Внеклассное мероприятие по литературе 10 класс
Тема: «Чехов
в Крыму» (виртуальная экскурсия)
Цели:
Обучающие:
- познакомить с
крымским периодом жизни писателя;
Развивающие:
- развивать умение
самостоятельного работать с дополнительной литературой о жизни и творчестве писателя;
- развивать логическое
мышление;
- работать над
культурой речи;
- активизировать внимание, творческие способности
учащихся.
Воспитательные:
- воспитывать любовь
к русскому языку и классической литературе, к родному краю
Оборудование: мультимедийная презентация, фрагменты произведений Чехова.
Ход мероприятия
1-й чтец.
ЯЛТА ЧЕХОВА
Брожу по набережной снова,
Грустит на рейде теплоход,
И прелесть улочек портовых
Вновь за душу меня берет.
Прохладно, солнечно и тихо.
Ай-Петри в скудном серебре…
Нет, не курортною франтихой
Бывает Ялта в январе,
2-й чтец.
Она совсем не то, что летом, —
Скромна, доверчива, проста.
И сердце мне сжимает эта
Застенчивая красота.
И вижу я все чаще, чаще,
В старинный забредая сад,
Бородку клином, плащ летящий,
Из-под пенсне усталый взгляд…
3-й чтец.
Существует
убеждение, что к Ялте у Чехова была нелюбовь с первого взгляда. Нам не кажется
бесспорным такое мнение: всё было сложней, чем «нелюбовь» — с самого начала
знакомства писателя с «русской Ниццей». При нелюбви не испытывают такого
гнева, ревностного, скажем так. Или — «пристрастия», в чем обвинял себя Чехов в
1888 году, при первом знакомстве с Ялтой. И дело не в том, что впоследствии
отношение Чехова к Ялте усложнялось; оно всегда оставалось двойственным,
поскольку двойственными оставались и Крым, и Ялта.
4-й чтец.
«С одной стороны,
отрицательным было отношение его к Ялте провинциальной, мещанской,
обывательской, к Ялте — курорту для богачей, титулованной знати, к Ялте, где
Антон Павлович жил в одиночестве, вдали от друзей, от редакций, от театров, от
Москвы, по которой он постоянно скучал, — свидетельствовала сестра писателя М.
П. Чехова. — Но, с другой стороны, Антон Павлович считал Ялту великолепным
морским климатическим курортом, с его неповторимыми красотами, с его
изумительной южной природой».
5-й чтец.
Поездка Чехова в
Крым в сентябре 1898 года ничем, как будто, не отличалась от предшествовавших:
очередная поездка на юг ради того, чтобы поработать и поправить здоровье, как это
было и в 1889, и в 1894 годах. Существенные перемены заключались в самом
Чехове.
Резко ухудшилось
состояние его здоровья: прежде с успехом избегавший врачей и лечения, весной
1897 года он попал в больницу с легочным кровотечением. Тайное стало явным: у
Чехова прогрессировал туберкулез легких. «Доктора определили верхушечный
процесс в легких и предписали мне изменить образ жизни. Первое я понимаю,
второе же непонятно, потому что почти невозможно», — писал он из клиники.
Выписавшись из
больницы и вернувшись в Мелихово, Чехов не смог, да и не захотел «уберечься...
от хлопот и забот». Он занимается строительством мелиховской школы, его
избирают гласным земского собрания, помощником серпуховского предводителя
дворянства по наблюдению за народными училищами. И здоровье не улучшается.
1-й чтец.
Вернувшись домой из
поездки за границу весной 1898 года, Чехов пишет рассказ «Ионыч» и свою
знаменитую «маленькую трилогию»: «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви».
Но и в этих рассказах, и в письмах Чехова той поры чувствуется, что что-то в
прежнем образе жизни теперь писателя не устраивает, не «хлопоты и заботы»,
вредящие его здоровью, а что-то другое. Может быть, лучше всего это новое
чувство было выражено писателем в словах героя рассказа «Крыжовник»: «Человеку
нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на
просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа»
2-й чтец.
«Нужно много писать,
— делится он со своим земляком, таганрожцем, врачом П. Ф. Иордановым, — между
тем материал заметно истощается. Надо бы пожить где-нибудь в другом месте». Но
— где? Были мысли пожить в Москве, в Петербурге — мешало состояние здоровья.
Хотелось в Таганрог, город детства, в родные места, в донецкую степь, но опять
же — «бациллы», как писал Антон Павлович тому же Иорданову, то есть болезнь...
Между тем дело было
не только в бациллах, но и в том, где будет во всех отношениях лучше, виднее —
«весь земной шар, вся природа»!.. Вот в таком состоянии духа Чехов и отправился
в который раз в Крым, в знакомую ему Ялту. Это было 15 сентября 1898 года. В
Подмосковье пришла осень с дождями и холодом, а в Крыму могло быть еще сухо и
тепло.
3-й чтец.
Поезд прибыл в
Севастополь в ночь на 17 сентября, пароход в Ялту уходил 18-го днем, весь день
17 сентября писатель провел в Севастополе. Остановился Чехов в гостинице
Ветцеля, одной из лучших в городе, знаменитой тем, что в ней во время
Севастопольской обороны в 1854 году жил адмирал Н. С. Нахимов.
Большой двухэтажный
особняк, стоявший на бывшей Екатерининской улице, напротив порта, был дважды
разрушен и дважды восстановлен: первый раз — после Крымской войны, второй —
после Великой Отечественной. Однако он жив, этот дом на ул. Ленина, в котором
Чехов останавливался и в последующие свои приезды в Севастополь.
О вечере 17 сентября
оставил воспоминания военный врач Д. С. Малышев, познакомившийся в тот день с
Чеховым на Приморском бульваре. Малышев предложил Чехову съездить в
Георгиевский монастырь, тут же взяли извозчика и поехали. «Дорогой видели мыс Фотолента»,
— вспоминал Малышев. Когда приехали в монастырь, стемнело, но светила луна. Попросили
у монаха чаю, но тот отказал за поздним временем. «Если бы вы были генералом,
то нам подали бы!» — сказал Чехов. «Если бы вы сказали, кто вы, то мы получили
бы чай!» — ответил Малышев.
4-й
чтец.
18 сентября Чехов
прибыл в Ялту и оказался в обществе своих московских знакомых. «Здесь Шаляпин и
поэт Бальмонт», — писал он три дня спустя, — и пока не скучно поэтому». Вместе
с Ф. И. Шаляпиным на гастролях в Ялте в составе труппы Московской частной
русской оперы С. И. Мамонтова находился и молодой С. И. Рахманинов.
В одном из первых
писем из Ялты той осенью Чехов сообщал своему брату Ивану Павловичу: «Погода в
Ялте очаровательная; тепло и тихо, как в июне. Всё обстоит благополучно.
Квартира у меня в две комнаты, очень хорошая, с садом и роскошным входом». Море
было рядом, вдали видны были горы, открывался вид на ай-петринскую яйлу и на
город.
5-й чтец.
26 сентября Чехов
отправился «смотреть продажное имение» и вскоре, привлеченный главным образом
первозданной «дикостью» пейзажа, купил в деревне Кучук-Кой двухэтажный домик
под красной крышей с двумя комнатками внизу и двумя наверху. Он назовет его
«курьезным имением», не будет жить там сам и не поселит никого из родных и в
конце-концов продаст, но долго, подробно и восторженно будет перечислять и
описывать его оригинальность, живописность и разнообразные выгоды.
Врач Альтшуллер
оказался одним из первых, кто увидел другой участок, будущее место поселения
Чехова в Ялте: «маленький пуп земли с превосходным видом на море и горы» в его
первозданном виде, и рассказал о его приобретении:
1-й чтец.
«Однажды А. П.
таинственно повез нас с доктором Орловым в Верхнюю Аутку, которая тогда еще не
была присоединена к городу Ялте, а считалась деревней, остановился в конце ее,
загадочно предложил нам перелезть через низкий забор и, когда мы очутились на
довольно неприглядном участке, под самым пыльным шоссе, с запущенным
виноградником, с двумя-тремя тощими деревьями и старым татарским кладбищем с
многочисленными характерными надгробными мусульманскими памятниками по передней
его границе, он торжественно заявил, что этот самый участок он собирается
купить, причем при оценке его рекомендовал обратить особенное внимание на два его
достоинства: во-первых, на имеющийся „библейский“ колодец и, во-вторых, на
чудесный далекий вид на долину речки Учан-Су и кусочек моря.
2-й чтец.
Так как владелец
продавал участок из уважения к Чехову необыкновенно дешево, за четыре тысячи,
да еще так, что три тысячи можно было платить когда угодно и без процентов, то
тут же на общем собрании решено было, что покупать стоит».
Верхняя Аутка, где
Чехов облюбовал участок для постройки дома, находилась за городской чертой во
всех смыслах: административном, курортном и культурном. В Верхней Аутке жили
преимущественно греки, занимавшиеся виноградарством и табаководством, курортная
публика тут не селилась, и те блага цивилизации, которыми шаг за шагом
оснащалась Ялта, сюда не доходили.
Впоследствии А. Л.
Бертье-Делагард при раскопках обнаружит здесь остатки греческого поселения I
века н. э. Но и во времена Чехова Верхняя Аутка производила впечатление если не
древней, то средневековой старины, и удивление знакомых Чехова по поводу его
выбора можно понять.
3-й чтец.
Еще и сегодня можно
услышать вопросы, в которых звучит подобное же недоумение, хотя бывшая Верхняя
Аутка давно уже является частью города и изменила свой вид. Правда, сегодня
вопросы ставятся иначе: почему Чехов поселился так далеко от моря и от гор?
Нередко объяснение сводится к тому, что здесь земельные участки стоили дешевле,
чем в Ялте, что для Чехова имело немаловажное значение; что близость моря и
курортной публики для него, человека больного и занятого работой, была
нежелательна, — и всё это справедливо.
4-й чтец.
Однако это не всё.
Место, которое выбрал Чехов, вовсе не казалось ему удаленным от моря и гор,
наоборот, море и горы смотрелись с этой точки как равно близкие. Этому
способствовала не столько оптическая особенность прозрачного крымского воздуха,
сколько — эта равновеликая насыщенность пейзажа, не исключавшая непременного
для Чехова «простора», но придававшая ему какое-то новое качество, новое
измерение...
Прежде зеленый склон
горы Могаби, поднимавшийся на западе, теперь застроен, так что вершина кажется
отдалившейся; живописную долину речки Учан-Су теперь закрывают от взгляда дома;
море, раньше хорошо видное с косогора, заслоняют санаторные корпуса; и только
горы в северной стороне по-прежнему хорошо видны и кажутся близкими.
5-й чтец.
В ту осень
влюбленность Чехова в Крым росла буквально не по дням, а по часам. Чуть ли не в
каждом письме из Ялты он с радостью сообщает, что «погода здесь теплая,
совершенно летняя», и если собрать такие «метеорологические» выписки из его
писем, можно получить выразительный «график» роста любви Чехова к Крыму.
Он по-новому видел
Крым и «сквозь» него, как сквозь некий «магический кристалл», говоря пушкинским
языком, смотрел и на Ялту. «Крым очень хорош. Никогда раньше он мне не
нравился, как теперь», — писал он в конце октября редактору журнала «Русская
мысль» В. М. Лаврову. И тогда же — Л. С. Мизиновой: «...в Крыму хорошо, так
хорошо, что сказать не могу».
1-й чтец.
«Ни в одной стране
Европы не встретишь такого количества пейзажей, разнообразных по духу и стилю и
так тесно сосредоточенных на малом пространстве земли, как в Крыму. Даже в
Греции не найдешь такой сжатости», — утверждал М. Волошин. К этому мнению
великого патриота Крыма можно присоединить не одно суждение западноевропейских
ученых, историков и путешественников разных времен о том, что пейзаж Крыма в
концентрированном виде представляет собой самые выразительные пейзажи Италии и
Испании, Франции и Германии, Греции и Албании.
К этому следует
прибавить, что крымский пейзаж содержал в себе и немаловажные для Чехова черты
родного севера, русской и украинской природы, что писатель также с
удовольствием отмечает. Так, например, двоюродному брату Георгию он пишет в
Таганрог: «...около Ялты в сосновом лесу теперь собирают рыжики и маслята. На
улице продают грибы. Никак не думал, что и тут знаком грибной спорт».
2-й чтец.
Чехов-писатель
обладал зрением и живописца, и акварелиста, и графика.
Присмотревшись к
великолепному виду с участка в Аутке, он делает следующее открытие: «Особенно
хорош вид в пасмурную погоду. Это одна роскошь». Такое мог сказать только
художник. Дело в том, что серый цвет в Крыму — особый, как отмечают живописцы:
он легче, нежней того серого цвета, который характерен для русского севера; в
нем присутствуют серебристые, голубоватые тона, скорее даже пастельные, чем
акварельные. Но можно думать, что вид на Могаби, долину речки Учан-Су, море в
пасмурную погоду представлялся писателю особенно хорошим еще и потому, что напоминал
о северной русской природе, приближал и ее, навсегда родную, или, лучше
сказать, высветлял для Чехова северный пейзаж.
3-й чтец
Замечательно в этом
смысле то, что, говоря о своем будущем доме в Аутке, Антон Павлович вспоминал о
своем детстве в Таганроге. «Дом будет теплый, хозяйственный, — писал он
двоюродному брату Георгию, — и жизнь здешняя похожа на таганрогскую: базарные
бублики, алва и проч. — так что, надо полагать, матери понравится». Это было
написано в начале ноября, когда в Ялту уже приехала сестра писателя и
познакомилась с участком земли, который он выбрал и где ей будет суждено
прожить большую часть своей долгой жизни.
Мария Павловна была
на три года младше Антона Павловича, осенью 1898 года ей исполнилось тридцать
пять лет. Она была не замужем, служила в женской гимназии в Москве, преподавала
географию, и перспектива оставить столицу и навсегда поселиться в Ялте, да еще
за городской чертой, по соседству с кладбищем, не радовала ее.
4-й чтец.
«Когда мы пришли на
место, — вспоминала много лет спустя сестра Чехова, — и я посмотрела на
участок, настроение у меня совсем испортилось. Я увидела нечто невероятное:
участок представлял собой часть крутого косогора, спускавшегося прямо от
шоссейной дороги вниз, на нем не было никакой постройки, ни дерева, ни кустика,
лишь старый, заброшенный корявый виноградник торчал из сухой, твердой, как
камень, земли. Он был обнесен плетнем, за которым лежало татарское кладбище.
Невольно перед глазами у меня встало наше Мелихово с его аллеями, большими деревьями,
фруктовым садом, аккуратными дорожками. И всё это мы должны променять на этот
дикий косогор...»
5-й чтец.
Вечером 28 октября,
после осмотра участка, брат и сестра занялись составлением плана: «где должен
стоять будущий дом, как распланировать сад, намечали дорожки в саду. Набросали
также и черновой план расположения комнат в доме. Мы так увлеклись и
размечтались, что планировали даже гроты и фонтаны, позабыв, что пока еще нет
денег на постройку и дома».
И хотя представление
Марии Павловны о будущей даче в Ялте, видимо, несколько не совпадало с тем, что
видел в своем воображении ее брат, его увлеченность, вера передались и ей.
Ялта стала последним
приютом больного Чехова.
1-й чтец.
На небольшом участке
земли писатель построил двухэтажный дом с мезонином, названный современниками
«Белой дачей». В этом доме он прожил с 1899 по 1904 год. Благодаря стараниям
сестры писателя Марии Павловны здесь сохранилось все так, как было 1
мая 1904 года, в день отъезда Чехова из Ялты. Сразу после окончания
гражданской войны в Крыму, весной 1921 года Ялтинский Военно-революционный
комитет принял решение сохранить дом, а Марии Павловне было поручено возглавить
работу по организации музея. До последнего дня своей жизни (15
мая 1957 года) в течение 36 лет М. П. Чехова была директором музея. В доме
сохранились столовая, спальня и кабинет писателя в том виде, как они были при
жизни Чехова, а в одной из комнат теперь открыта историко-литературная
экспозиция, рассказывающая о жизни и творчестве писателя.
2-й чтец.
Стены этого дома
слышали голос Федора Шаляпина. Здесь исполняли на фортепиано свои произведения
Сергей Рахманинов и Александр Спендиаров, Константин Станиславский, Владимир
Немирович-Данченко, Вера Комиссаржевская и многие другие замечательные
представители русской культуры того времени бывали гостями Антона Павловича.
Писатели Куприн и Бунин описывают внешность Чехова именно такой, как он
изображен на фотографии 1899 года, которая висит в гостиной над диваном. Под
этим фотопортретом на стене прикреплены три пальмовые ветви, преподнесенные
Чехову после прощального спектакля «Чайка».
3-й чтец.
Из столовой через
застекленную веранду виден сильно разросшийся сад. Многие деревья писатель
посадил сам. В саду с начала лета до декабря и теперь цветут розы, которые так
любил Чехов. Сад у Чехова – неотъемлемая часть культуры, быта, жизни вообще не
только дворянской России – всей России. Вырубить его – вырубить целый пласт
памяти, оставить без хозяина – доброго, заботливого, трудолюбивого.
Иногда Антон
Павлович брал извозчика и удалялся на несколько дней, а куда - никому не
говорил. От назойливых посетителей, мешающих работать, Чехов уезжал в Гурзуф.
1-й чтец.
Здесь у самых скал
он приобрел небольшую дачку. Сестре Марии он писал: "Я купил кусочек
берега около пристани и парка в Гурзуфе. Принадлежит нам целая бухточка. Дом
паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени".
Гурзуф Чехов
приметил еще в первые свои приезды в Крым. Многое привлекало здесь писателя:
уединение, купание в бухточке, рыбная ловля. Но, конечно, не для всех этот
чудный уголок был тайной. Мать, братья, сестра, самые близкие знали о нем и
бывали в Гурзуфе в гостях у Чехова.
Летом 1900 года
писатель привез сюда известную актрису
В.Ф. Комиссаржевскую,
первую исполнительницу роли Нины Заречной в его пьесе "Чайка".
2-й чтец.
Вере Федоровне
понравилось все: прекрасный парк, маленькие татарские домики, утопающие в
зелени садов, увитые плющом и другими вьющимися растениями, которые обвивали
стены до самой крыши и спускались оттуда разноцветными гирляндами. Ее покорили
и окрестности поселка, над которым возвышалась неприступная гора Аюдаг, и Вера
Федоровна тоже решила приобрести здесь участок земли, о чем просила Антона
Павловича в письмах.
3-й чтец.
Вместе с Чеховым и
членами его семьи совершал поездки в Гурзуф большой друг Антона Павловича,
известный писатель И.А. Бунин.
Дача служила не
только для отдыха, здесь Чехов работал над новой пьесой "Три сестры",
роль Маши предназначалась Ольге Леонардовне Книппер. Отношения Книппер и Чехова
продолжались недолго, около пяти лет, супружество и того меньше, три года. Но
эти годы общения с великим писателем стали главными в жизни Ольги Леонардовны.
После смерти Антона
Павловича она по его завещанию станет владелицей дачи в Гурзуфе. Почти каждое
лето, долгие годы, до середины 50-х годов, она будет приезжать сюда.
Инсценировка
эпизода из «Вишнёвого сада».
Лопахин:
Вам уже известно, вишнёвый сад ваш продаётся за долги, на 22 августа назначены
торги. Но вы не беспокойтесь, моя дорогая, спите себе спокойно, выход есть...
Вот мой проект. Прошу внимания! Ваше имение находится только в двадцати верстах
от города, возле прошла железная дорога, и если вишнёвый сад и землю разбить на
дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое
25 тысяч в год дохода.
Любовь Андреевна: Я вас не совсем понимаю, Ермолай Алексеич.
Лопахин: Вы будете брать с дачников самое малое по
двадцать пять рублей в год за десятину, и если теперь же объявите, то, я
ручаюсь чем угодно, у вас до осени не останется ни одного свободного клочка,
все разберут. Одним словом, поздравляю, вы спасены. Местоположение чудесное,
река глубокая. Только, конечно, нужно поубрать, почистить... например, скажем,
снести все старые постройки, вот этот дом, который уже никуда не годится,
вырубить старый вишневый сад…
Любовь Андреевна: Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не
понимаете. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже
замечательное, так это только наш вишневый сад.
Лопахин: Замечательного в этом саду только то, что он
очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не
покупает.
Любовь Андреевна
(глядит в окно на сад): Это
мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад,
счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким,
ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь. Весь белый! О сад мой! После
темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы
небесные не покинули тебя... Если бы снять с груди и с плеч моих тяжёлый
камень, если бы я могла забыть прошлое!..
4-й чтец.
В этом доме Чехов
написал известные пьесы «Три сестры», «Вишневый сад», рассказы «Дама с
собачкой», «Невеста», «На святках», повесть «В овраге» и другие произведения,
подготовил к изданию собрание своих сочинений, которое дважды вышло еще при
жизни писателя — в 1901 и в 1903 годах.
В спальне перед
кроватью стоит столик, за которым писатель работал во время обострения
легочного процесса. Последний раз Чехов ночевал в этой комнате 30
апреля 1904 года. На следующий день он уехал в Москву для врачебных
консультаций и в Ялту больше не вернулся. Из Москвы Чехов выехал на курорт
Баденвейлер (в Германии), где скончался 2 июля.
В последней своей пьесе «Вишнёвый сад»
А.П.Чехов устами героя говорит: «Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна,
есть на ней много чудесных мест». Прекрасной землю делал сам писатель. Всю
жизнь Чехов лечил: строил больницы, пансионы, лечебницы. Всю жизнь Чехов лечил
от пошлости, мелочности, пустоты. И после его смерти осталось не только 20
томов всемирно прославленной прозы, но и 4 деревенских школы, «да шоссейная
дорога, да библиотека для целого города, да памятник Петру I, да посеянный на
пустоши лес, да 2 замечательных сада».
5-й чтец.
За увитой ветками
оградой,
как во сне, я вижу
этот сад.
Он стоит, не
тронутый распадом,
как и двадцать лет
тому назад.
До последней
черточки знакома
и щемящей нежности
полна
одинокость
чеховского дома,
грусть венецианского
окна.
Кипарис. И в легкой
дымке горы,
словно годы в
дальнем далеке…
До сих пор слышны
здесь разговоры, чей-то смех…
И тени на песке…
Источники
1.
http://krim.biz.ua/gurzuf_history_chehov.html
2.
http://www.pandia.ru/text/77/236/42045.php
3.
http://www.country.alltravels.com.ua/ru/ukraine/yalta/sight/dom-museum-chehov/
4.
http://tourslife.ru/europe/russia/krym/yalta/attractions/dom-chekhova
5.
http://45parallel.net/anthology/yuliya_drunina/yalta_chekhova.html
6.
http://oldyalta.ru/304-v-korobov-chehovskiy-sad.html
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.