президента Рузвельта, выступавшего за секретность, которая в данном случае могла стоить союзнической солидарности.

Подобные тайные переговоры были ошибкой американской дипломатии, они вызвали опасения у советского руководства, были посеяны семена недоверия. Упорное нежелание американцев допустить советских представителей на переговоры с генералом Вольфом воспринималось в Москве крайне негативно. В одном из последних писем Рузвельта Сталину чувствуется понимание президентом этой опасности: "Будет подлинной трагедией истории, если после неимоверных лишений, в одном шаге от победы, произойдет крушение солидарности союзников. Потеря доверия поставит под вопрос все огромное совместное предприятие". [lxxxi]Вина за это ложится на тех, кто предпочел не коллективное вершение дел в мире, а реализацию уникальной возможности посягнуть на мировое лидерство. Вопреки Рузвельту они предпочли решать внешнеполитические проблемы не в союзе с СССР, а против него.

 Но именно это и происходило. Накануне победы недоверие к односторонним действиям американцев, споры из-за Польши, неясность в отношении функций ООН начали ослаблять совместную платформу взаимопонимания, хотя, конечно, солидарность военных лет была еще крепка, особенно в общественном сознании. Коалиция пережила третий рейх, однако, к сожалению, ненадолго.

Нет сомнения, что в стратегическом видении Рузвельта на будущее Советский Союз рассматривался партнером Соединенных Штатов по контролю над новой мировой системой. Рузвельт предполагал наличие у СССР миротворческих функций, особое положение его в Восточной Европе. Это линия всей дипломатии Рузвельта военных лет. Без СССР не могла осуществиться его основная дипломатическая инициатива - новый международный порядок на базе глобальной международной организации и особой ответственности главных действующих лиц на мировой арене. При этом Рузвельт сопротивлялся попыткам представить СССР в качестве силы, способной угрожать в будущем Америке.

В той грандиозной схеме, к реализации которой Рузвельт приступил на финальной стадии войны, СССР признавался первостепенным партнером, но ограничиваемым с двух сторон: со стороны Центральной Европы и со стороны Восточной Азии. Одним из краеугольных камней этой схемы было противопоставление Советскому Союзу националистического Китая.

Рузвельт соглашался на мировой статус СССР, но прилагал значительные усилия для обладания рычагами воздействия на страну, выходившую из войны без его согласия второй мировой державой. Речь идет, прежде всего, об огромном экономическом потенциале США, об обладании атомным оружием, о наличии могущественных союзников, способных "ограничить" СССР с запада и востока. Одним из таких рычагов виделись президенту торговля и займы.

Одно лишь могло подорвать схему Рузвельта - политика, направленная на изоляцию СССР. Рузвельт сделал немало шагов для разрешения существующих и потенциальных противоречий с Советским Союзом.

По существу, президент в своей политике в отношении СССР руководствовался здравой идеей, что эту страну после жесточайших испытаний в двух мировых войнах преследует страх внешних угроз. [lxxxii]

Но сам президент, и его окружение весной 1945 года начинают бояться, что оставили в тени ту державу, которую планировали иметь своим главным союзником в Азии - националистический Китай. В феврале - марте 1945 года китайский вопрос опять стал причиной головной боли президента. Политические советники посольства в Чунцине в один голос заявляли, что у Чан Кайши сложилось впечатление своей незаменимости, американскую помощь он воспринимает как само собой разумеющуюся и становится все менее управляемым. В Чунцине ходили слухи, что в Ялте американский президент предал своих китайских союзников.

Такой оборот событий пугал Рузвельта. Он желал видеть четвертой великой державой мира покорный чанкайшистский Китай, целиком зависимый от США, а не неведомый ему коммунистический Китай, с его предположительной ориентацией на континентального соседа.

Рузвельт думал о том, каким союзником может быть Китай в послевоенном мире. Он не верил в то, что помощь коммунистам усилит американские позиции: коммунистические регионы Китая консолидируются, и это лишь закрепит внутренний раскол в стране. [lxxxiii]Китай будет подвержен влиянию СССР и западноевропейских держав. Разделенный и ослабленный Китай не сможет соответствовать той роли, которую ему приготовил Рузвельт, Теперь он склонялся скорее к выработанным в Ливадийском дворце решениям, т. е. полагаться в разгроме японцев на СССР, побудить его заключить соглашение с Чунцином, получить помощь Советского Союза в консолидации собственно китайских сил, показать Чан Кайши, что контрольными позициями владеют американцы, и они хотят от гоминдана большей политической гибкости.

Таким образом, становится очевидным тот факт, что сразу несколько процессов начали подрывать общую схему Рузвельта. СССР усилился больше, чем предполагалось. Китай оказался слабее, чем надеялись. Западная Европа стала заново собирать свои силы. Все это внесло серьезные коррективы в уже выработанную дипломатическую стратегию Рузвельта. Возникла альтернатива: а не изменить ли стратегический замысел. Прекратить антиколониальную линию, консолидировать Запад, оказать силовое воздействие на СССР, помочь Чан Кайши объединить Китай. Новые идеи, далекие от прежних, начали пробивать себе дорогу. [lxxxiv]

А боевые действия в апреле 1945 года показали степень ожесточения, с которой японцы готовы были драться на своих островах. Снова в Белом доме размышляли: если уровень потерь будет таким, как на Окинаве, американская армия окажется обескровленной. Бесстрастная калькуляция говорила, что лишь мощный удар Советской Армии по континентальным силам японцев сделает их положение безнадежным.

В этот момент окончательно решалась судьба атомного оружия. В начале апреля 1945 года возникла уверенность в том, что до создания боевого оружия, действующего на новом физическом принципе, осталось лишь несколько месяцев. В. Буш и ученые-исследователи начали оказывать давление на военного министра Г. Стимсона с целью выдвижения идей создания международного пула, контролирующего атомную энергию. У Стимсона одно время существовал проект предоставления атомной информации советской стороне - но только на определенных условиях и за политическую плату. Рузвельт проявил некоторые колебания, но не зашел так далеко. Он не хотел делиться атомными секретами, по крайней мере, пока не пройдут первые испытания.

Президент тем временем планировал прибыть в Сан-Франциско, когда там откроется важнейшая для него конференция, посвященная созданию ООН.

В эти последние свои недели в Белом доме Рузвельт размышлял о мировой структуре, тогда как Черчилль пытался привлечь его внимание к действиям СССР в Румынии и Польше. Рузвельт же считал, что Восточная Европа является зоной особых интересов Советского Союза и не следует ему здесь указывать "как себя вести". Рузвельт в высшей степени ценил ялтинские соглашения и отказывался ставить их под угрозу.

Но проблема действительно заключалась в том, что американцы понимали безопасность иначе.

К концу 1944 года Рузвельт окончательно решил не делиться информацией о ядерном оружии с Советским Союзом, хотя он уже знал, что Сталин осведомлен о "манхеттенском проекте". К окончанию второй мировой войны флот Соединенных Штатов  был более могущественным, чем два любых других военно-морских флота, вместе взятых. Америка владела "наилучшим в мире образом экипированными наземными силами", в ее руках находился секрет ядерного оружия. В дипломатической игре Америка владела всеми лучшими картами. Она обеспечивала свою безопасность огромными трансокеанскими плацдармами, базами, созданными по противоположным побережьям двух океанов - Атлантического и Тихого. И при этом "скорбела" о советском понимании безопасности, требовавшем внимания к тому, что происходит по ту сторону Буга.

О внешней политике США периода, на пороге которого стоял Рузвельт, можно сказать то, что Г. Киссинджер писал, исследуя иную политико-дипломатическую ситуацию: "Как только держава достигнет всех своих целей, она будет стремиться к достижению абсолютной безопасности, к мировому порядку, свободному от сознания внешней опасности, где все проблемы решались бы как внутренние проблемы". [lxxxv]

В самом общем виде противоречие дипломатии Рузвельта заключено в противопоставлении утверждения всеобщей международной суверенности и четко выраженной стратегии достижения в грядущем мире американского превосходства. С точки зрения американского историка Д. Йергина, Рузвельт формально демонстрировал приверженность принципам "универсального блага", а фактически осуществлял силовую дипломатию. Это противоречие между правами суверенных народов и желанием Вашингтона найти американское решение основных мировых проблем привело к главным негативным моментам американской дипломатии - к "холодной войне" и отчуждению колониальных народов.

Президент уже предсказал окончание войны в Европе к концу мая 1945 года. На своей последней, 998-й конференции Рузвельт детально говорил о необходимости предоставления независимости Филиппинам. Жалким было бы стремление США укрепиться на небольшой гряде островов, когда открывались перспективы мирового лидерства. Кроме того, подобный шаг должен был послужить примером для Англии и других колониальных держав.

Последние известия, прочитанные Рузвельтом в Уорм-Спрингсе 12 апреля, сообщали о том, что между американской и советской армиями осталось всего 150 километров.

Физическое состояние Рузвельта было далеко не блестящим весь 1944 год и последующий период. Безусловно, Ялта отняла много сил у президента, он похудел, стал быстро уставать, цвет лица говорил сам за себя.

Двухнедельный отдых, казалось, давал плоды. Но нет. Двенадцатого апреля во втором часу пополудни Рузвельт внезапно пожаловался на "страшную головную боль" и начал сползать со своего кресла. Удар настиг президента за рабочим столом, когда он подписывал государственные бумаги и одновременно позировал художнице. Доктор Г. Брюэн, наблюдавший Рузвельта со времени его госпитализации в госпитале Бетесда в марте 1944 года, оценил ситуацию как безнадежную. Спустя два часа, в возрасте шестидесяти трех лет, Рузвельт умер. В траур погрузилась не только Америка. В Лондоне и Москве люди ощущали утрату, и даже в Токио государственное радио отметило "смерть великого человека".

 Когда поезд вез гроб президента в Вашингтон, редакторы газет ощутили не только тяжесть утраты, но и трудность задачи оценить этого великого человека во всей его сложности, противоречивости и спонтанности. Он жил в переломное время, он раньше большинства увидел новые мировые перспективы. Он верил в возможность построения более безопасного мира, в котором Америка тесно дружила бы с Англией, Советским Союзом и Китаем; он верил, что Америка волею объективных обстоятельств возглавит эту четверку. Особенность Рузвельта состояла в том, что он смело воспринимал противоречивый опыт своего бурного времени, а вера в собственную правоту не ограничивала его, а лишь помогала.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В центре исследования находится крупнейший политический лидер США в XX веке – президент Франклин Рузвельт. Именно с его именем связан период перехода от практически полного изоляционизма США к глобальному возвышению и превращению в одного из двух мировых лидеров послевоенного мира.

     Предпосылки такого броска Америки к могуществу складывались многими десятилетиями: первое место в индустриальном мире было достигнуто уже в конце XIX века, затем в ходе первой мировой войны США превратились из должников европейских держав в их кредиторов.  пятилетие второй мировой войны в полтора раза увеличило и без того весомый потенциал Америки.

Однако на своем пути великий американский реформатор встречал немало трудностей. В первые годы правления Рузвельт был связан изоляционизмом, боязнью своего класса, напуганного опытом Первой мировой войны. И европейское соперничество 30-х годов, и начало второй мировой войны были встречены в США с большой настороженностью. Ясно было, что впереди жестокая борьба, и далеко не сразу правящая элита поверила в свои силы. Согласно записям Генерального штаба США накануне Второй мировой войны в всерьез рассматривалась возможность поражения, и даже утрата территорий и суверенитета.

Но Рузвельт с самого начала верил в эффективную международную дипломатию и делал все, чтобы склонить правящие круги США в сторону интервенционизма.

Если говорить об объективных обстоятельствах, то этап мирового восхождения начался для Соединенных Штатов в мае 1940 года. При этом сама Америка, скованная законодательными путами изоляционизма, была относительно пассивна. По существу, путь к гегемонии в капиталистическом мире ей прокладывали соперники. В середине месяца пал западный фронт и случилось необратимое. Западная Европа стала терять свое место центра мирового политического влияния. Все это в невероятно короткие сроки изменила и политическую карту мира. [lxxxvi]

Неизвестно смогли бы США повторить свой путь без помощи мирового катаклизма, но это однозначно заняло бы десятилетия. Фашистское наступление изменило карту миру, и, в считанные годы, Америка, во многом благодаря таланту и вере Рузвельта смогла не просто найти место в стане сильнейших, а прочно закрепиться на смой вершине. Экономика США в 40-50е гг благодаря помощи союзникам набрала невиданные обороты и сделала страну фактическим экономическим лидером планеты.

      Необходимо сказать и об особенностях организации власти в США во времена президентства Франклина Рузвельта. Например «Акт о реорганизации 1939 года» способствовал созданию исполнительной службы президента, что позволило хозяину Белого дома обзавестись такими мощными рычагами власти, как бюро федерального бюджета, служба экстренного управления и отдел военной мобилизации и реконверсии. Это дало возможность правительственной машине США приспособиться к колоссальным задачам нового времени. При Рузвельте расширяются сферы деятельности ФБР, полиции, разведки. Целью было не удержание власти, а настоящая забота о безопасности и благополучии американских граждан. Власть все больше централизуется, концентрируется в руках президента и его подчиненных. Несмотря на круг постоянных приближенных, Рузвельт всегда принимал решения сам, руководствуясь лишь внутренним чутьем. И это часто, хоть и не всегда, приводило его к успеху.

Разумеется, не только личность Франклина Рузвельта определяла расширение американской зоны влияния в мире. Однако и пренебрежение ими осложнило бы понимание данного периода. Ф. Рузвельт контролировал исполнительную власть более, чем кто-либо другой в американской истории, двенадцать с лишним лет, предельно централизовав ее и создав вокруг себя круг лиц, организаций, помогавшим проводить дипломатическую линию в обход Конгрессу. Это касалось даже самых важных стратегических соображений, таких, как проектирование послевоенного мира.

Под воздействием Рузвельта в федеральных ведомствах и во влиятельных общественных организациях выдвинулись сторонники активной внешней политики. И в госдепартаменте, и в совете по международным отношениям старые дипломаты ушли в тень, а новые стали мыслить категориями глобальных перемен как итога продолжительного мирового конфликта.[lxxxvii]

Политические противники Франклина Рузвельта некоторое время пытались представить его человеком неосведомленным во внешней политике, скрывающим импровизациями отсутствие ясного видения мировых проблем. Это никак не соответствует истине. Документы и мемуарные свидетельства говорят о том, что всю свою жизнь Рузвельт впитывал зарубежный опыт и традиции американского подхода к внешнему миру. Он с ранних лет живо интересовался международными делами, а к началу 20-х уже имел в голове четкий план действий, и лишь ждал подходящего момента для его реализации. Для президента очень характерным было нежелание связывать себя четкими обязательствами, он старался выжидать, анализировать, сталкивать противников между собой и получать все и сразу.

Именно Франклин Делано Рузвельт был ответственен за кардинально новые для американской внешней политики задачи. Прежняя же сводилась, в основном, к мониторингу и контролю Филиппин. Новая задача была связана с кардинальным переустройством мира и американская дипломатия резко трансформировалась Рузвельтом.

Рузвельт уже в 1940 году отдал приказ о проведении детализированных исследований тех проблем, которые должен был принести с собой послевоенный мир. Его, несомненно, волновали открывшиеся перспективы. Глобальный вакуум - вот какой была предпосылка резкого распространения американского влияния.

Как человек, Франклин Рузвельт представлял собой загадку для современников. И сегодня крайне сложно ограничить рамками одной работы эту крайне противоречивую личность. [lxxxviii]Он был невероятно энергичен, умен, умел предвидеть. Однако зачастую он принимал желаемое за действительное, не был готов идти на компромиссы.

Нельзя не сказать, что Франклин Рузвельт видел гораздо дальше многих своих соотечественников. Уже в конце 30-х годов он осознал неизбежность мирового конфликта и то роковое обстоятельство, что США не останутся от него в стороне. В те времена исключительно сильно было влияние тех, кто полагал, что США должны ограничить свое влияние доминированием в Западном полушарии. Большинство в правящем классе, рассуждая о возможностях для США, судило по опыту первой мировой войны, когда вмешательство Америки в войну не дало ей искомых внешнеполитических дивидендов.[lxxxix] Он пришел к заключению, что в ходе мирового кризиса США получают возможность выбора наиболее благоприятного момента для своего броска к вершине влияния. Годы второй мировой войны нельзя понять, не учитывая той калькуляции, которая постоянно велась в Белом доме. Здесь исходили из того, что назревает важнейшее смещение в мировом дипломатическом уравнении. Возникало новое соотношение сил, основой которого, с одной стороны, было значительное укрепление СССР в Европе и Азии, с другой - превращение Соединенных Штатов в безусловного гегемона Запада. Следя за дипломатией Франклина Рузвельта, заметно, как осуществлялся радикальный поворот в структуре взаимоотношений ведущих капиталистических стран, смыслом которого было то, что Западная Европа отдавала пальму первенства североамериканскому гиганту.

Важно упомянуть и о том, что детальное рассмотрение личности и дипломатии Рузвельта приводит к более четкому пониманию сегодняшних мировых политических процессов в различных частях света. Ведь многие из его внешнеполитических решений и инициатив являются фундаментальными для внешней политики США и по сей день.

---

[i]       ПРИМЕЧАНИЯ

        ВВЕДЕНИЕ

    1. Яковлев Н.Н. Рузвельт. Человек и политик. // C-пб. 1969.

[ii]   Там же.

[iii]        Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990.

[iv]        Уткин А. И. Рузвельт. – М.: Алгоритм, 2002.

[v]       Franklin Delano Roosevelt State of the Union Address (7 января 1943).

[vi]      Roosevelt F.D. Quarantine Speech // 5 октября 1937.

[vii] Эллиот Рузвельт. Его глазами. –  М.1959.

        ГЛАВА I.

[viii]        Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.11

[ix]  Бернс Дж.М. Франклин Рузвельт. Человек и политик.– М., 2004. С.5

[x]   Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.13

[xi]  Мальков В.Л. Великий Рузвельт. – М., 2011, C.202

[xii] Букалов А.В., Таратухин С.А.//О соционическом типе Ф.Д.Рузвельта и его взаимодействии с интегральным ТИМом США.// 1999. -№3.-С.6.

[xiii] Киссинджер Г.А. Дипломатия. //ГЛАВА 9 / Новое лицо дипломатии: Вильсон и Версальский договор//. 1994. C.195.

[xiv] Asia Magazine.  "Shall We Trust Japan?''// 1923. C.12

[xv] Foreign Affairs. “Our foreign policy.”// 1928. C.34

[xvi] Там же, С.35

[xvii]      Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C. 117

[xviii]     Arthur M. Schlesinger, Jr.,The Age of Roosevelt, Vol 2, 1958, C.181

[xix] Эллиот Рузвельт. Его глазами // – М.1959.,C.101

[xx] Пономарева Т.А. Франклин Рузвельт. – М., 1998 C.29.

[xxi] Маслов М.С. //«Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация? ». // – М., 2006. C.22.

[xxii] Телеграмма государственного секретаря США К. Хэлла послу США в Бельгии Дж. Дэвису. 18 апреля 1939 г.

[xxiii]     Маслов М.С. //«Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация? ». // – М., 2006. C.23.

[xxiv]     Эллиот Рузвельт. Его глазами. –  М.1959.,C.93

[xxv] Франклин Рузвельт. Беседы у камина. –  М., 2003, C.134

[xxvi]     Roosevelt F.D. Quarantine Speech // 5 октября 1937

[xxvii]     Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.31

[xxviii]    Яковлев Н.Н. Рузвельт. Человек и политик. // C-пб. 1969, C.94

[xxix]     Павлов Н. В. Внешняя политика третьего рейха (1933—1945)// MGIMO.ru. – 2012.

[xxx] Уткин А.И. Мировая «холодная война» //Алгоритм, Эксмо; – М.; 2005. С.48

[xxxi]     Appeal of President Franklin D. Roosevelt on Aerial

         Bombardment of Civilian Populations, September 1, 1939

[xxxii]     История второй мировой войны. 1939-1945, – М., Воениздат, 1973-1982. Том 1. Зарождение войны. C.25

[xxxiii]    Лиддел Гарт Б.Г. Вторая мировая война. – М.: АСТ., 1999. С.81

[xxxiv]    S. Everett Gleason William L. Langer The Challenge to Isolation. // 1937-1940  C.112

[xxxv]     Franklin D.Roosevelt „State of the Union 1940”

[xxxvi]    Там же

[xxxvii]   Sumner Welles .//The Time for Decision. 1945

[xxxviii]   Кремлев С.В. 10 мифов о 1941 годе. С.53

[xxxix]    Евгений Рудашевский. Герой того романа/ Политика и экономика //Итоги. 2013

[xl]  Анри Гутар. Падение Франции 20 мая—25 июня 1940 года. М.1994. С.130

1.[xli]     Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. – М., 1979., C.135.

[xlii] Золов А.В.США: борьба за мировое лидерство// К истории американской внешней политики. ХХ век М.1989. С.223

[xliii] Дейтон Л. Вторая мировая: ошибки, промахи, потери. Эксмо-Пресс; – М.; 2000. C.96

[xliv] Назаров О.Е. Долгий путь в Тегеран //Спецпроекты ЛГ / Настоящее прошлое / Неизвестные страницы// Литературная газета. №4, 2013

[xlv] Маслов М.С. «Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?». // – М., 2006. C.23

[xlvi] Яковлев Н. Н. Пёрл-Харбор, 7 декабря 1941 года. Быль и небыль. - М.: Политиздат, 1988.

[xlvii]     Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.112

        ГЛАВА II.

[xlviii]     Уинстон Черчилль. Вторая мировая война.// Том 3/Великий союз.// – М.1998. С.99

[xlix] Яковлев Н.В. Рузвельт. Человек и политик. // C-пб. 1969, C.112

[l]   Уткин А. И. Вторая мировая война. — М.: Алгоритм, 2002. С.193

[li]   Franklin Delano Roosevelt State of the Union Address (7 января 1943).

[lii]  Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.215

[liii] Уткин А.И. Мировая «холодная война» //Алгоритм, Эксмо; – М.; 2005. С.194

[liv] United States Department of State

    Foreign relations of the United States. Conferences at Washington and Quebec, 1943

[lv]  Уткин А. И. Вторая мировая война. — М.: Алгоритм, 2002. С.230

[lvi] Мальков В.Л. Великий Рузвельт. – М., 2011, C.246

[lvii] Уткин А.И. Мировая «холодная война» //Алгоритм, Эксмо; – М.; 2005. С.201

[lviii] Семенов Сергей Александрович. Америка как воспитатель других народов. Проза.ру

[lix] Прудникова Е.А. Сталин. Второе убийство — СПб.: Издательский Дом «Нева», ML: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003. С.207

[lx]  Киссинджер Г.А. Дипломатия. //Глава шестнадцатая /

    Три подхода к миру: Рузвельт, Сталин и Черчилль

    во время второй мировой войны.// 1994. C.355

[lxi] Там же. С.358

[lxii] Яковлев Н.В. Рузвельт. Человек и политик. // C-пб. 1969, C.273

[lxiii] Там же. С.279

[lxiv]   Букалов А.В.,О соционическом типе Ф.Д.Рузвельта и его взаимодействии с интегральным ТИМом США.// 1999. -№3.-С.6

   ГЛАВА III

[lxv] Roosevelt, Churchill, and Indochina:// Journal of American History, 59, 1972.

[lxvi] Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.302

[lxvii]     Молчанов Н.Н.Генерал де Голль.  Междунар. Отношения., 1972 - Presidents – С.96.

[lxviii]     Хастингс М. Операция «Оверлорд»: Как был открыт второй фронт. — М.: Прогресс, 1989.С.246

[lxix] Уткин А.И. Мировая «холодная война» //Алгоритм, Эксмо; – М.; 2005. С.267

[lxx] Statement by Franklin D. Roosevelt, Breton Woods., 29 июня 1944.

[lxxi] Англо-Американская Декларация (Атлантическая хартия), 14 августа 1941 года.

[lxxii]     Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.341

[lxxiii]     Переписка Сталина с Черчиллем,  октябрь 1944г.

[lxxiv]     Уткин А.И. Мировая «холодная война» //Алгоритм, Эксмо; – М.; 2005. С.311

[lxxv]     Протокол работы Крымской конференции. Крымская конференция. 4–11 февраля 1945 г..

[lxxvi]     Там же.

[lxxvii]    Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C.3

[lxxviii]   Там же.

[lxxix]     Franklin D. Roosevelt:Address to Congress on Yalta (March 1, 1945)

[lxxx]     Герберт Ф. Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились.,– М.; 2003.

[lxxxi]     Уткин А.И. Мировая «холодная война» //Алгоритм, Эксмо; – М.; 2005. С.345

[lxxxii]    Мальков В.Л. Великий Рузвельт. – М., 2011, C.307

[lxxxiii]   Яковлев Н.В. Рузвельт. Человек и политик. // C-пб. 1969, C.279

[lxxxiv]   Там же.

[lxxxv]    Киссинджер Г.А. Дипломатия. //Глава семнадцатая/ Начало «холодной войны».// 1994. C.384

             ЗАКЛЮЧЕНИЕ

[lxxxvi]   Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990.

[lxxxvii]   Там же.

2.[lxxxviii]     Пономарева Т.А. Франклин Рузвельт.// –  М., 1998. C.219

[lxxxix]   Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990.

        СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

        Источники:

1.   Внешняя политика СССР. //Сборник документов. – М., 1946.

2.   Документы внешней политики СССР. – М., 1973.

3.   Документы и материалы кануна второй мировой войны. – М., 1948.

4.   Документы по истории мюнхенского сговора. – М., 1979.

5.     Новые документы из истории Мюнхена. – М., 1958.

6.      Appeal of President Franklin D. Roosevelt on Aerial.Bombardment of Civilian Populations, 1 сентября, 1939

7.  Franklin Delano Roosevelt State of the Union Address, 7 января 1943.

8.      Germany's Declaration of War Against the United States. Hitler's Reichstag Speech of December 11, 1941.

9.     Roosevelt F.D. Quarantine Speech. 5 октября 1937.

             Литература:

10.  Арутюнов Ю. В. Роль американской дипломатии в организации Мюнхенской конференции 1938 года. //Вопросы истории, 1958, № 2.

11.    Батурин М. США и Мюнхен: Из истории американской внешней политики. – М., 1937. С.191-193.

12. Бернс Дж.М. Франклин Рузвельт. Человек и политик.// – М., 2004. – 312с.

13.  Букалов А.В., О соционическом типе Ф.Д.Рузвельта и его взаимодействии с интегральным ТИМом США.// 1999. -№3.-С.6.

14.  Жилин И.Н. Проблемы военной истории. – М., 1975. 259с.

15. Золов А.В. США: борьба за мировое лидерство// К истории американской внешней политики. ХХ век.  –  М., 1989. 384с.

16.   Иванян Э.А. История США: пособие для вузов// 2-ое издание, испр. – М.: Дрофа, 2006. – 571с.

17.   Иноземцев Н.В. Внешняя политика США в эпоху империализма. М., 1960. – 212с.

18.   Кредер А.Д. Американская буржуазия и «Новый курс». –А., 1988. С.212-228.

19.   Кредер А.Д. «Новейшая История ХХ века». – М., 1996 г. – 308c.

20.   Мальков В. Л.  Франклин Рузвельт. –  М., 1988. – 350c.

21.   Мальков В. Л. Франклин Рузвельт. Проблемы внутренней политики и дипломатии: Историко-документальные очерки. – М., 1988. 452с.

22.  Маслов М.С. «Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?». // М., 2006. C.22

23.   Марушкин Б.Л. Борьба по вопросам внешней политики Рузвельта в буржуазной историографии США (1933 – 1945 гг.). //Новая и новейшая история., 1965, c.193-198

24.   Мельников Ю. М. США и гитлеровская Германия, 1933 – 1939 гг. –  М., 1959. –  309c.

25.   Наджафов Д. Г. Критика концепции «изоляционизма» в американской буржуазной историографии второй мировой войны.– М., 1970.

26.   Наджафов Д. Г. Народ США – против войны и фашизма, 1933 – 1939. – М., 1969.

27.   Надеждин Н.Я. Франклин Делано Рузвельт: «Америка обновленная»: Биографические рассказы. – М.: Майор., 2011. 192 с.

28.   Назарбаев Н. А. В потоке истории. – А., 2000. C.202-204.

29.  Назаров О.Е. Долгий путь в Тегеран // Спецпроекты ЛГ

      Настоящее прошлое / Неизвестные страницы// Литературная газета. №4, 2013

30.  Павлов Н.В. Внешняя политика третьего рейха (1933—1945)// MGIMO.ru, 2012.

31.   Пономарева  С.В. Новейшая история стран Европы и Америки. ХХ век: Учеб.для студ. вузов: В 2 ч.//– М.: Владос, 2003. – Ч.1. – 464 с.

32. Пономарева Т.А. Франклин Рузвельт.// –  М., 1998. C.29

33.   Попов В.Ж. Буржуазная историография Англии и США об англо-франко-советских переговорах 1939 года. //Против фальсификации истории второй мировой войны. –  М., 1964;

34.   Попов В.Ж. Соединенные Штаты Америки и англо – франко - советские переговоры 1939 года. //Вопр. Истории, 1963, т.1.

35.   Ржешевский О. А. Война и история: Буржуазная историография США о второй мировой войне. –   М., 1976, с. 109 – 118.

36.   Севостьянов Г.Н. История США : В 4 т. / – М. : Наука, 1985. - Т. 3 : 1918-1945. - 672 с.

37.   Сивачев Н. В. Новейшая история США, 1917 – 1972 гг. –  М., 1972.

38.   Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. – М., 1979. – 272c. 

39. Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта.  Св., 1990. C. 11

40. Уткин А.И. Мировая «холодная война»»: Алгоритм, Эксмо; –   М.; 2005. С.48.

41.   Уткин А. И. Теодор Рузвельт: Политический портрет. - Свердловск : Изд-во Урал. ун-та, 1989. – 192с.

42.   Цветков Г. Н. Политика США в отношении СССР накануне второй мировой войны. Киев, 1973.

43.   Эллиот Рузвельт. Его глазами // М.1959.

44.   Яковлев Н. Н. Год 1939-й: взгляд 40 лет спустя.//Вопросы истории, 1979, - 8.

45.   Яковлев Н.Н. Франклин Рузвельт м человек и политик. – М., 1969. - 276с.

46. Asia Magazine.  "Shall We Trust Japan?''. 1923.

47. Foreign Affairs. “Our foreign policy.”, 1928.

48.   Ofdner А. А. Ашегiса and Огigins  of World War II, 1933 – 1941. - Boston. 1971.

49.   Murray Williamson, Millett, Allan R., A war to be won: fighting the Second World War, 2001, 223с.

50.   Sumner Welles.The Time for Decision. 1945.